– Нет, – сказал я. – Нас только трое.

Такая маленькая группа не собьет хищника с толку. Но никакая другая стратегия в голову не приходила. Я начал мысленно перебирать все, что мне было известно об исследованиях взаимоотношений хищников и их добычи. И все исследования сходились в одном. Будь то модель поведения боевых муравьев или серенгетских львов, исследования подтверждали одну и ту же динамику: хищники убили бы всю добычу, до последнего животного – если бы у добычи не было убежища. В реальной жизни убежищем может быть гнездо в кроне дерева, или подземная нора, или глубокий омут в реке. Потенциальная добыча выживает, если у нее есть убежище. Если бы убежища не было, хищники уничтожили бы всех животных, которых считали добычей.

– Я думаю, теперь нам точно крышка, – сказал Чарли.

Нам нужно было убежище. Рой быстро приближался. Я почти чувствовал жгучие уколы на теле и вкус сухого пепла во рту. Мы должны были отыскать какое-нибудь укрытие прежде, чем рой доберется до нас. Я повернулся на месте, осмотрелся по сторонам, но не увидел ничего подходящего. Разве что…

– Машины закрыты?

В наушнике у меня затрещало.

– Нет, вряд ли.

Мы развернулись и побежали к стоянке.

Ближе всего ко мне стоял голубой «Форд»-седан. Я открыл дверцу водителя, Мае открыла пассажирскую дверцу. Рой был уже совсем близко. Захлопывая дверцу, я уже слышал низкий рокот, похожий на бой барабанов. Мае тоже захлопнула дверцу. Чарли дергал за ручку задней двери салона, все еще держа в руках бутыль из-под «Виндекса». Но задние дверцы, похоже, были заперты. Мае развернулась назад, чтобы разблокировать замок, но Чарли уже повернулся к соседней машине, «Лэндкруизеру», и благополучно забрался внутрь. И захлопнул дверцу.

– Bay! – выкрикнул он. – Какая тут жарища!

– Это точно, – согласился я. Внутри машины было жарко, как в печи. Мы с Мае обливались потом. Рой подлетел к нам и завис перед ветровым стеклом, пульсируя и перемещаясь из стороны в сторону.

В наушнике раздался голос Рики:

– Ребята! Вы где? Ребята! – Рики явно был встревожен.

– Мы в машинах.

– В каких машинах?

– Рики, какая тебе, к черту, разница? – сказал Чарли. – Мы сидим в этих сраных машинах, вот и все.

Черное облако перелетело от нашего «Форда» к соседней «Тойоте». Мы с Мае смотрели, как рой кружит возле окон машины, пытаясь проникнуть внутрь. Чарли улыбнулся мне сквозь стекло.

– Это тебе не дырявый сарай. Машины практически герметичны. Так что… мы можем насрать на маленьких говнюков.

– А как насчет вентиляционных отверстий? – спросил я.

– Я у себя все позакрывал.

– Но ведь они не полностью герметичны, да?

– Да, не полностью, – ответил Чарли. – Только чтобы до них добраться, надо сперва пролезть под капот. Или снизу, через днище. Только я готов поспорить, что наш жужжащий шарик-переросток до этого не додумается.

У нас в машине Мае тоже закрыла все вентиляционные отверстия, одно за другим. Она открыла отделение для перчаток, заглянула туда, снова закрыла.

Я спросил:

– Ключей нет?

Она покачала головой.

Рики сказал по рации:

– Ребята, у вас новые гости.

Я повернулся и увидел еще два роя, подлетающие от складского помещения. Рои немедленно окружили нашу машину – один спереди, другой сзади. Ощущение было такое, будто мы попали в сильную пылевую бурю. Я посмотрел на Мае. Она сидела неподвижно, с каменным лицом, и просто смотрела.

Два новых роя облетели вокруг машины, потом разместились у ее передней части. Один рой завис возле окна пассажирской дверцы, за которым сидела Мае. Рой пульсировал и поблескивал серебром. Второй поднялся на крышу машины и летал из стороны в сторону, то ко мне, то к Мае. Время от времени этот рой подлетал к ветровому стеклу и распластывался по нему. Потом рой снова собирался в черное облако, снова поднимался и летал над крышей, и снова растекался по стеклу.

Чарли весело хихикнул.

– Хотят пробраться внутрь. Говорю вам – ни черта у них не выйдет.

Я не был так уверен в этом. Я заметил, что, когда рой растекается по ветровому стеклу, черная масса распространяется и на капот, причем с каждым разом все дальше и дальше. Скоро они доберутся до решетки радиатора. А когда они начнут обследовать радиатор, они могут найти и вентиляционные отверстия. И тогда для нас все закончится.

Мае порылась в ящичке для инструментов, расположенном между сиденьями, и достала оттуда моток клейкой ленты и коробку с пластиковыми пакетами для сэндвичей. Она сказала:

– Может, мы попробуем заклеить вентиляцию?

Я покачал головой:

– Бесполезно. Это же наночастицы. Они настолько мелкие, что легко просочатся сквозь пластиковую мембрану.

– Ты хочешь сказать, они могут проникнуть прямо сквозь пластик?

– Или сквозь мелкие щели и трещины. Мы не сможем заклеить вентиляцию настолько плотно, чтобы не осталось щелей.

– Значит, нам остается только сидеть здесь и ждать?

– Выходит, что так.

– И надеяться, что они не додумаются, как можно проникнуть внутрь?

Я кивнул:

– Да.

Бобби Лембек сказал по рации:

– Ветер снова начинает усиливаться. Уже шесть узлов.

Бобби как будто хотел подбодрить нас, но только шесть узлов – это все-таки слишком слабый ветер. Рои летали вокруг машины без каких-либо усилий.

Чарли сказал:

– Джек, я что-то не вижу моего жужжащего шарика. Куда он девался?

Я посмотрел на машину Чарли и увидел, что третий рой опустился к переднему колесу, летает кругами возле покрышки, периодически залетая внутрь сквозь отверстия в колпаке колеса.

– Он проверяет твои колеса, Чарли, – сказал я.

– Хм-м… – Чарли больше не веселился, и не без причины. Если рой начнет тщательно обследовать машину, он может со временем наткнуться на путь внутрь. Чарли сказал: – Я думаю, вопрос стоит так: насколько сильно у них выражен СО компонент?

– Да, верно, – согласился я.

– Вы о чем? – спросила Мае.

Я объяснил. У роев нет лидера, и нет централизованного разума. Их разум складывается из индивидуальных разумов отдельных частиц. Эти частицы самоорганизуются в рой, и их тенденция к самоорганизации может приводить к непредсказуемым результатам. Невозможно предугадать, что будут делать рои. Они могут действовать неэффективно, как сейчас. Могут случайно найти удачное решение. А могут начать планомерные и организованные поиски.

Но пока они этого не делали.

Моя одежда пропиталась потом и потяжелела. Пот капал у меня с кончика носа и с подбородка. Я отер лоб тыльной стороной ладони и посмотрел на Мае. Она тоже обливалась потом.

Рики сказал:

– Эй, Джек!

– Что?

– Тут недавно звонила Джулия. Она выписалась из больницы, и…

– Не сейчас, Рики.

– Вечером она прилетит сюда.

– Поговорим об этом позже, Рики.

– Я просто подумал, что ты захочешь узнать.

– Господи, да скажите же кто-нибудь этому говнюку, чтобы он заткнул пасть! – взорвался Чарли Давенпорт. – Не до него сейчас!

Бобби Лембек сообщил:

– Ветер – уже восемь узлов. Нет, простите… семь.

Чарли сказал:

– Господи, эта неопределенность меня убивает. Где сейчас рой, Джек?

– Под машиной. Мне не видно, что он там делает… Нет, погоди… Он вылетел сзади твоей машины, Чарли. А сейчас, похоже, проверяет задние фонари.

– Далась им моя машина, – буркнул Чарли. – Не надоело проверять?

Я смотрел через плечо на рой Чарли, когда Мае сказала:

– Джек! Посмотри…

Рой за окном ее дверцы изменился. Он стал почти полностью серебристым, слегка мерцал, но все же оставался довольно стабильным, и на этой блестящей серебристой поверхности я увидел отражение головы и плеч Мае. Отражение было не очень точным, глаза и рот вырисовывались нечетко, но в целом получилось очень похоже.

Я нахмурился.

– Зеркало?..

– Нет, не зеркало, – сказала Мае. Она отодвинулась от окна и повернулась ко мне. Ее изображение на серебристой поверхности не изменилось. Лицо Мае по-прежнему смотрело внутрь машины. Потом, спустя несколько мгновений, изображение задрожало, растворилось, и вместо лица там появился затылок Мае.

– Что это значит? – спросила Мае.

– У меня есть очень хорошая идея, но…

Рой, который висел над капотом, преобразился точно так же, но только в его серебристой поверхности отражались мы с Мае вдвоем, на переднем сиденье машины. Мы казались очень испуганными. И опять изображение слегка размылось. А я окончательно убедился, что рои не просто отражают все, как зеркало. Рой самостоятельно формирует изображение, точно располагая отдельные частицы, что означало…

– Плохо дело… – сказал Чарли.

– Знаю, – согласился я. – Они изобретают новшества.

– Как по-твоему, это было заложено в предварительных стандартах?

– В основе своей – да. Насколько я понимаю, это имитация.

Мае покачала головой, не понимая, о чем мы говорим.

– В программу закладываются определенные стандартные стратегии, чтобы помочь ей в достижении цели. Эти стратегии моделируют поведение настоящих хищников. Например, одна такая стратегия – замереть и не двигаться, поджидая добычу в засаде. Другая стратегия – бродить по случайной траектории, пока не попадется добыча, а потом – преследовать ее. Третья стратегия – замаскироваться, притвориться частью естественной окружающей среды, чтобы стать незаметным. А четвертая стратегия – подражать поведению добычи, имитировать ее.

Мае спросила:

– Ты думаешь, это имитация?

– Да, по-моему, это одна из форм имитации.

– То есть они пытаются выглядеть, как мы?

– Да.

– Это обусловленное поведение? Оно появилось самопроизвольно?

– Да, – сказал я.

– Плохо дело… – мрачно повторил Чарли. – Плохо, плохо…

Я начал злиться. Потому что это зеркальное отображение означало, что я не знаю настоящей структуры этих наночастиц. Мне сказали, что у них есть пьезоэлементы, которые отражают свет. Поэтому я не удивлялся, когда рои время от времени поблескивали серебром в солнечных лучах. Для таких случайных проблесков не требовалось сложной системы ориентации частиц в пространстве. Собственно, подобные случайные отблески были вполне ожидаемым явлением – точно так же, как на загруженной машинами транспортной магистрали периодически возникают пробки, а потом снова рассасываются. Образование пробки начинается со случайного изменения скорости одной-двух машин, но эффект волнообразно распространяется вдоль всего участка дороги. То же самое справедливо и для роев. Случайный эффект распространяется волной по всему рою. Именно так все и выглядело.

Но зеркальное отображение объектов – совсем другое дело. Рои создавали цветные изображения, причем довольно стабильные. Настолько сложное поведение было невозможно для простой наночастицы. Я сильно сомневался, что можно получить полный спектр цветов из одной только зеркальной пластинки. Нет, теоретически это возможно – если серебряную пластинку наклонять под точно выверенными углами для получения призматических цветов. Но для этого требуется невероятно сложная и точная система управления движением.

Более логично, что для получения цветных изображений наночастицы используют другой метод. Это еще раз подтверждало, что мне не сказали всей правды о частицах. Рики снова мне солгал. Поэтому я очень разозлился.

Я уже знал, что с ним что-то не в порядке, и, если честно, винить нужно было меня, а не его. Даже после трагедии на складе до меня не дошло, что рои эволюционируют гораздо быстрее, чем мы предполагали, и мы просто не способны поспеть за темпом их эволюции. Я должен был понять, с чем мы столкнулись уже тогда, когда рой продемонстрировал новую стратегию – растекся по полу и образовал скользкую поверхность для того, чтобы обездвижить и передвигать добычу в произвольном направлении. Собственно, это хорошо известный феномен. Такую стратегию применяют муравьи, и называется она «коллективным транспортированием». Но для этих роев такое поведение не было запрограммированным. Это было обусловленное поведение, появившееся в результате эволюции. Но тогда я был слишком испуган и не смог осознать истинного значения происходящего. Теперь, сидя в разогретой солнцем машине, бессмысленно было злиться на Рики, но мне было страшно, я очень устал и не мог ясно мыслить.

– Джек… – Мае тронула меня за плечо и показала на машину Чарли.

Лицо у нее было очень мрачное.

Рой, который кружился возле задних фонарей машины Чарли, превратился в черную ленту, поднялся высоко в воздух, а потом исчез – просочился сквозь щель в месте соединения красного пластика с металлом кузова.

Я сказал в микрофон:

– Слышишь, Чарли… Кажется, они придумали, как пробраться внутрь.

– Да, я вижу. Потрясающе!

Чарли зачем-то перебрался на заднее сиденье машины. Наночастицы уже начали просачиваться в салон, образуя серую туманную дымку, которая быстро чернела. Чарли закашлялся. Я не видел, что он там делает – Чарли пригнулся ниже окна. Снова стало слышно, как он кашляет.

– Чарли…

Он не ответил. Но я слышал его ругательства.

– Чарли, ты, наверное, лучше выйди.

– Срать я хотел на этих говнюков!

Потом послышался странный звук, который я не смог сразу опознать. Я повернулся к Мае. Она прижимала наушник к уху, прислушиваясь. Звук напоминал странный ритмичный скрежет или шипение. Мае посмотрела на меня и вопросительно подняла брови.

– Чарли?

– Я… опрыскиваю этих маленьких дряней. Посмотрим, как им понравится, когда я их слегка подмочу.

Мае спросила:

– Ты разбрызгиваешь изотоп?

Чарли не ответил. Но в следующее мгновение он снова показался в окне с бутылью из-под «Виндекса», из которой он щедро опрыскивал салон во всех направлениях. Жидкость растекалась по оконным стеклам и лилась вниз. В салоне машины становилось все темнее и темнее, по мере того, как внутрь проникало все большее количество наночастиц. Вскоре Чарли совсем не стало видно. На мгновение показалась его рука, скользнула по стеклу и снова скрылась в черноте. Чарли непрерывно кашлял. Кашель был сухой и сиплый.

– Чарли, выбирайся наружу, – сказал я.

– Да пошло оно все… На кой черт?

Бобби Лембек передал по рации:

– Ветер десять узлов. Давай, Чарли.

Десять узлов – не так уж много, но все же лучше, чем ничего.

– Чарли, ты слышишь?

Из черноты раздался его голос:

– Да, ладно… Я ищу… не могу найти… чертову дверную ручку, не могу нащупать… Где эта сраная ручка, в этой чертовой… – Его слова прервал приступ кашля.

Я слышал в наушнике, как в лаборатории быстро переговариваются. Рики сказал:

– Он в «Тойоте». Где ручки на дверях в «Тойоте»?

– Я не знаю, это не моя машина, – ответил Бобби Лембек.

– А чья тогда? Твоя, Винс?

Винс:

– Нет-нет. Это машина того парня, у которого что-то с глазами.

– Какого парня?

– Инженера. Который все время моргает.

– Дэвида Брукса?

– Ну да, его.

Рики сказал:

– Ребята! Мы думаем, это машина Дэвида.

Я ответил:

– Ну, и какой нам с этого…

Я не договорил, потому что Мае показала на что-то сзади, на заднее сиденье машины. Из щели в месте соединения сиденья со спинкой в салон просачивались наночастицы, похожие на черный дым.

Я присмотрелся внимательнее и увидел на полу возле заднего сиденья одеяло. Мае тоже его заметила и нырнула в заднюю часть салона, через проем между передними сиденьями. По пути она стукнула меня ногой по голове, зато быстро добралась до одеяла и сразу же стала засовывать его в щель. Наушник с микрофоном слетели у меня с головы и повисли на руле, когда я попытался тоже перебраться назад и помочь Мае. В салоне было тесно. Я слышал тихие голоса из наушника.

– Давай, ну давай же, – сказала Мае.

Я был крупнее ее и просто не поместился бы вместе с Мае на заднем сиденье. Поэтому я перегнулся через спинку водительского сиденья, схватил одеяло и тоже, начал затыкать им щель.

Краем уха я услышал, как хлопнула дверь соседней «Тойоты», и увидел, как из черноты высунулась нога Чарли. Значит, он решил испытать судьбу снаружи, на открытом пространстве. Заталкивая одеяло, я подумал, что, возможно, нам тоже стоило бы выбраться из машины. Одеяло нас не спасет, только немного отсрочит неизбежное. Я чувствовал, как частицы просачиваются прямо сквозь ткань и продолжают заполнять салон. В машине становилось все темнее и темнее. Я уже ощущал мелкие жгучие уколы по всему телу.

– Мае, бежим отсюда.

Она не ответила, только стала еще усерднее запихивать одеяло в щель. Наверное, она знала, что снаружи нас все равно ничего хорошего не ждет. Рои набросятся на нас, заставят поскользнуться, и мы упадем. А как только мы упадем, они нас удушат.

Воздух стал плотнее. Я закашлялся. В полутьме звучали тонкие голоса из наушника. Я не понял, откуда они доносятся. Мае тоже потеряла свой наушник, я, кажется, даже видел его на переднем сиденье. Но сейчас было уже слишком темно и невозможно что-то рассмотреть. Глаза жгло. Я непрерывно кашлял. Мае тоже кашляла. Я уже не знал, продолжает ли она возиться с одеялом. Я видел ее как смутную тень в темном тумане.

Глаза болели так сильно, что мне пришлось зажмуриться. Горло пересохло, кашель получался сухим и хриплым. У меня снова начала кружиться голова. Я понимал, что жить нам осталось минуту-другую, а может, и меньше. Я посмотрел на Мае, но не увидел ее. Только слышал, как она кашляет. Я помахал рукой, пытаясь немного разогнать туман, чтобы увидеть Мае Ничего не получилось. Я помахал рукой перед ветровым стеклом – и оно мгновенно очистилось.

Несмотря на непрерывный кашель, я смог смутно разглядеть вдали здание лаборатории. Солнце светило по-прежнему ярко. Все выглядело совершенно нормально. Меня взбесило, что все вокруг кажется таким обычным, тихим и мирным, когда мы здесь задыхаемся от кашля. Что случилось с Чарли, я не видел. Прямо передо мной его не было. Вообще-то я сейчас видел только – я снова помахал рукой перед стеклом – я видел только…

Песчаную дымку над землей.

Господи – песчаная поземка!

Ветер снова настолько сильный, что сносит песок.

– Мае! – прокашлял я. – Мае, дверь!

Я не знал, услышала ли она меня. Она очень сильно кашляла. Я потянулся к водительской двери, стал нащупывать ручку. Мне было трудно сориентироваться. Я непрерывно кашлял. Нащупав нагретый металл ручки, я нажал на нее.

Дверь позади меня распахнулась. Горячий воздух пустыни ворвался в салон, закружил черный туман. Да, ветер в самом деле заметно усилился.

– Мае!

Ее мучил кашель. Наверное, она уже не могла двигаться. Я потянулся к пассажирской дверце напротив. Ударился ребрами о рукоятку переключения скоростей. Туман немного развеялся, так что я даже смог разглядеть ручку на дверце. Я надавил на ручку и толкнул дверцу. Ее тотчас же захлопнуло ветром. Я извернулся всем телом, снова толкнул дверь и придержал ее рукой.

По машине загулял ветер, продувая салон насквозь.

Черное облако развеялось за несколько секунд. Заднее сиденье все еще оставалось черным. Я прополз вперед, вывалился наружу через пассажирскую дверь, и открыл заднюю дверцу. Мае ухватилась за меня, и я вытащил ее наружу. Мы оба содрогались от непрерывного кашля. Мае едва стояла на ногах. Я перебросил ее руку себе через плечо и потащил Мае в пустыню, на открытое пространство.

Даже сейчас я не понимаю, как я смог добраться до лаборатории. Рои исчезли, ветер дул очень сильно. Мае мертвым грузом висела у меня на плечах, ее тело обмякло, ноги волочились по песку. У меня совершенно не было сил. Кашель терзал меня так же сильно, как раньше, из-за чего мне часто приходилось останавливаться. У меня кружилась голова, я ничего не соображал. Солнечный свет почему-то казался мне зеленоватым, перед глазами плыли цветные пятна. Мае дышала сипло и слабо кашляла. Мне казалось, что она не выживет. Я брел по пустыне, медленно переставляя ноги, одну за другой.

Потом вдруг передо мной замаячила дверь, я подошел и открыл ее. И затащил Мае в темный коридор. По другую сторону воздушного шлюза стояли Рики и Бобби Лембек. Они что-то говорили – наверное, подбадривали нас, но я ничего не слышал. Мой наушник остался в машине.

Воздушный шлюз зашипел и открылся. Я затолкнул Мае внутрь. Она как-то сумела устоять на ногах, хотя и согнулась пополам от кашля. Я отступил назад. Шлюз закрылся, вентиляторы начали обдувать Мае со всех сторон. Я прислонился к стене, едва дыша. Голова кружилась.

Я подумал, что, кажется, раньше такое со мной уже было.

Я посмотрел на часы. Всего три часа назад я едва не погиб от предыдущего нападения роя. Я наклонился, уперся руками в колени и стоял так, глядя в пол и ожидая, когда освободится воздушный шлюз. Потом я посмотрел на Рики и Бобби. Они что-то кричали и показывали пальцами на уши. Я покачал головой.

Разве они не видят, что у меня нет наушника?

Я спросил:

– Где Чарли?

Они ответили, но я не услышал.

– Он выбрался? Где Чарли?

Раздался пронзительный электронный скрип – я поморщился, – и Рики сказал по интеркому:

– …вряд ли что-то можно сделать.

– Он здесь? – спросил я. – Он выбрался?

– Нет.

– Где он?

– Там, в машине, – ответил Рики. – Он так и не вышел из машины. Ты что, не знал?

– Я был занят. Значит, он остался там?

– Да.

– Он мертв?

– Ну, нет. Еще живой.

Я дышал тяжело, голова все еще кружилась.

– Что?

– Трудно сказать наверняка по тому, что видно в мониторе, но, похоже, он еще жив…

– Так какого черта вы, ребята, не пошли за ним?

Рики ответил совершенно спокойно:

– Мы не можем, Джек. Мы должны позаботиться о Мае.

– Но кто-то же может сходить туда?

– Все сейчас очень заняты.

– Я не могу пойти, – сказал я. – Я не в том состоянии.

– Ну конечно же, – произнес Рики своим мягким угодническим тоном. Тоном профессионального подхалима. – Все это, наверное, стало для тебя ужасным потрясением. То, что тебе пришлось пережить…

– Рики, просто… скажи мне… кто пойдет за Чарли?

– Если быть предельно честным, – ответил Рики, – я не думаю, что в этом есть хоть какой-то смысл. У него уже начались судороги. Сильные судороги. Я думаю, ему недолго осталось.

– Значит, никто не пойдет? – спросил я.

В воздушном шлюзе Бобби помог Мае выйти и повел ее по коридору. Рики стоял там же и смотрел на меня сквозь стекло.

– Твоя очередь, Джек. Заходи в шлюз.

Я не двинулся с места. Так и стоял, прислонившись к стене.

– Кто-то должен за ним сходить, – сказал я.

– Не сейчас. Ветер нестабильный, Джек. В любую минуту он может снова затихнуть.

– Но Чарли еще жив.

– Это ненадолго.

– Кто-то должен пойти, – упорствовал я.

– Джек, ты не хуже меня знаешь, с чем мы столкнулись, – сказал Рики. Теперь он был воплощенным гласом рассудка, излагал все спокойно и логично.

– Мы понесли ужасные потери. И не можем рисковать кем-то еще. К тому времени, когда кто-то доберется до Чарли, он будет уже мертв. Возможно, он уже мертв. Иди сюда, заходи в шлюз.

Я проанализировал свое самочувствие – затрудненное дыхание, головокружение, боль в глазах, невыразимая усталость… Нет, я не мог вернуться к машинам прямо сейчас, в таком состоянии.

Поэтому я вошел в воздушный шлюз.

Вентиляторы заревели, поток воздуха растрепал мои волосы и одежду и сдул с одежды и тела черную пыль. Зрение почти сразу улучшилось. Стало легче дышать. Потом поток воздуха пошел снизу вверх. Я протянул ладонь вперед и смотрел, как рука из черной становится бледно-серой, а потом возвращается нормальный цвет кожи.

Затем включились вентиляторы в боковых стенках камеры. Я глубоко вдохнул. Жжение на коже стало не таким сильным. Либо я к нему притерпелся, либо поток воздуха сдул едкие частицы с моей кожи. В голове немного прояснилось. Я еще раз глубоко вдохнул. Мне было еще не совсем хорошо. Но теперь я определенно чувствовал себя лучше.

Стеклянная дверь открылась. Рики протянул ко мне руки.

– Джек! Слава богу, с тобой все в порядке!

Я не ответил. Я просто повернулся и вышел обратно, туда, откуда пришел.

– Джек… – Стеклянная перегородка с шипением закрылась.

– Я не оставлю его там, – сказал я.

– Что ты собираешься сделать? Ты не сможешь его нести, он слишком тяжелый. Что ты будешь делать?

– Не знаю. Но я не оставлю его там, Рики.

И я снова вышел наружу.

Конечно же, я повел себя именно так, как Рики и рассчитывал – к чему он меня и подталкивал, – только тогда я этого не понимал. И если бы кто-то сказал мне об этом, я не поверил бы, что Рики способен на столь искусные психологические уловки. Рики манипулировал людьми гораздо более явно. Но на этот раз он меня поймал.

Ветер по-прежнему дул сильно. Рои не появлялись, и я дошел до навеса автостоянки без приключений. Наушника у меня не было, так что я был избавлен от комментариев Рики.

Я увидел, что задняя пассажирская дверца «Тойоты» открыта. Чарли лежал на спине и не двигался. Я не сразу разглядел, что он еще дышал, хотя и неглубоко. С некоторым трудом мне удалось поднять его и усадить. Чарли смотрел на меня мутным взглядом. Его губы посинели, а кожа приобрела землисто-серый оттенок. Чарли беззвучно шевелил губами, а по щекам у него текли слезы.

– Не пытайся говорить, – сказал я. – Береги силы.

Крякнув, я подтащил его к краю сиденья, к двери, и развернул ему ноги так, чтобы он сидел лицом к выходу. Чарли был весьма крупным парнем, шести футов ростом, и фунтов на двадцать тяжелее меня. Я понимал, что не смогу дотащить его обратно в лабораторию. Но за задним сиденьем «Тойоты» я заметил толстые шины горного мотоцикла. Это может сработать.

– Чарли, ты меня слышишь?

Он едва заметно кивнул.

– Ты можешь встать?

Ничего. Никакой реакции. Он не смотрел на меня, его взгляд был устремлен куда-то в пространство.

– Чарли, как ты думаешь, ты сможешь стоять?

Он снова кивнул, а потом выпрямил тело, соскользнул с сиденья и опустил ноги на землю. Несколько мгновений Чарли стоял, пошатываясь, на дрожащих ногах, а потом обвис, навалившись на меня, чтобы не упасть. Я присел под его весом.

– Хорошо, Чарли, – я прислонил его к машине и усадил на подножку двери. – Просто побудь здесь, хорошо?

Я отстранился от него, и Чарли не упал, остался сидеть. Его взгляд по-прежнему был устремлен куда-то в пространство.

– Я сейчас приду, это быстро.

Я обошел «Лэндкруизер» и открыл багажник. Да, там действительно был горный мотоцикл – самый чистый горный мотоцикл из всех, какие я видел. Он был в фирменном чехле из плотного пластика. И его аккуратно вытерли перед упаковкой в чехол. Я подумал, что Дэвид был таким всегда и во всем – чистюлей и аккуратистом.

Я вытащил мотоцикл из чехла и поставил на землю. Ключей в зажигании не было. Я прошел к передней части «Тойоты» и открыл пассажирскую дверцу. Передние сиденья содержались в обычной для Дэвида идеальной чистоте. На приборной панели был закреплен планшет на присоске, с блокнотом, держателем для сотового телефона и комплектом громкой связи. Я открыл отделение для перчаток. Там тоже все было очень аккуратно и упорядочение. Документы на машину в пластиковом пакете, под маленькой выдвижной коробочкой с несколькими отделениями, в которых лежали бумажные носовые платки, бактерицидный лейкопластырь и гигиеническая губная помада. Ключей не было. Потом я заметил в проеме между сиденьями коробку для компакт-дисков, а под ней – запертый ящик. Судя по форме замка, ключ к нему был такой же, как ключ от зажигания машины. Наверное, ящик открывался ключом от зажигания.

Я постучал по ящику костяшками пальцев. Внутри что-то зазвенело. Что-то металлическое. Возможно, маленький ключ. Вроде ключа от зажигания для горного мотоцикла. В любом случае, что-то металлическое.

Где же ключи Дэвида? Может быть, Винс забрал у него ключи сразу по прибытии, как он забрал мои? Если так, значит, ключи в лаборатории. Мне это ничего не дает.

Я посмотрел в сторону лаборатории, раздумывая, смогу ли сходить туда и обратно еще раз. И тут я заметил, что ветер начал ослабевать. Над пустыней все еще неслась песчаная поземка, но уже не такая сильная, как раньше.

«Отлично, – подумал я. – Только этого мне и не хватало».

Понимая, что надо поторопиться, я решил махнуть рукой на горный мотоцикл, раз уж ключа нет. Может быть, на складе найдется что-нибудь подходящее, на чем я мог бы дотащить Чарли до лаборатории? Я не помнил, чтобы там было что-нибудь такое, но все равно решил сходить на склад и проверить. Я подошел к складу очень осторожно, потому что оттуда доносились какие-то удары. Оказалось, это хлопает на ветру незакрытая задняя дверь. Тело Рози лежало у самой двери, оно то скрывалось в тени, то освещалось солнцем, когда дверь открывалась и закрывалась. Оно было покрыто такой же самой белой пленкой, как и останки кролика. Но я не стал подходить ближе и рассматривать ее. Я быстро просмотрел содержимое полок, заглянул в чулан и за поставленные штабелем ящики. Я нашел только небольшую тележку из деревянных планок, с маленькими колесиками. В пустыне от такой тележки не будет толку – колесики сразу увязнут в песке.

Я вышел наружу, под навес автостоянки, и быстро вернулся к «Тойоте». Ничего не оставалось, кроме как попробовать тащить Чарли на себе до самой лаборатории. Я справился бы с этой задачей, если бы Чарли хоть немного мне помогал. Может быть, ему стало получше? Может, к нему вернулись силы?

Но, едва взглянув на его лицо, я понял, что это не так. Наоборот, он как будто еще больше ослабел.