- Чашка? Что еще за чашка? - Вскинулась, было, Лиза.
      Чашку, источник личного умиротворения, Толянычу было по-настоящему жалко.
      - А... - Толяныч махнул рукой, вдруг со всей ясностью осознав, что Лиза ничегошеньки о нем не знает, даже если думает, что знает все. И не может узнать, кроме как от него самого. Это очень ценное открытие. - Ладно, проехали. Знаешь, что я думаю? Если я им чего-то и сказал, тогда вообще нет смысла искать этот Третий Источник. Они его уже забрали. - И тут его осенило. - А кстати, как ты ко мне пришла? Ведь если меня пасут...
      - Никто тебя не пасет. - Она позволила себе скупо улыбнуться. - После разгрома, что ты там учинил. Квартиру я проверила - все чисто, а другие способы наблюдения... Эта уже моя проблема.
      - Ну да, как же! Вожатая, не хрен собачий. Небось на кристалл свой надеешься. Пастор тоже пытался взять на себя мои проблемы. Не помнишь часом, чем дело кончилось? Но вернемся к нашим баранам. Я действительно не помню, куда я его дел. Тут хоть верь, хоть не верь.
      - Да я верю. Верю. Я смотрела тебя, пока ты спал.
      Толяныча неприятно кольнуло:
      - Но ведь Пастор говорил, что на меня сложно воздействовать...
      - Да, было сложно, но ты пострадал гораздо сильнее, чем сам думаешь. Особенно от общения с Синг-Сингом. Хоть ты и шагнул сразу через уровень и, можно считать, ты уже без пяти минут Кукловод, - Ага, стрельнуло у Толяныча в мозгу, те трое на Пражской! Куклы. - Но пока своих кукол у тебя нет, расход энергии будет колоссальным и маловосполнимым, и тягаться с Мастером третьего плана на равных тебе еще долго будет невозможно...
      - С кем?
      - Ну тот, помнишь, со спокойным голосом. Который тебя допрашивал последним.
      - Синг-Синг? Как штатовская тюрьма? Запомню. А откуда ты...
      - У каждого свой стиль работы, свой почерк. Точно так же они знают, что я была с тобой.
      - Значит, ты знаешь, что я там наговорил про тебя?
      Лиза усмехнулась немного даже свысока:
      - Ну, это не такой уж и ребус. Ты подвергся воздействию, от которого сломался бы не только новорожденный Кукловод, но и самый закоренелый Мастер.
      - Откуда знаешь?
      - Красные Тамплиеры, те, в чьи руки ты так неосторожно угодил, предоставили Посредникам подробный отчет.
      - И ты читала его?
      - Да. - Простенько, но со вкусом сказала Лиза.
      Действительно, этот самый Синг-Синг упоминал, что им возможно придется вступить в переговоры с Посредниками. А вывод напрашивается немного обнадеживающий: Посредники не всевидящи и не всемогущи, как пытается представить эта рыжая задавака. Она ведь примчалась не меньше чем через сутки, а то и больше. Тут, правда, в памяти серьезный провал, но тем не менее. Значит, только когда прочитала отчет Тамплиеров. Но Посредники судя по всему стоят все равно повыше в иерархии, раз перед ними отчитываются эти отморозки. Сюда бы еще как-то вписать пресловутых неприсоединившихся или Невступивших, бляха-муха, и слуг Золоторогого для полноты картины...
      Толяныч соображал быстро и холодно, но для натуральности решил, что стоит сыграть истерику:
      - Та-а-ак. Читала, значит, про меня, знала, что меня там препарируют и в жертву каким-то там Хозяевам готовят, и не вмешалась?!! А просто пришла поглазеть - осталось ли на мне живое место, и не завещаю ли я тебе этот самый дерьмовый Источник, прежде чем испущу дух? Ты и потом рылась в моих мыслях, как в бельевой корзине?!!!
      - Да. - Она твердо глянула ему в глаза. - Фант, закон таков, что Посредники не имеют права вмешаться. Ты ведь не принадлежишь к определенному кругу, ты не находишься под нашей защитой. Ты сам по себе. И потом, что я могла сделать? Ты сам влип в эту историю, сам отказался от нашей с Александром охраны. И как можно было сразу определить, к кому в плен ты угодил, если за Источником охотятся столько разных... - "Врет! Врет, как последняя падла, и даже не покраснеет! Все-то она знала." - Толяныч сдержался, прикусил губу до крови, чтобы просто не вмазать ей со всей дури. Сдержался только ради своей цели, ради клона. Ради Фантика.
      - Пойми, Фант, - Лиза для вящей убедительности прижала руки к груди, а глаза, напротив, раскрыла во всю бесстыжую ширь. - Посредники тоже не всемогущи. Нет, они конечно имеют огромное влияние, но... Пойми, Фант, я ведь не Дикая вроде тебя, - "Ага, еще какие-то Дикие у них там имеются, эти мне заочно сразу нравятся больше..." - и мне необходимо соблюдать дисциплину, выполнять указания руководства. Я и с тобой-то не работала, а лишь следила за соблюдением закона...
      - Следила, значит. Ну да. И Магу ты тоже для соблюдения закона того? Она смутилась, опустила глаза, играясь своим кулоном. - Тогда мы будем говорить только при определенных условиях. Которые поставлю я. Только я. Ясно?
      Ведьма молча кивнула, и Толяныч, по ходу удивившись ее внезапной покладистости, как не упирался, но не удержался и все же глянул ей в глаза. И чуть не утонул. Но она отпустила, оттолкнула от края этой зеленой притягательной бездны, тем самым выпустив из Толяныча практически весь пар. Он помял в пальцах сигарету - с этой рыжей стоит быть поосторожнее, это тебе не потрахушница Альба.
      "Кстати, она все же оказала тебе медицинскую помощь" - пришла довольно справедливая мысль.
      Подошла Матрена, вспрыгнула на Малютку и прижалась теплым боком. Все еще оттягивая время, он погладил кошку, долго прикуривал и наконец сказал:
      - Так. Хорошо. На контракт я к вам не пойду, не жди и не надейся. - Она попыталась вставить упрямое "а зря", но Толяныч отмахнулся. - Но этот дерьмовый Источник мне на хрен не нужен, ясно? Я от него отказался...
      - Как?!! Как отказался?
      - А вот так. Отказался, и все. Сварщик - свидетель, если вы конечно сможете его достать с того света.
      - Это же в корне меняет дело, Фант! Теперь ты можешь рассчитывать...
      - Плевать. Мой виртуальный клон практически уничтожен. Он мне нужен, а ваша возня меня достала по самые не балуйся. Короче, я требую восстановить коррекцию, которую развалили эти Тамплиеры. Синг-Синг, кстати. А потом будем говорить. И без всяких там чудес виртуальности, ясно? Никаких шлемов, никакой Сети. Никаких "Золотых Сводов". Не желаю больше, чтобы кто-то копался в моих мозгах. Только ваши нетрадиционные методики.
      - А почему ты не воспользуешься ими сам? - Задала она вопрос, поставив Толяныча в затруднительное положение. Она что, все же считает его более продвинутым, чем есть на самом деле? Так-так-так... Надо изворачиваться.
      - Я слишком истощен. Я устал, я буквально выпит до дна.
      - Хорошо. В таком случае нам придется сделать кое-что. Но, Фант, без шлема все равно не обойтись. Мне нужно определить степень поражения, провести диагностику, просмотреть запирающие блоки. Ты как, сможешь прямо сейчас?
      - Хм, вряд ли, но... Это так необходимо?
      - Конечно. Пси-коррекция - вещь сугубо индивидуальная, а твоя к тому же изначально сбоила. Я же должна просмотреть структуру корректирующих массивов, чтобы выработать методику. Не волнуйся, обойдемся без Сети - у меня есть отличный бук в машине, и все необходимые софты при себе. Ну что, согласен?
      Толяныч подумал, было, что давать ей доступ к коррекции - это похлеще, чем сдавать генный материал в жадное лоно уездной герцогини. Там хоть удовольствие получаешь, а здесь что? Но деваться все одно некуда.
      Она пошла в прихожую к своей сумке, и Толяныч пронаблюдал ее походку хороша! - если б не все эти гнилые расклады, гормоны бы уже зашкалили. Впрочем они нет-нет да и напомнят о себе, мерзавцы. Он дал себе слово по любому раскрутить эту рыжую воображалу на потрахушки, хотя почему-то был уверен, что она сама на этой пойдет. Ради Посредников, ради той падали, но пойдет - гадом буду. "Сладкая ловушка", говорил же пастор - древнейший после применения грубой силы способ достижения цели.
      Лиза вернулась со знакомой бутылью:
      - Вот выпей.
      Здесь он не заставил себя упрашивать - хлебнул добрую порцию, хоть это и похоже на банальное спаивание:
      - Ладно, я согласен. Тащи свой софт. Только я намерен принять горизонтальное положение. Как мы будем это делать? - Не без тайной мыслишки спросил он, естественно, предпочитая спаиванию или иному воздействию "сладкую ловушку".
      - Погоняем пси-тесты. Я надену второй шлем и буду видеть то же, что и ты.
      - А может... - Толяныч плюхнулся на малютку и призывно похлопал ладонью. Он ни минуты не сомневался в том, что если понадобится, она не взирая на свою холеную холодность и приступы высокомерия выступит и в роли пресловутой "ловушки". А после того, как он сообщил, что отрекся от Источника, Лиза его только что глазами не ела. - Ты, я надеюсь, рядышком пристроишься? Поваляемся...
      - Нет. - Сказала, как отрезала. - Всему свое время.
      - Естественно. - Толяныч обнаглел до того, что уже откровенно рассматривал ее с головы до пят. - Ну, на нет и суда нет... Хотя я лично имел в виду нечто другое.
      - Ладно, сосредоточься пока, только больше не пей. А мне надо еще позвонить, утрясти некоторые вопросы. Источник они не нашли. Пока. Или по крайней мере я об этом еще не знаю. - И Лиза с деловым и озабоченным видом направилась, было, в прихожую к своим шмоткам.
      Толяныч привстал:
      - Постой! Я тебе еще одну вещь забыл сказать... - Со вкусом произнес он и с удовольствием пронаблюдал, как она напряглась спиной, замерла на полушаге, потом очень медленно повернулась к нему. Зеленый камень еле заметно тревожно пульсировал.
      - Да?
      - Видишь ли... - Он не спеша прикурил, оттягиваясь на паузе и чувствуя какое-то несправедливо-сладкое удовольствие, но ведь и ее поучить надо, и Посредников в ее лице. А то ишь, ради мертвечинки на людей плюют, ради этого Источника на что угодно готовы. Нельзя так, нельзя. - Так вот... Я вот одного не пойму...
      - Чего?!
      - Почему его третьим называют, Источник-то? По народной традиции?
      - Да тьфу на тебя, Фант! Нашел время для шуток!
      Но Толяныч заметил, как она потихоньку перевела дух. Улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, сказал:
      - А в жизни всегда должно быть место празднику. Ну, не стой столбом иди, куда шла. Ведь еще и выспаться надо.
      16.
      - Какая лайба! - Воскликнул Толяныч обозревая "Ладу-Эксклюзив" редкого оттенка изумрудного. Утреннее солнышко бесцеремонно пускало зайчики в тонированные стекла. - Да подстать цвету глаз! Круто.
      Машина больше всего напоминала разрезанный вдоль огурчик - последний писк отечественного производства и верх городского комфорта. Признаться, Толянычу было по барабану и оттенок, и сама штучная тачка, пусть даже приспособленная под пневмо-магнитные магистрали Москвы и использующая в виде топлива исправленную воду. Но нужно же как-то скрасить напряженное молчание, повисшее между ними с самого утра. Несоответствие погоды настроению придавало ситуации привкус безнадеги.
      - Слушай, Лиз, я конечно знал, что мы стоим на несколько разных ступеньках социальной лестницы, но чтоб эта разница была размером с пропасть... Это чересчур.
      - Давай садись, Фант, нам еще уйму дел надо бы сделать и к вечеру в Серебряный Бор успеть. - Лиза жмакнула брелоком и боковые двери поползли вверх, открывая роскошно отделанный черной псевдокожей салон.
      - В Сер-Бор?! - очередной круг в судьбе уже не вызвал особого удивления, но вот само место... Толяныч относился к четвертой экологической зоне Москвы по особенному - там он когда-то познакомился с Танькой, своей первой, сложной любовью. И наверное последней, уточнил он про себя.
      Лиза уже была в салоне, вставляя покетбук в специальное гнездо. Компьютер играл роль заодно и электронного ключа зажигания: как только разъемы соединились, с легким жужжанием активировалась панель управления, и мигнул индикацией виртуальный шлем, лежащий на втором переднем сидении.
      - В Серебряный Бор. А что? - Удивленно переспросила она, берясь за шлем.
      Толяныч запустил Матрену на заднее сидение, где кошка тут же стала тщательно принюхиваться к окружающей обстановке, а сам закурил:
      - Да ничего. Просто удивляюсь совпадению. Я ведь когда к этим Тамплиерам в лапы угодил, как раз собирался в Сер-Бор наведаться.
      Она посмотрела на него с настороженным интересом:
      - А зачем?
      - Ну, искупаться там, туда-сюда...
      - Искупаться?.. Ладно, Фант, хватит время тянуть, по дороге докуришь. Залезай!
      Похоже, насчет намерений в Бору ведьма ему не поверила. Значит там что-то такое есть насчет этих ее хваленых Посредников. На смотрины везет, к руководству? Очень даже возможно. Толяныч сделал себе зарубочку на память, но уточнять и переспрашивать не стал. Отбросил щелчком недокуренную сигарету и нырнул в комфортные объятия салона - подвинься, Матрена. Двери мягко опустились, сразу же отсекая все внешние шумы, и машина тронулась, плавненько набирая скорость.
      Толяныч сделал неосторожное движение, и грудная клетка издала предупреждающий болевой импульс мизерной мощности. Ага, стоит прислушаться и он закряхтел вроде бы жалобно, изображая собственную малютку, любившую покряхтеть при перегрузке. Но Лиза на это не повелась - она уже нацепила шлем, вжикнула липучками контактных перчаток и погрузилась в недра своего бука, а автопилот, проявляющий свое присутствие пошевеливанием джойстика, трудно посчитать сочувствующим товарищем. Он делал свое дело, неся пассажиров к только ему и ведьме известной цели. Оставалась еще Матрена, но была она поглощена изучением внутреннего обустройства салона.
      Толяныч вздохнул еще раз и предался полудреме.
      Сер-Бор... С возведением в Москве многоуровнего Центра немалое количество людей вообще перестали покидать недра гигантского мегаполиса, не говоря уж о вояжах к живой природе. Особенно это затворничество вошло в моду после серии экологических терактов, что, кстати и послужило поводом к первому Южному конфликту. Тогда Толяныч был еще ребенком, много времени проводил у бабушки в Параминово, не попавшем в поле зрения террористов, и в его памяти истерия по поводу кислотно-щелочных дождей и прочих прелестей не отложилась почти совсем. Зато потом Отцы города все же решили, что воздух должен быть не только кондиционированный, но и натуральный, и вокруг Москвы организовали девять экологических зон.
      Толяныча всегда удивляло, что Тропарево сделали такой зоной, а Битцевский лесопарк, на который выходили окна его малолитражки - нет. С другой стороны радовало, что из-за этого любимое Чертаново не стало элитным районом, как, скажем, то же Тропарево или Строгино. С третьей - хреново, что Битца превратилась в помесь свалки и чащобы с пересохшими или заболоченными прудами, с развалинами спорткомплекса на опушке. Лишь ручьи в оврагах, прорезавших лесной массив, журчали вполне натурально, бодро и весело. Единственной достопримечательностью лесопарка оставался одноименный санаторий для людей с нарушениями мозговой деятельности, в просторечии именуемый психушкой. Пациентами там в основном жертвы виртуалки и ветераны различных локальных конфликтов. Там же базировались и "Золотые Своды". А вот Сер-Бор, окруженный синоптическими станциями, биофильтрами, очищающими Москву-реку и атмосферные осадки, превратился в дорогой городской курорт и престижное место жительства городской элиты на пенсии...
      Оказалось, что Лиза уже некоторое время что-то говорит ему. Толяныч прислушался:
      - ...Я вчера с ним разговаривала. Так что за Алексея не волнуйся.
      - Постой, постой! Леший оздоровел, ты сказала?
      - Ну да. Сегодня будет дома.
      - Это хорошо! - Это и правда хорошая новость, надо будет ему звякнуть потом, если все утрясется. Черт, сколько всего надо сделать, вот только эта оговорка насчет "утрясется"...
      ***
      В дальнейшем Толяныч практически выпал из потока жизни, лишь изредка отмечая опорные точки маршрута, но это было возможно, пока они не нырнули в магнитку, где осталось только ощущение скорости и легкая заложенность ушей остальное машина надежно экранировала, создавая ощущение, которое должно бы испытывать в туристическом Шатле перед выходом на околоземную орбиту. Впрочем, на орбиту Толянычу попасть не грозило по определению - не тот уровень жизни.
      Дел действительно оказалось предостаточно, но Толяныч не дал себе особого труда вникнуть в их содержание. Как и было предложено, он набирался сил в то время, как Лиза несколько раз покидала свою навороченную тачку, но всякий раз ненадолго. Судя по тому, что путь их пролегал из магнитки в магнитку, они посещали исключительно элитные кварталы. Толяныч с Матреной всякий раз оставались в машине, не имея представления о собственном местоположении в масштабах города. Вообще кошка вела себя на удивление прилично и спокойно, сидела себе на коленях у Толяныча, изредка принималась месить лапами, требуя ласки, которую он охотно ей тут же предоставлял. Остальное время Лиза не снимала виртуальный шлем, отчего Толяныча не оставляло подозрительное ощущение, что рядом с ним находится кибер, искусно ею притворявшийся.
      Чтобы хоть как-то развлечься, он пытался уловить смысл в порхании перчаток по виртуальной, только ей видной клавиатуре. Будучи по жизни и специальности техником по периферийным устройствам, Толяныч был мало знаком с работой оператора, так что понял только то, что Лиза одновременно отлаживает некий алгоритм, дает задания автопилоту и ведет довольно активный обмен по Сети.
      Наконец день перевалил далеко за половину, и они весело катили по VIP-уровню Ленинского по направлению к Центру, когда Толяныч счел возможным протянуть руку и постучать ее ногтем по пластиковому темечку:
      - Слушай, мы что, так и будем целый день мотаться, как добро в проруби? - поинтересовался он, ощущая легкий приступ голода. - Я уже есть хочу.
      - Бутылка пива тебя устроит? - Осведомился шлем ведьминым холодным голосом.
      - Если с орешками, то наверное да...
      - Тогда потерпи пять минут. Сейчас мне нужно еще заскочить в одно место. Там как раз торговые автоматы рядом.
      Через мгновение Лада свернула на парковку. Толяныч погладил Матрену и принялся выбираться из салона, памятуя о своих повреждениях. Купил бутылочку пива и пакетик орехов и вернулся к машине. Сидеть в салоне не хотелось душно даже невзирая на кондиционер, так что уж лучше на свежем воздухе. Хотя какой, в задницу, свежий воздух в двух шагах от эстакады Ленинского проспекта? Но все равно хорошо. Вон, кстати, и ведьма метется, хотя это пожалуй неправильное слово, уж больно у нее походка мягкая.
      - Скажи, а ты в детстве спортом занималась? - Осведомился Толяныч, когда она подошла достаточно близко.
      - А кто в детстве спортом не занимался? - Вопросом на вопрос ответила она.
      - Справедливо. - Признал Толяныч и обратил внимание на предмет, который она держала обеими руками. Пластиковая клетка и в ней послушно сидит черная курица-несушка: круглые глазки затянуты матовой пленочкой, гребешок провис. Не вспомнить только, как там она называется. То ли какой-то "хорн", то ли какой-то "аркан", короче что-то такое. Был бы Крот, сельский житель - он бы опознал точно.
      - Это еще зачем? На ужин?
      - Да что ты только о еде! Подумай о чем-нибудь высоком, духовном. Совсем, как Фантик в старые добрые и, как Толяныч сильно подозревал, безвозвратно канувшие, времена одернула Лиз.
      Ему тут же тоскливо прищемило сердце. Вот ведь, бляха-муха! Кажется, что прошла целая вечность: Мендилеевская, герцогиня, обжималки на нулевом уровне... И, чтобы не показать ведьме собственных метаний, Толяныч потер живот, имитируя этакого проглота, а на самом деле пытаясь почесать рунический рубец - зажил, но чешется, сволочь, немилосердно. Ухмыльнулся:
      - Не могу. Не могу я думать ни о чем духовном. - Хлебнул пива, которое успело утратить вкус то ли с расстройства, а может просто выдохшись. Что-то во мне, похоже, выдохлось.
      - Вот для этого нам курица и пригодится.
      - Для духовного?
      - Да. Достань ключи. Вот здесь, в кармане... - Она мотнула головой, держа клетку обеими руками. - Да не в заднем!
      - Доверяешь? Такое интимное место? - Толяныч не преминул засунуть ладонь и в задний карман. Эх, ущипнул бы, да уж больно джинсы у нее тесные. - Где тут они?
      Его ладонь медленной змеей вползала в карман, и он уже почувствовал ладонью тепло сквозь плотную ткань... Ах, бляха-муха!!! Больно кусается, зараза!
      Руку пришлось выхватить и ухватиться за укушенное плечо. Брелок звякнул об асфальт:
      - Вот, вот ключи... - Плечо горело. Он оттянул майку, пытаясь определить степень повреждения. - Что ж ты! То лечишь, а то, понимаешь... Ну ладно, ладно! - Ключи пришлось поднимать. - Да что я у тебя каждые пять минут прощения просить должен?!! Куда ее?
      Матрена в салоне встала на задние лапы, высунув мордочку в открытое окно, и нюхала воздух вполне так плотоядно. Она в жизни никогда не видела живой курицы, но, похоже, инстинктивно знала, что с ней делать. Толяныч и Лиза одновременно посмотрели на кошку, переглянулись... И до того это вышло синхронно, что оба расхохотались над разохотившейся вдруг Матреной, над выражением своих лиц, над дурацким центром Москвы, да и над самой ситуацией, налаживая неуловимой тонкости взаимный контакт, очень похожий на преддверие той самой ловушки.
      "Всему свое время, так она вчера сказала? Ну-ну."
      - Давай в багажник. - Сказала Лиз, сдувая упашую на глаза рыжую прядь.
      - А зачем тебе вообще ключи понадобились, если ты сначала не собиралась ее туда класть? - Спросил Толяныч, а сам уже отпирал багажник, куда она осторожно погрузила курицу. - Дай-ка, я сам ключи на место положу.
      - Фигушки! Залезай в салон, давай!
      - Лезу, милая, лезу... А ну подвинься, Матрена.
      - Все. Теперь можно и в Бор!
      "Надо же, а ведь еще десять дней назад я сам говорил ту же фразу. И чем все кончилось?" - но у Толяныча сформировалось явное предчувствие, что сейчас все выйдет чики-чики.
      Машина лихо взяла с места.
      ***
      Когда стекла машины обрели полную прозрачность, у Толяныча невольно вырвался восхищенный вздох - раскинувшаяся внизу гигантская чаша Серебряного Бора напоминала горную долину или жерло давно остывшего вулкана. Только вместо скальных стен вниз уступами спадали жилые массивы Крылатского и Строгино, белой бородой сказочного богатыря трепетал знаменитый Крылатский Каскад искусственных водопадов, внизу в туманной кисее серебрилось русло Москвы-реки, похожей отсюда на гигантскую рыбу, пестрящую черточками яхт и аквациклов. А над всей этой картиной серебрились пять золотых шаров метеостанций, готовые в любой момент задействовать свои синоптические генераторы на защиту этого благословенного места и чудом уцелевшего старого соснового бора, давшего экологической зоне номер четыре свое имя.
      - Постой! Останови! - Закричал Толяныч в черное матовое забрало шлема. - Дай посмотреть-то!
      - Отстань, Фант. За нами может быть хвост! - Равнодушие ведьмы могло объясняться только тем, что она эту картину наблюдала через два дня на третий. Но Толяныч-то всегда попадал в Сер-Бор как простые смертные - на пневмо-маршрутке через нулевой уровень, а что можно разглядеть в той трубе? Вот то-то, что ни хрена, и теперь, захваченный зрелищем, он на время даже позабыл о собственных неприятностях. В прозрачном небе парил полосатый дельтаплан.
      Толяныч даже позабыл про полумертвого Фантика, однако упоминание о хвосте вернуло его к суровым реалиям:
      - Ладно, ну хоть притормози чуток...
      Но Лада напротив прибавила ходу и через мгновение ухнулась в головокружительный серпантин подъездного спуска. Только крякнул вслед полосатый столбик пропускного поста - у Лизы оказался личный пропуск в Бор!!! То есть, не только на проход - пройти-то можно и по билету, а именно на въезд на территорию на автомобиле. Стало быть, у нее здесь должен быть личный дом.
      - У тебя что, дача здесь? - Ведьма сдвинула шлем на затылок, и Толяныч с удивлением обнаружил, что щеки ее пылают странным возбуждением, а глаза буквально извергают снопы искр.
      - Не у меня, у дедушки... - Крут, стало быть, старик, не иначе как из Отцов. Матрена равнодушно глянула в окно и демонстративно зевнула. - А я у него прописана.
      - Наследница, значит. И кто твой дед?
      - Сам увидишь. А вообще-то он мой прадед. Он еще Сталина помнит, он тогда секретарем горисполкома работал. - Она небрежно положила руку на джойстик управления, перенимая эстафету у автопилота, а говорила с нескрываемой гордостью за собственного предка. Толянычу оставалось только растеряно шевельнуть бровями.
      Пролетели ажурный мост через Москва реку.
      Сколько же этому дедушке лет? Неужели такой гриб может руководить якобы почти всемогущими Посредниками. Несостыковочка выходит. В сознании Толяныча вырисовался этакий скрюченный трясущийся старикашка в коляске, разве что под себя не делающий. А с другой стороны именно такой и может.
      Машина миновала еще один контрольный пункт, покрутилась по лабиринту переулков и уверенно остановилась на ровной лужайке перед металлическими воротами. Никакого забора не наблюдалось, его заменяла аккуратная живая изгородь.
      - Приехали. - Лиза посигналила, ворота медленно поползли в сторону, и обнаружилась здоровая лохматая псина, обросшая, словно давно потерпевший крушение. Вид у собаки был таков, будто именно она открыла ворота.
      Надо же, не кибер и не модифицированная! Хотя древний дедушка вполне может оказаться жутким консерватором.
      Матрена заволновалась, встала лапами на дверь и смотрела на собаку через окно - собак она тоже никогда не видела вблизи, но зашипела весьма неприязненно, вздыбившись шерстью, учуяв потенциального врага. Псина осталась равнодушной к столь явному проявлению недоброжелательства. Взгляд ее был чуть лукавый и почти что человеческий. Конечно магией тут и не пахло, какая уж тут магия у отставного секретаря горисполкома, который еще Сталина помнит. Скорее какой-нибудь банальный сервопривод. Хотя в рамках красного оккультизма можно допустить все, что угодно. Или, скажем, почти все...
      Они медленно вкатились во двор.
      Ага, вот и дедушка: навстречу не спеша шел старик небольшого роста, по виду стандартный полковник в отставке. Камуфляжный френч, неширокие галифе, выправка... При ходьбе он легонько опирался на деревянную тросточку, и получалось это вполне аристократически. Он настолько напоминал генерала, инкогнито прибывшего на передовую, что Толяныч на миг опять ощутил себя старшим сержантом роты связи, совсем как на действительной, аж шрам за ухом зазудел, да появилось желание ощутить в ладони кулон с анти-страхом. Заметив собственный порыв, Толяныч лишь усмехнулся - стоит ли затевать торг с Посредниками, если поссыкиваешь какого-то отставного гриба.
      - Дедушка Бертран!!! - Радостно заорала Лиз, мухой покидая салон.
      "Неплохое имечко для отставного секретаря... Неужели правда смотрины? Неужели он и есть главный Посредник? Тогда где положенная по статусу охрана?"
      Но распространяемая бывшим секретарем аура несла в себе какую-то дремлющую, но жутковатую силу, вполне доходчиво объясняющую видимое отсутствие охраны. Толяныч внутренне подобрался, даже "сосед" дернулся в своем забытьи.
      Дед подошел и смачно, словно сошел со старых хроник, расцеловал внучку в губы и обе щеки.
      "Надеюсь, меня минет чаша сия..." - подумал Толяныч.
      - Познакомься, дедушка, это Фантик. А это Виктор Алексеевич, мой замечательный прадед.
      - Фантик... Хм... - Звучным дьяконским басом попробовал на зуб такое родное Толянычу слово дедушка Бертран Виктор Алексеевич. А зубы у него были отличные, не хуже чем у самого Толяныча. Крепкие, прямо подстать рукопожатию.
      "Дедушка, а почему у тебя такие зубы?" - развеселившегося было Толяныча отвлек дедушкин голосище:
      - Фантик... Это что, Элефант, что ли?
      "Неплохо для начала. Прикольный дед."
      - Нет, Фантомас. - Ответствовал Толяныч.
      "Дедушка, а почему у тебя такие глаза?" - само всплыло в голове, когда взгляд отставного секретаря прошелся по нутру не хуже абразивного камня. С таким взглядом ему бы в НКВД работать, хотя они тогда все наверное совмещали...
      - А Бертран, это что, фамилия?
      - Нет, это меня Лизонька так величает. Да вы проходите, проходите.
      - Спасибо. А где же ваша охрана, Виктор Алексеевич? - Решил взять Толяныч быка за рога, немедленно испытав на себе еще один крупнозернистый зырк из-под лохматых дедушкиных бровей. - Неужели вы надеетесь на обычных собак?
      - Эх, юноша... Один умный человек очень давно сказал: чем больше знаю я людей, тем больше нравятся собаки. Вот и я так же.
      У Толяныча тут же сложилось устойчивое мнение, что этот афоризм сам дед и придумал, а старик уже направился к дому, подхватив "Лизоньку" под белы рученьки. Эка он ласково к ней, видать за работой никогда не видел... А, может, видел, да именно за эту работу и любит внученьку-то старый большевик. Ворота стали так же медленно закрываться, хотя дед не приложил к этому ни малейшего усилия. Стало быть в доме вполне возможна еще и какая-нибудь бабушка Жозефина. Или все же охрана.
      Ничего не оставалось, как подхватить на руки Матрену и догонять ушедших вперед деда с внучкой.
      Участок оказался небольшой, впрочем, здесь помногу никому и не давали земля в Серебряном Бору стоила головокружительных сумм. Но лужайка ухожена, а перед крыльцом даже разбиты клумбы с пышными цветами. Отдыхает, стало быть, экс-секретарь от трудов праведных. Вот только дом, похоже, построен еще до рождения самого дедушки - почерневший одноэтажный сруб с пристроенной верандой. И вросший в землю колодец. Надо же!
      Толяныч обнаружил почетный караул, который сопровождал его в торжественном молчании, когда Матрена стала горбить спину и издавать возмущенные звуки: еще пара псов той же лохматой породы аккуратно взяли его в клещи. Он еще оглянулся - осталась ли псина у ворот - оказалось что да, сидит. Собаки не приставали, но посматривали как-то искоса, будто бы ждали подвоха. И он решил, что не стоит обращать на них внимание, тем более, что подвоха не готовил, а так - шел себе, потихоньку догоняя ушедших вперед. Ясно, что этот дедушка старой закваски незнакомому гостю не доверяет, вот и приставил собачек. Ну и красный флаг ему в руки.
      - Вы молодой человек, посидите пока здесь, - указал дедушка Бертран на лавку в тени двух изрядной толщины сосен. - А мы кое-что сделаем. Не скучайте. И простите, что чаю вам не предлагаю - не досуг.