БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ

– Нет, нет и еще раз нет! – кричал Николас Дрейк. Он находился в рекламном отделе, в окружении полудюжины художников и дизайнеров. На стенах красовались постеры, знамена, афиши, на столах, между кофейными кружками, были разбросаны пресс-релизы и газетные вырезки. Но главное, что привлекало внимание, было огромное полотнище ярких тонов, с переходом от зеленого к красному, по нему тянулись слова: «РЕЗКОЕ ИЗМЕНЕНИЕ КЛИМАТА. ВПЕРЕДИ ОПАСНОСТЬ».

– Просто омерзительно! – не унимался Дрейк. – Хрен знает что. Мне это не нравится категорически!

– Но почему?

– Да потому что это скучно! Долбаная зеленая тоска, вот что! Нам здесь нужна какая-то мулька, что-нибудь эдакое…

– Если помните, сэр, – сказал один из дизайнеров, – вы изначально хотели избежать преувеличений.

– Разве? – воскликнул Дрейк. – Да ничего подобного! Это Хенли вечно боится преувеличений. Хенли считает, что все это мероприятие должно быть обычной научной конференцией. Но если мы проведем ее в таком ключе, никакого освещения в средствах массовой информации нам не видать. Черт!.. Да знаете ли вы, сколько научных конференций по изменению климата проводится ежегодно? Во всем мире?

– Нет, сэр. И сколько же?

– Э-э… так вот, сорок семь. Впрочем, не в этом дело. – Дрейк постучал по полотнищу костяшками пальцев. – Вы посмотрите на это. Вдумайтесь. «Опасность». Слишком расплывчато. Ни о чем не говорит.

– Но мне казалось, именно этого вы и хотели. Ничего конкретного, лишь обобщение.

– Нет, хотел! «Кризис» или «катастрофа». «Нас ждет кризис». «Впереди катастрофа». Так куда лучше. Само слово «катастрофа» гораздо весомее.

– Но мы уже использовали «катастрофу» на последней конференции. Ну, той, по исчезновению видов.

– Не важно. Используем еще раз, потому что это сработает. Конференция должна предупреждать человечество о катастрофе!

– При всем к вам уважении, сэр, – начал кто-то из художников, – правда ли то, что резкое изменение климата приведет к катастрофе? Потому что во вспомогательных материалах, которые мы получили…

– Да, черт побери, – рявкнул Дрейк, – это приведет к самой настоящей катастрофе! Поверьте мне, обязательно приведет! А теперь за работу! Все переделать!

Художники и дизайнеры взирали на гору материалов на столе.

– Но, мистер Дрейк, конференция открывается через четыре дня.

– Думаете, я этого не знаю? – снова взорвался Дрейк. – Считаете, мне это неизвестно?

– Не уверен, что мы успеем завершить столь…

– Катастрофа! Я же сказал, убрать «опасность». Добавить вместо нее «катастрофа»! Неужели не ясно? Неужели это так трудно сделать, а?

– Но, мистер Дрейк, мы, конечно, успеем переделать надписи на флажках и плакатах, а вот с кофейными кружками это проблематично… – В чем проблема?

– Мы заказывали их в Китае, и…

– Заказывали в Китае? В этой изгаженной и загрязненной до предела стране? Чья это идея?

– Мы всегда заказывали кружки в Китае для…

– Нет, использовать их определенно нельзя. Наша организация называется НФПР, или вы забыли? Сколько всего у нас этих кружек?

– Триста штук. Их раздают представителям средств массовой информации, прессе и…

– Тогда извольте раздобыть экологически приемлемые кружки! – сказал Дрейк. – Разве в Канаде, к примеру, кружки не производятся? Никто никогда еще не жаловался на канадскую продукцию. Раздобудьте канадские кружки, нарисуйте на них это слово, «катастрофа». Вот и все.

Художники переглянулись. Кто-то из них сказал:

– Есть один поставщик в Ванкувере…

– Да, но у них кружки только кремового цвета…

– А мне плевать, хоть серо-буро-малиновые! – отрезал Дрейк. В голосе его звучали визгливые нотки. – Давайте действуйте!.. Так, теперь что у нас с пресс-релизами?

Один из дизайнеров приподнял листок бумаги.

– Четырехцветные знамена, нарисованы биологически разлагающимися чернилами на бумаге из переработанных отходов.

Дрейк взял листок у него из рук.

– Из переработанных отходов, говорите? Здорово смотрится.

– Вообще-то это обычная бумага. Свеженькая, только что с комбината, – дизайнер занервничал, – Но никто не узнает.

– Вы этого мне не говорили! – рявкнул Дрейк. – Это очень важно, чтоб материалы из переработанных отходов выглядели хорошо.

– Они так и выглядят, сэр. Так что не беспокойтесь.

– Ладно, идем дальше. – Он обернулся к сотрудникам, падающим связями с общественностью:

– Каков общий план кампании?

– Ну, во-первых, стандартное выступление с участием звезд, которые доведут до сведения общественности всю значимость проблемы резкого изменения климата, – поднявшись, ответил один из сотрудников. – У нас имеется договоренность с телевидением о воскресных ток-шоу, а также договоренность о соответствующих публикациях в воскресных выпусках газет. Они расскажут о том, что за конференция начинается в среду. Появятся интервью с самыми фотогеничными ее участниками. Стэнфорд, Левин, другие люди, которые хорошо смотрятся по ящику. Рекламные материалы о конференции будут напечатаны во всех ведущих мировых еженедельниках, в «Тайм», «Ньюсвик», «Дер Шпигель», «Пари Матч», «Огги», «Экономист». В общей сложности информация о нашей конференции появится в пятидесяти новостийных печатных изданиях. Ряд из них мы попросили вынести рекламу на обложку и снабдить ее графическим изображением. Предположительно, такие обложки будут у двадцати изданий.

– Хорошо, – кивнул Дрейк.

– Конференция открывается в среду. В списке приглашенных хорошо известные, харизматичные ученые-экологи, а также политики из промышленно развитых стран. Делегаты прибудут из всех уголков мира, так что на цветных снимках и по телевизору аудитория будет смотреться прекрасно – разнообразие лиц, цвета кожи. К промышленно развитым странам теперь относят Индию, Корею, ну и, разумеется, Японию. Китайская делегация тоже заявила об участии, но вот выступающих от нее не будет. – Он перевел дух, затем продолжил:

– Прибудут также свыше двухсот тележурналистов. Для них забронированы номера в «Хилтоне». Интервью будут брать не только там, но и в конференц-залах, информация будет доступна телезрителям всего мира. Запланировано также участие представителей печатных средств массовой информации, их задача донести слово до элиты, формирующей общественное мнение. Иначе говоря, до тех, кто читает, но не смотрит телевизор.

– Прекрасно, – кивнул Дрейк. Похоже, он был доволен.

– Тема каждого дня получит свое отражение в графическом символе. Наводнения, пожары, повышение уровня моря, всякие там айсберги, тайфуны, ураганы и прочее. Каждый день мы будем принимать новых политических деятелей со всего мира, они будут давать интервью, отражающие их высокую озабоченность этой новой проблемой.

– Хорошо, очень хорошо, – продолжал кивать Дрейк.

– Все эти политики будут задерживаться лишь на день, кое-кто всего на несколько часов, у них не будет времени посещать саму конференцию. Их задача – показаться на публике, сфотографироваться и кратко высказать свою позицию, но считаю, этого вполне достаточно. Каждый день будут также привозить детишек из местных школ в возрасте от четырех до семи лет. Они должны знать об опасностях, простите, о катастрофах, подстерегающих нас в будущем. У нас имеются также образовательные брошюры, которые мы будем раздавать учителям, чтобы знакомили своих учеников с последствиями кризиса, связанного с резкими климатическими изменениями.

– Когда выходят эти ваши брошюры?

– Должны были выйти сегодня, но мы придержим, надо вписать новое слово в девиз.

– Ясно, – сказал Дрейк. – Ну а как охвачены высшие школы?

– Вот тут возникли небольшие проблемы, – ответил пиарщик. – Мы показали образцы брошюр ряду преподавателей высших школ, и… э-э…

– И что? – спросил Дрейк.

– Судя по всему, они их не очень удовлетворили.

Дрейк помрачнел.

– Это почему?

– Видите ли, образование в высших школах ориентировано на колледжи, у них очень осторожный подход к выбору данных и…

– При чем здесь это?

– Ну, дело в том, что они сочли эти тексты спекулятивными и необоснованными с чисто научной точки зрения. Только и слышал от них: «Где здесь истинно научный подход?» Это не мои слова, сэр, это они так говорили.

– Черт побери! – снова взорвался Дрейк. – Какая же это, к дьяволу, спекуляция? Ведь все это происходит на наших глазах!

– Ну, возможно, мы просто выбрали не совсем те материалы…

– Ладно, хрен с ним, – отмахнулся Дрейк. – Главное тут сыграть на доверии, подчеркнуть, что это может случиться. – Он обернулся и удивленно воскликнул:

– Эванс! Давно ты здесь?

Питер Эванс стоял в дверях вот уже минуты две и слышал большую часть разговора.

– Только что приехал, мистер Дрейк.

– Хорошо. – Дрейк обернулся к своим сотрудникам. – Думаю, мы все обсудили. Действуйте. Пошли со мной, Эванс.

Дрейк затворил дверь в кабинет.

– Мне нужен твой совет, Питер, – тихо произнес он. Подошел к столу, взял какие-то бумаги, протянул Эвансу. – Что, черт побери, это означает?

Эванс взглянул на бумаги.

– Это отзыв гранта Джорджа.

– Ты их составлял? – Да.

– А чья это была идея, вписать параграф «3 а»?

– Параграф «3 а»?

– Да. Это ты его добавил?

– Знаете, я теперь не очень помню…

– Тогда позволь освежить твою память, – сказал Дрейк. Взял документ и начал читать вслух:

– «В случае, если возникнут сомнения в моей умственной адекватности, может последовать попытка наложить судебный запрет на исполнение вышеперечисленных пунктов настоящего договора. А потому данный договор санкционирует выплату НФПР пятидесяти тысяч долларов еженедельно. До тех пор, пока не будет объявлено окончательное решение суда. Вышеупомянутая сумма должна пойти на оплату текущих расходов НФПР, и никакие судебные запреты на нее не распространяются». Это ты написал, Эванс?

– Да, я.

– Чья была идея?

– Джорджа.

– Джордж не юрист. Ему кто-то помогал.

– Во всяком случае, не я, – сказал Эванс. – Он сам продиктовал этот пункт. Я бы не додумался.

Дрейк злобно фыркнул.

– Пятьдесят тысяч в неделю! – воскликнул он. – Выходит, на то, чтобы получить десятимиллионный грант, должно уйти целых четыре года!

– Ну, этого хотел Джордж, – заметил Эванс.

– И все-таки, чья была идея? – не унимался Дрейк. – Если не твоя, тогда чья же?

– Не знаю.

– Так выясни!

– Не уверен, что это получится, – ответил Эванс. – Особенно теперь, когда Джорджа больше нет с нами. Понятия не имею, с кем он мог консультироваться на эту тему.

Дрейк, сверкая глазами, впился в него взглядом.

– Ты с нами, Питер, или нет? – Он начал нервно расхаживать по кабинету. – Дело в том, что судебная тяжба вануату должна стать самым громким нашим процессом, – менторским тоном заговорил он. – Ставки очень высоки, Питер. Просто огромны. Глобальное потепление – это страшный кризис, грозящий всему человечеству. Ты это знаешь. Я тоже знаю. Да всему цивилизованному миру об этом известно. Мы должны предпринимать самые активные действия для спасения нашей планеты. Пока еще не слишком поздно.

– Да, – сказал Эванс. – Я понимаю.

– Понимаешь ли? Нам предстоит судебная тяжба, очень важная тяжба. Этим людям надо помочь. И пятидесяти тысяч в неделю явно недостаточно. Это погубит все дело.

Эванс позволил себе усомниться.

– Но пятьдесят тысяч долларов – большие деньги, – заметил он. – И не понимаю, почему это должно погубить…

– Да потому что погубит, и все! – рявкнул Дрейк. – Раз я говорю, значит, так оно и будет! – Казалось, он сам не ожидал от себя такого эмоционального взрыва. Ухватился за край стола, успокоился немного, затем продолжил:

– Мы не должны забывать о наших противниках. Промышленное лобби – это очень серьезный, очень сильный противник. Промышленники не хотят, чтобы им запретили и дальше загрязнять атмосферу. Им это невыгодно. Хотят гадить всюду, где только можно, и здесь, и в Мексике, и в Китае, везде, где у них предприятия. Ставки просто огромные.

– Я все понимаю, – сказал Эванс.

– В исходе этой тяжбы заинтересованы самые могущественные силы.

– Да, конечно.

– Силы, которые ни перед чем не остановятся. Лишь бы мы проиграли.

Эванс нахмурился. На что это, черт возьми, намекает Дрейк?

– Их влияние чувствуется повсюду, Питер. Возможно, они даже оказывают давление на некоторых сотрудников твоей юридической фирмы. Возможно, это люди, которым ты полностью доверяешь. Но ты не должен им доверять. Потому что они на стороне нашего противника, пусть даже порой и не осознают этого.

Эванс промолчал. Просто смотрел на Дрейка и слушал.

– Будь осторожен, Питер. Не обсуждай свои дела ни с кем… кроме меня. Старайся поменьше общаться по мобильному телефону. И через электронную почту, это тоже чревато. Возможно, за тобой даже кто-то следит, так что проверяй…

– Вы знаете… кажется, за мной действительно кто-то следит, – не выдержал Эванс. – Ярко-синяя машина, «Приус», и в ней…

– Это наши люди. Не понимаю, зачем они это делают. Я отозвал их несколько дней назад.

– Ваши люди?

– Ну да. Из какой-то новой охранной фирмы. Мы воспользовались их услугами. Наверное, просто не слишком еще опытны.

– Вот уж не ожидал, – заметил Эванс. – Оказывается, у НФПР есть собственная охранная фирма?

– Конечно. Уже много лет. Работа у нас опасная. Пожалуйста, не пойми меня превратно, Питер. Мы все в опасности. Ясно?.. Неужели не понимаешь, что начнется, если мы выиграем процесс? Промышленники должны будут потратить триллионы долларов на переоборудование своих предприятий, чтоб уменьшить выбросы в атмосферу, вызывающие глобальное потепление. Триллионы долларов! Когда ставки столь высоки, несколько человеческих жизней значения не имеют. А потому будь очень и очень осторожен, Питер.

Эванс пообещал. Дрейк пожал ему руку.

– И все же хотелось бы знать, кто подсказал Джорджу идею вписать этот параграф, – сказал Дрейк. – Нам необходимо получить возможность пользоваться всей суммой по собственному усмотрению. Это важно для процесса. Так что уж ты постарайся, узнай, – добавил он. – Удачи тебе, Питер.

Уже на выходе из здания Эванс столкнулся с молоденькой женщиной, взбегающей по ступенькам. Она едва не сшибла его с ног. Эванс торопливо извинился и прошел дальше.

Подходя к машине, он оглядел улицу. Стоявший в конце квартала ярко-синий «Приус» исчез.

Он завел мотор и поехал к дому Мортона, к Саре.

ХОЛМБИ-ХИЛЛЗ

Движение на улицах было очень плотным. Он медленно ехал по Сансет; что ж, тем лучше, есть время подумать. Странный все же разговор получился с Дрейком. Зачем Дрейку понадобилось столь срочно вызывать его, тоже непонятно. Точно он хотел проверить, может ли манипулировать им, Эвансом. Свистнул ему, и он тут же примчался. Словно хотел убедиться в своей власти над ним. Что-то в этом роде.

Эванс чувствовал: неспроста все это.

И еще ему показалась странной эта история с охранным агентством. Как-то неуместно выглядела здесь эта организация. Ведь НФПР – это объединение добропорядочных граждан, в нем состоят чуть ли не святые. К чему им нанимать агентов и следить за людьми? И все эти настойчивые предупреждения Дрейка казались ему теперь не слишком убедительными. Дрейк явно переигрывал, впрочем, такое случалось с ним и прежде.

Дрейк по натуре своей был склонен драматизировать любую ситуацию. Это у него в крови, ничего не поделаешь. Повсюду кризис, все ужасно, каждая мелочь страшно важна. Он жил в каком-то экстремальном мире, который создал себе сам.

Эванс позвонил в свою контору, Хитер снова отпросилась с работы. Тогда он позвонил Ловенштейну и поговорил с Лизой.

– Послушай, – сказал он, – мне нужна твоя помощь.

– Конечно, Питер, слушаю, – она сразу заговорила таинственным шепотом.

– Мою квартиру ограбили.

– Господи! И тебя тоже?

– Да, и меня тоже. И мне надо было бы вызвать полицию…

– Да, конечно, обязательно!.. О боже, они украли что-нибудь ценное? – Нет, не думаю, – ответил он. – Но надо сделать заявление. Все эти формальности… а я сейчас страшно занят, мне надо к Саре… все это может затянуться далеко за полночь…

– Ну конечно. Так ты хочешь, чтобы я связалась с полицией по поводу твоего ограбления?

– А ты можешь? – спросил он. – Это не очень тебя обременит?

– Ну конечно, сделаю. Питер, – сказала она. – Предоставь это мне. – Пауза, затем она заговорила совсем уже тихим шепотом:

– Может, там есть что-то такое… и ты не хочешь, чтоб это нашла полиция?..

– Нет, – ответил он.

– Просто я хочу сказать… у каждого в Лос-Анджелесе есть дурные привычки, иначе бы мы здесь просто не жили… Но я всегда пойму и…

– Нет, Лиза, – сказал он. – Наркотиков я не принимаю, конечно, если ты это имеешь в виду.

– Нет, нет, что ты, – забормотала она. – Я не имела в виду ничего конкретного. Может, какие-нибудь там снимки или фильмы?..

– Ничего подобного у меня нет, Лиза.

– Я имею в виду, ну, всякие неприличности.

– Боюсь, что и этого нет.

– Хорошо. Я просто хотела убедиться.

– Спасибо, что согласилась сделать это для меня. Так, теперь, как тебе туда попасть…

– Я знаю, – перебила его она. – Ключ под ковриком у двери.

– Да… А откуда ты это знаешь?

– Но, Питер, – протянула она, и в голосе ее звучала обида, – я вообще много чего знаю, поэтому ко мне и обращаются.

– Ладно, хорошо. Спасибо тебе.

– Не стоит. Ну а что с Марго? Как там она? – спросила Лиза.

– Марго? Нормально.

– Ты к ней заезжал?

– Да, сегодня утром, и…

– Нет, я имею в виду, в больницу. Как, разве ты не слышал? Она возвращалась из банка домой и застала у себя грабителей. Только представь, три ограбления в один день! Ты, Марго, Сара! Что происходит? Ты вообще что-нибудь понимаешь?

– Нет, – ответил Эванс. – Все это очень странно.

– Это точно. Весьма даже странно.

– Ну а что с Марго?

– Ах, да. Ну, насколько я поняла, она вступила в схватку с этими парнями. И они ее сильно избили, кажется, она даже сознание потеряла. Я слышала, у нее подбит глаз, и когда полицейские начали расспрашивать ее о случившемся, она упала в обморок. Не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Даже дышать перестала.

– Шутишь, что ли?

– Да ничего я не шучу. У меня был долгий и очень подробный разговор с детективом, который там был. Это он сказал, что она не могла двигаться и дышать, ну а потом они вызвали «Скорую» и отвезли ее в больницу. Весь день бедняжка находилась в реанимации. Врачи ждут, когда она придет в себя, чтобы расспросить о синем кольце.

– Каком еще синем кольце?

– Ну, перед тем как вырубиться, она что-то бормотала о каком-то синем кольце или синем кольце смерти.

– Синее кольцо смерти… – пробормотал Эванс. – Что это означает?

– Они сами не знают. А Марго еще не может говорить. Случайно не знаешь, она принимала наркотики?

– Да нет, она была просто помешана на своем здоровье, – сказал Эванс.

– Врачи говорят, что с ней все будет в порядке. Просто временный паралич.

– Заеду навестить ее чуть позже.

– И обязательно перезвони мне после того, как навестишь, ладно? Я займусь твоей квартирой, так что не беспокойся.

Уже стемнело, когда он вернулся к дому Мортона. Люди из службы безопасности куда-то исчезли, во дворе стояла всего одна машина, «Порше» Сары. Эванс позвонил, Сара открыла ему дверь. Он заметил, что она переоделась в спортивный костюм.

– Все в порядке? – спросил он.

– Да, – ответила Сара. Они прошли из холла в гостиную. Свет там был включен, комната казалась такой уютной и теплой.

– А где весь народ?

– Уехали ужинать. Они еще вернутся.

– Все уехали?

– Они скоро вернутся. А пока хочу показать тебе кое-что, – сказала Сара. И достала электронный металлоискатель. Провела прибором вдоль его тела, как это делает служба безопасности в аэропортах. Потом прикоснулась к левому карману пиджака. – Вынь из него все.

В кармане находились только ключи от машины. Эванс послушно выложил их на журнальный столик. Сара продолжала водить металлоискателем по его груди и бокам. Прикоснулась к правому карману, попросила опустошить и его.

– Что это ты затеяла? – спросил Эванс. Вместо ответа она просто покачала головой.

Он достал из кармана мелкую монетку. Один пенни. Тоже положил на столик.

Сара вопросительно уставилась на него, словно хотела сказать: еще что-нибудь есть?

Он снова пошарил в кармане. Ничего.

Тогда она провела прибором над связкой ключей. На цепочке был закреплен пластиковый треугольник, пульт, с помощью которого он открывал машину. Сара взяла перочинный нож и вскрыла его.

– Эй, послушай…

Эванс увидел внутри тонкие проводки, батарейку. И тут Сара извлекла откуда-то из-под них какое-то крохотное электронное устройство, размером чуть больше кончика графитового карандаша.

– Есть!

– Что это такое?

Она бросила устройство в стакан с водой. Потом занялась монеткой. С минуту внимательно рассматривала ее, затем начала вертеть в пальцах. И тут к изумлению Эванса монета распалась на две половинки, и внутри он увидел нечто, напоминающее миниатюрное электронное устройство.

Она и его бросила в стакан с водой.

– Где ты оставил машину?

– Перед домом.

– Ее проверим позже.

– Что это все означает? – спросил Эванс.

– Ребята из службы безопасности нашли на мне жучки, – ответила Сара. – Их и по всему дому полно. Наверное, ограбление было лишь имитацией, целью взломщиков было разместить все эти подслушивающие устройства. И на тебе тоже оказались жучки.

Эванс огляделся по сторонам.

– Но теперь в доме все нормально?

– С этой точки зрения – да. Ребята нашли в общей сложности с дюжину жучков. Думаю, теперь все чисто.

Они уселись на диван.

– Тот, кто это сделал, – сказала Сара, – считает, что нам что-то известно. И мне начинает казаться, что этот некто прав.

Эванс рассказал ей об упомянутом Мортоном списке.

– А он говорил, что именно это за список? – спросила она.

– Нет. Собирался сказать, но нам помешали.

– А помимо списка, он ничего тебе такого не говорил? Ну, когда вы оставались вдвоем?

– Да нет, не припоминаю.

– Ну, может, когда садились в самолет?

– Нет…

– За столом, во время обеда?

– Вроде бы тоже нет. – А когда вы с ним шли к машине?

– Нет, тогда он все время пел. Вообще, надо сказать, вел он себя весьма странно… А когда садился в машину… Погоди-ка! – Эванс резко выпрямился. – Сказал одну забавную вещь.