КОМАНДА ВАНУАТУ

Его проводили в конференц-зал и усадили в самом конце длинного стола, после чего направили на него видеокамеру, установленную на другом конце. «Я здесь прямо как экспонат какой-то», – подумал он.

Затем в комнату вошли пятеро молодых людей и тоже заняли места за столом. Одеты они были самым непритязательным образом – в джинсы, шорты и майки. Дженифер Хейнс представила их так быстро, что имен он не запомнил. И добавила, что все они являются студентами-выпускниками в различных областях естественных наук.

Когда все наконец расселись, Дженифер устроилась рядом с Эвансом и сказала:

– Не сердитесь. Джон был с вами так груб. Он страшно расстроен. На него сильно давят.

– Из-за этого иска?

– Да.

– И в чем выражается это давление?

– Возможно, сейчас вы получите представление, чем мы тут занимаемся. – Она обернулась к студентам. – Все готовы?

Те закивали и раскрыли тетради для записей. Зажужжала камера.

– Интервью с Питером Эвансом из «Хассл и Блэк». Четверг, двадцать четвертое августа. Мистер Эванс, нам хотелось бы узнать ваши взгляды на проблему глобального потепления. Выслушать все доводы и доказательства. Это не экзамен или испытание, просто хотелось бы уяснить, как вы смотрите на эту проблему в целом.

– Хорошо, – сказал Эванс.

– Разговор пойдет неформальный. Просто скажите, какие вам известны доказательства глобального потепления климата.

– Ну, – начал Эванс, – мне известно, что за последние двадцать-тридцать лет среднетемпературные показатели на всем земном шаре значительно выросли. И происходит это в результате накопления в атмосфере двуокиси углерода, продукта сгорания органических веществ, используемых в промышленности и транспорте.

– Ясно. Как понимать это ваше «значительно»?

– Ну, думаю, на один градус.

– По Фаренгейту или Цельсию?

– По Фаренгейту.

– И повышение это произошло за двадцать лет?

– Да, лет за двадцать-тридцать.

– А что происходило в начале двадцатого века?

– Температуры тоже росли, только не так быстро.

– Хорошо, – сказала она. – А теперь я собираюсь показать вам один график. – И она развернула лист бумаги.

Все графики составлены с использованием реальных табличных данных, полученных из Института Годдара Колумбийского университет, Лаборатории климатических исследований (Великобритания), Национального центра климатических данных (Оук Ридж) и др.

– Вам не кажется это знакомым?

– Где-то я уже это видел, – ответил Эванс.

– График составлен на основе данных НАСА и Университета Годдара, используется ООН и другими организациями. Скажите, вы считаете ООН надежным источником?

– Да.

– Так что мы можем считать этот график точным? Отражающим реальное положение дел? Не каким-то там вымыслом?

– Да.

– Хорошо. Вам понятно, что показывает этот график?

Чтоб ответить на этот вопрос, знаний у Эванса было достаточно. И он ответил:

– Этот график показывает среднегодовые температуры, данные о которых собраны со всех метеостанций мира за последние сто лет или около того.

– Верно, – кивнула Хейнс. – И как вы можете его интерпретировать?

– Ну, – сказал Эванс, – он отражает примерно то же, что говорил я. – И с этими словами он указал на красную линию. – С 1890 года температуры в мире поднялись, но особенно резко стали они возрастать после 1970 года, когда индустриализация проходила наиболее интенсивно. Что и является доказательством тенденции к глобальному потеплению.

– Понятно, – сказала Дженифер. – Стало быть, чем был вызван резкий подъем температур с 1970 года?

– Повышением уровня двуокиси углерода, продукта сгорания при работе промышленных предприятий.

– Хорошо. Иными словами, с увеличением содержания углекислого газа увеличивается и температура.

– Да.

– Все верно. Но мы также видим, что температуры росли с 1890 по 1940 годы. Что вызвало этот подъем, как вы считаете? Тоже повышение содержания двуокиси углерода?

– Э-э… Не знаю, не уверен.

– Потому что в 1890 году индустриализация проходила не столь активно. И тем не менее, как видите, температуры росли. Что, в 1890 году уровень двуокиси углерода тоже начал повышаться? – Не уверен.

– Вообще-то начал. Вот график, показывающий изменение уровней углекислого газа и температур.

– Что ж, все ясно, – заметил Эванс. – Этого и следовало ожидать. Содержание углекислого газа увеличивается, и температуры растут.

– Прекрасно, – кивнула Хейнс. – Теперь я хочу, чтобы вы обратили особое внимание на период между 1940-м и 1970 годами. Как видите, за эти тридцать лет средние глобальные температуры пошли вниз. Видите?

– Да…

– Теперь познакомимся с этим периодом поближе. – И она развернула еще один график.

Здесь показатели за тридцатилетний период.

– В первую треть века температуры снижались. Урожаи гибли от летних заморозков, ледники в Европе начали наступать. Чем, по-вашему, было вызвано это похолодание?

– Не знаю.

– А содержание двуокиси углерода в атмосфере в это время повышалось?

– Да.

– В таком случае, если повышение содержания углекислого газа является причиной повышения температур, почему этого не произошло в период с 1940 по 1970 год?

– Не знаю, – снова ответил Эванс. – Должен быть еще какой-то фактор. Или аномалия. Ведь аномалии происходят в самых разных областях. Взять, к примеру, состояние фондового рынка или…

– А что, разве за последние тридцать лет в состоянии фондового рынка наблюдались аномалии?

Он пожал плечами:

– Возможно, повлияли выбросы копоти. Накопление мелких частиц в атмосфере. В те годы наблюдалась сильное загрязнение атмосферы различными выбросами. Но потом были приняты соответствующие законы, и это возымело действие, загрязнение среды уменьшилось. А может, повлиял и какой-то другой фактор.

– Так, значит, есть вероятность того, что углекислый газ не влияет на повышение температур?

– Нет, не думаю. Вряд ли.

– А ведь все эти графики показывают, что уровень углекислого газа возрастал непрерывно, чего никак нельзя сказать о температуре. Она то поднималась, то падала, то снова поднималась. А вы по-прежнему считаете, что причиной недавнего резкого повышения температур стал углекислый газ?

– Да. Все это знают.

– Давайте не будем говорить сейчас о «всех». Поговорим о ваших личных рассуждениях и доводах. Неужели вас нисколько не смущают показания этого последнего графика?

– Нет, – ответил Эванс. – Признаю, определенные вопросы тут возникают, но ведь такое явление, как климат, нельзя пока что считать до конца изученным. Так что нет. Этот график меня не смущает.

– Прекрасно. Рада это слышать. Давайте перейдем к другому вопросу. Вот вы сказали, что график отражает средние данные, полученные с метеостанций, расположенных в разных уголках мира. Как считаете, насколько надежны эти данные?

– Понятия не имею.

– Ну, к примеру, в конце девятнадцатого века данные эти поступали от людей, два раза в сутки заходящих в маленький бокс и записывающих температуры. Возможно, несколько дней они вообще забывали заглядывать туда. Возможно, кто-то из них болел или семейные обстоятельства не позволяли. Так что они могли вписать показания и позже.

– Ну, когда это было!

– Верно, давно. Но скажите, можно ли доверять, к примеру, данным, полученным из Польши в тридцатые годы? Или данным, поступившим из отдаленных провинций России за 1990-е?

– Не слишком, как я полагаю.

– И тут я полностью с вами согласна. Так что за последние сто лет данные, поступившие с многочисленных метеостанций мира, вряд ли можно считать такими уж надежными.

– Наверное, – кивнул Эванс.

– Как по-вашему, в какой из стран в эти годы существовала самая надежная сеть метеорологических станции, собирающих показатели с больших площадей?

– В США? – предположил Эванс.

– Правильно. Полагаю, никаким сомнениям это не подлежит. Вот нам еще один график. Скажите, много тут сходства с первым увиденным вами графиком температур?

– Не очень.

– Какова общая тенденция изменения температур с 1880 года?

– Ну, вроде бы возросли примерно на треть градуса.

Вообще-то статистика говорит о том, что температуры в США тенденции к росту в двадцатом веке не проявляли. Но давайте примем вашу цифру. Одна треть градуса по Цельсию за сто двадцать лет. Не слишком сильное увеличение. – Она указала на график. – Ну и какой год прошлого века оказался самым теплым?

– Вроде бы 1934-й.

– Скажите, этот график подтверждает тенденцию глобального потепления?

– Ну… температуры все-таки повышались.

– На протяжении последних тридцати лет – да. Но на протяжении предшествующих тридцати падали. И нынешние среднегодовые температуры в США примерно те же, что наблюдались в 1930-е. Не кажется ли вам, что этот график противоречит теории глобального потепления?

– Да. В США эта тенденция проявляется не столь сильно, как во всем остальном мире, – согласился Эванс. – И все-таки потепление происходит, пусть незначительное.

– А вас не смущает тот факт, что самые точные температурные данные свидетельствуют о самом незначительном потеплении?

– Нет. Потому что глобальное потепление – это общемировое явление. Ведь речь идет не только о США.

– Если б вам пришлось защищать показания этих графиков перед судом, вы смогли бы убедить жюри присяжных в своей правоте, как вам кажется? Или же присяжные посмотрели бы на эти графики и пришли бы к выводу, что все эти разговоры о глобальном потеплении полная чушь?

– Вызываю свидетеля защиты, – пошутил он. Вообще-то Эванс ощущал некоторое смущение.

Впрочем, это не сильно его беспокоило, он слышал подобные доводы и прежде на разных конференциях по охране окружающей среды. Крупные промышленники, их прислужники и прочие заинтересованные лица могли сколько угодно манипулировать данными, искажать и подтасовывать их, произносить убедительные хорошо подготовленные речи, что часто заставляло Эванса усомниться в своей правоте. Но это была чистой воды пропаганда, а выступающие прежде всего блюли собственные корпоративные интересы, чтобы свести свои проблемы к минимуму.

Дженифер точно прочитала его мысли.

– Показателям этих графиков можно верить, Питер. Здесь использовались данные температурных наблюдений, представленные Центром космических исследований Годдара Колумбийского университета. Сведения о содержании двуокиси углерода поступили из Мауна-Лоа и Центра Ло-Доум по исследованиям состояния ледяного покрова в Антарктиде.[8] И все они разработаны учеными, которые верят в теорию глобального потепления.

– Да, – сказал он. – Потому что подавляющее большинство ученых мира сходятся во мнении, что глобальное потепление действительно имеет место и что оно представляет для человечества большую угрозу.

– Вот и прекрасно, – мягко заметила она. – Рада, что убеждения ваши не изменились. А теперь давайте перейдем к другим, не менее интересным вопросам.

Дэвид?..

Один из студентов поднялся.

– Мистер Эванс. Мне хотелось бы поговорить с вами о землепользовании, островном парниковом эффекте, наблюдающемся в городах, и о данных по температурам тропосферы, полученных со спутников.

«О господи, – подумал Эванс. – Только этого мне не хватало». Но промолчал.

– Одна из проблем, которую мы планируем сделать предметом иска, связана с изменениями температур поверхности земли в связи с землепользованием. Вы с этим предметом знакомы?

– Нет, совершенно не знаком. – Эванс взглянул на часы. – Хотите честно, ребята? Вы здесь работаете на таком уровне, что мои слабые знания просто не позволяют осмыслить происходящее. Я слушаю только то, что говорят ученые…

– И готовите судебный иск, – подхватила Дженифер, – основанный на том, что они говорят. Но, только зная все детали и подробности, можно победить в суде.

– Победить? – Эванс пожал плечами. – Тогда скажите мне, кто там собирается его оспаривать? Здесь лично я не вижу ни одной подходящей фигуры. Нет ни одного сколько-нибудь значимого ученого в мире, который не верил бы в глобальное потепление. – А вот тут вы ошибаетесь, – заметила она. – Защита призовет в качестве свидетелей профессоров из Массачусетского технологического университета, из Гарварда, Колумбийского университета. Из университетов Виргинии, Колорадо, Беркли и других столь же престижных заведений. Они пригласят бывшего президента Национальной академии наук. Могут пригласить нобелевских лауреатов. Доставят в суд профессоров из Англии, из Института Макса Планка в Германии, из Стокгольмского университета в Швеции. И все эти ученые мужи будут в голос твердить, что феномен глобального потепления в лучшем случае не доказан. А в худшем – это чистой воды фантазии.

– В таком случае все их исследования оплачивают промышленники. Это несомненно.

– Далеко не все. Только некоторые.

– Но ведь они типичные консерваторы.

– Все внимание во время процесса, – сказала она, – будет сосредоточено на этих данных.

Эванс оглядел сидевших за столом молодых людей, лица их отражали крайнюю озабоченность. И он подумал: «Да они действительно боятся проиграть это дело».

– Вообще все это просто смешно, – сказал он. – Достаточно почитать газеты или посмотреть телевизор, чтоб…

– Газеты и телевидение могут повлиять на массовое сознание в целом. Но на судебные процессы они влияния не оказывают. Во всяком случае, не должны.

– Хорошо, – сказал Эванс, – забудем о средствах массовой информации. Просто почитаем научные журналы и…

– Мы их читаем. Но и они не слишком могут помочь в этом деле. И нам предстоит еще большая работа. Так что наберитесь терпения, давайте продолжим.

В этот момент зазвонил телефон, и Болдер избавил его от этих мучений.

– Пришлите ко мне этого парня из «Хассл и Блэк»! – рявкнул он в трубку. – Могу уделить ему десять минут.

КОМАНДА ВАНУАТУ

Болдер сидел в кабинете со стеклянными стенами, положив ноги на стеклянный письменный стол, и перебирал вырезки из журналов и научные статьи. Он и не подумал спустить ноги со стола, когда вошел Эванс.

– Ну, интересно было? – спросил он.

– Да, разумеется, – ответил Эванс. – Но, вы уж извините, у меня сложилось впечатление, что ваши люди боятся проиграть процесс.

– У меня нет ни малейших сомнений в том, что мы этот процесс выиграем, – сказал Болдер. – Никаких сомнений. Но я не хочу, чтобы мои люди думали так же! Пусть сомневаются, боятся, не верят! Хочу как следует запугать свою команду, особенно в этом ее составе. Ведь мы подаем иск против Агентства по защите окружающей среды, и уж они постараются бросить против нас лучшие свои силы. В частности Барри Бекмена.

– Ого, – присвистнул Эванс. – Тяжелая артиллерия!

Барри Бекмен был самым знаменитым адвокатом своего поколения. В двадцать восемь стал профессором права Стэнфордского университета, в тридцать с небольшим ушел и занялся частной практикой. Он представлял в суде интересы таких компаний, как «Майкрософт», «Тойота», «Филипс», и многих других. Человек невероятно живого острого ума, Бекмен к тому же обладал приятными манерами, незаурядным чувством юмора и фотографической памятью. Всем был известен следующий факт: выступая перед Верховным судом (а делать это ему доводилось уже три раза), он, отвечая на вопросы судьи, на память цитировал даже номера страниц документов. «Ваша честь, я уверен, вы найдете это в примечании семнадцать, в нижней части страницы двести тридцать семь». Что-то в этом роде.

– У Барри есть свои недостатки, – сказал Болдер. – Он владеет столь обширной информацией, что часто перескакивает с одного предмета на другой, и это порой совершенно неуместно. Ему слишком нравится себя слушать. Аргументы иногда просто не имеют отношения к делу. Один раз мне удалось его победить. А другой раз я проиграл. Но одно ясно: мы будем иметь дело с очень сильным и хорошо подготовленным противником.

– А не кажется ли вам странным, что адвокат уже назначен, хотя самого иска еще не подавали?

– Это тактический прием, – ответил Болдер. – Нынешняя администрация не хочет выступать в поддержку этого иска. Они уверены, что выиграют, но боятся негативной огласки в средствах информации за то, что будут отрицать факт глобального потепления. И они надеются измотать нас, запугать, заставить отказаться от этого иска. На что мы, разумеется, никогда не пойдем. Особенно теперь, когда благодаря мистеру Мортону имеем полную финансовую поддержку.

– Что ж, хорошо, – кивнул Эванс.

– Но борьба должна развернуться нешуточная. Барри будет оспаривать каждое свидетельство в пользу глобального потепления. Будет утверждать, что наука тут еще не сказала своего окончательного слова. Говорить, что прогнозы на последние десять-пятнадцать лет уже не оправдались. И что даже ведущие сторонники теории глобального потепления публично выражают свои сомнения на тему того, можно ли вообще предсказать это явление. Мало того, имеет ли оно вообще место.

– Это говорят главные сторонники?

Болдер вздохнул:

– Да. Высказываются в журналах.

– Никогда не читал ничего подобного.

– Однако подобные утверждения существуют.

И Барри их непременно раскопает. – Он покачал головой. – Да, действительно, разные эксперты выражали в разное время различные взгляды на этот вопрос. Одни считали, что повышение содержания углекислого газа особой проблемы не представляет, теперь уверены в противоположном. У нас нет ни одного свидетеля или эксперта, который бы смог твердо отстаивать эту точку зрения. Каждого можно сбить перекрестным допросом.

Эванс сочувственно кивнул. Подобные обстоятельства возникают часто. Первое, что узнаешь в юридическом колледже, так это то, что сам закон еще не есть истина. Истина познается в спорах сторон, а иногда и не познается. Впрочем, последнее случается чаще. Обвинитель может твердо знать, что обвиняемый виновен, однако далеко не всегда это удается доказать. И вынести ему соответствующий приговор. Такое случается сплошь и рядом.

– Вот почему, – продолжил меж тем Болдер, – исход всего дела будет зависеть от показателей уровней моря в бассейне Тихого океана. Как раз сейчас мы собираем все эти данные.

– Почему именно от этого?

– Потому что лично я считаю, – ответил Болдер, – в этом деле мы должны использовать определенные уловки. Речь пойдет о глобальном потеплении, и тема эта не может вызвать у присяжных ярких эмоций. Всякие там графики и диаграммы вряд ли смогут произвести на жюри присяжных должное впечатление. И уж тем более – все эти разговоры о повышении температуры на десятые доли градуса по Цельсию. Все это – технические детали и подробности, они могут заинтересовать и взволновать только специалистов. И нормальным людям выслушивать их будет смертельно скучно.

Он сделал паузу, откашлялся.

– Нет, жюри присяжных должно рассматривать совсем другое дело. И видеть за ним беспомощных, угнетенных, погрязших в нищете людей, которых безжалостные приливы лишают последнего пристанища, гонят с прибрежных земель, где похоронены их предки. Это будет дело о страхе и разрушениях, вызванных неумолимо поднимающимся уровнем воды в океане. Явлении грозном и необъяснимом, вплоть до того момента, пока все не признают, что вызвано оно в свою очередь экстраординарными и беспрецедентными явлениями, влияющими на весь мир последние годы. Ведь нечто вызывает подъемы уровня воды, и море угрожает жизням невинных людей, женщинам, мужчинам, старикам и детям.

– И это нечто и есть глобальное потепление?

Болдер кивнул.

– И тогда жюри присяжных будет делать свои выводы. Если мы продемонстрируем им достаточно убедительные доказательства подъема уровня воды, дело можно считать выигранным. Увидев, какие разрушения произвело это явление, присяжные неминуемо начнут искать виновных.

– Ясно, – кивнул Эванс, поняв, куда он клонит. – Так, значит, необходимы данные об изменении уровня моря.

– Да, и эти данные должны быть надежными и неоспоримыми.

– Их что, так трудно получить?

Болдер приподнял бровь.

– Мистер Эванс, вам что-нибудь известно об этих исследованиях?

– Нет. Знаю только, что уровень моря в мире постоянно повышается.

– К сожалению, это утверждение весьма спорно.

– Вы, наверное, шутите.

– Всем известно, – сказал Болдер, – что я напрочь лишен чувства юмора.

– Но о чем тут спорить? – удивился Эванс. – Ведь измерять изменения этого уровня достаточно просто. Отмечаете на планке самую высокую точку прилива, проводите эти замеры год за годом и видите, как точка эта переползает все выше… Что тут такого сложного?

Болдер вздохнул.

– Считаете, что уровень моря измерить так просто? Уверяю вас, нет. Когда-нибудь слышали о такой единице измерения, как геоид? Нет? Так вот, геоид – это эквипотенциальная поверхность поля земного натяжения, приблизительно равная средней поверхности моря. Это вам что-нибудь говорит?

Эванс отрицательно покачал головой.

– Иначе говоря, это ключевая концепция при измерении поверхностей воды в мировом океане. – Болдер порылся в стопке лежавших перед ним бумаг. – А как начет глациогидроизостатического моделирования? Евстатических и тектонических воздействий на динамику изменения береговой линии? Что вам известно о голоценотических седиментарных порядках? Или распределении дырчатых внутриприливных образований? Углеродном анализе береговой палеоэкологии? Аминостратиграфии? Нет, ничего не известно?.. Ничего не говорит? Позвольте вас заверить, изучение поверхности моря чертовски сложная штука. – Он отшвырнул в сторону листок бумаги. – Именно над этим я сейчас и работаю. И в диспуте на эту тему значение неопровержимых данных трудно переоценить.

– И вы должны получить эти данные?

– Да, жду, когда поступят, – кивнул Болдер. – У австралийцев есть кое-что в наличии. Французы имеют одну исследовательскую базу в Мореа, возможно еще одну – на Папете. Есть данные, представленные Фондом В. Аллена Уилли, но за короткий срок. Есть и другие данные. Так что поживем – увидим.

Зазвонил селектор.

– Мистер Болдер, – сказала секретарша, – на линии мистер Дрейк из НФПР.

– Минутку. – Болдер поднялся и протянул Эвансу руку. – Рад был познакомиться с вами, мистер Эванс.

И все опять же благодаря Джорджу. Передайте ему, если вдруг захочет навестить нас, пусть заглядывает в любое удобное для него время. Застать нас несложно, работа здесь идет чуть ли не круглосуточно. Удачи вам. Будете выходить, прикройте за собой дверь. – Болдер обернулся, взял телефонную трубку. – Послушай, Ник, что это, черт побери, творится у вас в НФПР? Вы собираетесь делать то, о чем я просил?

Это были последние слова, которые слышал Эванс. Он вышел и затворил за собой дверь.

Из кабинета Болдера он вышел с ощущением легкой дурноты. Этот человек подавлял и утомлял до головокружения. Он прекрасно понимал, что Эванса прислал сюда Мортон. Он знал, что именно Мортон собирается внести огромную сумму на судебные издержки. Он выглядел непобедимым, так и излучал уверенность.

Не сомневаюсь, мы выиграем это дело.

Но Эванс услышал от него и другое.

Слишком уж сильное противостояние.

У нас нет ни одного свидетеля-эксперта, который бы смог твердо отстаивать свою точку зрения.

В этом деле мы должны использовать определенные уловки.

Исход всего дела будет зависеть от показателей уровня моря.

Изучение уровня моря – штука чертовски сложная.

Поживем – увидим.

Такого рода разговоры вовсе не вызывали у Эванса уверенности в исходе дела. Да и лекция, которую устроила ему Дженифер Хейнс с демонстраций всех графиков, тоже мало этому способствовала.

Но потом он вдруг подумал, что сомнения, выражаемые этой командой, все же можно истолковать как признак уверенности. Недаром Эванс и сам был юристом; ему приходилось изучать обстоятельства, сопровождающие судебный процесс, и в данном случае все они говорили в его пользу. Это дело они непременно выиграют, пусть даже это будет нелегко, из-за сложности и недоступности для понимания данных и малообразованности жюри присяжных.

Так что же, стоит рекомендовать Мортону продолжать?

Конечно, стоит.

В коридоре его поджидала Дженифер.

– Они просят вас вернуться в конференц-зал, – сказала она.

– Мне страшно жаль, но никак не могу, – ответил он. – Расписание не позволяет.

– Понимаю, – протянула она. – Что ж, отложим до другого раза. Скажите, а расписание у вас действительно плотное? И в нем не найдется времени даже для ленча?

– Ну, не настолько плотное, чтоб не нашлось, – с улыбкой ответил Эванс.

– Вот и хорошо, – улыбнулась она в ответ.

КАЛВЕР-СИТИ

Они зашли перекусить в мексиканский ресторанчик в Калвер-Сити. Посетителей там было немного, в углу устроилась группа киношников с «Сони Студиос». За соседним столиком обнималась юная парочка. За другим несколько пожилых дам в летних шляпах пили кофе.

Они заняли отдельный кабинетик в углу.

– Болдер считает ключевыми данные по уровню моря, – сказал Эванс.

– Да, так думает Болдер. Честно говоря, я придерживаюсь несколько иного мнения.

– Почему?

– Никто этих данных пока что не видел. И пусть они окажутся самыми надежными, не так-то просто будет убедить присяжных в катастрофическом подъеме уровня воды. Может и не сработать.

– Но почему же нет? – удивился Эванс. – Ледники тают, Антарктида постоянно теряет свои площади…

– Пусть даже так, все равно может не получиться, – сказала она. – Известны вам Мальдивские острова в Индийском океане? Местные жители так опасались затопления, что туда отправилась целая команда скандинавских ученых следить за уровнем моря. И никаких повышений уровня за несколько веков они не обнаружили. Напротив, даже зарегистрировали его понижение за последние двадцать лет.