Сеансы мисс Дуглас

В 1869 году Роберт Чамберс, автор книги «Следы творения», познакомил Уоллеса с мисс Дуглас, богатой шотландской дамой, интересовавшейся спиритизмом. Уоллес неоднократно присутствовал на спиритических сеансах в резиденции мисс Дуглас на Саус-Одли-стрит и познакомился там со многими медиумами, включая родственника Дарвина, Хенсли Веджвуда. Среди самых интересных событий были сеансы мистера Хаксби, молодого почтового служащего, которого Уоллес характеризовал как «выдающегося медиума со способностью материализации». Хаксби обычно сидел в полутемной гостиной на первом этаже, в отгороженной занавесом комнатке.

Вот как Уоллес (Wallace.1905. Vol. 2. Pp. 328–329) описывал сеансы Хаксби: «Через несколько минут после начала сеанса из-за занавеса появлялся высокий и статный индиец в белых одеждах, с дорогим поясом, в сандалиях и элегантной белоснежной чалме. Иногда он делал круг по гостиной, легко поднимал очень тяжелую музыкальную шкатулку, заводил ее и начинал вращать вокруг головы одной рукой. Часто индиец подходил к каждому из нас, кланялся и позволял дотронуться до его рук и одежды. Мы просили его встать возле стены, чтобы измерить его рост, а однажды мистер Веджвуд принес мерную линейку. По нашей просьбе, Абдулла – так представлялся нам этот человек – снял сандалию, поставил ногу на кресло и позволил нам снять мерку. Уже после сеанса мистер Хаксби измерил собственную ногу, и выяснилось, что размер ноги индийца на дюйм с четвертью превышал его размер, а рост его был больше на полфута. Через минуту или две после того, как Абдулла исчезал в маленькой комнате, там вместо него находили в кресле Хаксби, пребывающего в состоянии транса, причем никаких следов незнакомца в комнате не было. Окна и двери маленькой комнаты были надежно заперты и опечатаны, и печать оставалась нетронутой».

Скептики в подобных случаях считают, что или сам медиум, или его сообщник обманывают зрителей. В данном случае, снятые с медиума мерки исключают возможность обмана. Методы, которыми предотвращалась возможность появления в маленькой комнате постороннего человека, делают подлог еще менее вероятным. Весь опыт в целом дает основания утверждать, что здесь действительно имела место материализация.

На одном из сеансов у мисс Дуглас присутствовали знаменитый медиум Даниэль Данглас Хоум и сэр Уильям Крукс, выдающийся физик, позже ставший президентом Королевского общества и получивший Нобелевскую премию в области физики. Крукс проводил собственное исследование феноменов, связанных со спиритизмом. Уоллес (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 293) обнаружил, что опыты Крукса, продолжавшиеся к тому моменту уже несколько лет, «игнорировались большинством ученых так, как будто их вообще никогда не проводили!»

На одном из сеансов Хоум одной рукой держал под столом аккордеон, а другая его рука покоилась на столе. Когда Уоллес услышал звуки аккордеона, он заглянул под стол, чтобы выяснить, что происходит: «Комната была достаточно освещена, и я отчетливо видел руку Хоума, держащую инструмент, который при этом играл сам по себе, без всякой видимой причины. Хоум сказал, что сейчас уберет руку, и когда он сделал это, инструмент продолжил играть. Я увидел руку, которая продолжала держать аккордеон, хотя обе руки Хоума лежали на столе. То же самое явление наблюдали тысячи других людей. Принимая во внимание тот факт, что сеансы Хоума всегда проходили в частных домах, где он был почетным гостем, что на них присутствовало множество людей и что комнаты были хорошо освещены либо действие происходило днем, невозможно объяснить происходящее ни ловкостью рук, ни обманом» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 286–287).

Дарвин соглашается присутствовать на спиритическом сеансе

На сеансе Хоума с самостоятельно игравшим аккордеоном присутствовал еще один ученый – Фрэнсис Гальтон, двоюродный брат Чарльза Дарвина. По приглашению Крукса, Гальтон посетил три сеанса, в которых участвовала медиум Кейт Фокс. В письме от 19 апреля 1872 года Гальтон пишет Дарвину: «Что меня удивило – так это полная открытость медиумов – Фокс и Хоума. Они позволяли зрителям в известных пределах делать практически все, чтобы полноценно исследовать данное явление. Я очень хорошо понимаю их, когда они говорят, что присутствие на сеансах ученых с их беспокойным умом, предрассудками и предвзятыми суждениями значительно снижает вероятность успешного сеанса. Очень любопытно было наблюдать полное отсутствие напряжения и возбуждения у зрителей… Насколько я видел, Крукс ставит сугубо научные эксперименты. Я убежден, что здесь нет никакого обмана и ловкости рук и что предмет этот достоин тщательного изучения, тем более что Хоум, медиум высшего разряда (таких людей всего трое, насколько я слышал), сам предлагает это» (Pearson. 1914). Дарвин согласился посетить сеанс Хоума и передал ему через Гальтона соответствующее письмо. Однако Хоум к этому времени уже уехал в Россию и в Англию больше не возвращался (Beloff. 1993. Pp. 49–50). Кто знает, чем закончилась бы встреча Хоума и Дарвина? Возможно, Дарвин тоже занялся бы исследованием спиритизма, как и Уоллес.

Непреклонный скептик сэр Дэвид Брюстер

Хоум долгое время был объектом внимания и споров английских ученых. Урожденный шотландец, он в детстве переехал в Америку и вернулся в Англию лишь в 1855 году. Жил он в Лондоне, в отеле «Кокс» на Джермин-стрит. В автобиографии Уоллес отдельно описывает встречу сэра Дэвида Брюстера и Хоума. Выдающийся физик однажды посетил сеанс Хоума в отеле «Кокс», а затем еще раз – в Илинге, с твердым намерением разоблачить «фокусника». После того как в газете появилась статья об этой встрече, Брюстер написал редактору письмо со своей версией случившегося: «Совершенно верно, что в отеле «Кокс» я вместе с лордом Бругемом, а в Илинге – с миссис Троллоп, наблюдал несколько механических явлений, объяснить которые не в состоянии. Но, несмотря на это, я вовсе не признавал, что причиной их были духи, спрятавшиеся под столом. Увиденного мной достаточно, чтобы самому убедиться, что осуществление их под силу человеческим рукам и ногам, и доказать другим, что некоторые из них точно антропогенны, по крайней мере, по своему происхождению» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 287).

Таким образом, из письма Брюстера явствует, что увиденное им было обманом. Однако мистер Коулман, беседовавший с Брюстером сразу после сеанса, тоже написал в газету письмо, где дословно привел этот диалог (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 288):

– Итак, сэр Дэвид, вы по-прежнему думаете, что все это – ловкость рук?

– Нет, конечно же, нет, – ответил Брюстер.

– Может быть, это галлюцинации?

– Нет, такая возможность даже не обсуждается.

– Тогда что же это?

– Я не знаю, но в последнюю очередь я готов поверить в духов.

Брюстер ответил еще одним письмом. Хотя тон его по-прежнему оставался скептическим, в нем содержались любопытные подробности того, что происходило в отеле «Кокс»: «Когда наши руки лежали на столе, мы слышали стук; а когда мы встали, стол, как мне показалось, приподнялся над полом. Этого я никак объяснить не могу… Маленький колокольчик, в который должны были звонить духи, поместили на пол у моих ног. Я повернул стопы так, что никто не мог дотронуться до колокольчика. Колокольчик так и не зазвонил, но как только его переставили к ногам мистера Хоума, он сам быстро перенесся ко мне и лег мне в руку» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 288–289).

В автобиографии Уоллес отмечает, что Брюстер вскоре после сеанса в отеле Кокс написал письмо своим родным, где отзывался о произошедшем не так скептично, как в статье и письмах редактору, которые, к слову сказать, были написаны лишь через полгода после сеанса. Рассказав, как вместе с лордом Брумом он пришел в отель Кокс на встречу с Хоумом, Брюстер пишет: «Мы вчетвером уселись вокруг стола скромных размеров, с конструкцией которого нам было предложено ознакомиться. Через некоторое время стол пришел в движение, и по нашим рукам прошла дрожь; по нашему желанию это движение прекращалось и возобновлялось. В разных частях стола раздавались стуки неясной природы, а когда все убрали руки со стола, он, в буквальном смысле слова, поднялся в воздух. Был принесен стол больших размеров, аналогичные движения произошли и с ним. На пол положили маленький колокольчик – его язычок лежал на ковре. Полежав немного, колокольчик вдруг зазвенел, хотя никто до него не дотрагивался. Потом колокольчик переместился и расположился у меня в руке, затем то же произошло с лордом Бругемом. Таковы были первые опыты. Мы не могли объяснить их, не могли также представить, с помощью какого механизма можно сделать все это. Иногда мы видели руки или ощущали их прикосновение. Одна рука вдруг хватала другую – и та растворялась в воздухе» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 289–290).

Уоллес заметил некоторые противоречия между этим письмом Брюстера и последующими его высказываниями: «Он заявил, что увиденного им достаточно, дабы самому убедиться, что все эти явления под силу человеческим рукам и ногам, тогда как ранее в письме родным он называл эти явления необъяснимыми и говорил, что не представляет, как их можно было сделать. В письме в газету он также не упоминает о дрожи, которая передалась его рукам, и отрицает, что колокольчик звонил, хотя ранее утверждал, что колокольчик звонил сам по себе» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 290). Уоллес утверждает, что «это свойственно отзывам многих противников спиритизма от науки» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 290).

Джордж Миварт и чудеса в Лурде

Джордж Миварт входил в число ученых, более благосклонно относившихся к спиритизму. Миварт узнал о спиритизме из бесед с Уоллесом и из его работы «Научный взгляд на сверхъестественное» и решил провести собственное исследование. Зимой 1870 года Миварт был в Неаполе, где жила миссис Гаппи, медиум, с которой Уоллес был знаком лично. Уоллес снабдил Миварта рекомендательным письмом и тот смог посетить спиритические сеансы миссис Гаппи. На одном из них он получил верные ответы на вопросы, которые задавал мысленно. Это поразило его до глубины души. На другом сеансе в темной комнате неизвестно откуда возникли цветы. В письме Уоллесу Миварт писал, что «дверь была заперта, комната изучена до мельчайших подробностей и были приняты все необходимые меры против обмана. Я не удивился, после всего того, что слышал от вас и от других людей, но увиденное показалось мне весьма убедительным. Один такой факт стоит сотни» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 300–301). Также в письме Миварт сделал некоторые выводы. Например: «1) Я столкнулся с силами, которые могут управлять физическими предметами совершенно новым для меня способом. 2) Я столкнулся с иным разумом, нежели разум обычного живого человека. 3) На сеансах этот иной разум доказал мне, что умеет читать мои мысли» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 301).

Через несколько лет Миварт посетил Лурд, место паломничества во Франции, где неоднократно происходили чудесные исцеления, предположительно, совершенные Девой Марией. В Лурде Миварт продолжил исследования необычных случаев исцеления. Уоллес получил от него длинное письмо, датированное 5 апреля 1874 года. Миварт приводил несколько историй, рассказанных ему французскими врачами, в частности, д-ром Дозенсом (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 302–304). Мы приводим здесь две из этих историй.

Пятидесятилетняя Блэйзетт Сьюпевю несколько лет страдала серьезным инфекционным заболеванием глаз. Ее веки были вывернуты наружу и покрыты наростами, ресницы выпали, зрение ухудшалось. Доктора Дозенс и Вержес считали заболевание неизлечимым. После того как больная промыла глаза водой из Лурда, зрение полностью восстановилось, веки стали здоровыми и начали расти ресницы.

У Жастин Бонтишартс был десятилетний ребенок, у которого от рахита атрофировались руки и ноги. Ребенок, с рождения не умевший ходить, находился при смерти. Доктор Дозенс присутствовал при том, как мать положила ребенка в ванну с целебной водой. Ребенок не двигался, и присутствующим показалось, что он мертв. Через два дня после возвращения домой ребенок, к изумлению родителей, начал нормально ходить.

Уоллес также рекомендовал своим читателям две книги Генри Лассерра, где рассказывалось о чудесных исцелениях в Лурде: «Notre Damе de Lourdes» и «Les Episodes Miraculeux de Lourdes». «Удивительнее всего в этих случаях то, что выздоровление происходило практически мгновенно, или очень быстро, и это отличает их от всех прочих случаев исцеления», – писал Уоллес (Wallace .1905. Vol. 2. P. 306).

Уоллес описывает и другие случаи: «Одно из самых больших чудес, описанных Лассерром, – это исцеление Франсуа Макари, плотника из Лаво. В течение тридцати лет он страдал варикозным расширением вен; вены были толщиной с палец, с крупными узлами и язвами, которые часто кровоточили. Много лет он не мог ни сидеть, ни стоять. Три врача независимо друг от друга объявили его болезнь неизлечимой. В возрасте 60 лет Макари узнал о чудесных исцелениях в Лурде и решил попытать счастья. Ему прислали бутыль целебной воды. Вечером Макари сделали компресс с этой водой на обе ноги. Он уснул, а утром проснулся абсолютно здоровым, и на ногах остались лишь едва заметные следы варикозных узлов и язв. Все три врача подтвердили факт исцеления» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 306).

Очень любопытно то, как сам Уоллес объясняет эти случаи чудесного исцеления. Ученый утверждает, что больных излечивала не сама вода, а „духовная сила“, действие которой больные приписывали Деве Марии (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 308). Однако такие чудеса случались нечасто, и невозможно было предугадать, кого вода из Лурда излечит, а кого нет. Уоллес заметил, что это не зависило от религиозности больных или их заслуг. В данной связи Уоллес сравнивал больных с медиумами, которые тоже далеко не всегда являются образцами добродетели. Некоторые пациенты, как и медиумы, обладали сверхчувствительностью, поэтому именно их духовные сущности выбирали в качестве проводников.

Во множестве случаев излеченных впоследствии пациентов «побуждало поехать на воды Лурда необычное стечение обстоятельств» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 308). В качестве пояснения Уоллес описывает порядок событий в типичных случаях: 1) духовные сущности выбирают определенного больного по уровню чувствительности и по наличию заболевания, которое считается неизлечимым и которое можно исцелить с помощью иных энергий; 2) духовные сущности начинают исцелять больного, оставаясь невидимыми и неосязаемыми; 3) духовные сущности в критические моменты процесса лечения внушают пациенту мысль о том, что можно исцелиться водой из Лурда; 4) пациент действует по их подсказке, переживает чудо и приписывает его Деве Марии (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 308–309). Согласно этой схеме, духовные сущности действуют в согласии с религиозной и культурной обусловленностями пациента. Это очень важный момент, к которому мы еще вернемся в следующих главах.

Возражения Юму о чудесах

Такие случаи, как исцеления в Лурде, в католической традиции принято называть чудесами, и слово это носит религиозный оттенок. Сверхъестественные явления, которые происходили на глазах Уоллеса на спиритических сеансах, также кажутся чудесами, только уже не с точки зрения религии, а с точки зрения законов природы, как их понимает традиционная материалистическая наука. В противовес религиозными чудесам, такие феномены можно назвать «светскими» чудесами. Сообщения о всякого рода чудесах, будь то религиозные или «светские», всегда оживленно обсуждались в обществе, даже среди образованных людей в Европе. Те, кто упорно закрывал глаза на подобные явления, подрывающие самые основы материализма, обычно ссылались на Дэвида Юма, который веком ранее в работе «Трактат о человеческой природе» довольно резко высказывался о возможности существования чудес.

Юм отрицал чудеса на основе общечеловеческого опыта. К примеру, он говорил: «Если умерший человек оживет, это будет чудом, ибо такое явление не наблюдалось никогда, ни в одну эпоху и ни в одной стране». Уоллес заметил в таких рассуждениях два изъяна. Во-первых, подобное взывание к общечеловеческому опыту отрицает саму возможность появления и признания принципиально новых явлений. Во-вторых, Уоллес подвергал сомнению версию Юма об общечеловеческом опыте. «Всеми признанные чудеса происходили на протяжении всей истории человечества, – писал Уоллес (Wallace. 1896. P. 8). – И они продолжают происходить, сводя на нет все утверждения Юма».

Уоллес называет способность человека к левитации самым настоящим чудом, которое неоднократно наблюдали люди в разные времена и в разных странах: «Среди самых известных примеров – святой Франциск Ассизский, который не раз прилюдно взмывал в воздух, свидетелем чего, в том числе, был его секретарь, который однажды смог дотянуться только до стопы святого. Святая Тереза, монахиня из испанского монастыря, тоже нередко поднималась в воздух, и это наблюдали все сестры. Лорд Оррери и мистер Валентин Грэйтрэк сообщали доктору Генри Мору и мистеру Глэнвилю, что в доме лорда Конуэя в Ирландии дворецкий в их присутствии при свете дня взмыл в воздух и пролетел у них над головами через всю комнату. Об этом Глэнвиль рассказывает в „Sadducismus Triumphatus“… Кроме того, мы знаем в Лондоне, по меньшей мере, пятьдесят заслуживающих доверия человек, которые собственными глазами наблюдали полеты мистера Хоума» (Wallace. 1896. P. 8).

Уоллес обращает внимание еще на одно противоречие в работе Юма. Как писал Юм, чтобы доказательство чуда было убедительным, оно должно отвечать следующим критериям. О явлении должны сообщить несколько свидетелей. Честность этих людей не должна подлежать сомнению. Их положение в обществе должно быть таково, чтобы им было что терять, если их уличат во лжи. Что же касается самого чуда, то оно должно произойти на публике и в одной из цивилизованных стран мира. Юм утверждал, что «история не знает чудес, отвечающих таким критериям» (Юм. Цитируется по: Wallace. 1896. P. 8).

Уоллес возражает на это, что Юм сам рассказывает о подобных чудесах, отвечающих его же собственным жестким критериям. В частности, Юм пишет о многочисленных случаях чудесного исцеления в Париже на могиле аббата Пари, члена католической секты янсенистов, которого почитали как святого. Юм так рассказывает об этих чудесах, произошедших незадолго до написания им своей книги: «Эта святая гробница исцеляла больных, возвращала слух глухим и зрение слепым; но, что еще необычнее, многие из таких чудес были немедленно засвидетельствованы на месте судьями, чья честность не вызывала сомнений. В качестве свидетелей выступали лица, заслуживающие доверия и пользующиеся большим уважением, причем все это происходило в просвещенную эпоху и в одном из известнейших центров современного мира. Но это еще не все: иезуитам, подвергавшим янсенистов притеснениям, так и не удалось, несмотря на все их попытки, опровергнуть или разоблачить чудеса. В этом иезуитам не помогла даже сосредоточенная в их руках церковная и государственная власть». Учитывая все сказанное выше, можно предположить, что Юм тоже должен был поверить в эти чудеса. Он же пишет: «Где еще найдем мы столько доказательств в пользу случившегося? И что мы можем противопоставить рассказам многочисленных свидетелей, кроме абсолютной невозможности и чудесности тех явлений, о которых они рассказывают? Вне всяких сомнений, одного этого опровержения будет достаточно для любого здравомыслящего человека» (Wallace. 1896. P. 9). Уоллес открыто осуждает Юма за столь вопиющее противоречие самому себе.

Далее Уоллес цитирует еще один поражающий воображение случай из книги Каррэ де Монжерона о парижских чудесах, вошедший в книгу английского автора Уильяма Хоуита «История сверхъестественного»: «Мадемуазель Корин страдала различными недугами, в том числе раком груди, которым она болела в течение 12 лет. Заболевание полностью разрушило ее левую грудь; миазмы были ужасными, и врачи считали, что инфекция распространилась уже по всей кровеносной системе. Все они в один голос объявили случай неизлечимым, однако после посещения гробницы женщина полностью излечилась. Что было еще поразительнее, грудь и сосок полностью восстановились, кожа стала свежей и чистой, без единого следа рубцов. Этот случай известен самым образованным и влиятельным людям того времени. Когда же чудо стали отрицать, мадемуазель Корин поехала в Париж, где ее обследовал королевский лекарь. Было нотариально заверено, что она действительно исцелилась… М. Галлард, королевский лекарь, официально объявил, что сосок груди, полностью разрушенный болезнью, был сотворен заново, хотя сосок – это не просто продолжение сосудов груди, а отдельный орган со сложной структурой».

Эдвард Барнет Тайлор, один из основоположников антропологии, приводит философские возражения против спиритизма. Он называет примитивную веру в духов словом «анимизм». Современные сторонники спиритизма, по его мнению, пытаются привить цивилизованной Европе примитивные идеи анимизма. Но Уоллес отмечает, что современные сторонники спиритизма пришли к своим выводам в результате тщательных и многократных исследований. «Это вопрос фактов», – пишет он (Wallace. 1896. P. 28). А факты, по мнению Уоллеса, доказывают, что и в современном спиритизме, и в примитивных верованиях есть, «по меньшей мере, зерно истины» и что «схожесть верований определяется именно схожестью фактов, лежащих в их основе» (Smith. 1991. P. 83).

Другие случаи

Уоллес защищал спиритизм в печатных изданиях и одновременно собирал фактический материал. В 1874 году он посетил несколько сеансов медиума Кейт Кук. Сеансы проходили в лондонской квартире художника Сигнора Ранди. Медиум сидела в кресле за занавесом, в углу большой гостиной. На каждый сеанс мисс Кук неизменно приходила в черном платье, с серьгами и в туго зашнурованных сапожках. Иногда через несколько минут после начала сеанса из-за занавеса появлялась женщина в белой свободной одежде и вставала рядом с занавесом.

Уоллес так описывал происходящее: «Женщина в белом просила нас одного за другим подойти к ней. Мы разговаривали с ней шепотом. Я смотрел ей в глаза, изучал черты ее лица, волос, дотрагивался до ее рук и даже мог внимательно рассмотреть ее уши, которые не были проколоты. Женщина ходила босиком и казалась выше, чем мисс Кук, хотя общее сходство все же наблюдалось. При этом, черты лица были другими, равно как и волосы и фигура. Примерно через полчаса она скрывалась за занавесом, и иногда уже через несколько секунд мы слышали слова: „Войдите и посмотрите“. Мы открывали занавес, зажигали свет и каждый раз заставали мисс Кук сидящей в состоянии транса в своем кресле, одетой в черное платье, с серьгами в ушах и в туго зашнурованных сапожках. Она выглядела совершенно так же, как до начала сеанса, а следов белых одежд и второй женщины не было и в помине» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 327–328).

Похожий опыт у Уоллеса был и с другим медиумом, по фамилии Эглингтон. Сеансы проходили в частном доме в присутствии приблизительно восемнадцати человек, среди которых были как медиумы, так и просто интересующиеся спиритизмом. Медиум сидел за занавесом в углу комнаты. Места в углу было так мало, что там помещалось лишь одно кресло. Уоллес отмечал: «Мы все тщательно осмотрели этот угол и убедились, что стены не имеют потайных дверей, а половицы крепко прибиты» (Wallace. 1905. Vol 2. P. 329). Другими словами, предполагаемый сообщник никак не смог бы проникнуть туда. Эглингтон садился в кресло и почти сразу после этого появлялся мужчина в свободной одежде, который ходил по тускло освещенной комнате, позволяя дотронуться до его одежды, рук и ног. Мог ли это быть сам Эглингтон?

Сразу после сеанса, по рассказам Уоллеса, «несколько друзей медиума попросили у него разрешения осмотреть его самого, чтобы о результатах эксперимента можно было заявить во всеуслышание. После недолгих размышлений медиум согласился, и из присутствующих было выбрано четверо, которым поручили провести осмотр. Двое сразу же увели медиума в спальню, а мы с другом осмотрели кресло, пол, стены и подтвердили, что там ничего нет. После этого мы также прошли в спальню, где Эглингтон снял одежду, и каждая его вещь, вплоть до нижнего белья и носков, побывала в руках всех четверых. После этого мы с полной уверенностью заявили, что на нем не было ничего, кроме его собственной одежды. Результат этого опыта был опубликован в газете „Spiritualist“ за подписями всех присутствовавших» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 329).

Нужно признать, что на спиритических сеансах также имели место случаи обмана и подлога. Это неудивительно, поскольку подобное встречается даже в традиционной науке. Один из самых известных в науке случаев обмана – это «пилтдаунский человек», которым ученых дурачили в течение 40 лет. И даже сегодня при существующих методах проверки результатов в научных лабораториях нельзя исключить возможности фальсификации как в области сверхъестественных явлений, так и в естественных науках. Единственное, что мы можем сделать, – это отдельно рассматривать каждый конкретный случай и делать выводы о вероятности обмана только применительно к этому случаю. Что касается сеанса Эглингтона, то Уоллес и другие участники приняли все меры предосторожности, чтобы исключить мошенничество. Учитывая это, материализация медиумом человеческого существа становится более чем правдоподобной.

Самый же необычный случай, свидетелем которого стал Уоллес, произошел на сеансе одного из известнейших медиумов того времени, мистера Монка. Священник-нонконформист, Монк пользовался славой и уважением. Такие не менее известные медиумы, как Хенсли Веджвуд и Стэнтон Мозес, специально сняли ему квартиру в Блумсбери в Лодоне, чтобы иметь возможность внимательно и на систематической основе изучать его. Веджвуд пригласил Уоллеса на один из таких сеансов. Уоллес (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 330) подробно описал увиденное: «Был солнечный летний полдень, и все происходило при свете дня. После непродолжительной беседы Монк, облаченный в свою обычную черную рясу, начал входить в транс; вскоре он встал в нескольких шагах от нас и, немного помедлив, указал на свой бок, произнеся: „Смотрите“. Мы увидели на его рясе с левой стороны едва заметное белое пятнышко. Оно становилось все ярче, затем замерцало и начало распространяться вверх и вниз. Вскоре оно превратилось в затуманенный столб, вытянувшийся от стоп Монка до его плеча и плотно прилегающий к его телу. Тогда он отступил в сторону – дымчатая фигура осталась на том же месте, только было видно, что она связана с Монком дымчатой лентой у самого того места, где появилась вначале. Спустя несколько минут Монк снова сказал: „Смотрите“, – и провел рукой по ленте, оборвав ее. Затем он и фигура отдалились друг от друга на расстояние полутора-двух метров.