- Да уж представляю примерно. Пример-то - вот он, на тележке прохлаждается.
      - Не... Вешают человека за ребра на такой специальный крюк и потрошат, как свинью на бойне.
      Толяныч опять сглотнул, но не какое-то там мысленное любопытство, а вполне конкретный рвотный позыв. И тут же память услужливо преподнесла кое-что из виденного в берберовом мозгу. Да и в собственных снах. Тьфу, бляха-муха! "Не мог бы ты заткнуться, а, Сашок!!!" - подумал он, однако слушать продолжал, пытаясь уловить крохи информации и не выдать собственной неосведомленности. Похоже пасторов подручный принимал Толяныча за одно из своих, Знающих то есть.
      - А из этих... - Сашок кивнул головой в сторону дома. - Из них с твоей подачи теперь первоклассные упыри получились бы. Хейворки! Вот и пришлось им сухожилия на ногах и руках подрезать, чтоб не ходили, да еще кое-чего похуже не делали. Ну и головы, само собой. Тут уж ничего не поделаешь - традиция...
      "Ты бы им вообще все причиндалы поотрезал-бы, чтоб не вышло чего. Традиция у него, бляха-муха!"
      - Да! Ты котелок-то не потерял?
      - Нет. Он мне уже всю жопу отбил. Слушай, а если его тоже обложить пластитом, и того?
      - Ты что! - Если бы у Крепышка были свободны руки, он замахал бы ими как воробей во время случки. - Не дай бог!!! Источник это тебе, брат, не шутка!
      - Источник? - Заинтересовался, было, Фантик, но тут они подошли к гаражу, и он наконец увидел собак у стены. Это пожалуй самые безобидные стаффоры из всех модифицированых на всем белом свете. Они были разрублены пополам. - Так, бляха-муха. А они-то вам чем помешали?
      - Это не те собаки... - Туманно ответил Сашок и продолжал, как ни в чем не бывало. - Да. Источник. Третий Источник. Название конечно не совсем точное. Правильнее было бы сказать - Проводник Тьмы, но так уж исторически сложилось. Не забивай голову. Лучше помоги-ка...
      Они сгрузили останки Сварщика у двери в подвал. Странно, но прикасаться к останкам было менее противно, чем на них глядеть.
      "Проводник Тьмы... Ты бы еще сказал - Конденсатор Пустоты! Или Мультиплексор Бездны. Электронщик фигов..." - надо сказать, что Толяныч работал техником по компьютерам уже довольно приличное время - с самого окончания института, и мысль его потекла сразу по этому руслу: "Это же целый мистический комп можно собрать! Надо будет подумать на досуге, а то уж больно я сейчас притомился..."
      И тут его осенило. Нет, даже ослепила дикая, но вполне реальная идея: Сердце, Голова, Рука!!! Рука! Виртуальность и реальность. Ай да бабка! Вот ведь что значило "Задействуйте Третий Источник..."! Источник, или как Сашок выразился - Проводник... Е-мое! В пору было схватиться за голову, насколько усложнялась ситуация - это ж тебе не с гопниками разбираться, пусть и уровня Бербера.
      Открытие настолько поглотило его своей опустошающей простотой, что следующие слова Крепышка чуть было не миновали сознание:
      - Спасибо, дальше я сам... А ты покури, сейчас Лиза подойдет, и вы идите к машине. А я догоню.
      - Давай. - Словно подстреленный своим озарением Толяныч медленно опустился на землю прислонившись к стене на расстоянии вытянутой руки от бывших собак.
      Фантик настойчиво напоминал о необходимости собраться - еще ничего не кончилось, еще отсюда надо будет выбраться. Лучшим способом очнуться он избрал злость: "Намек понял. - Подумал вслед Сашку. - Это значит - в гараж не ходи. Короче, тебе там, парень, делать нечего. Да и не больно-то хотелось. Вон Пастор тоже обещался сам все сделать, и хули с того?"
      Потом Толяныч закурил: Рука... А что если и правда есть где-то еще Голова и Сердце? Что, такие же сушеные? Так. Спокуха. Он посмотрел на ладони и обнаружил на них пятна крови. От Сварщика осталось? Сорвал пучок травы и потер руки. В воздухе ощутимо запахло зеленью. Затянулся - ох, хорошо, еще пивка бы... Закрыл глаза, и тут как тут сразу же волнительный образ рыжей ведьмы. Тьфу ты, черт, сгинь, Лиз, твою мать!
      Но стоило открыть глаза, как на тебе - Лиз собственной персоной стоит рядом и снизу похожа на диковинную птицу, сложившую крылья перед собой. Ее сплетенные пальцы изнутри были подсвечены зеленым, и на лице - зеленоватая же тревога.
      - Надо уходить. - Сообщила она через секунду, прислушиваясь к чему-то внутри себя и не отводя глаз от кристалла. - Скоро здесь станет очень неуютно. Они уже рядом...
      "Опять двадцать пять! Покой нам только снится."
      - Далеко? Ты можешь определить, сколько их? - Лишь бы что-то сказать, спросил Толяныч.
      - Я пытаюсь, - и она опять вперилась в свой камень. - Три машины... Один... Нет, два Кукловода... Ого!!! Вот это честь! Все-таки Мастера!!! Целых два. - Она заорала вниз, в подвал. - Александр! Скорее! Мы уходим!!!
      Толяныча еще успел удивиться, что даже в такой момент она обращается к Крепышку полным именем, ну, да это ее дело. Из подвала выскочил Сашок с сумкой в руках и довольный как слон - вот это нервы у чувака! Стальные канаты. А может он просто дурак?
      Ведьма что-то быстро бормотала своему камню, и Фантик мог бы поклясться, что от камня периодически отделяются облачка призрачного тумана, и этот туман окутывает место, где они стояли.
      - Ну, пошли! - Сашок первым побежал через ворота, а за ним помчались Толяныч с Лизой.
      Хотя помчались - это к Толянычу имело лишь отдаленное отношение. Апатия стопудово придавила плечи, а правой ноги он просто не чувствовал. Неровности почвы отдавались во всем теле ноющей болью, и он каждую секунду ждал, что вот-вот упадет.
      Бабах!!! Бабах!!! Бах!
      Сильный толчок горячего ветра в спину, и Толяныч, не успев сгруппироваться, полетел вверх тормашками. Земля оказалось удивительно жесткой, и дыхание прервалось. А взрывы продолжали греметь, в небе расцветал диковинный оранжево-черный цветок - крепышков сюрприз в действии. Толяныч понял, что вставать не станет, ну нет у него такого желания. А просто закроет сейчас глаза и уснет. При этом чувствовал, как ноет каждая жилка его тела, каждое нервное окончание. Все...
      - Фанта накрыло!!! - Услышал он сквозь окутывающий его туман, больше похожий на плотный войлок. Похоже, кричит Крепышок... - Вставай Фант, вставай!!! Котелок!...
      ...А шли бы вы все на фиг...
      ...Жестковато здесь...
      ...Что-то живот печет...
      ...Ранили что ли? Вроде не должны...
      ...Или правда зацепило? Или накрыло?...
      Ну и ладно, вяло решил он, но живот пронзила такая боль, что лежать на нем стало просто невыносимо, словно упал на ржавый гвоздь. Вот ведь, бляха-муха!
      Фантик уже поднимался - эта боль странным образом заставляла... бороться, что ли?
      Так, стеная и матерясь, он все же доковылял до машины, держась обеими руками за живот, плюхнулся на сидение - поехали - и потребовал себе волшебной настойки, к которой успел пристраститься. Долго пил, утробно урча и отирая слезы...
      "Ушли? И не накрыло? Или вот-вот накроет? И чем? Или что? Контакт прерван..." - вопросы рикошетили по мозгу, метались туда-сюда. Взять бы их обоих за яйца прямо сейчас, да и поспрошать - во что, мол, я такое вляпался?!! Точнее за яйца можно взять только Сашка, а эта ведьма... Ну ее тоже можно кое за что подержать.
      Ладно, вопросов тьма, а сигаретка она, милая, всего одна. Главное ушли.
      12.
      Злой и усталый Толяныч, ощутимо прихрамывая и помахивая ненавистным пакетом с сисястыми девицами на борту, шел по пешеходной галерее второго торгового - уровня улицы Люсиновская и искренне не понимал, чего собственно его сюда занесло? Бо-о-ольшой вопрос, короче, но вот вдруг что-то разонравилось ему общество Лиз, и в особенности Крепышка. Если до набега на Крякшино он еще хоть как-то мог терпеть его присутствие, то после "приборки территории" Берберова имения стойкая неприязнь и отвращение к неунывающему подручному настырно поселились внутри. Ну не хотелось видеть его радостно скалящуюся физиономию, как незадолго перед этим опротивел ломоносый Терминатор Вова. И как только добрались до Москвы, Толяныч быстренько распрощался и покинул спутников возле ближайшего метро, а теперь вот идет вдоль по улице и с отвращением глотает теплую минералку - и зачем только ее купил?
      Вялость, навалившаяся еще под утро во время бегства от неясных Мастеров, только усиливалась под действием прямых солнечных лучей, да добавилась к ней смутная тревога, и это отравляет настроение еще больше... Эх, закатиться бы сейчас в Параминово, да с Пичкой, вот это было бы здорово! Надо будет ей позвонить, хотя бы извиниться за прошлый раз. Поскольку токин Толяныч оставил со всем прочим снаряжением в микроавтобусе, то он уже начал было рыскать по карманам, пытаясь вспомнить куда дел персональную карту.
      Но стоп, сначала закончим с делами - проводник-источник требует перезахоронения. А то, понимаешь, сначала похоронил, вроде бы даже по нормальному, почти по человечески, а потом сам же и выкопал назад. Неправильно это. Зато сам убедился в силе артефакта и в том, что за ним уже очередь выстраивается; уж и непонятно - что вообще с ним делать, да и отказался от него вроде бы.
      В какой-то момент Толяныч уже готов был просто отдать Руку ведьме и плюнуть на все - пусть сами разбираются, но что-то его остановило. И покопавшись в себе Толяныч понял что это "что-то" не больше, не меньше, как хваленое его упрямство: вот еще, я за этот Источник уже не одного гада положил, а теперь отдать тепленьким на блюдечке неизвестно кому? Хрена!
      Но он отлично понимал, что взялся за дело себе не по силам.
      А может просто сбросить котелок в мусоросборник и порядок - уже к вечеру его отправят на сожжение высокочастотным разрядом? Но вот сказанное Крепышком по поводу уничтожения артефакта... Как бы пол-Москвы не разнесло. И ведь в это теперь вполне можно поверить!
      Кстати, теперь, когда кое-что прояснилось, стоило бы переговорить с Галиной...
      "Давай-ка, брат, лучше о чем-нибудь приятном - вот, к примеру, как придешь домой, а там..." - попытался перекинуть мысли на другое "сосед".
      Но от коррекции осталось лишь воспоминание, так что уловка не удалась: "Нет, об этом лучше не стоит... Мало ли, кто там дома уже дожидается. Вот хоть бы те же Мастера. Эка, Лиз-то перепугалась в Крякшино, как узнала, что Мастера вот-вот пожалуют. Прямо полные подгузники..."
      "А у тебя?"
      "А у меня - нет. Я этих Мастеров не видел пока, как и Утрэ. Плевать! Мало что ли мы с тобой влипали? И ничего, дышим пока что..."
      "Это ты меня убеждаешь, или сам успокаиваешься?"
      "А ты - это не я?"
      "Сложный вопрос."
      Толяныч припомнил, с каким интересом следила за ним Лиз сегодня утром, когда они остановились у небольшого озерца. Толяныч, растянувшись на солнышке после купания, блаженно жмурился, а потом обнаружил болезненную припухлость на четыре пальца ниже пупка. Вроде бы ожег, но откуда? Ответ пришел сам собой, когда, влезая в джинсы, он обнаружил прожженный ремень, буквально развалившийся пополам при попытке его застегнуть. Ладонь перепачкалась бурым порошком - все, что осталось от бляхи, подаренной Пастором.
      - Шагнул! Надо же, Вожатая, шагнул. Сам! И в такой-то момент! - С придыханием забормотал Крепышок, но Толяныч проигнорировал его слова - стоит ли забивать голову по пустякам? И без того всяких предчувствий полон рот: вот, к примеру, вновь объявилось напряжение, шкрябает басово внутренняя тревога. Значит, опасность? И еще отчетливое желание залезть под стол и затаиться под плотной бахромой скатерти, а еще лучше было бы забиться под диван. Словно смотрит некто в затылок. Нехорошо так смотрит, неласково...
      Толяныч огляделся - ни дивана, ни стола, зато есть личный мини-арсенал, покетбук и нескольких эм-дюков, которые зацепил на берберовой даче. И естественно артефакт, мать его. Он зашел в первый попавшийся коммерческий магазинчик, не за диваном и не с целью укрыться от неизвестной опасности, а просто купить какую-нибудь сумку, чтоб было куда это имущество сложить. А то ничего кроме легкой тошноты и желания поскорее избавиться оно не вызывает.
      Продавщица, смазливая девчонка, посмотрела на Толяныча странно и несколько напряженно - ни охраны ни видеокамеры рядом не наблюдалось, а последовавший пасторовым рекомендациям Толяныч начисто эпилировал голову и теперь изрядно смахивал на откинувшегося по амнистии зека.
      Дабы сгладить впечатление, он улыбнулся продавщице и с легкой торжественностью извлек чип с серебряным обрезом:
      - Дорогая, валюту берем?
      Оказалось, что да, берем, и он прикупил небольшой кожаный рюкзачок, взял сдачу эл-рублями и покинул магазинчик. Освободившись в подвернувшемся и еще пустом скверике от железок и куртки Толяныч почувствовал себя значительно лучше, и мир уже не был так плох, но... но теперь пора на кладбище.
      "Боюсь, братан, ты скоро точно окажешься на каком-нибудь из них. И это, заметь, в лучшем случае."
      "Что-то ты мрачно шутишь, брат Фантик..."
      "Так с тобой вообще шутить перестанешь. То, понимаешь на кладбище, то с кладбища. То на кладбище, то с кладбище. Этак и упырем стать не долго. Этим, как его там? Хейворком, во!"
      "Ладно, ладно, разорался. Что-то я раньше не замечал в тебе такого занудства."
      "Как же! Да меня уже достали твои приключения за ради всяких идиотов!"
      "Это Пастор-то идиот?!! Ну знаешь, брат..."
      Так, в приятной беседе с "соседом" коротал Толяныч время. На Даниловское он решил не заходить, чтобы не повторяться, да и хватит уже бомжей гонять. Он знал еще одно подходящее местечко - на Третьем Дорожном проезде тоже есть кладбище, только старое, заброшенное, если его, конечно, еще не застроили. А то приедешь, а там таможенный терминал к примеру. Но с такой штукой, как артефакт, не стоит по одному месту топтаться слишком уж часто.
      Действуя по апробированному способу, Толяныч завернул к попутной церкви, причем чувствовал себя уже этаким закоренелым техно-магом, что немало его забавляло - крутеем, мол, помаленьку. Улыбаясь собственной крутости и наивности, он зашел в иконную лавку, где и затоварился всем необходимым.
      ***
      Уф, перекур!!!
      Солнце жарит, как очумелое, да и ночка была по настоящему горячая. От остановки маршрутного такси Толяныч пешком отмахал уже около километра, да не просто так, а все по пересеченной местности. Сам 3-ий дорожный проезд остался далеко позади. Масштабы окружающей разрухи всегда впечатляли, а уж после двух бессонных суток особенно: расстилающиеся вокруг кучи битого кирпича, бессмысленные нагромождения железобетонных конструкций и железные строения непонятного назначения - то ли ангары, то ли шагающие экскаваторы, а может и летающие тарелки. По крайней мере, глядя вокруг, вполне можно допустить даже такой вариант. Все это напоминало пейзаж из фантастической виртуалки, и Толяныч чувствовал себя этаким затерянным на чужой планете.
      Он уселся на крошечном лоскутке тени, которую отбрасывал полуобвалившийся пролет ведущий в никуда эстакады. Нагретый шероховатый бетон был довольно жестким сидением, но это не капли не смущало. Поерзал, устраиваясь поудобнее, снял рюкзак и отвалился на спину. Очень жарко. Самое дело сейчас на пляж махнуть: "Все, сейчас еще один рывок, заскочу домой, и в Сер-Бор..."
      Мысли текли лениво и шевелился Толяныч подстать им. Попыхал сигаретой... Покатал ее во рту... Почесал живот, особенно нежно прикасаясь к ожогу, имевшему отчетливо рунические очертания... Чтобы там не было, а пасторова примочка отработала на все сто, оставив после себя ожег в виде фрагмента древнего орнамента - утроенной руны Фреира - на четыре пальца ниже пупка. Почему-то Толяныч вспомнил о том, как раньше клеймили скот.
      Краем глаза он видел вдалеке приземистый стеклянный кубик "Швеймаша", и отчетливо предстали в памяти довольно-таки уже давние события: как они резвились, когда Андрюха работал здесь в охране, вспомнились девочки из ОТК - почему-то все они были из Подольска родом, то есть абсолютно все. Эх, времечко было...
      "Ну все, хватит разлеживаться - пора двигать!" - неугомонный сосед подстегивал, словно боялся не успеть. Куда?
      Последние метры дистанции Толяныч преодолел очень быстро потрескавшаяся асфальтовая дорога выводила точно за ржавые ворота. Вот ведь сюр какой: в буквально в шаге от ворот дорога обрывалась, уперевшись в ствол старой, в обхват, покривившейся липы, за которой уже начинались могильные холмики. Но что интересно, дальше, за узкой полоской кладбища, вернее того, что от него осталось (каких-нибудь десятка три могил, несколько деревьев и чахлый кустарник), вот там-то и гнездился главный сюр - с трех других сторон кладбище окружали высоченные бетонные заборы, а за ними сразу начинались рельсы! Старые, ржавые пути, тоже ведущие из ниоткуда в никуда.
      Неплохая иллюстрация к текущему отрезку жизни, верно, сосед?
      Какие поезда тут ходили, как и на каких машинах собирались ездить по этому асфальту - совершенно не ясно. Разве что на тех же летающих тарелках.
      Подобные мысли посещали Толяныча еще тогда, когда Тайка, или Тайна, как он ее называл за то, что никак не хотела обозначить свой возраст, привела его сюда в первый раз. "Пойдем, я покажу тебе кое-что интересное..." сказала она, но Толяныча, тогда только недавно вернувшегося с действительной службы, интересовало совсем другое, и они жадно любились между могильными холмиками. Крестов, как впрочем и оградок, на большинстве из них уже не осталось, но он точно помнил, что свидетелем соития была некая Ольга Овчинникова, глазевшая на их упражнения двумя полустертыми заглавными "О". 2008 - 2038. А когда на обратном пути Тайка слегка протрезвела, глаза ее приобрели очертания этих самых "О":
      - Ой!!! Это мы, значит, на кладбище...
      - Угу, - вяло произнес Толяныч, безуспешно пытаясь прикурить от горелой спички. Почему-то ему хорошо запомнилось, что спичка была горелой. - Ща выпьем и опять пойдем.
      - Ну ты и черт!!! - Она ощутимо трахнула его кулаком между лопаток, но тут же смягчилась. - Лучше уж в подсобке...
      А Кротельник, неизменный участник швеймашевских посиделок, констатировал факт: "Опять еблись!". На что Толяныч вяло реагировал - "На себя посмотри" - что Крота конечно ничуть не смутило, даже не взирая на девицу, упорно шарящую в недрах его штанов: "А кому сейчас легко?" - весело заржал Серега и налил Толянычу водки - жамани, мол, братуха граммульку, расслабься.
      Н-да... Но это к делу не относится.
      Толяныч еще некоторое время смотрел на полустертую надпись: "Ольга Овчинникова. 2008 - 2038". Случайность это или совпадение?
      Место показалось вполне подходящим, надо приступать. Хотя островок зелени среди бетонной разрухи на пару квадратных километров окрест смотрелся довольно дико, Толяныч решил, что именно здесь и прикопает опасный трофей.
      - Ну, живых-то свидетелей кроме меня нет. - Напомнил неугомонный "сосед", на что Толяныч среагировал вяло:
      - Смотри, допросишься, и тебя прикопаю. - Больше он в полемику не вступал.
      Место как место, и если его не застроили в последние пятнадцать лет Реконструкции, то с какой стати волноваться, а по ходу, если эту дрянь в бетон укатают, никому хуже не станет. Толяныч, по крайней мере, горевать при таком раскладе не собирался.
      Он извлек из рюкзака большой складной нож с ручкой в виде бегущей белки и опустился на колени: срезал дерн и осторожно принялся рыхлить землю и отгребать ее руками. Не покидало ощущение, что вот-вот лезвие провалится в пустоту разрытой могилы и костлявая рука ухватит... Он отмахнул дурацкие мысли, потом достал из рюкзака пакет и положил его как есть - вместе с котелком и свечкой - в ямку. Артефакт внутри был завернут еще в тяжелую ткань с пропущенной металлической нитью, которую дала Лиз: якобы эта ткань должна бы экранировать какие-то там тонкие вибрации. Присыпал слоем земли, поверх положил серебряный крестик и окончательно засыпал землей. Утрамбовал. И наконец уложил сверху дерн и полил могилку святой водой. Вроде все?
      Но с колен подниматься Толяныч не торопился - огляделся...
      СБОЙ:
      Несколько жалких и пыльных деревьев шелестели листвой.
      Как-то вдруг сразу решившись, Фантик как бы одним движением сгреб все это - холмики могил, деревья, забор и солнце в зените, и, покатав немного в руках, осторожно опустил на дно чашки, вновь объявившейся внутри. Мимоходом подивился таившемуся в ней прохладному полумраку и звездочке, мерцавшей сквозь рябую поверхность воды. Ах, как не хотелось этого делать, но сделал. А следом туда же легли дорога от Тульской, маршрутка, бордовая капелька Митсубиси, Крот, Леший, Мурзик и все, все, все остальное...
      А руки сами уже копали ямку поодаль у другой могилки - и когда только успел переместиться? - и осторожно укладывали туда свеже купленный рюкзак со Старичком, Мышонком и покетбуком, эмдюки, а так же чип-карты с "евриками". Пистолет он после недолгого колебания решил все же оставить при себе. И куртку тоже.
      И это тоже он сгреб и бросил в чашку:
      Лиз... Вова... Сашок...
      Ощущение, надо сказать не из приятных, словно бы по доброй воле плевал себе в душу, или осквернял святыню, но он был уверен, что поступает правильно - просто иначе нельзя. И звездочки на дне уже не было видно сквозь замутившуюся воду.
      Стоп, стоп...
      Стоп!!!
      Фантик вдруг ясно понял, что переварить все случившееся за эти безумные дни на раз ему не удастся, помянул с ностальгией почившее в бозе обнуление и тронулся в обратный путь через разрушенный инопланетный город мимо летающих тарелок, унося в себе весь этот грязный ком. Вот теперь бы водкой продезинфицировать, пивком залить, и можно в Бор, на климатический курорт, где даже Москва-река течет чистая и прозрачная. Дороговато, но оттянуться не помешает. И уж сам бог велел закатиться туда сейчас, когда рублевых чипов навалом, а настроение - дерьмо.
      Маршрутка приехала быстро, просто невероятно быстро.
      13.
      "Русский йогурт" показался теплым и на удивление противным. Толяныч громко выругался, чем привлек внимание группы абстенентных подростков, клубившихся у палатки, изыскивая какой-нибудь источник средств. Больше у палатки никого не было - день-то рабочий.
      Похоже, Толяныч им приглянулся.
      Он выплюнул водку, обрызгав рукав куртки, растоптал пустой стаканчик и направился к соседней палатке в надежде, что здесь ему повезет больше. Подобную процедуру он проделывал уже дважды на своем тернистом пути домой, но, как известно, Бог троицу любит. Посмотрим...
      - Э, чувак, дай-ка сигарету! - Судя по голосу, обращался уверенный в себе наглец. Знать, не в первый раз.
      Толяныч не спеша обернулся и оценил силы. Их было шестеро, да плюс девица лет четырнадцать-пятнадцать. Эх, надо было Мышонка прихватить - не шмалять же средь бела дня. Тем более, что это лишний шанс засветиться, а Толяныч уже настроился на отдых. Может сами отстанут? Сынки, но наглые, видать еще не нарывались.
      Он шагнул вперед, сокращая дистанцию, и почти без замаха въехал ближайшему в подбородок, и тут же второму ногой в колено - раз-два - и на "три" плавно отступил назад, выходя из полукруга, которым эти придурки пытались его окружить.
      - Ну, кто здесь курящий? - Спросил он, демонстративно закуривая.
      То ли они заметили кобуру под полой куртки, то ли больше никто из них не курил, кроме отдыхающего на асфальте и прыгавшего на одной ножке, но мальчики дружно промолчали, потупив взоры. Их движения сразу утратили целеустремленность, девчонка напротив посмотрела на Толяныча с явной симпатией.
      Толяныч подмигнул ей, повернулся и пошел к последней в ряду палатке:
      - Хозяюшка, бутылочку холодного пива, пожалуйста.
      Девушка за стеклом видела всю предшествующую сцену, но бутылку подала без суеты, и это Фантику понравилось:
      "А ты в последнее время какой-то нервный стал, брат Толяныч. Подумаешь, сигарету у него невежливо попросили, так и что - сразу надо морды бить? Все-то тебе не слава богу - день жаркий, водка теплая, еще скажешь небось, что бабы потные..."
      "Да пошел ты!"
      Толяныч действительно был очень раздражен. Сказывалось напряжение последних дней, а может, навалилась усталость, но этот инцидент лишь подлил масла в огонь. И ведь желание перестрелять начинающих рэкетиров было вполне конкретным! Давай-ка немного пешочком прогуляемся - решил он - развеяться надо. И бороться со своим раздражением, бороться. Стресс снимать...
      Толяныч принялся бороться самым доступным в данный текущий момент из известных ему способов - залпом выпил примерно полпузыря пива, и тронулся к очередному ларьку, видневшемуся метрах в ста впереди, уже на повороте с Варшавки к метро Пражская. Это что у нас? "Отборный"? Давай попробуем. Милая, мне бутылочку коньяка и шоколадку... Спасибо. Сделал глоток - Фу-у водка все ж таки частично усвоилась через слизистую рта, а иначе с чего бы сей легкий хмелек - однако коньячок омыл ротовую полость, разбежался легким и веселым огоньком по рецепторам. Толяныч локтем оперся о прилавок, перебросился с продавщицей парой ничего незначащих слов. Улыбка девушки вызывала симпатию. В иное время он бы непременно тормознулся бы возле приятной продавщицы, тем более, что и она не прочь пообщаться.
      Но не сейчас - напомнил "сосед", заставляя оторваться от намечавшегося знакомства. Толяныч устремился к остановке, а поскольку борьба с самим собой требовала немедленных и решительных действий, поэтому очередные сто грамм "Отборного" были приняты тут же и прошли, как к себе домой. Изрядно потесненный этим вторжением Фантик по привычке предался медитативному созерцанию окружающей реальности.
      Так и добрались они до самой Пражской пешком и в обществе товарища Отборного, но Толяныч не стал торопиться домой, хотя конечно можно поймать тачку и через пять минут быть уже на месте. Вместо этого он прикупил бутылочку тоника и обосновался на полированном подножии памятника. Сверху нависали два сильно смахивающие на педиков мужика в скафандрах, уверенно шагающих по космическому пространству нежно обнявшись. Активировал микрочип новостей, прикупленный по ходу: криминальная хроника была чиста, вернее в ней конечно присутствовали в ассортименте убийства, грабежи и прочий ежедневный букет, но о бойне в Крякшино и на Колхозной ничего не сообщалось.
      И то вперед, решил Толяныч, но полностью из окружающей жизни не выключался, хотя ограничился малым - периодически не забывал прикладываться к бутылке и покуривал сигарету. Приятная расслабленность распространялась по телу с каждым глоточком, и Фантик чувствовал, что пустота внутри медленно заполняется янтарным напитком и солнцем. Домой не хотелось, там все равно никого нет - Матрену Крот должен был увезти с собой, девиц тоже. Так что и торопиться не стоит. А Бор? Бор подождет.
      Толяныч блаженно улыбнулся, прогоняя блоки спортивных новостей.
      - Смотри-ка, молодой просвещается. - Раздался явно хмельной голос где-то над ухом. Уж не межпланетные ли гомосеки спустились с небес?
      Толяныч чуть приподнял бровь, а за ней и взгляд и обнаружил нависающую троицу - ну не дают старику мне покоя! - мордоворотов, под завязку налитых пивом.
      "Эти уже похмелились... - Поставил диагноз Фантик, и его пробило на лекцию, не иначе как сказался Отборный. - Что же мы наблюдаем, товарищи? А наблюдаем мы процесс, и, прошу заметить, процесс в развитии. Сначала похмелье, затем опохмеление, которое, как известно ведет к запоям. Стало быть, следующим этапом будет просто откровенное пьянство. Константой же, можно сказать, красной нитью бытия, проходит лишь мордобой, являющийся непременным условием функционирования всей системы. Это видать наш общий с тобой крест, брат."
      - Чего ты там смеялся, а молодой? Покажи, может и мы посмеемся.
      Толяныч осознал, что на лице все еще блуждает довольно глупая улыбка, вызванная расслабухой и хорошей погодой. Он окончательно поднял глаза навстречу гнусному голосу и, не переставая улыбаться, с расстановкой произнес:
      - А пошли бы вы на хрен, уроды.
      Что-то закипело внутри, выбираясь из-под коньячного удовлетворения, мягко и горячо ворохнулся свежий рунический шрам на четыре пальца ниже пупка, словно говоря - давай, действуй! И мясистая клешня, потянувшаяся было к его уже почти пустой бутылочке, замерла; и другая, с траурной каймой ногтей - траур, траур, всюду траур - не добралась до сигаретной пачки, беспечно брошенной на полированные плиты подножия памятника. Багровые рожи отразили некое удивление, быстро сменившееся удовлетворением - вот, мол, ты чувак и налетел, мы, мол, по хорошему, а ты... - но еще не до конца ясная им помеха встала на пути реализации оного удовлетворения. Проще говоря, что-то помешало сразу набить ему морду.
      Толяныч стряхнул пепел с сигареты и закинул ногу на ногу - он даже не потрудился подняться. Знакомая серая дымка стала заволакивать яркий день. Краски, выжимаемые солнцем из окружающего мира меркли, а в этой дымке бродили десятка три бесформенных фигур, натыкались на кусты, на мебель, спаривались с бессмысленным видом... И они же валялись повсюду, как выпотрошенные туши... Овощи. Крякшино. Бойня.
      Бойня!!!
      Толянычу показалось, что Источник и сейчас леденит ему ладонь, что потянись, и мутные струйки обретут силу. Он проецировал то, что видел на даче Бербера прямо в их отравленные мозги, легко проникая в сознание. И все трое уже не различали где солнечный день здесь на Пражской, а где темная пропитанная страхом и безумием ночь. Как он мог это делать, Толяныча не интересовало, он мог и все. Сейчас он мог сделать с ними все, что угодно. Они - куклы, и он мог запросто приказать им умереть, или превратиться в овощи. А мог приказать убить друг друга, и они сделали бы это.
      Они были КУКЛАМИ.
      Толяныч мог приказать все, что угодно, и убоявшись своей безграничной власти, оттолкнул их от себя.
      Троица попятилась, силясь отвести глаза, вырваться из беспощадных ледяных тисков. Они отступали все дальше и дальше, а вслед полыхнуло багрово-черным, и вот они уже откровенно побежали, а в спины толкало мягко и обжигающе... И тот, гнусавый, вдруг споткнулся и полетел кувырком, но тут же вскочил. Вся троица буквально перелетела через проезжую часть, не обращая внимания на автомобили, и исчезла из вида.
      "Эх, надо было все же проверить до конца!" - мелькнула исчезающе быстрая, но склизкая мыслишка. А ведь теперь понятно, почему Циклоп не собирался оружием пользоваться - на Источник понадеялся, и надо признать, что было, на что надеяться. Эта штука, оказывается, сохраняет свое действие, а, может, заряжает внутри какой-то темный аккумулятор. Ладно, разберемся, а тебе, брат, циклопья участь должна стать хорошим уроком, не более того.