13-Й ОТДЕЛ ГРУ
 
      Значение мистического числа 13, которое часто появляется на Великой Печати Соединенных Штатов, не ограничено числом колоний, из которых США были составлены. Священная эмблема древних инициированных, здесь состоящая из 13 звезд, также появляется над головой «орла». Девиз содержит 13 букв, как и надпись. «Орел» держит в своей правой лапе ветвь с 13 листьями и ягодами, а в левой лапе связку из 13 стрел…
       Из книги 1928 года Мэнли Палмера Холла «Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцерской символической философии».
 
      13 января 1953 года было обнародовано «дело врачей».
      26 января 1953 года была образована «Тройка» из Берии, Маленкова и Булганина.
      А 27 января 1953 года писатель Илья Эренбург в числе других лауреатов за 1952 год получал Международную Сталинскую премию «За укрепление мира между народами», присужденную ему 20 декабря 1952 года – накануне дня рождения Сталина.
      Присуждение премии мира Эренбургу, активному деятелю движения сторонников мира, было вполне логичным. Однако в том, что она была присуждена 20 декабря 1952 года самому известному советскому еврею в преддверии антисионистской акции 13 января 1953 года, имелся, конечно, и «знаковый» намек на то, что политика руководства СССР не имеет пресловутого «антисемитского» оттенка.
      Между прочим, хотя в ходе процесса Сланского аспект злонамеренных действий врачей и возникал, казнили не врачей, а их «заказчиков». И уже это позволяло предположить, что итогом несомненно близкого московского процесса над «кремлевскими» врачами был бы минимум смертных приговоров. Они были неизбежны – по вине, но вынесли бы их, надо полагать, тем, кто был виновен наиболее явно, как, скажем, профессор Виноградов и начальник ЛСУК Егоров. И еще большой вопрос, были бы эти приговоры приведены в исполнение.
      Но близкий процесс по «делу врачей», скорее всего, стал бы предвестием уже другого процесса, аналогичного процессу Сланского. И кто знает – не был ли бы его главной фигурой Никита Сергеевич Хрущев вкупе с экс-министром ГБ Игнатьевым? Ведь недаром после «воцарения» Хрущева центральные архивы подверглись форменному погрому – в первый в истории СССР, но, увы, далеко не в последний раз.
      Имеются не часто замечаемые многими обстоятельства…
      Скажем, 21 августа Указом Президиума Верховного Совета СССР для сотрудников органов государственной безопасности были отменены общевоинские звания и вместо них вновь вводились специальные звания – вместо воинского «лейтенант» – «лейтенант госбезопасности» и т.д., и новая форма одежды. При этом с офицеров ГБ сняли доплату за воинские звания и ряд льгот. В результате денежное содержание среднего курсанта, например, Высшей школы МГБ уменьшалось примерно на треть – с 1200 рублей до 800 рублей.
      Чем это было вызвано? Возможно, Сталин видел необходимость в реорганизации и сокращении МГБ, но не исключено, что кто-толовко устроил дело так, что в «органах» сразу резко выросло число недовольных. В той же Высшей школе МГБ дошло до чуть ли не волнений курсантов.
      Заслуживает внимания и повестка двух заседаний Президиума ЦК КПСС – 1 и 4 декабря 1952 года. Повестка дня 1 декабря включала в себя следующие вопросы:
      а) О вредительстве в лечебном деле.
      б) Информация о положении в МГБ СССР.
      4 декабря рассматривались тоже два вопроса: Информация о снабжении городов и областей продовольственными товарами.
      О положении в МГБ СССР и о вредительстве в лечебном деле.
      Стенограммы этих заседаний – если они вообще сохранились – но сей день не опубликованы. Однако уже более десяти лет назад были опубликованы выдержки из дневника члена Президиума ЦК В.А. Малышева, законспектировавшего кое-что из сказанного Сталиным 1 декабря. Эти записи так существенны, что мне придется привести их полностью:
      « Т. Сталин. 1. XII .
      Чем больше у нас успехов, тем больше враги будут стараться нам вредить. Об этом наши люди забыли под влиянием наших больших успехов, появилось благодушие, ротозейство, зазнайство. Любой еврей – националист, это агент америк. разведки».
      Тут надо сразу пояснить, что Сталин выступал перед очень высокостатусной аудиторией и понимал, что его поймут верно, то есть не в том смысле, что надо подозревать и «прижимать» любого еврея, а в том смысле, что именно от евреев спецслужбы Запада через сионистские связи наиболее просто могут получать информацию. И уже продолжение записей Малышева доказывает, что Сталин, конечно же, проводил границу между евреями и евреями-националистами:
      «Евреи-нацисты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачом, буржуа и т.д.). Они считают себя обязанными американцам. Среди врачей много евреев-националистов…»
      А вот что говорил Сталин далее о ведомстве Игнатьева:
      «Неблагополучно в ГПУ. Притупилась бдительность.
      Они сами признались, что сидят в навозе, в провеле. Надо лечить ГПУ.
      Министры должны быть политиками и разведчиками.
      Т. Сталин.
      ГПУ не свободно от опасности для всех организаций – самоуспокоение от успехов, головокружение.
      Есть одно средство – контроль и критика. Тут, в ГПУ, прикрывались особой секретностью и этих средств не применяли. У самих чекистов тоже не было желания.
      Надо создать некие формы контроля и проверки. Оживить первичн. партийные организации (ячейки).
      Ячейки поют дифирамбы руководству МГБ. Всякая инициатива у ячеек отнята. Прав у них нет, сидят во главе ячеек подхалимы. С этим надо покончить. Надо дать право ей критиковать начальство, чтобы любой имел право критиковать (пределы критики).
      Отчет областного руководства перед обкомами. Контроль со стороны ЦК за работой МГБ. Лень, разложение глубоко коснулись МГБ»…
      Было тут над чем подумать и главе МГБ, и тем его сотрудникам, которых привел в МГБ Игнатьев и которые недостаток профессионализма искупали подхалимажем?
      А тут еще Сталин «информации к размышлению» подбавил…
      Я ИМЕЮ в виду создание в рамках МГБ СССР объединенного Главного Разведывательного Управления, которое было создано но инициативе Сталина и просуществовало, по сути, не долее, чем до смерти Сталина. Его скоротечная история настолько мало известна, что при упоминании об этомГРУ, подсознательно ассоциируешь его с армейским Главным Разведывательным Управлением Генштаба, хотя «чекистское» ГРУ к томуГРУ никакого отношения не имело.
      30 декабря 1952 года было принято постановление Бюро Президиума ЦК БП7/12-оп, на основании которого Игнатьев 5 января 1953 года издал приказ по МГБ № 006, гласивший:
      «В соответствии с решением Инстанции от 30 декабря 1952 года ПРИКАЗЫВАЮ:
      1. Создать в МГБ СССР Главное Разведывательное Управление на базе слияния существующих 1-го (разведывательного. – С.К.)и 2-го (контрразведывательного. – С.К.)Главных Управлений, включив также в Главное Разведывательное Управление Бюро №1, Отдел радиоразведки, Отдел оперативной техники, отдел «Д» (изготовления и экспертизы оперативных документов. – С.К.),первый отдел 4-го управления (розыскной. – С.К.),первый отдел 5-го управления (секретно-политический. – С.К.),первый и третий отделы 7-го управления (наружное наблюдение).
      2. Назначить:
      Начальником Главного Разведывательного Управления МГБ СССР – первого заместителя министра государственной безопасности СССР т. Огольцова СИ.
      Начальником Управления по разведке за границей – т. Питовранова Е.П.
      Начальником Управления но контрразведке внутри страны – заместителя министра государственной безопасности СССР т. Рясного B.C.
      Министр государственной безопасности Союза
      ССР С. Игнатьев».
      Все три руководителя нового ГРУ были, в отличие от министра, профессиональными чекистами берисвского закала и, кроме того, тесно сотрудничали в свое время с арестованным в 1951 году бывшим министром ГБ Абакумовым.
      53-летний Сергей Иванович Огольцов стал первым заместителем Игнатьева 20 ноября 1952 года по возвращении из Узбекистада, где он возглавлял республиканское МГБ.
      38-летний Евгений Петрович Питовранов, пришедший в органы МГБ по мобилизации ВКП(б) в 1938 году, на посту заместителя министра, был в октябре 1951 года арестован по делу Абакумова и до ноября 1952 года находился под арестом.
      49-летний Василий Степанович Рясной – в 1946- 1952 годах первый заместитель министра ГБ Абакумова, и перед новым назначением был тем, кем был – начальником контрразведки МГБ и «просто» замминистра.
      О дальнейшей судьбе Огольцова я сообщу чуть позднее, что же относительно двух последних, то их судьба была разной. Оба после ареста Берии вначале остались в МВД, но оба были понижены. Питовранова отправили в ГДР – «офицером связи» со «Штази», спецслужбой ГДР. В 1956 году он получил звание «генерал-лейтенант», но в 1966 году был уже из КГБ уволен на пенсию – в 51 год. Умер в 1999 году, успев, однако, в 70 – 80-е годы поруководить Торгово-промышленной палатой СССР.
      Рясной с 28 мая 1953 года по 30 марта 1956 года был начальником УВД Москвы и Московской области, затем его сняли, перевели начальником строительства Волго-Балтийского канала, а через три месяца – 5 июля 1956 года, уволили из МВД «по фактам дискредитации». Умер Рясной в 1995 году.
      В 1953 году до этих грустных перемен в судьбах руководителей нового ГРУ было еще далеко. Абакумов находился в тюрьме, но тот факт, что после создания по инициативе Сталина в МГБ нового главка влияние в МГБ бывших сотрудников Абакумова возрастает, морщин Игнатьеву, вне сомнений, прибавило. При этом созданием ГРУ МГБ Сталин фактически создавал между Игнатьевым и оперативной работой МГБ, при необходимости, два барьера под названием «Питовранов-Рясной» и «Огольцов». В то же время ГРУ МГБ СССР представляло собой, по сути, организацию в организации и, опять-таки при необходимости, могло на какой-то период выполнять все наиболее важные функции «большого» МГБ, заменяя его.
      Так что 5 января 1953 года Игнатьев подписал приказ № 006, а уже 9 января 1953 года отсутствовал на «антисионистском» заседании Бюро Президиума ЦК в результате то ли действительно инфаркта, то ли – «дипломатического инфаркта». Последнее тем более вероятно, что и 4 декабря
      1952 года на заседании Президиума ЦК о состоянии дел в МГБ докладывал не Игнатьев, а тот же его заместитель Гоглидзе, который был и на заседании Бюро Президиума ЦК 9 января.
      Чем-то Игнатьев, впрочем, заболел – хотя бы для виду, потому что 27 января 1953 года спецсообщением № 317/и он докладывал Сталину: «…после болезни я приступил к работе». Вообще-то после инфаркта так быстро в строй не входят, а если входят – долго не живут. Игнатьев же после
      1953 года прожил ровно тридцать лет!
      В своем докладе от 27 января Игнатьев сообщал Сталину, что «включился в работу коллектива по дальнейшему вскрытию и расследованию вражеской деятельности врачей-террористов и их преступных связей, по организации работы разведки согласно указаниям ЦК, ликвидации националистического подполья и его вооруженных банд в западных областях Украины, Белоруссии и Прибалтийских советских республиках, по подбору и более целесообразной расстановке кадров… освобождаясь одновременно от людей обленившихся, разложившихся и утративших чувство долга перед партией».
      Но это были слова… Суть же подлинных дел Игнатьева с весны 1952 по весну 1953 года лично мне неясна до сих пор.
      ТАК или иначе, время наступало горячее…
      Ниже я приведу лишь один, ранее уже мной обещанный, краткий фрагмент объемного спецсообщения №1880/и от 5 января 1952 года, где Игнатьев докладывал Сталину о завершении следствия по делу антисоветской террористической организации, состоящей из еврейской молодежи.
      Речь шла о группе во главе с Борисом Слуцким, которая с августа 1950 года систематически собиралась на нелегальные собрания и готовилась к террористическим актам и т.д. Это были пока лишь разговоры, но в свое время разговоры эсеров закончились созданием весьма серьезного отряда боевиков и серией громких политических убийств.
      Что же до характера намерений, он был виден хотя бы из такого места сообщения Игнатьева:
      Говоря о положительном отношении обвиняемой ЭЛЬГИССЕР к тактике индивидуального террора, ФУРМАН на очной ставке с ней 4 декабря 1951 года показал:
      «…ЭЛЬГИССЕР, вторя моим клеветническим измышлениям, заявила: «Да, так долго продолжаться не может, руководители партии и Советского правительства…должны быть уничтожены»…»
      …в августе 1950 года ГУРЕВИЧ в беседе со СЛУЦКИМ и ФУРМАНОМ, происходившей на квартире у СЛУЦКОГО, предложил им «в целях достижения наибольшего эффекта» организовать взрыв депо Московского метрополитена…»
      Это не было выдумкой следователей – выдумать можно было что-то и поэффектнее, например, попытки установления контактов с сионистами из «Джойнт», с западными спецслужбами и т.п. Однако в обвинительном заключении ничего подобного шестнадцати молодым гражданам СССР – четырнадцати евреям и еврейкам и двум русским девушкам, не инкриминировалось. Среди них были дети репрессированных, но никто не был изгоем общества: двенадцать – студенты вузов Москвы, Ленинграда, Рязани, родом из Москвы, Ленинграда, Киева, Одессы, Астрахани и даже из Нью-Йорка. Плюс – четыре благополучные московские школьницы. Почти все – 1931 – 1933 года рождения… Поколение будущей хрущевской «оттепели».
      Это были представители слоя немногочисленного, однако опасного. Если бы этих молодых потенциальных террористов вовремя не арестовали и если бы на них вышли люди постарше и поонытнее, то могло бы произойти всякое. И хотя группа Слуцкого не была чисто националистической, при своем логическом развитии она стала бы таковой наверняка.
      Для иллюстрации возможного развития событий познакомлю читателя также с выдержками из спецсообщения Игнатьева № 5589/и от 9 апреля 1952 года, где министр сообщал Сталину о показаниях арестованного в Китайской Народной Республике белоэмигранта И.И. Варфоломеева, японского, а потом «по наследству» – американского шпиона. Еще в Китае он был полностью изобличен вещественными уликами и материалами секретного прослушивания его бесед с резидентом Юй Цзунбином, которые, как писал Игнатьев, были получены МГБ от «китайских друзей».
      Замечу, что, пользуясь лишь этим спецсообщением Игнатьева как основой, можно написать острый политический роман – вполне увлекательный и вполне реалистичный.
      Варфоломеев, в частности, был связан в Китае со своим давним, еще со времен Гражданской войны, приятелем, американским разведчиком П.А. Рогальским. Рогальский, периодически появляясь в Китае, с 1940 года жил в Нью-Йорке, работал в одном из банков и был женат на дочери некоего Хартмана, занимавшего должность старшего секретаря у финансового магната Пьэра Самуэля Дюпона.
      Игнатьев докладывал:
      «…РОГАЛЬСКИЙ рассказывал ВАРФОЛОМЕЕВУ, что вокруг финансового магната ДЮПОНА Пьэра Самуэля группируются американские миллиардеры, которые составляют так называемый «финансовый центр», направляющий внешнюю и внутреннюю политику США. В состав этого «центра», по словам РОГАЛЬСКОГО, входят: брат ДЮПОНА П.С. – ДЮПОН Ламмот, являющийся почетным вице-президентом «Национальной ассоциации промышленников США», Оуэн ЯНГ – председатель правления «Дженерал электрик компани» и АБРАМС Д.В. – президент «Стандарт ойл компани оф Нью-Джерси». РОГАЛЬСКИЙ также сообщил ВАРФОЛОМЕЕВУ, что он поддерживает дружеские отношения с полковником МАКФЕРСОНОМ и генералами ЛЕ МЕЕМ и ТВИНИНГОМ, занимающими влиятельное положение в Военном министерстве США. Дружба с указанными лицами, а также связь с ХАРТМАНОМ дали возможность РОГАЛЬСКОМУ получать от них информацию по ряду важных вопросов…»
      Упоминался в показаниях Варфоломеева и разведчик Ватикана – глава французских миссионеров в Северном Китае кардинал де Вьен.
      Всё это было интересно, но далее шло еще более интересное:
      «…В частности от этих лиц РОГАЛЬСКОМУ будто бы стало известно о том, что в 1949 году американский военный атташе генерал О'ДАНИЭЛЬ направил в Военное министерство США так называемый план «внутреннего удара», предлагая обстрелять (в момент нападения на СССР. – С.К.)с помощью новых (бесшумных) выбрасывателей территорию Кремля бомбами большой разрушительной силы, развивающими при взрыве большую температуру.
      В качестве приложения к своему «плану» О'ДАНИЭЛЬ якобы послал в Вашингтон детальный план Кремля с указанием расположения квартир членов Советского правительства, бомбоубежища и электростанции, полученных О'ДАНИЭЛЕМ агентурным путем…»
      Со слов Рогальского, этот план имел мощных сторонников в «центре» Дюпона и в администрации США, включая президента Трумэна, однако наличествовал и ряд противников в госдепартаменте. Но первые были решительнее.
      Впрочем, хотя О'Даниэль и выступал после возвращения в США в августе 1950 года в американской печати с антисоветскими статьями, «ястребы» США уже опасались «лобовых», «силовых» решений «русской» проблемы.
      Зато Варфоломеев, со слов Рогальского, рассказал, что «в 1949 году американское посольство в Москве получило указание взять на особый учет всех более или менее видных партийных и советских работников, которым, но мнению американцев, со стороны Советского правительства нанесены «обиды» (снятие с ответственных постов, понижение по службе и т.п.) и изыскать возможности для привлечения их к работе в пользу США»…
      Уже из всего этого можно было понять, что основные тенденции в политике Запада по отношению к СССР и социалистическому лагерю определились – скрытая, но энергичная и, по возможности, тотальная подрывная работа и поиск «агентов влияния».
      Сталин видел опасность подобных тенденций острее других, но как он был намерен противодействовать им в рамках деятельности советских спецслужб?
      В ИЗВЕСТНЫХ «Протоколах советских мудрецов» известного ренегата Григория Климова фигурирует некий 13-й отдел КГБ. Но в реальном КГБ СССР такого отдела вроде бы никогда не было.
      Зато он был образован, по утверждению некоторых историков, в структуре 2-го управления Главного Разведывательного Управления МГБ СССР. И задачей этого 13-го -«антисионистского» – отдела была якобы определена борьба с еврейской «пятой колонной» внутри страны.
      Если это было так и на самом деле, то, судя по номеру отдела, Сталин хорошо разбирался в «играх» масонских «братьев в фартуках», на что номер отдела недвусмысленно и намекал.
      Впрочем, один из компетентных историков советской разведки в разговоре со мной утверждал, что никакого 13-го отдела в ГРУ МГБ не было. Это, мол, «утка»…
      Что ж, посмотрим на ситуацию, приняв поочередно за достоверное и одно, и другое утверждение.
      Допустим, это действительно «утка». Но запускают ее в общественный оборот не желтые бульварные листки. Информация о 13-м отделе ГРУ МГБ исходит от серьезных историков-профессионалов.
      Если 13-го отдела ГРУ в природе не существовало, то зачем историки, вполне лояльные к отечественным еврейским кругам, утверждают, что такой отдел был?
      Владимир Маяковский верно заметил: «Если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно…» Так кому нужно зажигать ложные маяки в море исторической информации, где таковых лжемаяков и так хватает? Зачем на высоком академическом уровне создаётся эта очередная «страшилка»?
      Одно из двух…
      Или 13-й отдел ГРУ, задачей которого была борьба с еврейской «пятой колонной» внутри страны, был с санкции Сталина (иначе и быть не могло) в структуре ГРУ МГБ создан, хотя в приказе министра МГБ № 006 от 05.01.53 г. об этом ничего сказано не было.
      И тогда тем более не приходится удивляться, что жить Сталину оставалось после этого менее восьми недель. Тогда мы имеем право, по крайней мере, как версию выдвинуть корректное предположение о причастности к смерти Сталина в том числеи еврейской «пятой колонны» внутри страны.
      Второй вариант: 13-го отдела ГРУ, задачей которого была борьба с еврейской «пятой колонной» внутри страны, Сталин не создавал. Но тогда мы имеем право, по крайней мере, как версию выдвинуть корректное предположение о том, что в том числеи мифом о якобы зловещем 13-м «антисемитском» отделе кто-то хочет задним числом оправдать физическую ликвидацию Сталина.
      Вот и Арно Люстигер уверенно заявляет, что «только смерть диктатора 5 марта 1953 года, об обстоятельствах которой существуют разные гипотезы, спасла много тысяч евреев и привела к освобождению врачей». Но ведь такое заявление почти тождественно признанию существования, по крайней мере, косвенного «еврейского» следа в обстоятельствах смерти Сталина.
      Да, когда в дело вмешивается число «13», дело всегда оказывается темным.
      ВОЗЬМЕМ, например, роль Берии в ликвидации «дела врачей». Какой она была здесь? Любой историк, отвечая на этот вопрос, тут же сошлется на записку министра внутренних дел Л.П. Берии от 1 апреля 1953 года в Президиум ЦК КПСС о реабилитации лиц, привлеченных по так называемому делу о врачах-вредителях, после которой последовало Постановление Президиума ЦК от 3 апреля, закрывшее это дело и полностью реабилитировавшее врачей и членов их семей «в количестве 37 человек».
      Но странно получается – очень уж настойчиво «демократические» историки подают «кровавого» – во всех остальных случаях, кроме еще одного – «палача» Берию благодетелем «невинных жертв» в белоснежных риза… пардон, в медицинских халатах.
      С чего бы это?
      И как понять странное несоответствие одного места в неправленой стенограмме выступления Хрущева на антибериевском пленуме ЦК в июле 1953 года (см. сборник документов «Лаврентий Берия. 1953» издания 1999 года, стр. 92) и в исправленном, предназначенном для типографского размножения, «стенографическом» отчете о пленуме (Ibidem, стр. 233)?
      В неправленой стенограмме сказано:
      «Интересная такая деталь, я обратил внимание. Я считаю, позорное дело с врачами, грузинское дело – это позор. Мы, члены Президиума, между собой несколько раз говорили, я говорил Лаврентию (выделение мое. – С.К.).Я получил письмо в ЦК, конечно, от генерал-полковника Крюкова, и Жуков получил это письмо. Я показал Президиуму ЦК, нужно рассмотреть…» и т.д.
      В «стенографическом» же отчете это место выглядит так:
      «Обратите внимание на такую деталь. После опубликования сообщений о позорном деле «врачей-вредителей», о таком же позорном грузинском деле мною было получено в ЦК письмо от осужденного на 25 лет генерал-полковника Крюкова. Такое же письмо получил и маршал Жуков. Я послал это письмо членам Президиума, в том числе и Берия…»
      Сопоставление двух мест показывает, что из отчета выпала ключевая фраза «Мы, члены Президиума, между собой несколько раз говорили, я говорил Лаврентию».