- Иди, иди. Вижу, не очень-то ты мне поверил - может и правильно. Ну да ладно, заходи, если что. Может, помогу.
      Толяныч вышел с назойливым чувством незавершенности действа. То ли бабка передумала в последний момент, то ли он ляпнул чего-то не так, а может еще какие обстоятельства всплыли, да хотя бы теть Маша знак подала... Только вот замах этой Галины изначально обозначался на сотню евриков, а вышел ломаный чип. Но организм настоятельно требовал пива, а не информации.
      ***
      Время подходило уже к восьми, когда Толяныч добрался до дома, Матрена встречала его на пороге и мурчала почти по-человечески. Он задал кошке корма и плюхнулся на малютку, пытаясь переварить услышанное от старой ведьмы. Ничего не вышло - ну не мог он воспринять всякую бездоказательную теологию серьезно. Так что старуха напрасно старалась... Зачем, кстати?
      "А, ладно, сказала же, что сам скоро все пойму. Ну-ну, поживем увидим" - Толяныч ощущал неясный дискомфорт. Ох и не нравилось то, что сначала и теть Маша и эта старая Галина восприняли его всерьез и чуть ли не с испугом, а закончилось все пшиком. Вернее, какой-то мутной доктриной. Может эм-дюк на это ответит? Толяныч включил покетбук, по прежнему игнорируя свой старенький Селерон, и стал рыться в предложенном списке файлов. В основном это были текстовые документы, надерганные из Сети, некоторые с картинками и даже пара визио-роликов. Ну что ж, давай посмотрим...
      На мониторе развернулась примитивная черно-белая диаграмма, словно малый ребенок впервые попробовал графический редактор: шар с подписью "Земля", а вокруг него окружность заштрихованная и подпись "Астрал". Рисунок не менялся довольно долго, и Толяныч уже собирался закрыть его совсем, но пригляделся и оставил все как есть - между "Астралом" и "Землей" шел обмен тонюсенькими стрелочками, отчего грань между ними размывалась до светло серого цвета. Постепенно граница между этими двумя сферами выделилась в довольно широкую размытую полосу, которая продолжала расширяться, тем самым отодвигая "Астрал" все дальше и дальше. Толяныч потянулся за сигаретой, ему было неохота прерывать ролик, но и интереса особого он не вызывал. Пока прикуривал, на картинке сформировался окончательный вариант - мутная полоса обрела название. "Виртуал"!!!
      На экране мигала красная надпись: "Контакт прерван"
      "Ерунда какая-то..." - подумал Толяныч.
      Красные воротца указывали новый каталог с названием "Артефакты". Толяныч наугад выбрал файл и попал: статья была посвящена описанию древней магии с применением предмета, называемого Рука Славы. Это и была сушеная кисть руки человека. Ссылка с именем "Коррекция реальности" в конце текста указывала на второй визио-ролик. Что ж, посмотрим - Толяныч вызвал его, но файл наотрез отказался открываться, выбросив почти не читабельный запрос, что-то типа "Задействуйте Третий Источник..." Дальше шли непонятные группы символов, словно бы покетбук не смог опознать шрифты. Зашифровано. Повторные попытки ни к чему не привели, оставалось плюнуть, что он и сделал и вернулся вновь к воротцам. Быстренько просмотрел сабжекты остальных файлов и обнаружил полное соответствие бабкиной "доктрине": практически весь материал так или иначе относился к использованию в ритуальной магии всевозможных частей человеческого тела. Естественно, головы, руки и сердца присутствовали в ассортименте.
      Чертовщина какая-то. Очень похоже на очередную виртуальную игруху типа популярной некогда "Рунической магии", вернее - на сценарий к ней. Очевидно, что Галина подбирала материалы под свою конкретную идею, а слепо доверять чужим идеям, да еще на цифровом носителе вряд ли стоит. Хотя, рука-то, что ни говори, а существует реально, и циклоп пытался ее реально использовать. Даже был уверен, что получится.
      Толяныч вновь закурил и попробовал обнулиться, но лехин софт все так же был убежден, что обнуление не требуется. Странно другое - он не сообщил о сбое в коррекции, словно бы параллельное присутствие Фантика теперь стало в порядке вещей. А это, братан, уже на шизофрению смахивает, о как! Пора бы уж встретиться с этим лехиным психологом-программистом на предмет починки коррекции. Кстати и чипы пока имеются, тьфу-тьфу, грязные, правда...
      Мысли перекинулись к звонку уездной герцогини. Да еще путались под ногами все те же гипотетические отморозки, что могут вот-вот нагрянуть. И напряжение вновь защекотало позвоночный столб. Чтобы переключиться на прелести Альбы потребовалось особое усилие - куда приятнее об этом восьмом чуде света поразмышлять...
      "Все-то ты козел не угомонишься никак..." - начал Фантик свою приветственную речь, но должного отклика не получил.
      - Дивлюсь я на небо, тай думку гадаю... - напевал Толяныч, пуская дым в потолок, хотя и не был уверен в таганрогском происхождении песенки. Вздремнуть, что ли? Ну, это навряд ли...
      Он потянулся к телефону: подобное надо лечить подобным. Организм вновь требовал разрядки.
      ***
      Толяныч пощекотал девушку по груди указательным пальцем и подмигнул ей. Девушка осталась безучастна. Пялила себе в никуда голубые глазищи. Прохладная. Тогда он погладил ее уже всей ладонью и даже попытался слегка подковырнуть, но увы - она, казалось, прикипела к перилам намертво.
      "Эх ты, - вздохнул Толяныч, - а я то тебя, можно сказать, люблю. Вот сейчас Пичка подъедет - вот она не такая. Она отзывчивая. И теплая..."
      Он опять погладил девушку.
      Мимо нее он ходил ежедневно уже в течении года, а ее улыбка за это время так и не изменилась. И кто оказался тем доброхотом, что оставил ее на грязно-коричневых перилах при входе в метро, неизвестно, впрочем и не интересно. Зимой голые груди девушки, лоснящиеся глянцем, оставались все такими же упругими на вид, совсем как у этой чертовой герцогини. Добрые наклейки буржуи делают. Может все же отковырнуть ее да домой принести - на холодильник к примеру прилепить?
      Ольга опаздывала. Толяныч вздохнул, поковырял девушку, но уже без всякого энтузиазма, и неожиданно для себя накарябал ногтем по глянцу "АЛЬБА", так же неожиданно для себя вкладывая в процесс нечто магическое. Не иначе, как бабкина доктрина начала оказывать тайное влияние.
      "Встреча на Альбе..." - пришло на ум без всякого видимого перехода. Впрочем, напротив курил камуфляжный мужик цвета хаки и в темных очках, и именно он явился источником данной ассоциации.
      "Хотя нет, на Альбе я предпочел бы его не видеть..."
      Продолжения мысль не получила, поскольку на эскалаторе появилась Пичка и бодрым шагом направилась прямиком к Толянычу.
      "Да, брат, не кремень ты..." - попенял Фантик своего носителя.
      Тоже мне, Америку открыл! Это я и сам знаю - все-таки позвонил Пичке, хотя зарекался этого не делать хотя бы дня два с целью отдохнуть и поискать новые способы снятия напряжения. Да и поднакопить секреции не помешает. Но водки в гостях у теть Маши выпить пришлось почти машинально, а значит один зарок уже нарушен. Теперь вот следующий...
      "Не кремень, - сделал окончательный вывод Фантик. - Впрочем я тоже."
      Бодро отмахивая рукой подошла Ольга, вся такая свежая, что Толяныч даже не понял, как это можно думать о какой-то полустертой в памяти герцогине, пусть и трижды выдающихся форм. Неужели он совсем недавно мог все это перевернуть ради одного звонка? Но Альба позвонила все-таки сама, а это оставляет некую надежду, что, глядишь, звонок окажется не последним. Тем более, что ее роль во всей истории так и не прояснилась: при чем здесь таганрогская дива, и за кем все же следил на Мендилеевской слюнтяй, оказавшийся вдруг ядовитым? Вопросы, вопросы... Кому же их задать, если Галина например считает, что недостаток информации - благо. Остается Крот с Лешим, хотя непонятно, что менты могут разнюхать по поводу всякой мистической мути.
      - Привет! - Пичка улыбнулась, блеснула антрацитовым круглым глазом, и все нерешенные и незаданные вопросы махом вылетели из толянычевой головы.
      Обмен дружескими поцелуями и столь же бодрая дорога домой, где все приключилось привычным уже чередом. Если конечно не брать в расчет такую мелочь, что способ перестал действовать. Или подействовал, но слабее обычного. Или еще что-нибудь. Но Толяныч провел все манипуляции без обычного запала, почти машинально. И если пичкина легкость и затейливость некоторым образом оживляла картину, то он сославшись на головную боль и общее нездоровье, постарался максимально ограничить собственное участие.
      Фантик, предоставленный сам себе, ругался последними словами, одновременно анализируя по привычке причины такого внезапного охлаждения. В Москве ему по прежнему было неуютно, а новостей, способных эту неуютность ликвидировать, не имеется в наличии. А стало быть возможность, что некие отмороженные гости все же заявятся, довлеет по-прежнему. Нагана под рукой сейчас тоже нет - не стоит демонстрировать Пичке оружие, а то решит еще, что Толяныч бандит какой-нибудь. Оставленный Кротом токин молчит, как воды в рот набрал. Невнятные бабкины пророчества тоже же не способствовали душевному комфорту. Особенно это - про выбор да про скорую опасность. Да черт бы с ней, со старухой, но какие-то предчувствия сгущали до предела воздух в квартире. Толяныча не покидало ощущение незримого и неприятного чужого присутствия. Словно рыбий хвостик завалился за шкаф и пованивает оттуда еле заметно.
      Матрена...
      А что кстати делает кошка?
      Совсем забывшись, Фантик потянулся, было, посмотреть, чуть не утянув с собой материальную половину, занятую делом. Пичка издала невнятный, но явно недовольный "У-у-ум...", обхватив ускользавшего уже почти Толяныча руками и ногами и всеми прочими частями тела. И он устыдился собственной бестактности - вернулся, даже прибавив в движении, как проигрывающая с минимальным счетом команда за пять минут до финального свистка. Но краем глаза успел заметить, что кошка сидит в прихожей навострив уши на зеркало, и это несвойственное девочке самолюбование тоже удивительно. А проверять лениво, да и беспардонно опять же - мало ли чего она там сидит. Вот если бы выпить...
      Фантик одернул расшалившиеся мысли: не расслабляться! А если все же кто-то нагрянет? Или это уже зачатки паранойи?
      Толяныч наконец-то отвалился от жадно дышащей Пички и закинул потяжелевшие руки за голову, так и не определившись по поводу загустевшей неясности. Выпить бы и глянуть трезво.
      Через некоторое время Ольга задремала, повернувшись спиной, дыхание ее улеглось, а Толяныч привалился к теплой спине, обнял, рассеянно поглаживая чуть влажную кожу, стараясь отвлечься, и добравшись до пимпочки соска, наконец-то осенился - дело-то проще простого! Причина точно кроется в сегодняшнем звонке герцогини! Сетка раскинута, и вляпался ты, друг, в нее по самые помидоры. Втрескался. На самом-то деле просто мечтаетется о другой груди...
      Такой... Выдающейся, в общем.
      Вот тебе и роль герцогини: она же приманка, ловушка, и, должно быть, сладкая. Ему стало легко и просто, лишь сожаление о пока не состоявшемся контакте с таганрогской примой когтистой лапкой скребло изнутри по ребрам, и с досады Толяныч видимо чуть сильнее чем надо сдавил клюковку пичкиного соска. Ольга тихонько застонала, но чуть приподняла локоть, давая ему больший простор для деятельности. А почему бы, собственно, и нет? Тем более, что хоть одна причина прояснилась, можно и расслабиться.
      Его действия обрели целенаправленность, что Пичка сразу это почувствовала, не могла не откликнуться хотя бы в силу своей заводной натуры - повернулась чуть удобнее. Все вышло горячо, задорно и быстро, финальное пожатие было даже теплее обычного. И уж теперь-то Толяныч наконец почувствовал, что можно и заснуть.
      СБОЙ
      ...Игра шла уже около часа, а голов не было, и недовольная публика все активнее выражала свое возмущение. Фантик и компания расположились на краю трибуны "В" и откровенно квасили. На поле смотреть было совсем нечего, но, чтобы не привлекать внимание милиционеров, стоящих в непосредственной близости, двоим крайним приходилось периодически имитировать реакцию на перипетии матча. Они вскакивали, вздергивая ввысь флаг, благополучно реквизованный в свое время Дроном с какого-то флагштока. Размеры знамени были столь внушительны, что оно покрывало собой всю компанию целиком, и под этим надежным прикрытием пилось легко и привольно.
      К середине второго тайма смены у знамени происходили все чаще и чаще, и Фантик почувствовал некое давление внизу живота - сказались возлияния да плюс предматчевая разминка пивом. В очередной раз сменившись, он стал пробираться к проходу, подчиняясь настоятельному зову организма. Менты проводили его подозрительными взглядами.
      "Вот бляха-муха..." - бормотал Фантик, спотыкливо сбегая по лестнице вниз. Здесь, под трибуной не было никого, кроме вони, полумрака и сырости до сортира добирались не все. Но Фантик был терпелив и направился к туалету.
      Шум трибун, и так-то довольно вялый, сюда долетал еле-еле, словно далекий прибой, а надежда на забитый гол была призрачна, как подтрибунные тени. Так что можно быть спокойным: ничего интересного в его отсутствие случится не должно.
      Не успел он толком взяться за дверную ручку, как порыв ветра, рыбный, как шаланда полная кефали, вырвал бесцеремонно ее из рук, и дверь резко захлопнулась. Покатились по полу банки из-под пива вперемежку с какими-то пакетами и одноразовыми тарелками.
      - Вот, бляха-муха!!! - Фантик покрепче ухватился за ручку и потянул дверь на себя. Сквозняк и запах усилился, и дверь словно приросла к косяку. - Ненавижу воблу!
      Фантику стоило большого труда удержать равновесие. Рванул-то он на рубль, а вышло на копейку. Над плечом просвистела жестяная тарелка и влепилась в дверную филенку, оставив шлепок кетчупа, похожий на сгусток свернувшейся крови. Он обернулся, и в лицо ему швырнуло ветром целый ворох мусора пополам с песком и пожухлыми листьями. Яростно матерясь, Фантик принялся тереть глаза. Запах усилился, забиваясь в ноздри.
      Наконец зрение восстановилось полностью, но ему пришлось усомниться в реальности увиденного - в тени, под лестницей, сформировалась длинная, больше двух метров, серая фигура невнятных очертаний, и двинулась к нему, причем ноги переставлять она явно не удосуживалась. Порывы ветра усилились, и тарелки с остатками соусов и даже с огрызками сосисок, пивные банки и прочая хренотень летели, как грачи на юг, заполняя собой весь коридор. Шум стадиона стал совсем неразличим.
      - Але!!! Че за дела?!! - Дышал Фантик уже через рот, мечтая о респираторе, и лихорадочно нашаривал за пазухой верного Мышонка, вылупившись на приближающееся пугало, имеющее совершенно анонимный облик.
      Мышонок нащупался не сразу, но как только это произошло, Фантик почувствовал себя в нужной тарелке, а не в этом вот жестяном подобии с вялыми дольками лука в бордовых потеках. Даже мочевой пузырь позабыл о переполнении.
      - Отдай мою руку... - Без всяких интонаций произнесло привидение, надвигаясь и фантастически быстро раздаваясь вширь и ввысь. - Отдай мою руку... Ты...
      - На!!! - Фантик наотмашь перетянул его Мышонком, предположительно между ушей, и тут же включил форсаж, оставляя вонючую тварь далеко позади. Теперь ветер свистел, рассекаемый его, фантиковым, телом.
      Опомнился он уже возле стены Новодевичьего монастыря и буквально прилип к ней. Ноги не держали. Есть рекорд! На хрена этим бегунам анаболики - сходи разок в туалет в Лужниках и готово...
      Фантик плюхнулся на траву и закурил, ощущая спиной приятную прохладу новодевичьих кирпичей. Спустя пять минут стер с лица брызги кетчупа, и опорожнился на святые монастырские стены, бормоча про себя некое сумбурное моление...
      "Тоже мне - сто первая ужасная рассказка..." - пробормотал Толяныч, не просыпаясь, и отодвинулся от Ольги.
      12.
      Следующий день Толяныч решил посвятить полноценному отдыху, и не торопился подниматься, благо отгулы еще не истекли. Ольга отчалила на работу, обещала быть после девяти вечера. Легкая нестыковка в ее каком-то совсем уж вольном графике работы по большому счету мало его волновала. Может надобность какая? Да хоть бы и к мужу поехала. Ее дело. Он даже торжественно вручил ей запасной ключ от квартиры.
      Заняться было абсолютно нечем, разве что за пивом сходить, но данный себе самому зарок обязывал к воздержанию. Просмотр же новостных блоков навевал сонливость. Матрена смотрела новости с не меньшем, чем хозяин, интересом, то есть совсем никак. И тут-то и зазвонил телефон - кто говорит?
      - Привет... - Толяныча аж подбросило от этого тихого голоса, тембр которого заставил дрогнуть воображаемую сеть. - Как жизнь?
      - Лучше всех!!! - Нутро вмиг заполнило жаркое предвкушение. - Вот нежданный звонок! Ты сейчас где?
      - Я на Севастопольской...
      - Какие планы? - И сна ни в одном глазу, и Матрена тут же покинула нагретое местечко на плече хозяина.
      "Ну понесло кота на блядки!" - вполне по кротовски подошел к делу Фантик.
      "Заткнись, урюк..." - Толяныч ждал ответа на свой вопрос, и в данный момент мнение бракованного клона его никак не интересовало.
      - Ну... Не знаю. Я сейчас вообще-то свободна...
      - Так давай встретимся на Пражской, я подойду туда минут через пятнадцать. - Толяныч вскочил и принялся судорожно одеваться.
      "Тебя, сосед, я вообще бы дома оставил, да боюсь - онанизмом займешься..."
      Фантик оскорблено помолчал пару минут, и наконец заявил:
      "Положь трубку, Казанова занюханый..."
      Это мысль! Толяныч так и сделал, другой рукой уже застегивая штаны, и вылетел на лестницу, едва довел дело до конца. Пражская манила к себе как никогда раньше.
      "Поведу ее в лес погулять, а там посмотрим..." - лихорадочно разрабатывал план предстоящей компании Толяныч. Дома-то неудобно, вдруг Пичка заявится...
      "Маньяк!" - этот комментарий Фантика так же прошел в сторону от ворот. Ликуйте, демоны, или как вас там... Ловушка сработала.
      Все было настолько просто, что Фантик не успел еще пары слов вставить, как они уже угодили в койку все трое: Толяныч спросил, не желает ли герцогиня чего-нибудь выпить? Она сказала - да, желает. Желает так же познакомиться с хваленой кошкой, и отметила его усталый вид. Темный инстинкт мгновенно принял сигнал "Готовность номер один", так что Толяныч успел лишь схватить в ларьке пузырь чего-то алкогольного. А вот заплатил ли? Впрочем, это не вопрос. И автобус подкатил мгновенно, а это в наше время - чудо.
      Запах от герцогини исходил совершенно одуряющий, поглощающий все внимание, и что самое интересное - абсолютно гиппоалергенный. Толяныч даже не рассмотрел ее толком, и даже по-первости они дальше прихожей не ушли. Такая вот авральная приключилась история.
      ***
      "Вот это темперамент, куда там Пичке..." - лениво потирая нос, размышлял Толяныч значительно ближе к вечеру, распластавшись на малютке в полном кайфе и изнеможении, еще влажный после душа. "Бедненькая ты моя" - и он погладил верную свою койку, не без урона вынесшую бурный контакт. Ну да ничего: она уже подправлена, ножки водворены на место - Крот, гнида, обещал ведь новую - как будто ничего и не было. Но - было! Было! БЫЛО!!! стучалось в грудную клетку вместе с никак не могущим обрести положенный ритм сердцем. Выжатый, как лимон, но довольный, словно объелся сгущенки, Толяныч развалился во всю ширь, допивая взятый в запарке напиток, на поверку оказавшийся "Мартини". Блаженная слабость тыкалась во все, даже самые ненатруженные уголки тела, хотя чувствовал он себя олимпийским чемпионом. И рекордсменом.
      Полчаса назад позвонила Пичка, и сказала, что задержится и приедет как минимум еще часа через два. Толяныч особо не возражал, хотя бы потому, что поспать пару часов было бы очень и очень в тему. Говорить этого, конечно не стоило, но он был выпит до дна. Как и "Мартини". Осталось бутылку выбросить, да и вообще пройтись по квартире - восстановить естественный беспорядок, а то куда только судьба не заносила после того, как малютка не оправдала возложенного доверия.
      - Забавно, мы что, даже словом не обмолвились? Надо же... Не часто такое бывает, верно? - Проговорил Толяныч в пространство, но ответить было некому: Фантик молчал из принципа, злой и взъерошенный, словно бы подвергнутый насилию, а Матрена как забилась под кровать в маленькой комнате, стоило Альбе появиться в квартире, так до сих пор и не подумала вылезти. А ведь пора бы ей поесть, и миска уже стоит наготове.
      - Меня уже никто не любит... - Стал напевать Толяныч меланхолично.
      Чувство неудовлетворенности не проходило. Внутренний жар резко пошел на убыль, а вместо него пришла сосущая пустота. Может просто пожрать хочется? Но что-то ему подсказывало, что это не поможет. Просто уже хотелось новой встречи.
      "Ну да ничего, завтра второй тур. Будем надеяться, ей понравилось." успокоил себя Толяныч и с этим задремал...
      ***
      Понедельник...
      Вторник...
      Среда...
      Четверг...
      Опять четверг. "Бойся рыжих!" - с такой мыслью Толяныч разлепил глаза утром и тут же потянулся глянуть на часы. Жрать хотелось смертельно. А если напрячь память, то и не вспомнишь, ел ли все эти дни хоть что-нибудь или нет.
      "Мать честная! Через час Алька позвонит, а я не в одном глазу!" - он резко потянулся и понял, что вдобавок совершенно не выспался. Голова закружилась от прилива крови.
      Минувшие ночи ознаменовались таким разгулом едко-развратных снов, один красочнее другого, что просто уму непостижимо, как он умудрился их выдержать. Концентрация разнузданной порнухи достигала временами крепости "Царской водки", то есть буквально растворяла сознание, и в главной роли, естественно, выступала герцогиня. Если бы это обнулить да сбросить в Сеть, можно наверное озолотиться. Дневная реальность соперничала со снами по полной программе, но просыпался Толяныч с ощущениями грузчика после непрерывной двухсменной работы. Все это вместе взятое рождало такое болезненное предвкушение новых встреч, что Толяныч не о чем другом и думать не мог. Альба царила в его уме круглосуточно, даже когда он слышал ее голос по телефону, возбуждение охватывало моментально. Вот такая вот круговая порнуха.
      Такой тяги к женщине не случалось с ним ни разу за всю сознательную половую жизнь. А ведь Толяныч не без основания считал себя опытным бойцом. Ну может, не таким тертым, как, скажем, Крот, но все же... Удивительно, что еще и на Пичку силы оставались, хоть и не в таком количестве, как раньше. Толяныча даже стала раздражать ее ненасытность, но предвкушение очередной встречи с Альбой помогало - стоит представить что-нибудь этакое, как дикий зверь внутри вскидывал голову, и даже температура тела поднималась градуса на полтора. Толяныч исполнял повинность, мечтая о том, чтобы самому погрузится в сны, столь же сладостные, как и дневные бдения с герцогиней.
      Он никак не мог найти в себе мужества объяснить Пичке ситуацию, а она сама пока, похоже, ничего не замечала.
      Наконец Ольга стала обращать внимание на некоторые вещи. Ну как например скроешь алый след зубов на плече или свежий засос? Но она ничего не говорила, и финальные пожатия оставались по прежнему теплы и дружественны. До вчерашнего дня. Вернее ночи.
      Пичка становилась ему в тягость, и иногда Толяныч ловил себя на том, что был бы рад поссориться или что-нибудь в этом духе. Он даже аргумент про торгового мужа припас, но девушка молчала. А самому затеять ссору не было возможности по причине остаточных нравственных устоев, укоров в конец оборзевшего "соседа" и просто от нежелания ее обидеть. Ведь Ольга не сделала ему ничего плохого, даже наоборот. А уж что потрахаться любит, так то дело житейское. Не отказывать же в самом деле!
      И вот наконец вчера свершилось - они дико поругались по какому-то совершенно семейному поводу. Вернее ругалась Пичка. Толяныч пребывал в апатичном состоянии полуслипшихся глаз и был бы не прочь действительно погрузиться в сны, чем довел ее почти до слез. Вот тогда Пичка все-таки перешла на личности. Ее слова лишь скользили краем сознания и приносили легкую головную боль. Толяныч морщился, Фантик подавленно молчал, а потом и он не сдержался.
      Да... Нехорошо получилось. В сущности, его возмутил лишь сам факт претензий как таковой.
      Потом она хлопнула дверью.
      О муже Толяныч ей так ничего и не сказал. И буквально тут же, как Пичка покинула помещение (кстати по обыкновению забыв личные запчасти на кресле), как он, вяло отбрехиваясь от своего занудного "соседа", уже нажимал на кнопки домокома в надежде вызвонить Альбу и наконец-то побыть с ней во сне и наяву в одном флаконе. Он и раньше предлагал ей такое, но она отнекивалась, а он не настаивал, поскольку тогда пришлось бы объясняться с Ольгой. Теперь момент был самый подходящий, но унылые гудки - вот все чего он добился от домокома. Вот непруха, бляха-муха!!!
      Утро как назло пригрозило дождем и туманом подстать настроению и ломоте во всем теле. Такое ощущение, что прошло не четыре дня а как минимум четыре года непрерывного секса. Толяныч окатил себя садистски ледяным душем и заметался по комнате, жадно смоля сигаретой и чувствуя нарастающее возбуждение, разбавленное лютым одиночеством, потом вновь плюхнулся на малютку, поддавшись телесной вялости:
      - Девочка... Иди ко мне, моя сладкая напевочка... - Стал он фальшиво заклинать кошку, но взаимопонимания так и не добился.
      Матрена рыжую герцогиню не переносила что называется на дух, сразу же забивалась в самые темные углы и страшно шипела, горбила спину на все попытки принудительного извлечения. И не подходила к хозяину, пока он не пролежится в ванной, да не отмоется с мочалкой. Даже выйти поесть приходилось ее подолгу уговаривать. Надо признать, что Алька оставляла такой устойчиво-сладостный запах секреции, что Толянычу приходилось тщательно проветривать квартиру и следить за всевозможными покрывалами и прочим, что жадно впитывало в себя этот развратный аромат. Матрена опять же видимо в знак протеста не утруждала себя особенно заходами в любимый поддон, а оставляла свои анализы практически где придется. Приходилось убирать и промывать пострадавшие места уксусом, но она тут же находила новые. Всего за это время девочка провела около полутора десятка диверсий, так что забот хватало.
      Спать на малютке как прежде кошка тоже отказывалась наотрез. Толяныч уже даже вслух стыдил ее за неумеренную ревность, но и это не помогало.
      Никакие мысли о Руке Славы и прочей ерунде больше не имели доступа в его мозг - там безраздельно властвовала Альба. Вернее властвовала бы, если бы не наличие у Толяныча второй, ставшей вдруг на удивление моральной, половины - проще говоря, Фантика. И вроде бы клон должен быть точным слепком базовой личности, а вот поди ж ты. Сбойный, одно слово. Виртуальный Альтер Эго.
      Исходя из состояния носителя Фантик квалифицировал сегодняшнюю встречу как явно излишнюю:
      - Бойся, рыжих, брат, говорила же тебе бабка-Галина. Так нет, все же угодил в ловушку.
      - Тоже мне, еще один гадатель на мою голову. Бойся рыжих, бойся рыжих... Отстань, гнида сбойная, а то обнулю к чертовой бабушке! - застонал раздираемый противоречиями Толяныч, понимая, что обнуление скорее всего невозможно. - Тут что-то делать надо бы, а так не хочется. А он со своими нотациями лезет! Может просто отпереть дверь да и ждать, когда Алька соизволит пожаловать? Но для этого встать все равно придется. Прямо ломка какая-то. И главное, как быстро возникла эта зависимость!
      Толяныч имел достаточное понятие о разного рода наркозависимостях, так распространенных нынче, в век легальных препаратов и повального совмещения их с разного рода забавами в Сети. Так что он безошибочно опознал характерные признаки привыкания. Надо что-то делать, ведь при таких темпах вполне можно и "коня двинуть" от полового истощения. Силенки уже были на исходе.
      - Посмотри на себя, братан, - взял Фантик инициативу в свои руки, решив, что момент подходящий избавить себя, а заодно и носителя от герцогини. Она активно не понравилась ему еще при первом знакомстве. А теперь он считал, что, либо они оба попадут в окончательную половую кабалу, либо еще что похуже. А вдруг ей, уроженке южного городка, нужна его пусть маленькая, но московская квартира?!! А это, кстати, мысль... - Все тело болит, под глазами синяки, вялый, как... Ну сам знаешь, как что. А уж всю квартиру вульвой провонял. Фу! А что ты сделал с бедной малюткой!
      Толяныч вяло почесал в затылке, пытаясь где-то и как-то дать импульс своим аналитическим способностям. По большому счету его не волновали ни неурядицы со спальным местом, ни достачи внутреннего моралиста, ни даже Матрена, фактически объявившая голодовку. А вот что? Определить этого не удавалось, а жажда встречи... Да именно жажда, неистребимое желание вновь погрузиться в сладость обладания рыжей герцогиней нарастало, хоть мяукай. Еще немного, и все благие рассуждения "соседа" полетят к черту. Нет, ну понятно, что лишняя эта встреча, и все тут, но...
      - Давай-ка собирайся, братан, - усилил нажим Фантик, видя близящееся окончательное поражение, и тон его был начальственен. - Поедешь на работу. Там вчера зарплата была. Надо бы получить. Да и вообще...
      Толяныч попытался, было, вяло отмазаться, что, мол денег еще до хрена, а времени - вагон, и, мол, он обещал уже встретиться, а слово держать надо. Вот, мол, дождется звонка и скажет, что, мол, дела появились, и тэдэ и тэпэ...
      - Хрен тебе через весь торец! - Этот гад был неумолим. - Определитель отключим, и вперед. Тоже мне - ебарь-террорист. А эта шалава никуда от тебя не денется. Надо же показать ей, кто в доме хозяин. - Привел "сосед" самый убойный аргумент. И убедил.
      Толяныч еще помялся - брать или нет с собой Старичка - и все же решил не брать. Бросил в тайник, чтоб Татоше было не скучно, чмокнул Матрену в ухо - пока девочка, ты за старшую. И покинул родной дом.
      Впервые клон взял бразды правления в свои виртуальные руки и надо признать, своего добился.
      ***
      В тех-центре, в окружении двух хвалящихся выпотрошеным нутром компьютеров, сидел лишь похожий на червивый мухомор Макс, мучаясь похмельем столь продолжительным, что оно грозило стать перманентным. Приятно припахивало кислотами и разогретой канифолью.
      - Здорово, Маленький!!! Ты что это такой печальный?
      - Трезв... - трагически сказал Макс, поигрывая плечами греко-римского борца. - Трезв, как собака.