- Ну не волнуйтесь, - отвечал Экселенц, - прибор выпускается очень малыми партиями, практически штучно и запрещен к употреблению в быту из соображений этики. Зато благодаря ему в галактике впервые за последний оборот воцарились относительные мир и согласие. - Он вздохнул. - Ну что ж, давайте переходить к делу. Речь пойдет о трансверсии. Вы в последнее время частенько ею пользуетесь, хотя, конечно, не в курсе, откуда берется энергия для переброски на столь чудовищные расстояния.
      Экселенц словно взял себе за правило каждый раз начинать повествование с указаний на какие-либо пробелы в Степановых знаниях. Да, что уж тут поделаешь, приходилось согласиться, что в масштабах галактики Степан бьш очень много чего "не в курсе".
      - И откуда же она черпается? - спросил он для проформы, чтобы не говорить, как первоклассник, с удовольствием ожидаемого собеседником банального: "Не знаю! Ну не знаю я!"
      - Из самого же перехода, вернее - из первородного пространства, так называемого "подпространства", куда вы попадаете, задействовав трансверсор. Это - неисчерпаемая кладовая энергии!
      - Постойте-ка! Если оно, как вы говорите, первородное, то почему в нем и кислород есть, и дав
      ление вроде бы нормальное? - Степан понимал, что возвращает Экселенца к курсу их начальной
      школы. Ну точно, так и есть.
      - Это не поддается объяснению привычными нам категориями, поэтому мы учим детей воспринимать возможность перехода как данность. Видите ли, в подпространстве не существует таких понятий, как "время" или "расстояние", по сути, вы одномоментно шагаете через него из одного места в другое, а все, что вы при этом ощущаете, - лишь результат воздействия его на ваше сознание, когда единственный миг растягивается в терсы ("Точно, в минуты или что-то вроде"). Не знаю, успели ли вы ознакомиться с принципом набора координат и системой обозначений ("Да знаешь ты прекрасно, что не успел, когда ж мне было?"), но это сейчас не столь важно. Суть состоит в следующем: при переходе в девятнадцатом индексе появились проблемы - настолько серьезные, что временно пришлось наложить общегалактический запрет на его использование.
      - И что за проблемы? - спросил Степан: наконец-то, кажется, они подошли к сути дела.
      - Те, кто пользовался в последнее время этим индексом, стали прибывать к месту назначения трупами. Изуродованными.
      - Ого!.. - вырвалось у Степана. - И много их... навалило?
      - Индекс, к счастью, периферийный и маловостребованный. Первые случаи сочли зверскими убийствами в реальном пространстве - до входа в трансверсию, но после пятого трупа следствие пришло к очевидным выводам, тогда и был наложен запрет.
      - И что, есть какие-то предположения?.. - вопрос прозвучал донельзя странно: людей убивает где-то вне пространства и времени - каковы ваши версии? - Ну, каков хотя бы характер повреждений? - спросил Степан.
      - Повреждения чисто физического свойства. - Экселенц тер пальцами лоб, словно массируя его или размышляя, говорить ли всю правду или не стоит заранее пугать агента: Степанова защита работала безотказно в обычном пространстве, но как-то она поведет себя в первородном?
      - Ну, это понятно, - сказал Степан. Как еще, интересно, может быть изуродован труп, если не физически? Морально, что ли? - Они что, - спросил он, - исковерканы, переломаны?
      Экселенц тяжело вздохнул и ответил:
      - Они спрессованы. В кубическое состояние.
      - Ага... - произнес Степан, не сумев скрыть растерянности. Подумал и спросил: - И вы, значит, предлагаете мне туда отправиться. Вернее, попутешествовать этим самым девятнадцатым индексом.
      - Понимаете ли, в чем дело: индекс идет с расширением, и если первые две смерти произошли по одному каналу, то потом были охвачены еще несколько. Мы перекрыли весь девятнадцатый, но процесс идет. Понимаете, что это значит?
      - Полагаете, что это может в конце концов выйти за рамки девятнадцатого?
      - Это может положить конец трансверсии, - с ледяным спокойствием объяснил Экселенц. - Я беру, конечно, крайний случай. Возможно, все и остановится на девятнадцатом.
      Степан помолчал, раздумывая. Он не то чтобы брезговал быть спрессованным в куб (хотя и желанием не горел), просто не очень понимал, каким образом его вмешательство может исправить положение.
      - Допустим, - медленно начал он, - я пролечу девятнадцатым и выйду невредимым. Что это изменит? Другие-то все равно не смогут, и самого процесса это не остановит.
      - Поймите, вы - единственный, кто может дать ключ к пониманию происходящего. Контакт с подпространством в сознании растянут: вы воспримете какую-то информацию, скорее всего интерпретированную в ваших образах, специалисты попытаются их расшифровать и таким образом разобраться, что там творится. Не волнуйтесь, нашим трансверсальным психологам это по силам.
      Ну, теперь было более или менее понятно. Ему следовало просто посмотреть, что происходит во время прыжка, чтобы потом, если удастся избежать заквадрачивания, рассказать об этом сведущим людям.
      - Когда приступать? - спросил Степан. Экселенц испытующе взглянул на него:
      - Вы уверены, что можете отправиться прямо сейчас?
      То есть это означало, что он сию минуту должен будет исчезнуть отсюда, чтобы через мгновение вывалиться где-то, возможно, уже спрессованным в кубик.
      Степан глубоко вздохнул и огляделся - кажется, именно в таких случаях полагается составлять завещание и прощаться с родственниками. Завещать ему, увы, было нечего, а что касается родственников - тетушка и без того, наверное, считает его умершим, так зачем ее лишний раз нервировать, тем более что он еще, может быть, вернется.
      - А чего тянуть? - сказал он. - Разделаемся с этим по-быстрому, а потом, знаете что? Не мешало бы мне побывать у Верлрока. Есть у меня к нему пара вопросов - давно назрели, да все некогда было забежать.
      - К сожалению, - сказал Экселенц, - это невозможно. Верлрок закапсулировался. - Он развел руками, как показалось Степану, с тайным удовлетворением - досадно, мол, но не удастся вам избавиться с помощью Решающего Проблемы от подаренных им вам таких полезных обществу свойств. Если только вы возьметесь решить и эту проблему...
      - Ну, если он продолжает убивать...
      - Увы! То есть, к счастью, нет. Он просто закрылся в своей достаточно небольшой области пространства, куда теперь стало невозможно попасть.
      - Что ж, - вздохнул Степан, - будем ждать, пока откроется. - Верлрок, постигший все тайны мироздания, знавший прошлое и, как подозревал Степан, предвидевший будущее, сказал ему когда-то "до свидания" - значит, не навеки отгородился, грядет еще раскапсулирование.
      - Боюсь, что ждать придется долго, - усмехнулся Экселенц и расправил плечи. - Ну, к делу: сейчас вы отправитесь девятнадцатым индексом на планету Сткоч, где идет научное расследование проблемы. Там вас встретят ученые...
      "Или примут в пластиковый мешок", - подумал Степан без особого энтузиазма. Все-таки в нем неистребимо было желание погибнуть красиво и с толком, тем паче что при его-то возможностях и гибель должна была быть ого-го какой! Если же "зверь" откажется от него в трансверсии, то его ожидала страшная, не видимая миру смерть где-то за изнанкой пространства, затем - ящик из-под телика вместо гроба и штамп: еще один неудачник. Единственное утешение - тогда ему уже будет все равно. И это "тогда" не грозило затянуть с наступлением.
      Экселенц поднял в его направлении руку - на сей раз жест выглядел прощальным: и он сомневался в том, что Степан прибудет на место человеком с руками, ногами и головой, а не в форме монитора. Видно, проблема и впрямь была серьезна, раз он решился рискнуть ради нее своим суперагентом - впрочем, для решения подобных проблем тот и предназначался.
      Степан вдруг подумал о том, что ему самому не мешало бы надеть трансверсор - мало ли куда его может выплюнуть, не прожевав (то есть не заквадратив), испортившееся подпространство? Но с этой идеей он запоздал: Экселенца перед ним уже не было - Ладынина захватило и унесло ласковой метелью.
      Теперь-то Степан был в курсе, что ни этой метели, ни ослепительно белого света на самом деле не существует - это лишь продукт его сознания, а точнее подсознания, раз речь шла о его взаимодействии с подпространством. Насколько он понял, контакт на сей раз должен был рождать в нем какие-то отрицательные ассоциации. Однако пока все шло нормально: в транс версии стояла обычная погода, интерпретируемая его подсознанием как "ясный снег". Но вот наконец этот снег стал редеть, что было первым признаком выхода из "прыжка". Степан уж было подумал, что его пропустило, так и не тронув, либо пронесло каким-то образом мимо аномалии. Когда буквально "на выходе" они и начались - те самые долгожданные "отрицательные ассоциации"
      Внезапно его сжало со всех сторон, смяло, скомкало, словно вбивая в тесную тьму, выталкивая из перехода в запертый ящик - пострашнее гроба, потому что гроб по сравнению с "этим" можно было назвать достаточно просторным помещением. Хороминой! Багровой зарницей полыхнула мысль: "Это конец..."
      Как вдруг тьма с оглушительным треском лопнула, впустив ломаный поток света, потом распалась надвое, и Степан из нее как бы вырос - это и был момент завершения трансверсии, окончательный выход, чем-то напоминавший на этот раз вылупление из яйца.
      Он сидел меж обломками металлического ящика - в целом состоянии тот был, наверное, чуть больше стандартной посылки, с толщиной стенок на разломе сантиметров в пять. При взгляде на эти "скорлупки" у Степана тут же возникли кое-какие соображения насчет "заквадрачивания", которого ему, похоже, удалось-таки избежать!
      Сам ящик был частью какого-то агрегата, стоявшего, между прочим, посреди очень милого садика. Кстати говоря, хозяин этого садика тоже имелся в наличии невеликого роста человечек с седенькой бородкой приближался в это время к Степану, зажав в руках сельскохозяйственное орудие, очень похожее на грабли. Нет, он определенно не походил на одного из ученых мужей, собиравшихся встречать Степана с распростертыми объятиями на Сткоче. Не успел Степан сказать: "Здравствуйте!", как человечек бросился на него с непонятным выкриком и замахнулся было граблями, но на самом взмахе упал, обо что-то споткнувшись. Тут же вскочил, наступил на свои грабли, получил ими в лоб и проколол, кажется, себе ногу, потому что заголосил - вновь непонятно, но жалобно.
      Степан тем временем выбрался из агрегата, подхватил трепыхающегося, кричащего что-то человечка и понес его к запримеченной им неподалеку площадке, где вокруг плоского камня, напоминавшего столик, стояли причудливые кресла. Дело в том, что среди этого словоизвержения Степан уже начал понимать некоторые слова: его переводящая система, анализируя непонятную речь, что-то в ней вычленяла, сопоставляла и могла уже дать наиболее вероятный перевод. Поэтому он усадил человечка в кресло, сам сел напротив и сказал ему:
      - Говорите! Говорите много! Не быстро! Тот, наверное, понял, потому что принялся кричать и поначалу чуть ли не плеваться. Степан улавливал многочисленные "как", "мое", "твою", "да я", "откуда", потом пошли глаголы "влез", "сломал", "убить" и существительные - "кретин", "варвар". Человечек то и дело вскакивал, махал руками, указывал на агрегат и порывался бежать за граблями. Степан его усаживал, переспрашивал и тоже показывал руками, вспоминая давнишние слова Экселенца: "Вы будете поняты, где бы ни оказались". Вопрос где же он оказался? - Степан надеялся разрешить по мере достижения взаимопонимания с эмоциональным бородачом, как, впрочем, и многие другие вопросы.
      Через некоторое время между ними уже завязался примитивный диалог: борода обвинял Степана в поломке своего агрегата, Степан, напротив, обвинил агрегат в том, что это он его чуть не убил. Тут хозяин впервые немного успокоился, насторожился и потребовал объяснений. Для чего они согласно прошли к агрегату. Слов уже было достаточно, чтобы втолковать бороде, что он, Степан то есть, "влез" внутрь вот этой коробки, но тут она сломалась (к счастью). И что он уже шестой, кто в нее влез, а предыдущих пятерых она убила (показывал на пальцах). Борода воспринял рассказ скептически, а затем пополнил их общий словарь парой нелицеприятных словосочетаний, отчего Степан наконец тоже вышел из себя и не остался по этой части в долгу. Взаимопонимание вот-вот грозило свалиться в непечатную область, как вдруг произошло событие, явившееся неожиданным подтверждением Степанову рассказу.
      На обломках ящика, рядом с которым разгорался сыр-бор, возникло некое человеческое существо, а конкретно - дама. Если еще конкретней, то это была Бякса собственной персоной.
      Степан вспомнил ее упрямое: "Ну, это мы еще посмотрим!" - сказанное ею у псифов. Как же он был недальновиден, полагая, что Бяксу - БЯКСУ!!! можно отправить в отставку, утешив ее какими-то "подъемными"! Он представил себе, как она .врывается к Экселенцу, возможно, даже угрожает ему оружием, и тот с радостью выполняет ее требование - запуливает ее по прбклятому индексу, в полной уверенности, что она прилетит вслед за Степаном на Сткоч уже в компактном состоянии. Но что ни говори, а появление ее и теперь оказалось как нельзя более кстати.
      Степан при виде ее радостно хмыкнул, а борода заметно спал с лица и произнес тут же безошибочно угаданное переводчиком: "Боже мой!.."
      - Ну, что у вас тут? - спросила Бякса как ни в чем не бывало, выбираясь из агрегата. Поди ж ты, и ни слова упрека, хотя, постойте-ка - в чем ей было, собственно, его упрекать? Ну, разве что в том, что он так и не удосужился переубедить Экселенца насчет ее мотивов или хоть объяснить причину ее наготы. Теперь-то она была одета - в темный облегающий костюм - видимо, в тот, что ей по требованию выдали у Экселенца.
      - Да вот, ищем пути к контакту, - кивнул Степан на бородача. - А вы чертовски удачливая ("стерва", - добавил он про себя). Разве Экселенц не сообщил вам суть моего задания? Я так и думал. Если коротко - все, кто попадал сюда до меня, оказывались в этом вот ящике, - он указал на "скорлупки".
      Она посмотрела на обломки недоверчиво, силясь сообразить, как это возможно. В чем в чем, а в смекалке Туазе нельзя было отказать, и вскоре она уже глядела на бородача с выражением, весьма далеким от приветливости. Тот стоял с несчастным видом и под ее взглядом начал что-то сбивчиво объяснять увы, но для мирного диалога слов не хватало катастрофически. Бородач в отчаянии ринулся куда-то, они пошли следом за ним.
      То, что они вскоре увидели, сильно впечатлило Степана, Туазу же поразило просто несказанно: сей уютный садик, оказывается, лежал не на земле, он венчал собою грандиозную глыбу, парившую в пронизанном светом пространстве. И эта глыба являлась не чем иным, как домом бородача. Сначала они шли по периметру вдоль обрыва, заглядывая в мерцающую бездну, не имевшую ни берегов, ни дна. Потом свернули и по неширокой лесенке спустились в "дом".
      Каменная толща глыбы была пронизана, словно червивый плод, сетью ходов, соединяющих уютные пещерки - комнаты. В одной из них, полной беспорядка, бородач, смахнув одним движением на пол хлам со стола, усадил их в косматые мягкие кресла, а потом стал разворачивать перед ними прямо в воздухе какие-то безумно-непонятные объемные чертежи, потрясающие своим сложным совершенством, при этом неумолчно говоря, показывая, волнуясь и размахивая руками. Степанов переводчик удрученно молчал, вякнув лишь один раз: "Пространство..." Не в его силах было дать аналоги отвлеченным понятиям.
      Убедившись, что его не понимают, хозяин яростно почесал в бороде, крякнул и, ухватив Степана за рукав, ринулся на выход. Растерянная Туаза поспешила следом. Миновав несколько поворотов, они ворвались в помещение, где стояла конструкция непонятного предназначения - этакое нагромождение из лопастей, спиц, рычагов и колес, посредине которого обнаружились два сиденья. В одно из них бухнулся бородач, в другое, повинуясь нетерпеливому жесту, сел Степан и за неимением третьего усадил Туазу к себе на колени. Хозяин не возражал: он тем временем дергал за рычаги и нажимал на педали. И вот уже колеса завертелись, лопасти задвигались - машина, качнувшись, оторвалась от пола. Потом стена гаража, расположенная позади, упала, и они задним ходом выплыли наружу.
      - Не понимаю, что это за место? Куда мы попали? - спрашивала Туаза у Степана, между тем как их аппарат, развернувшись, устремился прочь от обиталища бородача в лишенную всяких ориентиров ясную безбрежность.
      - Вам лучше знать, что за "местность" такого плана может быть расположена в девятнадцатом индексе, - отвечал Степан, осторожно придерживая Туазу за талию. Она, как ни странно, не возражала - видимо, была слишком озабочена происходящим.
      - Я не слышала о существовании чего-либо подобного - ни в девятнадцатом, ни где-либо еще.
      Степан покосился на бородача - тот увлеченно крутил педали, не прислушиваясь к не понятному ему разговору.
      - Вы можете поручиться, что знаете всю галактику, каждый ее уголок?
      - Я знаю одно, - резко сказала Туаза, - что в обитаемых мирах Империи ничего подобного нет!
      - Значит, - пожал плечами Степан, - это место находится за пределами Империи.
      - Но мой трансверсор показывает девятнадцатый индекс!
      - Он сломался, - предположил Степан.
      Туаза посмотрела на него со своим фирменным прищуром.
      - Я постоянно задаюсь вопросом, - издевательски, чуть нараспев сказала она, - вы хоть что-нибудь понимаете в делах, в которые ввязались?
      - Хорошо, - легко согласился он, - я ничего не понимаю. И в связи с этим тоже давно задаюсь одним вопросом: давайте-ка начистоту - зачем вы за мной увязались?
      Туаза, чуть помедлив, ответила неожиданно:
      - Потому, что вы похожи на мужчину. - Сказала это, не глядя, обычным своим тоном, походя напрочь выбив Степана из колеи. Он вспомнил ее растерянные глаза, когда он в гневе завалил ее на лестнице, вспомнил ее дерзкую наготу, неприступную даже в мыслях, и едва сдержался, чтобы не переложить руку ей на бедро - о да, это была истинная женщина! И уж Степану ли было не знать, как женщина может играть с человеком!
      - Да ладно, - сказал он, - признайтесь честно, хотели выведать секрет моего оружия?
      Она поглядела на него долго, с какой-то пристальной жалостью и отвернулась, не произнеся в ответ ни слова, но заставив его отчего-то горько пожалеть о сказанном.
      Ну да, черт возьми, да. Не верил он, реальный смертник, что может быть нужен кому-то в этом мире сам по себе, без своего всемогущего "зверя". Боялся верить. Не просто боялся - не хотел.
      А между тем впереди, прямо у них по курсу, давно уже возникла темная точка, с каждой минутой растущая и становившаяся все более похожей на еще одну глыбу, висевшую или, может быть, дрейфующую в бескрайнем воздушном океане. Этот новый архипелаг, похоже, и являлся их целью, и весь оставшийся до него путь они проделали в молчании.
      Верхняя часть новой глыбы была усажена деревьями, казавшимися издалека зеленой шевелюрой на некоей бесформенной заготовке, сильно нуждающейся в скульпторе, способном оформить ее в лицо. Аппарат забрал выше, и посреди буйной поросли стала видна тонзура - небольшая травяная лужайка. На нее-то бородач и направил свою чудо-машину.
      Из кресла, стоявшего в отдалении под лиственной сенью, навстречу им поднялся такой же невысокий человечек - главное его отличие от первого состояло, пожалуй, в отсутствии бороды. Он был явно заинтересован прибытием гостей, но бородач, приземлив аппарат и выскочив, направился вовсе не к нему: выхватив из недр своей летучей машины какую-то устрашающего вида железяку (монтировку, что ли?), он двинулся решительным шагом левее - туда, где чуть в стороне стоял знакомый агрегат с чернеющим посредине роковым ящиком. Не успел здешний хозяин и рта раскрыть, как бородач принялся крушить агрегат, особенно усердно лупя по ящику, по всему видать, в надежде раскроить его на "скорлупки". Как бы не так! Пойди-ка расколоти металлические стенки, толщиною в пять сантиметров! Поистине "зверская" работа.
      Хозяин воспринял этот неожиданный акт вандализма с удивлением, но не более того: понаблюдав некоторое время за разрушителем, он тронул его за локоть и что-то вежливо спросил. "Тебе помочь?" - так почему-то показалось Степану, хотя разумнее было предположить, что вопрос означал, например: "В чем дело?" - или: "А не ополоумел ли ты часом?"
      Бородач словно только этого и ждал: швырнул в сердцах монтировку в развороченный агрегат и пустился в эмоциональные объяснения, то и дело указывая на стоявших в сторонке гостей, время от времени пиная ногой в проклятый ящик. Безбородый слушал, кивая, потом махнул рукой гостям и обратился к ним, как показалось Степану, на чистом русском языке:
      - Ну что же вы там стоите? Идите, идите сюда! Давайте-ка присядем все вместе и поговорим. Ведь вы этого хотите?
      Да, признаться, с первой же минуты своего здесь появления они именно этого и хотели. Вот только не чаяли, что сумеют с такой легкостью преодолеть языковой барьер. Как вдруг получилось, что они его не просто преодолели, но и прекрасно оба поняли сказанное безбородым, для Степана пока оставалось загадкой, как, впрочем, и для Туазы, последовавшей на зов, с вопросительным недоумением взглядывая на идущего рядом партнера.
      - Меня зовут Лефот, - первым делом представился хозяин, когда они уселись в тени дубов (именно дубов) в кресла, которых оказалось ровно четыре. - А моего друга - Сиперус. Я лингвист и вообще специалист в гуманитарных областях, а его призвание, как вы, может быть, уже поняли - конструирование различных аппаратов и всяческих систем, - Лефот тайком вздохнул, бросив взгляд на хмурящегося Сиперуса. - И он очень сожалеет о своей небольшой ошибке, приведшей к столь печальным последствиям. Он создал... - Тут Лефот произнес какое-то слово, от которого его язык просто каким-то чудом не завязался узлом, - ...качающий энергию из подпространства, - пояснил он, как бы спохватившись.
      Сиперус что-то воскликнул - как ни удивительно, но он теперь, похоже, тоже понимал русский. Лефот кивнул:
      - Да-да - чистую энергию! Но! Дело в том, что в подпространстве рассеяно и некоторое количество массы - следствие ее утечки из близлежащей вселенной...
      - Как это - близлежащей? - прервала Туаза, нахмурясь. - Что вы имеете в виду?
      - Я имею в виду вашу вселенную.
      - Значит, мы сейчас...
      - Вы сейчас в нашей, - спокойно пояснил Лефот и продолжил: - Так вот, в сборе этой массы и состоит предназначение черного ящика - это своего рода отстойник. При его наполнении масса отсылается обратно к вам. Сиперус не учел, к сожалению, что вы могли открыть подпространственную переброску. Что поделаешь - не рассчитал...
      При этих словах Сиперус взорвался - он вскочил и сказал длинную речь, смысл которой был понятен и без перевода всем присутствующим: он, Сиперус, все рассчитал прекрасно, а его аппарат гениален. Дождавшись конца этой пламенной речи, Лефот вздохнул:
      - Он уже нахватал заказов, но, к счастью, не успел поставить дело на поток: насколько мне известно, существует еще два таких аппарата, и я обещаю вам, что мы лично проследим за тем, чтобы они были уничтожены.
      Сиперус тоскливо оглянулся на обломки - плоды его собственных рук, и повесил нос.
      - Можно спросить, - осторожно сказал Степан, - как так получается, что мы все вас понимаем?
      Лефот взглянул на него с какой-то ностальгической грустью.
      - Любопытные, пытливые умы, жаждущие новых знаний, - сказал он Сиперусу. Их, конечно, манит чудо, но при этом непременно надо выяснить, как оно устроено, что значит - убить его.
      - Не убить, - возразил Степан, - а научиться самим его делать.
      Лефот в ответ от души рассмеялся:
      - Ну это вам, боюсь, пока не под силу. Даже понять будет сложновато. Считайте, что я просто даю вам возможность читать мои мысли, а вы уже сами облекаете их в слова и в некотором роде в образы. Однако, - сказал он, с интересом глядя на Степана, - вы там, насколько я понимаю, тоже не ограничились открытием подпространства. Если я прав, то вы сделали просто потрясающие успехи - продвинулись намного дальше, чем можно было предположить. Ведь сломанный вами "отстойник" не случайность, не правда ли?
      - Да, - кивнул Степан, - не случайность. Но мы в те области еще не продвинулись, - признался он. - Этот дар я получил от Решающего Проблемы машины, созданной исчезнувшей цивилизацией предтеч; кажется, мумриков или медзиков...
      Сиперус, словно уловив в его речи что-то знакомое, вскинул голову и переглянулся с Лефотом.
      - Мездриков, - поправил Лефот. - Но это, право, странно... Не могли бы вы объяснить, почему Решающий Проблемы сделал вам такой подарок?
      - Да как вам сказать... Потому что я добровольный смертник, - попробовал объяснить Степан, - самоубийца. Верлроку тоже надоело жить, но он неуязвим. Ну и, насколько я понял, он решил создать себе собрата по несчастью...
      - Как-как вы сказали? - озаботился Лефот. - Надоело жить?
      - Ну да, и он стал убивать своих клиентов.
      Лефот повернулся к Сиперусу:
      - Ты слышишь, этой твоей железяке, универсальному советчику, "надоело жить", и она там в тоске-печали уже убивает страждущих!
      - Какой-то сегодня паршивый день, - произнес Сиперус, поднимаясь. - Одни неприятности... - Эту фразу Степанов толмач оказался в состоянии перевести. Видя, что Сиперус готов уйти, Степан поспешил этому воспрепятствовать:
      - Постойте! Я не ошибаюсь, я правильно понял, что вы можете избавить меня... Ну, от этого подарка?
      - Вы что же, действительно желаете вновь стать уязвимым?.. - Лефот пристально взглянул на Степана и покачал головой: - Дайте-ка свою руку.
      Взяв протянутую руку, он повернул ее ладонью вверх, и Степан с удивлением увидел, что в центре его ладони начинает скапливаться лужица крови.
      - Сиперус, взгляни-ка! - сказал Лефот, и Сиперус склонился вперед уже с каким-то небольшим прибором в руках, выхваченным им, казалось, прямо из воздуха. Поглядев через прибор на кровь, он поднял глаза на Лефота - тот ответил ему взглядом, полным невысказанного удовлетворения.
      - Наш первый, - заметил он. - Каков, а? Сиперус с гордостью произнес что-то, не понятое Степаном.
      - Да, - вздохнул Лефот, - слишком совершенен - как почти все, что нам удавалось создать вместе. А мир, к сожалению, зиждется на несовершенстве. Хотя, может быть, и к счастью... - задумчиво добавил он и обернулся к Степану. - Увы, - грустно сказал он, - но вам придется смириться. Процесс воссоединения с... (невоспроизводимое слово) необратим.
      Сиперус в знак согласия безнадежно махнул рукой, после чего, не прощаясь, растворился в воздухе.
      Степан молча растер меж ладонями кровь - ничего похожего на ранку не осталось - и встретился с насмешливым прищуром Туазы.
      - По-моему, нам тоже пора, - сказала она, потом, не дожидаясь его согласия, взмахнула рукой с трансверсором, и...
      И ничего не произошло: кругом по-прежнему шумели дубы, и Лефот продолжал сидеть напротив, глядя на них всепонимающими глазами.
      - Ваша система здесь не действует, - сказал он, - но не волнуйтесь - я сейчас переправлю вас туда, куда каждому из вас нужно.
      - Погодите, - сказал Степан. - Еще один вопрос... - Помолчал немного, выдохнул, все еще сомневаясь, и все-таки спросил: - Это ваше совместное изобретение, что у меня в крови, дает бессмертие?
      - А вы уверены, что хотите это знать? - спросил Лефот, уже растворяясь в белом мареве. "Уверен!" - хотел ответить Степан, но подпространственная вьюга захватила его в свою карусель, растягивая единственный миг в затяжной, несуществующий, но все же реальный прыжок, к концу которого он уже не был уверен в ответе.
      Когда трансверсия схлынула, завихрившись прощальной пургою, Степан обнаружил себя сидящим на жесткой деревянной лавочке. Туазы рядом не было. А прямо напротив него располагалась песочница, в которой возились ребятишки.
      Оглядевшись, он как-то не сразу поверил, что вокруг него живет своей маленькой жизнью тот самый детский городок, что находится во дворе его дома.
      Внутри что-то медленно разжималось: иные миры расступались - быть может, до времени, но уходя, отпуская, позволяя вернуться душой и телом в свой привычный, такой по сравнению с ними отсталый и захолустный - в свой родной мир.
      Степан посидел еще некоторое время, вроде бы отдыхая - так бывает, когда приходишь усталый домой и замираешь ненадолго в любимом кресле, сбрасывая скопившееся за день напряжение. Он не забывал поглядывать по сторонам и не удивился, увидев рядом с горкой Леночку, помогавшую взобраться на нее маленькому ребенку. Просто поднялся и подошел к ней.
      - Здравствуйте, Лена, - сказал он. - Это ваш малыш?
      - Нет, - улыбнулась она. - Соседка попросила присмотреть. А я не против, у меня сегодня все равно день свободный.
      - Я Степан, - сказал он.
      - А я знаю. Мы ведь с вами в одной школе учились. Вы, наверное, не помните - я тогда маленькая была.
      Он покачал головой, предположив с улыбкой:
      - Выходит, нам с вами есть что вспомнить.
      - Хотите - заходите сегодня вечерком ко мне на чашку чая. А то грустно сидеть одной, - просто сказала она.
      - Я постараюсь.
      Жаль, что теперь он не имел права ничего обещать - возможно, что за дверью лифта его встретит пара мохноногих тварей, чтобы затащить в паучий мир. Если их не опередят три огромные кошки. Или на месте его квартиры окажется кабинет Экселенца. И Туаза, конечно, объявится, куда бы ее ни закинуло - дай только срок. А какой неприятный был бы для всех них сюрприз, если бы на последнем выходит, успешно выполненном им - задании он все-таки сумел бы избавиться от своего верного спутника - совершенного защитника, созданного совместными усилиями двух столь разных гениев, удалившихся в необозримо далеком прошлом в собственную вселенную. А сам он - в самом ли деле так уж желал бы теперь расстаться со "зверем", грозящим смертью всем и вся, кто рискнет посягнуть на жизнь того, с чьей кровью он породнился? Ведь никогда, даже в диком бешенстве, даже будучи прогоняем и бит палкой, зверь по имени Смерть не укусит хозяина...
      Степан Ладынин не признавал самоубийства - Смерть поддерживала его и в этом.
      Он предпочитал больше не задумываться о том, способна ли она подарить ему бессмертие.
      Жизнь покажет.