ЩЕЛЕВАЯ ЗОНА

– Щелевая зона? – переспросил Джимми Болден, пока они шли к ангару, где стояли снегоходы. – Да ничего такого особенного. Просто надо быть повнимательней, вот и все.

– И все же, что это такое? – спросила Сара.

– Ну, это зона, где земля подвержена воздействию горизонтальных сил натяжения. Примерно как в Калифорнии, только там это приводит к землетрясениям, а здесь во льду образуются расселины. Трещины такие глубокие. И их очень много.

– И нам придется через них перебираться?

– Это не проблема, – ответил Болден. – Два года тому назад построили дорогу, она помогает безболезненно пересечь эту зону. Все трещины и расселины на этой дороге заделаны.

Они вошли в ангар из гофрированного железа. Эванс увидел выстроившиеся в ряд машины с красными кабинами и тракторными гусеницами.

– Это и есть снегоходы, – сказал Болден. – Вы с Сарой поедете в одном, доктор Кеннер – во втором. Я в третьем буду прокладывать путь.

– А почему нельзя всем ехать в одном?

– Обычная мера предосторожности. Вес снижен, и это положительно влияет на проходимость. Вы же не хотите, чтоб ваш снегоход рухнул в расселину.

– Но вроде бы вы говорили, что там проложена дорога и все расселины на ней заделаны?

– Так оно и есть. Но дорога проложена по ледяному полю, а лед перемещается со скоростью примерно два дюйма в день. А это в свою очередь означает, что дорога тоже движется. Да не волнуйтесь вы, границы дороги помечены флажками. – И Болден уселся в один из снегоходов. – Так, теперь позвольте мне хотя бы в общих чертах познакомить вас с устройством этой машины. Управляется так же, как и обычный автомобиль: вот здесь замок зажигания, здесь ручной тормоз, переключатель скоростей, рулевое колесо. Печь приводится в действие нажатием вот этой кнопки. – Он показал. – Держите ее включенной все время, что будете ехать. Тогда температура в кабине будет поддерживаться на уровне десяти градусов выше нуля. А вот этот оранжевый сигнальный огонек на приборной доске – ваш маяк. Включается нажатием вот этой кнопки. Включается также автоматически, если отклонение от горизонтали составляет свыше тридцати градусов.

– Вы хотите сказать, если мы будем падать в расселину? – спросила Сара.

– Этого не случится, поверьте мне, – ответил Болден. – Я просто знакомлю вас с машиной. Прибор транслирует код данного транспортного средства, чтобы мы могли приехать и найти вас. Если по какой-либо причине вам понадобится помощь, знайте, она подоспеет приблизительно через два часа. Еда хранится вот тут, вода – здесь; запасы рассчитаны на десять дней. Здесь аптечка, там, кстати, есть морфий и антибиотики. Тут огнетушитель. Экспедиционное оборудование в этом ящике, всякие там веревки, карабины, обувь на шипах. Спальные мешки лежат вот тут, причем заметьте, они не простые, а с подогревом, снабжены мини-нагревателями, в них можно заползти и продержаться с неделю. Ну, вот вроде бы и все. Общаемся мы по радио. Громкоговоритель в кабине. Микрофон закреплен над ветровым стеклом. Устроен по принципу голосового активатора, ничего нажимать не надо, просто говорите, и все. Понятно?

– Так точно, – ответила Сара и влезла в кабину.

– Тогда в путь. Вам тоже все ясно, профессор?

– Да, – сказал Кеннер и уселся в кабину соседнего снегохода.

– Ладно. Только помните, температура за пределами снегохода составляет минус тридцать. Лицо и руки должны быть защищены от мороза. Любой открытый участок кожи подвержен быстрому обморожению. Пять минут – и вы можете потерять эту незащищенную часть тела. И мне бы не хотелось, чтоб вы, ребята, вернулись домой, недосчитавшись пальца руки или ноги. Или, еще того хуже, носа.

Болден направился к третьей машине.

– Едем гуськом, – сказал он. – Дистанция должна составлять три длины снегохода. Держите ее, старайтесь не приближаться, но и ни в коем случае не отставить. Если начнется буран и видимость упадет, держим ту же дистанцию, только сбавляем скорость. Ясно?

Все дружно закивали.

– Тогда вперед.

В дальнем конце ангара со скрипом поползла вверх металлическая дверь. В глаза ударили яркие лучи солнца.

– А денек у нас, похоже, выдался чудесный, – весело произнес Болден. И, выпустив клуб вонючего выхлопного газа от дизельного топлива, вывел свой снегоход на снежные просторы.

Снегоход отчаянно подпрыгивал на кочках. Ледяное поле, издали казавшееся таким плоским и ровным, на деле оказалось почти непроходимым из-за бесчисленных неровностей, продолговатых впадин и пологих торосов. Эвансу казалось, что он в лодке, которую так и шныряет из стороны в сторону на высоких волнах. Вот только море это было замерзшее, и продвигались они по нему медленно.

Руки Сары лежали на руле, она довольно уверенно вела снегоход. Эванс сидел рядом, обеими руками вцепившись в приборную доску, чтобы хоть как-то сохранить равновесие.

– Какая у нас скорость?

– Около четырнадцати миль в час.

Эванс тихо ойкнул: машина зарылась носом в короткую траншею, затем вынырнула.

– И нам предстоит трястись вот так целых два часа?

– Да, так они сказали. Кстати, ты проверял эти материалы с распечатки Кеннера?

– Да, – тихо ответил Эванс.

– И они сфабрикованы?

– Нет.

Шли они третьими. Перед ними маячил снегоход Кеннера, Болден возглавлял колонну.

В радио что-то щелкнуло, зашипело, затем послышался голос Болдена.

– О'кей, – сказал он. – Мы входим в щелевую зону. Соблюдайте дистанцию и старайтесь придерживаться дороги, помеченной флажками.

Эванс не заметил никакой разницы – все то же поле льда, поблескивающее под солнцем. Однако по обе стороны дороги действительно тянулись красные флажки. Закреплены они были на шестах высотой в шесть футов каждый.

Они ехали все дальше, и Эванс высматривал по краю дороги расселины. И вскоре стал их различать. Там лед имел темно-голубой оттенок, и еще казалось, он слегка светится.

– Какая у них глубина? – спросил он.

– Самая глубокая из нами обнаруженных достигала километра, – ответил по радио Болден. – Отдельные достигают тысячи футов. Ну а большинство не больше ста футов.

– И все они имеют такой цвет?

– Да, но только не советую приближаться, чтобы рассмотреть получше.

Несмотря на самые суровые предупреждения, они благополучно пересекли ледяное поле, флажки остались позади. Теперь слева тянулась пологая гора, над ней низко стлались белые облака.

– Это Эребус, – пояснил Болден. – Действующий вулкан. Видите, из кратера на вершине валит пар. Иногда он выплевывает куски лавы, но дальше дело не заходит. А Террор считается недействующим вулканом. Вон он, видите, впереди. Невысокая гора.

Эванс был разочарован. Само название – гора Террор – предполагало нечто грозное и страшное. Но там, куда указывал Болден, виднелся лишь пологий холм с темными каменистыми скоплениями в верхней части. Если б Болден не показал, он вообще не обратил бы внимания.

– Почему ей дали такое имя? – спросил Эванс. – Ничего страшного в ней нет.

– Внешний вид здесь ни при чем. Первые объекты местности Антарктиды получали названия в честь обнаруживших их кораблей, – пояснил Болден. – Очевидно, один из них и носил это грозное название, «Террор».

– А где лагерь Брюстера? – спросила Сара.

– Увидим уже через минуту, – ответил Болден. – А вы приехали сюда с какой-то инспекцией, да?

– Верно, – ответил Кеннер. – Мы из международного инспекционного агентства. И у нас задание: убедиться, что ни один из исследовательских проектов США не нарушает международные соглашения по Антарктиде.

– Вон оно как…

– Доктор Брюстер появился здесь так внезапно, – продолжал Кеннер. – Даже не успел представить план своих научных работ нам на одобрение. Вот мы и решили посмотреть на месте. Обычная рутинная проверка.

Еще несколько минут они в молчании тряслись по ледяным кочкам. Никакого лагеря видно не было.

– Да… – протянул Болден. – Возможно, он перенес его в другое место.

– А какого рода исследования он планировал проводить? – спросил Кеннер.

– Точно не знаю, – ответил Болден. – Но вроде бы я слышал, он изучает механику отрыва льда. Ну, знаете, льдины часто отрываются от айсбергов и ледников, что находятся вдоль береговой линии. Ну и Брюстер должен был установить на них специальные датчики, проследить за тем, как льдины движутся к морю.

– А море отсюда далеко? – спросил Эванс.

– Милях в десяти-одиннадцати, – ответил Болден. – К северу.

– Но если он изучает формирование айсбергов и движение льдов, зачем ему понадобилось так далеко забираться от берега? – спросила Сара.

– Не так уж это и далеко, – сказал Кеннер. – Два года тому назад от шельфа Росс откололся айсберг четыре мили в ширину и около сорока миль в длину. Размером с Род-Айленд, представляете? Один из самых больших айсбергов в мире.

– И все это произошло, конечно, не из-за глобального потепления, – с усмешкой заметил Эванс Саре. – Глобальное потепление здесь совершенно ни при чем. О, нет, даже и думать нечего!

– Вы правы, – невозмутимо кивнул Кеннер. – Формирование этого гигантского айсберга было вызвано местными условиями.

– Что ничуть меня не удивляет, – вздохнул Эванс.

– В том, что произошло это под воздействием чисто локальных условий, Питер, – заметил Кеннер, – нет ничего удивительного. Ведь Антарктида – континент. Как и на каждом континенте, здесь могут существовать местные климатические условия. Причем вне зависимости от того, существует ли такое явление, как глобальное потепление.

– Это уж точно, – с видом знатока кивнул Болден. – Климат в разных частях разный. К примеру, здесь наблюдается такое явление, как катабатические ветры.

– Что?

– Катабатические ветры. Ну, гравитационные. Возможно, вы заметили, что здесь намного ветреней, чем в лагере Веддела. Во внутренней части континента гораздо спокойнее.

– А что такое гравитационный ветер? – спросил Эванс.

– Антарктида представляет собой как бы огромный ледяной купол, – ответил Болден. – Внутренняя часть материка выше, чем прибрежная. И холодней. Холодный воздух стекает сверху вниз и постепенно набирает скорость. У побережья скорость ветра может составлять пятьдесят, даже восемьдесят миль в час. Впрочем, сегодня денек выдался на удивление спокойный.

– Вот радость-то, – иронически заметил Эванс. И тут вдруг Болден воскликнул:

– Смотрите, вон там впереди! Это и есть лагерь профессора Брюстера.

ЛАГЕРЬ БРЮСТЕРА

Смотреть было особенно не на что: пара оранжевых куполообразных палаток, одна маленькая, другая побольше. Похоже, что большая предназначалась для хранения оборудования, были видны очертания каких-то ящиков и коробок, прижатых к ткани. Эванс увидел также устройства, помеченные воткнутыми в лед оранжевыми флажками. Располагались они через каждые несколько сот ярдов, и линия эта исчезала вдали.

– Так, давайте-ка остановимся, – сказал Болден. – Боюсь, что доктор Брюстер в данный момент отсутствует. Его снегохода нигде не видно.

– А я бы все-таки пошел взглянуть, – сказал Кеннер.

Они выключили моторы и вышли из кабин. Эвансу казалось, что в кабине прохладно, и он испытал нечто сродни шоку от холода, стоило только ступить на лед.

Он глотнул воздуха и закашлялся. Похоже, на Кеннера холод не произвел ни малейшего впечатления, или же он этого просто не показал. Бодрым шагом направился к палатке с оборудованием и скрылся внутри.

Болден указал на линию флажков:

– Видите следы гусениц, вон там, параллельно сенсорным датчикам? Должно быть, доктор Брюстер выехал проверить, нет ли неполадок. Линия растянулась почти на сто миль к западу.

– Сто миль? – воскликнула Сара.

– Да, именно. Он установил радиоприборы на всю эту длину. Они передают радиосигналы, ему остается лишь регистрировать перемещение льдов.

– Но никакого движения не…

– Это только кажется. И за несколько дней никаких существенных сдвигов не произойдет. Но эти датчики останутся здесь на год или даже дольше. И будут посылать сигналы на станцию Веддела.

– Так доктор Брюстер здесь надолго?

– О нет, он уедет, а потом снова вернется. Так я думаю. Больно уж это накладно – держать его здесь. Условия гранта позволяют пробыть только двадцать один день, повторные мониторинговые посещения на неделю можно осуществлять лишь раз в несколько месяцев. Но мы будем пересылать ему эти данные. Мы подключены к Интернету, так что получить данные для него не проблема.

– Вы выделили ему веб-страницу?

– Именно.

Эванс уже притопывал ногами от холода.

– Так доктор Брюстер вернется сюда, в лагерь, или нет?

– Должен вернуться. А вот когда, не знаю, не скажу.

Из палатки с оборудованием высунулся Кеннер.

– Эванс!

– Видно, я ему понадобился.

И Эванс подошел к палатке. Болден сказал Саре:

– Можете пойти с ним, если хотите. Он указал на юг, туда, где над горизонтом сгущались облака:

– Долго оставаться здесь нам нельзя. Похоже, погода портится. Часа два в запасе у нас еще есть. Но если начнется буран, ничего хорошего не жди. Видимость падает до десяти и меньше футов. И придется торчать здесь до тех пор, пока буря не прекратится. А она может затянуться дня на два, на три.

– Я им передам, – сказала Сара.

Эванс отогнул край брезента и вошел. Оранжевая ткань отбрасывала внутри мягкий теплый свет. На полу валялись доски от разбитых деревянных ящиков. Сверху, прямо на них, стояли картонные коробки, примерно с дюжину. На каждой красовался логотип Мичиганского университета, внизу надпись зелеными буквами:

– Выглядит весьма официально, – заметил Эванс. – Так вы говорите, этот человек не имеет отношения к научным исследованиям?

– А вы взгляните сами, – сказал Кеннер и открыл одну из коробок. Внутри Эванс увидел пластиковые конусы, размером и формой напоминающие те, которыми размечают автомагистрали при строительных работах для обозначения объезда и прочих целей. Вот только эти были черными, а не оранжевыми. – Знаете, что это такое?

Эванс отрицательно помотал головой:

– Нет.

В палатку вошла Сара.

– Болден говорит, что погода портится. И что задерживаться здесь не стоит.

– Не беспокойтесь, не задержимся, – ответил Кеннер. – Вот что, Сара, я попросил бы вас зайти во вторую палатку. Посмотрите, нет ли там компьютера. Любого типа, стационарного, портативного переносного, лэптоп, словом, любого, лишь бы имелся процессор. И еще взгляните, нет ли там радиооборудования?

– Вы имеете в виду радиопередатчик или просто радио, чтобы слушать музыку? – Любой прибор с антенной.

– Хорошо. – Она развернулась и вышла.

Эванс открывал одну коробку за другой. Во всех находились одинаковые черные конусы.

– Что-то я не понимаю…

Кеннер взял один конус, повернул его к свету. На нем вырисовались выпуклые буквы и цифры: «ВТТ-ХХ-904/ 877б-АW203 US DОD».

– Военное оборудование? – спросил Эванс.

– Правильно, – кивнул Кеннер.

– И все же, что это такое?

– Защитные контейнеры для ОСП.

– ОСП?

– Для обеспечения синхронных взрывов. Взрывы производятся одновременно с точностью до миллисекунды, делается это с помощью компьютерной установки. Это приводит к усилению резонансного эффекта. Каждый отдельный взрыв не слишком разрушителен, но если произвести несколько одновременно, волна от такого взрыва передастся всем окружающим материалам. Именно эта так называемая стоячая волна обладает колоссальной разрушительной силой.

– А что она из себя представляет, эта стоячая волна? – спросил Эванс.

– Когда-нибудь видели, как девочки прыгают через веревку? Да? Так вот, если бы они вместо того, чтоб вращать веревку, трясли ее за один конец, то вырабатывали бы петлеобразные волны, расходящиеся по всей длине этой веревки.

– Ну, это понятно…

– Волны бы так и ходили по ней взад-вперед. Но если девочка крутит веревку правильно, то волны перестают двигаться взад-вперед. Вся веревка принимает форму одной изогнутой петли и держит ее. Вы же много раз это видели, верно? Это и есть стоячая волна. И нам кажется при этом, что петля эта не движется, если синхронно крутить веревку.

– И то же самое происходит со взрывчатыми веществами?

– Да. В природе такие стоячие волны обладают огромной разрушительной силой. Могут, к примеру, на куски разнести висячий мост. Могут свалить небоскреб. Разрушительный эффект землетрясения достигается именно стоячими волнами, вырабатываемыми в земной коре.

– Так, значит, Брюстер получил все эти взрывчатые вещества… установил их в линию… длиной в сотню миль? Кажется, именно так сказал Болден? На целую сотню миль?..

– Да. И думаю, намерения его очевидны. Наш друг Брюстер надеется подорвать лед на протяжении сотни миль и отколоть самый огромный в истории планеты айсберг.

В палатку заглянула Сара.

– Нашли компьютер? – спросил ее Кеннер.

– Нет, – ответила она. – Там вообще ничего нет. Ни спальных мешков, ни еды, ни личных вещей. Ничего, палатка пуста. Все люди ушли.

Кеннер чертыхнулся.

– Ладно, – сказал он. – Теперь слушайте меня внимательно. Вот что мы сделаем.

НА ПУТИ К СТАНЦИИ ВЕДДЕЛА

– О нет, – пробормотал Джимми Болден. – Вы уж извините, доктор Кеннер, но я никак не могу этого допустить. Это слишком опасно.

– Почему опасно? – спросил Кеннер. – Этих двоих вы отвезете обратно в лагерь, а я пойду по следу Брюстера. Очень хочу встретиться с этим парнем.

– Нет, сэр, мы должны держаться вместе.

– Не выйдет, Джимми, – твердо произнес Кеннер.

– Со всем уважением к вам, сэр… но ведь вы незнакомы с этой местностью и условиями, и я никак…

– Вы забыли, что я много лет проработал инспектором, – парировал Кеннер. – Зимой 1999-го полгода проработал на станции «Восток». В 1991-м три месяца прожил в Морвале. Я очень хорошо представляю себе местные условия. Я знаю, что делаю.

– Бог ты мой, но я просто…

– Не верите, можете позвонить на станцию Веддела. Начальник подтвердит.

– Ну, хорошо, сэр, если вы так ставите вопрос…

– Именно так и ставлю. – В голосе Кеннера звучала решимость. – А теперь забирайте Сару и Эванса и возвращайтесь с ними в лагерь. Время поджимает.

– Ну, хорошо. Надеюсь, с вами все будет в порядке. – Болден обернулся к Эвансу и Саре:

– Нам пора. Залезайте в свою машину, ребята, я поеду впереди.

Через несколько минут Сара и Эванс уже тряслись в снегоходе по льду, они следовали за едущим впереди Болденом. Кеннер тоже уселся в снегоход и поехал параллельно линии флажков. Двигался он на восток. Эванс несколько раз оборачивался и видел, как Кеннер останавливался, проверял что-то в том месте, где воткнут флажок. Потом снова садился в снегоход и ехал дальше.

Болден тоже это видел.

– Что это он там делает? – Голос его звучал встревоженно.

– Ну, наверное, просто проверяет устройства.

– Ему не следовало бы выходить из снегохода, – заметил Болден. – И оставаться на шельфе в одиночестве. Это против правил.

У Сары возникло ощущение, что Болден вот-вот повернет назад. И тут она не выдержала:

– Хочу предупредить вас насчет доктора Кеннера, Джимми.

– А в чем дело?

– Вы же не хотите его разозлить, верно?

– О чем это вы?

– Прошу вас, Джимми, не надо.

– Ну… ладно. Как хотите.

Они ехали дальше. Поднялись на довольно длинный подъем, съехали вниз с другой стороны. Лагерь Брюстера скрылся из вида, снегохода Кеннера теперь тоже не было видно. Впереди, до серой полосы горизонта, тянулось необъятное белое пространство шельфа Росс.

– Еще два часа, ребята, – бодрым голосом произнес Болден, – и вас ждет горячий душ.

Первый час прошел без всяких приключений. Эванс даже начал клевать носом, уснуть не давали ледяные кочки, на которых резко подпрыгивал снегоход. Он просыпался, поднимал голову, затем снова начинал засыпать.

За рулем сидела Сара.

– Ты не устала? – спросил он ее.

– Нет, ничуточки.

Солнце стояло совсем низко над горизонтом, его затягивала туманная дымка. В пейзаже теперь превалировали светло-серые оттенки, земля практически слипалась с небом. Эванс зевнул.

– Хочешь, я поведу?

– Не надо, спасибо.

– Я хороший водила.

– Знаю.

«Все-таки в этой женщине, несмотря на весь ее шарм и красоту, сильны начальственные замашки, – лениво подумал Эванс. – Сара принадлежит к тому разряду женщин, которые хотят постоянно контролировать ситуацию».

– Готов поспорить, ты давно хочешь вздремнуть, – сказал он.

– Ты так думаешь? – улыбнулась в ответ Сара. Все же это неприятно, что она не воспринимает его всерьез, как настоящего мужчину. Вернее, не проявляет к нему как к мужчине никакого интереса. Да и на его вкус слишком уж она холодна. Наделена холодной отстраненной красотой, типичной для блондинок. Слишком уж контролирует себя, хотя, безусловно, очень хороша собой.

Радио щелкнуло, раздался голос Болдена:

– Что-то не нравится мне погодная ситуация. Предлагаю срезать дорогу.

– Как срезать?

– Всего на полмили, но это сэкономит нам минут двадцать. Следуйте за мной. – И снегоход его свернул влево, съехал с накатанной снежной дороги на сероватое ледяное поле.

– Ладно, – сказала Сара. – Иду за вами.

– Вот и умница, – подбодрил ее Болден. – Мы все еще в часе езды от станции. Я хорошо знаю этот маршрут, он, конечно, не подарок, но если будете ехать за мной след в след, то все обойдется. И не вздумайте сворачивать вправо или влево, точно за мной, ясно?

– Ясно, – ответила Сара.

– Вот и славно.

Через несколько минут они находились уже в сотнях ярдов от дороги. Лед здесь был голый и твердый, и гусеницы снегоходов со скрипом царапали его.

– Вы сейчас на льду, – сказал Болден.

– Я заметила.

– Это ненадолго.

Эванс выглянул в окно. Дороги уже не было видно. И представить, где она находится, было теперь невозможно. Куда ни глянь, сплошное бесконечное однообразное пространство. Внезапно его охватила тревога.

– Мы словно в вакуум какой-то попали, – пробормотал он.

Снегоход занесло, и он боком заскользил по льду. Эванс ухватился за приборную доску. Саре удалось взять управление под контроль.

– Господи, – пробормотал Эванс, продолжая держаться обеими руками.

– А ты, я смотрю, нервничаешь? – спросила она.

– Есть немного.

– Жаль, что нельзя послушать музыку. Или все-таки можно? – спросила она Болдена.

– Сейчас сделаем, – ответил тот. – Веддел ведет трансляцию двадцать четыре часа в сутки. Погодите минутку. – Болден остановил свой снегоход, они тоже остановились, он подошел. Встал на подножку, отворил дверцу, в кабину ворвался поток ледяного воздуха. – Вот это мешает, сейчас… – Он снял с панели маячок. – Ну, вот. Теперь попробуйте включить радио.

Сара начала вертеть колесико настройки. Болден соскочил с подножки и направился к своему снегоходу. Маячок он унес с собой. Вот из выхлопной трубы вырвалось облачко темного газа, и он тронулся в путь.

– Я думал, они здесь больше заботятся об экологии, – заметил Эванс, глядя на черное пятно, оставшееся от выхлопа.

– Чего-то никак не получается поймать музыку, – сказала Сара.

– Не страшно, – ответил Эванс. – Лично я вполне могу обойтись и без нее.

Они проехали еще сотню ярдов. Тут вдруг Болден снова остановился.

– Что теперь? – спросил Эванс.

Болден выбрался из снегохода, зашел сзади и начал разглядывать следы от гусениц.

Сара все еще продолжала искать музыку. Нажимала на разные кнопки, но вместо музыки слышен был лишь треск электрических разрядов.

– Не уверен, что он сделал лучше, – сказал Эванс. – Ладно, хватит, поехали. Почему он вообще остановился?

– Не знаю, – ответила Сара. – Что-то ищет или проверяет.

Болден обернулся и смотрел теперь прямо на них. Стоял и не двигался, просто смотрел.

– Нам что, тоже надо выйти? – спросил Эванс. Внезапно послышался щелчок, и из радиоприемника донеслось:

– …Веддел, Эс-Эм, 401. Вы нас слышите, доктор Кеннер? Веддел Эс-Эм Кеннеру. Вы нас слышите?..

– Ага, – заулыбалась Сара. – Наконец-то что-то нашли!

Теперь из радиоприемника доносилось лишь шипение и посвистывание.

– … только что нашли Джимми Болдена без сознания, в комнате технического обеспечения. Мы не знаем, кто там с вами, но это точно не…

– О, черт, – пробормотал Эванс, глядя на мужчину, стоявшего у снегохода прямо перед ними. – Так этот тип не Болден? Кто же он тогда?

– Не знаю, но он перегородил нам путь, – сказала Сара. – И еще он явно чего-то ждет.

– Чего ждет?

И тут вдруг внизу, под полом кабины, раздался треск. Громкий, похожий на выстрел. Снегоход слегка накренился.

– Дьявол… – пробормотала Сара. – Надо убираться отсюда, и быстро. Пусть даже придется сбить с ног этого ублюдка. – Она включила задний ход и начала отъезжать от Болдена.

И тут снова: крэк!

– Вперед! – крикнул Эванс. – Давай, поехали!

Теперь треск доносился, казалось, отовсюду. Снегоход так и швыряло из стороны в сторону. Эванс не сводил глаз с человека, выдававшего себя за Джимми Болдена.

– Это лед! – воскликнула Сара. – Начал ломаться, и он ждет, когда мы провалимся под собственной тяжестью!

– Давай вперед, дави его к чертовой матери! – закричал Эванс. Всмотрелся через ветровое стекло. Этот ублюдок делал им какие-то знаки. Эванс смотрел и никак не мог понять, что они означают. Потом вдруг понял.

Он махал им рукой. Прощался навсегда.

Сара переключила скорость, снегоход так и бросило вперед, но в следующую секунду земля под ними разверзлась. И снегоход нырнул носом вниз. Эванс увидел голубую ледяную стену расселины. На миг снегоход остановился, видно, застрял, и они очутились в странном призрачно-голубоватом мире, но вот он дернулся и рывком ушел вниз, в темноту.

ЩЕЛЕВАЯ ЗОНА

Сара открыла глаза и увидела нечто, напоминающее огромную голубоватую звезду, лучи ее расползались по ветровому стеклу во все стороны.