– Не в одном лице, в трех препротивных мордах, – подсказала кикимора Дюжина. – Правда, он ошки напялил. Для пущего благородштва, вот фто. Только все равно страфный, как моя жизнь.

– Я завтра сама к нему за консультацией поеду, – сказала Елпидофория Чертова, – к кладезю мудрости трехголовому. Да еще касательно вас троих свое мнение выскажу. Нехорошо это. Только не посчитайте меня за альтруистку. Ведьма-альтруистка – это для вас, наверно, что-то вроде черта-вегетарианца, разводящего настурции и орхидеи. Нет, просто я чувствую, что вы появились тут неспроста. Так что вместе к нему отправимся. Неспроста вы тут появились, неспроста… – повторила она.

– Да мы сами так чувствуем, честное слово! – вырвалось у меня. – Хотелось бы еще понять, каким манером нас сюда угораздило попасть и как бы еще отсюда выбраться! А кому вы нас сватаете? Аналитику вроде Майкрофта Холмса?

– Трилогию Горынычу какому-то, – сонно клюя носом, подсказал мне Макарка тревожным шепотом, – имя вполне… вполне филологическое, а вот отчество мне не нравится, даром что генезисом былин попахивает. К тому же тут, кажется, про ТРИ головы упоминали… Трилогий… гм… хр-р-р-р… фью!.. Хррр… фью!..

Звучно захрапев, Макарка Телятников свалился под стол и там уснул. Дюжина скосила на него огромные разноцветные глаза и пропищала:

– А ведь и вправду, на отдых бы уже пора шклоняться!

– И то дело, – сказала Чертова, – бери своего друга, Илья. Вон он куда закатился, сердешный. Пойдем, я отведу вас в комнату, где будете спать. Утро вечера мудренее, как сказали бы твои знакомцы, старики Волохи…

Утром я пробудился от чьего-то надсадного кряхтенья и неразборчивых ругательств, на девять десятых состоящих из табуированной лексики, проще говоря, матерщины от трех этажей и выше. Открыв глаза, я увидел, что Телятников упал с кровати и, ничего не понимая спросонок, барахтается на полу. Тотчас же раздался звонкий смех Нинки. Как оказалось, девчонка давно поднялась и уже успела послоняться по дому и, верно, изрядно для такого раннего часа набедокурить. Она воскликнула:

– Илюшка, Макарка, вставайте, пора уже ехать! Выйдите во двор, там так смешно!

– Что же тебя там так насмешило… – пробурчал Макарка, взялся за голову и повернул в мою сторону свою распухшую физиономию. – Винни, а где этот… портвейн? Или чего-нибудь… какую-нибудь желтенькую, зелененькую? Ох… чтоб мне в тундре родиться! Желтенькую, зелененькую…

Вне всякого сомнения, Телятников имел в виду вчерашние разноцветные водки и наливки: кардамонную, анисовую, тминную, можжевеловую. Пока я вслепую шарил руками в еще не оформившемся для меня окружающем пространстве, он уже нашел желанную бутылку и привычно приложился к ней. Господи, который день вижу одно и то же, и до сих пор не опротивело! Впрочем, без Макарки и «трех шестерок» не так смешно и бессмысленно жить… Ну вот. Обычная утренняя хандра, когда еще не понимаешь, зачем вообще проснулся на белый свет.

Приведя себя в порядок и наскоро перекусив – зеленоволосая милашка Дюжина не соглашалась выпустить из дома без легкой трапезы, – мы вышли на двор и тут увидели Чертову, которую сразу и не узнали. Она переоделась в клетчатые штаны и куртку для верховой езды, так что я даже сначала и не понял, что это именно она, наша зубастая хозяйка. Она суетилась вокруг АВТОМОБИЛЯ. Авто было до умильности старомодное, с колесами, похожими на велосипедные из-за вставленных в обод спиц, и четырехместным кузовом. В детстве я собирал модельки старинных машинок (масштаб, кажется, 1:43), у меня было что-то наподобие.

Чертова смахнула пыль с руля и, повернувшись к нам, расплылась в довольной улыбке. Так-так, бывшая ведьма стала не только сыщицей и главой сыскного агентства «Чертова дюжина», но и заядлой автомобилисткой! Наши лица вытянулись. Чертова приняла это за признаки удивления и восхищения этим ЧУДОМ техники и объявила:

– Да-да, вы не ошиблись, мальчики. Отличная вещь, это вам не допотопная лошадь или какой-нибудь там… серый волк, транспортное средство для Иванов-царевичей! Да вы только послушайте!.. Одноцилиндровый двигатель мощностью в шесть с половиной лошадиных сил! Трехступенчатая коробка передач, пневматические шины! [6]

Нинка хихикнула.

– Ну и одр! – вырвалось у Макарки. – Мы на нем в кювет не перевернемся?

– Что-что? – подозрительно переспросила Чертова. – Что-то не так?

– Он хочет сказать, что горд, – быстро исправился я, подобрав созвучное слово к сомнительному «одр», – горд тем, что сможет поехать на… на этом… гм. А что, Трилогий Горыныч тоже ценит мелкосерийное автомобильное производство? – иезуитски изворачивался я. – Ведь мы поедем на этом… кхе… превосходном автомобиле прямо к нему, не так ли? Ты что, – убедившись, что Чертова успокоилась и снова занялась прихорашиванием своего чуда техники, зашипел я на Макарку, хватая его за ухо и притягивая к себе. – Ты что, совсем сдурел, что ли? Ты еще ей скажи, что ей эти дурац… клетчатые штаны совсем не идут и куртка не того покроя, а хуже женщины за рулем – только мартышка с гранатой!.. Интересно, в кого она тебя тогда превратит? В хомяка? Или в вонючую морскую свинку?

– Да ладно тебе, Винни, я же только пошутил, – отбивался Телятников, поправляя сбившиеся с переносицы очки. – Я же просто… вот.

Через полчаса мы отправились в путь.

Дорога довольно хорошая. Лично я полагал, что по грунтовке, да еще на этой допотопной развалине, будет трясти куда больше. Оказалось – ничего страшного. Правда, первоначально немного мутило, но потом мы ловко «перешли от созерцания к абстракции» [7], как ловко завернул один наш коллега по филологическому цеху, – проще говоря, похмелились. Скорость была просто смешной, трамваи, на «колбасе» которых я катался в детстве, ездят куда быстрее. Зато и Чертова, и Дюжина были в полном восторге. Они раскраснелись, разволновались и (в свете многодневного воздержания от общения с женщинами) казались даже привлекательными. Нинка тоже была в полном восторге. Я так понял, что уважаемой Елпидофории Федотовне сейчас не до объяснений по нашему делу и многочисленным странностям, в нем фигурирующим.

Наконец-то мы отъехали от «Чертовой дюжины» на достаточно большое расстояние, чтобы, не пренебрегая автомобильными пристрастиями главы агентства, можно было корректно затеять разговор о насущном. Заручившись этой мыслью, я и начал:

– Вот вы вчера говорили, уважаемая госпожа Чертова, что утро вечера мудренее. Между тем уже полдень, а я так ничего мудреного и утреннего не услышал. Конечно, с моей стороны это наглость, но все-таки… что вы думаете о нашем деле?

Я бил в точку, делая упор на азарт профессионального сыщика. Конечно же эта автомобилистка тотчас же купилась. Она сказала, ловко выкручивая руль с таким увлеченным выражением лица, что Михаэль Шумахер, верно, счел бы себя польщенным тем, что он – наследник водительских традиций г-жи Чертовой:

– Иль, честно говоря, много я не скажу. Я долго не могла заснуть, изучала эти ваши артефакты, доставшиеся вам от братьев Волохов. Это ничего не дало: и бутылка, и книга, и шапка вполне соответствуют нашему миру. В отличие ОТ ВАС. Вы – другие. Вы совершенно не отсюда, и не из Мифополосы, и не из Оврага. Или я неправа?..

– Овраг?.. – машинально переспросил Макарка. Тотчас же в разговор вкатился писклявый голосок кикиморы Дюжиной:

– Ну да, Овраг! Это мы их так называем. А они… А они про нас… Они там сидят, мать… перемать… мат-ть… те-риа-листы хреновы, – сподобилась выговорить Параська, – и доказывают, что нас не существует, а между тем как сперли у какого-то там ихнего ученого бородача сундук с добром, так к кому он послал?! К нам, кого вроде бы и нету вовсе! Ага!

– Ты опять все перепутала, – осадила ее Чертова. – Он не мог за нами послать, он мог нас только вызвать. Мы не можем попасть из Мифополосы в Овраг напрямую.

Я окончательно запутался во внутреннем устройстве странного мира, в который нас за каким-то чертом забросило подальше от капитана убойного отдела и его сержантов. Час от часу!.. Для меня и Мифополоса, и Овраг были равно неизвестны, и смекалистая Чертова, видно, быстро поняла это по моему выражению лица, на секунду оторвавшись от наблюдения за дорогой. Она продолжала:

– Вы появились из Замученных болот. Это место обходят стороной даже ужасающие Боевые кролокроты колдуна Гаппонка Седьмого. (Кто-о-о? Ко-о-о-ого?!) И Ниночка с ее рожками, и то, как лопнуло и замутилось зеркало, когда оно отразило тебя, Илья, – все говорит о том, что вы не отсюда. Быть может, оттуда же, откуда я черпаю те детективные книги, сделавшие меня той, кем я сейчас являюсь. Оттуда, откуда вырвалась сила, изменившая канонического Змея Горыныча в то заумное чудо-юдо, которое вы завтра увидите. Мой опыт подсказывает, что здесь вы появились после того, как в вашем настоящем мире у вас возникли очень большие, о-о-очень большие неприятности.

– В самом деле, прекрасная интуиция, – помолчав, мрачно отозвался я. – Мы попали сюда после того, как… как убили девушку, которую я люблю. Хотите выслушать? Извольте!

И я, отобрав у Макарки бутылку, сделал огромный глоток и начал свой рассказ…

Он неожиданно взволновал Чертову и Дюжину. Зеленоволосая кикимора даже вытерла с огромных разноцветных глаз крупнокалиберные слезы и, стараясь таким наивным образом утешить меня, пыталась наделить мою особу огромным пирогом с мясом. Чертова сказала:

– Все эти события взаимосвязаны. Причинно-следственные цепочки не могут возникать и рваться произвольно. Я еще раз хочу сказать, что верно поступила, взяв вас к Трилогию Горынычу. Он скажет. Он скажет. А дай-ка, Илюша, и мне выпить!.. Умеешь ты… это… поднести близко к сердцу.

– Пьянство за рулем, – мрачно сказал я, передавая бутылку. – Надеюсь, у вас еще нет контрольно-пропускных пунктов ГИБДД?

Мы тронулись в путь…

Макар Телятников пошарил по штанам и извлек из кармана измочаленный кусок газеты с бахромой по краям, невесть как уцелевший в разного рода локальных катаклизмах, и обнаружил на нем кроссворд. Он склонил голову набок и медленно прочитал:

– «Ученый-химик, установивший нынешнее процентное соотношение спирта и воды в водке». Девять букв. Ой… Винни, кто? А то я в химии как-то не очень силен.

– Зато в водке силен. Менделеев. Менделеев это, пиши.

– Правда, что ли? – отозвался узкий гуманитарий и сын профессора истории Телятников, о прочих сферах человеческого знания имеющий весьма размытое представление. – Мен-де-ле-ев. Подходит. – Макарка покосился на Дюжину, которая прислушивалась к нашему разговору с каким-то растерянным выражением на своей нежной мордочке, и продолжил убивать время отгадыванием кроссворда:

– «Полный…», слово пропущено, шесть букв.

– На «п» начинается, на «ц» кончается? – бодро предположил я.

– Н-да? Может быть… Не-а, первая «а». «Полный аншлаг»! Н-да, какой-то очень одаренный человек составлял этот кроссворд. Ладно, ну его.

– Выкинь, – посоветовал я.

– Илюшка, расскажи мне сказку, – попросила Нинка, и я невольно расхохотался. Нет, решительно моя племяшка неисправима! Ей мало того, что мы, обретя наследство каких-то мифических стариков Волохов, оказались непонятно где, точнее, на какой-то Мифополосе, дать определение которой, кажется, не могут и сами ее обитатели! Мало ей, что мы едем на допотопном автомобиле в компании с ведьмой и кикиморой, открывшими детективное агентство «Чертова дюжина»! И мало этой несносной девчонке, что путь наш лежит к некоему Трилогию Горынычу, который, вероятно, представляет собой модифицированную разновидность сказочного Змея, только несказанно заумную и не по-сказочному эрудированную! И так мозги набекрень, а ей – сказку!

Нет, от сказки бы я не отделался. Если Нинка вцепится, то хватка у нее мертвая, своего она добьется. Но тут некое событие избавило меня от необходимости рассказывать сказочку, даже самую страшную.

Явь оказалась куда хуже…

Автомобиль мирно ехал по дороге между деревьями. Чертова, находящаяся в тихом восторге от «лихой езды» (в самом деле, этот черепаший темп должен казаться им бешеной скоростью!), беззвучно ухмылялась, а кикимора Дюжина вынула огромный тюк с провиантом и принялась производить ревизию:

– Поросенок жареный – половинка, – бормотала она, перебирая свою стряпню, – пироги с мясом – пять штук, пироги с рыбой – восемь… Цыплята пряженые [8] – три с половиной… Кулебяки… Запеканка с… Морс клюквенный…

Макарка, который искренне полагал, что после чудовищного вчерашнего ужина, когда он и ходить толком не мог, не будет есть по крайней мере неделю, – сглотнул слюну. Уж больно аппетитно все выглядело. Да и запахи, знаете ли… Завораживающие запахи. Вне всякого сомнения, при приготовлении всей этой пищи и ее последующем хранении Параська Дюжина использовала немного колдовства, своего или своей напарницы по агентству. Иначе почему цыплята горячие, с хрустящей корочкой, пироги с пылу с жару, словно только что из печи, кулебяка – рассыпчатая, со слезой?.. И никаких тебе холодильников, чтобы хранить, или микроволновок для быстрого разогревания! А ведьма – вку-у-у-усно! Даже Чертова шевельнула узкими ноздрями, обоняя ароматы Параськиных яств. И тут… Земля прямо по ходу следования автомобиля вспучилась, несколько глубоких трещин пробежало по грунту – и вдруг целый пласт земли взлетел вверх, вырванный неведомой силой… И из открывшейся за этим пластом дыры неожиданно взлетело в воздух какое-то существо, только мелькнули растопыренные лапы и ожег мои глаза бешеный взгляд красных, бессмысленных зенок!

Дюжина выронила снедь. Ее лицо исказилось ужасом. Существо перелетело через нашу машину и оказалось позади. Двигалось оно с такой быстротой, что я даже толком не успел разглядеть, ЧТО, собственно, выпросталось из земли прямо перед колесами автомобиля. Нинка мотнула головой, оборачиваясь с непередаваемым интересом, и ее глазенки блеснули восторгом:

– Илюшка! Илюшка! Это большой зайчик! Большой-пребольшой зайчик! Такой смешной!

– Зайчик, который выпрыгивает прямо из земли, как… черт знает что? – пробормотал я.

– Смешной, смешной!.. – захлопала в ладоши Нинка.

Судя по лицам Чертовой и Дюжиной, лично они придерживались несколько иного мнения, чем моя задорная племянница. Чертова, которая до сей поры вела машину вальяжно и расслабленно, тотчас же довела скорость до максимальной (по тому, как натужно зачавкал «могучий» движок аж в шесть с половиной лошадок, я понял, что это – максимальная скорость!). Зашевелился даже ленивый Макарка. Более того, он сделал какое-то резкое движение, что вообще-то противоречило его пухлому сложению и условиям успешного пищеварения.

– Винни… у меня первый симптом белой горячки, или эта тварь в самом деле выскочила прямо из земли и перелетела через машину?.. – сдавленно выговорил он. Ответить я не успел. Слева от дороги взбугрились, разбрасывая вокруг себя длинные трещинки, два холмика. Черными брызгами разлетелись комья земли, и в воздух извились еще две твари. Одна из них оказалась самой удачливой и упала точно в машину. РЯДОМ СО МНОЙ.

Теперь я получил возможность разглядеть, чьему же нежданному нападению мы подверглись. Глазеть, впрочем, следовало недолго, потому что сомневаться в агрессивных намерениях этой скотины как-то, знаете, не приходилось.

Телятников в ужасе завопил, сидящая на переднем сиденье кикимора Дюжина завизжала так, что у меня заложило уши. Нинка смотрела во все глаза, и такого любопытства в них я не видел даже тогда, когда она залезла в сундук и подглядывала за мной и Леной… ну, вы понимаете. Впрочем, ЭТА тварь на Лену смахивала мало. Определенно могу сказать одно: подобных животных нет и не может быть во вменяемой реальности. Я, конечно, не знаток зоологии и мало осведомлен в представителях семейства кротовых, которые, собственно, и роют землю… Но уверен, что эта тварь нормальному кроту не явится и в самом страшном кошмаре, если допустить, что кроты вообще могут видеть сны. (Сны – это только при наличии сознания, да? Как всегда, я очень удачно выбрал время, чтобы думать о снах кротов, правда?)

Итак… Рядом со мной находилось нечто размером с крупного барана или очень упитанного теленка. У существа была мощная остроконечная морда, красные глаза, налитые свирепым красным огнем и прикрытые кожными мешочками. В пасти сверкали… Бог судья, но никак не меньше сотни острейших зубов, перепачканных в земле! Конечно, я могу ошибиться на десяток-другой, но общее впечатление не изменится! Тело покрыто густым, ровным, бархатистым мехом однотонно-черного цвета с серебристыми проблесками. И – в глаза бросаются мощные лопатообразные передние лапы с огромными когтями, способными, верно, прорвать тонкое листовое железо. Собственно, мне приходилось видеть кротов на бабушкином огороде, и я сказал бы, что у существа – морда неимоверно разросшегося крота, если бы не дурацкие заячьи уши, торчавшие на голове (у кротов ушных раковин, как известно, нет). А задние лапы! Задние конечности были лапами… гигантского зайца! Мощнейшие мускулы перекатывались под густым мехом, и, приземлившись, существо тотчас же засучило передними лапами и прянуло ко мне…

Без сомнений, одно движение этой когтистой лапы, и мое лицо превратилось бы в кровавую кашу. Но тут прямо перед машиной вылетело из земли еще одно чудовище. Избегая столкновения с ним, Чертова резко вывернула руль. Чудище рядом со мной еще не успело сгруппироваться и обрести под задними лапами твердую опору после своего невероятного полета. Машину развернуло, и тварь по инерции сорвало с кузова и отбросило прямо к стволу мощного дуба. Нельзя сказать, что это сильно повредило твари. Ее, кажется, лишь немного оглушило.

Чертова, до крови закусив нижнюю губу, развернула машину и стала набирать скорость. Макарка, в лице которого не было ни кровинки, выдохнул:

– Кто… кто это?

– Смерть, – коротко ответила Чертова, и по тому, как это было сказано, я понял, что бравая экс-ведьма, а ныне бесстрашная сыщица, сама напугана до глубины души. – Кролокроты проклятого колдуна Гаппонка Седьмого!

– Те, от кого еще НИКТО НЕ УХОДИЛ, – бескровными губами подвела печальный итог кикимора Дюжина. – Непобедимые магические кролокроты Гаппонка!!!

Я прикрыл глаза и коснулся рукой лба. Лоб покрылся испариной. Виски взмокли. Так. Очень оптимистично. Руки и ноги тряслись мелкой дрожью и, кажется, не собирались демонстрировать лучших своих качеств. Ну что, так и будем трусливо подыхать, Илья Владимирович? Или все-таки попробуем посостязаться с теми, от кого, судя по поступающим сведениям, еще никто не уходил, а?

Я обернулся. Пятеро Боевых кролокротов, или как там еще именуют этих чудовищ, неслись за автомобилем с крейсерской скоростью, какой позавидовал бы иной призовой скакун-рекордсмен. С первого взгляда можно было убедиться, что они нагоняют нас. При этом твари умудрялись изощряться в редкой разновидности кокетства: делая гигантские прыжки, они время от времени переворачивались в воздухе, устремляясь мордой вперед и… входили в грунт с такой же легкостью, с какой купальщик входит в воду. Только летели во все стороны комья земли. Верно, под землей кролокроты передвигались со скоростью ненамного меньшей, чем на поверхности. Потому что через несколько секунд после «нырка» из холмика вспучившейся почвы высовывался хоботок, мелькали оскаленные зубы – и, вытолкнувшись мощными задними ногами, кролокрот взлетал в воздух. Описывал дугу не меньше десяти метров и приземлялся. Какая силища!.. Какая мощь! Никакое естественное животное даже близко не способно на подобное! Наверно, от тварей должно за версту разить созидающей черной магией… Ледяной пот заструился по моей спине, тоскливый холод обреченности закупорил жилы… но тут я ловлю себя на том, как что-то вроде невольного восхищения этой стихийной мощью существ спазматически перекатывается внутри меня. Да уж!

– А побыстрее нельзя? – повернулся я к Чертовой. – Еще… еще быстрее ехать?

Возмущение на секунду вытеснило у нее страх. Она вспылила:

– Да куда побыстрее? Это и так самая быстрая машина в государстве! Даже у государя медленнее! Или… или ты думаешь, будто можно ехать быстрее кролокротов Гаппонка?

– Ну, так давайте остановимся и выступим в роли бифштекса! – крикнул я в бешенстве. Кажется, она не очень понимала, что такое бифштекс, потому что ничего не ответила, лишь мотнула головой. Я вырвал у трясущегося Макарки нашу панацею и, сделав два головокружительных глотка, уже хотел было швырнуть во взвившуюся на высоту трех человеческих ростов скачущую скотину, но тут одна мысль пришла в голову. Если при приготовлении дюжиновских блюд частично использована магия, быть может, эти повышенно аппетитные штучки – цыплята, пироги с мясом и рыбой, множество других вкусностей – хотя бы частично отвлекут кровожадных тварей? Попытка – не пытка, как сказал бы человеколюбивый товарищ Берия. Не раздумывая, я схватил за ногу жареного цыпленка и швырнул прямо в напрыгивающую тварь. Кролокрот извернулся и, вытянув подвижную голову, на лету заглотил и сожрал цыпленка! Ах вот вы как?.. Но задумка все-таки работает! Посмотрим, что дальше. Выиграем время, а там, быть может, счастливый случай придет нам на выручку! Эх, русский авось, выручай!

Теперь я швырял жратву под ноги кролокротам. Для того чтобы подхватить ее с земли, им приходилось останавливаться, так как скорость их была слишком велика, чтобы подхватывать еду с земли прямо на бегу, не снижая скорости. Нинка хлопала в ладоши и кричала:

– Ай, Илюшка! Илюу-у-ушка! А я в зоопарке тоже покормила зайчика! И еще обезьянку!

В минуту я скормил прожорливым тварям все запасы хозяйственной кикиморы. Зеленоволосая дамочка из болота, по всей видимости, была огорчена исчезновением своего НЗ еще больше, чем возможностью самой пойти на пищу хищным кролокротам.

Выиграв тактически, мы ничего не получили в плане чистой стратегии. Кролокроты сожрали все наши припасы, но это только несколько отсрочило развязку, а она, судя по всему, становилась неминуемой. Я пробормотал себе под нос, что все это дурной сон, что вот-вот я проснусь, увижу ненаглядные драные обои своей квартиры и, повернув голову, увижу сонное, любимое лицо Лены, разбуженной моими перекатываниями с боку на бок… Я несколько раз с силой ущипнул себя, но никаких дивидентов, понятно, эти жалкие потуги проснуться мне не принесли. Я коснулся плеча Чертовой, которая хотя и была в ступоре, но, по крайней мере, еще оставалась вменяемой, в отличие от Дюжиной:

– Вот что. У вас есть какое-нибудь оружие? Чувствуется, нам от них не уйти…

– Глупец, – каркающим смехом ответила она, – ты собрался драться с Боевыми кролокротами Гаппонка Седьмого? Да никто не сумеет устоять против них… Молись, молись своему Белому Пилигриму, чтобы он ниспослал нам спасение, а уж я вознесу мольбу своим, быть может, и они чем меня… н-надоумят!

Последнее слово вырвалось у нее в рваном пароксизме ужаса, потому что головной кролокрот сделал головокружительный прыжок, пронесся над кузовом машины и опустился точно на капот. У него была изумительная координация движений. В два счета он развернулся и, задрав мощные лопатообразные передние лапы, разинул пасть… Вид у него был демонический. Красные глаза горели бессмысленным, кровожадным огнем, а с острейших зубов капала слюна. Меня буквально припаяло к сиденью. Рядом, отчаянно стуча зубами, закостенел в смертной тоске Макарка, и даже Нина, поняв, что «летающие зайчики» совсем не так забавны, посерьезнела, и ее нежное личико стало бледным, вытянулось… Я с силой вжался локтями в сиденье, как будто это могло хоть на мгновение отсрочить неминуемую гибель… Я бросил взгляд вбок и увидел, как Макарка с выражением непередаваемого ужаса на лице смотрит себе за спину и видит, как, разрывая грунт, словно лебяжий пух, взлетает на несколько метров вверх проклятая тварь…

…и летит, летит, чтобы приземлиться точно в кузов машины! Ниже. Ниже…

Тут моя рука наткнулась на сундучок, перешедший ко мне от братьев Волохов. В нем, как и положено, лежали шапка и томик «Словника демиургических погрешностей», в который я не заглядывал с тех самых пор, как мы попали в мир Мифополосы. Одним движением я вытряхнул и то и другое (право, это вышло машинально, я вовсе не заботился о сохранности этого хлама), повернулся… И тут сверху рухнул кролокрот. Я размахнулся и что было силы врезал по морде мерзкой скотины! Большого ущерба это ему не причинило, но мне показалось, что в его бессмысленных глазах появилось нечто вроде недоумения. Верно, тварь не привыкла, чтобы ей оказывали сопротивление.

– А-а-а-а!!!

Еще три удара, и чудовищного зверя удалось чудом выпихнуть из кузова. Правда, в последнюю секунду он извернулся и сделал такой молниеносный выпад, что я даже не успел понять… Ох! Боже мой! Одним коротким ударом когтистой передней лапы он разнес сундук вдребезги! А если бы этот удар пришелся не в злополучный сундучок, а в мою голову или в голову Макарки, который дрожал всем телом, прижав к себе Нину?.. Хорошо хоть, что он закрыл ее от града деревянных обломков, на которые разлетелся сундук. Одна щепка оцарапала мне лицо, еще один фрагмент ларца больно ударил в грудину. Радовало и то, что проклятый кролокрот все-таки упал за борт, в струю серой пыли, вихрящейся за машиной. Лихачка Чертова в очередной раз вывернула руль, машина вильнула, и второго кролокрота, того, что прыгнул точно на капот, снесло инерционным толчком. Чертова с большим трудом удержала машину на дороге… Метнулись в зеленом хороводе деревья, мелькнуло бледное лицо сыщицы, вцепившейся в руль, – погоня продолжается.

Ну и что дальше? Опять же это была всего лишь локальная победа. Да и не победа вовсе!.. Ведь никто из наших чудовищных преследователей особенно не пострадал. А единственное подручное средство, которое мы еще могли использовать в качестве какого-то жалкого подобия оружия – деревянный сундук, по ребрам окованный железом, – одной отмашкой разнес в щепки невиданный зверь.

Руки тряслись. Наверно, конец. Как глупо!.. Уже готовы были сорваться с языка трусливые слова о том, что нужно было оставаться дома, не бояться попасть в КПЗ, в СИЗО, идти под суд – но не так же!.. Слова пристыли к языку. Бил, бил в нос острый мускусный запах разгоряченных погоней, распаленных хищническими инстинктами чудовищ. Трясущимися руками я натянул на голову шапку, дурацкую шапку-носок. Зачем? До сих пор не знаю. Говорят, это защитная реакция организма. Подсознательно я больше всего боюсь ударов именно по голове. Я натянул шапку до самых бровей и прикрыл голову руками… Нинка прижалась ко мне и бормотала: «Дядя Илюша… они съедят нас? Они… они!»

Ближайшая к машине тварь прыгнула.

Кролокрот рухнул прямо на Чертову. Та пронзительно завизжала, выпуская руль. Лишившаяся управления машина съехала с дороги и на всем ходу врезалась в дерево. Кролокрота в очередной раз вытряхнуло из кузова, но вместе с ним – как опята из опрокинувшегося лукошка – один за другим посыпались на землю мои спутники: Макарка Телятников, зеленоволосая кикимора Параська, Нина. Окровавленная Чертова, которую кролокрот, кажется, успел задеть когтями и разорвал куртку на плече и тело под ней, перекатилась через капот и упала к подножию старого бука, о ствол которого шмякнуло ее зверообразного обидчика.

– Вот теперь, кажется, все, – громко сказал я и увидел, как восковой от смертного ужаса Макар невидяще смотрит куда-то сквозь меня. Перекатившись по земле, я с неожиданной ловкостью поднялся на ноги и, тычком ноги подняв в воздух увесистую корягу, обрушил ее на голову кролокрота, который уже подскочил к распростертой на земле Нинке, чтобы перервать ей горло своими зубищами. Не забыть мне стылого, жуткого ужаса в глазах пятилетней девочки, на которую падает зловонная хищная тварь, порождение чьего-то злого и могущественного разума, темной магии, чуждой всему человеческому. Откуда, откуда в моих руках эта сила? Коряга обрушилась на кролокрота, и воздух вспорол пронзительный вой. Веером хлынула кровь из-под моей дубины. Я разнес череп непобедимой твари, как гнилую тыкву. Кролокрот колдуна Гаппонка Седьмого еще несколько мгновений постоял на мощных задних лапах, пытаясь сохранить равновесие. По его блестящей черной шерсти текла темная, дурно пахнущая жидкость, кровь этой твари. Хищная морда Боевого кролокрота перекосилась, и тут я увидел в его доселе бессмысленных глазах выражение смертной тоски. На моих ладонях вскипел липкий пот: почти ТАКОЕ ЖЕ выражение было только что у Нинки! Значит, у этих чудовищ есть крупица разума?.. Значит, они не просто животные, пусть извращенные чьей-то мерзкой фантазией, страшным, бесчеловечным магическим искусством? В мозгу тянулась цепочка этих мыслей, а руки работали слаженно и четко: второй удар поверг кролокрота на землю, а третьим я добил его.

С четырьмя оставшимися в живых кролокротами происходило что-то странное. У них были ВСЕ шансы умертвить моих спутников, без чувств и без защиты распростертых на земле: ведь я был занят борьбой с их пятым собратом!.. Но они медлили. Они не торопились нападать ни на сыщиц из «Чертовой дюжины», ни на Нинку с Макаром Телятниковым. Совершенно беззащитных. Трое остановились, втягивая в себя воздух и крутя свирепыми мордами, а четвертый, тот, что балансировал на капоте, а потом врезался в ствол дерева, стоял на всех четырех лапах и тряс головой. Его явно хорошо приложило. Я видел его окровавленный оскал. Странно, КАК он смотрел прямо на меня. Такое впечатление… что он меня не видит, что ли. Я широко шагнул к полуоглушенной твари и вытянул его корягой. Как он завыл!.. То ли я перебил ему хребет, то ли попал в уязвимое место – но только он неловко, бочком, совсем не в духе этих изумительно координированных существ упал на землю и засучил задними, кроличьими, лапами. Коряга свистнула еще раз… А вот тебе! А за все!!! А вот тебе за эти мучительные, долгие, как всякое ожидание смерти, мгновения погони! За налитые слезами, полные страха глазки моей племянницы, за липкий ужас Макарки, за его угловатое движение, которым он прижал к себе перепуганную девочку!.. Еще двумя мощными ударами я превратил череп кролокрота в сплошное кровавое месиво, где уже не понять, где глаза, уши, а где ненужная уже, мощная челюсть… А третьим, последним, пригвоздил его к земле. Коряга ушла в почву, верно, метра на полтора и сломалась.