Она смотрела на экран, и вдруг на глазах у нее изображение стало меняться. Вычеркнутые строки исчезли, и на смену им появился новый текст.

– Черт побери, – пробормотала Сара.

– Что случилось? – спросил Бен.

– Ты видишь, что он говорил?

– Да. Несчастный парень. Наверняка избран козлом отпущения. И потом у него такой ужасный английский…

Все изначальные ремарки исчезли. Текст кто-то выправил. Но никаких сомнений у Сары теперь не оставалось: этот русский заранее знал об айсберге и наводнении. Ведь он читал свою речь с листа. И кто-то забыл предупредить его, когда он прибыл на конференцию, что эти события не произошли.

Он знал заранее.

Но теперь доклад его был выправлен. Сара покосилась на видеокамеру, записывающую происходящее. Несомненно, что эти ею оговорки были стерты и с видеозаписи.

Сукин сын, он все знал наперед.

– Послушай, – сказал Бен, – никак не пойму, чего это ты так огорчилась. Может, поделишься с папочкой?

– Позже, – ответила она. – Обязательно, обещаю. – Похлопала репортера по плечу и вернулась к Энн.

– Таким образом, – снова завела свою шарманку Энн, – мы имеем дело с хорошо организованной промышленниками кампанией. Хорошо проплаченной, весьма убедительной на первый взгляд, ультраправой кампанией, которая ставит свой целью подорвать природоохранное движение, вставшее у них на пути и…

Сара, только что ставшая свидетельницей подлога, не выдержала этой болтовни.

– Послушай, Энн, – сказала она, – тебе когда-нибудь приходило в голову, что ты параноик?

– Нет. Впрочем, даже у параноиков есть враги.

– Как думаешь, сколько представителей от крупного промышленного бизнеса входит сейчас в совет директоров НФПР?

– Ну, не знаю. Думаю, немного.

Сара знала, что в совет директоров входят тридцать человек, из них двенадцать являются представителями промышленников. Примерно такой же состав совета директоров был у всех современных природоохранных организаций на протяжении последних двадцати лет.

– А ты когда-нибудь интересовалась у этих членов совета их тайной подрывной деятельностью?

– Нет, – ответила Энн. И как-то странно взглянула на Сару.

– А тебе не кажется, – с сарказмом начала Сара, – что НФПР и другие подобные организации могут быть вовлечены в эту тайную кампанию?

– О чем это ты? – Энн заметно напряглась. – Мы хорошие ребята, Сара. Ты же знаешь.

– Разве?

– Да, именно так, – сказала Энн. – И вообще, что это с тобой происходит?

Санджонг Тапа сидел в машине на стоянке возле здания, где проходила конференция. На коленях у него лежал ноутбук. Он без труда влез во внутреннюю сеть, в которой работали журналисты, и получал запись всех выступлений на конференции, не забывая их сохранять. Он опасался, что его могут раскрыть и отключить в любой момент, зато теперь у него имелись материалы всех выступлений, в том числе и с внесенными в них поправками. «Кеннеру должно понравиться», – подумал Санджонг.

На другом экране Санджонг следил за мониторинговыми данными, поступающими со спутников. Они отражали состояние атмосферы над западной Атлантикой, рядом с побережьем Флориды. Там формировался большой фронт высокого давления, вся эта облачная масса принимала вращательное движение, а это означало приближение урагана. Службы слежения должны были бы оповестить о надвигающейся непогоде, но по какой-то причине не делали этого.

Затем он попытался отследить еще одну ниточку. Кеннера почему-то очень заинтересовала небольшая научно-исследовательская субмарина под названием «DOEV\2» и плавучая база «АV Скорпион». Оба эти судна были взяты в аренду «КануКо», газовой корпорацией, базирующейся в Калгари, для проведения исследований в южной части Тихого океана. Якобы они собирались разведывать там подводные газовые месторождения. Корабль-база отплыл в порт Морсби, Новая Гвинея, около двух месяцев тому назад, затем покинул эту гавань. По последним сведениям, его видели неподалеку от Бугенвилля, на Соломоновых островах. Казалось бы, ничего особенно интересного или примечательного, если не считать того факта, что корпорации под названием «КануКо» в Канаде зарегистрировано не было и никаких ее следов, кроме веб-сайта и адреса в Интернете, отыскать не удавалось. Владельцем сайта значилась корпорация «КануКо лизинг», еще одна несуществующая компания. Платежи она проводила через счет в банке на Каймановых островах, причем всегда в евро. Счет был зарегистрирован на компанию под названием «Сейсмические службы», тоже зарегистрированную в Калгари и с тем же адресом, что и у «КануКо».

Короче говоря, одна компания. Именно «Сейсмические службы» пытались поначалу арендовать подводную лодку. Именно они, судя по всему, имели прямое отношение к смерти Ната Деймона в Ванкувере.

Теперь же агентства в Вашингтоне просматривали спутниковые карты в надежде найти «АV Скорпион» где-то в цепочке Соломоновых островов. Но над Соломоновыми островами была большая облачность, и пролетающие над ними спутники пока что не смогли обнаружить местоположение корабля.

И это не радовало. Поскольку могло означать следующее: корабль где-то спрятали, возможно, отвели в закрытый док.

Где-то в южной части Тихого океана.

Но ведь это огромный океан.

Не добавлял радости и тот факт, что судно-база отплыло сперва в Ванкувер, где приняло на борт около тридцати тонн «промышленного оборудования» в контейнерах вместимостью по пять тонн каждый. Канадские власти заподозрили, что компания нелегально транспортирует в этих контейнерах автомобили. И вскрыли один для проверки. Однако вместо ожидаемой контрабанды таможенники обнаружили там довольно сложное оборудование и внесли его в список под названием «дизельные генераторы».

Генераторы!..

Санджонг не знал, что находилось в контейнерах, но был уверен, что никакие это не дизельные генераторы. Потому как совершенно незачем плыть в Ванкувер, чтобы приобрести эти самые генераторы. Это-то его и беспокоило…

– Эй! Ты!

Он поднял голову и увидел, как через стоянку спешат к его машине два охранника. Очевидно, кто-то все же засек его в сети. Пора сматываться. Санджонг повернул ключ зажигания и быстро отъехал, весело махнув на прощание рукой охранникам.

– Сара? Что происходит? Молчишь и тупо смотришь в пространство.

– Ничего, Энн. – Сара покачала головой. – Просто задумалась.

– О чем это? И что ты имела в виду, обозвав меня параноиком? – Энн вцепилась ей в руку. – Нет, правда, ты меня беспокоишь.

«Ты меня тоже», – подумала Сара.

Если уж быть честной до конца, то Сара ощущала тревогу. Чувство сродни мании преследования. Она оглядела комнату, встретилась взглядом с Дрейком. Он смотрел на нее с другого конца комнаты. Словно изучал. Интересно, как долго он смотрел на нее вот так? Видел ли, что она бегала к репортерам? Понял ли, чем она там занималась? Догадался ли, что она теперь знает?

– Сара! – Энн теребила ее за руку.

– Прости, – сказала Сара, – но мне действительно надо идти.

– Я о тебе беспокоюсь, Сара.

– Не стоит. Я в полном порядке. – И она направилась к выходу.

– Я с тобой! – Энн догнала ее, зашагала рядом.

– Не надо.

– Но меня правда тревожит твое состояние.

– Думаю, мне лучше побыть одной, – сказала Сара.

– Ах, вот как ты относишься к подруге? – возмутилась Энн. – Нет, я настаиваю, дорогая. Тебе не хватает тепла, заботы. Я это вижу. И сумею о тебе позаботиться.

Сара вздохнула.

Николас Дрейк проводил Сару взглядом. Энн прилипла к ней намертво, как он и просил. Энн вообще очень ответственная дама. И упорства и цепкости ей не занимать. Саре с ней не совладать… хотя, конечно, она может попробовать пуститься в бега. Но тогда… что ж, придется предпринять более суровые меры. Настали трудные времена, а они, как известно, требуют решительных действий. Как во время войны.

Впрочем, Дрейк рассчитывал обойтись без крайних мер. Да, что правда, то правда, Кеннеру удалось предотвратить два первых теракта, но лишь потому, что эти типы из ЛЭФ оказались шайкой жалких любителей. И их скаутские подходы и методы, которые можно было обозначить девизом «Сделай это сам», не соответствовали современным требованиям. Дрейк тысячу раз пытался внушить это Хенли. А тот все отмахивался, его заботило лишь одно: как потом выйти сухим из воды. Что ж, НФПР определенно удастся доказать, что этих клоунов они знать не знают. Козлы гребаные, иначе не назовешь!

А вот последний их план – совсем другое дело. Подготовлен более тщательно и вдумчиво. Ну, во всяком случае должен быть подготовлен именно так, и задействованы в нем настоящие профессионалы. И тут уж Кеннеру никак не удастся помешать. «Он даже не сумеет вовремя попасть туда», – размышлял Дрейк. К тому же, помимо Теда Брэдли и Энн, у Дрейка было еще немало глаз и ушей, следивших за ходом дела. Имелись в запасе и еще кое-какие неприятные сюрпризы для Кеннера.

Он взял мобильник и набрал номер Хенли.

– Они обложены со всех сторон, – сказал он.

– Прекрасно.

– Где вы сейчас?

– Собираюсь сообщить последние новости В., – ответил Хенли. – Как раз подъезжаю к его дому.

В бинокль Кеннер видел, как серебристый «Порше» с откидным верхом подъезжает к пляжному дому. Из машины вышел высокий темноволосый мужчина в голубой рубашке для гольфа и светло-коричневых брюках. И еще на нем была кепка-бейсболка и солнечные очки. Но, несмотря на несколько необычный наряд, Кеннер тут же узнал его. Это был Хенли, секретарь по общественным связям в НФПР.

«Вот и все, круг замкнулся», – подумал он. Опустил бинокль на изгородь и стал соображать, как лучше поступить дальше.

– Вы знаете, кто он, сэр? – спросил стоявший рядом молодой агент ФБР. Совсем еще щенок, мальчишка, на вид не больше двадцати пяти лет.

– Да, – ответил Кеннер. – Я знаю, кто он.

Место, выбранное для слежки, находилось на холмах Санта-Моники, отсюда открывался прекрасный вид на пляж и океан. Пляж здесь достигал в ширину нескольких сот футов, проходил от самого берега до велосипедной дорожки. За ней тянулся ряд тесно примыкающих друг к другу коттеджей. А чуть дальше шла береговая автомагистраль. Шесть полос, непрестанный поток ревущих автомобилей.

Коттеджи эти хоть и стояли у оживленной автотрассы, были невероятно дороги – по двадцать-тридцать миллионов каждый, а может, и еще дороже. И принадлежали они самым богатым в Калифорнии людям.

Хенли привел в действие механизм и закрыл «Порше» тканевым верхом. Двигался он как-то заторможенно. Затем подошел к воротам и надавил на кнопку звонка. Дом, к которому он подъехал, был спроектирован по последней архитектурной моде, весь состоял из изогнутых стеклянных поверхностей. И сверкал под утренним солнцем, точно драгоценный камень.

Вот Хенли вошел в сад. И ворота тотчас за ним затворились.

– Но вам, похоже, безразлично, что за люди посещают этот дом, – заметил агент ФБР.

– Ты прав, – кивнул Кеннер. – Совершенно безразлично.

– И вы не хотите составить список тех, кто…

– Нет.

– Но он может пригодиться в случае…

– Нет, – повторил Кеннер. Мальчишка хотел быть полезным, но это его только раздражало. – Это меня не интересует. Я хочу знать одно: когда они все отсюда уедут?

– Разъедутся на отдых, в этом роде?

– Да, – ответил Кеннер.

– Ну а если в доме останется служанка?

– Не останется, – сказал Кеннер.

– Вообще-то, сэр, я просто уверен, что кого-то в доме они непременно оставят. Такие богачи всегда оставляют дома под присмотром.

– Нет, – сказал Кеннер. – Из этого дома уберутся все. Он будет абсолютно необитаем.

Паренек нахмурился.

– Кстати, а чей это дом?

– Принадлежит господину по имени В. Аллен Уилли, – ответил Кеннер. А затем добавил:

– Он филантроп.

– Ага, вон оно как… Так он что же, связался с какой-то бандой?

– Ну, можно сказать и так, – кивнул Кеннер. – Своего рода рэкетирской крышей.

– Тогда все сходится, – понимающе закивал паренек. – Потому как такие бабки честным путем не заработать. За этим должна стоять какая-то темная история, вы согласны?

Кеннер ответил, что согласен. Действительно, биографию В. Аллена Уилли можно было назвать типично американской, как жизнеописание «Оборванца Дика», принадлежавшее перу Алджера Хорейшио.[36] Аллен Уилли начал с создания сети магазинов дешевой одежды, которую шили на фабриках стран третьего мира, на Западе эти тряпки продавались по цене, раз в тридцать превышающей закупочную. Через десять лет он продал свою компанию за 400 миллионов долларов. А вскоре после этого стал, по собственному определению, радикальным социалистом, борцом за лучшую жизнь для широких масс, за защиту окружающей среды.

Теперь он яростно боролся с эксплуатацией, и в этом ему помогали деньги, нажитые именно благодаря этой эксплуатации. Он с пеной у рта отстаивал свою правоту и для пущей важности или убедительности даже прибавил к своему имени загадочный инициал В., что сделало его более запоминающимся. Однако грозные его атаки часто приводили к обратному результату. Западные владельцы распродавали свои фабрики в странах третьего мира, их приобретали китайские корпорации, платившие своим рабочим еще меньше, чем прежде. Таким образом, выходило, что В. Аллен Уилли эксплуатировал рабочих дважды: один раз, чтобы сколотить себе состояние, и второй раз – чтобы облегчить свою совесть за их счет. Надо сказать, господин В. был невероятно красивым мужчиной, весьма неглупым и столь же эгоистичным. И делать добро людям у него все как-то не получалось. Недавно стало известно, что он пишет книгу, где хочет изложить свои принципы и меры предосторожности для начинающих филантропов.

Он также основал фонд имени В. Аллена Уилли, и деньги, вложенные в него, шли в основном на поддержку судебных исков от природоохранных организаций, в том числе и НФПР. Словом, он был достаточно важной персоной, чтоб его мог навестить такой человек, как Хенли.

– Так он богатый борец за экологию? – спросил паренек Кеннера.

– Да, именно, – ответил тот. Агент кивнул.

– Ладно, – сказал он. – И все равно не понимаю, С чего это вы вдруг решили, что богач бросит свой дом без присмотра?

– Пока не могу тебе сказать, – ответил Кеннер. – Но так оно и случится, вот увидишь. И я хочу быть здесь и видеть, как это случится. Даже способствовать этому. – Он протянул агенту карточку. – Вот, позвони по этому номеру.

Паренек уставился на карточку.

– Вот по этому?

– По этому, – ответил Кеннер.

– Но когда это произойдет?

– Скоро, – ответил Кеннер.

У него зазвонил мобильник. Он надавил на кнопку. Пришло послание от Санджонга:

– Мне надо ехать, – сказал Кеннер.