Толяныч угадал:
      - Давай-ка по маленькой за встречу. - Сказал Кулек, разливая в граненые стаканы. - На перепонках грецкого ореха. Свояк с юга прислал, здесь такой не достанешь.
      - Что тут нового? - Спросил Толяныч, продышавшись - самогон оказался крепче камня. - Шара пошаливает?
      - Не, мы тут облаву устроили, разбежались шаромыжники к едрене фене. Ну, постреляли некоторых. Так что у нас спокойно, можешь не сомневаться.
      В смутные времена Реконструкции окрестности Москвы наводнил разный люд, по большей части беженцы, промышлявшие в том числе и налетами на поселки, не считая хищений с полей и грабежа грузовых фургонов. Такие неуправляемые банды получили название "шара", в смысле - халява. Местные при любой возможности старались прищемить им хвост, и порой происходили кровавые стычки.
      - Ладно, Толь, пора мне. Надо жрачкой запастись, и все такое...
      - Бывай. У Сереги автопилота нет, может не стоит тебе за руль сегодня-то. Жара идет.
      - Посмотрим. - Буркнул Толяныч, уже спускаясь с крыльца.
      Проверить действие договора удалось уже через пару часов, когда всей честной компанией поехали в Михнево за припасами. Постовой при въезде на трассу глянул на свой монитор и замахал жезлом. Пришлось остановиться. Толяныч уже приготовился расстаться еще с парой чипов, глядя, как шаркает разбитыми сапогами к нему старшина-гаишник лет этак под пятьдесят. Сейчас будет как по анекдоту: старшина такой-то, трое детей...
      Толяныч опустил стекло:
      - В чем дело, начальник?
      - Вы ведь в Михнево? - Старшина поправил укороченный, давно устаревший и лишившийся воронения "Калаш" на плече.
      - Ну да.
      - Так я хотел попросить, чтоб сигарет мне прихватили.
      - Не вопрос, старшина. Какие куришь?
      - Да все едино. Счастливо доехать...
      Еще несколько лет назад слово "евро" или пласт-карта привело бы бабушек на рынке в состояние ступора, а сегодня бойкая старушка возле мешка с семечками сразу же прохавала ситуацию и указала Толянычу на парня в лучших традициях: кепка, беломорина, сапоги гармошкой, все как положено. Даже перегар присутствует, но в этом Толяныч мог бы потягаться с кем угодно. Но самое главное, в руках парень с глупым - мол, и что с этой штукой делать? видом крутил банковский считыватель. Обмен состоялся практически по столичному курсу, эл-рубли, полученные от местного "Промокашки", Толяныч сбросил на свою личную карту.
      Затоваривание продуктами тоже не заняло много времени, но прилично облегчило счет, особенно спиртное. Девчонки набрали целую сумку разной сладкой ерунды. "Заходите еще" - говорили продавщицы, когда компания покидала единственный михневский гастроном, сделав ему практически половину месячного плана.
      Возвращались с ветерком, девчонки дули прямо из горла шампанское и махали в окна редким встречным машинам. Уже знакомый гаишник слегка обалдел от открывшейся картины: Светки, болтая в открытые окна ногами и уже окосев донельзя, стали зазывать его в машину, обещая неземные удовольствия. Особенно усердствовала Малышка, зараза такая...
      - Может, ты тогда здесь останешься? Развлечешь старшину? - Спросил озлившийся вдруг Толяныч. Шампанского он не пил, отсюда, стало быть, и злость.
      Она отказалась, искоса бросив на него откровенно плотоядный взгляд. Можно сказать, положила глаз, и скорее всего чипы, обилие которых Толяныч неосторожно продемонстрировал, сыграли явно не последнюю роль.
      "Ни хрена у нее не выгорит!" - решил про себя он, зная малышкино любвеобилие и пролазность. Фантик же решил быть настороже и не допустить морального падения. Да и Ольга есть. Глянул - вон смеется, расплескав шампанское на руки...
      - Весело живете, ребята. - Сказал гаишник, беря пачку CAMEL. В глазах его были зависть и оголтелый солнечный жар. - Полегче на поворотах.
      Вечером жарили шашлык, топили баню, парились и все такое.
      Толянычу все стало окончательно по барабану. Он отдыхал так, будто завтра ему по крайней мере предстоит отчалить на зимовку в Антарктиду. А может действительно ощущал что-то похожее? Может быть...
      Оставалось только постараться соблюсти моногамию, хотя в угаре расслабления процесс грозил стать неуправляемым. Это было делом "соседа" блюсти нравственность, но Фантик неожиданно занял созерцательную позицию.
      И все же напряженность нет-нет, да и напоминала о себе, прорываясь вновь и вновь, но он глушил ее водкой, Ольгой и вообще... Делал все возможное, пока белый свет не завертелся вокруг, сливаясь в жадную огромно-многоцветную спираль, словно смерч над побережьем.
      Светки тоже пытались поочередно совратить его, особенно усердствовала Малышка, что и ожидалось с самого начала. Толяныч не уступал, хоть и не мог себе объяснить - почему. Он просто был пьян Ольгой и собственной разгульностью по самое дальше некуда. Фантикова заслуга в подобной моральной устойчивости была минимальна - "сосед" все более мускулисто наливался духовной составляющей, пока не переполнился под завязку.
      ***
      Было уже около трех утра, когда Толяныч открыл глаза, пребывая в состоянии довольно среднего, как ему показалось, опьянения. Луна светила точнехонько в правый глаз, и он его лениво прижмурил.
      За окном надрывались коты. Матрена шлялась в данный момент по своим кошачьим делам черт знает где. С ее появлением процентное соотношение котов на душу населения на окрестных участках, постепенно превращавшихся в этакий кошачий рай, повысилось раз в пятьдесят а может и больше. Рядом уютно посапывала Пичка (так теперь звали Ольгу) - что-то среднее между птичкой и пичугой. Прозвище явилось само собой, просто в самые ответственные моменты, когда другие склонны издавать всевозможные и по большей части нечленораздельные звуки, она напротив имела забавный обычай щебетать всякую забавную чушь про сиськи-письки.
      Кстати сказать, это слово имело еще одно и довольно скабрезное значение в одном из братских славянских языков. Как-то Толяныч подрабатывал с югославскими рабочими на стройке, и как обычно бывает, сразу же выучил наиболее часто употребимые их словечки. А что чаще употребляют на стройке это же не вопрос, к тому же процесс заимствования всегда взаимообразный. Так вот, "Пичка" гремела по-над стройплощадкой залпами майского салюта, иногда снисходя до шершаво-нежного "Пичечка". Толяныч старался избегать мыслей о конкретно нецензурном значении, а если уж думал - то с уважительным восхищением, а то и с обожанием. И не мог не признать, что Ольга отдавалась ему и процессу самозабвенно.
      Да еще очень нравится, что она уже после, когда обмякший член уже вот-вот готов покинуть уютное пристанище, чуть сдавливает его напряжением каких-то внутренних мышц. Словно прощальное рукопожатие друзей, довольных друг другом и готовых в ближайшее время встретиться снова. Тепло, крепко и доброжелательно...
      "Уф, замутил!" - пробормотал Фантик в полусне, но не мог не признать, что Пичка импонирует и ему тоже, и с каждой совместной минутой все больше и больше. Не такое уж частое, а от того вдвойне приятное единение с собственным "соседом".
      Мысли съехали на тему последних событий, и оказались подлыми, как полуразложившаяся змея: "А вдруг никто не собирался тебя мочить? А просто подвернулась Кроту маза срубить денег на том, что умеет и может, да еще и Мурзику подмогнуть, и все. Все!"
      Сон мгновенно испарился.
      "Все? А вот и не все! Это ты, братан, детективов переел. Что ж ты думаешь, если так все в елочку легло, так это все Мурзик с Кротом подстроили? А как же этот мудак одноглазый? А девчонка с таким вот свинорезом? А людоедство? Слюнтяй ядовитый? Может это все конечно по пьяни поблазнилось, но если станешь так на закадычного друга думать, то жить-то как дальше, а?!! Есть и другое "но", поменьше: стоило ли так круто браться за рога, чтоб сразу валить первых попавшихся... Нет, ну ладно, пусть не первых, конечно, не первых отморозков. Ведь был еще этот "Полтинник" и засада прямо у подъезда, они же знали даже - когда и куда ты пойдешь. Все это было! Ждали? Ждали. Если бы не Крот... Все же прав, кругом прав Серега это жизнь."
      И опять же очередное "но" образуется, вот ведь лажа какая: Толяныч с удивлением обнаружил, что моральный аспект имеет для него немалое значение. Когда личные дела - это одно, но брать деньги за чью-то кровь...
      "Хватит ерундой заниматься, а то крыша протечет..." - решил он, но сначала прошлепал на кухню и жахнул водки где-то примерно треть стакана просто так, на всякий случай. Посидел-покурил, желание обнулить эти нехорошие и совсем не нужные мысли вызревало медленно, но верно. Вздохнул, посмотрел на початую бутылку и от греха подальше убрал ее в холодильник, а сам на цыпочках прокрался мимо кровати к покетбуку.
      Очки погрузили мир в привычный мутный пруд виртуалки, в котором камешками на дне мерцали доступные софты. Эм-дюк Лешего Толяныч не вынимал с самого начала и тут же устремился к нему, но в последний момент перед входом в директорию он вдруг передумал и нырнул в софт, обозначенный просто четырьмя нулями. Это оказался эмулятор реального боя. Веер путей не внушал особого желания бросаться в него очертя голову. "Штурм жилых помещений", "Разблокировка", "Устранение блокпоста" и тому подобное, чего Толяныч достаточно наелся на действительной, и что в общем-то и довело его до коррекции. Но соблазн вспомнить давно забытые ощущения щекотал нервишки. "А, потом все равно обнулю!" - и с этой залихватской мыслью Толяныч смело нырнул под указатель "Ночная охота".
      И оказался в роли "соседа"!!! Он резидентным клоном для виртуального носителя. Который был бойцом и выполнял вполне конкретные боевые задачи. Толяныч выступал в роли пассивного накопителя информации, в его сознание заносилась просто последовательность действий, должная потом воплотиться в боевые рефлексы и реальные ситуации.
      Это было странно и непривычно, но завораживало. Фантик полностью проявился, его словно бы можно было увидеть каким-то внутренним зрением, стоило только обернуться, но как можно обернуться внутри себя? А Фантик стоял за плечом, и в тоже время они были одним целым. Видели в четыре глаза, слушали в четыре уха, движения их были синхронны движениям макета-носителя.
      Виртуальный тренажер не был рассчитан на столь примитивную штуку, как переносной компьютер, а очки лишали восприятие очень многих вещей - не было запахов, явно не хватало комп-костюма, да и графика слегка подкачала.
      Носитель двигался по темному помещению, используя ПВН. Правый глаз снабженный целеуказателем сразу же заслезился, но Толяныч не обратил на это ни малейшего внимания - за грудой каких-то ящиков послышался чуть заметный шорох. И все же, когда носитель выстрелил и кровавые и очень натуральные брызги окрасили стену, он вздрогнул от мгновенного отвращения, чувствуя, как за его спиной вздрогнул Фантик, вбирая в себя негатив. Он видел и воспринимал то же, что и Толяныч, поглощая согласно своей программе все, что отторгалось базовым сознанием.
      "Охота" продлилась всего каких-нибудь пятнадцать минут, Толяныч успел поучаствовать в ликвидации четырех объектов с очень формальными чертами лиц и фигур, но с очень реальным оружием. Словно бы обучаемому предлагалось в первую очередь осознать именно этот факт - вооруженный человек представляет собой угрозу. А в бою - угрозу именно для тебя. Реагируй адекватно! Быстро! Резко!!! Именно это невидимый инструктор вдавливал в сознание, словно выжигая некое тавро...
      Толяныч сорвал очки. В голове шумело, иногда ему почти реально слышались легкие щелчки. С таким звуком стрелял автомат, снабженный глушителем. Потряс головой, чувствуя, как испарина покрывает лоб, стекает по вискам, а спинка стула просто прилипла к спине. Черт! Только этого не хватало! Если сейчас нахлынет память, тут и обнуление не поможет. В "Золотых Сводах" Толяныча особо предупреждали, что использование боевых эмуляторов, как и нелицензионное обнуление могут привести к таким брешам в сознании, что психушка окажется не самым плохим вариантом.
      И ничего другого не оставалось, кроме как нарушить еще один запрет фирмы - не лицензировано обнулиться. Толяныч вновь надел очки и юркнул в спасительный туман софта. "В коррекции возможны сбои..." Трам-пам-пам... Обратитесь... Все ясно. Это мы уже проходили. Примерная стоимость работ ... у.е. Ну да, откуда софту знать текущие расценки? Так, а это еще что?!!..
      На пульсирующем в золотистой гамме поле высветилась надпись: "Заполнение клона - 0.3% Объект в обнулении не нуждается. Спасибо."
      - Пожалуйста... - Растерянно пробормотал Толяныч, сдирая очки. Оставалось только садануть водки для наркоза.
      ***
      Пичка по прежнему дрыхла, обхватив руками подушку, а предательский свет луны скользил по ее выпяченным слегка ягодицам, так нагло их ласкал и окучивал, что Толяныч не мог не возмутиться явной похотливостью ночного светила. Даже попытался смахнуть бессовестно-серебряные лапы и промахнулся. Точнее сказать, сам погладил.
      Ольга шевельнулась, подобрала одну ногу, вздохнула, прогибаясь в пояснице. Ого!
      Толяныч осторожно сел, чуть качнув кровать, смотрел не отрываясь.
      Она повернулась на бок, трепыхнула ресницами и потянулась, откровенно предлагая себя:
      - На брудершафт?... - протянула не просыпаясь.
      - Алкашня... - ласково шепнул Толяныч.
      - Угу...
      И приникла, обхватив всеми руками и ногами, и никакого желания покидать этот нежно-теплый плен у Толяныча не возникло. Скорее наоборот - срочно внедриться в него поглубже.
      Потом он заснул по-настоящему беспробудно, хоть и не сказать, чтобы спокойно. Несколько раз просыпался и вновь проваливался в забытье, а под конец ему приснилась почему-то Малышка, и сон был остро эротичен.
      ***
      "А скажи-ка мне друг Толяныч, а не пора ли подвязать?" - вот какие благие мысли посетили Фантика, проснувшегося довольно поздно, да еще в обществе... В обществе Светки-Малышки!
      Ага. Значит все-таки не приснилось...
      Ну гадина! Ну пролаза! Воспользовалась беспомощным состоянием! Ну стерва! Это ж надо... А где же тогда Ольга?
      УЕХАЛА!!! Как же так?!! - такое предположение показалось ужасным. Еще ужаснее была следующая мысль: "А как же я? С кем же теперь на брудершафт-то?!"
      Экий ты, братец, мерзавец и эгоист. Дерешь, кого придется, а лишь потом про брудершафты вспоминаешь. Давно пора было Светок выгнать. Вот тебе и подружки - прохмандушки...
      Похмелье давало о себе знать, все круче и круче забирая бразды правления. Даже просканировать собственное состояние толком не удавалось, а это значило одно: ОПЯТЬ ПЕРЕБРАЛ Я ВЧЕРА.
      Увлекся.
      "Вставай, проклятьем заклейменный!!!" - воззвал к Толянычу собственный "сосед", хотя страстный псалом в его исполнении походил больше на вой кота, отдавившего себе яйца. По крайней мере так это воспринималось с похмелья.
      А может и правда какой-нибудь матрешкин ухажер под окном разоряется? Вольно же ему...
      - Тоже мне Армия Спасения... - Проворчал Толяныч, пробуя сопротивляться, но звучащее внутри фортиссимо побуждало к действию. - Лучше бы за порядком следил, а то развел тут бордель.
      Подняться пока никак не удавалось. Внезапно при особо отчаянной попытке вместе со вспышкой в глазах, вновь опрокинувшей его на подушку, пришло озарение. Как у Ньютона. Он все понял - Пичка отправилась на свою ежедневную пробежку. Да! Эта чумовая девушка каждое утро бегала вдоль поселковой ограды, а это добрых три кэмэ будет, да еще и купалась потом, невзирая на температуру майской воды и личное самочувствие. Он конечно гордился и поражался такой силе воли, но заставить свое тело вот так вот...
      Видимо Малышка воспользовалась именно этим моментом.
      "Нет бы спать спокойно и не вводить в искушение слабых духом."
      "Когда ж это она ушла?" - был несколько обескуражен Фантик, а Толяныч, хоть и тоже похмельный, но не смог упустить случая:
      "А ты не уследил! Тоже мне моралист! Эх, не обнулил я тебя вчера, так сегодня имею... В смысле поимел... в смысле достал ты меня!!!"
      Наконец Толяныч спихнул ногу Малышки, вольготно устроившуюся на его бедре, и стал трясти нахалку, отхлебывая пиво из бутылки, весьма кстати оказавшейся в изголовье. Еще одно маленькое чудо, сотворенное Ольгой. Пиво, естественно, а не Малышка. Вот это девочка! Ольга, в смысле...
      Тряска рикошетила в затылок, заставляя брезгливо морщиться.
      Выпихнуть сонную девицу удалось не вдруг, но все-таки получилось, по мере того как пиво придавало ему бодрости, а головная боль слабела. Толяныч раз за разом, словно Антей, припадал к бутылке, все дальше продвигая вялую и сонную Светку по направлению к двери. Мерзавка еще поимела наглость потребовать пива на дорогу, и отказать ей достаточно твердо сил не хватило на крыльце он отдал последнее, что осталось в бутылке. Напоследок похмелье не помешало шлепнуть Светку по довольно соблазнительной, надо признать, аккуратненькой попочке, хе-хе...
      Последняя отдача. Уф!
      Толяныч для верности заглянул во все комнаты и убедился, что остальные Светки тоже покинули гостеприимный серегин дом. И когда только успели? Но это не важно. Теперь можно заняться и собой, тем более, что перед Пичкой стыдно - она там спортом занимается, а он тут разные задницы охлопывает. Не рассусоливая дальше Толяныч слегка размялся, издавая утробные стоны, и облился из шланга. Пора бы и позавтракать - решил он, и не обременяя себя особым одеванием, приступил к увлекательному процессу приготовления пищи.
      Разгоряченная Ольга влетела в дом, когда Толяныч одной рукой держал бутылку пива, присосавшись и сладостно постанывая, другой жарил яичницу:
      - Привет! Сейчас Малышку по пути встретила, она просила тебе привет передать. Вот! - И она чмокнула Толяныча в лопатку.
      "Вот наглая девка!!! - мелькнуло у Фантика. - Двадцать третий год пошел, а мозгов нету ни хрена. Ох и надеру же ей задницу, пусть только попадется..." - но в душе же пришлось признать, что даже сама мысль об указанной части малышкиного тела слегка бодрит.
      Толяныч извернулся и ответно чмокнул ее в щеку:
      - Завтракать и купаться! - Бодро провозгласил он, обнимая Пичку за талию. - Поедим на Северку в заповедник. Купаться так купаться.
      - Ура! Светок брать будем?
      - Ну, это вряд ли. На-до-е-ли.
      9.
      Заповедник "Северская пойма" лет сколько-то назад перешел в частное владение некой невнятной полу-криминальной организации. Но малина продлилась недолго - в смутное реконструкторское время хозяева как в воду канули. Однако забор с колючей проволокой по гребню и ржавые таблички "Охраняется" оставались на месте и не обманывали - когда Толяныч подогнал Жигули к ржавым воротам, навстречу вырулил мрачный мужик с дробовиком и в камуфляже:
      - Куда? - Хмуро вякнул он, дыша в сторону. Но утренний ветерок донес знакомые ароматы. Все ж в России наркотики упорно не желали приживаться. Вернее этой язвой оказалась обильно поражена Москва и некоторые крупные города, а консервативная глубинка по-прежнему дует горькую.
      Толяныч демонстративно достал бутылку "Столичной", прихваченной скорее по привычке и, чтобы не привлекать особого внимания аборигена к Пичке, свернул пробку и сделал небольшой глоток:
      - Да вот, искупаться хотели.
      Мужик глянул на пузырь и облизал нижнюю губу. Зачем-то подышал себе под нос, склонив голову к левому плечу. Толяныч наконец-то смекнул, что мужик не в сторону дышит, а прислушивается, что говорит ему невидимый напарник - за ухом виднелся витой черный проводок токина.
      - Толянов крестник? - Наконец спросил мужик, все же переключившись на девушку. Оценивающе пробежался своими мутными буркалами по развалившейся на сидении Пичке, не миновав обнаженных ножек, лишь условно прикрытых шортами.
      Ольга в ответ стрельнула глазками и улыбнулась. Толяныч напрягся невинное дитя городских джунглей, откуда ей знать простоту здешних нравов. А ведь запросто могут по башке съездить и того... потешиться с последующей командировкой на корм местным рыбам. И все шито-крыто.
      - Что? - Оторвался он от стремных рассуждений. Инстинкт вроде пока помалкивал, но и Старичок лучше держать на взводе.
      - Ну, Кулек тебя регистрировал? - деревенский народ всегда предпочитал женщин позабористей в телесном смысле, но охранник по прежнему гулял взглядом по пичкиным прелестям.
      - А, да.
      - Полтинник. - Скучным голосом сообщил охранник, отводя наконец глаза от Ольги и переключаясь на бутылку.
      - Лады. - Толяныч отложил водку и полез за картой, гадая, есть ли у них тут считыватель. Все ж не Михнево, и не Москва тем более. Наличные чипы он, оказывается, оставил дома. В смысле у Сереги в доме. Считыватель однако нашелся. Полегчав еще на пятьдесят эл-рублей, Толяныч зарулил на территорию. Окрестности исторгли у Ольги восторженный вздох. Сосновый бор, река, развалины плотины... Картинка!
      - Похмелишь? - Спросил охранник закрывая ворота. - А то мы с Ванькой второй день как не просыхаем, да вот кончилась, зар-раза.
      Похмелять вооруженных и наверняка поодичавших в глуши мужиков - занятие еще более стремное, того и глади воспрянут духом, им потом бабу потребуется. Ясное дело, у кого попросят. И что? Судя по всему у них уже мозги водка проела. Толяныч насторожился, но потом решил, что раз уж заехал, то деваться все одно некуда. Взялся за это самое, так не говори, что кишка тонка. Да и наган, хоть и слабый аргумент, все ж имеется, а в остальном - как фишка ляжет.
      - Да мы ничего. Не помешаем, чего там... - Считал его мысли мужик не хуже, чем считыватель требуемую сумму. - Беспредельщиков здеся еще в то лето повывели.
      - Лады. - Согласился Толяныч. - Неси тару. - И набулькал ровно половину бутылки в подставленную фляжку.
      - Вот спасибо. - Оскалил все восемь зубов охранник. - Вона туда поезжай, там пляжик ничего, да и местечко укромное. Здеся сейчас и нету больше никого. Только мы с Ванькой.
      ***
      Вода оказалась еще холодной, несмотря на жаркий май. Но Ольга накупалась и нарезвилась досыта, будоража тихий уголок местной природы восторженным визгом. Понудели всласть, и, естественно, не только понудели, последовательно использовав для взаимного слияния драповую подстилку, раздвоенную березку и зеленый капот жигуленка, что на лоне природы выглядело уж совсем извращением. Пару раз окунувшись, Толяныч чувствовал такое бурление крови, словно по организму несся горный ручей. И охранники слово сдержали - не появлялись в поле зрения, ну, может, подглядывали откуда-нибудь из-за кустов. В общем поездка удалась. Все довольны, все смеются. Жигуль, трудяга, сопит себе по шоссе в сторону дома, а Пичка разморено смотрит в окно.
      Крот уже приехал, на что явно указывали солидных размеров баулы возле красного "Князя" с распахнутым багажником. Толяныч припарковался рядом, потрогал капот - теплый еще. На веранде Крот загружал в холодильник припасы. Толяныч подхватил крайний баул - тяжелый, собака - и как всегда не прогадал: в бауле колокольно звякнуло, Серега мгновенно обернулся на звук и помахал рукой. Физиономия его лоснилась здоровьем и благодушием.
      Светка тут же уволокла Пичку в дом по каким-то важным женским делам, а друзья присели на крыльце покурить:
      - Вот, братан, твоя добавка. - И Крот положил на стол приличную стопку чипов достоинством в пятьсот эл-рублей. На карточках раскинулся радужный двуглавый орел, именуемый в народе "Борькиной курочкой". - А если захочешь, это тоже твое.
      Он приподнял газету, Толяныч увидел вороненый ствол и кобуру, и соглашаясь, кивнул головой. Серега взял чипы и отсчитал половину:
      - Здесь еще патроны, двадцать штук. А наган оставь себе - подарок. Я тебе еще глушак запасной к нему принесу. Доволен?
      - Да. Ну что там слышно? - Почти равнодушно спросил Толяныч. - Есть новости?
      - А ты бы хоть раз позвонил бы, узнал.
      - Да я как-то... - Засмущался Толяныч, ожидая попреков: пребывание несанкционированных девиц Крот по идее не одобрит, а врать не хотелось. - Ну что ты тянешь, не можешь по-русски сказать?!
      - Да нет, могу. Пока тихо, а там посмотрим. Рановато еще вроде, так быстро они не раскрутятся. Если конечно вообще собираются катить оборотку. Все ж мы им хорошо дали.
      - Ну и слава яйцам. Что тут еще можно сказать?
      Еще покурили. Крот толкнул Толяныча в плечо:
      - Ну как тебе Ольга, а? Хороша сученка-то? - Подобные эпитеты от Сереги можно было услышать частенько, и в его исполнении они звучали скорее комплиментами чем оскорблениями. - Небось уж всю елду об нее источил. Ох любит она это дело, страсть как! - Серега почмокал губами. - Смотри, не втюрься. А то у нее муж знаешь кто?
      - А что, у нее муж есть?! - вскинулся, было, Толяныч, но тут же осадил себя на место. - Ну и кто он?
      - Какой-то большой хмырь во Внешторге. Все время по загранкам мотается. Бабулей немеряно. Но если узнает, он тебе живо лишнее-то поотстрижет. Охнуть не успеешь...
      - Ладно, Крот, не грузи. Что у меня, замужних баб не было!
      - Были. - Серега естественно знал толянычевы расклады от и до. С кем же еще поделиться сердечным, как не с закадычным другом. - Но, думаю, таких ты еще не нюхал.
      И ведь был прав. Темперамент у девочки - дай дорогу. Никто не сравниться, ну может разве что таганрогская герцогиня, которую даже и проверить не пришлось, так что сравнение выходит лишь теоретическим...
      И сожаление легонько кольнуло в скулу. А Крот между тем продолжал:
      - ...Смотри, западешь, ох она из тебя кровушки-то попьет. Больше, чем сейчас молоки. Я таких баб знаю - им бы только мужика подмять, а как надоест, так и на хрен.
      - Ты чего так расколбасился-то? Она тебе, что, не дала?
      - Как так не дала?!! - Изумление Крота было столь неподдельно, словно он по меньшей мере "Мистер Вселенная". - Просто я ее сразу раскусил, с первого же раза. Сучка, одно слово... - Глянул на Толяныча приметливым оком пси-аналитика. - Да ладно, братуха. Все будет путем. Знаю я тебя. Небось навтыкал ей по самые помидоры. Точняк говорю, сама за тобой бегать будет! Ты давай-ка, ствол прибери и пойдем жаманем по грамульке за встречу. Да баньку раскочегарим. Что-то попариться охота. Пошли-пошли.
      Вот из этой серегиной фразы и сорганизовался небольшой, почти семейный, праздник - посидели, слегка выпили, поболтали. Банька дошла - попарились и еще выпили. В заключении Крот сообщил, что шашлык переносится на завтра, как раз Леший подъедет, и предложил разойтись пораньше спать. Мотивация проста, как пустой смарт: мол, завтра день будет трудный, мол, некисло бы отоспаться и так далее. Будучи человеком последовательным, он тут же подхватил хихикающую Светку и повлек ее в комнату.
      Толяныч так и не успел спросить, как же он умудряется так нелицеприятно думать про Ольгу и тут же откровенно, пусть и не совсем серьезно, к ней клеиться. Ясно, что пока Пичка с Толянычем, Серега ничего такого и не помышляет, но если представиться случай, своего не упустит, особенно, если примет чуть больше нормы. Ольга-то, она заводная. А с другой стороны, ему-то что за дело? Раз есть муж, сто пудов, что нет-нет да и попиливает женушку. Даже если и надоели друг другу хуже горькой редьки и на стороне давно отвязываются, но кто ж удержится от такого-то темперамента.
      Фигня это все, фигня...
      Пичка отбежала по своим делам, оставив Толяныча одного на веранде размышлять в обществе рюмки. Настроение не портилось - махнул водки и плевать на все. И на тех уродов тоже. Пусть себе раскачиваются, "оборотку раскручивают". И на мужа плевать, пусть себе в загранке прохлаждается. Еще не известно, кто кому поотстрижет. Да и на Пичку по большому счету... Ну, не сейчас, конечно, но со временем наверняка.
      Да и на все подставы плевать с такой-то колокольни. ПЛЕВАТЬ.
      Жизнь, говоришь? Вот и живи, пока живется... Или пока муж не приедет... Или если еще что-нибудь не случится...
      Любители поспать пробыли в доме не более пятнадцати минут, как уже обнаружились конструктивные недоделки строения - звукоизоляция оказалась ни к черту, чего Толяныч как-то не замечал, когда сам отрывался с Пичкой внутри. Совсем другое дело снаружи, когда сидишь, рассматривая звезды, а эти "спят" там. А тут еще и такая заводная девчонка под боком, да общие воспоминания, как сами вот только сегодня под утро... И некачественная звукоизоляция становится с каждой минутой все более непереносимой.
      Они переглянулись, и видимо мысль была одна и та же. Своей улыбки Толяныч видеть не мог, но глядя на Ольгу, мог вполне предположить. Похотливая, короче, улыбочка.
      Так, надо что-то предпринять...
      Для начала Фантик предположил, что последнее серегино дежурство было не спокойней чем всегда, и Крот тоже снимает стресс. Ну и конечно не упустил тот очевидный вывод, что ночь предстоит тоже не из легких, и не лучше ли ретироваться в беседку за дом. Так они и поступили, прихватив с собой бутылку. Но оказалось, что вынести сей концерт без последствий сложно даже на некотором удалении и при поддержке вина. И как только всех соседей не перебудили? Если б Толяныч не знал, что это Серега с подружкой, точно решил бы, что в доме людей истязают...
      Особенно старалась Светка.
      - Пойдем в лес, погуляем. - Предложила Ольга.
      "А ведь она замужем. Ты представляешь, братан? Ну и девица!"
      "Хрен с ним, с мужем..." - хрипло отозвался Толяныч, притягивая Пичку к себе, целуя жадно - как пил пиво сегодняшним похмельным утром - и чувствуя, как опять нарастает все тоже напряжение. Надо снимать...
      - Сейчас, только покрывало какое-нибудь прихвачу.
      ***
      Пятница...
      Утро не принесло никаких неожиданностей. К тому же уже было далеко не утро, когда Толяныч соизволил наконец открыть глаза. Солнце старательно выводило на стене замысловатый узор.
      Приятно поваляться вот так, просто в кровати, когда в окно сквозь листву заглядывает солнышко, а торопиться абсолютно некуда. А если рядом, к тому же разлеглось вполне удивительное существо - Пичка - то это приятно вдвойне. Только, вот странно, почему вдруг валетом? Ладно. Рассмотрим такую диспозицию с точки зрения восточного символизма: Толяныч - довольно крупный ЯНЬ, а Пичка стало быть - скромненький такой ИНЬ. Хм, расклад-то в нашу пользу.
      Да и настроение подстать погоде.
      Не хватало лишь Матрены для полного счастья. Толяныч давненько ее не видел, даже соскучился. Вскоре девочка вошла в окно и расположилась между ними, привнеся в символику нечто совершенно новое, некое животное начало.