Красавина Екатерина
      КОРАЛЛЫ МЕРТВЕЦА
      ГЛАВА 1
      Самолет летел над Гавайями. Оля откинулась в пассажирском кресле и закрыла глаза. Последние минуты были особенно невыносимыми. Хотелось выпрыгнуть из самолета и бежать, размахивая руками, на пляж. К сине-бирюзовой воде. К океану.
      Перелет был утомительным. А впереди её ждала большая развлекательная программа; Cад кактусов, Долина храмов, Полинезийский культурный центр. И обязательно - серфинг. Оля представила, как она взмывает на гребень огромной волны, а потом стремительно летит вниз.
      В номере отеля, вынимая из чемодана вещи, Оля посмотрела на себя в большое зеркало шкафа-купе... В нем отражалась невысокая девушка в сиреневом платье. Пышные светло-рыжие волосы обрамляли лицо с прозрачно-зелеными глазами и чуть припухшими губами. В целом, Оля была довольна своей внешностью, если бы не рыжие, коварные, ужасные веснушки. Она боролась с ними всеми возможными способами, почерпнутыми из женских журналов и телевизионных передач, но все было безрезультатно. "Наверное, они заколдованные, - часто думала Оля, разглядывая свое лицо в зеркале, ну как можно устоять против такого мощного оружия как лимонный сок или сыворотка?" В один прекрасный момент она поймала себя на том, что постепенно начинает привыкать к веснушкам как к неизбежному злу, от которого никуда не деться.. "Живут люди и с более серьезными дефектами. У меня же в конце концов не челюсть свернутая набок или нога кривая..." успокаивала она себя.
      Большую часть жизни Оля провела в подмосковном Дзержинском, изредка выбираясь в Москву к дальней маминой родственнице - бездетной тете Зое, когда-то работавшей билетершей в цирке. После её смерти Оля стала владелицей однокомнатной квартиры в Новогиреево, но оставлять мать и переезжать в Москву, ей не хотелось. Однако она прекрасно понимала, что в родном городе работы для неё нет и не предвидится. Дзержинский находился в глубоком упадке вот уже несколько лет, а маминой зарплаты на двоих не хватало. Хорошо еще, что сразу после школы Оля закончила курсы секретарей-референтов и теперь могла искать в Москве работу по специальности.
      Переехав в Москву, Оля ощутила дикий первобытный ужас. На улице у неё начинала кружиться голова и подкашиваться ноги. Ее пугал и раздражал беспрерывный гул машин, спертый кисловатый воздух и огромный людской поток, грозивший как гигантская волна на картине Айвазовского затопить её с головой. Первое время она в основном отсиживалась дома, делая короткие вылазки в продуктовые магазины, но деньги, выданные матерью, быстро кончились, и Оля поняла, что пора начинать поиски работы. Каждый день она звонила по объявлениям в газетах "Из рук в руки" и "Работа для вас". Один раз Олю пригласили на собеседование в туристическую фирму. Она пришла туда, надеясь получить место секретаря, но, увидев стайку бойких девушек, одетых во что-то яркое и короткое, стушевалась и бросилась к выходу. В другой раз, сидя на стуле перед жгучей сорокалетней брюнеткой, Оля едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Колупнув малиновым ногтем по Олиным документам, женщина сказала, что ей позвонят, если будет вакансия. Но на это Оля и не надеялась.
      Что же делать, - стучало у Оли в голове, когда она шла по улице, Сколько я ещё протяну?
      Спустя два дня она вспомнила, что где-то в записной книжке у неё был телефон Алены Беляковой, бывшей одноклассницы, которая по слухам, нашла в Москве хорошую работу. Оля позвонила Алене, и они договорились встретиться в метро на станции "Марксистская".
      - Слушай, - Алена окинула Олю взглядом, когда та пожаловалась на безуспешные поиски работы. - Я попробую поспрашивать знакомых. Кто знает...
      - Аленка, я была бы тебе так благодарна, - незаметно Оля окинула взглядом свою собеседницу. Они сидели на скамейке и разговаривали, близко наклонившись, друг к другу. Алена уже стерла следы провинциальности и приобрела небрежный лоск, свойственный москвичкам: длинные ухоженные волосы, едва заметная косметика, свободные жесты.
      - Ладно, я уже бегу. - Алена посмотрела на часы. - У меня встреча с клиентом через двадцать минут. Пока.
      Она помахала рукой и скрылась в разношерстной толпе. Алена работала в дизайнерской фирме "Лампа Алладина" и вела переговоры с потенциальными клиентами и заказчиками. Оставшись одна, Оля невольно поморщилась; после Алены остался тяжелый аромат духов. С парфюмом она явно перебарщивала.
      Алена позвонила ровно через неделю и бодрым голосом сообщила, что работу она ей подыскала. - Платить будут не очень много, - предупредила она. - Сколько? - Оля задала этот вопрос скорее из вежливости. Она была согласна на
      любую работу. Даже за гроши. - Тысячи две с половиной - три. Но это на первых порах. А там видно будет. Понравишься - повысят. Записывай адрес. Улица Покровка, дом семнадцать. Макеев Олег Васильевич. Записала? Все. Если что - звони.
      Оля щелкнула пальцами по телефону и с облегчением вздохнула. Слава богу, теперь можно было не просить у матери денег, опуская глаза в пол. В приливе радостных чувств Оля заехала на птичий рынок и купила котенка огненной окраски. Малыш отчаянно мяукал и норовил укусить Олю за палец. "Назову его Тиграном, - решила Оля, - он у меня яркий как тигр, да ещё полоски темные по бокам. Потом куплю занавески в комнату, сменю мебель. А то у тети Зои скопилось одно барахло".
      Олег Васильевич оказался сорокапятилетним мужчиной с оттопыренной нижней губой и глазами немного навыкате. Его прилизанный пробор напомнил Оле лакеев из дореволюционных фильмов. Кроме Оли в фирме "Антиквариат и ломбард" ещё работала секретарша Мила - высокая черноволосая девушка, старше Оли лет на пять, и юрист Гриша, приходивший в контору два раза в неделю. От Гриши веяло здоровым цинизмом и беспечностью. Милу он называл не иначе как "Кармен", а Олю - "милой девушкой", намекая на её провинциальное происхождение и застенчивость. Гриша был очень похож на актера Сергея Безрукова, и Оля однажды спросила - не мечтал ли он в детстве о театре. Увы, - расхохотался Гриша, - мое увлечение компьютеры да хэви металл. Слышала о такой музыке, милая девушка? Правда, когда-то баловался в школьной самодеятельности, играл всяких исторических персонажей.
      Олю такой тон безумно раздражал, но она только молча закусывала губы и старалась ни на что не реагировать. Работая на компьютере, Оля часто ошибалась - с техникой у неё всегда было плоховато. "Черт, опять не на ту кнопку нажала. Кого позвать? Милу? Она говорит по телефону. Придется подождать, когда освободится. Не просить же этого...Дышать глубоко и медленно, - вспоминала она советы какого-то йога из передачи "Третий глаз", - я постепенно сливаюсь с космической энергией, праной...". Но космическая энергия куда-то быстро улетучивалась под насмешливым взглядом Гриши. Он словно, наблюдал за ней и посмеивался. "Господи, - с тоской думала Оля, стукнуть бы его разок чем-нибудь тяжелым, тогда бы не упражнял на мне свой дешевый юмор". - Что, не получается? - Гриша вырос за её спиной незаметно. - Смотри, где ошиблась. - Обойдусь без тебя, - отрезала Оля. - Какие мы гордые. Смотри, показываю...
      Оля напряженно впилась взглядом в экран компьютера. - Спасибо, процедила она. - Не стоит благодарности, - насмешливо откликнулся Гриша, всегда рад помочь начинающим и неопытным.
      Оля почувствовала, что у неё дико разболелась голова. "Надо сделать перерыв и попить чаю", - подумала она. Оля встала и направилась к шкафу, где стояла её баночка с заваркой. Первое время Мила очень сердилась на то, что её и Олина заварка находились в одинаковых банках из-под кофе "Маккона" и Оля часто путала их. Мила любила изысканные сорта чая, а Оля обычно покупала индийский "Три слона" или российский "Бодрость". Такая неразбериха продолжалась примерно месяц, пока у Милы не лопнуло терпение, и она не отнесла свои чайные принадлежности в другой шкаф. - На мою долю чай поставь, - раздался Гришин голос. - "Cколько я ещё его выдержу?" - подумала Оля. - Что-то ты сегодня не в настроении, - не унимался Гриша, - не выспалась?
      Оля вздрогнула и чуть было не выронила баночку с заваркой из рук. "Ко всему надо относиться философски и спокойно, спокойно и философски, твердила она про себя, - я же не сержусь на дождь или комаров. Гриша такое же зло природы".
      До наступления лета было ещё целых два месяца. Но Оле почему-то страстно захотелось пойти в отпуск. Отдохнуть, выспаться. Не видеть, в конце концов, какое-то время Гришу. Летом меня Олег Васильевич навряд ли отпустит. Лучше попросить две недели сейчас, а осенью ещё недельку. Если, конечно, мне вообще дадут отпуск! Могут сказать; работай, дорогая, рановато об отдыхе размечталась"
      К Олиному удивлению начальник легко согласился с её просьбой и сказал, что через десять дней она свободна. Пусть только закончит свои дела. Когда Оля объявила об этом Миле, та ничего не сказала, только фыркнула. Но потом все-таки не вытерпела - Странно, что он такой добренький, потому что...
      Фразу Мила не закончила, потому что вошел Гриша. - Привет, Кармен. Мое почтение, милая девушка, - обратился он к Оле, отвесив ей шутливый поклон.
      Но та отвернулась и заскользила по компьютерным клавишам. В тот же день по дороге в метро Оля наткнулась на рекламный щит туристической фирмы "Ветер странствий". Она поднялась на второй этаж и открыла нужную дверь. Молоденькая девушка, говорившая по телефону, прикрыла трубку рукой и спросила: - Присаживайтесь, пожалуйста,. Что вы хотите?
      Оля покраснела. Ей показалось, что она забрела сюда по ошибке. - Я хочу отдохнуть. - И неожиданно для себя выпалила, - на Гавайях.
      Девушка протянула ей каталог с фотографиями и кратким описанием отелей. Оля наугад ткнула в один из них...
      Сейчас она тряхнула головой, отгоняя воспоминания. "Это все позади, а впереди у меня чудесный отдых. Сказка". И Оля снова склонилась над чемоданом. Внезапно её глаза расширились. Между двумя романами Сандры Браун она увидела маленькую записную книжку. Раскрыв её, Оля сразу узнала почерк Олега Васильевича, только написанное никак не могла разобрать. "Какой-нибудь иностранный. Похож на греческий или арабский. Господи, как же она попала ко мне? Я заезжала на фирму за четыре часа до отлета. Вспомнила, что оставила в одном из романов Сандры Браун деньги. Семьсот рублей. Раньше книги лежали у меня в столе, а в последний день я положила их справа от компьютера, и подмахнула оба романа в сумку. А записную книжку не заметила, она маленькая, и наверное, приклеилась к книгам. Но как она оказалась на моем столе? Какой ужас! И что же мне теперь делать? Звонить шефу и говорить, что его записная книжка у меня? Или не стоит? Наорет и испортит весь отдых. Подумает еще, что я украла её. Человек он непредсказуемый. Позвоню в предпоследний день или вообще не стану звонить. Приеду в Москву и сориентируюсь на месте". Она разобрала чемодан, переоделась в сарафан, положила пляжное полотенце и купальные принадлежности в полиэтиленовый пакет и спустилась к бассейну.
      Дни потекли один похожий на другой. Они были пропитаны солнцем, сладким, одуряющим ароматом тропических цветов и блаженным ничегонеделанием. Оля купалась, загорала на знаменитом пляже Вайкики и с тоской думала о возвращении в Москву - к серым будням. За день до отъезда она посетила Долину Храмов - одну из главных достопримечательностей Гавайских островов. Вокруг радовали глаз изящные пагоды и ручейки с разноцветными рыбками. Около одного из них Оля остановилась и опустила руку в воду. Все окружающее казалось ей дивным восхитительным сном.
      Во второй половине дня Оля вспомнила о том, что надо бы позвонить в офис. Но трубку никто не брал. "Интересно, куда все запропастились? Шеф, наверное, вышел по делам. А Мила не хочет брать трубку, сидит и разгадывает сканворды. Ладно позвоню завтра". Она отошла от телефона, но через десять минут вернулась и снова набрала номер. Трубку сорвали сразу - Алле, закричала Оля, - алле!
      Ей никто не ответил, а потом раздались частые гудки.
      "Спятили что ли они все там. Чокнулись".
      Остаток дня Оля провалялась на пляже. Ее начали терзать угрызения совести за нечаянно прихваченную книжку. "Вдруг она шефу срочно понадобилась. Спохватился, а её нет".
      Вечером в Полинезийском центре демонстрировали документальный фильм "Живой океан". Экран был размером с пятиэтажный дом и получался потрясающий эффект увеличенного изображения. Перед Олиными глазами проплывали берега Гавайев, пронзительно-синяя вода, мерно покачивающиеся листья пальм. Огромная волна взвилась на экране, и Оля невольно вцепилась руками в кресло, на котором сидела. "Прощай, серфинг, так и не довелось мне по-настоящему покататься на волнах". Две Олиных попытки научиться серфингу закончились полной неудачей - она быстро соскальзывала с доски и оказывалась в воде, отчаянно колотя по ней руками. "Может быть... когда-нибудь... в другой раз", - вертелось в её голове.
      На следующий день утром Оля снова позвонила в офис. Трубку взяла Мила. - Это я, Оля...
      Мила перебила ее: - Олега Васильевича убили. - Что? - переспросила Оля.
      Но та уже повесила трубку.
      Ночью Оля спала плохо. Ей снился кабинет Олега Васильевича, забрызганный кровью, попугай с Гришиным лицом, без остановки кричавший: "Убийство, убийство", Мила, стоявшая у раскрытого окна так, словно, она собиралась выброситься из него...В ужасе Оля проснулась и почувствовала как по ноге стекает тоненькая струйка пота. "Веселенький получился отдых. Что-то теперь будет?"
      * * *
      Первым, кого увидела Оля, переступив порог офиса, была заплаканная Мила, сидевшая за своим столом. Гриша стоял напротив и машинально скручивал в трубочку газету. - Оля, - подняла голову Мила, - Оля , - и расплакалась. - Как это произошло? - Оля опустилась на стул, стоявший около двери, и вопросительно посмотрела на Гришу
      Тот почесал пятерней волосы и мрачно изрек: - Напали три дня назад, в подъезде поздно вечером и застрелили из пистолета с глушителем. Даже в хронике "Московского комсомольца" пропечатали. Вот. - и Гриша помахал газетой.
      В голове у Оли почему-то стремительно завертелся пруд с разноцветными рыбками, тусклые глаза Олега Васильевича, его кабинет с алыми пятнами на стенах, как приснилось прошлой ночью. - Но почему? - вырвалось у Оли, почему? - Мы бы тоже хотели это знать, - в голосе Гриши прозвучал сарказм, - нас уже милиция допрашивала. Теперь твоя очередь.
      Оля обвела глазами комнату, словно видела её впервые, и поднялась со стула.
      Мила хотела что - то сказать, но только махнула рукой и снова заплакала.
      Тигран встретил Олю отчаянным мяуканьем. Утром она даже не успела его толком покормить. Приехав в Москву и забежав, домой, Оля сразу помчалась в офис. Во время её отдыха кот благополучно пребывал у соседки Веры Константиновны, одинокой словоохотливой старушки. Перед своим отъездом Оля оставила ей денег для Тиграна и большую коробку конфет в подарок. Подожди, подожди, сейчас накормлю, - Оля раскрыла пакет с "Вискасом" и насыпала коту в миску.
      После того как она побывала в офисе, Оля бесцельно несколько часов бродила по Москве, не зная, куда идет и зачем. Она двигалась по городу, как сомнамбула, время от времени, останавливаясь и смотря невидящим взглядом на людей. Затем она вздрагивала и снова шла вперед.
      Оля прошла в комнату. Надо было разобрать чемодан, закинутый утром в угол. Она бережно вынимала из него юбку, платье, полотенце. Записная книжка выпала неожиданно. "Теперь не понадобится, а я так нервничала". Оля пролистала её и бросила на стол. И вдруг, как завороженная, сделала шаг вперед, не спуская с книжки взгляда. Ей внезапно пришла в голову мысль, что, возможно, в ней таится ответ на вопрос: "Кто же убил Олега Васильевича Макеева, её бывшего начальника и ничем не примечательного директора малюсенькой фирмы "Антиквариат и ломбард"?
      * * *
      Катя хандрила, Катя слушала музыку Гленна Миллера уже, наверное, в десятый раз. Но умиротворяющая мелодия покоя не приносила, а наоборот, растравливала старые раны. "Вспоминает ли сейчас обо мне Артур, - думала Катя, лежа на диване и смотря на пальму, которую она назвала в честь египетской царицы Клеопатры, пленившей её воображение в одноименном фильме. Забыть фиалковые глаза Лиз Тейлор было невозможно. - Зачем только мамаша впихнула его во Францию, подняла все свои связи, посулила райские горы. Тот и загорелся заманчивой идеей - поработать годик-другой в парижском театре. А я опять осталась одна. Как вечная подруга капитана. То Игорь, пропадавший по полгода неизвестно где, теперь - Артур..."
      Артур был актером одного из московских театров, а его мать главрежом. Катя любила их обоих, но сейчас также ненавидела - за свое одиночество. Ее прежний бой-френд Игорь, вечно занятый бизнесом во время своих коротких наездов в Москву, оставлял в Катиной душе впечатление бодрящего коктейля, которого впрочем, хватало очень ненадолго. Быстро наступало малоприятное похмелье - плохое настроение и скука. С Артуром Катя открывала для себя иной мир. Быть рядом с любимым человеком каждый день это было совсем, совсем другое... Артур уехал в феврале. А до этого они счастливо жили в Катиной квартире, и она наслаждалась своей новой ролью хозяйки дома. Оказалось, что это не так уж страшно - регулярно готовить завтраки и ужины, натыкаться в ванной на мыльный помазок и носки на батарее, а вечером смотреть футбол вместо мыльной оперы. Все это было действительно не страшно.
      Накануне своего отъезда Артур ходил мрачный и даже несколько раз спросил, внимательно смотря на Катю: "Может быть ему лучше остаться?" - Ни за что, - отвечала она.
      Катя прекрасно понимала, что если Артур поддастся минутной слабости, то потом будет упрекать её всю жизнь. Такой шанс выпадает крайне редко. И упустить его - непростительный грех . Она понимала все это, но одновременно хотела, чтобы Артур остался, был рядом с ней.
      Особенно Кате понравилось готовить. Раньше она довольствовалась немудреными полуфабрикатами или продуктами, не требующими никакого времени для их приготовления: сыром, колбасой в нарезке, пиццей. Но теперь... Из недр антресоли Катя извлекла бабушкину кулинарную книгу - толстую как средневековый фолиант. Она была издана ещё до революции, и Кате пришлось изрядно попотеть, подыскивая, достойный и точный эквивалент вальдшнепу или свиному боку. Катя отчаянно фантазировала и называла блюда по-своему. Придуманное название она сразу же вписывала карандашом в книгу, чтобы оставить будущим потомкам свидетельство своего кулинарного таланта.
      - Так, так, - обычно шутил Артур, заглядывая на кухню, - что у нас там сегодня? Гусь с брусникой или жареные рябчики? - Ни то, ни другое, отвечала Катя, поправляя фартук, на котором было написано "Не забудь сказать "спасибо". - А что? - Секрет. Потерпи немного.
      Но главным, конечно, были их разговоры, длившиеся за полночь. Они как будто не могли наговориться друг с другом и делились детскими воспоминаниями, прочитанными книгами, снами. Потом Катя дергала за шнур бра, висевшего над диваном, Артур притягивал её к себе и начинались волшебные незабываемые ночи.
      Провожая Артура в аэропорт, Катя изо всех сил крепилась, чтобы не расплакаться. Она цепляла свое внимание к ничего незначащим мелочам, без конца спрашивала Артура, не забыл ли он чего дома, просила чаще писать, звонить. Катя твердо знала, что она должна не киснуть, а жить дальше. Работать. Готовить завтраки и ужины. Но уже только для себя. И это было ужасней всего.
      И вот сегодня под музыку Глена Миллера она унеслась куда-то далеко далеко. На неё нахлынули воспоминания, как они с Артуром отдыхали прошлым летом в Алупке. Стоял ясный теплый сентябрь. Купаться было уже холодно, и они часами бродили по Алупкинскому дворцу и парку, желая навсегда затеряться в этом лабиринте. Иногда Артур останавливался и, взяв её лицо в свои ладони, начинал целовать. И от этой нежности у Кати перехватывало дыхание...
      Телефонный звонок Катя услышала не сразу. Протянув руку к радиотрубке, она вытерла тыльной стороной ладони слезы выступившие на глазах - Алле! Это Екатерина Муромцева из детективного агентства "Белый гриф"? - раздался в трубке незнакомый женский голос. - Да.
      Катя прижала плечом трубку к уху, и взяв в руки пульт музыкального центра, щелкнула кнопкой. Щемящая мелодия резко оборвалась. - Вы не могли бы мне помочь? - Кто вы? Представьтесь, пожалуйста. - Катя уже пришла в себя. - Ольга Семенова. Ваш телефон мне дала Алена Белякова. Вы как-то оказали ей одну услугу.
      Имя Алены Беляковой мелькнуло слабой звездочкой на небосклоне памяти и тут же погасло. - Какая конкретно помощь вам нужна? - Дело в том, что убили моего начальника, и я хотела ... попросить вас, - девушка замялась. Понятно, - отозвалась Катя, - давайте встретимся с вами завтра в одиннадцать ноль-ноль на Китай-городе около кафе "Роза Азора". Оно недалеко от метро. Идти минут пять. - Хорошо. - Голос .незнакомки был приглушен, словно она боялась, что её подслушивают. - Как вы выглядите? - спросила Катя. - Среднего роста, рыжие волосы, голубая куртка. - Завтра, в одиннадцать ноль-ноль, - повторила Катя. - До свидания.
      Катя положила трубку на тумбочку и легла обратно на диван, закрыв глаза. Музыка звучала где-то внутри нее. Слабым отзвуком лунного света, шорохом морских волн и горьковато-терпким запахом лаванды.
      * * *
      В комнате было душно. Виктория нажала на пульт кондиционера, и в воздухе повеяло свежим горным воздухом. Затем она включила радио. Прослушивание утренних новостей стало её ежедневным ритуалом. Чем-то вроде чашки кофе и сигареты "Салем", c которых она начинала свой рабочий день. Одновременно она думала о своих ближайших делах. Для этого ей не требовалось заглядывать в свой ежедневник. Она все прекрасно помнила и так.
      Виктория Кричевская - президент холдинга "Телевизион коммуникейшн" не могла позволить себе расслабиться ни на минуту. Телевизионная империя, оставленная покойным мужем требовала её неустанных забот и внимания. Смерть Андрея Кричевского от пули киллера наделала в свое время много шума. Сам президент страны обещал взять расследование под личный контроль, найти и сурово покарать убийц. Его слова были мгновенно подхвачены средствами массовой информации. Но время шло, а следствие по-прежнему топталось на месте. Оно велось в обстановке строгой секретности, и поэтому всем оставалось только гадать: есть ли в этом деле какие-нибудь продвижки, или туман секретности скрывает бездарность следователей и полную апатию высокопоставленных чиновников МВД. Ходили слухи о возможной причастности к нашумевшему убийству некоторых крупных информационных магнатов и политиков, которым смерть Андрея Кричевского была на руку и снимала многие проблемы. Иногда в прессе делались пространные намеки и назывались имена. Но все это были слухи, слухи... и никаких твердых убедительных доказательств.
      Утренние новости кончились, и мысли Виктории вернулись к сегодняшнему дню. Ее беспокоила предстоящая сделка, которой она в последнее время уделяла столько сил и времени. Виктория собиралась приобрести контрольный пакет акций одного из перспективных телеканалов, который, правда, пока не имел большой зрительской аудитории и выходил на местных частотах. "Я сделаю этот канал процветающим. Я буду работать на молодежь. Только без заискивания и дешевой попсы, - размышляла Виктория. Надо будет провести четкую градацию между различными молодежными группами и социальными прослойками. Привыкли у нас всех валить в одну кучу. И тинейджеров и мальчиков - карьеристов. Первые не проживут и дня без МТВ, а вторым нужны серьезные политические и экономические программы, передачи с познавательным уклоном. Ведь в молодости главное - жадный интерес ко всему, стремление все узнать и попробовать, не откладывая в долгий ящик. Следует более определенно прописать и возрастные границы. Ясно, что в шестнадцать лет вкусы одни, в двадцать - другие, в двадцать два - третьи. Сейчас черкну поручение Лене. Пусть свяжется с крупнейшими социологическими службами и закажет им мониторинг зрительской аудитории, потом сравним эти исследования и тогда будем строить стратегию развития телеканала. Не торопись, Виктория, - внезапно одернула она себя, - не строй заранее никаких планов и воздушных замков. Потерпи немного. Вот, когда контрольный пакет акций будет у тебя в руках..."
      Виктория потянулась в кресле и посмотрела на часы. Десять. Пора собирать планерку и выслушивать недельные отчеты. Кажется, заведующий отделом культурных. программ стал опять гнать барахло. Развел вкусовщину и междусобойчик. Виктория хорошо знала как на телевидение зачастую перетаскиваются целые кланы знакомых и родственников. Муж - продюссер или исполнительный директор, жена - ведущая программы, дядя - оператор, а школьная подруга - гример или художник по свету. Хорошо, если люди соответствуют месту, а если - нет... Тогда возникают обиды, подковерные интриги, сплетни. Виктория помнила, как боролся со всем этим Андрей. Иногда - успешно, но чаще всего безрезультатно.
      - Понимаешь, - жаловался он ей, - как я скажу мужу, что его жена не дотягивает до ведущей. Обидится и уйдет, а режиссер он - классный, программы - рейтинговые. Я потеряю хорошего специалиста, которого с радостью примет любой другой канал.
      - Ну хорошо, а эта Алла Боярская, что она делает в кадре? Демонстрирует длинные ноги?
      - Вика, она дочь заместителя министра печати. Как я ему откажу в скромной просьбе? - Надеюсь, насчет скромной просьбы ты шутишь, - холодно парировала Виктория, - просьба даже очень нескромная. - Я - полководец, Вика, а не самодур и обязан выигрывать с помощью тех солдат, которые находятся в моем распоряжении. Если я разгоню все свое войско, мне будет нечем воевать!
      - Но ты можешь проиграть в первом же сражении.
      - Могу. Но у меня нет другого выхода.
      Виктория стискивала зубы и думала: "Если бы хозяйкой была я..."
      Зазвонил телефон справа, которым пользовались только доверенные лица и ближайшие помощники. Виктория сняла трубку.
      - Да, Лена. Хорошо, я поняла. Значит, в двенадцать. Чермесов. Что ему надо? Не сказал? Как всегда намеки. Ясно.
      Положив трубку, Виктория задумалась. Чермесов Георгий Валентинович был депутатом Госдумы и одновременно заместителем Председателя Комитета по средствам массовой информации. Иногда он обращался к Виктории с просьбой дать эфир какому-нибудь политику или бизнесмену. Виктория обычно шла ему навстречу. В знак ответной благодарности Чермесов держал её в курсе всех законодательных инициатив, касающихся телевидения, снабжал горячими сплетнями и сводил с нужными людьми. "Конечно, он нудный старый хрыч, бывший партиец, но персона - нужная. Приходится терпеть", - разговаривала сама с собой Виктория.
      Через минуту она вызвала секретаршу. - Срочная почта есть? - Да. Передали только что.
      Лена, молодая девушка с русыми волосами, гладко зачесанными назад, протянула ей узкий белый конверт без обратного адреса. Виктория взяла его. - Хорошо. Можешь идти.
      Когда Лена закрыла за собой дверь, Виктория разорвала конверт и быстро пробежала глазами выпавшую из него аккуратно вырезанную газетную заметку. Прочитав, она машинально положила её обратно в конверт. Ее руки сильно дрожали. Виктории вдруг захотелось выпить коньяка и затянуться сигаретой
      * * *
      Олю Катя вычислила сразу: рыжие волосы, голубая куртка. Она стояла около кафе и вертела головой в разные стороны. Катя помахала ей рукой. Давно стоите?
      Как всегда, Катя немного опоздала. - Нет. Только что подошла.
      Катя толкнула рукой стеклянную дверь, и они вошли внутрь. В кафе царил полумрак. Из динамиков неслась приятная негромкая музыка. Бар в глубине зала поблескивал нестройными рядами темно-золотых бутылок. В кафе "Роза Азора" Катя влюбилась сразу, как только побывала здесь в первый раз. Оно было удивительно стильным, и вместе с тем уютным и домашним. На стенах висели репродукции старинных фотографий начала века. Мягкие молочно-коричневые оттенки контрастировали со столиками геометрических форм и голубыми стеклянными вазочками. Около одной из стен бил фонтан, окруженный цветами в больших керамических горшках. Наверху фонтана лежала бледно-персиковая роза. Очевидно, это и была та самая Роза Азора, о которой все знали из шутливого детского стихотворения. Летом кафе располагалось во дворе. Там ставились столики и веселые разноцветные тенты. - Садитесь, кивнула Катя на столик в углу. - Я сейчас.
      Взяв поднос с двумя чашками кофе и пирожными "безе", Катя направилась к Оле. Она уже сняла куртку, повесив её на вешалку около окна, и сидела за столиком, сцепив руки. - Угощайтесь. - Катя поставила перед Олей чашку с дымящимся кофе и тарелку с пирожными - Сколько я вам должна? - Нисколько, улыбнулась Катя, - Сейчас мы с вами перекусим, а потом вы мне все и расскажете. - Даже не знаю с чего и начинать. Я работаю в этой фирме недавно.
      Катина собеседница заметно нервничала, быстро размешивая ложечкой сахар в чашке. - Какой фирме? - Катя достала из сумки блокнот, ручку и положила их на стол. - "Антиквариат и ломбард". Такая маленькая контора на Покровке. Ну, из тех, мимо которых проходят сто раз в день и не замечают.
      Катя понимающе кивнула головой. Действительно, карликовые конторы и фирмы с невиданной быстротой заполонили Москву. Как юркие рыбешки они уверенно лавировали в океане бизнеса среди китов, акул и прочей крупногабаритной живности. - Расскажите о себе, - попросила Катя. - Я родилась и жила в Дзержинском. Такой маленький городок под Москвой. Восемь месяцев назад умерла мамина родственница, завещавшая мне свою квартиру и я переехала в Москву.
      Перед Катей сидела девушка, недавно переехавшая в Москву. Конечно, попасть в огромный шумный город - всегда непростое испытание и стресс. Правда, в молодые годы этот стресс легче перенести, чем в пожилом или зрелом возрасте. - Вы сразу нашли работу? - Нет, если бы не Алена, моя бывшая одноклассница, я бы до сих пор сидела без работы и без денег. Она и дала мне телефон Макеева. Он тогда искал себе помощницу. Секретарша у него уже была. Я пошла работать...
      Катя заметила, что Олина рука, лежавшая на столе, задрожала. - Не надо, Оля не нервничайте. Попейте кофейку, а то он уже остыл. Потом продолжите. - С минуту - другую они сидели в молчании. Народу в кафе было немного. За соседний столик села воркующая парочка и раздались звуки прерывистых поцелуев. - Все случилось, во время моего отпуска. Я поехала отдыхать. На Гавайи. Перед отъездом заехала на фирму и случайно прихватила записную книжку шефа. Она почему-то оказалась между любовными романами. Кто был в офисе, когда вы приезжали? - Мила. Она сидела в соседней комнате. Я заглянула к ней и помахала рукой. Сказала, что решила забрать свои магнитофонные кассеты в шкафу. А на самом деле я забыла деньги. Положила их в книгу и забыла. И вспомнила об этом в последний момент.