«Попробуй-ка теперь регенерироваться», — зло подумал Андрей. И лишь потом вспомнил, что вместе с нелюдью погибла и его единственная надежда пристроить Масю. Конечно, перспектива наладить контакт была более чем призрачной. Но ведь он даже не попробовал!.. Обстоятельства не дали. Теперь шансы вернуть Масю в естественную среду обитания упали до нуля. О том, чтобы отправляться в одиночку искать в городе вырсей, нечего было и думать. Повезет, если удастся просто вернуться на базу.
      Андрей склонился над Власом, попробовал перевернуть тяжелое тело, но почти сразу отпустил: черная дырка в боку не оставляла сомнений в том, что тот мертв. Как, видимо, и все остальные члены группы.
      Все?..
      Андрея обсыпало колючими мурашками, когда со стороны Ярмака донеслось слабое хрипение.
      Ранение оказалось не смертельным: начальник Очистки был, вне всякого сомнения, жив, хоть и пребывал без сознания. Обугленная рана не кровоточила, но из угла рта текла розоватая слюна.
      Первая мысль — о том, как ему следует поступить с Ярмаком, заставила Андрея содрогнуться от отвращения: как ни странно, к себе. Тот же Влас, уж конечно, без малейших колебаний добил бы начальника — и даже, вероятно, с удовольствием. Андрей огляделся и понял, что ему нет нужды добивать еле дышащего босса: просто уйти будет вполне достаточно. А здешние тараканы и кое-кто покрупнее наверняка не дадут долго мучиться бывшему специалисту по их уничтожению, предоставив Маркелову осуществить задуманный Ярмаком коварный план, но только с точностью до наоборот.
      Андрей сознавал, что это было бы наиболее простым и лучшим для него решением проблемы. И то, что он делает вместо этого — то есть прилаживает усатому на шею аптечку, взваливает его на себя и тащит к выходу из бывшего супермагазина — является крайне нелогичным, безмерно глупым и очень, очень опасным поступком. Кроме того, Ярмак был чертовски тяжелой тушей, и таким макаром — на собственном горбу — его всё равно не дотащить до базы.
      Чуть не рухнув под тяжестью раненого, Андрей просто вынужден был его уронить. Потом он порыскал по окрестным полкам и довольно скоро нашел необходимое — большой кусок хорошо сохранившегося прорезиненного брезента. Ярмаку просто фантастически везло: он остался жив после меткого выстрела командира группы, он до сих пор продолжал дышать, и он оказался на волокуше, без которой Андрею в любом случае пришлось бы его бросить.
      Теперь же Андрей Маркелов занялся вряд ли благим для себя делом: он пытался спасти своего злейшего врага. Пока перед ним был живой, дышащий, страдающий человек, он попросту не мог поступить иначе, несмотря на то, что сама по себе такая ноша изрядно понижала шансы на его собственное спасение.
      Оставалось надеяться, что путь до отеля был достаточно хорошо расчищен по дороге сюда — ими, но в основном теми членами группы, которые теперь были убиты.
      Дорога назад показалась вдесятеро длиннее: несколько шагов — остановка, оборот вокруг своей оси. Лучевик вскидывается на каждый шорох, за малейшим намеком на движение следует выстрел, иногда предваряющий падение безобразного тела. Одно обнадеживало — зарядов должно было хватить с лихвой: два лучевика системы «кольт-плазмо», каждый с шестью автоматическими запасными батареями, и спаренный «калаш» Власа. Лишь бы хватило сил и нервов на этот изнурительный, всё не кончающийся путь. Забота о Масе сводилась теперь к минимуму: донести бы ее невредимой до дому. Вместе с собой, естественно, хорошо бы тоже невредимым. Что касается Ярмака… если шеф Очистки по дороге отдаст концы, то, похоже, для всех будет только лучше
      Но помирать начальник Очистки не торопился: в какой-то момент тяжелая волокуша задергалась, и с нее раздались почти членораздельные звуки.
      «Чего он там просит? Лучевик? Застрелиться, что ли?»
      Обернувшись, Андрей встретился с мутноватым, плохо сфокусированным взглядом начальника. Ниже жалко свисали бравые в прошлом усы. Под ними шевелились бескровные губы:
      — Дай мне… лучевик… Прикрою…
      — Ну да, ты, пожалуй, меня прикроешь. Этой вот дерюжкой и прикроешь, — проворчал Андрей.
      — Не тебя… Нас…
      Было ясно, что в таком положении Ярмак вряд ли рискнет убить ненавистного Маркелова. Кто ж его тогда дотащит. «Однако ноги-то у него целы, — размышлял Андрей, — может, он уже и идти способен самостоятельно, только до времени прикидывается. Пока не получит назад свой „кольт“.
      Видя колебания Андрея, Ярмак поднял руку в направлении здания:
      — Там!.. — Он указывал пальцем в одно из окон третьего этажа, прикрытое косой ставней. Ставня слегка колыхалась, словно бы от ветра. — Ну же!.. — Он явно хотел выкрикнуть это, но только сипел, наливаясь краской от напряжения: — Стреляй!
      Андрей выстрелил. Ставня крупно дрогнула: в верхнюю ее часть впились два грязных когтя, выволокшие за собой наружу темно-зеленое морщинистое тело. Стали видны тонкие жилистые ноги, потом ставня, столетия продержавшаяся на честном слове, сорвалась, и тварь рухнула на тротуар, подняв клуб желтоватой пыли. Маркелов напряженно ждал, держа на мушке зеленую бесформенную груду, но тварь так и осталась в неподвижности.
      Глаза Ярмака продолжали шарить по окнам. Да, шеф Очистки не на шутку трясся за свою шкуру, хоть уже и продырявленную насквозь. Андрей же глядел на аптечку у него под ухом, мигавшую оранжевым.
      «Значит, состояние и впрямь тяжелое. А зрение, несмотря на это, довольно острое», — подумал Андрей и скрепя сердце протянул всё-таки шефу один из «кольтов». Тот схватил оружие — с губ сорвался вздох облегчения — и тут же задергал стволом, выцеливая возможную опасность.
      Стоило Андрею, взявшись за волокушу, вновь сдвинуться с места, как позади раздались пронзительные «тиу-тиу!» лучевых импульсов, поначалу заставлявшие его вздрагивать: всё же мечтою стрелявшего позади человека было прикончить того, кто в данный момент служил ему средством передвижения. Но, даже если рыжеусый и продолжал грезить об этом, то благоразумно отложил свое намерение, вместо этого паля по возникающим позади тварям. Так что Андрей мог больше не оборачиваться для защиты тылов, и их перемещение по городу значительно ускорилось. Спустя какое-то время он перестал воспринимать Ярмака как заведомого врага: пока тот стал для него просто человеком, способным прикрыть его спину. А дальше… О том, что предстоит по возвращении и чем обернется для него спасение начальника Очистки, Андрей старался не думать. Сейчас его мысли больше занимало то, что среди все новых разновидностей тварей, усыпавших по мере продвижения их путь, до сих пор не появилось ни одной вырси.
      — А что, вырсей в этом районе уже всех перебили? — покосившись, спросил наконец он у Ярмака.
      — Ну да, как же… — прерывисто откликнулся тот, паля в ближайший дверной проем, хмыкнул, когда там в темноте что-то тяжело рухнуло, потом сказал: — Уверен, что это была не вырсь. Эти твари слишком хитры и осторожны. Они никогда не нападают на людей: понимают, заразы, что худо будет, и всегда скрываются. И выследить их почти невозможно — слишком быстры.
      — А та вырсь, что была на Башне? Ее же как-то удалось выследить? — Спрашивая, Андрей тоже не забывал постреливать по окружающим строениям, вернее, по мелькающим в них теням, хотя и менее успешно.
      — Это большая удача, что ее загнали на Башню, — проворчал позади Ярмак, вперемешку с «тиу-тиу!» своего лучевика. — Потому ребята и продолжали стрелять, даже рискуя задеть людей: вы совсем не вовремя появились там, наверху.
      — Думаю, вам больше пришлось бы по душе, если бы они уложили нас обоих, — высказал Андрей предположение, на которое не последовало ответа. Да его и не требовалось.
      Еще Андрей понимал, что в его бездоказательный рассказ о гибели членов группы от руки собственного начальника никто не поверит, а если и поверит, то постарается скрыть сей факт, тем паче что расследование проводить бесполезно: тела будут сожраны тварями, а кровь скорее всего будет дочиста вылизана.
      Начальник Очистки тоже правильно оценивал ситуацию и настолько был уверен в своей безнаказанности, что даже не заводил об этом речи: для разговоров еще будет время, когда минует опасность. Пока что его целью было выжить, а это во многом зависело от человека, который его тащит. И Ярмак по мере сил помогал передвижению, отталкиваясь ногами, при этом молча ожесточенно палил вокруг, защищая себя, ну и, разумеется, спину этого записного идиота Андрея Маркелова. Только бы тот его дотащил, а там уж… До отеля оставалось совсем немного.

* * *

      Откуда-то издалека пришел женский голос, мурлыкающий старую песню «Наколдуй ей любовь».
      Андрей открыл глаза: кругом стоял полумрак. Он лежал на постели в своем номере, за струящейся завесой псевдостекла сгушались сумерки. Словно ничего и не было — ни страшной гибели группы охотников, ни изнурительного пути обратно с раненым Ярмаком, просто он видел долгий дурной сон.
      Но это не было сном.
      Он вспомнил о том, как едва живой ввалился в двери отеля. Как сдал Ярмака с рук на руки медицинской бригаде. Вновь увидел полные слез глаза Татьяны, подхватывающей его в нижнем холле. И то, как помогает она ему дотащиться до комнаты, как достает у него из-за пазухи сонную вырсь…
      Подумав о Масе, Андрей рывком сел. Огляделся — в комнате никого не было, но из соседней продолжала доноситься песня.
      — Таня! — позвал Андрей.
      Песня прервалась, и она появилась. С Маськой на руках. Убаюканная маленькая вырсь полулежала у нее на плече, засыпая и сладко посасывая палец. От этой картины Андрею стало совсем уж нестерпимо. Ну почему Танюшка так к ней привязалась? Ведь, кажется, знает, что взрослая вырсь — злобное, кровожадное существо, запросто способное растерзать человека в клочья.
      «Способное, да, — зашептал внутренний голос, — но никогда, как утверждал Ярмак, не нападающее первым, вместо этого избегающее человека, старающееся уйти от него подальше…»
      Встряхнув головой, Андрей спросил:
      — Сколько я провалялся?
      — Ты спал почти двое суток, — ответила Таня. Приблизилась к нему. Села на край кровати и подняла на любимого большие тревожные глаза.
      — О, черт!.. — воскликнул Андрей, думая о том, что времени у них совсем не осталось. — Поезд еще не прибыл? — спросил он.
      — Вот-вот придет… — Таня покусала губу. — Как же нам быть, Андрей?..
      Он растер руками лицо. Мысли после долгого сна были вязкими, словно смоляными. Да и еще Ярмак собирался объявить его нелюдью. Но это ведь до того, как он его практически спас, дотащил до базы. И что теперь?..
      — Как Ярмак? — спросил Андрей словно бы равнодушно, одновременно протягивая руку к штанам: чистая пара лежала на тумбочке у постели вместе со сложенными рубашкой и свитером. Таня позаботилась.
      — Игорь в лазарете.
      Андрея ужасно раздражала эта ее привычка иногда называть босса Игорем. У него не было никакого права ее поправлять, а интересоваться корнями такой фамильярности он не решался.
      — Регенерация прошла успешно, он уже в сознании. Спрашивал о тебе.
      — Только спрашивал?..
      — Андрей… — Таня на мгновение склонила лицо и погладила вздрогнувшую Маську. — Что там у вас произошло? Почему погибла группа Власа? Опытные охотники и вдруг…
      Вместо ответа он спросил, делая вид, что полностью занят одеванием:
      — А что говорит об этом Ярмак?
      — Странно… — она глядела испытующе, — он тоже первым делом задал вопрос, что обо всём произошедшем рассказываешь ты.
      Андрей подумал — а есть ли смысл объявлять всем правду? Свидетелей осталось только двое, и его слово против слова самого начальника Очистки будет очень мало значить. Да попросту ничего. А Ярмак, выходит, погодил со своими ложными обвинениями, ожидая, что скажет он. То есть как бы предоставил ему выбор — замять случившееся либо… Либо оказаться под следствием по подозрению в убийстве — не каких-нибудь тварей, а людей.
      — Мы столкнулись с нелюдью, — кратко объяснил Андрей и быстро перевел разговор на другую тему, в самом деле сейчас более важную: — Давай подумаем, как быть с Масей. Мой поход ничего не дал. И вот-вот придет монорельс, на котором я буду вынужден уехать.
      — А в Москве ты мог бы что-нибудь для нее сделать? — спросила Таня.
      — Как?.. — Андрей даже замер со свитером в руках. — О чем ты говоришь?
      — Ну, если бы ты взял Маську с собой…
      — Во-первых, как я ее довезу? Контрабандой на груди — это в поезде не прокатит. На флаере было бы еще туда-сюда, а так…
      Таня как-то призрачно улыбнулась одними уголками губ:
      — Ну, у меня тут появилась одна мысль. Вот, посмотри-ка. — Она оторвала от своего плеча и разогнула лапку спящей Маси. Внутренняя сторона предплечья до самого локтя оказалась совсем голой: чистая розовая кожа выглядела совсем как человеческая. — Я частично эпиллировала шерсть, и… Маська прекрасно это перенесла. Видишь — ни малейшего раздражения.
      — Ну и что?.. — всё больше недоумевал Андрей.
      — Если шерсть эпиллировать полностью, — терпеливо стала объяснять Таня, — то Мася станет в точности как человеческий младенец. Тогда ты скажешь…
      — Танюш, ну ты соображаешь?.. — произнес Андрей как можно ласковей, понимая, насколько нелегко ей пришлось, особенно в последнее время. Разумных выходов попросту не осталось, и тогда в ход пошли безумные идеи. — Да не сделаешь ты вырсь похожей на человека, пойми, никак, хоть ты полностью ее обрей!
      — Значит, никак, да? Хорошо… — Таня оставалась спокойной, и чуть заметная улыбка вновь коснулась уголков ее губ. — Теперь посмотри сюда.
      Она осторожно приподняла голову Маси и повернула лицом к Андрею.
      Тот беззвучно ахнул: та сторона Масиной мордашки, что прислонялась к плечу Татьяны, была теперь полностью лишена шерсти, и…
      Оно и впрямь было человеческим, ровно наполовину — маленьким, чуть припухшим детским лицом. На другую половину словно надели маску, или нет, словно на ребенка, на всё его тельце натянули мохнатый костюм, с вырезом в пол-лица.
      — Не может быть… — медленно проговорил Андрей. — Как ты это сделала?..
      — Я же сказала, что эпиллировала шерсть на отдельных участках. Если убрать ее полностью и постричь коготки…
      — А ушки?.. — спросил Андрей.
      — Я сошью чепчик, — улыбнулась Таня, однако улыбка не коснулась глаз, пристальных, давно не спавших. «И как я умудрился втянуть ее в это… преступление?..»
      Андрей со вздохом опустил голову и потер лоб. Да, сейчас он готов был поверить в то, что она способна сотворить чудо с внешним преображением детеныша… твари в человечье дитя. Но смысл?..
      — А что дальше? — спросил он, не поднимая глаз.
      — Дальше просто, — деловито сказала Таня, ощутившая явное облегчение от того, что он для начала признал сходство вырси с человеком. — Ты скажешь, что это ребенок диких людей. Ты нашел малышку в руинах и принес под курткой. Родители, само собой, погибли. Кому может прийти в голову дикая мысль, что мы побрили вырсь? В поезде генных проверок не проводят, так что с этой легендой ты спокойно довезешь ее до Москвы.
      — Послушай, Таня… — Андрей видел, насколько она увлечена своей идеей, как блестят уставшие глаза… И не желают замечать ее изначальной обреченности. — Даже не говоря про узкие зрачки… — начал он.
      — Уж поверь, — перебила она, — никто не всматривается в глаза младенцев. Кроме близких родственников, конечно.
      — …И про необходимость регулярного бритья… — продолжал Андрей, но она вновь перебила:
      — С этим средством достаточно всего лишь одной эпилляции в неделю, — и добавила с долей иронии: — Тебе, кстати, тоже рекомендую. — Она провела пальцами по его щеке, гораздо более колючей, чем нежная щечка Маси.
      — Допустим, я ее довезу, — сделал вид, что согласился Андрей, — а дальше? Как ни маскируй Маську под человека, она останется вырсью. Если здесь еще есть надежда как-то вернуть ее к своим, то что я буду делать с вырсью в большом густонаселенном городе?
      — Там должна быть масса возможностей, только копни! Может, удастся устроить ее в какой-нибудь заповедник…
      — Да не берут тварей в заповедники! — почти выкрикнул Андрей. Мася вздрогнула, обиженно всхлипнув во сне, и он продолжил тоном ниже: — Ты говоришь, масса возможностей? Я тебе скажу, какие там могут быть возможности для вырси: первое — на опыты, второе — на подпольные бои, ну и третье — цепь на шее в подвале у какого-нибудь любителя экзотики. Это только навскидку, вариантов гораздо больше, среди них для вырси ни одного нормального. Ну нет ей места среди людей, в их обществе — нет, понимаешь? И никакой эпилляцией этого не исправить.
      Андрей видел, как с каждым его словом никнет, будто под ударами, Татьянина голова, как опускаются в бессильном отчаянии плечи. Она, казалось, нашла из пиковой ситуации неординарный выход, до какого додумается далеко не всякий. Кто поверит, что грудной младенец, маленькое розовощекое дитя — на самом деле голая вырсь? Да вы смеетесь, что ли, или чокнулись?
      Теперь погибала и эта надежда…
      — Да, конечно, ты прав, — тихо заговорила Таня. — Мася должна остаться. Ничего страшного: пока побудет со мной, а за полгода я что-нибудь придумаю…
      «Ничего страшного?.. Да понимает ли эта девочка, во что она ввязалась? Во что я ее втравил», — в отчаянии думал Андрей. И тут же понял, что как раз она-то понимает — именно эта девочка, работающая в страшных городах. Может быть, как никто другой…
      В дверь громко постучали.
      Они переглянулись, в глазах обоих светился один и тот же тревожный вопрос: «Кто это может быть?»
      Стук повторился, став более резким и настойчивым.
      Показав Татьяне жестом, чтобы она скрылась с Масей в другой комнате, Андрей пошел к двери. Она тем временем уже сотрясалась от стука.
      — Маркелов Андрей Николаевич! — донеслось с той стороны. — Откройте! Нам известно, что вы там!
      — Ну, допустим, я Андрей Николаевич, — отозвался Андрей, в груди которого распространялся омерзительный холод страха. Не за себя — за собственную шкуру трясутся иначе. А страх за других, самых дорогих тебе существ, оказывается, сопровождается ни с чем не сравнимой болью. И еще более жутким отчаянием.
      — Что надо? — спросил он, уже понимая, что человек с той стороны не может быть представителем Службы Очистки. И что он вряд ли является одним из тех, кто живет в этом отеле.
      — Служба Внешней Безопасности! Это проверка! Рекомендую вам немедленно открыть дверь!
      «Откуда они? С монорельсом прибыли? — лихорадочно размышлял Андрей, — И сразу ко мне?..»
      — Зайдите утром. Я уже сплю! — не находя иного выхода, он просто оттягивал время, уже понимая, что это не поможет.
      — У нас есть сведения, что в вашем номере содержится тварь, — сообщили снаружи. — Если вы не откроете, мы вынуждены будем взломать дверь!
      Андрей отступил, не отрывая глаз от двери: отнекиваться, да и вообще говорить еще что-либо было бесполезно. Внутри его что-то медленно сжималось, наподобие черной дыры, всасывающей в себя весь жизненный свет, любовь, надежду… Оказывается, всего этого в нем было еще немало — до того момента, как вспыхнул кромсаемый лазером замок. Потом дверь распахнулась от мощного удара, и в номер ворвались вооруженные люди. Двое из них сразу схватили Андрея, один проскочил мимо него в комнаты, еще один, в черном плате, прошествовал туда же мимо хозяина гордой командной поступью.
      Андрей прикрыл глаза, жалея, что не может закрыть уши, в ожидании протестующих криков Танюхи и… неизбежного выстрела. Но пока было слышно только, как незваные гости шарят повсюду, роняя предметы. Потом его отпустили и протолкнули в комнату. А Таниного голоса всё не было, как почему-то не было в этой комнате и ее самой, хотя все четверо ворвавшихся уже собрались здесь.
      Человек в черном плаще — высокий, лысоватый, явно за сорок, без сомнения их старший — вышел на середину комнаты и остановился перед Андреем.
      — Ну что ж, Андрей Николаевич, мы убедились, что твари здесь нет, — сказал он, чем привел Андрея в состояние не только облегчения, но чуть ли не в большей степени недоумения, впрочем, усиленно им скрываемого.
      — Но мне также очевидно, — продолжил тот, — что она здесь была! — С этими словами он предъявил на глаза Андрею бутылочку с соской.
      Тот нашел в себе силы усмехнуться:
      — Да что вы? И куда же, по-вашему, я ее дел?
      — Вы сами прекрасно это знаете.
      Честно говоря, Андрею, совершенно не осведомленному в данном вопросе, и впрямь хотелось бы это знать.
      — Я — нет, — честно признался он. — А тот, кто сделал этот лживый донос, неужто он знает?
      — Чтобы понять, куда вы дели тварь, не нужен информатор. Достаточно взглянуть вон на то окно, — и лысоватый кивнул на соседнюю комнату.
      Устремив взгляд в указанном направлении, Андрей увидел, что там на окне отсутствует защитная мембрана. Значит, Таня отключила ее и… Сиганула вместе с Масей с третьего этажа?..
      — Жаль, что мы не приняли во внимание балконы, — сказал старший. — Однако косвенных доказательств вполне достаточно для того, чтобы…
      Андрей уже не слушал его, закрыв глаза ладонью.
      Тротуарные балконы — наследие времен, изобиловавших флаерами! Он видел их, когда впервые входил в это здание, подавленный смертью напарника, видел во второй раз, когда вернулся с охоты, изнемогая под тяжестью Ярмака. И оба раза мысли его были настолько поглощены другими проблемами, что он совсем о них забыл.
      Человек в плаще продолжал говорить, но Андрея уже не тревожило известие о взятии его под стражу, как не тревожил и сам арест. Танюшка успела соскочить на подвесной тротуар. Она не разбилась, она жива и сумела ускользнуть вместе с Масей. И, конечно же, ее сообразительности хватит на то, чтобы скрыть Маську сейчас, и что-то придумать позже, в течение целого полугода. Главное — они целы, они свободны, остальное не имеет значения. Танюшка и Мася…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ