Глава 3

Через неделю после приезда в город Беатрис фон Фюрстенберг поспешно спускалась по лестнице из зала для совещаний в Остерман-Холле. Вокруг нее толпились члены исполнительного комитета Всеамериканской женской ассоциации суфражисток. Приглушенными, как и подобает леди, голосами или яростным шепотом они продолжали вести дискуссию. На ступенях и даже на улице дамы никак не могли прийти к соглашению.

В который раз члены организации отказывались понять суровую реальность политики – для того, чтобы женщины получили право голоса, действовать должны были мужчины. А чтобы заставить действовать мужчин, обладающих властью, суфражисткам следовало использовать мужское оружие – деньги, принуждение и компромисс. Когда Беатрис высказала свое мнение по этому вопросу, атмосфера на собрании тотчас накалилась. В последующей неразберихе руководительницы ассоциации Элизабет Кэди Стэнтон и Сьюзан Энтони провозгласили, что они никогда не унизятся до «отвратительных способов убеждения». Соглашательство и покупка голосов превратят их в «мужчин в юбках».

Когда Беатрис, надев перчатки и манто, уже покидала гардероб, ее догнала Лейси Уотермэн, давняя подруга фон Фюрстенберг, дама высокопоставленная и придерживающаяся либеральных взглядов. С мрачным видом натягивая перчатки, Лейси сказала:

– Ты старалась, Биби. Видит Бог, ты старалась! Но они твердо решили пойти ко дну с гордо поднятой головой.

– Они намерены всегда поступать только рационально и благородно, а потому все их попытки изменить что-либо обречены на провал, – ответила Беатрис, выходя на тротуар.

– Я повторяю – надо опубликовать в газетах имена их любовниц, – включилась в разговор Франни Эксцельсиор, которая по поручению комитета проводила агитацию среди населения. Вьющиеся волосы Франни торчали у нее на голове, как проволока. – Или приковаться цепями к дверям их офисов, пока они не согласятся голосовать за суфражисток. Или промаршировать по Пятой авеню нагишом!

Беатрис рассмеялась. Обнимая одной рукой Франни, она заметила Сьюзан Энтони, спускавшуюся по ступеням. Группа почтенных активисток движения окружала свою седую, худую как жердь руководительницу.

– Большинство членов комитета и не представляет, против чего они выступают, – с разочарованием проговорила Беатрис. – Но Сьюзан-то должна понимать. После всех этих лет!

Прошло уже больше сорока лет с момента образования ассоциации – и что могли предъявить защитники прав женщин? Результатом их усилий были усталость, слезы и нарушенные обещания. Удивительно, что старшие члены движения, такие, как Сьюзан Энтони и Элизабет Кэди Стэнтон, после всех разочарований еше не потеряли желания продолжать борьбу. Нелегко признавать, что все мужчины имеют свою цену и руководствуются только собственными интересами. Ей самой долго не хотелось в это верить.

До того как выйти замуж за богача Мерсера фон Фюрстенберга, Беатрис совершенно не знала мужчин. Воспитывала ее гувернантка, а потом девушку передали в руки мужа, как ценное имущество, так что сформировать собственные представления о жизни ей было некогда.

В день свадьбы Беатрис исполнилось семнадцать, и первый год замужней жизни она была не более чем диковинка, экзотическая штучка в доме супруга. Ее стареющий муж по большей части не замечал свою молодую жену и не имел представления, как с ней обращаться. Ведение домашнего хозяйства было налажено, как первоклассные часы, и не нуждалось в ее вмешательстве. Слуг нельзя было назвать жестокими или невнимательными – они просто не думали о ней как о ком-то, с кем надо считаться. И в этом они следовали примеру своего хозяина, который относился к ней как к милой вещичке, способной доставлять чисто эстетическое удовольствие, когда при случае берешь ее с полки.

Вскоре Беатрис выяснила, что все внимание мужа занимал его бизнес. Слияние компаний, поглощение или покупка одной компанией другой, заключение сделок, конкуренция и попытки обойти законодательство – вот что заставляло его старое сердце биться быстрее. Только когда она заинтересовалась его делами, Мерсер фон Фюрстенберг начал испытывать к ней иные чувства, отличавшиеся от прежних неловких и непылких моментов близости. Постепенно она становилась скорее его ученицей, чем женой. А после того, как Беатрис заработала свою первую тысячу на переводе акций, муж стал регулярно обедать с ней вдвоем и представил ее своим скептически настроенным партнерам.

За семь лет брака она научилась прекрасно разбираться как в бизнесе, так и в мужском характере. Теперь Беатрис понимала, что движет мужчинами, понимала их образ мыслей и почему они относятся к женщинам с таким пренебрежением. И еще она поняла, что если представительницы суфражистского движения не намерены еще лет семьдесят ждать доступа к урнам для голосования, то им необходимо менять тактику.

Что требовалось движению, так это несколько «карманных» политиков, то есть мужчин, которые будут действовать по принципу «ты – мне, я – тебе» и для достижения своих целей станут поддерживать суфражисток. А что требовалось исполнительному комитету – так это демонстрация того, как приобрести силу и влияние. Она поудобнее устроилась на сиденье кареты и продолжала размышлять. Им нужен «карманный» политик? Так что же? Беатрис купит им его!

Она была настолько поглощена своими мыслями, что не сразу сообразила, что карета затормозила и стоит уже несколько секунд. Выглянув в окошко, Беатрис ничего не увидела в темноте. В этом не было ничего необычного. Главные улицы города решили освещать электричеством, а пока они часто оставались вообще без освещения. Снаружи раздался глухой стук, и карета тяжело накренилась, как будто Рукарт, ее кучер-немец, решил спрыгнуть на землю. Через мгновение раздались голоса, и Беатрис прислушалась, пытаясь разобрать, о чем идет речь. В обмене репликами могучий тевтонский бас Рукарта не участвовал. Она снова прижалась лбом к оконному стеклу. Рядом с лошадьми вертелись какие-то фигуры. Нахмурившись, Беатрис откинулась на спинку сиденья. В чем все-таки дело?

Привычка всегда контролировать ситуацию заставила ее решительно распахнуть дверцу кареты. Двое застигнутых врасплох мужчин едва успели отскочить. Они были ошеломлены не меньше ее.

– Что тут происходит? – Беатрис мельком оглядела их – крепко сбитые, в простой одежде... ничего примечательного или опасного.

– Ничего, мэм. – Ответивший получил от второго локтем под ребра, и прббурчал: – Но этот же еще не пришел.

– Где мой кучер?

– Э-э-э...

– Ну, он... это...

Парочка обеспокоенно переглянулась. Беатрис, держась за дверцу, выглянула из кареты и обнаружила Рукарта под забором.

– Да что же это такое? – Беатрис снова взглянула на молодчиков, начиная осознавать, что ей грозит какая-то опасность. Она позвала Рукарта, но тот не откликнулся. – Что вы с ним сделали?

– Ему не больно, – ответил один из нападавших, исподлобья глядя на нее сердитыми глазами.

– Отдавайте ваши дра-го-ценности, мэм, – протягивая руку, потребовал другой. – И вам тоже не будет больно.

– Отстаньте от меня! – приказала Беатрис. Она попыталась выйти из кареты с другой стороны и обнаружила, что дверца не открывается. Ее экипаж задержали, возницу оглушили, а ее... захватили!

– Мы же сказали: отдавайте ценности, и... и...

– Мы не шутим, – закончил второй за первого, обеспокоенно глядя в конец аллеи, куда достигал свет, зажегшийся наконец на главной улице. Их в любой момент могли обнаружить. – Лучше все сами отдайте, мэм.

– Ни за что! – Казалось, кто-то заставил ее обеими руками прижать кошелек к груди, так что теперь оба грабителя увидели его.

– Не будите во мне зверя, – предупредил первый, вынимая из-за спины дубинку.

– Кто-то уже сделал это до меня, – выпалила Беатрис, в душе ужаснувшись своему нахальству.

Один из нападавших вцепился в кошелек, бормоча:

– Давай сюда.

Она дернула кошелек назад, потеряла равновесие и упала... на руки второму грабителю.

– Нет! Отпустите! – Беатрис крутилась и извивалась, пытаясь освободиться. Но бандиты были гораздо сильнее. Ее охватила паника, и, ощущая их руки на своем теле, она сделала то, чего не делала никогда в жизни: набрала полную грудь воздуха и завизжала что было сил.

Душераздирающий вопль заставил грабителей поторопиться. Теперь один из них крепко держал женщину, прижимая ее руки к бокам, а второй зажимал ей рот, и при этом оба шипели на нее, словно рассерженные змеи.

– Ш-ш-ш! Не вопи!

– Ш-ш-ш! Тише, леди, мы вам ничего не сделаем, честно! Сквозь их шипение и возню издалека послышалась чистая и пронзительная трель свистка. Нападавшие замерли и обеспокоенно посмотрели друг на друга. Раздался еще один свисток.

– Копы!

Нападавшие запаниковали и потащили Беатрис сначала в одну сторону, потом в другую.

– Давай сюда! – прохрипел первый, указывая за карету.

– Нет, нет, там они нас увидят, лучше сюда, – ответил второй.

Державший ее руки поволок Беатрис в глубину аллеи, а другой, зажимавший ей рот, спотыкаясь, едва поспевал за ним. Они заметили небольшую тропинку между домами и направились к ней, постоянно озираясь. Сопротивление Беатрис замедляло их бегство, и тогда один грабитель вытащил носовой платок и запихнул ей в рот... но не раньше, чем она успела выкрикнуть «помогите!».

Парочка застыла, прислушиваясь. Тяжелые шаги затихли возле брошенного экипажа. Последовало еще несколько резких полицейских свистков.

– Диппер, они нашли карету и кучера.

Беатрис на мгновение прекратила борьбу, надеясь услышать что-то еще, кроме их тяжелого дыхания и шума крови в ушах. Она в отчаянии вглядывалась в узкий просвет между домами, умоляя судьбу, чтобы там показался куполообразный полицейский шлем.

– А-а! – выдохнул тот, который держал ее, когда звуки шагов и голоса стали громче. – Они идут сюда!

Внезапно Беатрис предприняла еще одну отчаянную попытку хоть как-то привлечь внимание полиции – начала топать ногами по тротуару и попробовала кричать сквозь кляп.

– Тише, женщина! – Бандит снова зажал ей рот ладонью и горячо зашептал: – Мы не причиним тебе вреда!

В следующий момент ее уже тащили, словно тяжелую кровать, держа за руки и за ноги. Звуки, доносившиеся сзади, подтверждали, что полиция не отстает, и похитители все больше нервничали. Пыхтя и отдуваясь, они продолжали перетаскивать Беатрис от одного темного подъезда к другому, останавливаясь, только чтобы прислушаться, а затем с выпученными глазами спешили дальше. Во время одной из таких остановок тот, на которого приходилась основная тяжесть, приказал второму снять ремень и связать женщине руки. Она отбивалась как могла, но вскоре оказалась еще и связанной. А через секунду висела, перекинутая через мускулистое плечо. Пауза дорого обошлась ее похитителям. Усталость и звуки погони чуть не доконали их.

– Надо бежать! – приказал тот, который распоряжался. Они не пробежали и десяти петляющих шагов, как тот, что нес Беатрис, резко остановился.

– Мои штаны! – выдохнул он, и сквозь красную пелену, застилающую глаза, Беатрис увидела, что брюки грабителя сползли, выставив на обозрение его изрядно поношенное белье.

– Проклятие! – Второй быстро натянул на друга штаны, а потом толкнул его за какой-то деревянный забор. Пока они пытались отдышаться и выяснить, не появились ли преследователи, вожак заявил: – Нам надо избавиться от нее.

Другой бандит попытался снять Беатрис со своего плеча, но приятель остановил его:

– Не сейчас, дурачина, ее надо где-то спрятать, пока ее не спасут. По-другому нам не заплатят.

– А где, Диппер? – задыхаясь под тяжестью женского тела, прошептал Шоти О'Ши.

Диппер Молден, более сообразительный, поскреб пшеничного цвета щетину на подбородке. Если бы только их несолидный наниматель «героически» появился вовремя, как и договаривались... Диппер выглянул из-за угла, спрятался, потом снова выглянул, чтобы как следует рассмотреть то, что происходило в конце аллеи. Наконец он радостно ухмыльнулся.

– Я знаю, где мы ее спрячем. Пошли.

Он за руку потащил друга к выходу на мощеную улицу, ведущую в фешенебельный район Манхэттена. Они остановились в тени, глазея на свет, льющийся из окон величественного дома напротив, и на хорошо одетых мужчин, входящих и выходящих оттуда.

– Это единственное место в городе, где женские вопли никого не удивят!

Вскоре Диппер и Шоти сидели в баре «Бочонок и клевер» и восстанавливали силы, чередуя глотки виски с пинтами крепкого темного пива. Друзья пытались решить, что им следует предпринять дальше. Они не знали ни имени, ни адреса своего нанимателя, не имели представления, кого они только что похитили, и только теперь начали понимать, что могут вообще не получить денег за «работу». Дело приняло совсем дурной оборот, когда Шоти поднял голову и увидел такое, от чего кровь застыла у него в жилах. Он пихнул локтем Диппера и указал пальцем. Дипперу перехватило горло посередине глотка. В другом конце прокуренного, освещаемого газом зала стоял Черный Терренс Халигэн. Свою кличку он получил за черную повязку на рукаве, которую носил постоянно, напоминая всем о количестве скорбящих жен – их мужья имели несчастье повстречаться с Терренсом во время его обычной шулерской картежной игры, или когда тот заключал пари на деньги, или финансировал какое-либо рискованное предприятие. Сухощавый, узкоглазый Терренс и пара его мощных сопровождающих стояли, перекрывая выход, и оглядывали толпу в поисках должников. А первыми в их списке значились Диппер Молден и Шоти О'Ши. К счастью, те раньше заметили Террекса и уже пробирались к задней двери, когда один из его помощников увидел их.

– Это Молден и О'Ши!

Диппер и Шоти рванулись к двери и выскочили из «Бочонка и клевера» всего на несколько секунд раньше людей Черного Терренса. Пока они очертя голову неслись по аллее, Шоти с безумной скоростью вспоминал всех известных ему ирландских святых, и один из них, должно быть, откликнулся. Повозка, груженная пивом, въехала поперек аллеи и перегородила путь преследователям. Пока те сыпали проклятиями и пытались перебраться через повозку, Диппер и Шоти добежали до конца аллеи и поспешили через узкую площадь, заполненную моряками, сошедшими на берег женщинами и зазывалами, предлагавшими «живой товар».

– Нам надо залечь! – прокричал Диппер на бегу.

– А как же эта? – прохрипел Шоти, безуспешно пытаясь не отставать. – А наши деньги?

Диппер оглянулся и с ужасом увидел, что костоломы Терренса уже оглядывают толпу, отделявшую их от беглецов. Некогда беспокоиться о том, что какой-то дурацкий розыгрыш не удался!

– Придется ей самой о себе позаботиться!

Глава 4

На свою «геройскую» встречу Джеффри Грэнтон прибыл на полчаса позже и вдобавок не на ту аллею. Обеспокоенный, что тротуар пуст, он поспешил назад на улицу, где услышал голоса, доносившиеся из соседней аллеи. Он вдохнул побольше воздуха и бросился на выручку. Но вместо дрожащей женщины и двух угрожающих ей здоровяков грабителей Джеффри увидел пустую карету и кучера в полубессознательном состоянии, которого терпеливо допрашивала пара полицейских в форме. Полиция!

– Боже мой! – выдохнул юноша, отпрыгнул за угол и закрыл глаза. Но когда он снова выглянул из-за угла, карета все еще оставалась пустой, а один из полицейских заметил постороннего в конце аллеи.

– Эй, ты!

За ту минуту, во время которой Джеффри решал, бежать или нет, полицейский преодолел большую часть расстояния между ними, и бегство стало невозможным. Джеффри удалось изобразить спокойствие и потребовать объяснений. Ему ответили, что была похищена женщина, некая миссис фон Фюрстенберг. Видя, в какой шок повергло юношу это сообщение, офицер сердито спросил, в чем дело.

– Я... я знаю миссис фон Фюрстенберг, – пробормотал Джеффри с неподдельным ужасом.

Как только его отпустили, он направился на Пятую авеню к черному ходу особняка фон Фюрстенбергов. Попросив кухонную прислугу, которая и раньше устраивала им тайные встречи, позвать Присциллу, Джеффри отправился в кладовую дворецкого. Девушка прибежала, румяная от волнения.

– Твоя тетя, – Джеффри схватил Присциллу за плечи, – она исчезла!

– Ты хочешь сказать, что она опаздывает со своего собрания? Но ты же должен знать, глупый. Ты...

– Нет, она на самом деле исчезла! – сжав ее руки, проговорил юноша.

– Как это «исчезла»? Что случилось? Ее там не было? – Даже в полумраке кладовой Присцилла видела, как бледен ее возлюбленный и как лихорадочно блестят его глаза.

– Все пошло не так, все. Я немного опоздал, а когда пришел туда, то...

– Опоздал?

– Я ничего не мог поделать. – Джеффри отпустил ее и отвернулся, испытывая унижение и стыд. – Мама поймала меня уже на выходе и заставила посидеть с ее гостями... выпить хереса.

– Твоя мама? – Не веря услышанному, девушка покачала головой. – Ты хочешь сказать, что сидел там с гостями, в то время как должен был... пока мою бедную тетю...

– Похищали, – хрипло проговорил Джеффри. – Когда я пришел, ее уже не было. Рукарта оглушили, а вокруг сновала полиция. Они меня допрашивали!

– Полиция? Ты им не сказал... – Тут до Присциллы дошел смысл сказанного. – Похищали? Ты говоришь, что эти люди ее куда-то забрали? Джеффри, тебе надо пойти и вернуть ее, немедленно!

– Я не могу.

– Но ты должен! – Девушка попыталась подтолкнуть его к двери.

– Да я же не знаю, где она! – выпалил он. – Я понятия не имею, где они могут быть, я даже не помню их имен.

Присцилла уставилась на него, надеясь, что сейчас он рассмеется и скажет ей, что пошутил. Когда этого не произошло, ее охватила дрожь. Тетю забрали... Джеффри не знает, где она...

– Ее похитили, – прошептала Присцилла со все возрастающим страхом. – Джеффри, ты должен что-то сделать.

– Да, но что?

– Ты должен найти ее... вернуть!

– Но я же объяснил тебе – я понятия не имею, где они могут быть.

– Ну, есть же какая-то возможность их отыскать! Где ты познакомился с этими ужасными людьми?

– Мой кузен свел меня с ними, – несчастным голосом проговорил Джеффри. – Ведь чувствовал, что ничего хорошего не выйдет, как только я свяжусь с ним и его ирландской бандой.

– Значит, туда тебе и надо идти. Твой кузен... он должен знать, где их найти. Может быть, он даже знает, куда они увели тетю Беатрис. – Присцилла подтолкнула молодого человека к дверям. – Отправляйся к своему противному родственнику. Он все устроил – теперь пусть отвечает за это безобразие. Заставь его найти мою бедную тетушку!

В ту самую минуту, как Коннор увидел Джеффри Грэнтона, он понял, что все пошло не так, как намечалось. Коннор только что закончил ответственное совещание с помощником босса Чарлзом Мерфи и парнями из «Таммани Холла». Он был доволен проведенным вечером и собирался домой. Но оказалось невозможным избежать встречи с этим возбужденным мальчишкой.

– Кузен Коннор! – позвал Джеффри, спеша к его столику.

Быстро поднявшись, Коннор провел юношу через заднюю дверь. Оказавшись в коридоре, подальше от любопытных глаз, Джеффри сразу же ухватил его за рукав.

– Вы должны помочь мне. Она потерялась, и мне надо найти этих болванов, которых вы мне навязали, пока еще...

– Успокойся. О чем ты говоришь? Твоя невеста пропала? Джеффри поморщился.

– Не невеста, а ее тетя.

– Ее тетя? Диппер и Шоти доставили ее тебе вместо невесты?

– Нет, они должны были изобразить ограбление, а я, проходя мимо, должен был освободить тетку моей девушки. Однако мама заставила меня пить херес вместе с ее гостями, которые играли в вист, и поэтому я опоздал. Когда я пришел на место, там стояла пустая карета и была полиция, а мне надо вернуть ее до...

– Полиция? Семья твоей невесты послала за вами полицию? – Коннор нахмурился.

– У меня нет невесты! – истерично выкрикнул Джеффри. – И я не собирался бежать!

– Не собирался? – переспросил Коннор. В вымученных ответах мальчишки было что-то гораздо более серьезное, чем разрушенные брачные планы. – Проклятие! – Ведь он с самого начала не хотел со всем этим связываться, а потом заглушил голос собственного рассудка, чтобы помочь парню – нет, говоря по правде, чтобы преподать ему урок. – Тогда какого черта ты вообще делал?

Джеффри опустил голову. Он с трудом проглотил комок в горле, и уши у него покраснели.

– До-о... – тут ему пришлось откашляться, – доказывал, какой я взрослый и самостоятельный.

Коннор прикусил губу, чтобы не расхохотаться.

– И как, наняв двух головорезов... – Он, кажется, начал понимать. – Что-что они должны были сделать?

– Притвориться, будто хотят ограбить эту упрямую тетку моей девушки. – Джеффри отводил глаза от скептического взгляда родственника. – А я должен был случайно проходить мимо... и спасти ее... чтобы показать ей, какой я храбрый и мужественный...

– Какая глупость... Должно быть, речь идет о той самой упрямой старой тетушке, которая не одобряет твоего ухаживания за ее племянницей... – Коннор вспомнил, как Джеффри объяснял причину таких решительных действий. Семья у девушки богатая и влиятельная. Нервный ком у него в животе начал расти и занимать всю грудную клетку. – Только с твоими куриными мозгами можно было составить такой план!

– Это не я! – возразил Джеффри. – Это Присцилла все придумала.

Коннор пригладил волосы. Его втянули в заговор, задуманный шестнадцатилетней влюбленной девчонкой и чуть не приведенный в исполнение восемнадцатилетним идиотом.

– Кто она, эта Присцилла, лишившая тебя последних проблесков разума?

Когда юноша заколебался, имеет ли он право разглашать такой огромный секрет, Коннор с трудом удержался, чтобы не придушить его.

– Кто она, черт побери? – прорычал он.

– Присцилла Люччиано, – прошептал Джеффри.

Коннор почувствовал, что его в очередной раз обманули. Ее фамилия не Астор, не Вандербильт, не Морган и не Кабот. Люччиано? Кто такие эти Люччиано?

– Никогда не слышал о таких, – с облегчением произнес он.

Джеффри почувствовал себя оскорбленным.

– Ее тетя – Беатрис фон Фюрстенберг.

Вот он – удар ниже пояса, которого Коннор так боялся. Беатрис фон Фюрстенберг! Назвать эту женщину просто богатой значило сильно преуменьшить ее состояние. Она стояла наравне с Морганами и Асторами! Коннор почесал в затылке, стараясь припомнить все, что он о ней слышал, – кроме того факта, что она была вдовой старого Мерсера фон Фюрстенберга и, говорят, расширила его и без того процветавший бизнес.

– Боже мой! – Теперь только вмешательство высших сил могло спасти их. – Ты послал Диппера и Шоти для того, чтобы они изобразили ограбление Беатрис фон Фюрстенберг... а ты бы спас ее и этим произвел на нее неизгладимое впечатление?

Юноша кивнул.

– А сейчас она пропала?

Он снова кивнул с несчастным видом.

– Они, должно быть, куда-то ее увели. Вы должны помочь мне выяснить, что они с ней сделали, и вернуть ее.

Коннор смотрел на своего кузена, взвешивая факты, и приходил к выводу, что ситуация катастрофическая.

– Ты чокнутый, Джеффри Грэнтон. Ты обречен! Передавай соболезнования мамаше по поводу твоей предстоящей кончины.

Он развернулся и был у дверей главного зала еще до того, как Джеффри понял, что ему отказали.

– Подождите, стойте! Вы должны мне помочь! Коннор остановился и посмотрел через плечо.

– Ты сам влез во все это, Грэнтон. Докажи, какой ты мужественный и самостоятельный... и выбирайся тоже сам.

– Н-но вы же не можете просто бросить меня... бросить ее...

– Как видишь, могу.

Коннор отвернулся и откинул занавеску, скрывавшую дверь.

– Я расскажу маме! – проговорил Джеффри, кидаясь за ним. – Я расскажу полиции! Я скажу им, что это вы во всем виноваты!

Коннор остановился. Полиция! Он совсем забыл. Соучастие в противоправных действиях – пронеслось у него в голове. Иисус, Мария, Иосиф! Если он ничего не предпримет, опасность будет все время расти! Он обернулся, борясь с искушением покончить с душкой Джеффри и его никчемной, пресыщенной жизнью. Ни один судья в мире его не засудит. Но если подумать... обвинение в нападении, а потом еще намеки, будто он принимал участие в похищении одной из богатейших женщин Нью-Йорка... Это сведет на нет его шансы победить на выборах в конгресс... А потом он заметил, что у мальчишки дрожит подбородок. Душка Джеффри просто трясся, мужественно берясь со слезами.

– Черт побери, – пробормотал Коннор.

Парень завел их в трясину, а теперь ему, Коннору, придется их обоих вытаскивать. Ему придется искать старую миссис фон Фюрстенберг и возвращать ее домой в целости и сохранности, а также позаботиться, чтобы не раскрылся нелепый план Джеффри и его собственное участие в этой идиотской затее. Прежде всего надо найти этих кретинов Диппера и Шоти...

Он прошествовал к дверям своего кабинета, распахнул их и свирепо махнул Джеффри, приказывая войти.

– Заходи и жди здесь, сколько бы ни потребовалось.

– Но мне скоро надо быть дома. Мама будет беспокоиться...

Взгляд Коннора заставил Джеффри присмиреть. Настало время вести себя как настоящий мужчина. Он вошел в кабинет, но запаниковал, когда Коннор начал закрывать дверь.

– Подождите! Что вы собираетесь делать?

– Отыскать твою жертву! – в ярости проговорил тот. – И спасти твою никчемную шкуру!

Глава 5

Беатрис полностью потеряла ощущение времени и пространства. Оглушенная и связанная, она, казалось, целую вечность висела вниз головой на чьем-то плече и могла только дышать. Вся кровь у нее прилила к голове, а руки занемели. Но еще хуже было то, что из-за кляпа у нее совсем пересохло во рту и она сходила с ума от жажды. Когда похитители внесли ее в какой-то дом, она уже полностью потеряла способность сопротивляться. Беатрис заморгала, увидев освещенный газовыми лампами коридор, ощутила странные запахи... какие-то духи... Дорогой цветочный аромат смешивался с резким мускусным запахом и дымом сигар. Женский голос отдал приказание похитителям, и они втащили свою жертву по лестнице, потом пошли по полутемному коридору, стены которого были оклеены красными обоями и украшены картинами в тяжелых золоченых рамах... и двери... там было множество дверей. Коридор кончился, и они вскарабкались еще по одной лестнице – на этот раз узкой, с двумя площадками. На одной из площадок похитители остановились, чтобы связать Беатрис ноги, и она успела разглядеть женщину, командовавшую ими. Можно было поклясться, что на ней не было ничего из одежды, кроме корсета, шелковых чулок и шали.

Через несколько секунд Беатрис протиснули в узкую дверь, швырнули на кровать и оставили без света, не дав никаких объяснений. По крайней мере кровать была хорошо взбита и белье было свежим. Ей удалось повернуться так, чтобы лежать на боку и головой на подушке. Первый шок прошел, и она начала размышлять. На нее напали обычные хулиганы и потребовали кошелек. Тогда почему при появлении полиции они не забрали все ценное и не убежали? Зачем они схватили ее? Что-то не сходится... только если... что-то или кто-то еще стоял за ними... кто-то, кто хотел, чтобы ее похитили. Но кто? Конкуренты? Мог ли Джордж Джей Гулд, или Уильям Вандербильт, или Гарри Уинтроп, или Дж. П. Морган, или Арчибальд Линч сплести такую коварную интригу? Она мысленно просмотрела список последних бизнес-планов, но так и не решила, кто из конкурентов и зачем отчаялся до такой степени, чтобы пойти на ее похищение.

Спустя некоторое время дверь отворилась, стало светло, и Беатрис обнаружила, что она находится в просторной комнате, оформленной в морском стиле. Здесь были иллюминаторы, огромных размеров койка капитана, подобие мачты, такелаж и штурвал... все огорожено перилами, а позади, на стене, нарисован океан. Около нее, в корсете и чулках и с лампой в руке, стояла молодая женщина, которую Беатрис видела раньше.

– Что этот идиот наделал? – с ирландским акцентом пробормотала женщина, а потом вытащила платок изо рта Беатрис.

– Воды, – проскрипела та.

Напоив ее, женщина развязала шарф, стягивавший ноги пленницы. Беатрис смогла сесть и растереть онемевшие конечности.

– Отпустите меня. Развяжите мне руки, освободите меня, и я прослежу, чтобы вам не предъявили никакого обвинения, – каркающим голосом проговорила она.

Девица занялась тем, что стала зажигать висящий над головой фонарь. Очевидно, милосердное предложение никоим образом ее не соблазнило. Она не испытывала ни малейшего неудобства, разгуливая в корсете, черных шелковых чулках и туфлях с высокой застежкой и демонстрируя все, чем наградил ее Всевышний. Когда она снова подошла к постели, Беатрис заметила краску у нее на веках, румяна на щеках и – Господи помилуй – на сосках!

Она раньше слышала, как шептались о подобных вещах. Открытие повергло ее в шок – перед ней стояла одна из легендарных нью-йоркских жриц любви. Дико озираясь по сторонам, Беатрис поняла, что странное оформление комнаты имеет непосредственное отношение к позорной профессии девицы. Хотя, говоря по правде, ей трудно было представить, каким образом рулевое колесо или сеть для поднятия груза может служить непристойным целям. До нее наконец дошло: она находится в доме, пользующемся дурной славой! Но зачем им понадобилось притащить ее в... только если... Боже мой, ее похитили торговцы белыми рабынями! И во второй раз за сегодняшнюю ночь она завопила что было сил.

Следующим вечером Коннор Салливан Барроу отпустил кеб за полквартала от «Восточного дворца» и остаток пути проделал пешком. Он вошел через заднюю дверь, предназначенную для джентльменов, чье посещение домов удовольствий требовало наибольшей осторожности. Оставив шляпу у старика лакея, он поднялся по лестнице и, кивая знакомым, прошел через комнату, где играли в карты.

В главном зале высокие окна были задрапированы бархатом винного цвета, а прихотливо изогнутые банкетки покрывала блестящая парча, привезенная из Франции. Зеркала в золоченых рамах отражали и множили сцены чувственных развлечений, что вместе с приглушенным светом создавало иллюзию бесконечности наслаждений.