Приставив к глазам бинокль, он пересчитал мужчин. Их было девять человек, и он знал каждого. Среди них сразу бросались в глаза крупные фигуры Блэка Дэниелса и Чарли Данбера, был также сын Делани и тот, кого называли «дядя Сэм Дьюрант» — оба появились в долине приблизительно в то же время, когда вернулся из Питсбурга Дэниелс. Еще Майк Делбертон со своим братом, Калли. Дядюшка Рэднор, старик Джулиус и еще более старый дядюшка Баллард… Господи! Оказывается, даже он в уме называет их дядюшками! И только посмотрите — видимо, они согнали скот со всей долины, чтобы перевезти свое драгоценное виски.

Лицо у него загорелось, когда он изучал в бинокль поразительно привлекательные черты лица Блэка Дэниелса, так похожего на лицо Уитни. И он снова содрогнулся от мысли о ее предательстве. В животе у него свело от предчувствия жестокой схватки. Наверное, напрасно он отдал приказ не стрелять и прибегнуть к оружию только в самом крайнем случае. Невольно перед ним встали умоляющие глаза Уитни. И он прогнал это видение.

В этом месте ручей был неглубоким, так что его легко было перейти вброд, и Гарнер следил, как Блэк Дэниелс переводил двух лошадей, за которыми на привязи следовало еще по одному животному. Он напружинился, когда увидел, что за Блэком тянется цепочка людей и животных, переходивших ручей и направлявшихся прямо ему в руки. Сердце его стучало почти в такт с заглушёнными ударами подков, которые будто отбивали время. По бокам лошадей раскачивались и подпрыгивали привязанные бочки со спиртом.

Гарнер выждал, когда все перешли реку и, направляясь к уже близкому лесу, оказались прямо под выступом, на котором он засел. Он откинулся назад, чтобы привлечь внимание Брукса, но тот уже нетерпеливо ждал его сигнала. У Таунсенда пересохло в горле, когда он поднял руку и увидел, что Брукс тоже привстал и помахал ему в ответ. Гарнер посмотрел вниз на мужчин, лица которых были ему знакомы, скрипнул зубами и дал сигнал к нападению.

Раздались громкие крики, и одетые в темное солдаты бросились вниз с каменистого склона и выскочили из леса, приведя в замешательство колонну из людей и животных. Люди Блэка не успели достать оружие и сначала просто уворачивались от солдат, а затем нащупали в темноте толстые ветки и сучья и стали с криками сопротивляться нападавшим.

Гарнер оказался внизу одним из первых и бросился прямо к Блэку. Блэк сразу же узнал его по сверкающим эполетам и стряхнул с себя другого солдата, после чего метнулся к Гарнеру, размахивая кулаками и рыча от ярости. Ослепленные ненавистью, они сошлись в схватке не на жизнь, а на смерть. Блэк высвободился и тут же снова набросился на Гарнера, нанеся ему мощный удар в живот, отчего тот отлетел на жавшихся друг к другу испуганных лошадей и ударился головой о бочонок. Он покачнулся, но устоял на ногах и потряс головой, чтобы прояснить сознание. Через мгновение он уже бросился к Блэку, и, сцепившись, они рухнули в кусты, тяжело дыша и изо всех сил молотя кулаками.

Вокруг них раздавались дикие крики и вой, сверкали ножи, схватка разгорелась не на шутку. Затем тяжелые клубки борющихся тел стали один за другим распадаться — жители долины сдавались превосходящим силам федералов. Сначала старики, затем сын Делани и Калли Делбертон, а за ними Майк и дядюшка Сэм с дядюшкой Рэднором. И вскоре все повстанцы или валялись без чувств на земле, или были связаны людьми Гарнера — все, за исключением Блэка Дэниелса и Чарли Данбера.

Более крупный и выносливый Гарнер наконец сумел подмять под себя бешено сопротивлявшегося Блэка и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Почувствовав, что Блэк обмяк, Гарнер кое-как встал на колени, смутно сознавая, что рядом стоит Брукс, который и помог ему подняться.

Наступило утро. И когда Гарнер Таунсенд встал на ноги, винокуры Рэпчер-Вэлли лежали у его ног, как он и обещал.

Он осмотрел своих солдат и с облегчением убедился, что ни у кого из них нет серьезных ран — только несколько поверхностных порезов ножом. Они крепко держали своих пленников, ожидая его приказа. Майор выступил вперед с решительным и замкнутым лицом. Он указал назад, на стонущего на земле Блэка Дэниелса.

— Поставьте его на ноги и как следует свяжите. — Затем стал искать глазами Чарли Данбера и обнаружил, что могучего парня едва сдерживают четверо солдат. — И его тоже свяжите. Лексоулт!

— Да, сэр! — Сержант двинулся вперед.

— Срежьте все эти бочки и разбейте их топором. — Он вдруг увидел на руке сержанта тусклое пятно запекшейся крови. — Рана серьезная, сержант?

— Не настолько, чтобы я не мог орудовать топором, — с яростной усмешкой проворчал Лексоулт. — Вперед, пешие драгуны, — махнул он здоровой рукой своим солдатам, — приступайте!

— Черта с два! — закричал Чарли, внезапно рванулся и, застав врасплох своих тюремщиков, освободился от них. Солдаты кинулись за ним, но он бросился прямо к Железному майору и, налетев на него, с силой толкнул назад, на дерево, отчего майор едва удержал равновесие, и между ними начался бешеный, упорный бой. В конце концов солдатам удалось оторвать его от своего командира.

— Будь ты проклят, Таунсенд! — кричал Чарли, отчаянно вырываясь из схвативших его рук с покрасневшими от прилива крови глазами. — Ты забираешь все, что у нас есть! Ты не имеешь на это права! Ни ты, ни твои проклятые федералы! — Его оттащили назад, и он устремил горящий взор на Гарнера. — Ты и так уже взял больше дозволенного! — Каждый человек из присутствующих здесь понимал, что имеет в виду Чарли. — Давай, сразись со мной за нее, как мужчина!

В Гарнере вспыхнула ярость. Он выступил вперед, расправив плечи и сжав кулаки:

— Отпустите его!

— Но, майор… — возразил было лейтенант Брукс, но его заглушил хриплый крик Лексоулта:

— Этим двоим нужно решить спор! И Чарли Данбера освободили.

Чарли не стал терять время и сразу бросился к майору, нацелившись на его горло, но тот крепко схватил его за руки и с отчаянным напряжением удерживал на расстоянии от себя. Чарли изо всех сил тянулся к шее Гарнера, на которой вздулись жилы, но тот не сдавался, оправдывая свое прозвище Железный майор.

Затем они расцепили руки и тут же набросились друг на друга с кулаками. Раздавались глухие удары по телу, яростные крики и хрип. Майор ударил Чарли по ноге сапогом и мощным ударом отшвырнул в сторону. Тот рухнул на землю.

— Вставай, черт побери! — заорал побелевший от бешенства Гарнер, стискивая кулаки.

Чарли перекатился на бок, вскочил на ноги и тут же метнулся вперед, нацелившись кулаками в лицо Гарнера.

Удар пришелся мимо, как и контрудар Гарнера, но следующий угодил ему прямо в живот, а второй — в челюсть. У Гарнера потемнело в глазах, но боль только придала ему сил.

Как раненый медведь, он с рычанием двинулся на Чарли. Раз за разом его кулаки обрушивались на противника — сталкивались кость с костью, плоть с плотью. И когда кулаки Данбера попадали ему по голове и телу, он уже не чувствовал боли.

В нем проснулся инстинкт первобытного человека, побуждая изо всех сил сражаться, доказывая свое неоспоримое право на обладание самкой, которую он уже захватил.

Уитни мчалась через лес к ручью, на шум борьбы. Ноги под ней подгибались, легкие жгло, а лодыжка горела от боли, потому что милю назад она упала и сильно ударилась о камень. Она бежала к утесам, где в пещере ее отец держал запас виски, и вдруг остановилась, сообразив, что шум доносится с другой стороны речки, на самом краю леса. Спотыкаясь, она из последних сил вскарабкалась на скалистый выступ.

Шум прекратился, на том берегу мужчины с трудом поднимались на ноги и помогали встать своим товарищам. Борьба закончилась, и было ясно, что верх одержали федералы.

Затем она услышала новый взрыв криков, вытерла глаза рукавом, старательно вглядываясь в мглистый сумрак. Солдаты вдруг забегали, столпились в круг, внутри которого раздавались крики и шум схватки. Нет, еще не конец! Она рванулась вперед, сбежала по каменистому склону и пересекла речку вброд.

— Нет! — Все сразу узнали голос Уитни, несмотря на шум и вопли внутри круга, где ожесточенно боролись майор и Чарли.

Она проталкивалась вперед, вскрикивая от ужаса при виде окровавленных Гарнера и Чарли.

— Прекратите! — пронзительно крикнула она, метнувшись к ним.

Сквозь застилавшие сознание боль и возбуждение Гарнер услышал и увидел бросившуюся к ним Уитни. От удивления он на долю секунды отвлекся от противника.

— Уит…

И Чарли тут же нанес ему сокрушительный удар в голову, отбросивший его на солдат. Лексоулт шагнул вперед, перехватил Уитни и оттащил в сторону, силой удерживая ее.

— Отпустите меня! Я должна их остановить!

Она яростно извивалась в железных тисках сержанта, но он не выпускал ее. Округлившимися от ужаса глазами она смотрела, как Гарнер выпрямился и потряс головой, потом поискал ее взглядом и нашел в стороне, в безопасности, с лицом, искаженным страхом и болью. Он набычил шею и набросился на Чарли с удвоенной силой.

Ее присутствие необъяснимым образом что-то сдвинуло в нем. И боль и отчаяние от ее предательства сменились кипящим водоворотом чувств, которые зажгли его боевой дух, придав ему новые силы. Гарнер набросился на Чарли со слепой и беспощадной яростью, кулаки его мелькали со скоростью молнии, и, почувствовав в нем перемену, Чарли сопротивлялся с отчаянием человека, уже понимающего, что он проиграл. В очередной раз на него обрушился ливень мощных ударов, еще одна схватка, и удар левой заставил Чарли рухнуть на землю и потерять сознание.

Спотыкаясь и пошатываясь, Гарнер отошел в сторону. Его лицо и губы были рассечены, один глаз совершенно заплыл, мундир был забрызган кровью… Мэрилендские ополченцы издали ликующий вопль. Вперед выбежал лейтенант Брукс, схватил его под руку и дал носовой платок вытереть лицо. Солдаты окружили его и поздравляли с чертовски славной схваткой. Наконец голова перестала кружиться, и он сразу вспомнил об Уитни. Морщась от боли, он оглядел опушку леса здоровым глазом и увидел ее в железных тисках Лексоулта. Лицо ее пылало, глаза были закрыты, словно она была не в силах видеть поражение своих земляков и отца.

Он должен был испытывать удовлетворение и гордость одержанной победой. Бог знает, она не легко ему далась. Но достаточно было ему кинуть на Уитни один взгляд, и его радость от победы померкла.

Черт побери, возмутился он в душе, никто не может помешать ему праздновать свое торжество, тем более она. Он круто повернулся и приказал связать Чарли и уничтожить бочки, все, кроме четырех, которые они должны привезти с собой в качестве доказательства. Его люди с энтузиазмом кинулись исполнять приказ. Как только из разбитой топорами бочки начинала вытекать светло-желтая жидкость, солдаты принимались жадно пить ее, но после второго удара жидкость мгновенно впитывалась в пересохшую землю. Вскоре на опушке валялись только дубовые щепки.

Лексоулт оттащил Уитни в сторонку, к деревьям. Когда она оторвала взгляд от сцены уничтожения запасов превосходного виски, гордости ее отца, она увидела и его самого со связанными за спиной руками. Неожиданно для сержанта она рванулась что было силы и высвободилась из его рук. Уитни была уже на середине поляны, когда ее увидел Гарнер и бросился ей наперерез.

Уитни заметила его и заставила себя остановиться. У нее сжалось сердце при виде его избитого лица и выражения холодной ярости и презрения. Он тоже остановился и выжидательно смотрел на нее. Закусив губы, она повернулась к отцу. Он стоял плененный, но с прежним вызовом во всей фигуре и тоже ждал, неотрывно глядя на дочь.

Противоречивые чувства боролись в Уитни, сердце разрывалось на части, побуждая ее кинуться на грудь к отцу и… к Гарнеру Таунсенду, к Железному майору, который только что одолел ее отца и ее земляков. Она поняла, почему они оба смотрят на нее горящими глазами, и замерла, находясь почти посередине между отцом и Гарнером… чувствуя необходимость сделать выбор.

Сердце ее бешено колотилось в груди, словно хотело вырваться. Она не могла выбирать между ними, ее не имели права заставлять сделать выбор. И Уитни сделала то, что на ее месте сделал бы любой Дэниелс, столкнувшись с нечестной сделкой. Она круто повернулась и пошла прочь.

Вскоре она уже бежала.

По возвращении в поселок солдаты заковали в кандалы Блэка Дэниелса и Чарли Данбера и оставили их под деревом, которое стало известным как «дерево Данбера». Железный майор собрал остальных пленников и, к всеобщему удивлению, прочитав им строгую нотацию об опасности возобновления самогоноварения, распустил по домам к плачущим родственникам. Он объявил, что только Блэк Дэниелс и Чарли Данбер будут доставлены в Питсбург, чтобы там они предстали перед судом как главные участники запрещенного промысла. Это сообщение ослабило сожаление людей об уничтожении запаса спиртного, которое было результатом работы в течение целого года.

Майор привел себя в порядок, Бенсон смазал ему раны на лице, после чего он уселся на лошадь и направился на ферму Дэниелсов. После того как на рассвете Уитни убежала, он ее не видел, но из его комнаты в таверне исчез небольшой кожаный мешок с ее одеждой, и он отлично понимал, что это означает. Помрачнев, он осмотрел окружавший ферму двор, затем спешился и прошел прямо в кухню. Уитни вскочила из-за стола, где сидела с тетей Кейт, и хотела скрыться в гостиной, но он успел перехватить ее.

Она стала вырываться, не глядя ему в лицо, хотя сердце у нее ныло от горя.

— Зачем ты пришел? Что тебе нужно?

— За тобой. — От физической и душевной боли он вел себя грубо и резко.

— Я арестована?

— Бог видит, ты этого заслуживаешь!

Она продолжала молчать и по-прежнему не смотрела на него, и от растерянности его злость стала таять. Она была такой юной и так страдала, и он злился на себя за эти мысли. Она обманщица, Иезавель, которая коварно использовала его страсть, чтобы помешать ему исполнить свой долг, чтобы унизить его гордость и достоинство мужчины. Она сразу угадала его роковую слабость, соблазнила его и предала, и он позволил ей это сделать. Уже два раза. Больше он не повторит этой ошибки.

— Ты моя жена. Ты действительно думаешь, что я могу арестовать законную жену, как бы она того ни заслуживала?

— Тогда… — Она судорожно вздохнула и подняла на него взгляд. — Тогда что же ты намерен со мной делать?

— Увезу тебя в Бостон, — заявил он, только теперь полностью осознавая последствия их брака: ему придется привезти ее домой, познакомить со своим аристократическим семейством. Он содрогнулся, с ужасом представляя себе эту картину.

— Зачем? Почему бы тебе не оставить меня здесь? Если ты богат, разве ты не сможешь найти ловкого адвоката, чтобы развестись со мной?

— Нет. Таунсенды не бросаются словами и уж если в чем-то поклялись, то выполняют свою клятву буквально, «пока смерть не разлучит нас», нравится нам это или нет. Жена Таунсенда должна жить в доме Таунсенда… в Бостоне.

«Благочестие Таунсендов» отрезало ее от свободы, как толстые стены темницы. Проклятая гордость Таунсендов требовала надежной сохранности их собственности. Вот кем она стала… собственностью Таунсенда. Она поникла и опустила голову. Ее отца накажут за преступление заключением в тюрьму на какой-то срок, но ее наказание будет куда хуже — ей предстояло провести с Железным майором всю жизнь.

— Собери свои вещи, — мрачно приказал он.

Она упаковала свою одежду и, спускаясь вниз, остановилась на последней ступеньке, обводя взглядом уютную гостиную, лаская взглядом каждый предмет, словно запечатлевая его в памяти. Затем он взял ее за руку и повел через кухню, где сидела посеревшая от переживаний Кейт.

— Когда вы уходите? — убитым голосом спросила она.

— Завтра, на восходе, — ответил он.

— Сегодня вечером я хочу навестить Блэкстона… Можно? Он кивнул, и Кейт повернулась к Уитни, стараясь сдержать слезы. У Кейт забирали двоих самых дорогих для нее людей, которые были ее семьей. Она крепко обняла племянницу, затем отстранилась и гордо подняла голову.

Из окна она смотрела, как майор усадил Уитни на свою лошадь, затем взлетел в седло и устроился сзади. И когда они скрылись за первым поворотом дороги, Кейт закрыла лицо руками и разрыдалась.