Лапшин бросил на нее быстрый неприязненный взгляд и уткнулся глазами в блюдо, а аррантка продолжала сухо и выспренно:

– У здешних уроженцев саморазрушение в крови. Они склонны к криминалу. Преступная среда очень легко прививается и развивается… Один из убитых оказался неким Бобо, бароном преступного мира!.. Он торговал мономолекуляторами! Даже страшно себе представить ММР в руках НЕ-арранта!

Гендаль Эрккин, не-аррант, при котором ММР как раз имелся, истово вцепился зубами в кусок мяса, с которого капал сок. Губернатор же громогласно откашлялся и поднялся во весь рост. Давно, еще со времен уроков физкультуры в советской школе, ему не приходилось делать столько вставаний и приседаний за относительно короткий срок. Он произнес:

– Я же просил не говорить сегодня о делах. Все-таки не так часто случаются торжественные дни, когда к нам прибывают с Аррантидо бретт-эмиссары Высшего Надзора, а об их предстоящем появлении объявляет сам глава ОАЗИСа ллерд Зайверр-бин-Кьелль!.. («Вон оно что! – подумал Рэмон Ррай. – Что же за индивид был этот Класус и что он тут собирался делать, если Генеральный Эмиссар ОАЗИСа помнит о его возможном появлении на Зиймалле?.. Неудивительно, что они так прыгают вокруг меня».) Я никогда не прощу себе, – пафосно наворачивал товарищ Лапшин, – если мы не отметим день прибытия уважаемого эмиссара Высшего Надзора днем отдыха, и чтобы ни слова о предстоящей работе! Я готов говорить об искусстве, литературе и религии, о женщинах и о природе, но только увольте меня от дел!..

– Да, думаю, что вас скоро и так уволят. Без выходного пособия.., – тихо выговорила Асьоль. Она очень гордилась своим прямодушием, за которое принимала свои глупость и чопорность.

Все сделали вид, что не слышали ее слов. Вскоре приятное общество раскололось на две группы по интересам. В одной оказались Рэмон Ррай, полномочная представительница Асьоль, Табачников и губернатор Лапшин. Последний общался только с теми, кому хотел угодить. Он приятно улыбался и говорил, обращаясь ко всем троим:

– Так приятно сознавать, что попал в круг людей, которые прекрасно знают аррантское общество, его великую культуру и приоритеты! Вот вы, Олег Павлович, хоть и земной человек, однако по духу являетесь скорее аррантом.

– Никогда зиймаллец не сможет стать аррантом, – авторитетно объявила Асьоль, и ее безволосые брови поднялись. – Я читала некоторые труды сьорда Табачникова. Он, конечно, неплохо изучил культуру нашей цивилизации. Он находит какие-то точки соприкосновения. Вы не должны смотреть на меня таким критическим взглядом, Олег Павлович. Я могу повторить еще раз: никогда зиймаллец не сможет стать аррантом. У нас слишком разные системы ценностей. Аррантская цивилизация достигла пика совершенства. Она абсолютна.

– А то. что абсолютно – это конец развития, застой, стагнация, гомеостаз (переводится как «равновесие»!), всегда влекущий за собой разбалансирование и распад системы, это вас не смущает? – немедленно отпарировал Табачников, и Рэмон Ррай еле удержался от того, чтобы энергичным жестом заткнуть уши. Умеют же эти милые и образованные люди портить аппетит!..

– Не смущает! У аррантов есть к чему стремиться! У нас есть цели, высокие, святые цели! – взвилась надменная дама, и ее волосы, заправленные высокотехнологичным коллоидным газом, зашевелились, как живые, и стали темнеть. – Главная миссия аррантов – помогать соседним цивилизациям. Уберегать их от насилия, от последствий собственной кровожадности, наставлять и направлять. Ведь никто не будет спорить, что именно мы спасли Зиймалль от неминуемой ядерной войны шестьдесят второго года? Никто?.. То-то и оно, да услышит меня Единый!

– Видите ли, товарищи… – начал было Антон Иваныч, пытаясь растащить своих гостей, но Олег Павлович, уже поймавший полемический задор, тотчас же оттеснил его в сторону массивными, внушительными фразами:

– Все это так, но арранты совершенно лишили свободы выбора население всех Избавленных земель! Нет, ни о каком притеснении речи не идет, просто человечество загнано в некую резервацию ограниченного знания о мире, границы которого оно не может раздвинуть! Запрещены все научные исследования, полеты в космос, испытания новых технологий, которые люди придумывают сами… не обращаясь к хваленым чудесам науки Аррантидо!

– Разве вам плохо живется? Разве после Избавления тысяча девятьсот шестьдесят второго у вас были бойни вроде Первой и Второй мировых войн, в которых были уничтожены десятки миллионов человек? – вознегодовала Асьоль. – Нет!..

Разве с тех пор как вся территория этой планеты была объявлена пятой территорией Избавления, было допущено варварство типа ядерных взрывов, как у вас в пятом ОАЗИСе… на Японских островах, в городах с ужасными названиями! И что толку рассуждать о тех преступниках, которых умерщвляют за попытку овладеть аррантским оружием? За сорок лет Избавления за нарушение Закона о нераспространении было ликвидировано едва ли десять тысяч!.. Это ли цифра для землян, привыкших убивать миллионами? Взять этих ваших… Сталина, Гитлера…

Табачников, второй день подряд участвующий в банкетах и словесных баталиях, хищно зажевал балык и отозвался:

– Все это так! «Сталина, Гитлера»!.. Тут и спорить не о чем. Я – о другом. О том, что вот, например, быт человека НИСКОЛЬКО не изменился за сорок лет! Нет развития!.. Как пользовались мы допотопными автомобилями, так и пользуемся; как были у нас телефоны, хрипящие, как удавленники, так и остались! А если учитывать темпы технического прогресса, то мы давным-давно должны пользоваться куда более совершенной техникой: более быстрыми машинами, более вместительными холодильниками, телевизорами не с полутора десятками цветов, а с тысячью или даже шестьюдесятью тысячами, как у самых примитивных экранов аррантов! Почему на наших авиалиниях летают давно устаревшие самолеты? Почему не разрешают налаживать новые линии производства… ну хотя бы того, что было изобретено ДО Избавления?.. А за использование аррантских технологий – смертная казнь, а ведь вы так любите говорить о милосердии! В отличие от уже названных земных тиранов – они-то себя к милосердным никогда не причисляли…

– Ну хорошо! Допустим, что Генеральный Эмиссар разрешит пользоваться достижениями науки Аррантидо, путь сам ллерд Вейтарволд, глава миссий Избавления, подтвердит это своим рескриптом! Что же тогда будет? Ну вот вы, Антон Иванович, как думаете?

Мягкое лицо губернатора немного вытянулось, он пожевал губами и ответил:

– А вот что я думаю. Мне кажется, что политика аррантских властей, отправляемая из ОАЗИСов, вполне сбалансирована и мудра. Конечно же ни в коем случае нельзя давать в руки людей аррантские технологии! Ведь было и так достаточно случаев, когда люди нелегально пользовались всем этим, и что же? Тут же находились умельцы, которые пытались разобраться в принципе того или иного устройства. Не так давно на одной из азиатских Избавленных территорий трое любознательных молодых людей завладели пилотным модулем и пытались не только с его помощью перемещаться на большие расстояния, но и понять принцип его работы.

– Далеко бы они не улетели, – вдруг уверенно сказал Рэмон Ррай, – их тотчас же запросили бы на соответствие навигационного кода, или как он там называется, и сбили бы!

Губернатор быстро взглянул на него и ответил:

– Да, вы правы, уважаемый Рэмон. Ведь вы первый раз на Зиймалле?.. Наверно, и в других зонах Избавления такие порядки? Совершенно верно. Их сбили бы. Но они не стали валять дурака, а решили понять, как все это работает. Стали копаться в двигательной системе пилотного модуля, понимаете?..

– И что?

– Рвануло, конечно. Разнесло все в радиусе пятисот метров. ВСЕ!

– Ну, не надо же по нескольким оболтусам мерить все население планеты, – не очень уверенно отозвался Табачников. – Кроме того…

– Видите, любезный, даже ваш собственный соотечественник не склонен вас поддерживать, – заявила полномочная представительница ОАЗИСа, – к тому же глупо утверждать, что людей ну совершенно не допускают к достижениям аррантской техники и культуры. Вам, верно, не хуже меня известно, что не менее половины охранного корпуса Избавленных территорий укомплектовано местными уроженцами!

– Да, – с горечью сказал Табачников и икнул: он уже захмелел и потому был особенно проникновенен и задумчив, – да, конечно. Раньше по такому принципу захватчики из Османской империи формировали отряды янычар – гвардию, составленную только из пленных, которых захватили еще мальчиками и особенным образом воспитали. Все они были сербы, хорваты, греки, македонцы, украинцы, русские, но только не турки-османы! Вы говорите, охранные корпуса «синих» наполовину состоят из землян? Только каких? В детстве они проходят серьезнейшее тестирование, потом их воспитывают, а если еще точнее – перепрограммируют и геномодифицируют! Они становятся превосходными воинами, очень умелыми, отважными и исполнительными, только земляне ли они?..

– Вы забыли упомянуть, что этих ваших янычар захватывали силой, а в нашем случае все делается добровольно! – отчеканила аррантская мегера и сжала стакан в пальцах так, что тонкое стекло лопнуло. Голубоватая кровь капнула на скатерть и тотчас же обесцветилась. Рэмон Ррай галантно подал Асьоль платок и заметил:

– Вы с кем-то из них знакомы?

– С кем? – не понял Табачников.

– Ну, из янычар.

Табачников сузил глаза, быстро налил себе водки, хищно опрокинул в рот и тотчас же закусил целой ложкой красной икры, потом ответил почти шепотом:

– Вот видите, Асьоль. У нас совершенно разные цивилизации. У аррантов не принято помнить давнее прошлое. И даже недавнее. Янычары, Рэмон, жили много веков назад. Конечно, я не могу быть знакомым ни с одним из них.

– Тогда какой смысл о них рассуждать? Рэмон прав, – подхватила Асьоль и попыталась изваять на своем скупом на эмоции мраморном лице что-то вроде ласковой улыбки.

– У нас есть отличная поговорка, – встрял губернатор: – «Кто прошлое помянет, тому глаз вон».

– Вот видите. И у зиймалльцев есть неглупые мысли. Конечно, это снова изрекла Асьоль.

– «…а кто забудет – тому оба», – закончил поговорку Табачников.

Судя по тому, как Антон Иванович промокнул лоб платком и одновременно потер щеку толстыми, круглыми пальцами, было видно, что лично он окончания поговорки произносить бы не стал.

– Наверно, это копание в прошлом и не дает вам незамутненными глазами посмотреть в будущее, – высокомерно заявила Асьоль, – а также спокойно, полнокровно чувствовать себя в настоящем.

– Удобное рассуждение, – сказал Табачников. – Не помнить родства вообще очень удобно. Избавляет от многих обязательств и вычищает мораль.

– Олег Павлович, – вмешался губернатор, собирая глубокие складки на лбу, – я, конечно, вас очень уважаю как известного ученого и специалиста по аррантской культуре, но все-таки прошу выбирать выражения! Верно, из-за вашей невоздержанности в подборе этих выражений вы и пострадали в свое время, когда вас лишили очередной выездной аррантской визы, а также профессуры. Но я вас очень прошу, не нужно подобных рассуждений в присутствии полномочного представителя ОАЗИСа и бретт-эмиссара Высшего Надзора. Мы отнеслись к вам со всем уважением, я дал личное указание содействовать вам во всех ваших исследованиях…

– Уф, – сказал бывший профессор Табачников, – вообще-то audiatur et altera pars[45]. Ладно… Предлагаю тост за великую аррантскую науку!.. – провозгласил он, на этот раз без тени сарказма.

Выпили. И теперь заговорил Рэмон Ррай. Он уже полностью влился в обстановку и понял, каким образом следует себя держать, чтобы оправдывать и подтверждать свой статус и присутствие. Он сказал важно:

– Собственно, я не большой знаток Зиймалля. Могу сказать лишь, что тут очень красивые женщины и очень вкусные напитки. Что же до культуры, то она показалась мне довольно… гм… бедной. По крайней мере, архитектура, в которой я кое-что понимаю. Впрочем, у каждого свое. Вы в плане архитектуры ближе к гвеллям, чем к нам. Они тоже любят наземное строительство, а их статуи богам гораздо выше, чем самые высокие дома. У вас ведь точно так же?..[46] Как у гвеллей, да? – и он мельком взглянул на Гендаля Эрккина, оживленно беседовавшего с Ириной Петровной и товарищами Комаровым и Брызгаловым: «Нет, у вас кухня тоже ничего… пожрать можно… эге…»

– Ну, у нас тоже есть величественные постройки… – неопределенно сказал губернатор Лапшин. – Нет, конечно, я бывал в ОАЗИСах, видел Плывущий дворец Генерального Эмиссара. Понятно, что по сравнению с ним даже нью-йоркские небоскребы кажутся зубочистками. Но…

Асьоль даже привстала. Как и все аррантки, она была сентиментальна до крайности. Ее плоская грудь, напоминающая впадины лунных морей, бурно вздымалась. Она сказала со слезой в левом глазу:

– И вы говорите это о Плывущем дворце ллерда Зайверра, еще не видя Плывущих ГОРОДОВ! Ничего более величественного в Галактике не создано! Вы не видели этих совершенных творений аррантского гения, парящих над телом планеты и блюдущих чистоту ее природы!.. Когда я впервые приехала на Зиймалль, мне показалось так непривычно, так гнусно видеть, что люди копошатся в теле своей планеты, как черви, строят свои дома прямо на ней, словно муравьи!., А наши Плывущие!..

– Позвольте задать вопрос, – сказал вдруг с другого конца стола Гендаль Эрккин, и вежливость постановки самой фразы показалась тому же Рэмону Рраю убийственной.

– Да!

– А где вы жили до того, как создали антигравы? Ведь, кажется, на них все эти махины удерживаются в воздухе, эге?

Асьоль кашлянула с оттенком недоумения, черты точеного лица неуловимо поплыли, кончик носа чуть задрался:

– Что значит – ДО того, как изобрели антигравы? Не понимаю.

– Но ведь их когда-то не было? Ведь может же такое быть, что арранты не сразу доперли, как, значит, подступиться к этой вредной гравитации? Правильно? Ведь люди не умеют летать, как птицы. – Н-не поняла… – надменно сказала Асьоль. .

– Ей нужно дать почитать драму такого до-Избавленного писателя Островского, где героиня восклицает: «Отчего люди не летают как птицы?» – ехидно заметил неисправимый Табачников и, подмигнув губернатору, выпил рислинга.

– Наверно, вас все-таки правильно лишили выездной визы. Вы позволяете себе провокационные реплики.

– Товарищи, товарищи!.. Ну что же вы, в самом деле? – вмешалась супруга губернатора и встала, отчего ее могучий бюст тектонически сотрясся, а Гендаль Эрккин, известный любитель крупных форм, хитро ухмыльнулся Рраю. – Я все-таки считаю, что не время для споров. Наши народы уже спаялись в одну большую дружную семью. Арранты – старшие братья, мы, земляне – младшие, но мы не в обиде… и… Мы очень уважаем и чтим Аррантидо… – Еще бы, – вставил Табачников, – уже создаются секты аррантопоклонников, которые считают пришельцев богоизбранными и Пресветлыми. Течение это обещает вырасти в религию. Тут, кстати, неподалеку, в бывшем христианском храме, который при культе личности переделали в военный склад… а т-теперь там заседают эти почитатели богоподобных аррантов!..

– Ты, кажется, уже нажрался, Олег Павлович! – не выдержал губернатор. – Не пора ли тебе немного отдохнуть? Уберите от него водку и вон те две бутылки, прошу вас, товарищ Брызгалов. Спасибо.

– М-между прочим, они считают одним из своих священных мест… ик!.. Белую рощу. П-помнишь, Антон Иваныч? Я еще пытался сказать, что там… асахи… а меня поперли из канцелярии, а тот аррант, который приехал из ОАЗИСа, важный, как ацтекский бог Уицилопочтли… сказал, что я выжил… из… Очень у вас тут академично!!! – вдруг запротестовал он. – Давайте споем! Меня всегда убивало, что в аррантской культуре все уж очень пра… кра… прагматично! То, что у них, по сути, нет театра и изобразительных искусств… пре… прекрасно их характеризует! А литеру… литература?.. Они ж ничего не читают, потому что памятники письменности… все, все – в запасниках! Помнить прошлое – дурной тон!.. Наши кинофильмы они переименовали в «ксенофильмы», «ксенос» – чужой!.. Я… я люблю аррантскую культуру, но она слишком… слишком дидактична и любит поучать, как нужно жить… а еше больше – как жить не нужно!.. Толерантная, веротерпимая, милосердная, высокомерная… пи-рикрасная культура!..

– Так, довольно, – сказал губернатор. – Ирина, распорядись там, чтобы нашего гостя отвезли в гостиницу.

– Ну почему же, Иваныч? – запротестовал первый секретарь горкома КПИТ товарищ Брызгалов, который плотно общался с Гендалем Эрккином и быстро ослаб от умопомрачительных порций спиртного, которыми пользовал себя и окружающих прямодушный гвелль. – Ан… тоша! Почему же отвезти?.. Он все так забавно рассказывает. А вот Гена… – Он ткнул пальцем едва ли не в самое лицо Гендаля Эрккина, – вот он много интересного наплел… поведал!.. Я и не знал!.. Мужественные люди! Челюскинцы на льдине… Э-эх!..

– Так я и знал… – прошипел товарищ Лапшин. – Так я и знал, что напоретесь!.. Приличные люди, первые лица области, а туда же!.. Знали бы вы, как мне надоели эти ваши побеги от действительности!.. Товарищ Комаров, давай, вызывай охрану. Пусть помогут товарищам разъехаться на отдых.

– Если позволите, я товарища Табачникова сам доставлю, – сказал Рэмон Ррай, который как-то вдруг и сразу протрезвел. А виной тому было всего-навсего слово, одно слово, пророненное подвыпившим этнографом и знатоком аррантской культуры. Одно слово, но какое!..

Губернатор сразу сообразил, что если не давать попойке дальнейшего хода, то бретт-эмиссар Высшего Надзора избежит знакомства со многими особенностями местного быта, от которых ему лучше бы держаться подальше. Антонен Ы Лакхк выговорил на беглом аррантском:

– Что ж, пожалуй, так оно будет лучше. Пора заканчивать. И если вас не затруднит… Вам же работать в том числе и с товарищем Табачниковым, не так ли, господин бретт-эмиссар?

– Да, – уверенно ответил Рэмон, и у него даже закружилась голова, когда он вспомнил, КАКОЕ слово в устах ученого Табачникова разом прогнало хмель и сообщило мыслям мучительную ясность и отчетливость. – Да, мне еще работать с ним. Ведь нас поселили в одной гостинице? – Совершенно верно, в гостинице «Универсаль», аррантской постройки, лучшая гостиница в городе, отличные номера с минимумом стен и перекрытий, как это любите вы, уроженцы благословенного Аррантидо, – без запинки вымолвил Антон Иванович. – Желаю удачного отдыха.

Рэмон Ррай взял Табачникова под руку и, коротко попрощавшись со всеми, вышел из гостиной. За ними направился Эрккин… Им подали отличную машину, показавшуюся Рэмону очень смешной уже тем, что она ездила по земле. Двигатель не был бесшумным и забавно трещал, а водитель покачивал головой в такт поворотам. И одно слово, то самое, выпущенное среди сора из множества других слов Олега Павловича, необязательных и растрепанных, как весенние воробьи, – волновало сына ллерда Вейтарволда, Предвечного: АСАХИ… Он явственно и зримо нащупал под своими прикрытыми веками лицо отца. Его холодные глаза и саркастические складки властного рта, говорящего, как тогда, после воскрешения князя Гьелло-вера: «..Асахи – это понятие из огромного и древнего пласта знаний. Эзотерическое, нарочно затемненное и табуированное понятие. Есть мнение авторитетных богословов, что в древности нарочно уничтожили все сведения об «асахи» и смежных знаниях – вытравили, как вытравляют паразита, выжгли, как выжигают язву! Наверно, только в хранилищах Храма можно найти определенные данные о том, что такое асахи…»

И вот теперь – откуда, какой прихотью извилистой судьбы – то же слово проскользнуло в речи нетрезвого зиймалльского ученого…

Что он знает о ТОМ, из-за чего Рэмона Ррая изгнали с родной планеты, как инфицированного страшным вирусом? Случайно ли он упомянул ЭТО?..

…Что это за Белая роща?

В то же самое время Антон Иванович Лапшин в своем рабочем кабинете со смешанным чувством взирал на огромный плазменный экран, на котором появился представительный аррант в светло-голубом пеллии, с коротко остриженными желтыми волосами и до смешного узко поставленными глазами цвета морской волны. Тот самый. Ллерд Зайверр, Генеральный Эмиссар ОАЗИСа № 12. У него оказался суровый, раскатистый голос, когда он сказал:

– Здравствуй, милый. Ну, докладывай, если так.

Он выслушал несколько сумбурный рассказ Антонена Ы Лакхка и, лишь мгновение помедлив, произнес:

– Следить за каждым его шагом. Приставить лучших людей. Не трогать и пальцем!.. Всё!!!

Слабо флюоресцируя, экран потух. Губернатор сжал кулаки и, коротко выругавшись, вдруг со всего маху обрушил их на столешницу своего огромного рабочего стола. Упало и со слабым звуком раскололось надвое массивное пресс-папье в виде мраморной, с голубыми прожилками, ладони.