Резанов отменил поездку в миссию и, расстроенный случившимся, сам допросил матросов. Выяснилось, что люди бежали чтобы не возвращаться в голодный Ново- Архангельск, что почти вся команда хотела остаться в Калифорнии. Шмюде и бостонцы молчали, но Резанов догадывался, что от них идет смута. Это происшествие еще больше показало ему, что надо торопиться с переговорами.
      Приготовьте шлюпку,сказал он Хвостову.Надобно заявить дону Луису. Ежели не вернем изменников и не покажет строгого примера, нельзя будет управиться с людьми. Так мы и сами не дождемся ответу из Монтерея.
      Однако едва только матросы отвязали шлюпку, из крепости неожиданно донесся звук пушечного выстрела, затем второй, третий...
      Салют! всполошился Давыдов, ожидавший Резанова на шканцах.
      Он бросился к каюте посланника, но тот уже вышел на палубу, держа в руке подзорную трубу.
      Корабль?коротко спросил он, направляя трубу на вход в залив.
      ...Восемь, девять...считал Давыдов количество выстрелов.Ого, изо всех пушек!.. А сие откуда?
      Новый звук выстрела долетал теперь со стороны берега, вслед за ним второй, и так опять до девяти. Желтый дым медленно поднимался вверх над пустынным, поросшим кустарником мысом, где никто не предполагал наличия батареи.
      Ловко! не выдержал Хвостов, сумрачно наблюдавший канонадой.Господа гишпанцы понаставили пушек.
      И через дурацкий салют открыли тайную свою артиллерию,засмеялся Давыдов. Вояки!
      Кто-то приехал! сказал Резанов, опуская трубу и против рая стекла полою мундира. Только не морем, а по сухому пути. Смотрите! Может быть, сам губернатор. Коменданту такого почета не положено.
      Он указал на скачущих по дороге всадников, удаляющихся в сторону президии. Густая пыль клубилась за ними, как облако. Несколько человек, возившихся с сетями у скал, бросили свою работу и тоже побежали следом.
      Господин Лансдорф и вы, мичман...Резанов отдал подзорную трубу Хвостову и, обмахиваясь шляпой, отошел с солнцепека в тень мачты.Вы поедете в президию и, если прибыл губернатор, достойно приветствуйте его от имени государя императора и всех нас, выполняющих его волю и путешествующих кругом света. О чем другом говорить не нужно. В посланных мною бумагах все сказано. Ответ его запомните точно и в беседу не вступайте.
      А коли вернулся один комендант?спросил внимательно слушавший Давыдов. Гишпанцы любители всякого шуму.
      Резанов подумал, затем, улыбнувшись, положил руку на плечо мичмана.
      Прилично поздравьте его с благополучным путешествием и всячески благодарите за ласку, оказанную его семейством. Скажите, что я буду считать себя счастливым сказать ему об этом лично.
      А ежели он передаст нам бумаги?
      Давыдов старался выяснить все тонкости своей дипломатической миссии.
      Мы их привезем сюда,недовольный задержкой, ответил Лансдорф, вздыхая и вытирая платком вспотевшую шею.Надо скорей ехать.
      Ни в коем случае,сказал Резанов серьезно.Вручение бумагполитический акт. Это не входит в вашу комиссию... Все же полагаю, что прибыл губернатор или какой иной государственный чиновник. Господа испанцы обеспокоены появлением нашего судна.
      Резанов угадал. Вернувшиеся часа через два Давыдов и Лансдорф рассказали, что из Монтерея прибыла группа офицеров во главе с губернатором Ариллага. С ними вернулся и комендант президии. Губернатор уже старик и очень устал, проделав свыше восьмидесяти миль верхом, но любезно принял русских, благодарил за приветствие и сказал, что надеется в скором времени со всеми увидеться.
      Мичман и натуралист были в восторге от манер и обращения губернатора, хорошо говорившего по-французски. Понравился им и седоусый комендант, немного похожий на ламанчского рыцаря Дон-Кихота. В президии и ближайших деревнях стреляли из ружей, танцевали, пели, никто не работал. Одни индейцы гнули спины на накаленных солнцем полях. Солдаты и поселенцы радовались предлогу лишний раз попраздновать и побездельничать.
      Начало было как будто благоприятным. Повеселевший Резанов распорядился приукрасить судно, подстричь матросам бороды, надеть что получше из одежды. Судя по приему, оказанному Давыдову и Лансдорфу, можно ожидать, что губернатор сам посетит «Юнону».
      Утром это предположение показалось еще более вероятным. Заметно было большое оживление на берегу, виднелись солдаты и всадники, направлявшиеся в президию. Но время близилось к полудню, а ни губернатор, ни комендант или кто-либо из прибывших офицеров не появлялись. Лишь около двенадцати часов дня, когда Резанов с досадой снял парадный мундир, на берег выехали двое монахов и, размахивая шляпами, вызвали с корабля шлюпку. Один из них, сухонький и седой, похожий на мышь в сутане, был совершенно неизвестен Резанову, со вторым падре Винценто, веселым и толстым настоятелем миссии Санта- Руза,Николай Петрович познакомился в сан-францискском монастыре.
      Жадно разглядывая корабль, монахи сообщили, что их посла комендант передать приглашение сеньору Резанову на сегодняшний обед в президии. Затем, уже не скрывая любопытства, Bинценто спросил, много ли на корабле товаров и правда ли, что у русских есть железные изделия. Резанов приказал подарить им по топору, и, глядя, как обрадованно сунули монахи под свои сутаны подарки, с невольной улыбкой подумал, что, в сущности говоря, подданные его величества короля Испании ничуть не выше диких индейцев, которых они пытаются цивилизовать.
      Но он был раздосадован легкомыслием и бесцеремонностью испанских властей, пославших монахов звать его на официальный обед. А главное тем, что губернатор даже не соизволил прислать кого-нибудь из своей свиты.
      Николай Петрович вежливо поблагодарил миссионеров и сказал, что в скором времени лично отблагодарит господина коменданта за ласку, оказанную ему семейством Аргуэлло, но сейча поехать не может. В доме у того остановился губернатор, с которым он, Резанов, находится в отношениях государственных, и для выяснения их вынужден с великим прискорбием отказаться от столь доброго и любезного приглашения.
      Толстый монах, плохо понимавший речь Резанова, наконец догадался, в чем дело, и, хлопнув себя по коленям, развеселился.
      Да губернатор тоже вас ждет, сеньор Резанов! Они все нaдели парадные мундиры, выстроили солдат, стоят на жаре...
      Падре Винценто не всегда успевает договорить, господин посол,любезно объяснил второй, похожий на мышь, монахСеньор губернатор просил вас окзаать ему честь прибыть сегодня в дом президии. У него больная нога, и он еще не оправился после длинного переезда.
      А разве он не мог прислать офицера? спросил Резанов.
      Тогда Винценто чистосердечно признался:
      Мы предложили поехать сами.
      Резанов улыбнулся и приказал слуге подать мундир и шпагу. Торопливость монахов, старавшихся опередить другие миссии, откровенная их заинтересованность изгладили неприятное ощущение от слишком уж домашнего приглашения губернатора. Он решил ехать. Тем более что нужно было проверить, как держаться дальше.
      Надевая ленту и ордена, Резанов расспрашивал монахов об урожае, о хозяйственных делах миссии и наконец, как бы в шутку спросил, разрешит ли им губернатор торговать с русскими. В этот момент он стоял перед зеркалом, приглаживая густые, слегка вьющиеся волосы, и увидел, как Винценто, даже привставший, чтобы ответить, был остановлен седым монахом.
      Резанов сделал вид, что ничего не заметил, и, непринужденно продолжая разговор, понял, что монахи получили определенные инструкции. Чтобы несколько уяснить себе положение дел и видя, что Винценто более откровенен, он повел гостей посмотреть корабль и, отстав с толстяком, спросил у него, как бы между прочим, о чем говорил с ними губернатор.
      Вытирая лысину и отдуваясь, миссионер весело посмотрел на Резанова и ответил, что губернатор очень озабочен, куда пошли два большие судна «Нева» и «Надежда» и сколько у русских на корабле солдат. Но что миссии Санта-Роза до этого нет никакого дела.
      «Боятся,подумал Резанов.Думают, что с чем другим пришел».
      От этой мысли он повеселел. Преимущество было на его стороне. Однако перед тем как отправиться вместе с миссионерами в президию, он отозвал Хвостова и приказал никого на берег не пускать и быть в полной готовности ко всяким действиям. Неизвестно, что еще может произойти. Затем легко и ловко прыгнул в шлюпку.
      Дон Хосе Ариллага губернатор обеих Калифорний встретил Резанова, сидя в глубоком кресле. Он был в бархатном камзоле со старинным белым воротником, высоких сапогах. Тяжелая серебряная цепь на груди служила единственным украшением. Смуглое лицо дона Хосе с седыми усами и узкой эспаньолкой на большом, выдававшемся вперед подбородке выглядело усталым, а правая нога, обернутая плащом, покоилась на низенькой скамейке. Позади кресла толпились приехавшие с губернатором офицеры, виднелось возбужденное лицо Луиса. Женщин в комнате не было.
      «Как на официальной аудиенции»,с неудовольствием подумал Резанов, когда встретивший его на крыльце такой же высохший и старый хозяин дома Аргуэлло поклонился и отошел в сторону. Монахи отстали еще во дворе.
      Но неприязнь быстро рассеялась. Как только Николай Петрович, высокий и представительный в своем камергерском мундире со всеми орденами, ступил два шага, губернатор, опираясь на трость, попробовал подняться с кресла и, протянув руку, сказал с огорчением, как видно искренним:
      Простите великодушно, сеньор. Болезнь опередила мое желание лично приехать к вам.
      Губернатор говорил по-французски. В интонации его голоса как будто была искренность. Но раза два Резанов уловил пытлив вый, оценивающий взгляд.
      Николай Петрович понял, что появление русских кораблей у берегов Новой Испании давно уже беспокоит калифорнийское начальство и что, возможно, получены обстоятельные инструкции из Мадрида. Очевидно, испанский двор по старой своей привычке не доверяет заключенному соглашению. Резанов решил добиться сегодня же более или менее откровенного разговора с губернатором.
      Между тем Ариллага представил ему своих офицеров, извинился и пошутил, что монахи обогнали военных, и сказал, что они сеньор Резанов на равных правах добрых гостей у его старого друга коменданта.
      Не зная французского языка, комендант молчал, но худощавое темное лицо его было сдержанным. Почтительно держались и офицеры, а Луис что-то шептал такому же, как и он сам, безусому смуглому лейтенанту.
      Отвечая на поклоны, Резанов раза два глянул в сторону широкой двери, выходившей в коридор. Ему показалось, что там промелькнула фигурка Кончи. Но девушка была занята по хозяйству и вышла только к столу.
      Обед тянулся довольно долго и бестолково. Резанов слегка про себя посмеивался, глядя на суету домоуправителя и индейских слуг, вносивших острые кушанья и кувшины с вином, на счастливую, напыженную донью Игнасию, принимавшую знатных персон, на старого Аргуэлло, сидевшего в конце стола среди молодежи. Надменность и высокомерие завоевателей давно полиняли в этой глуши.
      Конча сидела рядом с падре Уриа и двумя монахами из миссии Санта-Роза. Она одна почти ничего не ела и не пила. Резанов видел, как несколько раз она быстро оглядывала стол и делала какие-то знаки майордому. «Маленькая хозяйка»,подумал Резанов, что-то любезно отвечая донье Игнасии.
      Заметив, что Резанов наблюдает за ней, девушка быстро отвернулась, опустила ресницы... После традиционного шоколада она ушла из-за стола и больше не появлялась в комнате.
      Когда окончился обед, Николай Петрович сразу же попросил губернатора уделить ему час для беседы.
      Не удивляйтесь, господин губернатор, моей нетерпеливости,сказал он серьезно. Из писем вы уже, надеюсь, приметили, сколь дорого мне время.
      Они остались в комнате одни. Слуги, убиравшие со стола, исчезли. Хозяева и гости направились отдохнуть на галерею. Духота и зной не проникали сквозь толстые стены. Было тихо и прохладно. легкий аромат яблоневого цвета доносился из сада.
      Придвинув кресло к окну, Резанов уселся напротив губернатора, примостившего свою больную ногу на скамеечку. Некоторое время он безуспешно раскуривал предложенную ему сигарету, затем положил ее на подоконник и решительно сказал, переходя прямо к делу:
      Искреннее расположение ваше, господин губернатор, помогает мне говорить откровенно и дружески. Я приехал к вам по поручению Российско-американской компании, находящейся под высочайшим покровительством, и хочу говорить от ее имени. Я знаю, как некие страны, желающие посеять вражду между нашими державами, способствуют проникновению различных слухов. Знаю и то, что испанский двор обеспокоен укреплением нашим на Ситхе. Но заверяю вас, что бояться вам надо не русских. Принадлежности его католического величества в Новом Свете столь обширны, что с малыми силами защищать их нельзя. А коль скоро закончится война в Европе, Британское королевство не замедлит сим воспользоваться. Оно уже потерпело поражение от Георга Вашингтона и так легко не уйдет отсюда. И подумайте, кого вам выгодно иметь соседями. Русских ли, которые хотят мирно торговать с вами и никогда не пойдут на ваши земли, или других, которые хотят прибрать весь американский материк к своим рукам? Давно известно, что Англия невоздержно присвояет себе права торговли, промыслов и обладания и при разграничении областей, прилегающих к ее селениям, размеряет для себя географическими градусами, а соседям предоставляет в удел мили, версты и сажени... Вспомните и то, что только три года назад Соединенные Области Америки купили Луизиану и вышли до самой Мексики. Не скрою от вас, что просвещенные люди России сочувствуют молодой американской республике. Двадцать шесть лет назад мое отечество помогло ей в войне с Англией, создав лигу вооруженного нейтралитета и стеснив британский флот. Поэтому, ежели бы мы мыслили захватить ваши земли, согласитесь сами, что столь сильная держава, как Россия, давно не пропустила бы своих видов и вы нисколько не могли бы ей воспрепятствовать... Компании нужен хлеб для пропитания северных земель, а в Калифорнии его избыток и нет никаких товаров. Вот истинная причина моего приезда, и я хотел бы предварительно договориться с вами и послать договор на благоусмотрение и утверждение главного правления и государя императора...
      Резанов говорил откровенно, и эта прямота понравилась губернатору. Он видел немало людей, слышал немало уверений, особенно от англичан и бостонцев, но правдивые, неприкрашенные слова умного, молодого еще собеседника заставили его сказать почти так же прямо:
      Я верю вам, сеньор Резанов. И я могу только пожалеть, что не в моих силах ответить на многие ваши слова. Я предварен уже о доверенности вашего монарха к вам по отношению Америки и торговых видов, но по многим обстоятельствам так скоро и решительно отвечать не могу. И я скажу еще...Губернатор скрестил пальцы на набалдашнике трости и посмотрел на Резанова: Последние сведения из Европы показывают, что отношения вашей страны с Францией не так уже искренни, а отсюда и с союзными державами... Вы давно получали письма?
      Десять месяцев.
      По вопросу губернатора Резанов догадался, что тот значительно больше его осведомлен в последних европейских делах и, встревоженный, попытался ответить как можно беспечней.
      Угрозы кабинетов,сказал он с улыбкой,не всегда должно принимать за наличную монету. А кроме того, в таком отдаленном краю можно узнать о войне, когда уже будет заключен мир... Люди, как мы с вами, посвятившие себя всем опасностям, не должны уважать слухи.
      Правда...губернатор поднял голову и, тоже вдруг улыбнувшись, потрогал эспаньолку.Вы мне нравитесь, сеньор Резанов. И я понимаю, что вы здесь желанный гость. Даже моя строптивая крестница не скрылась сегодня в миссию...
      Он, как видно, хотел переменить разговор. Но Резанов, словно не замечая намерения губернатора, начал говорить о том, что вся Калифорния, президии, поселки и миссии давно не получают никаких товаров от метрополии, что испанское правительство не имеет возможности снабжать свои колонии. Он привел примеры, сообщенные ему падре Уриа, и сказал, что компании никаких выгод от торговли не нужно, не то что бостонским и английским купцам, тайно проникающим в мексиканские воды. Нужны честные, добрососедские отношения, которые, кроме дружбы, дадут еще и пользу и помогут увеличить благосостояние обеих Калифорний.
      Все святые отцы преклонят за вас колени, господин Ариллага,сказал он в заключение.
      Я вижу, они уже преклонили их за вас,улыбаясь, ответил губернатор. Ему все больше и больше нравился образованный собеседник, спокойные его манеры, за которыми угадывались сильная воля и большой опыт. Нравились настоящее уважение и любовь к своей стране, так отличавшие его от грубых и наглых янки. Оценил он и офицеров «Юноны», приезжавших вчера в президию.
      Когда-то давным-давно рассказывали моряки, ходившие в северные воды, о том, как во время битвы с пиратами, врасплох напавшими на невооруженный корабль, откуда-то, словно из морской пучины, появилось маленькое русское суденышко и бесстрашно ринулось на корсара. Испанцы видели, как трое людей, высоких и светловолосых, бились топорами на палубе, прорубая дорогу среди разбойников. Двое погибли от пушечного выстрела картечью в спину, но чужой корабль был спасен.
      Верьте чести,сказал Ариллага уже вполне серьезно. Я очень бы хотел быть вам полезным. Но я старый воин и, прожив до шестидесяти лет, никогда не нарушал приказа. Я сделаю все, что в моих силах, и сегодня же напишу вице-королю. Вот и все... А теперь помогите мне подняться, и я отведу вас к прекрасной сеньорите, которая два раза уже пробежала мимо двери.
      Резанов понял, что дальше продолжать разговор бесполезно, и встал.
      Кончи они не нашли. Девушка вместе с Луисом уехала куда-то из президии.

Глава седьмая

Глава восьмая