Как самую дорогую реликвию девушка хранила белый кружевной платок Виктории. Часто она доставала его из косметички и прикладывала к губам, вдыхая нежный, едва уловимый запах духов. А когда после смерти мужа Виктория возглавила холдинг, она взяла Лену к себе в секретари. Лена быстро вошла в курс дела и стала для Виктории хорошей помощницей. Ей казалось, что сбылись все её самые радужные мечты и желания...
      * * *
      Катя проснулась от звонка в дверь. "Кто бы это мог быть в половине одиннадцатого ночи?" - подумала она, вскакивая с дивана, и путаясь в рукавах халата. "Сейчас, сейчас, - кричала она, завязывая пояс. - Если это Харитоныч, - пробурчала Катя, - ей-богу, огрею сковородкой или пошлю матом". В дверном глазке возникла улыбающаяся физиономия коллеги по "Белому грифу" Алексея Ярина. - Твое счастье, что я в глазок посмотрела, - сказала Катя, - а то огрела бы чем-нибудь по голове. - Чем я провинился? - Да не ты, а пенсионер один бойкий из нашего дома. Постоянно жалобы на всех строчит, а потом бегает по жильцам, чтобы их подписали. - Он что и ночью приходит? - Всякое бывает. Совсем чокнулся дедуля. А у тебя что стряслось? - Я тебя не разбудил? Ты так долго не подходила. Время вроде бы не позднее. Еще одиннадцати нет. - Я была в ванной, - соврала Катя, - поэтому не сразу и звонок услышала. - А я начал уже думать, что тебя дома нет. Гуляешь. У меня для тебя экстренное сообщение, - торжественным голосом сказал Алексей.
      В коридоре он повесил плащ на вешалку. - Где говорить будем в комнате или на кухне? - Давай на кухню.
      Катя проскользнула вперед Алексея и быстро окинула взглядом кухню. Все было в порядке за исключением мусорного ведра, доверху наполненного разного рода "добром". Катя мгновенно запихнула его ногой под мойку и повернулась к Алексею с лучезарной улыбкой. - Чай, кофе, виски, ром, вино? - Ух ты, восхитился Ярин, - полный джентельменский набор. - А ты как думал. Держим марку. - Не злоупотребляем? - Как можно, я же все время при исполнении служебных обязанностей. - Мо выбор - виски.
      Алексей опустился на табуретку и взял из Катиных рук хрустальный стакан с темно-коричневым напитком. - Ну что там, выкладывай, - не выдержала Катя. - Сейчас. Виски отопью. - Кто же из нас злоупотребляет? съехидничала Катя, садясь напротив Алексея. - Язва, ты Катерина. Тебе в "МК"работать надо. Там бы ты прославилась. - Мне моя работа больше нравится. - Ладно, помучал я тебя немного, подержал в неведении, теперь скажу почему я пришел. Расшифровали записную книжку Макеева. - И ты молчал как Квазимодо! - напустилась на него Катя. - Да тебя четвертовать мало! Не спеши, ещё пригожусь. - И что там? - пропустила его реплику мимо ушей Катя. - Сногсшибательные новости! - Ярин, - взмолилась Катя, - если ты ещё будешь тянуть, я за себя не ручаюсь. - Тише, тише, умерь свой темперамент. Он тебе понадобится в другое время и в другом месте. Вот, - Алексей достал из барсетки листки бумаги и положил их перед собой на стол.
      Катя подошла ближе. - Вот смотри, здесь оказались записаны следующие фамилии: Никитина и Коваленко. А напротив - цифры. Очевидно, денежные суммы.
      Катя опустилась на стул. - И что это значит? - Кажется, это уже вопрос по твоей части, - поддел её Алексей. - Ты у нас расследуешь это дело. Отличный виски. Сто лет такого не пил. - Слушаешь, Алексей, я сегодня была у Никитиной. И она ОТРИЦАЛА факт своего знакомства с Макеевым. Сказала, что возможно, виделась с ним всего один раз на художественной ярмарке. И то не помнит, было это или нет. А тут получается, что она его хорошо знала. Если бы у неё не было веских причин, она бы не стала врать мне. - Получается, что так. - Смотри, Алексей, - Катя вырвала лист из своего блокнота и стала чертить на нем. - Полгода назад в ЦДХ состоялась выстака-ярмарка, на которой Никитина и Коваленко купили работы художников со стенда Макеева. Причем, специалисты в один голос утверждают, что работы эти неинтересны и никакой художественной и эстетической ценности не представляют. Тем не менее эти двое покупают их. И спустя две недели, Макеев открывает свою фирму "Антиквариат и ломбард". На деньги Никитиной и Коваленко. Другого объяснение здесь нет. Но судя по расшифрованной книжке, были ещё какие-то денежные поступления? - В том-то и дело. Бери табурет и двигайся ко мне ближе. Здесь не просто цифры, но и даты, когда переводились эти деньги. Видишь, - палец Алексея скользнул по вертикальным столбцам. - Да... протянула Катя. - Головоломка. В любом случае ясно, что между ними существовала тесная связь. Больше ничего в книжке нет? - Есть ещё одна запись, но это уже не фамилия, а кличка какая-то - Герцог Б. Кто это? - И тоже рядом запись денежных сумм? - Да. Так что складывается интересный треугольник: Коваленко, Никитина, Герцог Б и сам Макеев. Точнее, не треугольник, а квадрат. - Черный квадрат. - Не приплетай Малевича! - И все они были повязаны определенными финансовыми отношениями, - размышляла Катя. - Возможно, что это, как ты говорил мне вначале, "художественная" мафия. Ну это ещё требуется доказать, - не согласился с ней Алексей. Следовательно, мне всерьез надо взяться за Никитину и Коваленко. - С Коваленко ты, как я понимаю, ещё не беседовала? - Нет. Вполне вероятно, что он и не захочет со мной разговаривать. - К этому тоже надо быть готовой. Кто он там у нас? - Бизнесмен. - Налей-ка мне ещё виски. - Пьяньчужка, ласково сказала Катя. - Видела бы тебя Мариша. Кстати, как там "Влюбленный Шекспир". - Клевый фильм. Я даже не знал, что он был таким бабником. Творческие люди всегда нуждаются в романах. Это мы можем прекрасно обходиться и без них. - Ты так думаешь? Что-то по тебе этого не скажешь. Ярин, лучше тебе потихоньку собираться домой. А то я сейчас на тебя уже рычать начну от твоих реплик. - Намек понял. Оревуар. - И Алексей поднялся со стула. - Чао, Алексей, чао, - пропела Катя, идя за ним в коридор.
      * * *
      Самые худшие Катины опасения в отношении Олега Коваленко сбылись - он наотрез отказался с ней разговаривать. Это передал ей помощник Коваленко Дима Ширяев. - Но дело очень важное. Оно связано с убийством, - упавшим голосом сказала Катя. - Давайте с вами встретимся и вы мне все расскажете. А я потом постараюсь донести эту информацию до шефа. - Хорошо, согласилась Катя, - где и когда? - Через два часа на Чистопрудном бульваре. - Договорились. Как вы выглядите? - В светло-сером костюме. В руках папка. Я буду ждать вас на трамвайной остановке.
      Дима Ширяев оказался приятным молодым человеком, словно сошедшим с рекламных обложек фирм "Валентино" и "Джорджио Армани". От него пахло умопомрачительным парфюмом, и на секунду Катя закрыла глаза. Запах был потрясающим. - Рассказывайте.
      Они шли по бульвару, отыскивая свободную скамейку. - Понимаете, Дмитрий... - Отчества не надо. - ... дело настолько ... щекотливое. И не в интересах вашего начальника быть в него замешанным. - Я слушаю. - Убит некий Макеев Олег Васильевич, директор фирмы "Антиквариат и ломбард". Вы не в курсе, Олег Владимирович был с ним знаком? - Кажется, нет. В списках наших клиентов такой человек, по-моему, не фигурирует. А у вас есть данные, что Олег Владимирович его знал? - Есть.
      Катя украдкой взглянула на Диму. Обаятелен, вежлив. Хорошо владеет собой.
      К такому так просто не подъедешь. - Я посмотрю в компьютере фамилию Макеева. Потом попробую аккуратно спросить шефа. Я не хочу, чтобы у него были ненужные неприятности. Будем действовать вместе. - Дима улыбнулся Кате и взял её за локоть. - Осторожно, лужа. - А какие конкретно есть улики в отношении Коваленко. - Я пока не могу разглашать эти данные. Тайна следствия. - Вы говорили, что из детективного агентства? - Да. - Значит, милиция пока во все это не замешана? - Мы работаем в контакте с официальными органами, - выдала Катя стандартную формулировку, которую она обычно говорила в таких случаях, - но эта информация находится пока только у меня. - Все это очень серьезно. - Дима остановился и присвистнул. Кажется у Олега Владимировича зреют крупные проблемы. Я постараюсь выяснить все что могу в отношении Макеева и тогда сразу перезвоню вам. Возможно, его подставляют. Недругов и конкурентов у нас хватает. Недавно мы получили выгодный госзаказ на обслуживание оборонных предприятий. Объем работы вырос, прибыль увеличилась, так что... - Но один раз Олег Владимирович точно встречался с Макеевым. На художественной выставке-ярмарке, где он приобрел работы художников, которых курировал Макеев.
      Дима спотыкнулся и с удивлением посмотрел на Катю. - Эти работы покупал я.
      Катя невольно схватила Диму за рукав пиджака. - Вы? - Ну да, я. Шеф сказал: купи работы у Макеева. - Видите, Олег Владимирович все-таки упомянул его имя ! - Кто-то из знакомых мог порекомендовать ему этих художников. Сам он, как я знаю, не очень интересуется искусством.
      "Никитина, - стрельнуло в Катиной голове. - Ему могла сказать об этом Татьяна Александровна. Катя хотела спросить: знал ли Олег Владимирович Никитину, но потом решила, что пока не стоит. Пусть Дима сначала выяснит насчет Макеева. - Как узнаете полезную информацию - сразу звоните мне. Это в ваших интересах. - Идет. Оставьте телефончик. - Муромцева Екатерина Станиславовна, - прочитал Дима на визитке. - Очень приятно было познакомиться.
      Катя почувствовала, что краснеет.
      - Я надеюсь на вашу помощь, Дима, - и протянула ему руку.
      Он бережно взял её и поцеловал кончики пальцев.
      Идти к Никитиной смысла не было. "Ищи обходные пути", - дала себе команду Катя. Она оставила в "Белом грифе" запрос о Никитиной. И через два дня поучила информационную справку, из которой узнала, что Никитина Татьяна Александровна является крупнейшим в России галеристом и одним из самых известных экспертов в сфере искусства. Но гораздо большую ценность для Кати представляли сведения о школе, где она училась, потому что именно туда и направилась сотрудница детективного агентства "Белый гриф" Екатерина Муромцева.
      К Катиному счастью в школе ещё работала учительница русского языка и литературы Вера Андреевна учившая Никитину. Она вспомнила её, правда, сразу предупредила, что ничего особенного рассказать не может( Катя представилась, как всегда, журналисткой). Беседовали они в коридоре в перерыве между уроками.
      - Училась она хорошо. Литературу очень любила. Знала её прекрасно. Даже стихи писала, из-за этого у Тани какой-то конфликт вышел с матерью. Она была у неё такая строгая, я бы сказала, суровая. Она подавляла Таню, не давала ей свободы. А ведь в юности все хотят поскорее расправить крылышки. Но теперь Таня человек известный... - У вас бывают встречи выпускников? Почему же нет, бывают. Раз в три года. - Татьяна Александровна на них приезжает? - Нет, - вздохнула Вера Андреевна. - Ни разу. Жаль! Наверное, времени нет, а может и не хочет, - после короткой паузы добавила учительница. - Ну а что вы ещё можете сказать о её характере, привычках? Столько лет прошло! Что я могу помнить? Многое забылось. Девочка как девочка. Скромная, застенчивая. С мальчишками не крутилась. - А с кем она дружила? Подруги у неё были? - Рая Крицкова. Она всегда к нам на встречи выпускников приходит. Да и просто иногда в школу забегает. Живет неподалеку. - Где? - оживилась Катя. - Вон в том доме, - Вера Андреевна подошла к окну и показала на белый двенадцатиэтажный дом. - А квартира, этаж? - Четвертый или пятый. У меня там когда-то племянница жила. Я к ней в гости ходила. - Спасибо за интересную беседу, - поблагодарила Катя. - Да я вроде ничего ценного и не рассказала вам. К сожалению. - Все равно спасибо.
      Немного поболтавшись около дома и разговорившись с сидевшими на лавочке старушками, Катя узнала, что семья Крицковых живет на пятом этаже в двадцать девятой квартире Катя зашла в подъезд иприслонилась к почтовым ящикам. "Что я скажу Рае? Буду кормить сказкой о журналистике. Ладно, что-нибудь придумаю по ходу дела, - решила Катя.
      Но оказалось, что Рая уже давно не жила с родителями, а снимала квартиру на Садово-Самотечной улице. - Можно адрес? - попросила Катя. - Мне срочно.
      Сестра, полная крашеная блондинка с подозрением взглянула на нее. - Вы её знакомая? - Да, - не моргнув глазом, ответила Катя. - Мы недавно познакомились.
      Получив адрес, Катя тяжело вздохнула: "Ярин как ясновидящий. Все наперед знал. Предрек мне беготню. Так оно и выходит. Из Марьина на Садово-Самотечную... Я уже как волк стала - меня тоже теперь ноги кормят.
      Раи дома не было, и Кате пришлось три часа сидеть во дворе на скамейке и любоваться видами обшарпанных домов. В центре блестел только фасад, если какой-нибудь любопытный нырял под арку, он, как правило, оказывался в грязно - сером колодце домов с пыльными окнами. Чтобы скоротать время, Катя сбегала в ближайший газетно-журнальный киоск и купила кипу газет. Солнце приятно пригревало, и Катя почувствовала себя никуда не торопящейся пенсионеркой, мирно читающей на лавочке. Заголовки леденили душу: "Сын убил собственную мать", "Маньяк-педофил и его жертвы", "Дочь - любовница отца". Детективное агентство отдыхает, - подумала Катя. - Такие страсти-мордасти, что хочется скорее бежать домой, спрятать голову под подушку и никогда не выходить на улицу". Время от времени Катя входила в дом, поднималась по лестнице на третий этаж и звонила в дверь Раиной квартиры, но никто не отвечал. Кате стало жарко, она скинула куртку и сняла берет.
      Рая объявилась в шесть вечера. Она была полной противоположностью своей пышной сестре. Маленькая, худенькая, темноволосая. - Вы ко мне? спросила она Катю. - Да. Я работаю в журнале "Седьмое небо" и мне поручили написать статью о Никитиной Татьяне Александровне. Я решила обратиться за сведениями к вам. - А почему ко мне? - Вы с ней когда-то дружили. - Ну это было ещё в школе! Сейчас я с ней вижусь очень редко. Иногда бываю на выставках и все. Вы проходите, не стойте в коридоре.
      Квартирка у Раи была совсем малюсенькой. Две крохотные смежные комнаты и трехметровая кухня. - Это и есть "квартира гостиничного типа"? поинтересовалась Катя, стоя в комнате половину которой занимал разложеный диван. - Столько раз читала в объявлениях: "Продается квартира гостиничного типа", но никогда не представляла как она выглядит. - Нет, нет. Я думаю, это - бывшая комната для прислуги. Просто её потом переделали. Дом старый, построен ещё до революции, планировка для нас необычная, хотя от неё уже почти ничего и не осталось. - Идите сюда, на кухню, - крикнула Рая.
      Катя села на круглый высокий стул и поджала под себя ноги. - Просто мне удобно снимать это жилье: плачу мало, а живу от родителей отдельно. Работаю по ночам, так что мне все это очень даже подходит. - А где вы работаете, если не секрет? - поинтересовалась Катя. - В издательстве. Переводчиком. Английский и немецкий. Раньше работала в Министерстве сельского хозяйства. Нуднятина жуткая. Еле ноги оттуда унесла.
      Зато сейчас мне нравится. Деньги, правда, не очень большие. Но на жизнь хватает. И сама себе хозяйка.
      Перед Катей незаметно очутилась большая тарелка с блинчиками, политыми томатным соусом.
      - Блинчики по-мексикански, сама готовила. По особому рецепту. - Какая прелесть! - восхитилась Катя, отрезая ножом кусочек блинчика. - За последнее время я в заправского повара превратилась. Так увлекательно придумывать новые рецепты, отыскивать что-то необычное. - А у меня с этим плоховато, - мужественно призналась Катя. - Все больше полуфабрикаты, да сухомятка. - Вы простите, одна живете? - Сейчас одна. - К сорока годам вам в любом случае захочется кулинарить. Поверьте мне. Да, вы хотели меня спросить о Татьяне? - спохватилась Рая. - Я вас совсем заболтала. - Что вы! Так приятно. А то порой целыми днями поговорить не с кем. - Вы же журналистка, - удивилась Рая.
      "Черт! - прикусила язык Катя. - Осторожней, а то выдашь себя с головой".
      - Когда сидишь дома и пишешь пространные обзорно-аналитические статьи, то... - Понятно. А специфика журнала какая? - Русско - бразильская тема. Пишем о известных людях, новостях политики и экономики, культуры. Знакомим Бразилию с Россией. - В советские времена это называлось - укреплять дружественные связи. - Вот, вот. - А в Бразилии вы были? - Пару раз. - А я - один. Помните эти маленькие кафе вдоль Капобаканы? - Катя похолодела, и остаток блинчика выпал из её рта на тарелку. Брызги томатного соуса попали на Катину светлую водолазку, и Рая охнула. - Осторожней! Сейчас пятновыводитель принесу. - Спасибо, - сказала Катя, радуясь перемене темы.
      После того как пятна благополучно исчезли, Катя решила взять инициативу в свои руки. - Какой Таня была в школьные годы? - Таня... - Рая прищурилась. - Вы не курите?
      Катя покачала головой.
      - Я закурю. Вы не возражаете? - Ради бога, делайте как вам удобно.
      Рая достала из маленького шкафчика, висящего над плитой пепельницу в виде озорного чертенка с закрученным хвостом, вынула из пачки сигарету и затянулась. - Вы знаете, Рая, только между нами, я немного беседовала с Никитиной, и она мне показалась надменной и неприветливой. Такой удачливо-напористой дамой. - Господи, - выдохнула Рая. - Просто вы не знаете Татьяну...
      ГЛАВА 6
      Еще маленькой девочкой Таня усвоила одну очень простую истину: в этой жизни ей рассчитывать не на кого и не на что. Родители Тани развелись, когда ей было семь лет, и с тех пор Танин мир как бы разделился на две половины: до и после.
      Тот прежний мир был уютным и спокойным как любимый плюшевый мишка, с которым она засыпала в постели, уткнувшись в мягкие родные лапы. В том мире осталась дача, которую они снимали в подмосковной деревне Красногорке, вишневое варенье на блюдечке, прохладная речка, смешные фигурки зверей, вырезанные отцом из дерева, придуманные им сказки...
      Отец сначала переехал жить к своей матери, а потом у него появилась другая женщина. Об этом Тане сообщила мать, брезгливо поджав губы. Втайне Таня не осуждала отца, ей казалось, что он как принц из волшебных сказок, наконец-то, вырвался из постылого царства и отправился бродить по свету в поисках принцессы и неожиданных приключений. Отец был мягким добрым фантазером. Сколько себя Таня помнила, мать вечно пилила отца за его неспособность твердо стоять на ногах, получать приличную зарплату и заводить нужные знакомства, которые помогли бы ему сменить квартиру и работу.
      Мать была другой. Ее лицо с вечно поджатыми губами и укоризненным взглядом преследовало Таню, где бы она не оказалась, и любой свой поступок Таня соизмеряла с материнской оценкой: хорошо-плохо. О том, что жизнь состоит из труднообъяснимых противоречий, полутонов и парадоксов, мать просто не догадывалась или не принимала во внимание. Таню она воспитывала в строгости, наказывая за малейшие провинности.
      День Тани был поминутно расписан. Над её кроватью висел большой лиcт ватмана, расчерченный вдоль и поперек. Это был распорядок Таниного дня, от которого она ни в коем случае не могла уклониться - как поезд, ездивший по одному и тому же маршруту в течение многих лет. На этом листе не находилось места для детских игр, походов в кино и прогулок по Москве. Запретные радости Тане приходилось урывать тайком, под страхом неминуемого разоблачения.
      Она жила с матерью в маленькой двухкомнатной квартире, единственной достопримечательностью которой было пианино, доставшееся от дальней родственницы. Таню не учили музыке, считая это ненужным баловством, но она любила иногда открывать тяжелую крышку и робко касаться пальцами желтовато - перламутровых клавиш. Именно в одно из таких мгновений и родились у Тани странные, непонятно откуда нахлынувшие строчки: "Я полюбила городок у моря, на крышах ветровые флюгера, туманом заколдованные горы, да уезжать мне, кажется, пора...". Возникшее видение гор, сине-бирюзового моря, двухэтажных каменных домов с серебристыми флюгерами и широкими террасами было настолько отчетливым, что у неё перехватило дыхание. Таня поспешно схватила лежавшую на столе тетрадь и быстро написала эти строки. Своим открытием она не поделилась ни с кем, даже с Раей Крицковой, единственной школьной подругой, с которой они вместе делали горько-счастливые вылазки в ближайший кинотеатр и на Тверской бульвар.
      Закончилось все достаточно печально. Географичка, пролистывая тетрадь, наткнулась на стихи и сообщила об этом матери. Та разорвала их и предупредила, чтобы "это было в первый и последний раз", иначе ей придется принять "соответствующие меры". Диапазон "мер" был обычно достаточно широк: от запрещения выхода на улицу до глухого молчания. Теперь Таня писала стихи на вырванных листочках, которые прятала в надежном тайнике - за задней стенкой старого шкафа.
      В восьмом классе привычное течение жизни резко нарушилось. Таня впервые в жизни влюбилась. Ее избранником стал Гоша Шарапов, высокий блондин с обаятельно-нахальной улыбкой, не обращавший на Таню никакого внимания. На Таню налетел шквал стихов. Они были выспренными и неуклюжими, в них часто рифмовалась кровь-любовь и страдание-мечтание. Таня ещё не читала иронично-мудрого Уайльда, сказавшего, что во всяком откровенном чувстве есть нечто нелепое. Влюбленность кончилась внезапно, когда Таня увидела как Гоша обнимает за плечи самую красивую девушку школы Веронику Листьеву. Что-то хрустнуло в её груди и разлилось острой болью....
      В девятом классе Таня стала задумываться: куда ей поступать. Мать неоднократно говорила Тане, что ей придется готовиться в институт самой, репетиторов она нанять ей не может, а отец слишком слабохарактерен, чтобы заработать приличные деньги. Иногда отец возникал на Танином горизонте как слабый огонек "летучего голландца". Свидания с ним обычно заканчивались через пятнадцать минут. Он вечно куда-то спешил, улыбался своей мягкой улыбкой, гладил Таню по голове, спрашивал как дела и получив ответ, что все хорошо, согласно кивал и снова возвращался в свою жизнь. Отец не замечал или не хотел замечать, что у Тани нет зимних сапог, что она плохо одета, у неё напряженные отношения с матерью, и вообще, ей хочется поплакать на его плече. После встреч с отцом Таня обычно упрямо вскидывала голову вверх и глотала беззвучные слезы.
      Первый серьезный конфликт с матерью возник, когда Таня тайком записалась в литературную студию при популярном юношеском журнале и сказала, что будет поступать в литературный институт. Мать весь вечер кричала, что нужно думать о серьезной профессии, а не заниматься блажью... Таня стояла, закусив губы и упрямо повторяла про себя: "Все равно я буду писать стихи, все равно". Она даже не заметила, что чашка, которую она держала в руке, треснула и осколок больно впился в ладонь. Потекла кровь...
      Литературная студия размещалась в старинном здании в одном из уютных московских переулков. Тане нравилось все: небольшая комната с грязновато-зелеными стенами, ядовито-красная герань на окнах, узкие деревянные столы, преподаватель Игорь Петрович, полный пожилой мужчина с седой шевелюрой. Он разбирал каждое стихотворение, чуть прищурив глаза, и вытянув листок перед собой. Он говорил, что надо побольше читать классиков, обращать внимание на образность и выразительность слова и рекомендовал всем как руководство к действию свою последнюю книгу "Тайны и уроки поэтического ремесла". Таня как завороженная внимала этому, в общем-то неглупому, но абсолютно бесталанному человеку, как она поняла значительно позднее. Но тогда, ей казалось, что она стоит на пороге удивительного мира, который вот-вот распахнет перед ней свои двери.
      Матери Таня врала про дополнительные занятия в школе и кружки в Доме Пионеров. Впрочем, матери было не до нее: она работала санитаркой в больнице, вкалывала по две смены, и Танина жизнь её мало интересовала. Она только следила за тем, чтобы в дневнике стояли хорошие отметки.
      Спустя полгода после того как она записалась в студию, к ним пришел новенький - Константин Вершицкий. Таня познакомилась с ним и её жизнь резко изменилась...
      * * *
      Ярин сидел у своего старого друга, Славы Ничипоренко, в прошлом Славки - Толстого, а теперь высокого худощавого мужчины, сотрудника Генеральной прокуратуры. Именно он помог Ярину выйти на следователя ведущего дело Макеева . Они сидели и выпивали уже пятую кружку пива. Алексей чувствовал так, словно и было прожитых лет, а они шкодливые пацаны покупают тайком бутылку "жигулевского" и распивают её в школьном саду.
      С Славой Алексей по мере возможностей и времени регулярно встречался. Оба они работали над расследованием уголовных дел, у них было общее боевое прошлое, скрепившееся в дворовых драках, и, наконец, им просто было интересно общаться друг с другом и спорить до посинения. Споры обычно кончались ничем: каждый оставался при своем мнении. Год назад Слава развелся с женой, забрав себе дочь - четырнадцатилетнюю Ирину, и подрастающий тинейджер доставлял ему немало хлопот и огорчений. - Не знаю, как я её прокормлю, - жаловался он Ярину. - Уже сейчас вся зарплата уходит на её тряпки, а что будет дальше? - Может быть шить в ателье, - предложил Ярин, имевший о женской моде самое смутное представление. - Да ты что, сейчас все только на рынках покупают. Какое ателье, не смеши!
      Сегодня Ярин пришел к другу с вполне определенной целью. Он знал, что в прокуратуре находится обширная база данных, нечто вроде глобального компромата на разных чиновников и бизнесменов, чьи пути так или иначе пересекались с законом. Ему важно было узнать о Коваленко. - Работы завал? - осведомился Ярин. - А когда её было мало? К тому же давят со всех сторон. Начнешь серьезное дело, улики соберешь, доказательства представишь, а оно рассыпается на глазах: то один свидетель откажется от своих слов, то другой. Или звоночек сверху раздастся: "Отбой". И вся работа коту под хвост. Есть и "темные лошадки", где мотив вроде бы на поверхности и все знают кому выгодно данное убийство, а попробуй докажи! Например, дело Кричевского. - И до сих пор никакого движения? - Почему, работаем. Потихонечку. Ясно, что его смерть на руку либо Борисову, либо Рудневу. Но не пойман - не вор. К тому же, недавно случилось ещё одно ЧП. Вдову Кричевского обокрали. Влезли, когда дома никого не было. А незадолго до этого - покушение на неё было. Чудом уцелела. - А что взяли? - Три тысячи долларов. Лежали, как она сказала, на карманные расходы. - Нам бы такие карманные, - вздохнул Ярин. - И не мечтай! - Только деньги взяли? - Ну ещё кое-какие драгоценности, которые лежали не в сейфе, а на виду. Домработница потом подтвердила это. - Наверное, эти деньги у Кричевской не последние, да и драгоценности тоже. - Еще бы, - присвистнул Нечипоренко, - богатейшая дамочка. Унаследовала телевизионный холдинг и все акции мужа. Такие с голоду не помрут. - Да и одна она долго не останется. - Если с головой на плечах, в брак не кинется. Зачем? Охотники за её денежками всегда найдутся. Одно время у неё был скоротечный роман прямо накануне смерти мужа. С неким Олегом Коваленко. Так, бизнесмен средней руки. - Коваленко? - переспросил Ярин. - А ты что, его знаешь? - с подозрением взглянул на него Слава. - Да нет, просто он у нас по одному делу проходит. - Любопытно! И что там? Коваленко оказался связан с Макеевым, директором фирмы "Антиквариат и ломбард" убитым три недели назад. - Странно! Ты держи меня в курсе, ладно? Может ниточка об убийстве Андрея Кричевского неожиданно всплывет с совсем другой стороны. - Постараюсь, у нас у самих это дело почти что в тупике. Сложность ещё и в том, что Макеев был был голубым. А эта братия тщательно конспирирует свои контакты и связи. - Коваленко вроде бы традиционной ориентации. Впрочем, кто его на самом деле разберет. Свечки мы не держим. А вообще интересная цепочка: Коваленко - Макеев - Андрей Кричевский. И ещё Никитина. - Это что-то связано с искусством? - Ярин расхохотался. - Темный ты человек, Славка, никуда не ходишь, газет не читаешь. Татьяна Никитина дама очень известная, у неё галерея "Фото АРТ". - Когда мне ходить? Работаешь, спины не разгибая. Да ещё Иринка постоянного внимания требует. Это ты у нас холостяк вечный! - Да ты не обижайся на меня. Может быть вместе и сходим к Никитиной, просветимся, Иринку прихватишь. - Это кто меня и куда прихватывать собирается? - раздался звонкий девичий голос.
      В дверях стояла Ирина., крепко сбитая девочка в кожаной куртке и мини-юбке. - Пап, ну опять ты наклюкался! Одни бутылки стоят. - Что значит, "опять"? - возмутился Славка, - нельзя раз в месяц душу отвезти? - Нельзя, а то привыкнешь: и раз в месяц превратится раз в неделю, а потом и каждый день. Знаю я вас, мужиков безвольных. - Откуда опыт? - подал голос Ярин. А вы, Алексей Николаевич, не острите. За папой глаз да глаз нужен.
      Когда Ирина ушла, Славка с гордостью подмигнул Ярину. - Видал, какая она у меня: в ежовых рукавицах держит. - Поэтому я никак и не женюсь. Терпеть не могу никаких рукавиц. - У тебя ещё все впереди. Нападешь, влюбишься...А с Иринкой все понятно, насмотрелась на мать-алкоголичку и теперь боится, что я пойду по той же дорожке. - Ладно, я пошел. Время уже позднее, - сказал Алексей, вставая со стула. - Звони. Информируй. Держи меня в курсе Кричевской, Коваленко. - И ты не пропадай.
      В коридоре Алексея перехватила Ирина. - Вы оставшиеся бутылки забрали? - Да там одна всего. - Подождите.
      Через минуту Ирина совала в руки Алексея "жигулевское". - Ты что! Ни-ни, забирайте! - Вынеси хоть пакет, я под мышкой не понесу. Примут за алкоголика.
      Ирина взглянула на него, хотела что-то сказать, но передумала и расхохоталась.
      Алексей погрозил ей пальцем. - Твою реплику я на лбу прочитал. Как ты обо мне думаешь! Ну что за девки такие пошли язвы, - пожаловался Алексей, глядя на свое отражение в большом зеркале, - на язык попадешь - не отмоешься. Неси пакет, кому говорят, - шутливо прикрикнул он на Ирину. - А то здесь в коридоре оставлю.
      * * *
      Когда Леночку попросили помочь Виктории Сергеевне, она сразу согласилась. "Она так осунулась в последнее время, похудела, стала рассеянной", - мгновенно прокрутилось у Лены в голове. - А что я могу сделать для Виктории Сергеевны? - Ничего особенного, просто тебе надо будет порекомендовать ей сходить в один магический салон. Подлечиться и укрепить нервную систему. Вот, - и человек протянул ей клочок бумаги, на котором было написано: "Башня Мерлина", Армянский переулок, дом... - Хорошо, мне так хочется, чтобы Виктория Сергеевна поправилась, - вспыхнула Лена. - Я тоже этого хочу. Я неоднократно говорил ей, что надо обратиться за помощью к специалистам, но она никак не реагировала на мои слова. Ты сможешь убедить её лучше меня. - Я попробую. - Не откладывай. Сделай это сегодня или завтра. - Обязательно. Я для Виктории Сергеевны готова на все. - Ну вот и хорошо, - человек улыбнулся ей. - Умница, только никому об этом не говори. Это будет нашим секретом.