За этим занятием граф и застал девушку, когда зашел в палатку с двумя тарелками, доверху наполненными едой. Он оценивающе оглядел тонкую талию, переходящую в соблазнительные округлости, и почувствовал знакомое возбуждение.
      Холодный воздух, ворвавшийся через открытый полог, предупредил Эрию о присутствии графа. Девушка обернулась и встретила его пронзительный взгляд.
      – Думаю, сидеть на стуле или на койке гораздо удобнее, чем стоять на коленях, – заметил он как бы между прочим и поставил на столик тарелки с едой. Несколько секунд не отрывал взгляда от нежного лица, обрамленного золотистыми волосами, затем улыбнулся своим мыслям и, подняв таз с остывшей водой, вынес наружу и выплеснул воду.
      Вернувшись в палатку, протянул Эрии руку, но та поднялась с колен без его помощи. От еды исходил божественный аромат. Эрия почувствовала, как урчит в животе. Девушка обхватила себя руками, словно желая унять голод. Глотая слюну, смотрела на аппетитные куски жаркого, румяный картофель и сухарики. Казалось, она не ела уже несколько дней.
      Граф придвинул столик ближе к койке, жестом предложил ей сесть, сам усевшись на стул. Видя, что Эрия все еще стоит в нерешительности, сказал:
      – Еда не отравлена и не начинена приворотным снадобьем. У тебя был долгий пост, – он понял, что Эрия собирается отказаться от еды и переменил тактику: – Но не набрасывайся с жадностью. Мне нравится, когда женщина ест деликатно, словно лакомится… Не терплю, когда она наедается так, что потом от нее в постели мало толку. А вообще-то тебе не мешает избавиться от излишней колониальной округлости, – он потер подбородок, не отрывая от девушки оценивающего взгляда. – Поначалу это очаровательно, но со временем фигура слишком расплывается вширь, – согнутым указательным пальцем граф придвинул к себе вторую тарелку.
      Эрия выхватила тарелку из-под нацеленной в нее вилки. Сердито взглянув на графа, плюхнулась на койку и сунула в рот целый сухарь. Он поморщился, глядя на эту картину, но Эрия знала – граф опять затеял с ней игру. Она с трудом разжевала сухарь, опасаясь, что этот процесс затянется до бесконечности, и когда перед ней появился наполненный неизвестно чем кубок, без лишних вопросов стала жадно пить. Как оказалось, это было вино, сразу же ударившее в голову. Утолив жажду, Эрия начала смаковать каждый глоток, отдавая должное прекрасному напитку, потом с аппетитом взялась за еду. Блаженное состояние продолжалось бы до конца трапезы, если бы граф не заговорил:
      – Обычно я предпочитаю, чтобы за ужином велась приятная беседа, – он откинулся на спинку стула и поднес к носу кубок, чтобы насладиться ароматом вина.
      Эрия проглотила кусочек оленины и молча уставилась на графа.
      – Вы, южные колонисты, так очаровательно коверкаете язык короля… – граф выпрямился и впился в нее взглядом. – И всегда медлите с ответом. Когда я впервые оказался в Виргинии, то подумал, что по ошибке высадился в колонии, где живут только тупые люди.
      Зеленые глаза Эрии полыхнули гневом.
      – Большинству англичан не мешало бы научиться придерживать свои языки… так сказать, медлить с ответом, и подумать дважды, прежде чем произнести очередную идиотскую фразу.
      Ухмылка распалила ее еще больше. Эрия поняла, граф дразнит ее, и она опять попалась в ловушку. Что это с ней? Эрия взяла себя в руки и вернулась к еде.
      – Конечно, – продолжал граф как ни в чем не бывало. – За время моего пребывания здесь я уже привык к вашей манере изъясняться и нахожу ее довольно сносной, – он покрутил в руке металлический кубок и добавил: – Особенно у женщин.
      – О, особенно, – раздраженно откликнулась Эрия. – Вы считаете нас, колонистов, вульгарным сбродом, но, как большинство англичан, предпочитаете закрывать глаза на нашу «неотесанность», когда чуете какую-то выгоду. Возможно, мы грубые и неотесанные, но пас не одурачить вашими притворными улыбками и слащавыми речами. Вы, англичане, смотрите на нас с презрением, но что касается меня, я предпочитаю честность и открытость вашему утонченному притворству, – она замолчала, пораженная собственной агрессивностью.
      – Полагаю, ваши соседи-северяне того же мнения и уже положили конец «утонченному притворству» свинцовыми ядрами и пулями, – граф перехватил ее взгляд. – А жаль, сотрудничая, всегда можно добиться большей пользы, чем конфликтуя.
      – Сотрудничество, купленное ценой униженной гордости и растоптанных принципов, никогда не приносит пользы, – Эрия уловила в его словах скрытый подтекст.
      Граф удивленно пожал плечами.
      – Возможно, я заблуждался… считал тебя убежденной роялисткой, обожающей все английское.
      – Возможно, вы принимали меня за моего отца, ваше сиятельство, – запальчиво возразила Эрия. – Это он был помешан на всем английском.
      – О, нет, я никогда не принимал тебя за мужчину, ДЕВУШКА, – лениво поигрывая вилкой, он посмотрел на Эрию сквозь полуопущенные веки. – Разве ты так быстро забыла мое имя? – в его глазах зажегся похотливый огонек. – Думаю, надо начать прямо сейчас. Иди сюда.
      Эрия осушила свой кубок, медленно поднялась с койки, обошла стол и бросилась к выходу из палатки.
      – Нет, так не пойдет! – граф успел схватить ее. – Пусти… – она попыталась вырваться. – Ты не имеешь права…
      – Тут речь идет не о правах, дорогая, а о силе, – неожиданно его голос стал совсем хриплым. – Я хочу тебя и возьму… прямо сейчас. Но от тебя зависит, сколько моих людей по твоим крикам узнает, что здесь происходит. У меня нет желания показывать им спектакль всякий раз, когда я буду силой затаскивать тебя в палатку. Но поверь, меня ничуть не волнует, слушают они нас или нет.
      Граф возвышался над ней хищной громадой. Теплый золотистый блеск в его глазах, отражавших свет лампы, сменился холодным сиянием ртути. Эрия знала, граф не шутит и овладеет ею, даже если она будет отбиваться и кричать. Но никто не придет на помощь, даже симпатичный Меррилл Джамисон с его мальчишеской улыбкой. Эрия перестала сопротивляться и одеревенело застыла на месте.
      Рутланд ослабил хватку, опустился на стул и притянул девушку к себе, зажав между своих мускулистых ног, взял в руки прядь ее волос и мягко произнес:
      – У тебя такие красивые волосы… редкого оттенка, и словно шелк, – он потер их пальцами, будто оценивая на ощупь дорогую ткань.
      – Дай мне ножницы или нож и я подарю их тебе, – пробормотала Эрия, чувствуя, как постепенно слабеют колени, а по телу пробегает дрожь.
      – Нет, пусть они будут твои, я хочу тебя всю, целиком. Но когда выходишь из палатки, убирай волосы под чепчик, обязательно, – несмотря на нежный тон, в его голосе послышались командные нотки.
      – Я буду носить свои волосы так, как захочу! – Но возмущенный протест был заглушен поцелуем. Его губы растопили намеренную холодность Эрии, она была потрясена, как мгновенно все тело отзывалось на его прикосновения. Внутри будто что-то расплавилось, по жилам быстрее заструилась кровь, дыхание участилось, сердце бешено стучало.
      От графа не укрылось ее состояние. Он понимающе улыбнулся и притянул еще ближе к себе. Скользнув ладонями по стройной талии, остановился на груди, возле шнуровки лифа. Медленно, очень медленно, не отрывая глаз от лица девушки, потянул за шнурок. Эрия чувствовала, как с каждым движением ослабевает туго затянутый корсаж, а с ним ослабевает и ее воля.
      Эрия попыталась заставить себя воспротивиться настойчивому стремлению раздеть ее. Она старалась припомнить, какой граф высокомерный, грубый и жестокий… старалась разозлить себя и настроить против него. Но даже бесстыдные действия не могли унять охватившее ее томление. Наоборот, они его усугубляли, напоминая тот первый раз в дубраве, когда она добровольно поддалась его страсти, уступая своему тайному желанию. Теперь эти воспоминания омрачались болью потери отца и дома, но, все равно, подсознательно она стремилась снова и снова испытать эти ощущения, доставившие столько наслаждения. Эрия понимала, ничто не поможет устоять перед натиском страсти, поскольку эта страсть вызывала в ее теле ответный огонь.
      Его руки скользнули по плечам, а вместе с ними соскользнуло платье. Эрия инстинктивно прижала руки к груди, пытаясь прикрыться, но он отвел их в стороны.
      – Нет, – пробормотал Тинан, целуя ее ладонь, а затем прижимаясь к ней щекой. – Дай мне полюбоваться твоей красотой. Уступи ее мне… отдай… – он перевел взгляд на полную грудь, затем провел по ней рукой.
      Красная от смущения, Эрия стояла, словно оцепенев. Наверное, следовало бы сопротивляться, но она хотела, чтобы он прикасался к ней, ласкал и целовал. И когда Рутланд спустил платье с ее бедер и Эрия осталась только в нижней юбке, она обрадовалась, охваченная приятным волнением.
      Наконец, между нежным телом и сильными руками не осталось никакой преграды. Эрия задрожала, тело покрылось гусиной кожей, соски заострились.
      – Тебе холодно, – граф прижал ее к своей груди. Эрия задрожала еще сильнее, едва удерживаясь от желания обвить руками сильную шею и прильнуть еще теснее.
      – Пойдем, позволь мне согреть тебя, – хрипло сказал он, положил девушку на кровать и укрыл одеялом.
      У Эрии кружилась голова. Она откинулась на подушку и принялась внимательно смотреть, как он раздевается. Вот снята куртка, затем рубашка… сапоги… расстегнуты пуговицы на бриджах и… Учащенно дыша сквозь полураскрытые губы, Эрия блестящими от желания глазами пожирала обнаженное тело. Он был прекрасен и пугающе притягателен… Граф отбросил одеяло и накрыл Эрию своим телом. Заметив промелькнувший в ее глазах страх, улыбнулся и погладил по щеке.
      – Я не причиню тебе боли, Эрия, – нежно прошептал он на ухо. – Ты еще красивее, чем я думал, еще желаннее… – бормотание было похоже на мурлыканье большого и опасного кота. Он сдвинулся и потерся щекой о ее грудь. – Эта сделка не так уж невыносима… Ты получишь огромное наслаждение. Твое тело создано, чтобы давать и получать удовольствие. И ты получишь все, что хочешь.
      Он приподнялся и впился в ее губы тем страстным поцелуем, который всегда отдавался острым желанием в ее самом сокровенном месте. Эрия сжала бедра, пытаясь унять это желание, но ничего не получилось, оно разгорелось еще сильнее, и, отбросив остатки здравого смысла, Эрия обвила руками крепкое тело графа. Он тут же отозвался на прикосновение, ласки стали еще неистовее.
      Как и тогда в дубраве, Тинан начал покрывать поцелуями ее шею и грудь, но теперь Эрия с большей готовностью отзывалась на ласки, сама того не сознавая, стремилась получить не только наслаждение, но и удовлетворение. Она догадывалась, все его действия преследуют цель разжечь в ней страсть, но не подозревала, что, лаская ее обнаженное тело, он получает не меньшее наслаждение.
      Рука Тинана прошлась по ее плоскому животу и скользнула вниз. У Эрии перехватило дыхание, когда он нежно погладил по внутренней части бедра. Из полураскрытых губ вырвался слабый стон, ноги слегка раздвинулись. Девушка порывисто прижала к себе его голову, призывая не останавливаться, и когда почувствовала между ног колено, с готовностью развела их в стороны. Тинан налег на нее всей тяжестью, напомнив о боли, испытанной в первый раз. Ее тело слегка напряглось, но, вопреки страхам, напряженный член вошел совсем безболезненно, беспокойство сменилось ощущением блаженства.
      Тинан начал медленно двигаться, ритмичные толчки вызвали ее ответное движение. Эрия начала подаваться ему навстречу, давая возможность проникнуть в ее лоно как можно глубже. В порыве страсти она инстинктивно обхватила его ногами, сливаясь в одно целое.
      – Эрия… Эрия… Эрия… – твердил он, зажав ладонями ее лицо. – Назови мое имя, Эрия… – вырвалось у него со стоном.
      – Тинан… Тинан… – девушка облизала пересохшие губы и закрыла глаза. – Тинан… – снова сорвалось с ее губ. Казалось, что имя, произнесенное вслух, распалило его еще больше, он начал двигаться энергичнее, настойчивее, словно добиваясь чего-то такого, чего она не могла знать. Эрия вдруг почувствовала, как он напрягся, а затем буквально вдавил ее в постель, содрогаясь всем телом.
      Задыхаясь под тяжестью горячего тела, она, наконец, поняла, почему граф был так разозлен ее внезапным бегством из рощи.
      Наконец, Тинан нехотя приподнялся и откинулся на бок. Одну руку он просунул под голову Эрии, а другой убрал с ее лба влажную прядь волос и жестом собственника одобрительно погладил по талии.
      Эрия повернулась к нему лицом. Внимательно вгляделась в красивые черты и нашла разительную перемену. Лицо утратило свойственную ему жесткость и высокомерие, уголки губ больше не таили насмешку, а в глазах исчез циничный блеск. Сейчас он был красив той мужской красотой, которая вряд ли кого-то оставит равнодушным. Завитки темных волос так восхитительно покоились на шее, что Эрия не удержалась и погладила их.
      Прикосновение было нежным и едва ощутимым, Тинан закрыл глаза и прижал Эрию к себе. Она повернулась к нему всем телом, упругая грудь волнующе прижалась к широкой мужской груди. Тинан вспомнил, каким было лицо Эрии в минуту страсти, и его опять охватило возбуждение. Он открыл глаза и посмотрел на Эрию.
      Та лежала на боку и казалась спящей. Голова уютно покоилась на его руке, гибкое тело доверчиво прижималось к мускулистому торсу. Опытные куртизанки, с которыми Тинану приходилось иметь дело, всегда старались изобразить невинность и незащищенность. А Эрии не надо ничего изображать – даже после страстного соединения их тел девушка оставалась невинной… и очень ранимой. Появилось желание защитить ее, оградить от… Рутланд не знал, от чего желал ее оградить. Скорее всего, от посягательств других мужчин. В нем взыграло чувство собственника – только он должен созерцать ее прелести, только ему она должна дарить свои ласки, только к нему пылать страстью. Эрия принадлежит ему и только ему.
      Неожиданно Рутланд почувствовал сильное возбуждение. Это оказалось неожиданным, поскольку раньше никогда не наступало так быстро после… Тинан посмотрел на ее безмятежное лицо и почувствовал угрызения совести. Неужели он желает вновь ощутить свою власть над ней, вновь убедиться, что Эрия опять с готовностью откроется ему навстречу? Или она настолько ему желанна?
      Тинан попытался расслабиться, но желание обладать этой женщиной усиливалось с каждой минутой.
      – Господи, старина, – простонал он едва слышно. – Ты назойлив, как подросток на первом свидании с женщиной, – Рутланд нахмурился, чувствуя, что окончательно теряет контроль над собой.

* * *

      Эрия блаженствовала, наслаждаясь теплом. Дав-то не было так тепло и так уютно. Пошевелилась и почувствовала прикосновение чьей-то руки, не страшной, не такой, как в кошмарном сне. Эта гладила ее спину, вызывая приятные ощущения. Эрия улыбнулась, и тут чьи-то губы накрыли ее рот. Она открыла глаза и в слабом свете зарождающегося утра увидела знакомые черты лица. Тинан… ее целует Тинан. Эрия горячо ответила на поцелуй и с готовностью откинулась на спину, принимая на себя тяжесть его тела. Так всегда начинались восхитительные чувственные сны… только сейчас все больше похоже на реальность.
      Он целовал и ласкал все ее тело, не оставляя без внимания ни губы, ни шею, Ни грудь, ни плечи. Эти ласки побудили Эрию к действию, и она целовала и обнимала его со всей страстью, на которую была способна.
      Когда Тинан приготовился войти в ее лоно, Эрия с радостью раздвинула бедра и с блаженным стоном приняла его возбужденную плоть. Затем с готовностью задвигалась вместе с ним, подчиняясь ритмичным толчкам. Ей хотелось слиться с ним воедино, подняться к тем высотам, к которым каждый раз рвалось тело. С каждым толчком внутри что-то сжималось, Эрия затаила дыхание и впилась ногтями в его спину, ожидая, что должна наступить та неведомая ей разрядка.
      – Эрия… – словно издалека донесся его голос. – Эрия… Скажи мое имя, скажи…
      Она облизала пересохшие губы и послушно прошептала:
      – Тинан… Тинан…
      Он с содроганием начал изливать в нее свое семя и через несколько мгновений обессиленно обмяк, навалившись всем телом.
      Эрию будто оглушили. Задыхаясь, она лежала под горячим пресыщенным мужским телом, не в силах пошевелиться. Нервы были напряжены до предела, она боялась, что не выдержит и разрыдается, и в то же время боялась, что взорвется, если не даст волю слезам. Тинан поднялся на локтях, обхватил девушку за плечи и вместе с ней перекатился на бок.
      Она лежала в его объятиях и боялась думать о том, что с ней происходит. Что она делает в его постели? И что он делает с ее телом? Эрия судорожно вздохнула, чувствуя, как бешено стучит сердце. Рутланд использует тебя, услужливо подсказал внутренний голос, использует, чтобы удовлетворить свою похоть.
      Эрия чувствовала себя совершенно раздавленной. Новая волна унижения захлестнула ее, когда граф расслабленно провел рукой по ее груди и животу. Затем легонько укусил за плечо и поцеловал в шею, удовлетворенно постанывая и беспрестанно бормоча ее имя.
      Эрия крепко зажмурилась и стиснула зубы, по эмоции все же возобладали, и она разразилась слезами. Как могло случиться, что ее тело полностью подчинилось жестокому, бессердечному распутнику? Почему она позволяет себя использовать? И не только позволяет, но еще и подыгрывает! Бесстыдными телодвижениями, ласками и вздохами только помогает ему достичь полного удовлетворения. И что самое ужасное – делает это с большой охотой. Даже сейчас грудь жаждет, чтобы граф прикоснулся к ней, а лоно требует, чтобы он заполнил его своей плотью.
      Слезы градом катились из глаз. Эрия сжала кулаки, не желая давать выход бушующим страстям. Как бы граф позабавился, узнав о смятении, которое творится в ее душе! Ведь именно он является его причиной.
      – Что такое? – пробормотал граф, приподнялся на локте и взглянул ей в лицо. – Тебе больно? – встревоженно спросил он и участливо погладил по плечу. Эрия отвернулась, ему была видна лишь щека, на которой блестела влажная дорожка, проложенная слезами. – Скажи, – в голосе послышалась настойчивость. – Тебе больно?
      Только что испытанное наслаждение мгновенно испарилось, словно его и не было. Ни от одной женщины Тинан не получал столько удовольствия и вот теперь вдруг почувствовал себя опустошенным и обманутым. Казалось, что своими слезами она пытается в чем-то его обвинить. Он взял девушку за подбородок и повернул к себе.
      – Эрия, как меня зовут?
      Та вздрогнула, как от удара, и отвернулась.
      Он понял, что его отвергают, и убрал руку. В палатке повисла напряженная тишина, изредка прерываемая судорожными всхлипываниями. Неожиданно его осенило – вероятно, Эрия страдает от потери девственности, страдает и физически, и морально. Все-таки сегодня ночью ей пришлось вынести большую нагрузку.
      – Скоро ты привыкнешь ко мне… и неприятные ощущения пройдут.
      От сдерживаемых рыданий затряслись плечи.
      – Дорогая, не надо переживать из-за своей неопытности. Я постараюсь быть более осторожным. Обещаю. Сегодня же ночью ты в этом убедишься.
      Девушка молча свернулась клубком.
      Тинан нахмурился, отбросил одеяло и встал. Утренняя прохлада остудила обнаженное тело, но не более, чем Эрия студила своим неприятием. Некоторое время он молча смотрел, как вздрагивают под одеялом ее плечи, затем принялся натягивать бриджи и сапоги. На душе было муторно, и Тинан не мог понять, в чем причина. Неужели на него так подействовали ее слезы? Открыл рот, но слова застряли в горле.
      – У тебя будет день для отдыха… – он не закончил фразу. Пожав плечами, подошел к сундуку, вынул бритвенные принадлежности.
      Рыдания по-прежнему сотрясали тело Эрии. Он стиснул зубы. Нет, нельзя допустить, чтобы женские слезы оказывали на него давление… На лице опять появилась циничная ухмылка. Поплачет и перестанет. Подумаешь, немного потрудилась ночью! Привыкнет. Он решительно подошел к постели и замер, увидев голое плечо Эрии. Словно почувствовав взгляд, та натянула на себя одеяло и зарылась лицом в подушку.
      – В будущем, – раздраженно произнес Тинан, чеканя каждое слово, – я желаю, чтобы в мою страсть добавляли меньше соли.
      К тому времени, когда смысл слов пробил затуманенное страданием сознание Эрии и привел ее в бешенство, граф уже отошел далеко от палатки.

* * *

      Яркие лучи утреннего солнца пробивались сквозь слегка пожелтевшие кроны деревьев. Все в лагере пришло в движение. Тинан наблюдал, как его люди один за другим появляются из палаток и, потягиваясь, сбрасывают с себя остатки сна. Да, сегодня о многом придется подумать, и гораздо более важном, чем женские слезы.
      Он отдал распоряжение Акру, возившемуся у костра, и зашагал по росистой траве к речке.
      Пробираясь вдоль берега, выбрал подходящее место, уселся на камень и начал яростно намыливать щеки с едва отросшей щетиной. Весело журчащая река, казалось, насмехалась над его мрачным настроением.
      – Так, так, – раздался позади знакомый голос. Тинан обернулся и бросил на Джамисона раздраженный взгляд. – Опять бреешься? – Джамисон присел на камень неподалеку от Тинана и обхватил руками колено.
      – Я всегда бреюсь по утрам, – сухо сказал Тинан, водя по лицу бритвой и не отрывая глаз от своего отражения в маленьком зеркальце.
      – Но не всегда по вечерам, – заметил Меррилл. – Ты вчера тоже брился. Вечером. А мужчине, который бреется дважды в день, есть что рассказать.
      Рука Тинана застыла на полпути. Он бросил на друга убийственный взгляд. Джамисон изобразил удивление, затем многозначительно посмотрел на плечо друга. Тинан проследил за взглядом, вывернув назад шею, увидел у себя на спине свежие следы от ногтей и принял высокомерный вид. Не спеша надел рубашку, которую прихватил с собой, повернулся к Джамисону и обратил на пего усталые, немного припухшие глаза.
      Меррилл тихо присвистнул.
      – Боже, ты ужасно выглядишь… Никогда не видел тебя таким изнуренным… – он расхохотался и едва не свалился в воду.
      Тинан невозмутимо закончил бриться и аккуратно сложил бритвенные принадлежности.
      Джамисон вытер глаза и закусил нижнюю губу, чтобы подавить смех. Ему было лучше, чем кому-либо другому, известно, насколько опасен Рутланд в гневе. Но, тем не менее, не мог остановиться.
      – Вижу, ты устроил себе бордель. Надеюсь, она стоит той опасности, которой ты нас подвергаешь, – Меррилл выжидательно посмотрел на друга. – Ну?
      – Что «ну»? – откликнулся, наконец, Тинан и медленно повернулся.
      – Стоит она того? – с заговорщицким видом повторил Джамисон.
      Тинан гневно раздул ноздри. Неожиданно вместо лица Меррилла он увидел Эрию… спутанные волосы, влажные полуоткрытые губы, подернутые дымкой страсти глаза… Видимо, что-то отразилось на его лице, потому что у Джамисона от изумления отвисла челюсть и сразу пропала охота задавать вопросы, чтобы удовлетворить свой похотливый интерес. Что же могло довести Тинана до такого состояния? Видать, смазливая мисс Даннинг та еще штучка! У Меррилла тревожно засосало под ложечкой.
      – Черт бы тебя побрал! – он вскочил на ноги. Джамисон разозлился на себя за то, что лезет не в свои дела, и на распутного друга, который своей ненасытностью может навлечь на всех беду. – Я не смогу спокойно спать, пока мы не доберемся до цивилизации и…
      Видя, что Тинан даже не слышит его, махнул рукой и пошел прочь.

ГЛАВА 13