— Замерзла?

— Нет. Просто… — Я не закончила, потому что зазвонил телефон.

— Не буду подходить. Меня нет.

Когда долгая телефонная трель умолкла, я встретилась глазами с Русланом, и он задал мне один единственный вопрос:

— Ну?

Первым моим ощущением был леденящий холод. Как будто бы в эту уютную квартиру ворвался студеный арктический ветер и швырнул мне в лицо маленькие колючие льдинки. Вторым ощущением был страх. Моя рука задрожала, и я поставила чашку с кофе на журнальный столик.

— Что «ну»?

— Рассказывай.

— О чем?

Руслан усмехнулся. Он уже переоделся. Джинсы и темную рубашку с коротким рукавом сменили спортивные коричневые штаны и оранжевая майка.

— Обо всем, что ты делала в квартире Анжелы. Я невольно открыла рот: значит, это не Никина квартира, как я думала все это время. Там жила Анжела. Но при чем здесь Ника? Ведь именно этот адрес я нашла в Никиной сумке. Они были знакомы? Или Ника выслеживала Анжелу? Но зачем? И как она нашла ее адрес?

— Думаешь, какой ответ мне впарить? — насмешливо спросил Руслан. — А правду сказать слабо?

— Ничуть! — вспыхнула я. — Зачем мне тебя обманывать?

— Хороший вопрос! Действительно — зачем?

— Я попала туда чисто случайно. Дело в том, что… — И тут меня осенила блестящая идея: — Наталья Родионовна очень беспокоится о своей дочери. Она хотела бы с ней… помириться. Вот я и решила сыграть роль посредника. Поговорить с Анжелой, рассказать, что мать переживает за нее.

— Стать добрым ангелом? С крылышками.

— Да. С крылышками.

— А откуда ты узнала адрес?

Сейчас я засыплюсь, мелькнуло в голове. Что же мне такое придумать? Сказать, что дала Наталья Родионовна — я не могу. Вдруг она не знает ее адреса. Но как Руслан проверит это? Он что, близко знаком с ней? Правда, он может спросить Вячеслава Александровича, а тот в свою очередь поинтересоваться у жены…

— Адрес я нашла в квартире Викентьевых. В коридоре лежала бумажка с этим адресом. Наверное, Анжела уронила ее, когда была дома. Потеряла.

— И ты сразу решила, что это — адрес Анжелы?

— Я предположила. Поэтому и приехала проверить.

— Завидная проницательность! Но твоя ложь неубедительна.

Я нахохлилась.

— Я говорю правду.

— Ни слова. Ни грамма. Ты что, взвешивал?

— Я это знаю.

— Ясновидящим заделался?

— Представь себе, что да. — Руслан откинулся на диван и прикрыл глаза. — Ты лжешь!

— Хорошо, не буду спорить. Но больше я ничего тебе не скажу. Я не обязана отвечать на твои вопросы. Ты не следователь. Сам-то ты что делал в той квартире?

Руслан открыл глаза и тяжело вздохнул.

— Ты еще не понимаешь, что в твоих интересах говорить мне правду.

— Не понимаю.

— Пей кофе, а то остынет.

— А не люблю горячий. Я пью холодный.

— Странный вкус.

— Какой есть!

— Аврора! У тебя есть сестра — Ника, которая играла роль двойника Анжелы.

Я смотрела на Руслана, не понимая, что он говорит.

— Какого двойника?

У меня пересохло в горле, но я не могла выдать своего волнения. Я должна была оставаться холодной и невозмутимой. Как айсберг в океане. Не хватало только обнаружить перед этим наглым типом свое смятение!

— Да ладно делать вид, что ты ничего не знаешь! Разве Ника не говорила тебе, что она работает на Анжелу?

Я покачала головой.

— Нет.

— Странно!

— Ника не посвящала меня в свои дела.

— Но вы же сестры!

Я молчала. А что я могла сказать ему? Что мы с Никой давно стали чужими людьми? А наша нежная дружба, наши совместные прогулки по улицам, походы в кино, мороженое одно на двоих остались в далеком детстве? Разве все это объяснишь постороннему человеку? Да и зачем?

— Ника не посвящала меня в свои дела, — еще раз повторила я.

— Допустим. Примем это на веру. Так вот. Ника подменяла Анжелу, когда ей было нужно. — Руслан взял в руки чашку кофе. — Остыл. Понимаешь, Анжела вела двойную жизнь. И Ника здорово выручала ее.

— А зачем ей вести двойную жизнь?

С минуту-другую Руслан колебался, как бы взвешивая, насколько меня можно посвятить в подробности Анжелиной жизни.

— Анжела любила шумные вечеринки, дискотеки, принимала наркотики. Это было причиной ее конфликта с родителями. Поэтому она уехала из дома и сняла квартиру.

— И там она встречалась с Никой?

— Да. Ника подменяла ее. Ходила в кино, театры.

— Но зачем? Зачем она подменяла Анжелу?

— Анжеле казалось, что за ней следят. Она была уверена в этом. Она говорила, что отец не отпустит ее просто так. Он будет стараться контролировать ее. Ника была для отвода глаз. Как фальшивая приманка.

Теперь понятно, откуда у Ники платье от Дольче и Габбаны, деньги, шикарная пудреница, помада. А я-то думала, что Ника обзавелась богатым спонсором! Как же я ошибалась!

— Откуда ты это знаешь?

— Анжела советовалась со мной. Я был в курсе ее аферы.

— Понятно!

— Но в последнее время отношения Ники и Анжелы испортились.

— Почему?

Ника требовала увеличить свой гонорар. Анжела не соглашалась с этим. Вчера они крепко поцапались. Разругались в пух и прах. Ника пообещала, что выведет Анжелу на чистую воду. И опозорит перед отцом. Расскажет, чем занимается в это время Анжела.

Я недоверчиво покачала головой:

— И тебе все это рассказала Анжела? В таких деталях? Она могла что-то приукрасить. Или сочинить.

— Она ничего не могла сочинить. Я находился в это время в квартире. И все слышал. — Наступила пауза. — А сегодня Анжела убита. У тебя не возникает никаких мыслей по этому поводу?

Я привстала с дивана.

— Ты обвиняешь мою сестру в убийстве? На каком основании? Все люди ругаются и ссорятся. Но убийство! Ника не могла этого сделать!

Руслан устало посмотрел на меня.

— В том-то и дело, что могла. Неужели ты так плохо знаешь свою сестру?

— Не впутывай сюда Нику! Слышишь, не смей. — Я по-настоящему рассердилась.

— Я оперирую фактами. Только и всего. Факт первый — Ника поссорилась с Анжелой и пообещала разоблачить ее. Факт второй — Ника была сегодня у Анжелы.

— Почему ты так решил?

— Сумка. Это не твоя сумка, а Никина. Ты прикрыла ее.

— Чушь! У нас с ней одинаковые сумки.

— Не сочиняй на ходу. Твоя ложь шита белыми нитками.

— А твоя — черными. Ты еще не сказал мне: зачем ты пришел к Анжеле?

— Анжела была моей подругой.

— Неплохо. Богатая дочка богатого папы, — съязвила я.

Руслан резко схватил меня за руку.

— Никогда не говори со мной в таком тоне. Слышишь?

— А ты прекрати обвинять Нику в убийстве. Может быть, она оставила эту сумку у Анжелы вчера. После ссоры. Вылетела из квартиры и забыла сумку.

— Ничего она не забыла.

Я вздохнула. Задержала дыхание и сосчитала про себя до пяти.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Я предлагаю тебе поговорить с Никой. По-хорошему. И узнать у нее все. Что случилось между ними, когда она приехала туда. Сегодня. А потом позвони мне. У тебя есть мой телефон?

— Нет.

— Возьми. — Руслан встал и подошел к полкам. Отодвинув статуэтку африканского божка с серьгами в ушах, взял визитку и вернулся ко мне. — Звони сразу. В любое время. У тебя есть сотовый?

— Есть.

— Продиктуй телефон. Я продиктовала номер своего мобильного.

— Будешь вести следствие? По всем правилам?

— Не глупи! Судьба Ники в твоих руках.

— Ты хочешь потопить мою сестру?

— Нет. Я просто хочу во всем разобраться. Узнать правду. Все как есть. А там мы уже решим, что делать, — сказал Руслан, подчеркивая слово «мы».

Мне хотелось сказать ему какую-нибудь колкость, но потом я передумала. Моя рука, которую он стиснул, все еще болела.

— Я попробую. Поговорить с Никой. Но ничего не обещаю. Характер у нее…

— Я это уже понял. Ты — совсем другая. Перед моими глазами встало лицо Ники. И у меня засосало под ложечкой. От страха. За нее.

— Я пойду сварю кофе. Снова. А то этот совсем остыл. Может быть, ты полюбишь его в горячем виде? — И Руслан улыбнулся.

Может быть. — У меня отчаянно слипались глаза. И я поняла, что сейчас усну. Не дожидаясь никакого кофе.

— Я хочу спать, — пробормотала я.

Руслан приподнял меня с дивана и усадил на кресло, стоявшее около двери. Затем стянул с дивана покрывало.

— Ложись.

— Я поеду домой, — запротестовала я.

— Ты не доедешь.

Я медленно погружалась в сон, который окутывал меня, как мягкая сахарная вата. Я теряла ощущение своего тела… Сквозь дрему я чувствовала, что меня поднимают на руки и переносят на диван. Накрывают покрывалом. До меня с трудом доносится голос Руслана:

— Приятных снов. Если что — зови.

— А что «если что»? — бормочу я.

— Ну вдруг тебе разные кошмары будут сниться!

— Никаких кошмаров… — И это были последние слова, произнесенные мной, перед тем как я окончательно отключилась от всех звуков внешнего мира.

Проснулась я от запаха кофе. Терпкого, дразнящего. Я открыла глаза: передо мной на журнальном столике стояла чашка кофе. Первой моей мыслью было: куда я попала? А потом я все вспомнила и нахмурилась. Я откинула покрывало и спустила ноги с дивана. Я слышала шум льющейся воды и подумала, что Руслан в ванной. Я сидела в нерешительности: позвать его или подождать? Но тут он появился в дверях и посмотрел на меня:

— Проснулась? Как спалось?

— Нормально.

— Плохие сны снились?

— Нет.

— Как вспомню об Анжеле… — Он провел рукой по волосам и помрачнел.

— Мне — пора.

— Но, может, хоть кофе выпьешь? Моего приготовления.

— Спасибо. — Я взяла чашку в руки и сделала глоток. Он и вправду был чудесным. С каким-то тонким пряным привкусом. Не то ванили, ни то корицы. Такой я еще не пила.

— Нравится?

— Нравится. Необычный вкус. С чем он?

— Ни за что не догадаешься. Секрет.

— Ну раз секрет…

Руслан подошел и сел на диван. Рядом.

— Ты помнишь, о чем мы говорили вчера?

— Естественно.

— Постарайся поговорить с Никой. Вызвать ее на откровенность.

— Это будет нелегко.

— Почему?

— Потому. — Мне не хотелось ему ничего объяснять. Да и объяснять, собственно говоря, было нечего. Все укладывалось в одну-единственную фразу: «У нас с сестрой плохие отношения». И все. Но это — моя проблема, а не его. А со своими проблемами я разберусь сама. И я решительно тряхнула волосами. — Я уже говорила, что Ника не рассказывала мне о своих делах.

— Это очень важно, Аврора. Очень. — Его голос стал почти вкрадчивым. — Главное — действуй без эмоций. Узнай факты, а потом… будет видно. По обстановке. Мы подумаем над ситуацией. Вместе.

Кажется, вчера он говорил то же самое. Слова, возможно, были несколько другие, но смысл тот же. Я должна выжать из Ники максимум информации, а потом доложить ему. А он уже решит: как быть и что делать. Я — Мата Хари. Германский разведчик — моя сестра. Руслан — мой шеф. Классическая схема для шпионского боевика.

Меня начинает мутить.

— Я все поняла. Не надо мне два раза повторять одно и то же. — Мой голос звучит довольно резко.

— Я не повторяю. Просто вчера ты была в таком состоянии, что могла все уже позабыть.

— На память пока не жалуюсь. Руслан поднял руки в знак примирения.

— Хорошо. Не будем спорить.

И в эту минуту я поняла одну очень важную вещь. Он был сильно заинтересован в той информации, которую я могла получить от Ники. Но почему? На этот вопрос я пока не могла ответить.

Майор Губарев сидел за столом в преотвратном настроении. Только что ему сообщили, что в доме номер двенадцать в Большом Харитоньевском переулке обнаружен труп Анжелы Викентьевой. Труп обнаружила охранница во время обхода дома. Она увидела приоткрытую дверь квартиры. Крикнула. Ей никто не ответил, она зашла в квартиру и увидела труп. Губарев присвистнул с досады. Он еще не довел до конца расследование об убийстве секретарши Викентьева, как убивают его дочь. Ну и дела! Но плохое настроение было не из-за этого. В конце концов убийства — его работа. Как бы это цинично и кощунственно ни звучало. Это нормальные рабочие будни. Специфика профессии. А от плохой или хорошей работы никуда не деться. Она как погода. Сегодня жарко, завтра холодно. Нет, дело было в другом. Вчера он позвонил своей бывшей жене, хотел согласовать, когда ему приехать в гости, но узнал, что ее нет дома. Наташка обычно вечерами сидела дома и смотрела телевизор или занималась домашними делами, а тут куда-то усвистала. Да еще в такое время — десять часов вечера.

— А когда она придет? — недовольно засопел в трубку Губарев.

Не знаю, — сухо ответила дочь. Судя по ее тону, она тоже не одобряла позднюю материнскую вылазку.

— Как не знаешь? Куда она делась? Наступило молчание.

— Пошла к подруге.

— Какой?

— Пап, ты ее все равно не знаешь.

— Понятно, — протянул Губарев.

— Чего тебе понятно?

— Не будем обсуждать.

— Ладно, когда придешь к нам?

— На днях.

— Когда конкретно?

— Я еще позвоню.

— Как у тебя дела?

— Нормально. А у тебя?

— Тоже.

— Работы много?

— Хватает.

— Ну пока.

— Пока.

Губарев повесил трубку с нехорошим осадком на душе. Хотя он прекрасно понимал, что сердиться на жену не имеет права. Они уже давно не жили вместе, и вполне понятно, что Наташке захотелось устроить свою личную жизнь. Не монахиня же она в самом деле. Тридцать семь лет — не старость… Она еще молода и привлекательна. Губарев оборвал свои размышления и решил пойти спать. Шпионский боевик смотреть расхотелось. «Лучше высплюсь, а то с этими ночными сидениями у телевизора скоро стану мух ловить на работе…»

И вот сегодня утром, вспомнив вчерашнее, Губарев почувствовал волну раздражения на жену. Шляется непонятно где, оставив дочь без присмотра. Теща — в деревне, а Дашка — одна. Вдруг она приведет какую-нибудь компанию и они станут заниматься черт знает чем. Именно вот из таких беспризорных детей и вырастают наркоманы и преступники. Какое она имеет право бросать дочь на произвол судьбы, распалялся Губарев. Надо будет позвонить ей и всыпать по первое число.

— Где ее только носит? — сказал вслух Губарев.

— Кого? — поинтересовался его напарник Витька. — Она уже мертва.

— Кто? — испуганно спросил майор.

— Анжела Викентьева.

— А… Я не о ней.

— А о ком?

— Да так, — смутился майор. Не рассказывать же Витьке о своих семейных неурядицах. Что он, баба, что ли? Это женщины любят, чуть что, жаловаться своим подругам на личную жизнь. Кто, с кем, когда. Болтливый они народ. И непостоянный.

— Выезжаем? — спросил Витька.

— Да.

Анжела Викентьева лежала посередине комнаты и смотрела в потолок. Мертвая. В голубом халате. Грудь и живот были залиты кровью. Губарев подошел ближе. Судмедэксперт Зворыкин ждал его.

— Что там? — спросил Губарев.

— Убийство. Нанесли несколько ударов ножом. В живот и грудь. Нож валялся под диваном. — И Зворыкин протянул ему нож. Похож на самодельный или купленный на рынке. Обычный охотничий нож. — Сначала убили, а потом исполосовали лицо. Крест-накрест ножом.

— Когда убита?

— Вчера. Примерно в девять часов вечера. Плюс-минус полчаса.

— Ясно.

— Надо поговорить с охранником, — обратился Губарев к Витьке. — Такие дома оснащены суперсистемой наблюдения. Наверняка убийца запечатлен на видеопленке.

— Отец в курсе? — спросил он у милиционера, стоявшего в комнате.

— Позвонили.

— Хорошо, — кивнул Губарев. Он сел на корточки и посмотрел на лицо покойной. Надменное, капризное. — Симпатичная девушка. Была.

— Угу, — буркнул Витька.

— Ладно, пошли. Поговорим с охранником. Надо не забыть снять отпечатки пальцев.

Они спустились вниз. За столом охранника сидела молодая женщина, натянутая, как струна. Гладкие темные волосы зачесаны назад. Лицо, напоминающее маску.

— Майор Губарев Владимир Анатольевич, — представился он. — Веду следствие по делу убитой Анжелы Викентьевой. Старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич.

— Маркелова Александра.

— Что вы можете сказать об убитой?

— Девушка из квартиры девять была у нас зарегистрирована под другим именем.

Губарев поднял брови.

— Каким?

— Натальи Паниной.

— Она купила квартиру в этом доме?

— Нет. Снимала.

— Давно?

Маркелова посмотрела в журнал, лежавший перед ней.

— Три месяца назад.

— Как она себя вела? Во сколько приходила? Были ли у нее посетители?

Маркелова пожала плечами.

— К себе внимания не привлекала. Пройдет. И все. Иногда здоровалась. Иногда нет. Обычная богатая девица.

— Вы так решили, потому что она снимает дорогую квартиру? Кстати, сколько она стоит? В месяц?

— Семьсот долларов.

Губарев чуть не присвистнул. Неплохо! Семьсот долларов за аренду двухкомнатной хаты. А что там мелочиться? Папаша отстегивал — и все! Что, у него денег на любимую дочурку, что ли, не найдется! Здесь Губарев нахмурился. Он вспомнил Дашку. Как она в последнее время просила его купить то одно, то другое. А он шутливо говорил, что не Рокфеллер. Дашка сердилась и надувала губы. У ее подруг всего навалом, а она не может выпросить у него даже какой-то малости. «Ты считаешь, что плейер за пять тысяч — малость, — повышал голос Губарев. — А старый куда? На помойку? Ты так легко относишься к вещам, потому что не зарабатываешь. Вот пойдешь работать и узнаешь тогда цену деньгам. Научишься беречь каждую копейку!» — «Не беспокойся, папочка, работу я найду. И приличную. Считать копейки мне не придется». — «Дай-то бог! Но откуда ты возьмешь эту приличную работу. Все теплые места давным-давно заняты. Детьми богатых родителей». — «Найду», — отвечала Дашка… А тут — семьсот долларов за аренду квартиры!

— Нет, не потому, — услышал Губарев. — В ней было… — охранница запнулась.

— Что?

— Чувство денег. Она привыкла к деньгам. Сразу видно — из богатой семьи.

— Почему вы так решили?

— Я наблюдала их. За время работы. Девушки, которые сами пробиваются наверх, ведут себя по-другому.

— Что вы имеете в виду? — заинтересовался майор.

Они больше дорожат деньгами. Честно говоря, они очень жадные. Раньше я работала в службе безопасности одного ресторана. Так вот они никогда не дадут чаевые. Удавятся за копейку. Им кажется, что они в любой момент впадут снова в бедность. Поэтому надо копить деньги сегодня.

— А что вы еще можете сказать об Анжеле, или Наталье Паниной? — вставил Витька.

— Один раз она обронила сумку. Была пьяна. Я обнаружила сумку не сразу. Она уронила ее около моего стола. Я отнесла сумку в квартиру. Так вот девушка даже не раскрыла ее и не посмотрела, все ли там на месте. Не пропало ли что? Ей было на это наплевать! Другие бы вывернули сумку при мне и десять раз перетрясли. У меня был здесь такой случай. — Маркелова замолчала. — Правда, я не имею права об этом говорить. Я обязана сохранять служебную тайну. Согласно нашему уставу.

— Все, что вы скажете, будет использовано только в интересах следствия, — напомнил Губарев.

— Одна девушка-содержанка, живущая здесь, тоже потеряла сумочку. На лестнице. Я отнесла ее ей. Так потом эта девица обвинила меня в пропаже двухсот долларов и помады. Потеряла где-то, а свалить решила на меня. — В голосе охранницы зазвучала обида. — Наглая особа. Думает, прописалась в этом доме навсегда. Видела я таких. Сегодня — тут, а завтра… Надолго она здесь не задержится. Извините, — поправилась охранница. Судя по всему, тот случай ее крепко задел, и, жалуясь на нахалку, она подспудно искала сочувствия.

— Всякое бывает. — Губарев вдруг почувствовал, что от жары у него по спине стекают маленькие струйки пота. — Вы дежурили вчера?

— Да.

— Ваш график…

— Сутки через трое. Вчера я заступила в двенадцать дня.

— У вас есть система видеонаблюдения?

— Нет.

Губарев удивленно поднял брови.

— Почему? Такой элитный дом…

— Поэтому и не захотели ее вводить.

— Кто не захотел?

— Жильцы.

— Не понял.

— Здесь много квартир сдано в аренду. Богатые бизнесмены сняли квартиры для своих любовниц. Они хотят сохранить инкогнито. Чтобы никто не знал: к кому они ходят, во сколько, когда. У многих семьи.

— Ясно. Четко продумано. Логично. — Губарев переглянулся с Витькой, а потом опять обратился к охраннице: — Когда вы видите незнакомого человека, то спрашиваете, к кому он идет.

— Не всегда. Иногда такие люди проходят, язык не поворачивается у них что-то спрашивать. Вид слишком крутой.

— А как посторонние проникают в дом? Я имею в виду тех, кто не живет здесь.

— Только через домофон. Или через код.

— Тогда получается, что Анжела знала того, кто к ней придет. Не могла не знать, раз открыла ему. Или дала код. Это существенно сужает поле действия.

— А может, у нее была куча знакомых и друзей. И каждый мог прийти к ней в любое время. Молодая компанейская девчонка, — заметил напарник.

— Могло быть и так, — согласился Губарев. — А кто к ней приходил? — обратился майор к Маркеловой. — Вы не обратили внимания?

— Несколько раз Анжела проходила с молодым человеком. Кавказского типа.

— В какое время?

— В основном вечером. По-моему.

— А больше Анжела ни с кем не приходила?

— В мое дежурство нет. Но я могу и ошибаться. Да, еще… — Маркелова провела пальцем по раскрытому журналу, как будто бы протирала несуществующую пыль. — К Анжеле ходила еще одна девушка. Очень похожая на нее. Наверное, родственница.

— Откуда вы решили, что она ходила к ней?

— Однажды девушка пришла, а Наташи, то есть Анжелы, дома не было. Она тогда подошла ко мне и поинтересовалась, давно ли ушла Анжела.

— Она так и спросила?

— Нет. Она спросила: в какое время мимо меня проходила девушка среднего роста с темными волосами. А потом добавила: из квартиры девять. Я еще ответила, что поняла, о ком речь. О Наталье Паниной. Да, она ушла примерно три часа назад, ответила я. И никаких сообщений не оставляла. Иногда жильцы оставляют конверты с записками или устные сообщения для визитеров, — пояснила Маркелова.

— А как отреагировала на ваши слова эта девушка?

— Она удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала.

Очевидно, она знала Анжелу под ее настоящим именем, поэтому и удивилась, подумал Губарев.

— Вы не помните людей, которые проходили мимо вас вчера в интервале между семью и половиной одиннадцатого вечера? Хотя бы приблизительно.

— Кажется, если я правильно запомнила, женщина с дочерью из квартиры номер шестнадцать на третьем этаже, англичанин из квартиры двадцать второй на четвертом… А больше никого не помню.

— Вы куда-нибудь отходили?

— Я не имею права покидать рабочее место. Я отхожу ненадолго. В туалет. И все.

— Простите, но сколько это по времени?

— Минут десять. Самое большое.

— Надо опросить соседей, — повернулся Губарев к Витьке. — Может быть, они чего-нибудь видели или слышали. Дайте нам, пожалуйста, список соседей, — обратился он к Маркеловой. — Номера квартир и телефоны.

Женщина вынула из ящика стола лист бумаги и, заглядывая в журнал, стала что-то писать на нем. Потом протянула лист майору.

— Вот. Возьмите. Губарев прочитал вслух:

— Сапрыкин Геннадий Николаевич… Квартира восемь. Кто такой? Чем занимается?

— Не знаю. Одевается, как гангстер. Во все темное. Шляпа, темные очки.

— Квартиру купил или снимает?

— Снимает.

— Давно?

Маркелова посмотрела в журнал.

— Четыре месяца.

— Живет один?

— Нет. В квартире проживает его любовница. Помните, я рассказывала вам о девушке, которая потеряла сумку. Я нашла ее и отнесла ей. А она обвинила меня в краже двухсот долларов и помады. Это она. Противная девица. Я думаю, она в курсе дел своего любовника. Может быть, вам стоит поговорить с ней?

— Когда она бывает дома?

Губареву показалось, что невозмутимая охранница сейчас фыркнет.

— Да она практически из дома не выходит. Что она там делает целыми днями, ума не приложу. Извините, — тут же поправилась она.

— Так… дальше… Квартира номер десять. Севастьянов Константин Кириллович.

— Он преподаватель в каком-то вузе. Общительный мужчина. Приветливый, пройдет, всегда поздоровается.

— Квартира номер одиннадцать. Короткова Арина Владимировна.

— Телеведущая. Телепрограмма: «Экономика, народ и власть».

— Это она вам сказала?

— Нет. Я сама по телевизору видела.

— Хорошо, — сказал Губарев, складывая лист бумаги вчетверо и убирая его во внутренний карман пиджака. — В ближайшее время мы с ними побеседуем. Спасибо за информацию. Если что вспомните, звоните. Возьмите визитку. Здесь мои координаты.

Они снова поднялись в квартиру Анжелы. Губарев окинул взглядом комнату. Подошел к столу. Ноутбук.

— Смотрите, она увлекалась компьютерными играми. — Витька кивнул на диски, лежавшие на столе.

— А что еще делать? Работать она нигде не работала. Время как-то убить надо.

Губарев включил компьютер.

— Электронная почта. Хорошо бы войти в нее, вдруг там есть информация, интересующая нас. Кроме того, если порыскать по файлам, тоже можно наткнуться на что-нибудь полезное. Я заберу ноутбук и посижу с ним. А с электронной почтой попрошу разобраться специалистов. Нам надо выяснить все, что относится ко времени непосредственно перед убийством. С кем Анжела встречалась, куда ходила.

— Здесь молодой человек фигурирует. Кавказец, — напомнил Губареву помощник.

— Еще один канал информации, — оживился майор.

— Я смотрю, у вас настроение поднялось. А то с утра на вас лица не было. Я хотел спросить, что случилось, но побоялся.

— Правильно сделал. Когда на душе кошки скребут, лезть ко мне не надо.

— Видите, какой я деликатный!

Молодец! Прямо образец чуткости и воспитанности. — Но тут майор вспомнил причину, по которой он хмурился в начале дня, и на душе у него опять стало муторно. Наташка шляется черт знает где. Хахаля себе завела. А дочь бросила. — Зря ты мне про утро напомнил, — махнул рукой Губарев. — Лучше бы и не говорил про это. Опять депрессуха накатывает.

— Извините.

— Что толку в твоих извинениях, — буркнул майор. — Ладно, давай продолжать осмотр.

Сумка Анжелы была на месте. В ней находился мобильник, кошелек с тремя тысячами рублей и разные дамские мелочи: тушь, пудра, гигиенические салфетки. А вот записной книжки не было. Потеряла? Украл убийца? Но больше всего майора насторожил один факт. Анжела была богатой девушкой. Но денег в квартире обнаружено не было. Убийство с целью ограбления? Очень может быть.

— Грабил кто-то из ее бедных знакомых, которому позарез нужны были деньги, уверенно сказал Витька.

Губарев мельком взглянул на него.

— Не обязательно. Деньги могли взять для отвода глаз. Чтобы подумали так, как только что сказал ты.