Нельзя сказать, чтобы призыв Сергея Александровича к откровенности сразу и чудодейственно нашел путь к разуму молодого сотрудника Института США и Канады. Он пытался что-то сбивчиво объяснить контрразведчикам, потом молчал, собираясь с мыслями, и снова говорил и говорил...
      Беседа в гостинице "Метрополь" с ее неизбежными перерывами на долгое молчание Порываева, на кофе и бутерброды, на другие неизбежные паузы затянулась на долгие часы. И все же она должна была завершиться, как заканчивается все в этом мире.
      Аркадий Порываев начал рассказывать.
      - Знаете, Аркадий, - сказал Сергей Александрович Краснов, когда усталые собеседники уже поднимались с мест, - сейчас мы закончим нашу сегодняшнюю беседу. Станислав поедет с вами, по дороге вы, возможно, вспомните еще какие-то детали, А дома, - вы ведь живете один? - вы отдадите ему "Паркер", о котором так интересно рассказали. Мы с вами будем встречаться, если не возражаете, надо до конца разобраться в тех хитросплетениях американцев, в которых вы запутались. И думаю, вы не меньше нас заинтересованы и в этом, и в том, чтобы наше общение проходило незаметно для других. Не правда ли?
      Комбинация контрразведки
      В кабинете начальника Американского отдела Второго главного управления в новом здании КГБ на улице Дзержинского не совсем обычные, но все же будничные, хлопоты контрразведки. На столе у Сергея Александровича стоит магнитофон с записью беседы с Аркадием Порываевым в гостинице "Метрополь".
      Станислав, хозяин магнитофона, почти наизусть выучил вашингтонскую историю "Рекрута", а Алексей Владимирович Климов слушает впервые признания агента ЦРУ. С интересом и вниманием.
      То, что происходит в кабинете в этот весенний день 1986 года, нельзя назвать жаркими дебатами, но недаром говорится: сколько людей, столько и мнений. Не будем удивляться: в военных ведомствах, где царит единоначалие и каким является Комитет государственной безопасности, такое случается нередко. До принятия решения и приказа командира.
      Сергей Александрович поощряет споры, и они порой приобретают форму острого диспута. Но, пожалуй, не в этот раз. Картина представляется всем ясной. Не совсем, правда, еще ясно - что же делать.
      - Не поговорить ли нам со следователями? - предлагает ортодоксально настроенный Станислав, - ведь наверняка в этом деле есть состав преступления. Да и прямые улики теперь имеются в нашем распоряжении.
      Алексей Владимирович Климов настроен не столь категорически, но и он согласен, что в действиях бывшего стажера посольства присутствуют многие элементы тягчайшего преступления - измены Родине. Хоть и совершенного под давлением. Наверное, консультация со следственным отделом необходима. Да и коллег из разведки надо поставить в известность. Климов колеблется, у него еще не сформировалось мнение о том, как поступить. Ведь налицо - явка с повинной.
      - Давайте подумаем, - следует ли действовать так радикально, включается в разговор Сергей Александрович, - парень здорово оступился, это несомненно. Несомненно и то, что американская разведка прибрала его к рукам и сумела получить от него какую-то секретную информацию. Этим надо заняться и вместе со следователями, может быть, не посвящая их во все детали, выяснить все то, что выдал противнику Порываев и какой ущерб это наносит интересам нашей страны и ее безопасности. Но крайне важно попытаться организовать оперативную игру с противником с участием этого парня. Кажется, он не прочь нам помочь.
      Климову нравится идея начальника отдела, и он уже видит некоторые заманчивые перспективы игры с американцами. Сергей Александрович доволен руководитель важнейшего подразделения его отдела начинает проникаться той мыслью, которая вызревает в его уме.
      - Наша задача - не только покарать человека за совершенное преступление. Гораздо важнее - выявить само преступление, найти и обезвредить того, кто на него решился. Это - во-первых. Ну, а потом, ведь он сам к нам пришел, пусть и с придуманной легендой. А это значит осознает свою вину и, более того, готов как-то поправить то, что натворил. Алексей Владимирович прав: нам очень нужна оперативная игра с американской разведкой, и, возможно, удастся втянуть в нее посольскую резидентуру ЦРУ. Это - во-вторых. И сейчас это - главное. Закон дает нам такое право и такую возможность. Будем считать, что мы договорились, и первое обсуждение закончено. Теперь требуется конкретный план действий. Займитесь этим, Алексей Владимирович. А с Порываевым надо плотно поработать. И понаблюдать за ним. Вам, Станислав, мы это и поручим. Согласование всех вопросов со следователями и с Первым Главным управлением я возьму на себя.
      Климов и Станислав понимают: их шеф не хочет лишней огласки. Оба согласно кивают головами и, вернувшись, принимаются за дело.
      Беспокойных забот теперь у "Рекрута" - полон рот. Но это нисколько не странно и вполне в ладах с его авантюрным характером. Ему нравится, что он вовлечен в схватку с американской разведкой. Регулярное общение со Станиславом возвращает ему уверенность и силу.
      В Институте осложнений нет и, по-видимому, не предвидится, не чувствуется и намека на огласку о его похождениях в Вашингтоне - КГБ умеет держать свое слово. Аркадий Порываев успокоился и даже с определенным удовольствием делает то, что велят ему работник контрразведки Климов и изредка встречающийся с ним руководитель американского контршпионажа полковник Краснов.
      Весна и лето года оказались для Американского отдела контрразведки чрезвычайно интересными и продуктивными. "Рекрут" аккуратно ставил условные знаки-сигналы для американцев. Разведчики московской резидентуры ЦРУ так же аккуратно фиксировали их, проезжая на своих автомашинах мимо почтовых ящиков, арок домов, столбов уличного освещения, где агент оставлял свои "помадные" следы. Один раз в два-три месяца "Рекрут" отправлял на подставные адреса ЦРУ полученные в Вашингтоне письма от мнимых "американских туристов", вписывая тайнописью в листы вложений информацию, которую ему помогали составлять на улице Дзержинского.
      Предусмотрительные американцы снабдили его еще в Вашингтоне такими письмами. Три конверта с адресами и исписанными листками вложения были аккуратно и заботливо заделаны в обложку альбома пластинок с записями популярного во всем мире Фрэнка Синатры.
      Копирку, которой служил лист белой бумаги, и прятать-то особо не надо. Стажер посольства просто положил его вместе со своими заметками, которые делал согласно институтскому плану командировки.
      Исправно, без сбоев, работала и радиолиния Франкфурт-на-Майне Москва. В лаконичных телеграммах "Рекруту" сообщали о поступлении на подставные адреса ЦРУ его писем и выражали признательность за четко и аккуратно поставленные сигналы.
      Наконец, в начале июля "Рекрут" получил свой первый обещанный "камень" - большой кусок асфальта, заложенный в тайник на тихой окраинной улице Москвы не известным американскому отделу разведчиком ЦРУ. Собственно говоря, какой это тайник? - разведчик посольской резидентуры просто положил кусок асфальта за дальней стенкой металлического гаража. Таких гаражей немало в Москве. Хорошо еще, что владелец гаража не соблазнился использовать "камень" для своих хозяйственных нужд. Наверное, слишком уж грязен и неказист был этот кусок асфальта.
      В тайнике было немного денег, задания по сбору политической информации и - почему-то! - только одно письмо от "американского туриста". Непонятно, почему всего лишь одно? Может быть, не нашлось больше адресов "почтовых ящиков" ЦРУ?* Или другие не умещались в тайниковом контейнере? В Американском отделе контрразведки недоумевали. Не находилось ответа и у самого "Рекрута".
      Но особое изумление вызвала извлеченная Станиславом из вскрытого куска "асфальта" записка с печатным текстом:
      "Внимание! Товарищ, ты случайно проник в чужую тайну, подобрав чужие вещи, которые были предназначены не для тебя. Оставь деньги себе, а все остальное выброси в реку, в глубокое место. Никому не говори о своей находке, иначе ты подвергнешь свою жизнь и жизнь своих близких большим неприятностям. Мы тебя предупредили!"*
      - Да, конспирация и предосторожность, - сказал Климов, разглядывая заделанную в целлофан записку, - психологический ход, порожденный собственным менталитетом. Думаю, что у нас найдется немного людей, которые поступят так, как рекомендуют в ЦРУ. Хотя, наверное, кое-кому захочется воспользоваться "подарком".
      Последовавшее за этим неожиданным эпизодом общее веселье быстро сменилось в кабинете Алексея Владимировича Климова обычной рабочей суматохой. Многое становилось понятным, но оставались загадки...
      В радиограмме "друзья" назвали тайник кодовым именем "Абрам", что было вполне понятно в свете того, что улица, где был спрятан "камень", именовалась Абрамцевской.
      А радиограмме из Франкфурта-на-Майне накануне вечером предшествовал телефонный звонок на квартиру "Рекрута". Неизвестный мужчина-иностранец, говоривший по-русски с небольшим акцентом, назвал пароль и, получив в ответ подтверждение агента, сообщил, что очень скоро придет "посылка от тети" и "подробности" будут в телеграмме. "Рекруту" и в Американском отделе все было понятно. На улице Дзержинского только гадали, кто же был этот таинственный незнакомец и кто положил "камень". Долгое время подозрения так и оставались подозрениями. Не исключалось, правда, что "камень" был оставлен в тайнике "Абрам" еще до того, как послали радиограмму. А сам "каменщик" еще долго оставался загадкой. Тем более что звонивший "Рекруту" вполне мог изменить голос...*
      "Рекрут" нарисовал губной помадой очередную метку о получении "посылки" и направил "друзьям" новое письмо, а вскоре - и другое, стал ждать, когда последуют очередные телеграммы. Терпеливо ждали и в Американском отделе контрразведки, писем "туристов" у "Рекрута" больше не было.
      В конце августа и в начале сентября от "американских друзей" пришли с небольшим разрывом по времени две радиограммы, и в каждой из них снова выражались благодарность за информацию и надежда на "плодотворное сотрудничество" и в будущем и ставился один и тот же вопрос: не планируется ли у агента заграничная командировка в ближайшее время. Но во второй августовской телеграмме сообщалось о том, что для "Рекрута" в тайнике "Ряб" на улице Рябиновая оставлена новая "посылка" - с новыми шифрами, с новой порцией писем "туристов", заданиями и деньгами. Внушительной суммой по тем временам. И хотя радиограмма и в этот раз была послана уже после закладки "камня", Американскому отделу контрразведки удалось разыскать того, кто осуществил эту разведывательную операцию. И это был не "Нарцисс", которому в резидентуре уже давно не поручали деликатных акций. Берегли.
      Ходоком к тайнику "Ряб" оказался еще не известный контрразведке сотрудник резидентуры ЦРУ - атташе посольства из административнохозяйственного отдела Лоренс Кроуфорд. В Американском отделе научились находить разведчиков-агентуристов московской резидентуры. Иногда позже, чем этого хотелось, но всегда достаточно надежно.
      Лоренс Кроуфорд, считал Алексей Владимирович Климов, показал себя умным и ловким агентуристом, вероятно, что именно он приложил руку и к первому камню для "Рекрута" - тайнику "Абрам". Разведчика-агентуриста резидентуры решили не трогать - нельзя было позволить, чтобы в Лэнгли возникли хотя бы малейшие подозрения насчет "Рекрута". Тоже по-своему берегли.
      В Американском отделе поняли: в Лэнгли ценят "Рекрута", но, очевидно, не решаются передавать его на личную связь посольской резидентуре и ждут, когда он в очередной раз выедет за границу. Вот тогда-то у Сергея Александровича Краснова и Анатолия Климова и возник смелый план вызвать Центральное разведывательное управление на более активные действия. Это случилось в то самое время, когда "Нарцисс", неосторожно для себя и к удовлетворению советской контрразведки, уронил в автомашине свой "Минокс" и тем привел контрразведчиков на улицу Академика Павлова к "Павлину". Где, уже потом, был задержан "Пилигрим" - агент Центрального разведывательного управления в Ясеневе.
      Почему же не использовать страстную тягу Лэнгли к Первому Главному управлению КГБ? Почему бы "Рекруту" не сыграть свою роль в этой оперативной игре*, которая учитывает вполне реальные интересы ЦРУ? К тому же самому "Рекруту" совсем не обязательно знать весь замысел комбинации. Письмо для американцев можно направить без его участия. И ответ разведки будет расшифрован не агентом, а оперработником Американского отдела Второго Главного управления.
      Руководство Комитета государственной безопасности поддержало смелый план Американского отдела контрразведки. Вашингтон идет напролом. "Айсберг" Лэнгли неудержимо движется по бурному морю, набирая скорость и готовясь к сокрушительному тарану всей своей массой - надводной и подводной.
      Вот таковы были основные причины создания того письма в адрес американского получателя, которое проделало долгий путь в Советский отдел Оперативного Директората ЦРУ и так обрадовало Джеймса Вулрича и его заместителя.
      Быстрая ответная радиограмма Лэнгли впечатляла. Похоже, в ЦРУ "заглотнули наживку", и следует ожидать весьма любопытного развития событий.
      В контрразведке умели ждать. Как умеет это делать терпеливая кошка, сидя у обнаруженной в квартире прогрызанной мышами норки, откуда рано или поздно выйдет на свой роковой промысел обреченная жертва.
      Лэнгли идет ва-банк
      В конце сентября на пятом этаже в здании Лэнгли, где расползались помещения Советского отдела Оперативного Директората, царило радостное оживление. Собирали урожай - завершились успехом разведывательные операции в ряде стран Восточной Европы, сообщили о "подвижках" в делах на дипломатов Советского Союза "русские группы" в некоторых резидентуpax стран Азии, а главное - пришла неожиданная, но очень приятная весть из Москвы - "Рекрут" сообщил о поступившем ему приглашении из Первого Главного управления КГБ.
      Шеф Советского отдела "загорелся" новой идей не на шутку. Она казалась ему компенсацией за недавнюю неудачу с "Пилигримом", ниспосланным ему свыше божественным провидением, в которое он верил и которое приближал, как мог.
      Разработкой плана операции охотно занялся его заместитель, "первополучатель" письма "Рекрута". Джеймс Вулрич и "Везунчик" были уверены: если "Рекрут" попадет в Ясенево, он неминуемо окажется в Американском отделе русской разведслужбы. Эта уверенность не была необоснованной: в Институте США и Канады агент работал над американской проблематикой, был на стажировке в Вашингтоне, блестяще владел английским языком, возможно, ему придется обучаться в школе разведки, но, скорее всего, это будут краткосрочные курсы. В любом случае открывалась возможность проникнуть в Ясенево. Американский "крот" там был очень нужен Центральному разведывательному управлению.
      И не только потому, что в Лэнгли давно возник и сейчас снова развивался синдром русского "крота", погубившего "Пилигрима".
      Дело "Пилигрима" постепенно уходило в историю и стало понемногу забываться. Появились иные заботы, они заслоняли прошлое и толкали к новым решениям.
      Однако русский "крот" маячил как призрак, то раздуваемый до размеров гигантского, всемогущего монстра, когда случались неудачи, то слегка отступая в тень, когда разливалась эйфория успехов. Но о нем не забывали. Особенно те, кто пострадал или те, кому это было положено по положению охотников за кротами.
      - Послушайте, Питер, - сказал Вулрич своему заместителю, когда в Москву ушла радиограмма с рекомендацией агенту принять предложение разведки, а из московской резидентуры поступило сообщение о новом сигнале "Рекрута", - я думаю о серьезной долгосрочной перспективе. Мне кажется, "Рекрут" не очень хочет уходить из своего Института. Возможно, не желает прогадать - ведь, наверное, в Институте у него прочное, спокойное положение.
      Да и материальное положение в таком солидном научном учреждении, как академический институт, у него неплохое. Правда, вы, наверное, заметили, его тянет к заграничным поездкам, работа в Первом Главном управлении даст ему гораздо больше возможностей в этом отношении.
      - Я с вами согласен, сэр. Он умеет устраиваться, и очень солидно зарабатывает на публикациях и лекциях. Эти ученые очень капризны, особенно те, кто начинает свою карьеру. Он, несомненно, ценит себя в таком качестве. Мне приготовили список опубликованных им исследований, наверное, за них хорошо платят. Придется его уговаривать и что-то еще посулить. Он знает, как мы к нему внимательны, знает, что открыли для него счет в нашем банке. Но не знает, какими будут наши взносы. Думаю, что необходимо ему сообщить о конкретной сумме вклада и о поступлениях на этот банковский счет.
      - В последующих наших телеграммах - денежную тему необходимо усилить. И постоянно показывать внимание к нему. Но не будем забывать, что он от нас зависит и будет еще долго помнить о своих делах здесь. Надо в деликатной форме напоминать ему о них. Есть еще одно обстоятельство, я над ним задумываюсь, может быть, немного забегая вперед. При всей авантюристичности характера он не отличается отвагой, скорее, его можно даже назвать слабым человеком. Пока он работает в своей стране, мы должны поддерживать в нем уверенность и демонстрировать внимание. У меня складывается впечатление, что когда он вновь окажется за рубежом, он не захочет возвращаться в Советский Союз. И мы не сможем ему воспрепятствовать в этом. Поэтому необходимо постараться убедить "Рекрута" в том, чтобы он подольше поработал в своей стране. И, конечно, побольше получить от него информации о русской разведслужбе. Он должен совершенно четко усвоить, что платить мы ему будем только за конкретную и важную информацию. А это прямая связь с его работой в Ясеневе. Необходимо это отчетливо понять. Я все же надеюсь, что мы сможем решить главную задачу - выяснить, проникли ли русские в Лэнгли. Иногда мне кажется, что они стоят у меня за спиной.
      Вечером в этот же день Джеймс Вулрич подписал новую телеграмму в Москву:
      "Дорогой друг!
      Благодарим вас за ваш знак о получении посылки в тайнике "Руб". Наше высшее руководство довольно, что вас приглашают на ответственную работу. Ждем от вас подробностей. Это свидетельство ваших больших способностей и ума. Мы уверены, что новая работа раскроет ваши таланты. Надеемся также, что она даст возможность получить доступ к новой информации. Мы будем платить за нее согласно ее ценности. Нам кажется, что она будет намного важнее той, которую вы имеете сейчас. Наше сотрудничество должно быть взаимовыгодным. Ваш счет в банке сейчас составляет 10.550 долларов. Теперь мы будем переводить на ваш счет 1.200 долларов каждый месяц. Ваша информация будет оплачиваться отдельно. Мы рассчитываем, что вы поработаете в вашей стране не менее 2-х лет. В этом случае вы получите дополнительное вознаграждение за работу в сложных условиях. Мы уверены, что вы будете строго придерживаться наших рекомендаций. Это - гарантия вашей безопасности. Надеемся также, что вы будет осторожны с деньгами, которые мы вам посылаем, и осмотрительны насчет того, что с вами произошло здесь. Как только мы получим ваш сигнал об этой телеграмме, мы передадим вам новую посылку с новыми условиями контакта. Напоминаем вам, что ждем от вас новой информации об Афганистане. Нашему руководству важно знать, как в Москве оценивают военные и политические перспективы этого конфликта. Ваши друзья".
      Лэнгли упорно рвется к "истине", и "Рекрут" может раскрыть некоторые тайны, которые скрывают в Кремле.
      Глава двенадцатая
      Ходы и контрходы
      В кабинете директора Лэнгли
      Телеграммы из Советского отдела в московскую резидентуру и из резидентуры в Лэнгли шли, не давая передышки их получателям. Большинство из тех, что поступали из Москвы, оседали в кабинете Джеймса Вулрича. Некоторые попадали к начальнику Оперативного Директората Фреду Паркинсу, а иные, напоминая о том значении, которое отводили в Лэнгли резидентуре разведки в стане "главного противника", поднимались выше - на седьмой этаж и ложились на рабочий стол директора Центрального разведывательного управления. Если шефу ЦРУ случалось в это время быть в Вашингтоне, что было не так уж часто. Или о них докладывалось директору Лэнгли там, где ему доводилось быть в данный момент.
      Уильяма Кейси, в отличие от многих его предшественников, нельзя назвать кабинетным работником. He слыл он и завсегдатаем вашингтонских салонов. Столичные политические тусовки и интриги не привлекали его. "Старина Билл", как его звали в Лэнгли, предпочитал интриги совсем иного рода. И был "великим путешественником".
      Высшие руководители американской разведки, как правило, не часто выезжали за границу и даже за пределы столицы Соединенных Штатов. Кейси не из этой категории домоседов. Он большой любитель встреч с иностранными политическими и военными деятелями, с руководителями зарубежных спецслужб. Особенно с теми, кого можно использовать в борьбе с "главным противником".
      Уильям Кейси болен, его болезнь неизлечима. Скоро он сам об этом узнает. Но до последнего дня будет жить ответственностью за непростое дело, которое ему доверили, и ненавистью, которая будет питать его самого до конца отпущенного ему судьбой срока жизни. Путешествия по свету и встречи с нужными для дела людьми поддерживают его на плаву.
      Вот и теперь он только что вернулся из утомительной для его здоровья и возраста очередной поездки в Пакистан, который уже в течение ряда лет был основной базой военных и разведывательных операций против ненавистного противника США - Советского Союза. Принадлежавший лично директору Лэнгли самолет С-141 "Старлифтер" мягко приземлился на военной базе Эндрюс близ Вашингтона, оставив позади десятки тысяч миль полетного пути и доставив в Вашингтон материалы приятных и полезных результатов встреч с президентом Зия Уль-Хаком и начальником пакистанской разведки.
      Советскому лидеру Никите Сергеевичу Хрущеву, известному в мире своими экстравагантными суждениями, принадлежит обращенная к недругам СССР фраза: "Мы вам покажем кузькину мать!" Никто на Западе так и не узнал, что же это такое - "кузькина мать" и где ее можно отыскать. Президент Соединенных Штатов Америки Рональд Рейган был более конкретен. Он угрожал устроить русским в Афганистане "кровавую баню", какой в свое время был Вьетнам для американцев. Теперь эта крылатая фраза, как и "кузькина мать" Хрущева, прочно вошла в исторические летописи.
      Советники американского президента постарались наполнить эту фразу своего лидера полновесным содержанием. Директор Центрального разведывательного управления Уильям Кейси был одержим идеей "пустить коммунистам кровь в Афганистане". Он мечтал о том, чтобы в Советский Союз прибывало из Афганистана как можно больше зловещих "черных тюльпанов" самолетов с телами советских солдат, убитых на территории нашего южного соседа.
      В эти годы Афганистан - предмет пристального внимания директора ЦРУ, и многие заграничные путешествия шефа Лэнгли были так или иначе связаны с афганским конфликтом. "Старлифтер" всегда наготове.
      Возвращаясь в Вашингтон, Кейси по телефону прямой связи напомнил из самолета о назначенной на этот день встрече с начальником Оперативного Директората и руководителем Советского отдела. У шефа ЦРУ хорошая память. И хороший помощник, напоминающий ему о всех делах, которые ему предстоит сделать. Директору Лэнгли необходимо отдать новые распоряжения. И ему очень нужна информация из Москвы.
      Шеф Центрального разведывательного управления лично знаком с начальниками отделов директоратов разведки, знает их достоинства и недостатки. К Джеймсу Вулричу он относится с большим уважением. Не только как к руководителю ключевого подразделения, стоящего на острие конфронтации с "главным противником" и держащего в своих руках нити основных сражений с "империей зла". Но и как к разведчику с огромным опытом и пониманием насущных задач, которые решают Соединенные Штаты. Уильям Кейси ценит "Волка" Вулрича за его хватку и бьющую ключом энергию, за то, что органически присуще ему самому.
      Начальнику Советского отдела недаром разрешен прямой доступ к шефу Лэнгли, минуя его непосредственного руководителя Фреда Паркинса, возглавляющего Оперативный Директорат. Паркинс, старый работник разведки, а теперь один из его четырех заместителей, достался Уильяму Кейси в наследство от адмирала Стэнсфилда Тернера, прежнего хозяина Лэнгли. Со временем Кейси может заменить его своим человеком, но пока относится к нему снисходительно и терпит его флегматичный и вялый характер, трудно усваивающий требования нового "крестового похода", который объявлен президентом и которому должны быть подчинены все планы и действия ЦРУ. Фредди Паркинс великолепный менеджер, можно сказать, административный гений. Из двух сложнейших искусств - управления людьми и управления событиями - он отлично владеет первым. Может быть, именно за это качество, которого ему всегда недоставало, Уильям Кейси не торопился менять начальника своего Оперативного Директората. Не беда, что в оперативных делах разведки он начинает отставать и позволяет обгонять себя. Оперативным искусством будут заниматься другие. Тот же Джеймс Вулрич. Начальники отделов и - основное звено ЦРУ - резиденты. Они не подведут.
      Сегодня директор Лэнгли принимает их вместе: своего заместителя начальника Оперативного Директората и руководителя Советского отдела. Так необходимо для дела.
      ...В кабинет 7Д70, находящийся в секции "Д" 7 этажа, можно попасть разными путями: по лестнице, лифтами на седьмой этаж и специальным лифтом, доставляющим посетителей в приемную с укрепленной на дверях желтого цвета табличкой - "Директор Центральной разведки"*.
      Во всех этих случаях посетителям не миновать небольшой стеклянной будки с двумя охранниками, похожими друг на друга и своей униформой, и внешностью. Они бдительно наблюдают за входящими, следя за тем, чтобы те, кто не принадлежал к элите разведки, имел бы соответствующее разрешение на проход в кабинет руководителя ЦРУ.
      Джеймса Вулрича охранники хорошо знают, и проблем попасть в кабинет 7Д70 у него нет.
      - Здравствуйте, Джеймс, - приветствовала Вулрича Дороии Гринберг, полная, пожилая женщина, секретарь директора разведки. Они давно знакомы, и Дороти с полным правом обращается к начальнику Советского отдела просто по имени. - Вы пришли раньше назначенного времени. А вот Фредди Паркинса еще нет. Господи, он, как всегда, запаздывает. Директор очень не любит такую неаккуратность. Думаю, вам придется немного подождать и пройти к директору вдвоем.
      Запыхавшийся от быстрой ходьбы Фред Паркинс показался в дверях кабинета шефа разведки уже тогда, когда Джеймс Вулрич, удобно устроившись в кресле приемной, просматривал утренние газеты. Они тут же были приглашены к директору.
      Кабинет начальника разведки имел какой-то неухоженный, неопрятный вид. Как и его нынешний владелец. Несмотря на все старания Дороти Гринберг держать его в образцовом порядке. Казалось, хозяину кабинета не были важны комфорт и удобства, устроенные главным проектировщиком Лэнгли Алленом Даллесом, великим снобом и ценителем роскоши. Он равнодушно относился к шикарно обставленной комнате отдыха с ванной и туалетом, к примыкающему к кабинету великолепному залу для заседаний, с открывающимся из его окон видом на широкую речную долину Потомака. Главное пристрастие Уильяма Кейси, его любимое занятие (конечно, кроме врученной ему президентом власти в разведывательном сообществе Соединенных Штатов) - это книги. Серьезные исторические труды и исследования по экономике. Директор часто поражал подчиненных своей эрудицией в этих областях. И не стеснялся просто навязывать свои суждения, часто не считаясь с мнением собеседника, если тот был из его команды. Своеобразное понимание постулата великого Вольтера, готового умереть за права инакомыслящих!*
      Уильям Кейси вышел из-за стола и тепло поздоровался с пришедшими. Он широко улыбался и, казалось, не заметил опоздания. Впрочем, причина хорошего настроения шефа скоро стала понятной его подчиненным.
      - Господа, - начал Кейси своим тихим шепелявым голосом, глотая, как обычно, окончания слов, - у меня только сорок минут времени. Позвольте приступить к делу. Я только что вернулся из поездки в Пакистан. Я твердо убежден, что события на нашем фронте борьбы с Советами в Афганистане вступают в решающую фазу. В недалеком будущем мы организуем прорыв афганских повстанцев в мусульманские районы Советского Союза через его южные границы. Южное подбрюшье нашего противника мы превратим в пылающий костер. Я также уверен, что мы решим еще одну проблему - устраним полное и бескомпромиссное господство русских в небе Афганистана. Министр обороны и государственный секретарь, кажется, больше не будут возражать против передачи моджахедам "Стингеров"* - сверхсекретного оружия Соединенных Штатов, гордости нашей военной техники. Они покончат с безнаказанными действиями русской авиации. После нашей встречи я еду в Белый дом, и думаю, что президент согласится дать "Стингеры" афганским борцам за независимость. Речь ведь идет о решении, которое должно склонить Советский Союз к капитуляции в Афганистане.
      Паркинс и Вулрич внимательно слушали шефа, начиная понемногу понимать, зачем перед важной встречей с президентом ему понадобилось приглашать к себе именно их. И, кажется, не ошиблись. "Стингеры" в руках афганских моджахедов были навязчивой идеей директора Лэнгли.
      - Теперь, когда значительная часть плана дестабилизации Советского Союза на пути к реализации, необходимо позаботиться о том, чтобы наши резидентуры в Восточной Европе усилили свою работу. Надо взорвать Варшавский пакт. Слабейшее звено в нем сейчас - Польша. Фредди, это - ваша обязанность.
      Паркинс понимающе кивнул. У него есть чем порадовать шефа "Солидарность" набирает силу, а нелегальные поставки ей денег, литературы и типографского оборудования успешно осуществляются.
      - Ну, и конечно, - снова говорит Кейси, - нам требуется качественная информация из Москвы. Желательно из Кремля и из КГБ. Это уже по вашей части, Джеймс. Я знаю, у вас в Москве были неудачи, и серьезные. Сейчас надо о них забыть. Мобилизуйте все свои возможности. Мне необходимо знать, как Советы воспринимают нашу новую политику, как оценивают дела в Афганистане и Польше. Частности мне сейчас не нужны, играйте по-крупному, я поддержу ваши планы и действия.