Глава 17

Он была с ним в его заветном гроте. Именно так Лукас и представлял это в своих мечтах. У входа простиралось маленькое бесконечно глубокое озеро с зеленоватым зеркалом воды. Он раздевал ее медленно, постепенно освобождая от кофточки, брюк, белья. Кожа ее чуть золотилась в свете камина, свободно проходившего сквозь «каменные» стены призрачной пещеры. Он охватил ладонью изящную точеную грудь, восхищаясь нежностью и совершенством формы.

Амариллис замешкалась, ей не сразу удалось расстегнуть пуговицы на его рубашке и застежку на брюках. Нетерпение подогревало его желание.

— Подожди. — Лукас сел, несколькими порывистыми движениями сорвал с себя одежду и медленно распростерся подле нее.

Амариллис протянула руку и погладила его по обнаженной груди.

— Я люблю прикасаться к твоему телу.

Лукасу очень хотелось спросить, любит ли она его вообще, но он сказал себе, что не будет слишком настойчивым. Она согласилась стать его женой. Пока этого было достаточно. Говорят, что любовь приходит, когда брак заключен и выбор сделан правильно. Если только выбор был действительно верным. «Он не может не быть верным», — думал Лукас. В противном случае над ним тяготеет злой рок.

— Я охотник за «студнем», мое тело в шрамах. — Он приложил ее руку к своему плечу, на котором оставил след прыгающий паук. — Многие годы мне пришлось провести в джунглях. Я такой, какой есть, и другим никогда не стану.

— Ты просто великолепен, неподражаем… Я хочу тебя…

— Мое тело все в рубцах, мои руки в мозолях. Я не так уж хорошо воспитан и не умею красиво говорить, моя речь груба.

Амариллис протестующим жестом как будто отмела, как малозначительные, его слова.

— Какое это имеет значение, — сказала она. — У тебя замечательные серые глаза. В анкете брачного агентства я подчеркнула, что мне нравится именно этот цвет.

Он решил ничего не скрывать: она должна знать о нем все.

— Я схитрил, когда проходил аттестационный тест. У меня нет твоих высоких нравственных принципов.

— У тебя есть свой кодекс чести, и ты его соблюдаешь, вот что главное.

— Я, не задумываясь, пошел бы на обман в брачном агентстве, если бы это помогло убедить психологов признать меня лучшей парой для концентратора полного спектра.

— Мне кажется, — ослепительно улыбнулась Амариллис, — консультанты не способны подобрать для нас пары. У них просто нет достаточного опыта: им не приходилось встречать экстраординарных талантов и концентраторов.

— Мы во многом разные, Амариллис.

— А я в этом совсем не уверена. У меня в жизни не было человека ближе тебя.

Радостное возбуждение охватило Лукаса, гоня прочь последние страхи.

— Ты это очень верно заметила. И о моих чувствах к тебе лучше не скажешь. Как будто я ждал тебя вею жизнь.

— И я тоже ждала тебя. — Она обхватила руками его шею, глаза ее сияли. — А ты мог бы своим талантом энергетического вампира превратить меня в рабу своей страсти?

— Вообще говоря, я надеялся, что скорее ты своими невероятными способностями концентратора сделаешь меня беспомощной жертвой твоего ненасытного желания.

Амариллис довольно рассмеялась.

Она коснулась его живота, затем рука ее скользнула ниже и обхватила его могучий член.

Стены грота заколебались, теряя четкость в течение тех нескольких секунд, когда Лукас направил свою энергию, чтобы восстановить самообладание.

— Как же я хочу тебя, Лукас. — Смешливые искорки в ее глазах сменил огонь разгоравшейся страсти. Она притянула к себе его голову, прижимаясь к нему всем телом.

Бушевавший в них огонь был сильнее несфокусированной энергии.

Он наслаждался прикосновением к ее телу: небольшой ложбинке между грудями, изящному изгибу живота. Она вздрогнула от возбуждения, ощутив его влажной плотью между ног.

— Лукас.

На уровне подсознания яркий кристалл погас. Лукас торжествовал: на этот раз не смогла удержать фокус Амариллис.

— Ты прекрасна, — шепнули его губы.

— Это благодаря тебе я чувствую себя такой. — Она снова чувственно вздрогнула и вонзила ногти ему в плечи.

Они вместе восстановили фокус. Лукас не стал заново строить грот. Он дал энергии возможность струиться свободным потоком. Чувство невероятной близости целиком поглотило его. Он стал частью Амариллис, и она была неотделима от него.

Лукас начал медленно скользить вверх по ее телу. Наконец он вошел в нее, она обхватила его ногами.

Когда Амариллис вскрикнула и в экстазе задрожала в его руках, Лукас решил, что он снова потеряет фокус, но, к его удивлению, этого не произошло. Фокусная связь оставалась четкой и устойчивой. Несфокусированный талант прошел через кристалл и направленным лучом разлился в плоскости подсознания. Сила и страсть слились воедино.

Прошло много времени, Амариллис почувствовала, как Лукас осторожно высвобождается из ее объятий. Она открыла глаза: он сидел на краю дивана.

— Куда ты, Лукас?

— Посмотрю камин. Не беспокойся, сейчас вернусь.

— Жду. — Она легла на бок, выпрямилась и стала наблюдать, как Лукас шел через комнату к камину.

Он был просто великолепен: рослый, крепкий, с атлетической фигурой. Отблески огня подчеркивали мускулистость его сильного тела, один вид которого вызывал в ней дрожь возбуждения.

Она ощутила в своем сознании энергетический всплеск и молча ответила на призыв. Лукас подложил в камин новую порцию «студня». Их разделяло пространство комнаты, но незримые нити энергетических волн помогали сохранить близость на уровне подсознания.

Огонь разгорелся, Лукас выпрямился, но не вернулся к Амариллис, а остался стоять, глядя на пламя, опираясь рукой о камин.

— Ты загрустил, — нарушила молчание Амариллис. В отсветах пламени черты его лица казались еще резче и суровее, чем обычно.

— Ты же знаешь, все не так просто.

— Знаю, — откликнулась она и продолжала, словно прочитав его мысли: — Если ты согласишься поехать в Лоу-Белли на день рождения тети, мы могли бы вместе сказать обо всем моей семье.

Лукас медленно повернулся к ней лицом. Он стоял спиной к огню, и это не позволяло ей видеть выражение его лица.

— А если твои тетя и дядя откажутся дать согласие на наш брак, что будет тогда?

— Я все равно стану твоей женой. Со временем они примирятся с этим, ведь все меня любят. Их единственное желание, чтобы я была счастлива.

— А ты будешь счастлива со мной?

— Не представляю, что смогу стать счастливой с кем-либо другим, — просто ответила Амариллис.

— Мы будем ссориться.

— Время от времени этого не удается избежать даже парам, соединившимся по рекомендации агентства.

— Скорее всего, ты иногда станешь напоминать мне о добродетелях Основателей, а я буду говорить, что ты слишком правильная, капризная и разборчивая.

Амариллис улыбнулась.

— А ты вспомнишь, что я тебя выбрала.

— Точно. — Лукас подошел к ней, голос его звучал немного хрипло. — Тогда я вспомню, что ты выбрала меня.

Он опустился на диван, сжимая ее в объятиях. В глазах его плясали отсветы горевшего в камине огня. Лукас наклонился и приник к ее губам.

— Невероятно, — присвистнула Клементина, складывая газету. — Кто бы мог подумать: сенатор Мэдисон Шеффилд, олицетворение добродетелей Основателей, и вдруг — объект шантажа и убийца. Мы едва не потеряли тебя, Амариллис. Это так ужасно.

— Теперь вы мне это говорите, — сказала Амариллис, наливая себе коф-ти. — Я пыталась объяснить, что Шеффилд вел себя неэтично и, скорее всего, нечестно, но никто и слушать меня не хотел.

— Знаю, знаю, — сделала протестующий жест Клементина. — Амариллис, тебе разве никто не говорил, что никому не нравится человек, любящий повторять: я же вам об этом говорил.

— Уж это точно, — поддержал Клементину Байрон. — Такие люди действуют всем на нервы.

— Ладно-ладно, советую с этим смириться, — мягко улыбнулась Амариллис. — Я собираюсь повторять эти слова неоднократно. Скажу больше, когда полиция снова займется расследованием обстоятельств гибели профессора Ландрета, она установит, что и он был убит.

— Шеффилдом? — Брови Клементины поползли вверх.

— Кем же еще? — в свою очередь удивилась Амариллис. — Скорее всего, он узнал, что профессор собрал на него досье. Сенатор не мог рисковать и допустить, чтобы Ландрет предал гласности компрометирующие его материалы.

— Удастся ли им это доказать? — задумчиво проговорила Клементина.

— Даже если они не смогут установить причастность Шеффилда к гибели профессора, его привлекут по обвинению в убийстве стриптизерши, — заметил Байрон.

— Не стоит уж очень на это рассчитывать, — сухо возразила Клементина. — Ведь он же не кто-нибудь, а сенатор, к тому же все отрицает. Постарайтесь припомнить, когда это политик высокого ранга оказывался за решеткой.

— Так или иначе, — вступила Амариллис, — но справедливость восторжествует. Да, как раз вспомнила, мне нужно позвонить Ирен Данли. Ей будет интересно услышать подробности вчерашнего происшествия. Она единственная, кто поддержал меня, когда я занялась расследованием.

— Можно взглянуть? — Байрон перегнулся через стол и выхватил из рук Клементины газету. Он не без гордости принялся изучать заголовки. — Вот это да, синергия торжествует. Какой интересный и неожиданный снимок, а, Амариллис?

— Серьезно? — Амариллис встала, обогнула стол и взглянула на фотографию. В первый момент она даже не поняла, где она была сделана, не говоря уже о том, что не смогла узнать на ней себя. Затем краска бросилась ей в лицо. — Боже мой, надеюсь, моя семья этого не увидит.

Без сомнения, снимал кто-то из публики в клубе «Син-Сити». «Значит, один из посетителей, несмотря на запрет, пронес в зал фотоаппарат», — мрачно подумала Амариллис. На фотографии она стояла посреди сцены, простирая вперед руки в отчаянной попытке привлечь к себе внимание.

— Выглядит так, будто ты всем дирижируешь, — высказала свое мнение Клементина, перегибаясь через стол.

— Сцена очень нескромная. Хотелось бы знать, перепечатает ли это фото «Лоу-Белли джорнэл», — чуть слышно проговорила Амариллис.

Действительно, могло показаться, что она руководит действиями одетых в весьма вызывающие костюмы артистов эротического шоу. Она находилась как раз между ними. Интимные места актеров едва прикрывали крохотные кусочки кожи и полоски блестящей ткани. Ко всему еще газета «Нью-Сиэтл тайме» считалась семейным изданием.

На заднем плане на полу можно было различить Лукаса и Шеффилда, они как будто держали друг друга в объятиях.

— Отличная реклама для нашего агентства — телефон будет трезвонить с утра до вечера. Все таланты в городе захотят работать с Амариллис.

— Не выйдет, — заметила она, — по крайней мере, в ближайшие два дня. Как вы помните, Клементина распорядилась, чтобы я сегодня не принимала заказы. Кроме того, меня не будет завтра в городе и почти весь день послезавтра.

— Да, конечно. — Байрон сдвинул брови и попытался обрисовать грядущие выходные Амариллис. — Ты собираешься на день рождения к своей тете, верно? Но готов поспорить, что родных здорово взволнуют твои приключения в большом городе.

— Это еще что по сравнению с тем, как они удивятся, когда я сообщу им, что выхожу замуж, — проговорила Амариллис.

— Тебе уже подобрали пару? — живо заинтересовался Байрон.

— Вряд ли, — задумчиво проговорила Клементина. — Слишком мало времени прошло, чтобы они успели составить список кандидатов. Что-то ты задумала, Амариллис.

Амариллис собралась с духом. Это было всего лишь начало, дальше пойдет еще хуже, а уж потом постепенно все уладится. Никто не одобрял браков в обход агентства.

— Я выхожу замуж за Лукаса Трента.

— За Трента? — удивилась Клементина. — Ты в своем уме? Он ведь талант девятого уровня.

— Всемогущая синергия! — Глаза Байрона широко раскрылись. — А что скажет на это твоя семья?

— Вот как раз завтра и узнаю, — откликнулась Амариллис.

Клементина уселась на край стола Байрона, скрестила руки на груди и уставилась на Амариллис.

— Ты хоть сознаешь, что делаешь?

— Да.

— Страсть может сыграть злую шутку, — сказала, откашлявшись, Клементина. — Надеюсь, ты не заблуждаешься и не считаешь, что любовь будет вечной. Брак заключается на всю жизнь, ты ведь знаешь и не захочешь рисковать.

Дверь кабинета открылась, прерывая Клементину. Амариллис очень обрадовалась и обернулась. Она подавила невольный вздох разочарования, увидев входящего Гифорда.

— Здравствуй, — поприветствовал ее Остерли. Как обычно, на нем был серый с отливом костюм, но красная бабочка уже не смотрелась так щеголевато, как прежде. Гифорд сухо кивнул Клементине и, не удостоив внимания Байрона, сразу обратился к Амариллис. — Мне нужно с тобой поговорить.

Она невозмутимо отпила свой коф-ти.

— В последний раз я от тебя это слышала, когда по твоей милости оказалась в одной машине с убийцей.

— Что это значит? — подозрительно осведомилась Клементина.

— Ничего особенного, — ответила Амариллис. — Это долгая история. Проходи, Гифорд, в мой кабинет.

— Только попробуй ее пальцем тронуть, и тебе не поздоровится, — сверкнула глазами Клементина,

Гифорд нервно поправил свой уныло повисший галстук.

— Я всего лишь хочу с ней поговорить, Клементина. Вопрос личный, к делам отношения не имеет. Можешь не волноваться, похищать ее я не собираюсь.

— Он знает, что я никогда не перейду работать в «Юник кристалз», — заметила Амариллис.

— Чертовски верно сказано. — Клементина одарила Гифорда ядовитой улыбкой. — У Амариллис есть принципы, не то что у некоторых. Она предпочитает фирму с хорошей репутацией.

Гифорд покраснел и поспешил за Амариллис в ее кабинет, закрыв за собой дверь с явным облегчением.

— Черт возьми, Амариллис, как ты умудряешься работать с такой эксцентричной особой, как Клементина Мэлоун? Я могу представить тебя у Грейс Прауд или даже в «Трю фокус», но никак не здесь. У Мэлоун манеры бродячей кошки, не говоря уже о ее дурном вкусе, который даже хуже, чем у тебя.

— Работа здесь меня вполне устраивает, как сказала Клементина, я предпочитаю достойную фирму.

— Оставь, пожалуйста, это — достойная фирма! — Гифорд демонстративно закатил глаза, усаживаясь в ближайшее кресло. — У Клементины своеобразный характер, но она деловая женщина, подчеркиваю это. И, если бы Шеффилд обратился в ее агентство, я почти уверен, что она нашла бы для него концентратора.

— Не могу с этим согласиться, — возразила Амариллис. — Клементина придерживается этических норм. — Она села за свой стол и положила руки на его гладкую поверхность. — А вообще, о чем ты хотел поговорить со мной, Гифорд?

— Сегодня утром я пришел в свою фирму, а там меня ждала полиция.

— А что здесь удивительного? Вероятно, они хотели расспросить тебя о ваших отношениях с Шеффилдом.

— Мягко сказано. Они учинили мне настоящий допрос. — Гифорд поджал губы. — Мне пришлось отвечать на массу вопросов. Надеюсь, ты понимаешь, что все это может причинить мне вред. Под угрозой репутация фирмы. На рынке услуг по фокусированию «Юник кристалз» нашла свою нишу. Мы обеспечиваем клиентам свободу действий, и подобная реклама нам ни к чему.

Амариллис внезапно почувствовала себя немного виноватой в неприятностях Гифорда.

— Мне жаль, что ты оказался втянутым в эту историю.

— А уж как я сожалею об этом! — искренне воскликнул Остерли. — На кой черт тебе понадобилось ввязываться в расследование смерти Ландрета?

— Я поступила так, как посчитала верным. Мне надо было найти ответы на возникшие вопросы.

— Только тебе одной это понадобилось. Ландрет был противным, назойливым старикашкой, сующим нос в чужие дела. Никто его не любил.

— Он нравился мне и его секретарше Ирен Данли.

— Должен заметить, что на всей планете никого, кроме вас двоих, судьба старого зануды больше не волновала.

— Гифорд, ведь человек погиб при невыясненных обстоятельствах. Прошлой ночью была убита женщина. Ты же не можешь оставаться равнодушным, даже если огласка отрицательно скажется на делах.

— Чтобы заниматься подобными вопросами, существует полиция, и мы ей за это платим. Это их работа, но никак не чересчур любопытных концентраторов, считающих своим долгом лично следить за соблюдением на Сент-Хеленс порядка и справедливости.

— Если ты пришел сюда, чтобы спорить со мной об этических принципах, — с сожалением вздохнула Амариллис, — боюсь, что ты напрасно потратил время.

— Я пришел не за этим. — Гифорд поднялся и нервно заходил по комнате. — Я собирался попросить тебя об одолжении.

— В каком смысле?

— Я в общих чертах охарактеризовал полиции наши взаимоотношения с Шеффилдом. Я сказал, что предоставлял ему специалистов, кроме того, сообщил, что не видел никакого риска для моих служащих, поскольку они все концентраторы полного спектра, хотя сенатор и не предъявил аттестационного свидетельства. Откуда мне было догадаться, что он начнет их «пережигать».

— В самом деле, откуда?

— Суть не в этом, черт возьми. Полицию мало интересует, соответствовали ли концентраторы таланту Шеффилда. «Пережигание» не относится к разряду преступлений.

— Но для нас — ощущение не из приятных.

— Но это только временные неприятности, — возразил Гифорд. — И никто точно не может определить, какую энергию фокусировал Шеффилд. Даже работавшие с ним концентраторы затрудняются квалифицировать его талант. Свойства личности не считаются парапсихологическими способностями.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнесла Амариллис, — но вспомни, профессор Ландрет выдвигал теорию, что сильные свойства личности являются проявлениями этого вида энергии.

— Прошу, пожалуйста, не упоминай при мне имя Ландрета, — сделал протестующий жест Гифорд. — Все дело в том, что в этом деле я всего лишь невинная жертва.

— Так уж и невинная?

— Именно невинная, более того, как добропорядочный гражданин, я старался помочь кандидату движения «Нравственные ценности Основателей». Человеку, которого могли избрать губернатором. Сенатор Шеффилд отказался пройти тестирование, исходя из своих убеждений. Он сказал мне, что его талант находится в пределах девятого уровня, почему я должен был ставить его слова под сомнение?

— Гифорд, мне представляется бессмысленным продолжать разговор. Тебе лучше уйти. У меня много работы, думаю, что и у тебя тоже.

— Подожди, я еще не все сказал. — Гифорд нервно поправил свою красную бабочку. — Амариллис, буду с тобой откровенен. Клянусь, сегодня утром я рассказал полиции всю правду. Я предоставлял Шеффилду квалифицированных специалистов. Этим наши деловые отношения заканчивались. Я прошу тебя, как друга и в прошлом коллегу, не затягивай меня глубже в эту историю.

Амариллис снова почувствовала угрызения совести, в некоторой степени он оказался замешанным в это дело по ее вине.

— Я и не думала ни о чем подобном.

Гифорд порывисто повернулся, в глазах его зажглась надежда.

— А как быть с записной книжкой Ландрета? Ты говорила мне, что в последней записи речь шла о намеченной со мной встрече. Именно это и привлекло твое внимание ко мне.

— Ах, да, та самая запись… — нахмурилась Амариллис. — Полагаю, что теперь это особой роли не играет.

— В полиции считают, — торопливо заговорил Гифорд, — что стриптизерша пыталась шантажировать Шеффилда, воспользовавшись материалами из папки Ландрета, за что сенатор ее и убил. Они также собираются провести повторное расследование. Мне бы очень не хотелось, чтобы полиции стали известны записи старого зануды о встрече со мной.

— Почему это тебя так беспокоит?

— Прошу тебя не упоминать об этом. Мне хотелось бы, чтобы мое имя как можно меньше встречалось в связи с этим расследованием. Черт возьми, неужели я хочу слишком много?

— Прекрати плакаться, Гифорд. Если тебе от этого легче, я умолчу о записной книжке. — В этом не было необходимости, — подумала она, — Остерли не был убийцей.

— Очень признателен. — На лице Гифорда отразилось явное облегчение. Даже галстук не смотрелся так уныло. Гифорд почти перелетел через комнату, обогнул стол и порывисто схватил Амариллис за руки. — Я твой должник. Если тебе понадобится работа, заходи ко мне. Договорились?

— Думаю, в этом не будет необходимости.

— Мне жаль, что тогда в лаборатории так все произошло. Та блондинка для меня совсем ничего не значила, абсолютно ничего серьезного.

— Это все в прошлом, Гифорд, я не…

— Ты была для меня слишком правильной, разве ты не понимаешь? Поэтому наши отношения и не сложились. Я чувствовал, что не могу жить в соответствии с твоими высокими принципами. Мне это было не по силам.

Амариллис перебрала в памяти все, что произошло с ней на протяжении последних двух недель. Она тайно проникла в кабинет своего бывшего шефа, побывала в стриптиз-клубе, беседовала со стриптизершей, вступила в любовную связь с неординарным талантом, ее едва не убили и, в довершение всего, она готовилась вступить в брак, минуя брачное агентство. Да, в ее жизни произошли заметные перемены.

— Надо сказать, что мои принципы уже не те, что прежде, — заметила Амариллис.

— Но все равно, Гифорд, они слишком высоки, — вставил с порога Лукас, — так что рассчитывать тебе не на что.

Остерли выпустил руки Амариллис, словно обжегся.

— Трент? Что ты здесь делаешь?

— Пришел повидать свою невесту.

— Невесту? — поразился Гифорд.

— Да, уверен, тебе не терпится нас поздравить.

— Но ведь ты — талант, причем высокого уровня, а она концентратор полного спектра. Совершенно невозможно, что какое-либо брачное агентство могло составить из вас пару.

— А кто говорит о брачном агентстве? — деланно удивился Лукас.

Гифорд силился что-то сказать, но его рот только беззвучно открывался и закрывался.

— Не могу в это поверить, — наконец выдавил Остерли, не сводя глаз с Амариллис. — Ты — и вдруг брак в обход агентства?

— Твои представления обо мне сильно пошатнулись, верно, Гифорд? — улыбнулась Амариллис. — Мне кажется, я очень изменилась.

— Это все дурное влияние плохой компании, — пояснил Лукас. — А я, в свою очередь, в последнее время обзавелся предрассудками, кое-кто мог бы назвать меня даже сторонником строгих правил. К примеру, мне не по душе, когда я вижу свою невесту в объятиях другого мужчины.

— Мы всего лишь болтали.

— Убирайся отсюда, Остерли, пока я по-настоящему не рассердился.

Гифорда не надо было просить дважды. Он поспешно отступил к двери.

— Мы с Амариллис говорили о деле личного характера, — пробормотал Остерли, проходя мимо Лукаса. — Уверяю тебя, ничего предосудительного не произошло.

Трент не удостоил его ответом. Сложив руки на груди, он уставился на Амариллис с подчеркнутым интересом.

— Хотелось бы узнать, как ты посмотришь на то, чтобы подкрепить снижение нравственных норм?

— Что еще у тебя на уме?

Лукас прикрыл дверь и запер ее.

— Мы как-то с тобой говорили, уместно ли заниматься любовью на столе.

— Неужели? — сдавленным голосом спросила Амариллис.

— Конечно, у меня на это хорошая память. — Лукас решительно направился в ее сторону.

— Клементина очень удивится!

— Несколько минут назад я как раз с ней разговаривал. Она сказала, что дает тебе выходной, чтобы прийти в себя после потрясений прошлой ночи.

— Верно. — Амариллис завороженно наблюдала, как Лукас приближается к ней, расстегивая ремень. — А как же твои недавно обретенные нравственные принципы?

— Они не распространяются на все сферы жизни. — Лукас подошел к Амариллис, осторожно уложил ее на стол, затем наклонился и развел в стороны ее ноги.

— Как странно, — сказала Амариллис, обхватывая его руками за шею, — а у меня снижение принципов идет только в одном направлении.

— С чем тебя и поздравляю. — По лицу Трента расплылась улыбка дьявола-искусителя. — Наши отношения изменили нас обоих. Яркий пример синергетического взаимодействия.

Амариллис притянула его к себе и закрыла рот поцелуем, не давая пуститься в скучные рассуждения о принципах синергии.

Прошло довольно много времени, Лукас вернулся к себе в офис. Амариллис привела в порядок стол и подняла упавшие с него предметы. Потом сняла трубку и набрала номер факультета исследований явлений фокусирования. Ирен Данли ответила почти сразу.

— Мисс Ларк, — голос ее звучал взволнованно. — Как вы? Я видела утренние газеты, с трудом верится, что такое могло случиться. Подумать только, сенатор Шеффилд оказался убийцей.

— Да, знаю, и больше того, возможно, он убил еще и профессора Ландрета. Полиция собирается начать повторное расследование.

— А это точно? Может быть, справедливость наконец восторжествует.

— Думаю, что так и будет, хотя, как считает мой босс, Шеффилд — сенатор и, кроме того, все отрицает. Он может и отвертеться.

— Но, по крайней мере, его политической карьере нанесен роковой удар. Этот скандал дорого ему обойдется.

— Очень возможно, а там — кто знает, как все сложится.

— Но все это так неприятно. Жаль, что преступником оказался сенатор Шеффилд. Этому городу так необходимы его дальновидность и умение вести за собой.