Трудящиеся города и области свято чтут героическое прошлое, с уважением относятся к историческим памятникам и боевым реликвиям, к ветеранам боев.
      На 30-летие освобождения Тернополя были приглашены многие заслуженные воины. Среди них я повстречал прославленного танкиста-кантемировца Героя Советского Союза Бориса Кузьмича Кошечкина, бывшего командира 1128-го Тернопольского стрелкового полка Георгия Васильевича Корнеева и других ветеранов, которыми гордится наша славная Родина. На Тернопольщине они стали почитаемыми людьми.
      Выход на государственную границу
      Нанеся противнику поражение в предгорьях Карпат, войска 1-го Украинского фронта в начале апреля 1944 года вышли на государственную границу с Чехословакией и Румынией. Преследуя отходящего врага, наши соединения овладели городом Серет и заняли свыше 30 других населенных пунктов на территории Румынии. Ширина полосы освобожденной границы достигала 200 километров.
      В этих боях вновь отличилась 1-я танковая армия генерала М. Е. Катукова. В числе первых вестников победы был экипаж младшего лейтенанта В. Шкиля из 64-й гвардейской танковой бригады. Чтобы подтвердить этот факт, Василий Шкиль доставил на своей машине в штаб обветшалый от времени полосатый пограничный столб.
      Командир бригады гвардии подполковник И. Н. Бойко похвалил отважный экипаж за стремительный прорыв к государственной границе, а затем крепко отчитал Василия Шкиля и приказал немедленно вернуть пограничный столб обратно:
      - И чтобы стоял он, ни на вершок не отклоняясь от прежнего места!
      В ознаменование одержанной победы наиболее отличившиеся соединения и части были удостоены наименования Прикарпатских, благодарности Верховного Главнокомандующего и награждены орденами.
      Столица нашей Родины Москва салютовала войскам 2-го и 1-го Украинских фронтов двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий. Это был салют первой категории, которым отмечались наиболее выдающиеся события.
      В адрес Военного совета нашего фронта, армий и соединений поступила масса поздравительных телеграмм и писем. Вот одно из них. "Дорогие бойцы, сержанты, офицеры и генералы 1-го Украинского фронта! - писали рабочие и работницы московского ордена Ленина завода "Динамо" имени С. М. Кирова. Приветствуем вас с новой победой - выходом на Государственную границу СССР. Приветствуем и поздравляем вас, освободителей советской земли. В эти дни хочется быть как можно ближе к вам, наши боевые братья..."
      Такие письма, свидетельствующие о нерушимом единстве народа и армии, часто печатались во фронтовой, армейских и дивизионных газетах и представляли благодатный материал для наших агитаторов.
      Выход 2-го, а затем 1-го Украинских фронтов на государственную границу вызвал радость у наших друзей и тревогу в стане врага. Отбросив в сторону дипломатические условности, Гитлер приказал марионеточному правителю Хорти выдвинуть в предгорья Карпат венгерскую армию и прикрыть брешь в немецко-фашистской обороне. Не доверяя своему союзнику, Гитлер ввел в Венгрию германские дивизии и фактически оккупировал страну.
      Мы знали, что солдаты 1-й венгерской армии, появившейся перед фронтом нашей 18-й армии, проявляют недовольство оккупацией своей страны и что их боеспособность падает. В данном случае сама обстановка способствовала успеху нашей политической пропаганды среди венгерских войск.
      В 18-й армии мне довелось вместе с членом Военного совета армии С. Е. Колониным и начальником политотдела Л. И. Брежневым принять участие в обсуждении этого вопроса. Помню, Л. И. Брежнев сделал краткое сообщение о политико-моральном состоянии венгерской армии и привел ряд показаний солдат, добровольно перешедших к нам. В этих показаниях отмечалось, что в венгерской армии усилились антифашистские настроения, резко снизилась дисциплина и что на сторону советских войск желает перейти немало венгров. Однако они колеблются, опасаются русских комиссаров, боятся ЧК и Сибири. Короче говоря, нацистская ложь, как ни примитивна она была, все же отравляла сознание многих венгерских солдат.
      Военный совет и политотдел 18-й армии заметно усилили пропаганду среди венгерских войск, добиваясь еще большей ее действенности.
      В политуправлении фронта и политотделах армий внимательно рассматривалось, обсуждалось и утверждалось содержание каждой листовки или радиопередачи, предназначенной для солдат противника. Конечно, наивно было полагать, что какая-то удачная листовка или радиопередача на войска противника произведет переворот во взглядах воюющих против нас солдат. И все же наша пропаганда среди неприятельских войск постепенно делала свое дело. Стремительное продвижение Красной Армии и одержанные ею на всех фронтах крупные победы, о которых мы оперативно оповещали солдат противника, все более убеждали венгерских рабочих и крестьян, одетых в военную форму, в неизбежности поражения гитлеровцев и их союзников. Активная идеологическая борьба с противником способствовала и его военному разгрому, а каждая ратная победа советских войск делала более эффективной и нашу пропаганду во вражеском стане.
      Выпуская значительное количество листовок на венгерском языке, политическое управление фронта и политотдел 18-й армии разъясняли, что хортистская клика, поставившая страну на грань национальной катастрофы, пресмыкается перед гитлеровцами, оккупировавшими Венгрию, и бросает своих соотечественников в объятия смерти. В листовках говорилось и о том, что в боях против войск нашего фронта под Воронежем по вине немецко-фашистского командования уже погибла одна венгерская армия и что под Карпатами такая же участь может постичь и другую. Обращаясь к совести и разуму каждого честного венгра, горячо любящего свое отечество, советское командование предлагало единственно верный выход из создавшегося положения, а именно - сдачу в плен, добровольный переход на сторону Красной Армии.
      Прошло некоторое время. Военный совет и политотдел 18-й армии сообщили нам новые факты о действенности работы по разложению войск противника. С помощью авиации и других средств в венгерских дивизиях были распространены тысячи наших листовок; для разъяснительной работы среди венгерских солдат были переброшены через линию фронта антифашистски настроенные военнопленные. За короткое время более двухсот венгров добровольно перешло на сторону советских войск.
      В политической пропаганде среди войск противника использовались также материалы антифашистской газеты венгерских военнопленных в СССР "Слово правды". Призывы переходить на сторону Красной Армии группами и в одиночку не оставались безответными. В марте, апреле и мае 1944 года усилилась сдача венгров в плен.
      Вот один характерный случай, рассказанный перешедшими на участке 18-й армии венгерскими солдатами: "Мы получили приказ атаковать советские позиции. На высоте, позади нас, расположились эсэсовцы. Русские вели огонь из всех видов оружия. Атака захлебнулась, и мы залегли. Гитлеровцы, занимавшие высоту, тотчас же начали нас обстреливать. Таким образом, мы очутились между двух огней. Короткими перебежками солдаты достигли противотанкового рва и укрылись в нем, ожидая первой же возможности, чтобы перейти на сторону русских. Мы послали восемь человек без оружия для переговоров. Вскоре наши парламентеры вернулись в сопровождении советского офицера. Мы сдали ему оружие и мелкими группами перешли в расположение русских".
      Венгры рассказывали, что профашистские генералы угрожали солдатам всевозможными карами, вплоть до расстрела членов их семей, за переход к русским. Наша же агитация и пропаганда усиливала процесс распада венгерской армии. На советскую сторону перешло немало солдат и офицеров из 27-й венгерской пехотной дивизии.
      Это не означало, однако, что 1-я венгерская армия стала небоеспособной. Венгерские части, подпираемые отборными эсэсовскими дивизиями гитлеровского вермахта и специальными отрядами жандармов, продолжали вести против нас боевые действия. Но их стойкость и упорство резко снижались. Теперь у венгров было все меньше и меньше желания сражаться и умирать за Гитлера, поработившего их страну.
      Немецко-фашистские войска, цепляясь за каждый рубеж, оказывали ожесточенное сопротивление. В полосе нашего наступления разведка зафиксировала появление новых танковых и пехотных дивизий врага. Более того, противнику удалось частично восстановить и пополнить крепко потрепанные нашими войсками соединения и части. К середине апреля сопротивление гитлеровцев значительно возросло. Войска нашего фронта, продвинувшиеся по весеннему бездорожью далеко вперед, после сорокадневного наступления нуждались в передышке. Тем более что тылы наши были растянуты и отстали от передовых частей, которые испытывали трудности в боепитании, горючем и многом другом.
      Учитывая эти обстоятельства, Ставка Верховного Главнокомандования 17 апреля 1944 года дала 1-му Украинскому фронту директиву о переходе к обороне. Ставка подкрепила нас и своими резервами. Еще в начале апреля в распоряжение фронта была передана 3-я гвардейская армия (командующий генерал-полковник В. Н. Гордов, член Военного совета генерал-майор И. С. Колесниченко, начальник штаба генерал-майор К. Г. Ребриков, начальник политотдела генерал-майор Г. А. Бойко).
      Прибывшие части, предназначенные для будущих наступательных операций, сосредоточивались в районе Луцка.
      С 17 апреля по приказу Ставки центр и правое крыло фронта перешли к жесткой обороне. На участке 1-й гвардейской, 13-й и 60-й армий установилось относительное затишье. На левом же крыле фронта бои не затихали. На Станиславском направлении 38, 18, 1-я танковая армии до конца апреля отбивали атаки превосходящих сил врага. В результате напряженных боев противнику, наносившему удар в юго-восточном направлении, удалось потеснить войска левого крыла фронта на 30-40 километров. Затем наши войска остановили врага и стали закрепляться на занятых рубежах, проходивших на некоторых участках вдоль Государственной границы Советского Союза.
      Родина воздала должное массовому подвигу воинов 1-й гвардейской, 13, 60, 38, 18-й общевойсковых, 1, 4 и 3-й гвардейской танковых, 2-й воздушной армий и других соединений. 1-я танковая армия была преобразована в гвардейскую. Второй Золотой Звезды Героя Отчизна удостоила гвардии подполковника И. Н. Бойко, отличившегося в Черновицком рейде. Героями Советского Союза стали гвардии генерал-майор танковых войск И. Ф. Дремов, гвардии полковники В. М. Горелов и А. X. Бабаджанян, гвардии красноармеец Николай Пигорев, повторивший подвиг Александра Матросова, гвардии младший лейтенант Василий Шкиль и многие другие отважные воины. Десятки тысяч командиров, политработников, солдат, сержантов, офицеров были награждены орденами и медалями.
      В один из апрельских солнечных дней мы с генералом С. С. Шатиловым выехали в 60-ю армию. Узнав, где разместился командарм И. Д. Черняховский, мы направились к нему. Еще в сенях услышали его голос. Разговаривая с кем-то по телефону и терпеливо объясняя, как бы он поступил на месте собеседника, Иван Данилович объявил:
      - А вообще-то, меня уже нет. Отбываю, брат. Да, отбываю.
      Увидев нас, Черняховский вышел из-за стола и, улыбаясь, отрапортовал:
      - Товарищ член Военного совета! Генерал Черняховский командование армией сдал. Отбываю в распоряжение Ставки.
      Мы знали, что Государственный Комитет Обороны назначил И. Д. Черняховского командующим одного из ведущих фронтов, и искренне радовались выдвижению молодого и одаренного военачальника.
      - Как настроение? - поздоровавшись, поинтересовался я.
      - Объехал войска, попрощался со многими командирами и солдатами, с боевыми соратниками, и как-то грустно стало на душе, - признался Иван Данилович. - Впрочем, когда сын уезжает из родного дома, он тоже всегда немного грустит, а 1-й Украинский, бывший Воронежский, фронт и 60-я армия были для меня домом родным...
      Черняховский прошелся по комнате, затем неожиданно сказал:
      - Волнуюсь немного, должность очень высокая. Сумею ли оправдать доверие партии? Мне ведь еще и сорока нет.
      Точности ради следует заметить, что генералу И. Д. Черняховскому тогда не исполнилось и 38 лет. Мне довелось встречаться с ним в различной обстановке, и после каждой встречи все более возрастало уважение к этому военачальнику крупного масштаба. Он был человеком высокообразованным, обладал большой военной культурой и незаурядными способностями. Иван Данилович мыслил широко, действовал зачастую новаторски и вместе с тем расчетливо, осмотрительно и тщательно готовил каждую операцию. На новом высоком посту командующего 3-м Белорусским фронтом еще ярче раскрылся его полководческий талант.
      Вместе со всем народом мы глубоко переживали, получив впоследствии печальную весть о том, что И. Д. Черняховский смертельно ранен.
      Командующим 60-й армией был назначен генерал-полковник П. А. Курочкин. Я хорошо знал его еще в предвоенные годы. Да и на 1-м Украинском фронте нам довелось работать вместе, когда Павел Алексеевич некоторое время выполнял обязанности заместителя командующего войсками 1-го Украинского фронта.
      Руководя боевыми действиями войск, Военный совет фронта уделял много внимания и таким вопросам, как мобилизация в освобожденных районах призывников, привлечение местного населения на оборонные работы, отселение жителей из опасной зоны боевых действий. Все это осуществлялось в тесном контакте с местными партийными и советскими органами, которые делали все для того, чтобы войска фронта еще успешнее громили ненавистного врага.
      Самую тесную и постоянную связь с Военным советом и политуправлением фронта поддерживали секретари обкомов КП (б) Украины: Черновицкого - Иван Степанович Зеленюк, Ровенского - Василий Андреевич Бегма, Житомирского Моисей Семенович Спивак, Тернъпольского - Иван Данилович Компанеец. Хорошие контакты были у нас и с председателями облисполкомов: Черновицкого Алексеем Леонтьевичем Комковым, Ровенского - Павлом Игнатьевичем Васильковским, Житомирского - Николаем Михайловичем Рожанчуком, Тернопольского - Яковом Федоровичем Артюшенко.
      В свою очередь и Военный совет оказывал всемерную поддержку местным органам власти в восстановлении тыла и преодолении последствий фашистской оккупации. Так, например, 27 апреля 1944 года Военный совет 1-го Украинского фронта принял решение об оказании помощи колхозам и совхозам УССР в проведении весеннего сева. Командирам всех степеней и политорганам вменялось в обязанность более внимательно относиться к колхозам и совхозам, а в западных областях - и к индивидуальным крестьянским хозяйствам. Категорически запрещались самовольное изъятие в колхозах, МТС и совхозах посевного материала, тракторов, племенного и рабочего скота, а также временная мобилизация тракторов, лошадей, волов, принадлежавших колхозам и совхозам.
      То же постановление обязывало военные советы армий, командиров войсковых соединений, начальников тыловых частей и учреждений не в ущерб боевым делам выделять для проведения посевной кампании бывших агрономов и специалистов МТС, трактористов, ремонтников, шоферов, плотников. Предлагалось выделять также тракторы, автомашины и лошадей.
      Хлеб был крайне необходим стране и армии для достижения победы. Вот почему Военный совет считал быстрое и качественное проведение сева важнейшей партийной и государственной задачей.
      В прифронтовой полосе воинские патрули (конные и моторизованные) охраняли работавших на полях крестьян от бандитских налетов. В полевых авторемонтных мастерских было отремонтировано большое количество тракторов, грузовиков, различных сельскохозяйственных машин. Для оказания технической помощи на колхозные поля выезжали наши ремонтные летучки и специальные бригады. Там, где позволяла обстановка, воины, особенно из резервных частей и подразделений, вспахали и засеяли десятки тысяч гектаров земли.
      В Ровенской, Тернопольской, Винницкой, Житомирской, Каменец-Подольской, Станиславской, Черновицкой и других освобожденных войсками фронта областях и районах политработники проводили митинги и собрания трудящихся, на которых рассказывали о славных победах Красной Армии и героическом труде рабочего класса и колхозного крестьянства. Митинги созывались и перед выходом на полевые работы. Во время посевной кампании в прифронтовых сельских районах массово-политической работой занималось около 3500 наших агитаторов. Они прочитали населению несколько тысяч лекций, докладов, еще больше провели бесед и политинформаций. Одновременно в селах и на полевых станах с концертами выступали участники художественной самодеятельности.
      При проведении весеннего сева воины в первую очередь помогали семьям фронтовиков и погибших от рук врагов советских активистов, а в западных областях УССР и бедным, безлошадным крестьянским хозяйствам, бывшим батракам. Там, где была крайняя необходимость, плотники ремонтировали жилища и даже строили новые дома взамен сожженных гитлеровцами.
      Активное участие воинов в посевной кампании упрочивало тыл, крепило единство Красной Армии и народа.
      Войска 1-го Украинского фронта прочно закреплялись на завоеванных рубежах. Дни были насыщены ратным трудом. Солдаты рыли траншеи полного профиля и ходы сообщения, оборудовали и маскировали командные и наблюдательные пункты, строили добротные блиндажи, устанавливали инженерные заграждения.
      Немецко-фашистские войска, потерпевшие сокрушительное поражение в Проскурово-Черновицкой операции, в основном вели себя пассивно. Постепенно затихали вражеские атаки и на Станиславском направлении. Затем установилось относительное затишье.
      В канун первомайского праздника Военный совет, штаб и управление фронта передислоцировались из Славуты за реку Збруч - в село Токи, Тернопольской области. А во второй половине мая к нам прибыл новый командующий - Маршал Советского Союза И. С. Конев.
      С Иваном Степановичем раньше мне встречаться не приходилось, но я многое слышал о нем от его сослуживцев. В начале Отечественной войны он командовал армией, потом Западным и Калининским фронтами, а затем Степным, переименованным во 2-й Украинский.
      И. С. Конев оказался несколько старше Н. Ф. Ватутина. Этому высокому, хорошо сложенному и подтянутому военачальнику в то время исполнилось сорок семь лет. У него было открытое русское лицо, дышавшее спокойствием, и лишь резкие волевые складки у рта да властные нотки в голосе свидетельствовали о твердом характере, умении повелевать.
      Мы знали, что И. С. Конев, известный военачальник, доказал свое умение решать большие оперативные задачи. Все члены Военного совета с удовлетворением встретили назначение Маршала Советского Союза И. С. Конева командующим войсками 1-го Украинского фронта.
      Первая беседа с новым командующим была продолжительной. Я ознакомил Ивана Степановича с положением дел на 1-м Украинском фронте, охарактеризовал наши руководящие кадры. Между нами завязался разговор о большой и разносторонней деятельности Военного совета, его наметках и планах. В частности, я сообщил И. С. Коневу, что еще до его прибытия мы решили в ближайшее время обсудить вопрос о материальном обеспечении войск фронта.
      - Одобряю, - отозвался маршал. - Это, несомненно, поможет улучшить работу тыловых органов, позволит и мне быстрее войти в курс всех ваших дел. А вообще-то я намереваюсь денька три-четыре побыть в штабе, поближе познакомлюсь с работниками управления фронта, потом поеду в войска, погляжу, что там делается. Ведь донесения и сводки полного представления о делах никогда не дадут.
      Вскинув на меня живые, с хитринкой глаза, он отрывисто спросил:
      - Может, вместе поедем? Вы же здесь старожил.
      - Хорошо.
      Во время беседы я старался возможно больше узнать о Коневе, распознать его характер. Говорили мы о многом и, разумеется, главным образом о войне, о будущих планах и задачах войск 1-го Украинского фронта.
      Как мы и условились, на очередном заседании Военного совета был заслушан доклад генерал-лейтенанта Н. Т. Кальченко о материально-техническом обеспечении войск нашего фронта. Никифор Тимофеевич со знанием дела называл цифры имевшихся в войсках сутодач, запасов зерна и помола, рассказывал, как части снабжаются мясом и крупой, как налажены стирка белья, ремонт обуви и обмундирования, каково положение с горючим и боеприпасами.
      Новый командующий слушал докладчика внимательно, не перебивал, а некоторые цифры брал на заметку. Объявив перерыв, Иван Степанович подошел ко мне и, улыбнувшись, сказал:
      - А докладчик-то мужик хваткий. Чувствуется, что член Военного совета по тылу дело свое знает и хозяйственную сметку имеет. Он мифической манны с неба не ждет, а вместе с аппаратом тыла фронта стремится лучше использовать внутренние ресурсы.
      Маршал молча походил по избе, затем продолжил разговор:
      - А вот некоторые хозяйственники привыкли все необходимое получать только из Центра. Но это не всегда возможно. Теперь работник тыла Красной Армии обязан сам заготовить зерно, организовать помол, выпечку хлеба и обеспечить доставку воинам горячей пищи в любых боевых условиях. Во фронтовой обстановке солдату и баня нужна, и чистое белье, добротное обмундирование.
      И. С. Конев выразил удовлетворение тем, что начальником тыла фронта только что был назначен генерал-лейтенант Николай Петрович Анисимов, по праву считавшийся деятельным и энергичным организатором и одним из опытных работников тыла Красной Армии. В дни легендарной битвы на Волге Николай Петрович возглавлял тыловые органы Сталинградского фронта и в труднейших условиях ожесточенных боев и ограниченных паромных переправ через великую русскую реку обеспечивал войска всем необходимым для обороны города и победного наступления.
      Генерал Анисимов и аппарат тыла фронта вложили немало труда в обеспечение боевых успехов наших войск. Обладая хорошей военной подготовкой, оперативным кругозором и зная в основном замыслы фронтовых операций, Николай Петрович умел смотреть вперед и с учетом возможных сложных военных ситуаций планировать снабжение войск и деятельность тыловых органов. Военному совету он всегда докладывал четко, кратко и ясно, имея убедительные цифровые данные и выкладки, детально продуманные предложения и рекомендации.
      Н. П. Анисимов знал положение дел в каждой армии, душой болел, когда замечал в работе тыловых органов недостатки и промахи. Как-то во время наступательной операции пришел он ко мне и доложил, что в 263-й стрелковой дивизии случилось ЧП. Нерадивые хозяйственники этого соединения, оправдываясь трудностями наступательного боя, в течение двух суток не доставляли солдатам горячую пищу.
      Разумеется, генерал Н. П. Анисимов навел порядок и наладил бесперебойное снабжение горячей пищей воинов 263-й стрелковой дивизии и других соединений. Однако Военный совет фронта не ограничился этими мерами и строго наказал лиц, виновных в плохой организации питания солдат. Кроме того, мы еще раз обратили внимание командиров и политорганов на необходимость более внимательно относиться к вопросам красноармейского быта, предложили фронтовой печати шире освещать проблемы материально-бытового обслуживания частей и подразделений, неустанно пропагандировать основные положения постановления ГКО и приказа Наркома обороны от 31 мая 1943 года, получившего в войсках большую известность и действенность. В своем приказе И. В. Сталин резко критиковал нерадивых "мудрецов", которые, формально руководствуясь таблицей замен, без всякой необходимости полностью заменяли мясо яичным порошком и допускали другие факты плохой организации питания бойцов и халатного отношения к сохранению и расходованию продовольствия.
      Народный комиссар обороны подчеркивал: "Наши командиры, по-видимому, забыли лучшие традиции русской армии, когда такие крупнейшие полководцы, как Суворов и Кутузов, у которых учились полководцы всей Европы и должны учиться командиры Красной Армии, сами проявляли отеческую заботу о быте и питании солдат и строго того же требовали от своих подчиненных..."
      На первом заседании Военного совета под председательством И. С. Конева мы приняли развернутое решение, направленное на дальнейшее улучшение материального обеспечения войск и красноармейского быта.
      Вскоре мы с маршалом Коневым направились в войска. В течение двух недель с перерывами объехали все армии, побывали и в некоторых отдельных корпусах. Надо заметить, что к тому времени в состав фронта входило шесть общевойсковых армий, три танковые и одна воздушная.
      Следовательно, Военный совет фронта осуществлял руководство десятью армиями и их военными советами. А это являлось нелегкой задачей. Главным в руководстве было личное общение. Оно позволяло наиболее правильно оценить деятельность армий, выяснить их нужды и потребности, боевые и оперативные возможности.
      Наша взаимосвязь была прочной и непрерывной, а обмен информацией постоянный. Во фронте рассматривались и утверждались планы работы военных советов и политотделов армий, выдвигались новые задачи, периодически проверялось выполнение планов.
      Во время относительного затишья командующие и члены военных советов армий приглашались на заседания Военного совета фронта, проводились совещания руководящих командных и политических кадров, на которых обсуждались важнейшие вопросы боевой деятельности войск, подготовки и проведения фронтовых наступательных операций, а также политические мероприятия, связанные с выполнением освободительной миссии Красной Армии и пребыванием наших войск за рубежом.
      Мы никогда не отвлекали руководящий состав армий от боевых дел и не вызывали к себе в напряженный момент операции. Если требовалось решать неотложные вопросы, касающиеся боевой деятельности армии, члены Военного совета фронта сами выезжали на места, оперативно принимая меры, способствующие успешному выполнению боевых задач командования.
      В дни подготовки к Львовско-Сандомирской операции Военный совет фронта непосредственно на месте заслушал доклады командармов А. А. Гречко, В. Н. Гордова, Н. П. Пухова, Е. П. Журавлева, К. С. Москаленко, П. А. Курочкина, М. Е. Катукова, П. С. Рыбалко, Д. Д. Лелюшенко и С. А. Красовского. Они доложили о состоянии вверенных им войск, о том, как укомплектовываются соединения личным составом и техникой, как накапливаются боеприпасы и горючее.
      В то время Военный совет 1-го Украинского фронта обсуждал многие вопросы боевой деятельности войск. Я назову лишь некоторые из них: "Материально-техническое обеспечение операции", "О ходе ремонта танков, орудий, автомашин и другой боевой техники и вводе их в строй", "Об отселении граждан из зоны боевых действий", "О заготовке топлива для железных дорог в границах фронта" и другие.
      Были приняты решения и по таким, например, вопросам, как "Быт бойца и офицера на переднем крае", "Об оказании первой помощи, выносе раненых с поля боя и вводе их в строй", "О санитарной обработке обмундирования, банях и смене белья", "О своевременной доставке газет и писем воинам".
      Мы постоянно рассматривали планы работы военных советов армий. Деятельность Военного совета носила разносторонний характер, и ее ни в коей мере нельзя оценивать по количеству протокольно зафиксированных заседаний и записанных на бумаге решений. Заседания очень часто не протоколировались и проходили накоротке, особенно в напряженные моменты операции. Работа шла непрерывно, каждодневно.
      Военный совет под председательством командующего войсками фронта Маршала Советского Союза И. С. Конева работал дружно, активно, сплоченно. За время войны я не помню каких-то разноречий, несогласованности или трений в работе членов военных советов фронта и армий. Это отнюдь не означает, что в ходе обсуждения тех или иных вопросов не было доказательных споров, жарких деловых обсуждений, помогавших выработать и принять верное решение по тем или другим вопросам боевой деятельности войск. Нас, членов Военного совета, объединяли великие идеи нашей партии, величественные задачи, а цель была одна - разгромить врага, внести свой вклад в дело победы над фашизмом.
      Автору этих строк приходилось работать со многими видными военачальниками, разными по характеру людьми. И с каждым из них, как правило, налаживался хороший рабочий контакт, основанный на открытой, честной и принципиальной фронтовой дружбе, войсковом товариществе. Члены Военного совета считали первейшей обязанностью всемерно укреплять единоначалие как важнейший ленинский принцип строительства Вооруженных Сил СССР.
      Мы постоянно руководствовались постановлениями и указаниями ЦК ВКП(б) и ГКО, определяющими права и обязанности военных советов, мудрыми заветами великого Ленина. "...Как коллегиальность необходима для обсуждения основных вопросов, - указывал Владимир Ильич, - так необходима и единоличная ответственность и единоличное распорядительство, чтобы не было волокиты, чтобы нельзя было уклоняться от ответственности"{35}.
      Командующий, как председатель Военного совета, объединял деятельность всех членов этого руководящего органа. Каждый из нас имел определенный участок работы, четко регламентированные обязанности, т. е. коллегиальность, как учил В. И. Ленин, сопровождалась "самым точным установлением личной ответственности каждого лица за точно определенное дело"{36}.
      Все важные вопросы мы обсуждали сообща, а затем каждый член Военного совета выполнял то, что ему персонально предписывалось в совместно принятом решении, и то, что он обязан был сделать по долгу службы, по характеру своей работы. За все это он единолично нес ответственность перед Военным советом.
      Военный совет фронта состоял из пяти человек, а председателем его с 20 мая 1944 года являлся вступивший в командование войсками 1-го Украинского фронта Маршал Советского Союза И. С. Конев. Два члена Военного совета были освобожденными. Автор этих строк, как первый член Военного совета, занимался оперативными вопросами и вместе с командующим подписывал все необходимые оперативные документы, приказы и донесения в Ставку Верховного Главнокомандования. Первому члену Военного совета вменялось в обязанность осуществлять непосредственное руководство политическим управлением фронта.
      Другой член Военного совета фронта - генерал-лейтенант Н. Т. Кальченко курировал службу тыла. Он осуществлял руководство и контроль за обеспечением соединений и объединений боеприпасами, горючим, продовольствием, обмундированием, организацией медицинского обслуживания, фронтовых баз снабжения и использованием местных ресурсов, восстановлением железных и шоссейных дорог и многими, многими другими делами. Это, разумеется, не означало, что данными вопросами занимался только один член Военного совета. Материально-техническое обеспечение войск постоянно держали в поле своего зрения командующий войсками и Военный совет в целом, ибо от этого во многом зависел успех операций, разгром врага.