Юго-восточнее Бреслау на плацдарме за Одером изготовились для наступления 5-я гвардейская и 21-я армии, 4-й гвардейский и 31-й танковые корпуса. На этих двух плацдармах сосредоточилась главная ударная группировка фронта, насчитывавшая шесть общевойсковых и две танковые армии, два отдельных танковых корпуса и другие соединения, в том числе артиллерийские дивизии прорыва. На левом фланге фронта продолжала вести боевые действия сложившаяся ранее группировка в составе 59-й и 60-й общевойсковых армий и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса.
      Перед началом операции Военный совет фронта заслушал сообщения начальника тыла генерала Н. П. Анисимова, командующего бронетанковыми и механизированными войсками генерала Н. А. Новикова, исполнявшего обязанности командующего артиллерией фронта генерала Н. Н. Семенова, начальника инженерных войск генерала И. П. Галицкого, начальника политуправления генерала Ф. В. Яшечкина и начальника оперативного управления штаба фронта генерала В. И. Костылева о степени готовности войск к наступлению. Речь прежде всего шла о том, как преодолеть трудности со снабжением войск, вызванные большой растянутостью наших коммуникаций.
      Было ясно, что наступление откладывать нельзя. Мы не можем позволить врагу укрепиться на одерском рубеже, оборудованном долговременными железобетонными сооружениями. Из-за ограниченного запаса снарядов и мин командующий фронтом решил сократить артиллерийскую подготовку до пятидесяти минут. Благодаря быстрому сосредоточению на плацдарме двух танковых армий нам удалось северо-западнее Бреслау обеспечить себе перевес в силах. Соотношение было таким: по танкам - 5,7:1, по артиллерии - 6,6:1, по пехоте - 2,3:1. Военный совет принял меры для ускоренного ввода в строй поврежденных в бою и неисправных танков, находившихся в текущем и среднем ремонте. А их насчитывалось более пятисот. Мы вынуждены были использовать транспортную авиацию для бесперебойного снабжения танковых соединений, когда они станут действовать в отрыве от общевойсковых армий.
      Деятельность Военного совета фронта в период операции носила напряженный и оперативный характер и всецело была подчинена делу разгрома противника. Центральный Комитет партии, Советское правительство, Государственный Комитет Обороны и Ставка постоянно направляли нашу работу, контролировали и проверяли ее, давали своевременные советы и указания. Так было в течение всей войны и, в частности, на завершающем ее этапе, когда наши войска вели боевые действия за рубежами родной земли. Обстановка в Польше, Чехословакии и Германии отличалась многими особенностями. Центральный Комитет партии и ГКО своевременно предупреждали нас о них, мы получали на этот счет исчерпывающие разъяснения, научно обоснованные рекомендации.
      В сложных вопросах политики и военного дела партия учила нас на положительном опыте, предостерегала от возможных ошибок. Военные советы фронта и армий извлекли, например, полезный урок из директивных указаний Ставки по итогам Керченской операции. В документе говорилось: "Тт. Козлов и Мехлис считали, что главная их задача состояла в отдаче приказа и что изданием приказа заканчиваются их обязанности по руководству войсками. Они не поняли того, что издание приказа является только началом работы и что главная задача командования состоит в обеспечении выполнения приказа, в доведении приказа до войск, в организации помощи войскам по выполнению приказа командования... В критические дни операции командование Крымского фронта и т. Мехлис, вместо личного воздействия на ход операции, проводили время на многочасовых бесплодных заседаниях Военного совета..."{92}
      Эти указания, относящиеся к маю 1942 года, мы хорошо помнили на протяжении всей войны и не занимались многочасовыми заседаниями, не отрывали в период боев руководящих работников вызовами во фронт, а сами шли в войска, оказывая на местах помощь в выполнении приказа, в достижении победы.
      Если же мы и собирались время от времени, то непременно в конце дня или даже ночью. Накоротке, без длинных речей решали насущные вопросы боевой деятельности и материально-технического обеспечения войск, организации питания воинов и многое другое.
      Готовя новое наступление, Военный совет фронта самокритично проанализировал боевой опыт Висло-Одерской операции. Мы особенно не восторгались победой, хотя она была внушительной, а старались сосредоточить внимание на том, как лучше организовать и осуществить очередной мощный удар по врагу. Так были настроены командармы, члены военных советов армий, все командиры и политорганы. Главное - как можно скорее добить гитлеровцев.
      За годы войны мы многому научились, приобрели большой боевой опыт. Но, чего греха таить, ошибки случались порой и в 1945 году. Будучи на плацдарме южнее Бреслау, я остановился в одном из соединений 5-й гвардейской армии и решил навестить командира дивизии. Его я нашел в роскошном доме бежавшего фабриканта. Пол был устлан коврами, на стенах развешаны картины в золоченых рамах, а сам комдив сидел за столом с бронзовыми ножками, отделанным вычурными инкрустациями.
      - Шикарно устроились, - усмехнулся я, оглядев зал. - А где штаб и политотдел?
      - Они пока за рекой, а здесь мой наблюдательный пункт, - ответил командир дивизии.
      - Должно быть, отсюда хорошо просматриваются боевые порядки? - высказал я предположение и подошел к окну, но увидел лишь несколько обозных лошадей, бугор да дымок походной кухни.
      - Это, извините, банкетный зал, а не наблюдательный пункт, - заметил я, показав на расставленные в буфете хрустальные фужеры.
      Командир дивизии смутился и принялся заверять меня, что он великолепно знает обстановку и с помощью карты, на которую нанесены последние данные, ставит частям боевые задачи. Я согласился, что картой пренебрегать не следует, но, когда захвачен лишь незначительный заречный пятачок и ведутся позиционные боевые действия за малые и безымянные высотки, лощинки и бугорки, одной картой не отделаешься. В этом случае полезно иметь наблюдательный пункт на главном направлении, чтобы своими глазами видеть поле боя, лично влиять на ход и исход боевых действий по расширению плацдарма. В заключение я заметил, что командиру дивизии вовсе не обязательно все время сидеть, как кроту, в землянке или блиндаже. Когда позволяет обстановка, он может и в хорошем помещении отоспаться после бессонных боевых ночей. Но наблюдательный пункт всегда должен отвечать определенным требованиям и своему назначению.
      Когда я рассказал И. С. Коневу об этом необычном и неудачном НП, он озабоченно заметил, что подобные факты, к сожалению, не единичны.
      - Выбор НП - это своего рода искусство, - сказал Иван Степанович и, развивая эту мысль, добавил, что дело вовсе не в безрассудном выдвижении вперед, а в том, чтобы находиться ближе к войскам и постоянно влиять на ход боя. Правильный выбор НП во многом означает и правильный выбор места командира в бою. - Следовательно, - заключил Иван Степанович, - выбор НП относится не только к области военного искусства, он является и средством воспитательным, важной формой влияния командира на подчиненных в бою. Не так ли, Константин Васильевич?
      - Да, конечно, - согласился я.
      И. С. Конев требовал, чтобы командиры всех степеней и командующие армиями максимально приближались к войскам и руководили ими бесперебойно и разумно. Но, поскольку в этом деле обнаружились отдельные недостатки, Военный совет фронта 5 февраля 1945 года издал следующую директиву: "Установлено, что в ряде общевойсковых армий, в полках, дивизиях, корпусах ослаблено личное руководство боем комполков, комдивов, комкоров.
      Некоторые командиры полков, командиры дивизий руководят боем из подвалов и хат, не имея своего НП и не видя поля боя.
      Такие начальники не понимают обстановки, живут вчерашним днем, представлением о противнике, когда его преследовали по всему фронту.
      Сейчас обстановка изменилась. Противник усилил сопротивление по всему фронту, что требует четкой организации боя, четкого знания обстановки и твердого управления войсками, особенно артиллерией и танковыми частями.
      Приказываю:
      1. Установить порядок, что комполка, комдив, комкор в течение дня руководят боем с НП, откуда видят поле боя, свои войска и группировку противника.
      На наблюдательном пункте командиру рядом с собой иметь, оперативную группу штаба, начальника артиллерии, начальника связи полка, дивизии, корпуса, разведчика, группу офицеров или сержантов в качестве делегатов, ординарцев и обязательно иметь прямую связь с НП подчиненных командиров.
      Руководство наступательным боем из хат пресекать строгими мерами.
      2. Командармам в наступательной операции, в обороне иметь свои НП на главном направлении армии.
      На НП командарма иметь оперативную группу штаба армии, начальника связи, командующего артиллерией со своим оперативным штабом, поддерживающего авиационного командира со средствами управления, командующего БТ и МВ армии, инженера армии, группу офицеров связи. К исходу дня командарм возвращается в штаб, подводит итоги боя, дает приказы и распоряжения по организации боя на следующий день и докладывает план боя мне.
      3. Такой порядок управления боем установить во всех частях и соединениях фронта.
      4. О выполнении приказа донести.
      Конев, Крайнюков, Соколовский"{93}.
      Генерал Ф. В. Яшечкин доложил Военному совету, что недостатки, отмеченные в директиве, имеют место и среди политработников. Мне было известно, что некоторые начальники политорганов реже стали бывать в войсках, ведущих бой, а кое-кто начал проявлять повышенное внимание к тылам, даже когда это не диктовалось интересами боевого обеспечения. Таких руководителей мы, разумеется, крепко поправляли и требовали, чтобы политорганы основное внимание уделяли действующим войскам, обеспечению разгрома противника.
      Конечно, начальник политоргана должен интересоваться и работой тыла, материальным обеспечением войск, организацией питания воинов. С него и за это спрашивают, подчас очень строго. Но когда, к примеру, началось наступление и части прорывают оборону врага, когда войска форсируют реку и развертывают напряженные бои на плацдарме, политработники должны быть там, где возникают серьезные трудности, где решается судьба боя.
      Именно так поступал начальник политотдела 21-й армии полковник А. А. Быстрое. В этом я убедился, когда войска вели тяжелые бои на Одере. Он сосредоточил основные силы своего аппарата на плацдарме и переправах, оперативно влиял на ход боевых действий политическими средствами и в решающий момент удачно использовал резерв политработников.
      Я приехал в 21-ю армию в первых числах февраля 1945 года, когда ей вместе с приданным 31-м танковым корпусом была поставлена задача наступать в обход Брига и соединиться с 5-й гвардейской армией и 4-м гвардейским танковым корпусом. Окружение и уничтожение вражеского гарнизона в городе-крепости Бриг должно было предшествовать Нижне-Силезской наступательной операции войск 1-го Украинского фронта.
      На НП командующего 21-й армией я прибыл как раз в тот момент, когда генерал-полковник Д. Н. Гусев спокойно, но требовательно говорил по телефону с командиром стрелковой дивизии:
      - Почему вы топчетесь на месте? Чем вы это объясняете? У вас есть и танки, и артиллерия, и другая боевая техника. Какие у вас перспективы?
      Судя по всему, комдив ответил командарму, что противник на его участке оказался очень сильным.
      - А вы надеетесь, что он станет слабее? - продолжал Д. Н. Гусев. Завтра противник получит подкрепление и станет еще сильнее. При таких пассивных действиях мы никогда не прорвем оборону. Надо сконцентрировать ударный кулак, скрытно сманеврировать силами, хорошо организовать взаимодействие пехоты, танков, артиллерии.
      Командарм спокойно и последовательно разобрал допущенные командиром дивизии промахи и недостатки в управлении боем.
      - Почему вы дали противнику возможность вклиниться в ваши боевые порядки и почему контратака не увенчалась успехом? - спросил Д. Н. Гусев и тут же пояснил: - Да потому, что вы потеряли чувство времени, дали возможность противнику перехватить у вас боевую инициативу, ждали указаний от комкора и командарма. Контратаку нужно быстро организовать. Она должна быть поддержана огнем артиллерии и даже танками, которые у вас есть. Когда все подготовлено, а боевые действия пехоты, танков и артиллерии согласованы по времени и месту, тогда и успеха непременно добьетесь, и потерь будет меньше. Недаром взаимодействие именуют матерью победы!
      Я не буду пересказывать всего разговора, но он был предметным и поучительным для командира дивизии.
      - Не подумайте, что, это плохой и беспомощный командир, - пояснил член Военного совета армии полковник Е. Е. Мальцев. - Просто комдив не все продумал, не проявил самостоятельности, командирской смелости, хотя лично отважен.
      На войне такие командиры порой встречались. Они были безусловно преданными, лично храбрыми и умели до конца выполнять боевой приказ своего начальника. Но как только изменялась обстановка и требовалось сразу взять на себя ответственность, принять в сложившейся ситуации важное решение, такой командир начинал медлить и просить указаний свыше. Личного мужества в бою у него было более чем достаточно, а вот смелости для принятия ответственного решения явно не хватало. Однако подавляющее большинство наших командиров обладали творческой жилкой и несомненным талантом, инициативой, умели проанализировать сложившуюся боевую обстановку и самостоятельно принять ответственное и верное решение.
      Эти вопросы всегда были важнейшими в работе с командными кадрами. В завязавшейся беседе генерал-полковник Д. Н. Гусев выразил сожаление, что встречаются иногда командиры, которые недостаток опыта и знаний восполняют грозными окриками: "Занять во что бы то ни стало высоту!", "Любой ценой овладеть населенным пунктом!" И никогда не посоветуют подчиненным, как лучше овладеть населенным пунктом, какую тактику применить в том или ином случае, как организовать взаимодействие в бою.
      Дмитрий Николаевич вспомнил, что однажды он прибыл на НП стрелкового полка и услышал, как командир надорванным голосом кричал по телефону: "Мне не восточные скаты нужны, на которых вы пузо полируете, а вся высота. Даю полчаса сроку. Взять высоту любой ценой!"
      И конечно, не взяли. Я, продолжал Гусев, поинтересовался, сколько времени они возились с высотой. Оказалось, целый день штурмовали - и безрезультатно. А ночью пробовали? Нет, не пробовали. Посоветовал попытать счастья в ночных условиях. Подготовили роту, имевшую опыт ночных боевых действий, потренировали личный состав. В итоге рота без потерь, если не считать двух оставшихся в строю раненых, внезапной, дружной и слаженной атакой заняла важную высоту.
      Этой маленькой победой полк потом гордился. О подвиге участников ночного штурма высоты, их воинской дерзости и ратном умении ходили легенды. Люди почувствовали в себе силу и уверенность, огромную тягу к боевой подготовке.
      - Умение драться, - заключил Дмитрий Николаевич, - очень положительно влияет на моральный дух воинов, придает мужество и стойкость в бою.
      Какие же факторы влияют на моральное состояние войск? Во-первых, справедливые цели войны и дело, за которое солдат сражается; во-вторых, обеспечены ли войска всем необходимым для ведения боя; в-третьих, умеет ли солдат воевать по-современному, овладел ли он оружием и техникой, всеми формами современного боя и т. д.
      Это было в центре внимания командиров и политорганов. Они делали все зависящее от них, чтобы укрепить моральную стойкость воинов, чтобы их наступательный порыв все время нарастал.
      Должен заметить, что наши командармы генералы В. Н. Гордов, В. А. Глуздовский, Д. Н. Гусев, А. С. Жадов, С. А. Красовский, К. А. Коротеев, П. А. Курочкин, Д. Д. Лелюшенко, А. А. Лучинский, П. С. Рыбалко по праву считались не только крупными военачальниками, признанными мастерами вождения войск, но и искусными учителями и воспитателями воинов. Они были хорошо эрудированы и в вопросах партийно-политической работы. Не только наши командармы, но и командиры всех степеней, вплоть до взводного, прекрасно понимали огромную значимость и решающую роль партийно-политической работы для достижения победы над врагом и по мере своих сил, опыта и умения активно участвовали в ней, тем самым повышая ее действенность.
      Бои за город-крепость Бриг носили тактический, местный характер, хотя и потребовали целого комплекса мероприятий, в том числе и активизации пропаганды, нацеленной на осажденный гарнизон. Мы хорошо знали, что бои будут упорными. Разведотдел штаба 21-й армии изъял у одного из пленных солдат воззвание гитлеровского коменданта города Бриг. В нем, в частности, говорилось: "Мы окружены со всех сторон. Имеется лишь единственный путь: как честные и порядочные солдаты, мы должны драться до последнего патрона и удерживать Бриг. В противном случае у нас незавидная судьба - русские бестии нас или убьют, или отправят, как рабов, в Сибирь.
      Подумайте о наших женах и детях.
      Солдаты и фольксштурмовцы! Я знаю, что для нас есть лишь единственный путь - сражаться до последней капли крови. В самое ближайшее время к нам на помощь подойдут сильные немецкие части, которые нас освободят.
      Я ожидаю от каждого солдата честного выполнения своего долга. Тот, кто струсит и покинет свое место, должен быть расстрелян своим командиром или товарищами.
      Не слушайте тех, кто распространяет слухи и вводит вас в заблуждение.
      Я прочно удерживаю Бриг. В крепости Бриг нет приказа на отход. Есть лишь приказ, который гласит: каждый удерживает позицию до последнего.
      Комендант Брига полковник (подпись неразборчива)"{94}.
      Во избежание напрасного кровопролития отделение поарма и старшие инструкторы подивов по работе среди войск противника провели с переднего края много передач с использованием громкоговорящих установок. В осажденный город непрерывно забрасывались листовки.
      Артиллерийские и авиационные удары по Бригу были завершены ультиматумом советского командования. Все это в совокупности способствовало достижению победы. Окруженный нашими войсками гарнизон сложил оружие. В плен сдались 2117 немецких солдат, а с ними 25 офицеров. Потом сами пленные признавали, что выбрать мирный путь и сдаться в плен помогли наш мощный удар и листовки.
      6 февраля 1945 года наши части овладели городом-крепостью Бриг, а 8 февраля утром после непродолжительной, но эффективной артиллерийской подготовки перешли в наступление советские войска, расположенные на плацдармах южнее и севернее Бреслау. Почти без паузы началась Нижне-Силезская наступательная операция, явившаяся как бы продолжением Висло-Одерской. Некоторые наши части не имели ни дня передышки как после длительных маршей, так и в ходе непрерывной борьбы с контратакующим врагом.
      Затемно, в 6 часов утра, 8 февраля 1945 года войска 1-го Украинского фронта возобновили наступательные действия. Они велись с двух основных плацдармов на Одере. Вновь пришлось прорывать сильно укрепленную долговременную оборону гитлеровцев на западном берегу реки. Кроме воинского умения нужны были смелые и решительные действия. Как всегда, пример показывали коммунисты.
      Начальник политотдела 6-й армии генерал-майор X. С. Надоршин докладывал о подвиге 45-летнего парторга стрелковой роты старшины Исмали Байрамова, прибывшего на 1-й Украинский фронт в качестве добровольца из колхоза имени Третьей пятилетки, Южно-Осетинского сельсовета Новоселицкого района Ставропольского края.
      После того как советская артиллерия перенесла огонь в глубину, парторг роты Байрамов по сигналу командира первым поднялся в атаку. С возгласом "За нашу Советскую Родину!" он увлек за собой всех воинов подразделения.
      На бегу стреляя по врагам из автомата и бросая в неприятельские окопы гранаты, старшина И. X. Байрамов перепрыгнул через искромсанную нашими снарядами первую вражескую траншею, затем через вторую и, не задерживаясь, стал углубляться все дальше и дальше. Он прекрасно понимал, что уничтожение уцелевших гитлеровцев довершат другие подразделения.
      - Не отставайте, - подбадривал Байрамов молодых солдат. - Бегом, ура!
      Стрелковая рота, увлекаемая парторгом, в результате дерзкого броска первой вышла на огневые позиции вражеской батареи, перебила и рассеяла всю прислугу и захватила три исправных крупнокалиберных миномета.
      В ходе дальнейшего наступления рота встретилась с контратакующей группой гитлеровцев. В рядах наступающих произошла короткая заминка. И снова парторг Исмали Байрамов поднял бойцов на врага.
      - Нам ли бояться фашистов?! - крикнул он. - Пусть враги трепещут. Мы сами нагоним на них страх и ужас. За мной, ура!
      И бойцы, воодушевленные парторгом, почувствовали себя увереннее. С дружным "ура" они решительно пошли на сближение с контратакующими гитлеровцами, готовые к рукопашной схватке с врагом. Фашисты не выдержали и повернули назад.
      О дальнейшей судьбе парторга я узнал следующее. В одном из тяжелых боев Исмали Байрамов лично уничтожил вражеский пулемет, но был отрезан большой группой гитлеровцев и подорвал себя и окруживших его врагов противотанковой гранатой. Бойцы отомстили фашистам за смерть партийного вожака. Парторгу роты 243-го стрелкового Волжского полка 181-й стрелковой дивизии старшине Байрамову Исмали Халиловичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
      Героем фронта стал младший сержант Василий Федотович Яковец из 1194-го стрелкового полка 359-й стрелковой дивизии. Он отличился в Висло-Одерской операции и был награжден орденом Славы III степени. Воин-патриот заверил командование, что на награду Родины ответит новыми боевыми делами.
      8 февраля 1945 года, когда началась артиллерийская подготовка, младший сержант Яковец ползком по-пластунски добрался до боевого охранения противника и забросал его гранатами. Воспользовавшись возникшей паникой, он грозным окриком заставил уцелевших фашистов сложить оружие. В группе пленных, которых Яковец привел на КП, оказался офицер. Он сообщил о хитро замаскированных и скрытых огневых точках врага. До начала наступления наша артиллерия подавила их.
      На второй день боев младший сержант Яковец ворвался со своим отделением в расположение противника и в ближнем бою автоматным огнем и гранатами уничтожил 38 гитлеровцев. 22 вражеских солдата наши бойцы взяли в плен.
      Отличился В. Ф. Яковец и при форсировании реки. С группой смельчаков он скрытно переправился вброд на противоположный берег и внезапной атакой вызвал панику среди гитлеровцев. Это позволило подразделению быстро и без потерь форсировать водную преграду и ворваться в населенный пункт.
      Героически и с полным напряжением сил сражался младший сержант Василий Федотович Яковец во время Нижне-Силезской операции. В боях он был ранен, но остался в строю. За мужество и мастерство его наградили орденом Славы II степени, а затем он был удостоен звания Героя Советского Союза.
      Перед такими отважными и самоотверженными воинами, как парторг старшина И. X. Байрамов и младший сержант В. Ф. Яковец, не могли устоять никакие укрепления врага.
      В начале февраля 1945 года столица нашей Родины Москва чуть ли не каждый день салютовала в честь славных побед Красной Армии. Войска 1-го Украинского фронта, продолжая наступление, прорвали сильно укрепленную долговременную оборону противника юго-восточнее Бреслау (Вроцлав) и за три дня боев продвинулись вперед на 20 километров, расширив плацдарм до 80 километров по фронту. В ходе наступления наши войска овладели городами Олау, Бриг, Томаскирх, Гротткау, Левей и Шургаст.
      А затем Отчизну порадовали войска, наступавшие северо-западнее Бреслау. За четыре дня боев они продвинулись вперед до 60 километров, расширили прорыв до 160 километров и овладели городами Лигниц, Штейнау, Люббен, Гайнау, Ноймаркт и Кант.
      Буквально на другой день, 12 февраля 1945 года, Москва вновь салютовала войскам 1-го Украинского фронта, овладевшим городом Бунцлау - важным узлом коммуникаций и сильным опорным пунктом обороны противника на реке Бобер.
      Развивая наступление, войска 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко с ходу форсировали реку Бобер. Захватив севернее Загана важную переправу, они главными силами вышли на реку Квейс.
      Эти успехи нас радовали, но беспокоило вынужденное бездействие авиации. Сильные январские метели внезапно сменились февральской оттепелью. Все грунтовые аэродромы раскисли, и наши самолеты подняться с них не могли. А вражеская авиация, базировавшаяся на стационарных аэродромах, усилила свою активность, бомбила не только наши войска, но и переправы, мосты, дороги.
      Командующий 2-й воздушной армией генерал С. А. Красовский, его заместитель по политчасти генерал С. Н. Ромазанов и начальник тыла генерал В. И. Рябцев доложили Военному совету фронта свои соображения о скоростном строительстве двух аэродромов с металлическими полосами, а также о подготовке взлетно-посадочных полос из шлака. Объем работ был велик. К тому же требовалось отремонтировать аэродромные строения, разрушенные отступающими гитлеровцами, поврежденные летные поля, самолетные стоянки, подъездные пути.
      Инженерно-аэродромные батальоны 2-й воздушной армии не могли быстро справиться с работами такого большого масштаба. На широкую помощь местного населения тоже трудно было рассчитывать, поскольку гитлеровцы угоняли с собой почти всех трудоспособных. Где же найти выход?
      Я предложил генералу Ромазанову связаться с генералом Фоминым, ведавшим вопросами репатриации, и привлечь к строительству аэродромов советских граждан, освобожденных нашими войсками из фашистской неволи. И они, надо отметить, оказали авиаторам очень большую помощь.
      Вскоре С. А. Красовский пришел к командующему фронтом с новым предложением: использовать для базирования самолетов бетонную автостраду Берлин - Бреслау. Когда я вошел в кабинет Конева, командарм доказывал, что бетонная автострада - это почти готовые и дешевые аэродромы. Но Конев был иного мнения.
      - Наш уважаемый Степан Акимович, - сказал Конев, - возымел желание парализовать важнейшую коммуникацию фронта и закрыть движение по автостраде.
      Однако Красовский продолжал упорно отстаивать свое предложение и разъяснял, что намечено использовать лишь небольшие участки автострады. Причем в этих местах придется сделать съезды и объезды. Тогда движение по магистрали не будет парализовано. Командующий и Военный совет фронта согласились с этим предложением.
      Первым совершил посадку на автостраду командир 9-й гвардейской истребительной авиадивизии трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин. Его примеру последовали подчиненные. На автостраду перебазировалась и 22-я гвардейская истребительная авиадивизия во главе с полковником Л. И. Гореглядом. В итоге принятых мер наша авиация смогла резко активизировать свои боевые действия.
      Вместе с летчиками-однополчанами надежно прикрывал переправу через реку Бобер член партийного бюро 482-го истребительного авиаполка штурман эскадрильи П. А. Сомов. На подступах к реке звено истребителей, возглавляемое командиром полка майором Диденко, вступило в неравный бой с 16 "фокке-вульфами". Старший лейтенант Петр Сомов самоотверженно защищал и оберегал в бою командира полка. Он сбил фашистского "фоккера" как раз в тот критический момент, когда вражеский летчик ринулся в атаку на ведущего группы. Старший лейтенант П. А. Сомов, ставший надежным щитом командира, помог майору Диденко эффективно завершить атаки и сбить два неприятельских самолета. Рассеяв и частично истребив первую вражескую группу, четверка отважных затем вступила в поединок с 12 "фокке-вульфами" и также обратила их в бегство.
      За время Висло-Одерской и Нижне-Силезской операций коммунист старший лейтенант Петр Арсентьевич Сомов совершил в сложных метеорологических условиях более 30 вылетов и сбил 10 фашистских стервятников. Всего на его боевом счету в начале 1945 года числилось 17 сбитых самолетов. Летчик-коммунист стал Героем Советского Союза.
      Командующий 2-й воздушной армией генерал С. А. Красовский, его заместитель по политчасти генерал С Н. Ромазанов, начальник политотдела генерал А. И. Асауленко лично занимались пропагандой героических подвигов, знали каждого героя. Руководя боевыми действиями летчиков, командарм по радио оповещал авиаторов о совершенных подвигах, порой в ходе боя награждал отличившихся, призывая всех равняться на них.
      В канун Нижне-Силезской наступательной операции политотдел 2-й воздушной армии выпустил листовку, посвященную славным делам Героя Советского Союза гвардии капитана Павла Артемьевича Плотникова. Он отлично летал как днем, так и ночью, в сложных метеорологических условиях. Коммунист Плотников был участником многих героических вылетов. При выполнении боевых заданий он сполна использовал не только мощь бомбовых ударов, но и силу бортового оружия пикирующего бомбардировщика. Воспитанник прославленного аса генерала И. С. Полбина, гвардии капитан Плотников неоднократно летал с ним вместе на боевые задания. Однажды девятка наших пикировщиков разгромила скопление железнодорожных эшелонов с немецкими войсками и техникой. На обратном маршруте она встретилась с большой группой неприятельских самолетов Ю-87 и Ме-109 Экипажи Пе-2 впервые в истории авиации взяли на себя необычную роль истребителей. Дерзко атаковав численно превосходящего врага, они начали в упор расстреливать вражеские самолеты. Это ошеломило фашистов, и они стали беспорядочно бросать бомбы на свой же аэродром. Девятка пикировщиков Полбина сбила тогда семь самолетов противника. Коммунист Плотников лично уничтожил один "юнкере".
      В разгар Нижне-Силезской наступательной операции 1-го Украинского фронта эскадрилья гвардии капитана Плотникова нанесла удар по Бреслау. Пикировщики совершили 8 заходов на цель и прямыми попаданиями уничтожили 13 автомашин, 20 зданий, превращенных в опорные пункты, и другие важные объекты. Коммунист Плотников взял на себя наиболее опасную задачу штурмовыми и бомбовыми ударами подавлял сильный огонь зенитной артиллерии противника, обеспечив тем самым успешные действия остальных экипажей.
      Участвуя затем в массированном налете на аэродром противника, эскадрилья Плотникова в сложных метеорологических условиях и при сильном зенитном огне сумела точно выйти на цель. Прямыми попаданиями бомб она уничтожила 21 вражеский самолет и взорвала склад ГСМ.