Дымка в зеркалах

Леонора вздохнула с облегчением. Дэки говорил вполне спокойно и даже чуть отрешенно.

Кэсси, которая все же мечтала поменять тему разговора, воскликнула:

– Кто за то, чтобы очистить посуду от бобов?

– Я! – И Леонора запустила руку в порядком опустевшую миску.

Кэсси вскочила и поднесла блюдо сначала Томасу, потом Дэки. Они также были не против разрядить обстановку и с готовностью занялись истреблением зеленых стручков. В конце концов, Леонора рискнула подвести черту под первой частью разговора:

– Похоже, что расследование убийства Юбенкса окончательно зашло в тупик. Нам нужно оставить пока этот аспект и сконцентрироваться на других моментах…

– Я не согласна с тобой, – сказала вдруг Кэсси.

Вся компания уставилась на нее в полном изумлении.

– Почему же ты не согласна? – спросил Дэки.

– Я знаю, как разузнать, что в действительности происходило на факультете в то время, но не попало в газеты.

– Продолжай, это чертовски интересно, – отозвался Томас, когда Кэсси сделала паузу.

– По вторникам я веду занятия в доме престарелых «Коув вью», В моей группе есть женщина. Ее зовут Маргарет Льюис. Она более сорока лет работала начальником секретариата на математическом факультете Юбенкс-колледжа. И, что самое главное, она занимала этот пост в то время, когда произошло убийство.

– Быть того не может! – воскликнула Леонора. – Ведь прошло более тридцати лет, а она до сих пор жива?

– Еще как жива! – засмеялась Кэсси. – Одна из лучших в группе.

– Ах ты черт, начальник секретариата факультета, – пробормотал Дэки, пораженный открывающимися перспективами.

Томас, удивленно разглядывая возбужденных друзей, поинтересовался:

– Я что-то пропустил? Почему такой ажиотаж из-за долголетия какой-то секретарши?

Все уставились на него в немом удивлении.

– Да что с вами такое? – недоумевал Уокер. – Я что-то не то сказал, или у меня стручки на ушах?

– Томас, – ласково сказала Леонора, – речь идет о начальнике секретариата факультета. Понимаешь? Эта такая должность, которая вынуждает человека знать все, действительно все, что происходит на факультете, в его аудиториях, кабинетах, коридорах и подвалах. Возможно, Господь Бог осведомлен еще лучше, но он, к сожалению, не любит сплетничать.

– Она права, – поддержал девушку Дэки. – Эта женщина может стать для нас бесценным источником информации.

– Существует множество шуток по поводу иерархии в академическом сообществе. Смысл всех сводится к одному: пока декан, его замы, руководители кафедр и профессора выясняют, кто что должен делать, а потом оспаривают друг у друга полномочия, факультетом управляет начальник секретариата, – сказала Кэсси.

– Ладно-ладно, до меня дошло, – проворчал Томас. – Вы полагаете, что было бы полезно расспросить эту леди?

– Если в то время случилось хоть что-то необычное или имели место какие-нибудь слухи, она наверняка была в курсе, – ответил Дэки.

– А уж если она ничего не сможет рассказать, значит, там и расследовать нечего, – подвела итог Леонора и отправилась на кухню за лазаньей.

Томас сражался с текущим краном в ванной. Теория гласила, что он должен его разобрать – именно этим он и занимался, аккуратно и последовательно выкладывая детали на полку, – а потом собрать, заменив бракованную деталь, ежели таковая найдется. На практике все было не так просто и не так предсказуемо. Работа сантехника тоже требует вдохновения, а иной раз нужно предпринять рискованный шаг, чтобы добиться успеха. Тут выяснилось, что он уже думает не о кране, а об их с Леонорой отношениях.

– Мне показалось, что вечер удался, – услышал он ее голос. Леонора стояла в дверях, прислонившись к косяку, и наблюдала за тем, как он работает. – Кэсси и Дэки нашли общий язык, правда?

Он не торопился отвечать, вспоминая, как Дэки и Кэсси шли по дорожке. Они не держались за руки, нет, но шли близко, и была в этом желании случайно соприкоснуться плечами новая близость, новая нежность…

– Все дело в яблочном пироге, – заявил он, орудуя отверткой. – Это любимое блюдо Дэки, а уж когда еще и мороженое подают – вообще мечта. Кстати, лазанья тоже была вкусная.

– Рада, что тебе понравилось.

– Сто лет не ел домашнюю лазанью. Когда мне уж очень хотелось полакомиться, я покупал замороженный полуфабрикат, но это все же не то. – Томас осторожно приладил на место резиновую прокладку и зафиксировал ее шайбой.

– Знаешь, я немного занервничала, когда ты заявил, что Бетани была законченным эгоцентриком. Побоялась, что Дэки может сорваться.

– Да я тоже, в общем, не был уверен, что он это проглотит. Но иногда меня достают его рассуждения о предполагаемой святости Бетани, и тогда я пытаюсь вернуть братца с небес на землю.

– Еще мне показалось, что он защищал ее как-то по привычке, без обычного энтузиазма.

– Он меняется. Время идет и все же лечит, как и гласит народная мудрость, – отозвался Томас. Он опустился на одно колено и залез под ванну, отворачивая краны, перекрывающие воду. – Я вот только немного беспокоюсь, что будет, если мы не добьемся успеха в своем расследовании. Не соскользнет ли он обратно в свой замкнутый мир, в депрессию?

– О нет, я искренне надеюсь, что он уже не вернется назад. Подумай сам, он начал искренне интересоваться жизнью, в смысле – Кэсси. Мне кажется, это хороший знак.

– Это точно.

Томас поднялся на ноги и открыл кран. Раздалось сипение и фырканье, но затем хлынула струя воды.

– Ты действительно надеешься услышать что-то интересное от этой старой дамы – начальника секретариата?

– Кто знает? Думаю, нам стоит ее выслушать.

– Ну, коли ты так считаешь… – Он закрыл воду, и они оба уставились на кран. Прошло несколько секунд, но ни одна капля не упала в ванну.

– Это надо же! – В голосе Леоноры звучало восхищение, граничащее с преклонением. – Ты и вправду хорош. Просто гений!

– Я знаю. Но не хвастаюсь, потому что это дано мне свыше. Божий дар, одним словом.

Леонора по-прежнему стояла у порога, и Томас смотрел на ее отражение в зеркале. Как она хороша… И этот небрежный, но такой соблазнительный изгиб бедра…

– Вам еще нужны мои услуги, мэм? Что-нибудь починить или отрегулировать?

– Ну, раз уж вы сами предложили… Да, есть кое-что, взывающее к помощи ваших инструментов.

Томас покрутил в руке блестящий гаечный ключ, словно это был «кольт», а он сам – ковбой с Дикого Запада.

– Ведите, мэм.

– Сюда, пожалуйста.

И она повела его в спальню.

Через полтора часа она вышла на крыльцо проводить его. Томас вдохнул прохладный, сырой воздух: туман по-прежнему поднимался с залива – густой и плотный, словно кисель. Фонари, освещавшие дорожку, мерцали призрачным, неверным светом. Томас с нежностью взглянул на Леонору. Она куталась в теплый халат и смотрела на него, немножко щурясь: очки остались на тумбочке подле кровати. Волосы темной волной падали на плечи.

– Спокойной ночи. – Она коснулась его губ поцелуем.

– Пока.

Он поцеловал ее в ответ – глубоко и страстно, чтобы ей было о чем подумать, когда она вернется в еще теплую постель.

– Как тебе вечеринка? – спросил незнакомец.

Бретт Конвей споткнулся и уставился на человека, неожиданно возникшего на его пути. Что за черт, все расплывается в глазах. Этот парень появился из темноты и тумана. Бретт не слышал шагов и был в полной уверенности, что он один на этой дорожке. Надо признаться, он даже струхнул. Тем более что незнакомец выглядел чудно: весь в черном, а на голове – шапочка для катания на горных лыжах, которая закрывала почти все лицо. Сегодня, конечно, холодно. Но не настолько…

– Да ничего была вечеринка, – пробормотал Бретт.

И это было правдой: выпивки было навалом и травки тоже, но вот девушки… никто из них не проявил никакого интереса к Бретту Конвею. А может, оно и к лучшему. Что-то его мутит. Не хватало, чтоб стошнило на виду у какой-нибудь девчонки.

– Что-то ты бледный, – сказал незнакомец.

– Выпил лишнего. Оклемаюсь к завтрашнему дню.

– У меня есть кое-что, способное привести в чувство прямо сейчас. – Незнакомец протянул руку в перчатке ладонью вверх. – Попробуй, тебе понравится.

– Что это? – Бретт недоверчиво смотрел на маленький пакетик.

– «Затуманенные зеркала».

– Да ты что? – Глаза Бретта жадно заблестели. Он забыл даже о дурноте. – Не врешь? Это настоящий? То самое?

– Настоящий.

– Я слышал всякие слухи, но никто из моих знакомых не пробовал…

– Ты будешь первым.

Тут к Бретту вернулась частица здравого смысла, и он с опаской спросил:

– И сколько ты хочешь? У меня с собой всего двадцатка… ну, может, наскребу долларов тридцать, но не больше.

– Сегодня бесплатно.

– Так не бывает. – Теперь он точно знал, что незнакомец готовит какую-то ловушку.

– Ну, раз ты такой догадливый, то скажу сразу: да, бесплатно ничего не бывает, и мне нужно, чтобы ты оказал мне одну услугу.

– Какую?

– Попробуй сначала, а потом уж обсудим.

Бретт колебался пару секунд. Слишком просто как-то все. Но с другой стороны, такого шанса больше не будет. Он уже представлял себе, как станет завтра рассказывать приятелям. «Вы просто не поверите. Встретил ночью на тропинке парня, и он угостил меня „Зизи“. Без лажи – самый чистый продукт и абсолютно бесплатно».

Он проглотил порошок. Горьковато немножко.

– А теперь об услуге, – сказал незнакомец.

– Что? – Бретт щурился, пытаясь разглядеть глаза незнакомца. Какие-то чудные у него глаза.

– Ты должен убить чудовище.

– Да ты свихнулся, мужик. – Бретт захихикал. Ему стало намного лучше. Весело. – Тут нет никаких чудовищ.

– Ты ошибаешься. Одно есть наверняка. Оно как раз приближается к нам по этой тропинке. Будет здесь минут через пять. Держи. – Незнакомец вложил юноше в руки какую-то палку. – Тебе это понадобится.

– А? – Бретт тупо разглядывал клюшку для гольфа, которую дал ему незнакомец. Что-то тут не то. Но он не успел додумать эту здравую мысль: снадобье подействовало, и он увидел чудовище, которое приближалось к нему по тропинке.

Томас шел домой. Сначала он улыбался и пребывал в расслабленно-удовлетворенном состоянии, какое бывает после замечательного секса. Но эйфория быстро сменилась нарастающим возбуждением, и он вздохнул с сожалением. Может, не надо было целовать ее на прощание. Похоже, теперь именно ему предстоит провести ночь, ворочаясь в постели без сна. Сзади послышались шаги, и Томас посторонился, подивившись про себя, что есть крепкие орешки, безжалостные к своим коленям, которые бегают в столь поздний час.

Молодой человек пробежал мимо и быстро скрылся в тумане. Надо сказать, что Томас разглядел в основном кроссовки и ноги, остальное было размытым и нечетким, как изображение за помутневшим стеклом. Может, стоило его предупредить, что занятия бегом гибельны для коленей? Парень заметит это, когда ему стукнет сорок, а то и раньше. Томас подумал еще раз и отказался от этой мысли. Молодые не любят, когда им рассказывают о грядущих болячках. Они собираются жить вечно, неизменно пребывая в превосходной форме.

Молодой человек исчез в ночи. Затих звук шагов, и над дорожкой повисла плотная, почти неестественная тишина.

Уокер добрался до мостика. С этого места он уже мог видеть огни своего коттеджа. Ренч ждет. Неплохо знать, что пес будет рад его видеть. День удался, и до дома недалеко – что еще надо человеку? Сзади вновь послышались шаги. В этот раз они были не очень ритмичны – человек бежал с трудом. Может, колени начали подводить его. Вот уже и дыхание слышно: человек со свистом втягивает воздух. А потом ритм шагов изменился: они стали чаще, потому что человек побежал быстрее.

Расстояние между ними быстро сокращалось. Не оглядываться, кто бы это ни был. Топот и тяжкое дыхание, словно бегун собирался предпринять еще одно усилие, новый рывок, какой-то решительный шаг. Может, он стремится к финишной черте, видимой лишь ему одному?

Томас понял, что человек прямо у него за спиной. Пожалуй, зря он тут выпендривается. Если этот тип снесет его в запале, то он, Томас Уокер, будет выглядеть дурак дураком.

Он отступил к перилам, чтобы дать бегуну побольше места. Ладонь в правом кармане сомкнулась вокруг гаечного ключа.

Вот из тумана появилась неясная фигура, и Томас сразу понял, что это не просто спортсмен: он бежал, странно подняв вверх обе руки, и сжимал в них какой-то длинный предмет. Поравнявшись с Томасом, человек издал низкое рычание и со всей силы опустил свое импровизированное оружие – словно мясник топор – от плеч, со всего маху, со стоном-выдохом. Уокер выхватил ключ, поднял его, защищаясь, и одновременно подался вправо, стремясь уйти от удара. Удар был такой силы, что ключ завибрировал, и волны эти болезненно прошли по рукам, плечам и погасли где-то внутри его тела. Нападавший, сделав по инерции еще несколько шагов, развернулся, со свистом втянул воздух и опять бросился на Уокера. Он занес свое оружие для нового удара, и теперь Томас разглядел, что это клюшка для гольфа.

Уокер бросился вперед, подняв гаечный ключ, чтобы отразить новый удар. Может, это не слишком разумно, но выбора не было: позади лишь перильца мостика. Оказаться прижатым к ним – верный конец.

Гаечный ключ и клюшка для гольфа столкнулись вновь. Новая волна вибрации потрясла Томаса. Нападавший, завывая, отлетел к перилам. Клюшка выпала из его рук, и туман поглотил ее прежде, чем она достигла скал.

Уокер бросился на замешкавшегося человека. Тело его врезалось в противника, тот потерял равновесие, и они покатились по мосту, пересчитывая ребрами планки деревянного настила. Томас выронил ключ, но не смог его отыскать. Человек, которого он подмял под себя, вдруг перешел от агрессии к панике и теперь пытался освободиться, визжа в истерическом припадке:

– Не трогай меня, пусти! Нет! Не надо!

Он молотил кулаками изо всех сил. Получив хук правой в глаз, Томас признал, что сил у противника еще немало. Следующий удар пришелся под ребра, и некоторое время дышать было абсолютно невозможно. Холодная ярость сломала барьер самообладания, и Томас ударил в ответ. Его тяжелый кулак врезался в живот противника. Тот завизжал от боли и тотчас начал причитать:

– Не надо, пожалуйста! Не бейте меня!

Казалось, ярость вытекала из него вместе с силами. Движения рук становились все более беспорядочными, потом он просто прикрыл голову и продолжал стонать:

– Не бейте, не бейте, не надо, пожалуйста, не надо, не мучайте меня…

Уокер поднялся на ноги. Противник бился в истерическом припадке у его ног, повторяя все ту же фразу:

– Не мучайте меня, не надо, не надо…

Пожав плечами, Томас сунул руку в карман. Слава Богу и современным технологиям: телефон не разбился во время драки.

Томас и Эд Стовал стояли в приемном покое больницы Уинг-Коув. Томас с уважением отметил, что полицейский полностью одет, причем форма выглажена и застегнута до последней пуговички и пряжечки. Никто бы не догадался, что его вытащили ночью из постели.

– Парень по уши накачан дрянью. – Эд закрыл блокнот с записями и убрал его в карман. – Какой-то новый галлюциноген, возможно «Зизи». Врач «скорой» говорит, что он никак не приходит в себя и состояние его паршивое. Галлюцинации продолжаются. Парень упорно желает сразиться с каким-то чудовищем, которое встретил на мостике.

– Это, должно быть, я, – мрачно отозвался Уокер.

– Похоже на то. Почему-то он вбил себе в голову, что должен избавиться от вас любым способом. Проще всего было оглушить и перекинуть через перила моста.

– Если бы ему удалось достать меня клюшкой, все могло бы случиться именно так.

– М-да. Врачи говорят, что до утра поговорить с ним не удастся. А утром он может и не вспомнить, что вытворял накануне. Такая дрянь этот новый синтетик.

– При нем были документы?

– Его зовут Бретт Конвей. Он первокурсник. Этим вечером отправился вместе с друзьями на вечеринку. Ушел один. Сказал, что хочет прогуляться пешочком.

– А откуда взялась клюшка для гольфа?

– В колледже есть гольф-клуб, и Бретт – член команды.

Они помолчали.

– Что теперь? – устало спросил Уокер.

– Теперь я отправлюсь к родителям Бретта и сообщу им, что у их сына неприятности из-за наркотиков.

– Не завидую твоей миссии, – буркнул Томас.

– Да. Это не самая любимая часть моей работы.

Кто-то упорно звонил в дверь. Леонора прищурилась и разглядела циферблат: три часа утра. Плохо. В такое время никто не приходит с добрыми вестями и благими намерениями. Ей стало ужасно неуютно от мысли, что она в доме совершенно одна. По собственной глупости, между прочим. Ведь Томас вчера напрашивался на всю ночь. Но она не согласилась. Желала, видите ли, сохранить эмоциональную свободу… хоть до какой-то степени. Не хотелось признаваться самой себе, что ее пугает бурное и быстрое развитие их отношений.

Делать нечего: кто бы это ни был, он не собирается уходить. Звонок звонит не переставая. Она откинула одеяло, нашарила на тумбочке очки. Когда мир вокруг обрел четкость, Леонора почувствовала себя немного увереннее. Она набросила халат и спустилась вниз. Звонок звенел.

Леонора вздохнула, поплотнее запахнула халат, сжала в кулаке мобильный телефон и направилась к двери. Первым делом она включила свет на крыльце и выглянула в глазок. И испытала невероятное облегчение, увидев Томаса. В следующий момент она заметила темные пятна на его рубашке и рывком распахнула дверь.

– Томас! Что это? Кровь?

– Ублюдок разбил мне губу, – буркнул Уокер, с отвращением разглядывая собственную одежду. – Между прочим, это была новая рубашка.

– Что случилось? Ты в порядке? – Вопрос сорвался помимо воли, хотя она прекрасно видела, что Томас отнюдь не в порядке.

– Авария на пешеходном мостике. Можно мне войти и умыться?

– Авария? – Она отступила с порога. – Проходи, конечно. А лучше давай я отвезу тебя в больницу!

– Только что оттуда. Сказали, жить буду.

– Ты был в больнице? Но Боже, что же с тобой случилось?

– Долгая история. Но ты не очень нервничай. У меня целы все существенные части тела.

Уокер вошел и теперь стоял посреди холла. По тому, как двигалось его тело, Леонора поняла, что ему больно. Она внимательно разглядывала повреждения при ярком свете люстры. Так, глубокий порез на левой щеке, костяшки пальцев ободраны, волосы спутаны, одежда в грязи и пятнах крови. Повернув ключ в замке, она опять задала тот же вопрос:

– Что с тобой случилось?

– Столкнулся с парнем, который бежал по дорожке. – Увидев себя в зеркале, Уокер сморщился. – Черт, не думал, что выгляжу так паршиво. Не надо было приходить к тебе. Лучше бы Эд отвез меня домой.

– Расскажи мне о столкновении.

– Это случилось на пешеходном мостике.

– Ты сказал, что был в больнице, но непохоже, чтобы твои раны обрабатывал врач.

– Ну, они были здорово заняты тем парнем, и я не хотел, чтобы на меня тратили время. Решил, что умоюсь тут.

– Томас, ты сам-то понимаешь, что несешь? Я никак не могу разобраться, что же произошло!

– Это долгая история.

– Ладно, расскажешь, пока будем тебя чинить.

Уокер не стал спорить, и она повела его в ванную. Томас сел на край ванны, Леонора открыла воду и поймала его холодный взгляд в зеркальной дверце шкафчика.

– Ты уверен, что тебе не нужна квалифицированная медицинская помощь?

– Уверен.

Вздохнув, она достала вату, спиртосодержащую жидкость и мазь с антибиотиком.

– Какая предусмотрительность, – удивленно протянул Томас. – Ты всегда путешествуешь, укомплектованная таким запасом средств первой помощи?

– Если хочешь знать, то да. Всегда. Меня научила этому бабушка. Она верит, что надо – по мере возможности – быть готовой к любым обстоятельствам. Снимай пиджак и рубашку. Оценим нанесенный ущерб полностью.

– Да ладно, все не так плохо. – Томас потянул с плеч пиджак, но тут же остановился. Медленно выдохнул и заканчивал раздеваться не спеша, с каменным лицом.

– Больно, да? – Леонора взяла пиджак и повесила его на крючок за дверью. Что-то звякнуло в кармане. – Что это?

– Гаечный ключ, который я брал с собой, чтобы починить твой кран. – Томас расстегивал рубашку.

Когда он снял ее, Леонора внимательно осмотрела кровоподтеки, покрывавшие его торс, и решила, что все не так страшно.

– Ну-ка, ты можешь глубоко вздохнуть?

Он медленно набрал полную грудь воздуха, потом провел руками по ребрам и выдохнул:

– Острой боли нет, так что ничего не сломано. Просто синяки.

– Ну и прекрасно. – Девушка намочила вату спиртом и принялась обрабатывать ссадину под глазом. – Рассказывай.

– Какой-то тип, по уши накачанный «дурью», пытался оглушить меня клюшкой для гольфа и спихнуть с моста в залив. Как видишь, у него не вышло. На этом история заканчивается. Так считает Эд Стовал.

– Минутку. – Леоноре показалось, что она ослышалась. – Этот человек пытался тебя убить?

– Врачи уверены, что он наелся этой новой дряни, «Зизи», о которой ходит столько слухов. Даже в больнице бедняга продолжал что-то вопить о монстрах. Должно быть, принял меня за чудовище.

Леонора вдруг почувствовала, как пол качнулся под ногами. Мир вокруг стал неустойчивым и хрупким. Она моргнула и поняла, что бессмысленно таращится в зеркало над ванной. Может, поэтому так закружилась голова.

– Ты не шутишь? – прошептала она.

– Я нынче не в настроении потешать публику.

Стараясь унять сердцебиение, она отступила на шаг и еще раз быстро оглядела Уокера.

– Это следы от клюшки для гольфа?

– Эд сказал, что парень состоит в команде колледжа. М-м…

– Прости. – Она постаралась действовать более осторожно, обрабатывая ссадину.

Воцарилось непродолжительное молчание. Потом Леонора сказала:

– Я тут кое-что вспомнила.

– Знаю. Ты вспомнила кладовку Алекса и сумку с клюшками, которая тихо-мирно стояла в углу.

– Ты рассказал о ней Эду?

– Это бессмысленно. Он уже выстроил собственную версию случившегося, и она его вполне устраивает. А у меня нет никаких реальных доказательств причастности Роудса. Есть надежда на то, что мой несостоявшийся убийца очухается и расскажет нечто занимательное о том, где он взял наркотик. Хотя, признаться, надежда весьма слабая. Врачи говорят, что он вообще может не вспомнить тот день. Это снадобье здорово бьет по мозгам, а уж если еще и выпить… А парень был после вечеринки.

– Господи, Томас, ты думаешь, что Алекс накачал парня наркотиками и отправил его убить тебя?

– Не знаю. Может, он не собирался меня убивать, а рассматривал это как своего рода послание. Предупредил, чтобы держался подальше от его бизнеса.

– Но откуда он мог узнать, что мы интересуемся его методами лечения? – Леонора выбросила пропитавшийся кровью ватный тампон и взяла новый.

– А малышка Джулия Бромли? Она вполне могла посвятить его в подробности нашей встречи. И тогда нет ничего удивительного в том, что он занервничал.

– Ты должен поговорить с Эдом! – Леонора пристально смотрела на Уокера. Вернее, на его отражение в зеркале.

– Я не против и, честно сказать, просто мечтаю сплавить ему это дельце. Но у нас ничего нет. А потому мы только зря тратим время.

– А если я попробую поговорить с ним?

– Не обижайся, но это не поможет. Он сочтет естественным, что раз уж ты со мной спишь, то и слова мои готова подтвердить.

– Ах вот как! – Леонора даже закашлялась. – То есть он решит, что я настолько потеряла голову, что уж сама и рассуждать не могу?

– Он просто использует любой предлог, чтобы не возвращаться к этому делу. Решит, что я свихнулся, как мой братец. – Томас нахмурился и сделал попытку встать.

– Сиди спокойно, – одернула его Леонора. Она взяла мазь отвинтила крышечку. – Я еще не закончила.

Когда Леонора обработала раны своего героя, она отвела го в кухню и усадила за стол. Взгляд Уокера немного смягчился, но временами в нем вспыхивала ярость, так напугавшая ее сначала, когда он только появился на пороге. Девушка разыскала обезболивающие таблетки и налила стакан молока, чтобы запить лекарство.

Томас взглянул на молоко с нескрываемым отвращением спросил:

– А виски есть?

– Нет, извини. – Она виновато улыбнулась.

– А как насчет коньяка, которым вы пропитывали яблочный пирог?

– Ах да. Это есть.

Она достала из шкафчика бутылку и щедро плеснула в стакан.

– Спасибо, – буркнул он и взял таблетки.

– Томас, что нам делать? – спросила Леонора, когда он запил лекарство и поставил на стол пустой стакан.

– Не знаю. Надо поразмыслить.

– А Роудс? Как ты думаешь, предпримет ли он что-нибудь еще?

Некоторое время Уокер честно обдумывал этот вопрос. Потом вздохнул и ответил:

– Думаю, он не станет слишком беспокоиться. Даже если моя догадка верна и за нападением стоит именно он – что я могу сделать? Весь город, включая шефа полиции, считает Дэки одержимым и знает, что я поддерживаю брата. Никто не воспримет всерьез мои слова.

– Но не можем же мы ничего не делать! Нельзя просто проигнорировать тот факт, что тебя чуть не убили!

– Ну, он все же немного нервничает, обдумывая возможные шаги с моей стороны. Пусть понервничает. Люди в таком состоянии часто делают ошибки. А мы тем временем навестим Маргарет Льюис и поболтаем с ней. Вдруг да что выплывет новенькое. Тогда мы сможем разработать стратегию наших действий.

– Стратегию?

– План. Прежде чем строить дом, всегда делают чертеж. Прежде чем браться за какое-то дело, нужно составить план. Так гораздо проще.

– Ну, не знаю… – Она нахмурилась.

– Можно я у тебя переночую?

Леонора растерялась. Еще недавно она жалела, что не согласилась оставить его ночевать, и все же доводов против было слишком много. Но в тот раз он хоть намекал, а теперь – вопрос в лоб.

– Это уж слишком, Уокер! – выпалила она. – Как насчет небольшого налета романтики? Или нежности? Я не достойна чего-то более тонкого?

– Ты уж прости, но сегодня у меня что-то туго с романтикой. Если не хочешь, чтобы я спал здесь, можем пойти ко мне.

Это было сказано совершенно деловым тоном и окончательно выбило Леонору из колеи. Некоторое время она растерянно моргала, потом спросила жалобно:

– Что-то мне подсказывает, что ты не ищешь уютное местечко для занятий сексом. Тогда почему бы нам просто не попрощаться? Зачем мне куда-то идти?

– Если мое предположение о том, что за нападением стоит Роудс, правильно, у него есть причины опасаться меня.

– И что?

– Полгорода уже в курсе, что мы с тобой спим вместе. Он не может не предположить, что мы вместе участвуем в этом деле. Тогда, милая, у него появляются причины опасаться и тебя тоже.

– Опасаться меня? – Леонора вдруг поняла, что ей не хватает воздуха. – Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь.

– Нужно трезво оценивать ситуацию. Если он пытался избавиться от меня, то вряд ли он отнесется к тебе по-другому. Если ему представится случай.

– Несмотря на то, что моя попка произвела на него большое впечатление?

– Твоя попка, радость моя, выше всяких похвал, но, боюсь, мы не можем рассчитывать на то, что это отвлечет Роудса от его злобных планов. – Уокер бросил на нее быстрый взгляд и добавил: – И вообще, такой тип, как Алекс Роудс, просто не способен оценить тебя – и твою попку – по достоинству.

– Боже, еще одно разочарование… Но я поняла твою мысль. Нам придется некоторое время держаться вместе, чтобы прикрывать друг друга, да?

– Точно.

– Можешь переночевать у меня.

– Спасибо. Уж прости, что получилось не слишком романтично.

– Да ладно. Я где-то читала, что длительные и прочные отношения не могут основываться лишь на возвышенных и романтических чувствах, потому что они, эти чувства, очень недолговечны.

– Да, я тоже слыхал такое.

– Правда, здорово, что у нас есть нечто гораздо более прочное и надежное и мы всегда можем этим воспользоваться…

– Ты о чем?

– О твоем инструменте.

Когда Леонора, кутаясь в халат, вышла из ванной, Томас уже лежал в кровати. Он устроился со всем возможным комфортом, закинул руки за голову и лениво разглядывал ее. Леонора с досадой подумала, что, хоть кровать и велика, он занял больше половины. Она выключила свет и легла на свободное место.

– Хочу исправить неблагоприятное впечатление, которое у тебя сложилось, – донеслось из темноты.

– Какое впечатление?

– Ну, когда я спросил, нельзя ли мне тут переночевать. То есть я действительно хочу быть уверенным в том, что тебе не угрожает опасность. Но если быть честным, то у меня были и более низменные мотивы.

– Правда? – с живым интересом спросила Леонора. – Какие же?

– Я рассчитывал заполучить уютное местечко для занятий сексом.

– Какая жалость, что ты сегодня не в форме!

– Не говори глупостей. Просто будь со мной нежной.

Секс, обезболивающие таблетки и сознание, что Леонора рядом с ним, а значит, в безопасности, позволили ему заснуть. Но счастье не бывает полным. Ему приснился сон.

Он стоял в ванной Леоноры перед зеркалом и пытался побриться. Зеркало запотело, стало туманным, и он никак не мог разглядеть свое лицо. Томас взял полотенце и протер матовую поверхность. Теперь он отчетливо видел лицо. Из зеркала на него смотрел Роудс, и его желтые глаза горели недобрым огнем.

Глава 15

На следующее утро он не стал бриться. И не потому, что боялся взглянуть в желтые глаза Роудса. Чушь, конечно. Просто бритва осталась дома. Выйдя из душа и обернув бедра полотенцем, Уокер с досадой рассматривал в зеркале свою заросшую физиономию. Вид еще тот, особенно в сочетании со ссадиной. Но вряд ли Леонора будет в восторге, если он воспользуется ее маленьким розовым станочком. Томас уже начал мысленно составлять список необходимых вещей, которые нужно принести в этот дом. Добавил туда бритву. Так, чтобы не забыть: презервативы, зубная щетка, носки, свежая рубашка, белье и бритва.

Пожалуй, придется собирать сумку. Получается багаж. И ведь есть еще Ренч. Он представил себе, как каждый вечер пакует сумку и отправляется ночевать к Леоноре. А предварительно надо выгулять пса. М-да, как все непросто. Геморрой, так сказать. Само собой, проще было бы, если б девушка переехала к нему. Но почему-то Томасу казалось, что она будет не в восторге от такой перспективы. Ведь тогда ей придется каждый вечер паковать сумку, а женщины всегда таскают с собой столько барахла.