Красавина Екатерина
      КОРАЛЛЫ МЕРТВЕЦА
      ГЛАВА 1
      Самолет летел над Гавайями. Оля откинулась в пассажирском кресле и закрыла глаза. Последние минуты были особенно невыносимыми. Хотелось выпрыгнуть из самолета и бежать, размахивая руками, на пляж. К сине-бирюзовой воде. К океану.
      Перелет был утомительным. А впереди её ждала большая развлекательная программа; Cад кактусов, Долина храмов, Полинезийский культурный центр. И обязательно - серфинг. Оля представила, как она взмывает на гребень огромной волны, а потом стремительно летит вниз.
      В номере отеля, вынимая из чемодана вещи, Оля посмотрела на себя в большое зеркало шкафа-купе... В нем отражалась невысокая девушка в сиреневом платье. Пышные светло-рыжие волосы обрамляли лицо с прозрачно-зелеными глазами и чуть припухшими губами. В целом, Оля была довольна своей внешностью, если бы не рыжие, коварные, ужасные веснушки. Она боролась с ними всеми возможными способами, почерпнутыми из женских журналов и телевизионных передач, но все было безрезультатно. "Наверное, они заколдованные, - часто думала Оля, разглядывая свое лицо в зеркале, ну как можно устоять против такого мощного оружия как лимонный сок или сыворотка?" В один прекрасный момент она поймала себя на том, что постепенно начинает привыкать к веснушкам как к неизбежному злу, от которого никуда не деться.. "Живут люди и с более серьезными дефектами. У меня же в конце концов не челюсть свернутая набок или нога кривая..." успокаивала она себя.
      Большую часть жизни Оля провела в подмосковном Дзержинском, изредка выбираясь в Москву к дальней маминой родственнице - бездетной тете Зое, когда-то работавшей билетершей в цирке. После её смерти Оля стала владелицей однокомнатной квартиры в Новогиреево, но оставлять мать и переезжать в Москву, ей не хотелось. Однако она прекрасно понимала, что в родном городе работы для неё нет и не предвидится. Дзержинский находился в глубоком упадке вот уже несколько лет, а маминой зарплаты на двоих не хватало. Хорошо еще, что сразу после школы Оля закончила курсы секретарей-референтов и теперь могла искать в Москве работу по специальности.
      Переехав в Москву, Оля ощутила дикий первобытный ужас. На улице у неё начинала кружиться голова и подкашиваться ноги. Ее пугал и раздражал беспрерывный гул машин, спертый кисловатый воздух и огромный людской поток, грозивший как гигантская волна на картине Айвазовского затопить её с головой. Первое время она в основном отсиживалась дома, делая короткие вылазки в продуктовые магазины, но деньги, выданные матерью, быстро кончились, и Оля поняла, что пора начинать поиски работы. Каждый день она звонила по объявлениям в газетах "Из рук в руки" и "Работа для вас". Один раз Олю пригласили на собеседование в туристическую фирму. Она пришла туда, надеясь получить место секретаря, но, увидев стайку бойких девушек, одетых во что-то яркое и короткое, стушевалась и бросилась к выходу. В другой раз, сидя на стуле перед жгучей сорокалетней брюнеткой, Оля едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Колупнув малиновым ногтем по Олиным документам, женщина сказала, что ей позвонят, если будет вакансия. Но на это Оля и не надеялась.
      Что же делать, - стучало у Оли в голове, когда она шла по улице, Сколько я ещё протяну?
      Спустя два дня она вспомнила, что где-то в записной книжке у неё был телефон Алены Беляковой, бывшей одноклассницы, которая по слухам, нашла в Москве хорошую работу. Оля позвонила Алене, и они договорились встретиться в метро на станции "Марксистская".
      - Слушай, - Алена окинула Олю взглядом, когда та пожаловалась на безуспешные поиски работы. - Я попробую поспрашивать знакомых. Кто знает...
      - Аленка, я была бы тебе так благодарна, - незаметно Оля окинула взглядом свою собеседницу. Они сидели на скамейке и разговаривали, близко наклонившись, друг к другу. Алена уже стерла следы провинциальности и приобрела небрежный лоск, свойственный москвичкам: длинные ухоженные волосы, едва заметная косметика, свободные жесты.
      - Ладно, я уже бегу. - Алена посмотрела на часы. - У меня встреча с клиентом через двадцать минут. Пока.
      Она помахала рукой и скрылась в разношерстной толпе. Алена работала в дизайнерской фирме "Лампа Алладина" и вела переговоры с потенциальными клиентами и заказчиками. Оставшись одна, Оля невольно поморщилась; после Алены остался тяжелый аромат духов. С парфюмом она явно перебарщивала.
      Алена позвонила ровно через неделю и бодрым голосом сообщила, что работу она ей подыскала. - Платить будут не очень много, - предупредила она. - Сколько? - Оля задала этот вопрос скорее из вежливости. Она была согласна на
      любую работу. Даже за гроши. - Тысячи две с половиной - три. Но это на первых порах. А там видно будет. Понравишься - повысят. Записывай адрес. Улица Покровка, дом семнадцать. Макеев Олег Васильевич. Записала? Все. Если что - звони.
      Оля щелкнула пальцами по телефону и с облегчением вздохнула. Слава богу, теперь можно было не просить у матери денег, опуская глаза в пол. В приливе радостных чувств Оля заехала на птичий рынок и купила котенка огненной окраски. Малыш отчаянно мяукал и норовил укусить Олю за палец. "Назову его Тиграном, - решила Оля, - он у меня яркий как тигр, да ещё полоски темные по бокам. Потом куплю занавески в комнату, сменю мебель. А то у тети Зои скопилось одно барахло".
      Олег Васильевич оказался сорокапятилетним мужчиной с оттопыренной нижней губой и глазами немного навыкате. Его прилизанный пробор напомнил Оле лакеев из дореволюционных фильмов. Кроме Оли в фирме "Антиквариат и ломбард" ещё работала секретарша Мила - высокая черноволосая девушка, старше Оли лет на пять, и юрист Гриша, приходивший в контору два раза в неделю. От Гриши веяло здоровым цинизмом и беспечностью. Милу он называл не иначе как "Кармен", а Олю - "милой девушкой", намекая на её провинциальное происхождение и застенчивость. Гриша был очень похож на актера Сергея Безрукова, и Оля однажды спросила - не мечтал ли он в детстве о театре. Увы, - расхохотался Гриша, - мое увлечение компьютеры да хэви металл. Слышала о такой музыке, милая девушка? Правда, когда-то баловался в школьной самодеятельности, играл всяких исторических персонажей.
      Олю такой тон безумно раздражал, но она только молча закусывала губы и старалась ни на что не реагировать. Работая на компьютере, Оля часто ошибалась - с техникой у неё всегда было плоховато. "Черт, опять не на ту кнопку нажала. Кого позвать? Милу? Она говорит по телефону. Придется подождать, когда освободится. Не просить же этого...Дышать глубоко и медленно, - вспоминала она советы какого-то йога из передачи "Третий глаз", - я постепенно сливаюсь с космической энергией, праной...". Но космическая энергия куда-то быстро улетучивалась под насмешливым взглядом Гриши. Он словно, наблюдал за ней и посмеивался. "Господи, - с тоской думала Оля, стукнуть бы его разок чем-нибудь тяжелым, тогда бы не упражнял на мне свой дешевый юмор". - Что, не получается? - Гриша вырос за её спиной незаметно. - Смотри, где ошиблась. - Обойдусь без тебя, - отрезала Оля. - Какие мы гордые. Смотри, показываю...
      Оля напряженно впилась взглядом в экран компьютера. - Спасибо, процедила она. - Не стоит благодарности, - насмешливо откликнулся Гриша, всегда рад помочь начинающим и неопытным.
      Оля почувствовала, что у неё дико разболелась голова. "Надо сделать перерыв и попить чаю", - подумала она. Оля встала и направилась к шкафу, где стояла её баночка с заваркой. Первое время Мила очень сердилась на то, что её и Олина заварка находились в одинаковых банках из-под кофе "Маккона" и Оля часто путала их. Мила любила изысканные сорта чая, а Оля обычно покупала индийский "Три слона" или российский "Бодрость". Такая неразбериха продолжалась примерно месяц, пока у Милы не лопнуло терпение, и она не отнесла свои чайные принадлежности в другой шкаф. - На мою долю чай поставь, - раздался Гришин голос. - "Cколько я ещё его выдержу?" - подумала Оля. - Что-то ты сегодня не в настроении, - не унимался Гриша, - не выспалась?
      Оля вздрогнула и чуть было не выронила баночку с заваркой из рук. "Ко всему надо относиться философски и спокойно, спокойно и философски, твердила она про себя, - я же не сержусь на дождь или комаров. Гриша такое же зло природы".
      До наступления лета было ещё целых два месяца. Но Оле почему-то страстно захотелось пойти в отпуск. Отдохнуть, выспаться. Не видеть, в конце концов, какое-то время Гришу. Летом меня Олег Васильевич навряд ли отпустит. Лучше попросить две недели сейчас, а осенью ещё недельку. Если, конечно, мне вообще дадут отпуск! Могут сказать; работай, дорогая, рановато об отдыхе размечталась"
      К Олиному удивлению начальник легко согласился с её просьбой и сказал, что через десять дней она свободна. Пусть только закончит свои дела. Когда Оля объявила об этом Миле, та ничего не сказала, только фыркнула. Но потом все-таки не вытерпела - Странно, что он такой добренький, потому что...
      Фразу Мила не закончила, потому что вошел Гриша. - Привет, Кармен. Мое почтение, милая девушка, - обратился он к Оле, отвесив ей шутливый поклон.
      Но та отвернулась и заскользила по компьютерным клавишам. В тот же день по дороге в метро Оля наткнулась на рекламный щит туристической фирмы "Ветер странствий". Она поднялась на второй этаж и открыла нужную дверь. Молоденькая девушка, говорившая по телефону, прикрыла трубку рукой и спросила: - Присаживайтесь, пожалуйста,. Что вы хотите?
      Оля покраснела. Ей показалось, что она забрела сюда по ошибке. - Я хочу отдохнуть. - И неожиданно для себя выпалила, - на Гавайях.
      Девушка протянула ей каталог с фотографиями и кратким описанием отелей. Оля наугад ткнула в один из них...
      Сейчас она тряхнула головой, отгоняя воспоминания. "Это все позади, а впереди у меня чудесный отдых. Сказка". И Оля снова склонилась над чемоданом. Внезапно её глаза расширились. Между двумя романами Сандры Браун она увидела маленькую записную книжку. Раскрыв её, Оля сразу узнала почерк Олега Васильевича, только написанное никак не могла разобрать. "Какой-нибудь иностранный. Похож на греческий или арабский. Господи, как же она попала ко мне? Я заезжала на фирму за четыре часа до отлета. Вспомнила, что оставила в одном из романов Сандры Браун деньги. Семьсот рублей. Раньше книги лежали у меня в столе, а в последний день я положила их справа от компьютера, и подмахнула оба романа в сумку. А записную книжку не заметила, она маленькая, и наверное, приклеилась к книгам. Но как она оказалась на моем столе? Какой ужас! И что же мне теперь делать? Звонить шефу и говорить, что его записная книжка у меня? Или не стоит? Наорет и испортит весь отдых. Подумает еще, что я украла её. Человек он непредсказуемый. Позвоню в предпоследний день или вообще не стану звонить. Приеду в Москву и сориентируюсь на месте". Она разобрала чемодан, переоделась в сарафан, положила пляжное полотенце и купальные принадлежности в полиэтиленовый пакет и спустилась к бассейну.
      Дни потекли один похожий на другой. Они были пропитаны солнцем, сладким, одуряющим ароматом тропических цветов и блаженным ничегонеделанием. Оля купалась, загорала на знаменитом пляже Вайкики и с тоской думала о возвращении в Москву - к серым будням. За день до отъезда она посетила Долину Храмов - одну из главных достопримечательностей Гавайских островов. Вокруг радовали глаз изящные пагоды и ручейки с разноцветными рыбками. Около одного из них Оля остановилась и опустила руку в воду. Все окружающее казалось ей дивным восхитительным сном.
      Во второй половине дня Оля вспомнила о том, что надо бы позвонить в офис. Но трубку никто не брал. "Интересно, куда все запропастились? Шеф, наверное, вышел по делам. А Мила не хочет брать трубку, сидит и разгадывает сканворды. Ладно позвоню завтра". Она отошла от телефона, но через десять минут вернулась и снова набрала номер. Трубку сорвали сразу - Алле, закричала Оля, - алле!
      Ей никто не ответил, а потом раздались частые гудки.
      "Спятили что ли они все там. Чокнулись".
      Остаток дня Оля провалялась на пляже. Ее начали терзать угрызения совести за нечаянно прихваченную книжку. "Вдруг она шефу срочно понадобилась. Спохватился, а её нет".
      Вечером в Полинезийском центре демонстрировали документальный фильм "Живой океан". Экран был размером с пятиэтажный дом и получался потрясающий эффект увеличенного изображения. Перед Олиными глазами проплывали берега Гавайев, пронзительно-синяя вода, мерно покачивающиеся листья пальм. Огромная волна взвилась на экране, и Оля невольно вцепилась руками в кресло, на котором сидела. "Прощай, серфинг, так и не довелось мне по-настоящему покататься на волнах". Две Олиных попытки научиться серфингу закончились полной неудачей - она быстро соскальзывала с доски и оказывалась в воде, отчаянно колотя по ней руками. "Может быть... когда-нибудь... в другой раз", - вертелось в её голове.
      На следующий день утром Оля снова позвонила в офис. Трубку взяла Мила. - Это я, Оля...
      Мила перебила ее: - Олега Васильевича убили. - Что? - переспросила Оля.
      Но та уже повесила трубку.
      Ночью Оля спала плохо. Ей снился кабинет Олега Васильевича, забрызганный кровью, попугай с Гришиным лицом, без остановки кричавший: "Убийство, убийство", Мила, стоявшая у раскрытого окна так, словно, она собиралась выброситься из него...В ужасе Оля проснулась и почувствовала как по ноге стекает тоненькая струйка пота. "Веселенький получился отдых. Что-то теперь будет?"
      * * *
      Первым, кого увидела Оля, переступив порог офиса, была заплаканная Мила, сидевшая за своим столом. Гриша стоял напротив и машинально скручивал в трубочку газету. - Оля, - подняла голову Мила, - Оля , - и расплакалась. - Как это произошло? - Оля опустилась на стул, стоявший около двери, и вопросительно посмотрела на Гришу
      Тот почесал пятерней волосы и мрачно изрек: - Напали три дня назад, в подъезде поздно вечером и застрелили из пистолета с глушителем. Даже в хронике "Московского комсомольца" пропечатали. Вот. - и Гриша помахал газетой.
      В голове у Оли почему-то стремительно завертелся пруд с разноцветными рыбками, тусклые глаза Олега Васильевича, его кабинет с алыми пятнами на стенах, как приснилось прошлой ночью. - Но почему? - вырвалось у Оли, почему? - Мы бы тоже хотели это знать, - в голосе Гриши прозвучал сарказм, - нас уже милиция допрашивала. Теперь твоя очередь.
      Оля обвела глазами комнату, словно видела её впервые, и поднялась со стула.
      Мила хотела что - то сказать, но только махнула рукой и снова заплакала.
      Тигран встретил Олю отчаянным мяуканьем. Утром она даже не успела его толком покормить. Приехав в Москву и забежав, домой, Оля сразу помчалась в офис. Во время её отдыха кот благополучно пребывал у соседки Веры Константиновны, одинокой словоохотливой старушки. Перед своим отъездом Оля оставила ей денег для Тиграна и большую коробку конфет в подарок. Подожди, подожди, сейчас накормлю, - Оля раскрыла пакет с "Вискасом" и насыпала коту в миску.
      После того как она побывала в офисе, Оля бесцельно несколько часов бродила по Москве, не зная, куда идет и зачем. Она двигалась по городу, как сомнамбула, время от времени, останавливаясь и смотря невидящим взглядом на людей. Затем она вздрагивала и снова шла вперед.
      Оля прошла в комнату. Надо было разобрать чемодан, закинутый утром в угол. Она бережно вынимала из него юбку, платье, полотенце. Записная книжка выпала неожиданно. "Теперь не понадобится, а я так нервничала". Оля пролистала её и бросила на стол. И вдруг, как завороженная, сделала шаг вперед, не спуская с книжки взгляда. Ей внезапно пришла в голову мысль, что, возможно, в ней таится ответ на вопрос: "Кто же убил Олега Васильевича Макеева, её бывшего начальника и ничем не примечательного директора малюсенькой фирмы "Антиквариат и ломбард"?
      * * *
      Катя хандрила, Катя слушала музыку Гленна Миллера уже, наверное, в десятый раз. Но умиротворяющая мелодия покоя не приносила, а наоборот, растравливала старые раны. "Вспоминает ли сейчас обо мне Артур, - думала Катя, лежа на диване и смотря на пальму, которую она назвала в честь египетской царицы Клеопатры, пленившей её воображение в одноименном фильме. Забыть фиалковые глаза Лиз Тейлор было невозможно. - Зачем только мамаша впихнула его во Францию, подняла все свои связи, посулила райские горы. Тот и загорелся заманчивой идеей - поработать годик-другой в парижском театре. А я опять осталась одна. Как вечная подруга капитана. То Игорь, пропадавший по полгода неизвестно где, теперь - Артур..."
      Артур был актером одного из московских театров, а его мать главрежом. Катя любила их обоих, но сейчас также ненавидела - за свое одиночество. Ее прежний бой-френд Игорь, вечно занятый бизнесом во время своих коротких наездов в Москву, оставлял в Катиной душе впечатление бодрящего коктейля, которого впрочем, хватало очень ненадолго. Быстро наступало малоприятное похмелье - плохое настроение и скука. С Артуром Катя открывала для себя иной мир. Быть рядом с любимым человеком каждый день это было совсем, совсем другое... Артур уехал в феврале. А до этого они счастливо жили в Катиной квартире, и она наслаждалась своей новой ролью хозяйки дома. Оказалось, что это не так уж страшно - регулярно готовить завтраки и ужины, натыкаться в ванной на мыльный помазок и носки на батарее, а вечером смотреть футбол вместо мыльной оперы. Все это было действительно не страшно.
      Накануне своего отъезда Артур ходил мрачный и даже несколько раз спросил, внимательно смотря на Катю: "Может быть ему лучше остаться?" - Ни за что, - отвечала она.
      Катя прекрасно понимала, что если Артур поддастся минутной слабости, то потом будет упрекать её всю жизнь. Такой шанс выпадает крайне редко. И упустить его - непростительный грех . Она понимала все это, но одновременно хотела, чтобы Артур остался, был рядом с ней.
      Особенно Кате понравилось готовить. Раньше она довольствовалась немудреными полуфабрикатами или продуктами, не требующими никакого времени для их приготовления: сыром, колбасой в нарезке, пиццей. Но теперь... Из недр антресоли Катя извлекла бабушкину кулинарную книгу - толстую как средневековый фолиант. Она была издана ещё до революции, и Кате пришлось изрядно попотеть, подыскивая, достойный и точный эквивалент вальдшнепу или свиному боку. Катя отчаянно фантазировала и называла блюда по-своему. Придуманное название она сразу же вписывала карандашом в книгу, чтобы оставить будущим потомкам свидетельство своего кулинарного таланта.
      - Так, так, - обычно шутил Артур, заглядывая на кухню, - что у нас там сегодня? Гусь с брусникой или жареные рябчики? - Ни то, ни другое, отвечала Катя, поправляя фартук, на котором было написано "Не забудь сказать "спасибо". - А что? - Секрет. Потерпи немного.
      Но главным, конечно, были их разговоры, длившиеся за полночь. Они как будто не могли наговориться друг с другом и делились детскими воспоминаниями, прочитанными книгами, снами. Потом Катя дергала за шнур бра, висевшего над диваном, Артур притягивал её к себе и начинались волшебные незабываемые ночи.
      Провожая Артура в аэропорт, Катя изо всех сил крепилась, чтобы не расплакаться. Она цепляла свое внимание к ничего незначащим мелочам, без конца спрашивала Артура, не забыл ли он чего дома, просила чаще писать, звонить. Катя твердо знала, что она должна не киснуть, а жить дальше. Работать. Готовить завтраки и ужины. Но уже только для себя. И это было ужасней всего.
      И вот сегодня под музыку Глена Миллера она унеслась куда-то далеко далеко. На неё нахлынули воспоминания, как они с Артуром отдыхали прошлым летом в Алупке. Стоял ясный теплый сентябрь. Купаться было уже холодно, и они часами бродили по Алупкинскому дворцу и парку, желая навсегда затеряться в этом лабиринте. Иногда Артур останавливался и, взяв её лицо в свои ладони, начинал целовать. И от этой нежности у Кати перехватывало дыхание...
      Телефонный звонок Катя услышала не сразу. Протянув руку к радиотрубке, она вытерла тыльной стороной ладони слезы выступившие на глазах - Алле! Это Екатерина Муромцева из детективного агентства "Белый гриф"? - раздался в трубке незнакомый женский голос. - Да.
      Катя прижала плечом трубку к уху, и взяв в руки пульт музыкального центра, щелкнула кнопкой. Щемящая мелодия резко оборвалась. - Вы не могли бы мне помочь? - Кто вы? Представьтесь, пожалуйста. - Катя уже пришла в себя. - Ольга Семенова. Ваш телефон мне дала Алена Белякова. Вы как-то оказали ей одну услугу.
      Имя Алены Беляковой мелькнуло слабой звездочкой на небосклоне памяти и тут же погасло. - Какая конкретно помощь вам нужна? - Дело в том, что убили моего начальника, и я хотела ... попросить вас, - девушка замялась. Понятно, - отозвалась Катя, - давайте встретимся с вами завтра в одиннадцать ноль-ноль на Китай-городе около кафе "Роза Азора". Оно недалеко от метро. Идти минут пять. - Хорошо. - Голос .незнакомки был приглушен, словно она боялась, что её подслушивают. - Как вы выглядите? - спросила Катя. - Среднего роста, рыжие волосы, голубая куртка. - Завтра, в одиннадцать ноль-ноль, - повторила Катя. - До свидания.
      Катя положила трубку на тумбочку и легла обратно на диван, закрыв глаза. Музыка звучала где-то внутри нее. Слабым отзвуком лунного света, шорохом морских волн и горьковато-терпким запахом лаванды.
      * * *
      В комнате было душно. Виктория нажала на пульт кондиционера, и в воздухе повеяло свежим горным воздухом. Затем она включила радио. Прослушивание утренних новостей стало её ежедневным ритуалом. Чем-то вроде чашки кофе и сигареты "Салем", c которых она начинала свой рабочий день. Одновременно она думала о своих ближайших делах. Для этого ей не требовалось заглядывать в свой ежедневник. Она все прекрасно помнила и так.
      Виктория Кричевская - президент холдинга "Телевизион коммуникейшн" не могла позволить себе расслабиться ни на минуту. Телевизионная империя, оставленная покойным мужем требовала её неустанных забот и внимания. Смерть Андрея Кричевского от пули киллера наделала в свое время много шума. Сам президент страны обещал взять расследование под личный контроль, найти и сурово покарать убийц. Его слова были мгновенно подхвачены средствами массовой информации. Но время шло, а следствие по-прежнему топталось на месте. Оно велось в обстановке строгой секретности, и поэтому всем оставалось только гадать: есть ли в этом деле какие-нибудь продвижки, или туман секретности скрывает бездарность следователей и полную апатию высокопоставленных чиновников МВД. Ходили слухи о возможной причастности к нашумевшему убийству некоторых крупных информационных магнатов и политиков, которым смерть Андрея Кричевского была на руку и снимала многие проблемы. Иногда в прессе делались пространные намеки и назывались имена. Но все это были слухи, слухи... и никаких твердых убедительных доказательств.
      Утренние новости кончились, и мысли Виктории вернулись к сегодняшнему дню. Ее беспокоила предстоящая сделка, которой она в последнее время уделяла столько сил и времени. Виктория собиралась приобрести контрольный пакет акций одного из перспективных телеканалов, который, правда, пока не имел большой зрительской аудитории и выходил на местных частотах. "Я сделаю этот канал процветающим. Я буду работать на молодежь. Только без заискивания и дешевой попсы, - размышляла Виктория. Надо будет провести четкую градацию между различными молодежными группами и социальными прослойками. Привыкли у нас всех валить в одну кучу. И тинейджеров и мальчиков - карьеристов. Первые не проживут и дня без МТВ, а вторым нужны серьезные политические и экономические программы, передачи с познавательным уклоном. Ведь в молодости главное - жадный интерес ко всему, стремление все узнать и попробовать, не откладывая в долгий ящик. Следует более определенно прописать и возрастные границы. Ясно, что в шестнадцать лет вкусы одни, в двадцать - другие, в двадцать два - третьи. Сейчас черкну поручение Лене. Пусть свяжется с крупнейшими социологическими службами и закажет им мониторинг зрительской аудитории, потом сравним эти исследования и тогда будем строить стратегию развития телеканала. Не торопись, Виктория, - внезапно одернула она себя, - не строй заранее никаких планов и воздушных замков. Потерпи немного. Вот, когда контрольный пакет акций будет у тебя в руках..."
      Виктория потянулась в кресле и посмотрела на часы. Десять. Пора собирать планерку и выслушивать недельные отчеты. Кажется, заведующий отделом культурных. программ стал опять гнать барахло. Развел вкусовщину и междусобойчик. Виктория хорошо знала как на телевидение зачастую перетаскиваются целые кланы знакомых и родственников. Муж - продюссер или исполнительный директор, жена - ведущая программы, дядя - оператор, а школьная подруга - гример или художник по свету. Хорошо, если люди соответствуют месту, а если - нет... Тогда возникают обиды, подковерные интриги, сплетни. Виктория помнила, как боролся со всем этим Андрей. Иногда - успешно, но чаще всего безрезультатно.
      - Понимаешь, - жаловался он ей, - как я скажу мужу, что его жена не дотягивает до ведущей. Обидится и уйдет, а режиссер он - классный, программы - рейтинговые. Я потеряю хорошего специалиста, которого с радостью примет любой другой канал.
      - Ну хорошо, а эта Алла Боярская, что она делает в кадре? Демонстрирует длинные ноги?
      - Вика, она дочь заместителя министра печати. Как я ему откажу в скромной просьбе? - Надеюсь, насчет скромной просьбы ты шутишь, - холодно парировала Виктория, - просьба даже очень нескромная. - Я - полководец, Вика, а не самодур и обязан выигрывать с помощью тех солдат, которые находятся в моем распоряжении. Если я разгоню все свое войско, мне будет нечем воевать!
      - Но ты можешь проиграть в первом же сражении.
      - Могу. Но у меня нет другого выхода.
      Виктория стискивала зубы и думала: "Если бы хозяйкой была я..."
      Зазвонил телефон справа, которым пользовались только доверенные лица и ближайшие помощники. Виктория сняла трубку.
      - Да, Лена. Хорошо, я поняла. Значит, в двенадцать. Чермесов. Что ему надо? Не сказал? Как всегда намеки. Ясно.
      Положив трубку, Виктория задумалась. Чермесов Георгий Валентинович был депутатом Госдумы и одновременно заместителем Председателя Комитета по средствам массовой информации. Иногда он обращался к Виктории с просьбой дать эфир какому-нибудь политику или бизнесмену. Виктория обычно шла ему навстречу. В знак ответной благодарности Чермесов держал её в курсе всех законодательных инициатив, касающихся телевидения, снабжал горячими сплетнями и сводил с нужными людьми. "Конечно, он нудный старый хрыч, бывший партиец, но персона - нужная. Приходится терпеть", - разговаривала сама с собой Виктория.
      Через минуту она вызвала секретаршу. - Срочная почта есть? - Да. Передали только что.
      Лена, молодая девушка с русыми волосами, гладко зачесанными назад, протянула ей узкий белый конверт без обратного адреса. Виктория взяла его. - Хорошо. Можешь идти.
      Когда Лена закрыла за собой дверь, Виктория разорвала конверт и быстро пробежала глазами выпавшую из него аккуратно вырезанную газетную заметку. Прочитав, она машинально положила её обратно в конверт. Ее руки сильно дрожали. Виктории вдруг захотелось выпить коньяка и затянуться сигаретой
      * * *
      Олю Катя вычислила сразу: рыжие волосы, голубая куртка. Она стояла около кафе и вертела головой в разные стороны. Катя помахала ей рукой. Давно стоите?
      Как всегда, Катя немного опоздала. - Нет. Только что подошла.
      Катя толкнула рукой стеклянную дверь, и они вошли внутрь. В кафе царил полумрак. Из динамиков неслась приятная негромкая музыка. Бар в глубине зала поблескивал нестройными рядами темно-золотых бутылок. В кафе "Роза Азора" Катя влюбилась сразу, как только побывала здесь в первый раз. Оно было удивительно стильным, и вместе с тем уютным и домашним. На стенах висели репродукции старинных фотографий начала века. Мягкие молочно-коричневые оттенки контрастировали со столиками геометрических форм и голубыми стеклянными вазочками. Около одной из стен бил фонтан, окруженный цветами в больших керамических горшках. Наверху фонтана лежала бледно-персиковая роза. Очевидно, это и была та самая Роза Азора, о которой все знали из шутливого детского стихотворения. Летом кафе располагалось во дворе. Там ставились столики и веселые разноцветные тенты. - Садитесь, кивнула Катя на столик в углу. - Я сейчас.
      Взяв поднос с двумя чашками кофе и пирожными "безе", Катя направилась к Оле. Она уже сняла куртку, повесив её на вешалку около окна, и сидела за столиком, сцепив руки. - Угощайтесь. - Катя поставила перед Олей чашку с дымящимся кофе и тарелку с пирожными - Сколько я вам должна? - Нисколько, улыбнулась Катя, - Сейчас мы с вами перекусим, а потом вы мне все и расскажете. - Даже не знаю с чего и начинать. Я работаю в этой фирме недавно.
      Катина собеседница заметно нервничала, быстро размешивая ложечкой сахар в чашке. - Какой фирме? - Катя достала из сумки блокнот, ручку и положила их на стол. - "Антиквариат и ломбард". Такая маленькая контора на Покровке. Ну, из тех, мимо которых проходят сто раз в день и не замечают.
      Катя понимающе кивнула головой. Действительно, карликовые конторы и фирмы с невиданной быстротой заполонили Москву. Как юркие рыбешки они уверенно лавировали в океане бизнеса среди китов, акул и прочей крупногабаритной живности. - Расскажите о себе, - попросила Катя. - Я родилась и жила в Дзержинском. Такой маленький городок под Москвой. Восемь месяцев назад умерла мамина родственница, завещавшая мне свою квартиру и я переехала в Москву.
      Перед Катей сидела девушка, недавно переехавшая в Москву. Конечно, попасть в огромный шумный город - всегда непростое испытание и стресс. Правда, в молодые годы этот стресс легче перенести, чем в пожилом или зрелом возрасте. - Вы сразу нашли работу? - Нет, если бы не Алена, моя бывшая одноклассница, я бы до сих пор сидела без работы и без денег. Она и дала мне телефон Макеева. Он тогда искал себе помощницу. Секретарша у него уже была. Я пошла работать...
      Катя заметила, что Олина рука, лежавшая на столе, задрожала. - Не надо, Оля не нервничайте. Попейте кофейку, а то он уже остыл. Потом продолжите. - С минуту - другую они сидели в молчании. Народу в кафе было немного. За соседний столик села воркующая парочка и раздались звуки прерывистых поцелуев. - Все случилось, во время моего отпуска. Я поехала отдыхать. На Гавайи. Перед отъездом заехала на фирму и случайно прихватила записную книжку шефа. Она почему-то оказалась между любовными романами. Кто был в офисе, когда вы приезжали? - Мила. Она сидела в соседней комнате. Я заглянула к ней и помахала рукой. Сказала, что решила забрать свои магнитофонные кассеты в шкафу. А на самом деле я забыла деньги. Положила их в книгу и забыла. И вспомнила об этом в последний момент.
      Кате все это было очень хорошо знакомо. Однажды она сунула приличную сумму денег в томик Майн Рида аккурат накануне гайдаровской реформы. Когда спустя полгода, она наткнулась на этот "сюрприз" - из денег можно было смело делать бумажные кораблики. Больше они ни на что не годились. С тех пор славный писатель Майн Рид стал пользоваться особой нелюбовью с Катиной стороны. - И вот в отеле, разбирая сумку, я наткнулась на записную книжку Макеева. И обалдела, - с коротким смешком прибавила Оля, - боялась даже подумать, что мне теперь за это будет. - Я хотела сразу позвонить Олегу Васильевичу и предупредить, что его книжка - у меня, - продолжала Оля, - но потом передумала. Наорет еще. Испортит настроение и весь отпуск пойдет насмарку. Решила позвонить в последний день. - Оля отодвинула чашку с выпитым кофе, и придвинулась ближе к Кате. - Позвонила и узнала от Милы, что шеф - убит. На него напали поздно вечером и застрелили из пистолета с глушителем. - Какого числа это было? - Двадцать девятого апреля. - Он часто работал допоздна? - Нет. Редко. - Кто кроме вас ещё работает в фирме? Вы, секретарша Мила... - Гриша. Юрист. Оболтус. Приходит два раза в неделю и ничего не делает. Не понимаю: зачем он вообще работает? У него богатый дядя, который дает ему на жизнь. Так что, в деньгах он не нуждается. Как все это нелепо? - вырвалось у Оли, - кому понадобилось убивать Олега Васильевича? Больших доходов у фирмы не было. - Адрес фирмы? - Покровка, семнадцать. - Еще кофе? - предложила Катя. - Нет, спасибо. - И что вы хотите? - Катя захлопнула блокнот и посмотрела на Олю. Парочка за соседним столиком уже покинула кафе, и они сейчас сидели в нем одни. - Я хочу, чтобы вы нашли убийцу Олега Васильевича. Может быть, вам поможет в этом его записная книжка. Я даю её вам. Правда, в ней ничего нельзя разобрать.
      Катя пролистала книжку и положила её в сумку. - Постараюсь. А почему вы хотите, чтобы я расследовала это дело?
      Оля подняла на неё глаза. "Красивые, - мелькнуло у Кати, светло-зеленые. Большие". - Олег Васильевич - одинокий человек. Родственники его не спохватятся. И всем на него по большому счету наплевать. А он принял меня на работу, несмотря на то, что я не имела никакого профессионального опыта. И... неплохо ко мне относился. Поэтому я... - Оля запнулась, - а потом разве это справедливо, что человека убивают без всяких на то причин. Просто так. - Я думаю, что причины все-таки были, - задумчиво ответила Катя, - Вопрос какие.
      * * *
      - Значит, мы договорились. - Чермесов складывал свои бумаги в кейс и не смотрел на Викторию - Да, конечно. Большое спасибо.
      Виктория почувствовала, как её охватило хорошо знакомое чувство азарта, и слегка постучала карандашом о стол. Чермесов сообщил ей хорошие новости. Через месяц состоится конкурс на получении лицензии на телевизионное вещание. И Чермесов обещал свое содействие. Таким образом, она приобретает контрольный пакет акций телеканала ТСМ и одновременно лицензию. И тогда уже можно будет приступать к коренной модернизации купленного канала. Подобрать новых ведущих, закупить интересные программы. Надо будет слетать в Америку, хотя лучше приглядеться к европейскому телевизионному рынку. Там программы интереснее, интеллектуальнее, не такие примитивные и лобовые как продукт с маркой "Сделано в США". Тот телеканал, которым сейчас владела Виктория, давно уже перестал удовляетворять её. Но она не могла не понимать, что трогать сейчас что-либо в нем, значит, поджигать под собой пороховую бочку. Слишком все здесь было повязано одной ниточкой: спонсоры, рекламодатели, сложившийся коллектив работников. Тронешь одно, а рассыпется все здание, с таким трудом и любовью, построенное её покойным мужем. Нет, надо набраться терпения и подождать. Вот новый телеканал - другое дело. Там можно будет поэксперементировать, реализовать собственные задумки и проекты... - Вы о чем-то задумались? дипломатично кашлянул Георгий Валентинович. - Да, - бросила Виктория. - И о чем, если не секрет.
      Виктория посмотрела на Чермесова так, словно видела его впервые. Маленький суетливый мужчина лет пятидесятипяти с проплешинами на голове, которые он старательно зачесывал редкими волосами. "Сколько она уже его знает? Года два? Ее познакомил с ним ещё Андрей. А после его смерти Чермесов сам пришел к ней и предложил свою помощь и поддержку. Сколько людей тогда приползло к ней лизать руки и выражать свою преданность, лишь бы она не уволила их с работы, а оставила на прежних местах. Виктория вспомнила, как одна ведущая, чье имя молва упорно соединяла с Андреем, рыдала и валялась у неё в ногах, умоляя не обращать на сплетни внимание и не выгонять с работы. Иначе с голоду помрет её старая мать и пятнадцатилетний сын. Она не смотрелась на экране, стремительно теряла форму, но Андрей все чего-то тянул и непонятно зачем держал. Зато Виктория была беспощадна, несмотря на слезы и уговоры. Ведущую она уволила, правда, подыскала ей другое место - телевизионного редактора. Для Виктории интересы дела были, прежде всего. И она хорошо знала, что многие сотрудники телеканала боятся и ненавидят её, понимая, что Виктория только и ждет удобного момента, чтобы все сделать по-своему, так как она считает нужным. "Я подожду. - Стиснув зубы, думала Виктория, - я умею ждать".
      Но Чермесов был другим. Он действительно помогал Виктории, а она оказывала ему взаимные услуги. У них сложился хороший тандем, и Виктория дорожила этими отношениями. У неё было не так уж много людей, на которых она могла положиться. "Но все равно могу ли я быть с ним до конца откровенной. Стоит ли?" - размышляла Виктория. - Я думаю о своем канале. Он меня очень беспокоит, - решилась она. - Почему? - удивился Чермесов. Канал работает отлично и пользуется популярностью среди зрителей. У программ достаточно высокие рейтинги. На недавно прошедшем Всероссийском телефоруме, канал получил специальный приз от телеакадемиков. Это свидетельствует и о признании заслуг руководителей канала. Андрея, а теперь - Вас. Мне, кажется, что никаких поводов для беспокойства нет. - Скоро выборы. Значит, ко мне полезут все кому не лень. Депутаты, политики, губернаторы, банкиры. Всем надо будет раскручивать своих кандидатов. Как вы знаете, Андрея поддерживали определенные политические силы. А что делать мне? Как только я встала во главе канала, сразу поползли шепотки - что она в этом понимает, куда полезла. Мне пришлось выдержать настоящий бой в совете директоров. Они хотели выдвинуть на пост президента телеканала своего человека. Докина. Когда этот номер не прошел, и я сказала, что являюсь прямой наследницей акций Андрея, все задергались. Первое время я даже не могла толком, и работать, ставились бесконечные подножки, плелись интриги. Они хотели вынудить меня уйти...
      Чермесов с интересом посмотрел на Викторию. Раньше он видел ней жену телемагната, да и просто красивую женщину. Он помнил выражение её лица скучающе-надменное. Но сейчас перед ним сидела совсем другая Виктория. Сегодняшняя Виктория хорошо знала, чего она хочет в этой жизни и была готова отстаивать свою правоту любой ценой. В ней появилась сила и уверенность. "Выдержит ли она?" - подумал Чермесов. - И я в растерянности, - продолжала Виктория, - я не знаю как мне быть. Я словно иду минному полю, не зная где мне оторвут голову или ногу? Андрей ориентировался в политике как рыба в воде. Но он убит. И это говорит само за себя. С кем и что он не поделил? С Рудневым или Борисовым? Я далека от всех этих хитросплетений... - Я бы не стал думать на Руднева или Борисова, - запротестовал Чермесов, Мне кажется, это больше из области слухов и сплетен.
      Виктория кивнула. - Конечно. Прямых доказательств нет. Но, в конце концов, надо смотреть в корень - кому была выгодно убийство Андрея. - Может быть следствие прояснит картину случившегося. - Спустя энное количество времени дело об убийстве Андрея Кричевского будет спокойно положено под сукно и сдано в архив. Как и дело об убийстве Александра Меня, Влада Листьева, Олега Кантора и так далее. Вы все это понимаете не хуже меня. Да, наша прокуратура... - Дело не в прокураторе, а в конкретных людях, которые тормозят следствие. Ладно, - махнула рукой Виктория, - это тема бесплодна и неисчерпаема. - Что касается выборов. - Чермесов ободряюще улыбнулся Виктории. - То здесь ваши страхи напрасны и преувеличены. До выборов ещё далеко. - Не так уж и далеко. Четыре месяца. Время летит быстро. - Я всегда к вашим услугам, Виктория Сергеевна. Если возникнут какие-то затруднения, звоните. - Спасибо, Георгий Валентинович. Андрей всегда хорошо отзывался о вас. - Не стоит. Всего хорошего. Созвонимся в конце недели. - До свидания.
      После ухода Чермесова заглянула Лена. - Чай, Леночка. И покрепче. Сейчас. - Подожди, - задержала её Виктория, - вот этот конверт, который тебе передали утром... Кто передал?
      Лена пожала плечами. - Мальчик. Курьер. Что - то не так? - А откуда он? Не сказал? - Нет. Просто передал и все.
      "Понятно, концов теперь не сыщешь". - И неприятный холодок кольнул Викторию в грудь.
      Через минуту секретарша опять появилась в дверях. - Виктория Сергеевна звонят из Лондона. Павлик
      Это был её единственный сын, который жил и учился в Лондоне. Виктория старалась летать к нему каждый уик-енд, но это получалось редко. Засасывали рутинные дела и заботы. Она безумно скучала и тосковала по сыну. Но забрать его к себе в Москву она не могла. Это было опасно. Она боялась, что Павлик невольно попадет в эпицентр разборок, и желая добраться до нее, противники отыграются, прежде всего, на сыне. Этот страх постоянно терзал Викторию, и её сердце разрывалось от того, что она не может заглянуть в темно-шоколадные глаза Павлика и потрепать его по светлым, вечно взъерошенным волосам.
      .......................................................................
      Он сидел в кресле и курил. Темные тяжелые портьеры в комнате не пропускали свет. "Как в бункере" - подумал он. Эта комната, действительно, чем-то напоминала бункер. Лаконичный интерьер, темно-серые стены. Эта комната была его личным кабинетом и одновременно местом, где ему нравилось проводить свободное время. И он терпеть не мог, когда его беспокоили здесь без надобности. Мужчина пустил в потолок тонкую струйку дыма и задумался. Мысли выстраивались в стройную логическую цепочку, но все-таки кое-каких звеньев в ней пока не хватало. Он нажала на кнопку диктофона, лежавшего перед ним на журнальном столике. Пленка крутилась бесшумно. Потом раздалось: - Здравствуйте, Виктория Сергеевна. - Проходите, Георгий Валентинович. Садитесь...
      Дослушав пленку до конца, он нахмурился. Эта маленькая сучка Кричевская уже переходит все границы. Она хочет нарушить сложившийся паритет на телевизионном рынке и прикупить ещё один телеканал, вместо того, чтобы расстаться со своим. Так ей было бы проще и спокойнее. Она становится просто опасной. И её надо остановить. Тем более, что у него есть кое-какие улики. Здесь она уже не отопрется.
      * * *
      Катя опустила телефонную карту в таксофон и посмотрела не пристроился ли кто за ней. Никого не было. В таксофоне раздался щелчок. - Алексей ? Это я, Катя Муромцева. - Я понял. Других Катерин у меня пока нет.
      Она звонила Алексею Ярину, своему коллеге и наставнику. Правда, насчет наставничества он обычно возражал: "Ты и сама девушка с головой". "Но Алексей, если бы не твоя помощь в том, первом деле о "театральном убийце", я бы ни за что не раскрыла его". "Да я так, помог немного. А в основном, ты справилась сама, да ещё жениха подцепила". При этих словах Алексей подмигивал Кате, а она сразу грустнела. "Где он сейчас, жених-то?" читалось в её глазах. "Ну ничего, ничего" - Алексей ободряюще хлопал Катю по руке и устремлялся по своим делам. Такой разговор с некоторыми вариациями происходил между ними в стенах детективного агентства примерно уже раз пять за последний месяц. Это стало напоминать ритуальный танец первобытного племени вокруг костра. "Наверное, нам и вправду уже нечего сказать друг другу", - печалилась Катя, - а ведь когда-то вместе распутывали убийство, размышляли, спорили, дружили, а теперь... Катя не знала, что Алексей боится случайно её ранить, сказать что-нибудь не так. Он видел как она страдает после отъезда Артура и переживал, что не может ей ничем не помочь. - Слушай, у меня одно дело наклевывается. Представляешь, жуть обыденная. Замочили директора крохотной фирмы "Антиквариат и ломбард". Остались сироты: серетарша, помощница и юрист. Помощница и попросила меня заняться расследованием этого убийства. - Ты с ними познакомилась? перебил её Алексей. - Еще нет. Собираюсь. - Ну что же поздравляю с новым расследованием. Но если это "жуть обыденная", зачем же ты взялась за это дело? - Не знаю сама. Наверное, интуиция. Что - то подсказывает мне, что это МОЕ ДЕЛО. - Тогда поздравляю вдвойне, найти свое дело, все равно, что отыскать жемчужину в море. Оформляй заявку в агентстве и подписывай её у шефа. - Есть. - Финансовый вопрос обговорила? - Забыла, - призналась Катя. - Значит, всерьез заинтересовалась, если забыла об этом. - Бывают такие моменты в жизни, Ярин, когда многое вылетает из головы. - Ну-ну, заострила. А если честно, то я рад за тебя, может быть развеешься от своей меланхолии. На тебя просто смотреть больно. - Неужели так уж все и написано на моем лице? - Хороший ты сыщик, Катерина, но что касается собственных эмоций, то скрывать их тебе не дано. - Ужас какой! А я-то думала, что невозмутима как Шерлок Холмс. - Тогда тебе надо ещё курительную трубку завести впридачу и кокаинчиком баловаться. - Эта атрибутика мне ни к чему. Чуть не забыла, спохватилась Катя, - я звоню тебе по конкретному вопросу. Мне нужно, чтобы в агентстве выдали справку об этой фирме. Записывай "Антиквариат и ломбард" Покровка, семнадцать. - Только после визы шефа. Оформляй, не тяни. А потом затребуешь помощь агентства. - Хорошо. Завтра буду в "Белом грифе". Утром? - Нет, после обеда. С утра я иду в фирму, - знакомиться с персоналом. - Ясно. Я тоже буду в агентстве во второй половине дня. Может быть встретимся.
      Повесив трубку, Катя обнаружила, что стоявший около таксофона молодой человек в кожаном плаще смотрит на нее, открыв рот. Катя улыбнулась ему чарующей улыбкой и быстрым шагом направилась к метро. У неё было хорошее настроение.
      ГЛАВА 2.
      Если бы кто-нибудь ещё пять лет назад сказал Кате Муромцевой, что она станет работать в детективном агентстве, она, наверное, долго бы смеялась. Слишком далеко это было от её любимой профессии - географа и от главной мечты её детства и юности - объездить весь мир в качестве члена кругосветной экспедиции под руководством Тура Хейердала или Юрия Сенкевича. Закончив географический факультет МГУ, Катя поняла, что мечты, конечно, иногда сбываются, но это скорее исключение, а никак не подтверждение общих жизненных правил. Вопрос чем заниматься дальше и где работать, встал перед Катей во всей своей остроте и насущности. Проработав какое-то время в частной гимназии, Катя удрала оттуда с чувством невыразимого облегчения. И ещё долго ей потом снилась директриса, вопрошавшая тоном попугая-какаду "Катя, ты заполнила классный журнал. А методичку?", ученики с гиканьем, носившиеся по лестницам, беззастенчивый плагиат Пабло Пикассо - скульптура "Девочка на шаре" перед входом в гимназию без указания имени её создателя и химик, с наслаждением нюхавший колбы. Подозревали, что он - наркоман со стажем. От всех этих кошмарных снов Катя избавилась не сразу.
      В детективное агентство "Белый гриф" Катю устроил заместитель директора, с которым она познакомилась при довольно-таки смешных обстоятельствах. Он помог ей найти мексиканского енота, который удрал от Кати, когда она шла по автостраде. Енот, носивший имя повелителя ацтеков императора Монтессумы, был ей доверен на время лучшей подругой Ларисой, уехавшей в срочную командировку. Поиски капризного животного, а также совместное лазанье по канавам и придорожным кустам, невольно сблизили Катю и незнакомого мужчину. После нахождения Монтессумы он предложил Кате подбросить её до метро. Она согласилась. В машине Николай Петрович, так звали её нового знакомого, спросил, чем она занимается, и Катя честно призналась, что - ничем, безработная. Тогда Николай Петрович предложил ей поработать в детективном агентстве, и Катя, не раздумывая, согласилась. Отказаться от столь волнующей авантюры она не могла. Такая работа была под стать её характеру. И впоследствии Катя ни разу не пожалела о своем скоропалительном решении. Ей нравилась работа, нравился коллектив...
      "Белый гриф" как и другие частные детективные агентства, возник по инициативе людей давно связанных между собой дружескими и деловыми связями. В агентстве работали бывшие сотрудники МВД, КГБ, высококвалифицированные психологи и аналитики. Люди обращались в агентство по разным поводам: у одних расстроился бизнес, и они хотели знать, где непосредственно их вина, а где - нечистоплотные приемы врагов и конкурентов, другие просили расследовать запутанное убийство, на которое давно махнула рукой милиция, были и случаи, когда просили установить слежку за определенным лицом или выяснить есть ли любовник у жены. От дел, связанных с личными, бракоразводными и прочими проблемами в агентстве старались отказываться, но если большой загрузки в данный момент не было, занимались и ими. Сотрудники "Белого грифа" работали эффективно и поэтому люди, обратившиеся к ним за помощью, потом рекомендовали это агентство своим друзьям и знакомым, попавшим в сложные жизненные ситуации. Теперь Катя уже и не представляла себе, как сложилась бы её жизнь без "Белого грифа". К тому же именно благодаря своей работе, она познакомилась с Артуром...
      Прозвенел будильник, и Катя нехотя открыла глаза. Подъем давался ей с мучительным трудом. Она любила утром подольше понежиться в постели, а потом также неспешно позавтракать с книжкой или журналом в руках. Но такая идиллия бывала только по выходным дням, да и то не всегда. Сегодня Катя должна была отправиться в контору на Покровке и познакомиться с его сотрудниками. Накануне она позвонила Оле и попросила её проинформировать о своем визите Милу и Гришу. Холодный душ прогнал остатки сна, а бутерброд с сыром Катя доедала уже на ходу.
      Надпись "Антиквариат и ломбард" на черной двери была сделана крупными буквами, "Информационные и другие услуги" - мелкими. Катя нажала на кнопку звонка.
      Входите. Открыто, - крикнули ей.
      Темноволосая девушка за большим полированным столом пристально смотрела на Катю. "Наверное, это Мила", - решила Катя.
      Оля стояла у окна. - Это Екатерина Муромцева из детективного агентства "Белый гриф". Я только что говорила вам о ней. - Добрый день, поздоровалась Катя. - А агентства "Черный кондор" нету, - раздался ленивый мужской голос.
      Катя обернулась. Сзади нее, небрежно развалившись на стуле, сидел молодой парень в синих джинсах и бежевом свитере. "Юрист - оболтус", вспомнила Катя Олину характеристику. - Пока нет, завтра будет, - отшутилась Катя.
      Оля вышла на середину комнаты и придвинула Кате стул. Она села. Людмила, Гриша, - представила Оля сотрудников "Антиквариата и ломбарда". Кому Гриша, а кому Григорий Геннадьевич. - Может, хватит, - вспыхнула Оля, - оставишь свои шуточки. - А я вообще ничего и не сказал. - Не будем вступать в перепалку, - холодно вставила Мила, - мы слушаем вас.
      Катя на секунду растерялась. Она вопросительно посмотрела на Олю, понимая, что инициатива разговора не должна исходить от нее, постороннего лица. Здесь был определенный психологический расчет. Иначе получалось, что Катя
      Непонятно почему навязывает свою помощь. - Катя поможет расследовать произошедшее убийство, - начала Оля.
      Как и ожидалось, Гриша оглушительно захохотал. - Прекрати, прикрикнула она на него, - ты всегда такой. Тебя вообще всерьез воспринимать нельзя. Как шут гороховый.
      Гриша сразу поскучнел. - Извините. - Ничего, - негромко сказала Катя. "Оле, судя по всему, достается от этого циника. Наверное, такие стычки у них случаются каждый раз, когда Гриша приходит в офис".
      Мила перебегала взглядом с Оли на Катю. На её лице выступили красные пятна. - Оля, ты чего, я не врублюсь никак. - Я решила, что так будет лучше для всех нас. Убит наш начальник. Неужели мы не должны выяснить кто. - Ты, конечно, самая умная. Ты и твоя подруга, - кивнула Мила на Катю, - кажется, для таких дел есть милиция и другие соответствующие органы. - Во-первых, Катя мне не подруга, я с ней только вчера познакомилась. Во-вторых, милиция милицией, но дело может зайти в тупик. Там своих нераскрытых преступлений хватает. Охота им возиться. Ничего не найдут и сдадут дело в архив. Олег Васильевич был человеком одиноким... - Откуда тебе это известно? - поддела её Мила. - Я так думаю, - парировала Оля, - а потом у меня есть...
      Здесь Катя громко закашляла и поспешила вставить: - Я постараюсь собрать имеющиеся улики и факты, а потом передать их следствию. Моя помощь носит неофициальных характер Вы же, наверное, и сами не хотите, чтобы вас без конца вызывали на допросы и подозревали в причастности к убийству Олега Васильевича.
      Гриша недоверчиво фыркнул. - Чушь Кто нас может в этом подозревать? Чушь не чушь, а на допросах, я думаю, вы чувствовали себя не очень комфортно. - Короче, что вы предлагаете? - задала вопрос Мила, смотря куда-то мимо Кати. - Оля права, дело может быть не раскрыто и сдано в архив. А с вашей помощью, я, может быть, выйду на убийцу. - С нашей? вздрогнула Мила. - Но вы же его бывшие сотрудники, работали вместе, поэтому должны знать, кто к нему приходил, с кем он общался. - Боюсь, что ход вашей мысли - не совсем верен, - подал голос Гриша. - Мы не являлись близкими друзьями или родственниками Олега Васильевича, и навряд ли сможем вам подробно рассказать о его жизни и круге общения. - Все это мы выясним несколько позже, когда я с вами переговорю, - мягко сказала Катя. Она понимала, что маленькую победу она уже одержала и теперь было важно не сдать завоеванных позиций, не допустить, чтобы Мила поставила вопрос ребром: нужна ли им Катя и её помощь.
      Мила как будто бы прочитала её мысли. - Я считаю ваши услуги абсолютно лишними.
      Катя решила идти ва-банк. - В таком случае у людей может сложиться мнение, что вам есть что скрывать, а значит, тут есть над чем поработать и ...соответствующим органам.
      Во взгляде Милы зажглась ненависть. - Мне скрывать нечего.
      "Ну и прекрасно", - чуть не вырвалось у Кати, но она промолчала.
      - Итак, мы обо всем договорились, - утвердительно сказала Оля. - Да ещё один момент. У нас в сейфе лежат деньги фирмы. Мы должны будем заплатить Кате. - Ра-зу-ме-ет-ся, - отчеканила Мила. - Как ты ловко распоряжаешься чужими деньгами. - Ну не твоими же.
      В воздухе запахло ссорой. - Я много не возьму. Эти вопросы мы обговорим позже, - вставила Катя. Она чувствовала, что предстоящее дело начинает её интересовать. - Не будем спорить, - подытожил Гриша, - пусть госпожа сыщица старается, а мы будем помогать ей по мере сил.
      Мила с шумом выдвинула ящик стола и достала оттуда пудреницу. - Я приду к вам завтра в одиннадцать часов. Вас это время устроит? - спросила Катя.
      Мила ничего не ответила, а Гриша развел руками как бы говоря: "делай, как хочешь".
      Катя кивнула Оле, и они вышли на улицу. - Ума не приложу, что с ними сегодня такое, как с цепи сорвались, - оправдывалась Оля. - Да ничего, все нормально, - успокаивала её Катя. - Просто убийство - кого хочешь из колеи выбьет. - Гриша вас сильно достает? - поинтересовалась Катя. - Бывает. Первое время я от него даже плакала, а потом подумала, да пошел он. Из-за каждого придурка плакать, слез не хватит.
      Катя подумала, что жизнь в большом городе заставляет быстро прощаться со многими иллюзиями и комплексами. "Наверное, вначале Оля была другой, более наивной, непосредственной. Конечно, налет провинциальности ещё остался, но скоро и он сотрется. Иначе - не выживешь". У метро они распрощались. Оля поехала домой, а Катя - к себе на работу.
      В агентстве царила тишина. Это было предобеденное время, и сотрудники потихоньку разбредались по магазинам или готовились к большому чаепитию, на котором присутствовали салаты, принесенные из дома, бутерброды с ветчиной, куриные ножки, завернутые в фольгу и горячие супы в термосах. Директор агентства Конев Вячеслав Артемьевич клятвенно обещал сотрудникам в самое ближайшее время обустроить на первом этаже столовую и пригласить штатного повара. Среди "белогрифовцев" разгорелись нешуточные споры о том, какая кухня должна быть в агентстве.
      - Только французская, - кипятился Вадик Бобрикин, помощник Конева, славившийся своей приверженностью к экстравагантным нарядам. Правда, в самом агентстве он старался особенно не шокировать коллег, зато вне пределов "Белого грифа" давал полный простор своей фантазии и эстетическим пристрастиям. Однажды его встретили в ГУМе в светло-бежевом плаще до пола, коричневым платочком на шее и элегантной тросточкой в руке, в другой раз видели на спектакле в "Новой опере"в черном бархатном пиджаке, украшенном стразами. А его белая дубленка повергала многих в состояние тихого транса. В грязно-серой Москве это выглядело как вызов всем прописным канонам и негласным правилам, согласно которым россияне должны одеваться поскромнее и потемнее, дабы не пачкать свою одежду в транспорте и не выделяться из толпы. Словом, Вадик был как две капли воды похож на модного клипмейкера или продвинутого художника, но никак ни на помощника директора детективного агентства. Однако при своей склонности к эпатажу, Вадик обладал феноменальной памятью и мог, мгновенно оценив ситуацию, быстро найти правильное и единственно верное решение. Это был своего рода негласный организационный мозг агентства и одновременно ходячая энциклопедия. Но у Вадика была одна большая слабость - Франция. Любовью к ней Вадик страдал давно. В детстве он закончил французскую спецшколу, запоем читал галльских классиков, а отпуск проводил исключительно в Париже или на Лазурном берегу.
      - Лучше наша кухня, исконно русская, - спорила с ним, поджав губы, Софья Петровна, главбух, которую все немножко побаивались. Это была полная сорокапятилетняя женщину, всю свою жизнь, посвятившая дебетам и кредетам. Ну, Софья Петровна, - нервно похохатывал Вадик, - вам ещё избу кондовую подавай да кисели гороховые. - Кстати, очень вкусно - кисели из гороха, не сдавалась главбух. - А может лучше корейская кухня, - робко вставляла Мариша Меркулова из аналитического отдела, которой сильно симпатизировал Алексей Ярин. И многие в агентстве даже гадали: скоро ли будет свадьба. Увольте, лягушек глотать, червей, тухлые яйца, - не унимался помощник Конева, - ты хоть раз пробовала их? Вот когда я был месяц назад в Париже... - Я бы тоже хотел нашу русскую кухню, - обнаруживал скрытую теплоту патриотизма Алексей Ярин, - расстегаи, кулебяки, гурьевская каша. - Нам только каш не хватало, - бурчал Вадик. - Будем питаться кашами, скоро ноги протянем. Попробуй, поработай мозгами на каше, каша и получится.
      Такие споры повторялись в агентстве с неукоснительной регулярностью. Катя как раз попала в эпицентр разгоревшегося диспута. Она хотела было улизнуть от участия в нем, но её перехватил Бобрикин. - Катерина сейчас нас рассудит, какая кухня лучше. - Туземная, - пошутила Катя, - блюдо из Вадика в пальмовом соусе. - Нет уж дорогая, не отпирайся. - Тогда английская. Творожный пудинг, заяц по-корнуэлльски. - Лопоухой стать захотелось? издал жизнерадостный смешок Вадик. - С тобой, Бобрикин кем угодно станешь, заморочил всем голову этой кухней. - Вопрос серьезный и требует тщательной проработки. Не можем же мы доверить наши желудки, бог знает чему. - А может Вячеслав Артемьевич вообще кого-нибудь пригласит из "Макдональса" - робко вставила Мариша.
      При этих словах на всех лицах выразилось уныние. Вместо гусиной печенки а-ля франс, расстегая с хрустящей корочкой или, на худой конец, лапши по - корейски в воображении спорящих возникли пластиковые стаканчики, розовые сосиски, неприлично торчащие из булки и громоздские котлеты биг-мака, щедро политые ядовито-красным кетчупом, напоминающим кровавое месиво из гангстерских фильмов. - Ты, Мариша, того, не пугай нас, - строго осадила её Софья Петровна. - Кажется, главный идет, - трагически прошептал Вадик и с быстротой молнии устремился вперед по коридору.
      Софья Петровна, высоко подняв голову, прошествовала мимо Кати, обдав её густо-тяжелым ароматом духов. "Похоже на "Опиум" или "Злато скифов", гадала Катя, - надо будет как-нибудь спросить поделикатнее. Мариша, дружески кивнув Алексею, зацокала каблучками, и Алексей с Катей остались в коридоре одни. - Я уже переговорил с главным. Он вроде бы дает "добро" на твое дело. Придет, переговори с ним. Как настроение? - Ничего. Была утром в этой конторе. Побеседовала с сотрудниками. - Ну и как?
      Катя неопределенно пожала плечами. - Ты же знаешь специфику детективного расследования. Сначала мы бродим, как ежики в тумане, потом нам начинают мерещиться разные морды, вырисовываются контуры каких-то фигур. Так потихоньку, и воссоздается полная картина происшедшего. - Ладно, звони. Успеха тебе.
      Когда Катя вошла в свою комнату, где кроме неё ещё сидела машинистка Марина, та подняла голову. - Привет. Холодно на улице? - Терпимо. Скорее бы жара. Надоело мерзнуть. - Это точно.
      Катя сняла трубку телефона и набрала внутренний номер секретарши Конева Веры. - Вячеслав Артемьевич у себя? - Да пришел. Ты на прием? - Если сможет. - Сейчас спрошу. Не клади трубку.
      Через минуту Катя услышала Верин голос.
      - Иди. - К главному? - Марина оторвалась от компьютера и посмотрела на Катю. - Угу. - Новое расследование? - Вроде бы. - Успеха
      Пожелание успеха Катя сегодня слышала уже дважды. "Провожают как гладиатора на бой, - мелькнуло у неё в голове, - вопрос только в том, вернусь ли я живой после битвы на арене". Перед тем как войти в кабинет начальника, Катя на секунду задержала дыхание и посмотрела на Веру. - Иди, вроде бы в хорошем настроении, - улыбнулась она.
      Вячеслав Артемьевич сидел за столом и разговаривал по телефону. Он кивнул Кате и махнул рукой в сторону кресла, что означало "присаживайся". Катя села на краешек кресла и положив руки на колени, уставилась в пол. Кончив разговаривать, Конев обратился к Кате. - Ну что, Екатерина Станиславовна, Ярин мне уже доложил. Новое дело получается? - Да, Вячеслав Артемьевич. - Катя по-прежнему смотрела в пол. - Оформи заявку в письменном виде, изложи все кратко. А я подпишу. Тебе самой дело нравится? неожиданно спросил он. - Да. - Катя почувствовала, как её щеки заливает краска.
      "Как глупая девчонка, - одернула она себя, - когда же я отучусь краснеть". - Хорошо, - он посмотрел на неё и улыбнулся.
      Катя от стеснения была готова провалиться сквозь землю. Странное дело, но глава детективного агентства действовал на неё просто непостижимым образом. В его присутствии она сразу становилась пятнадцатилетней школьницей, случайно не выучившей урок. У неё садился голос, и предательски дрожали руки.
      "Сама непосредственность, - отметил про себя Вячеслав Артемьевич, - и в наше время ещё находятся люди, способные краснеть. Катюша просто экзотическая редкость - как цветок из Красной Книги. Ладно, совсем вогнал в краску девчонку. Надо кончать панибратский тон, а то она от него тушуется". - Финансовые вопросы обговорила? - Предварительно. - Ну, хорошо. Оформляй заявку и действуй. - Спасибо, - пискнула Катя и на подкашивающихся ногах направилась к двери.
      Очнулась она от легкой разновидности ходячего столбняка только в коридоре. Он был пуст, и у неё возникло искушение пробежаться вприпрыжку. Она так и сделала, но, заворачивая за угол, налетела на Софью Петровну с бумагами в руках. От неожиданности главбух заорала, а Катя плавно приземлилась на серый ковролин. - С ума сошла что ли? Куда несешься? Зарплату я тебе ещё на прошлой неделе выплатила. Вот задержу разок, тогда будешь знать, как наскакивать на меня. Я с тобой, Муромцева, инфаркт получу. - Извините, Софья Петровна, - Катя ползала по полу и собирала разлетевшиеся бумаги. - Совсем молодежь ошалела. Вот мой Павлик...
      Это был любимый конек Софьи Петровны - её сын Павлик, который занимался в музыкальной школе по классу скрипки и одновременно учился в английской гимназии. О Павлике Софья Петровна могла говорить часами. Обычно при упоминании имени Павлика сотрудники агентства потихоньку покидали Софью Петровну как матросы тонущий корабль. Поэтому Катя, услышав позывные "Павлик", и посмотрев на главбуха, которая стояла и громко говорила, обращаясь к стенам коридора, опустилась на локти и поползла обратно за угол. - Ты что, Муромцева, осваиваешь партизанскую тактику передвижения по земле? - раздался над Катей голос Вадика Бобрикина. - А я уж издали подумал, что диверсант ползет, лазутчик в стане детективного агентства.
      Катя подняла голову и, приложив палец к губам, кивнула на угол. Вадик выглянул, и, увидев удаляющуюся фигуру Софьи Петровны, понимающе улыбнулся.
      * * *
      Мужчина поставил машину на сигнализацию и быстрыми шагами направился к дому, стоявшему в глубине двора за низкой чугунной оградой. Это был дом элитной застройки с двухэтажными квартирами, огромными лоджиями и просторными холлами. Дом был сдан к эксплуатации недавно, и ещё не все квартиры в нем были проданы. Огни горели в редких окнах, и поэтому издали дом напоминал гигантскую шахматную доску со светлыми и черными клетками. Мужчина набрал код и вошел в подъезд. Лифт остановился на пятом этаже. Он достал из кейса ключи и вставил их в замок двери, обитой светло-коричневой кожей. Дверь была тугой, и мужчина с силой налег на нее. В коридоре было темно. - Вика, - негромко позвал он. - Да, - раздалось откуда-то из глубины квартиры. - Вика, это я. - Я уже поняла, - в голосе женщины звучала ирония. - Поставь что-нибудь поесть. Устал как собака. - Сейчас. Все уже почти готово.
      Мужчина разделся, прошел в гостиную, взял в руки пульт телевизора, но затем передумал и положил его обратно на журнальный столик. - Бедный, женщина подошла сзади и нежно провела рукой по его волосам. - И не говори. Сядь ко мне, Вика, - он взял женщину за руку и, притянув к себе, посадил на колени.
      Каждый раз, когда он смотрел на Викторию Кричевскую, его охватывало чувство глубокого удовлетворения, словно он был спортсменом, в трудной борьбе завоевавшим олимпийское золото. Виктория Кричевская по праву считалась одной из красивейших женщин Москвы. Ее фотографии украшали страницы модных журналов и газет. Раньше Виктория любила фотографироваться со своим мужем, известным телемагнатом Андреем Кричевским и сыном, прелестным белокурым мальчиком. Ее нарядам и украшениям завидовали многие светские дамы и жены знаменитостей. Все знали, что Андрей обожал свою жену и потакал её многочисленным капризам.
      Несколько ходячих журналистских баек кочевали по страницам прессы и охотно перемалывались в различных кулуарах. Рассказывали, как однажды в Мехико, Андрей арендовал на ночь все прибрежные рестораны и развлекался тем, что переезжал с Викторией и ещё одной супружеской парой из ресторана в ресторан. Темные воды Мексиканского залива оглашали "Очи черные" и "Таганка". А на другое утро обалдевшие официанты подсчитывали щедрые чаевые, оставленные заезжим русским нуворишем. К числу красивых легенд также относилась история о том, как в Париже на показах Кристиана Лакруа, Андрей скупил почти всю весенне-летнюю коллекцию мэтра и преподнес её жене. Любили вспоминать и об антикварном аукционе в Лондоне, на котором Кричевский приобрел старинное колье с изумрудами, и потом Викторию несколько раз видели на светских вечеринках в этих редкой красоты камнях. Виктория была умной расчетливой женщиной, отлично знавшей цену и выгоду рекламы. Она знала, что надо мелькать на престижных мероприятиях, делать так, чтобы о тебе писали, говорили...
      C легкой руки Виктории в Кремлевском Дворце съездов ежегодно открывался весенний бал прессы, на котором журналисты получали памятные подарки и сувениры. Виктория знала - кого надо приветить, а кому точно рассчитанным движением указать на дверь. Она интуитивно распознавала людей и мгновенно выстраивала свою модель поведения с ними.
      Мужчина внимательно посмотрел на Викторию, сидевшую у него на коленях. В уголках глаз он неожиданно заметил мелкие морщинки. "Раньше их не было, подумал он. - Впрочем все понятно. Сейчас наступила другая жизнь. Борьба за выживание. Балы прессы, рестораны Мехико, - все осталось в прошлом. Андрей убит, а Виктории приходится отчаянно бороться за сохранение и развитие телевизионной империи, доставшейся ей от мужа. Надо ежедневно и ежечасно доказывать матерым акулам бизнеса, что ты - равная им во всем и не потерпишь ни малейшего ущемления своих интересов". Мужчина прижал к себе Викторию, и, целуя руку выше локтя, спросил прерывистым шепотом: - Вика, милая, тебе не кажется, что ты немножко поторопилась?
      Она непонимающе вскинула на него глаза. - О чем ты говоришь? - Я говорю о том... - его пальцы скользили по загорелой душистой коже. - Я хочу сказать, зайка, может быть, ты поторопилась с Андреем? - Что ты имеешь в виду? - нахмурилась Виктория. - Мужчина глубоко вздохнул. - Ну, хорошо, не буду. - Нет, почему же, договаривай, - женщина отстранилась от него, и он почувствовал, как напряглось её тело. - Я не хотел, вырвалось, извиняющимся шепотом сказал он. - Твои отговорки неубедительны, - голос Виктории прозвучал резко и холодно. - Я просто подумал, что ты поторопилась... убрать Андрея, надо было чуть попозже.
      Виктория почувствовала, как к горлу подступила черная удушливая волна, которая через мгновение затопила её слепой яростью и гневом. - Я не убивала его, не убивала, - закричала Виктория, оседая на пол.
      Он едва успел перехватить её, иначе она свалилась бы к его ногам. - Не убивала, не убивала, - кричала Виктория, мотая головой в разные стороны.
      "Господи, опять припадок, - стрельнуло в его голове, - и даже "скорую" не вызовешь. Никто не должен знать об этой квартире".
      Он взял на руки сопротивлявшуюся Викторию и понес в спальню. Там он положил её на кровать и накрыл одеялом. Виктория постепенно затихла. Она робко всхлипывала как испуганный ребенок и притягивала к себе его руку. Да, да, отдыхай, моя девочка. Спи, а я поеду, мне уже пора. Завтра позвоню.
      * * *
      Вечером Катя заехала к Ярину, предварительно позвонив и убедившись, что он дома. Его мать умерла несколько лет назад, и Алексею пришлось учиться жить одному: осваивать нехитрую науку кулинарии, обзавестись стиральной машиной, чтобы не тратить драгоценное время на никчемную стирку и вовремя убираться в квартире, не дожидаясь пока пыль внушительным слоем покроет мебель и пол. Со всем этим он справился довольно быстро. Куда трудней и неразрешимей, на первый взгляд, была задача разгрести завалы, оставленные матерью, которая имела склонность не совсем разумному накопительству. В результате чего многие предметы в квартире выглядели случайными и абсолютно не нужными. После мучительных раздумий и размышлений половину мебели Алексей отправил на помойку, оставшуюся часть - подарил соседке. По тем же адресам, в конце концов, отправились и другие вещи: старые отцовские рубашки, рваные полотенца, треснувшая посуда и, особенно раздражавший Алексея с детских лет, большой кувшин с аляповатым изображением горластого петуха. Без этого "антиквариата" квартира приобрела вполне благопристойный вид, а дышать в ней стало намного легче. Когда же Алексей сделал ремонт и купил новую мебель, его квартира стала предметом белой зависти друзей и знакомых.
      По образованию Алексей был учителем истории, но свою работу в школе он вспоминал как детскую страшилку - смешную и одновременно ужасную В "Белом грифе" его ценили как блестящего аналитика, успешно расследовавшего многие запутанные дела. С Катей Алексея связывала нежная дружба. Несмотря на периоды охлаждения, которые у них случались, время от времени, они испытывали друг к другу чувство искренней симпатии. По дороге Катя купила маленький торт, и сейчас Алексей хлопотал на кухне, расставляя чашки из материнского сервиза. - Давай я, - неоднократно порывалась Катя. - Сиди, осаживал её Алексей, - у тебя пора бегов наступает, ещё насуетишься. - Ну не могу я так, - возражала Катя, - мужчина работает, а я сижу как безрукая. - Отдыхай.
      Катя обвела глазами небольшую кухню в светло-золотистых тонах. Итальянская? - кивнула она на мебель. - Белорусская, просто хорошо сделана. Нравится? - Очень, - призналась Катя. - У тебя тоже красивая кухня. - Мы с Артуром хотели поменять, - начала Катя и осеклась. Это была запретная тема. У неё задрожали губы.
      Ярин мгновенно оценил ситуацию. - Не пишет?
      Катя отчаянно замотала головой. - И не звонит?
      Ответом была такая судорожная тряска головы, что Алексей всерьез испугался за её целостность и сохранность. - Паразит, - c чувством сказал он, но тут же спохватился, - ты же знаешь, как это бывает. Франция - не подмосковная деревня. Так просто оттуда с Москвой не свяжешься. - Как раз с подмосковной деревней связаться гораздо труднее. У меня одна знакомая недавно звонила в Париж. Слышимость как из соседнего дома. - Значит, какие-то особые обстоятельства. - Какие? - с обидой спросила Катя, - какие тут могут быть особые обстоятельства? Неужели трудно позвонить или написать. Уже третий месяц нет никаких вестей. - А матери его звонила, спрашивала? - Да ну её. Она во всем и виновата. Не хочу её видеть.
      Ярин понял, что надо срочно переключать внимание. - Значит, шеф все подписал?
      Катя ответила не сразу, погруженная в свои невеселые мысли. Подписал.
      Неожиданно запахло горелым. - Что-то пригорает! - Черт! Котлеты по-киевски. Поставил в духовку и забыл.
      На противне лежали аккуратные темно-коричневые горки. - Ничего, есть вроде можно, - упавшим голосом сказал Алексей, смотря на них. - Конечно, можно, - успокоила его Катя, - остынут и поедим. А сейчас давай чай попьем с тортом. - Я хотел начать с котлет. - Никуда они не денутся. Дай мне нож.
      Катя поделила торт на красивый шестиугольник, и положила два куска на тарелку. Алексею. - Куда мне столько, не съем, - запротестовал он. Cправишься. - Подпись шефа есть, энтузиазм имеется, значит, от нового дела скоро полетят пух и перья. - Не знаю, что там полетит, - уклончиво ответила Катя. - С чего думаешь начинать? Каков план действий? - Справку по конторе я уже затребовала в агентстве - раз. Завтра пойду ещё раз персонально беседовать с сотрудниками - два. - Какое они на тебя произвели впечатление? Помнишь, мы как-то говорили с тобой, что первое впечатление бывает самым верным. - Честно говоря, пока никакого. Надо ещё присмотреться, поэтому я не стану развивать данную тему. А третье... я принесла тебе, посоветоваться. Вот, смотри. - Катя достала из сумки записную книжку и протянула её Алексею, - это записная книжка убитого директора фирмы "Антиквариат и ломбард" Макеева Олега Васильевича. Мне её передала Оля, которая и обратилась ко мне с просьбой заняться расследованием этого убийства. Полистай. Что это?
      Алексей внимательно пробегал глазами страницы. - Ни на один язык, который я знаю, не похож. Тайнопись какая-то. Но зачем она была нужна Макееву? - В этом и вопрос. Может быть, он занимался шпионской деятельностью?
      Алексей недоверчиво усмехнулся. - Навряд ли. - Тогда что это такое? Надо разобраться. Попробую отдать на расшифровку. У нас, в агентстве штатных сотрудников по этому профилю нет. Но мы привлекаем людей из других контор, по мере необходимости. Я её завтра передам специалисту, и только после расшифровки можно будет сказать что-то определенное. - Долго будут расшифровывать? - Не знаю, зависит от сложности шифра и других специфических особенностей. Любопытнейшая вещь! Зачем директор рядовой, ничем не примечательной фирмы пользовался шифром? Загадка. - Начинаются загадки, тайны... - Так это самое интересное! Чем бы стала наша жизнь без них? Сплошной серостью. - Ты, как всегда, прав. - Котлеты уже остыли. Бери.
      Кате совсем не хотелось после сладкого торта есть пригоревшие котлеты, но она не могла обидеть Алексея, и поэтому, подцепив одну из них вилкой, храбро вонзила в котлету зубы. Ей показалось, что она укусила проржавевшее железо. Но Катя быстро пришла в себя и бодро улыбнулась Алексею. - Ничего? - поинтересовался он. - Отлично. Слушай, я забыла одну вещь. Принеси мне из коридора полиэтиленовый пакет.
      Когда Алексей вышел из кухни, Катя мгновенно распахнула форточку, и незадачливая котлета полетела в темноту.
      * * *
      Виктория открыла глаза. Было утро, и свет пробивался через плотные темно-бордовые шторы. "Где я? - было её первой мыслью. - Ах да, в квартире на проспекте Вернадского. Но почему я одна? Где он?". Внезапно она все вспомнила и нахмурилась. Резкий звонок мобильного телефона прорезал тишину.
      Виктория повернула голову: на тумбочке надрывался мобильник. Она схватила трубку.
      - Алле! Алле!
      - Это Виктория Кричевская? - раздался приглушенный мужской голос.
      - Да. - Это я. Узнала?
      Виктории показалось, что её разыгрывают. Когда-то в детстве она играла в "угадайку". Но сейчас было другое. - Нет. - Ты подумала? - Над чем? Голос был гнусавым. Чувствовалось, что мужчина зажимает себе нос. - Над тем, что прислали тебе в конверте. Газетной заметке.
      Викторию охватила безудержная ярость. Она схватила телефон и хотела с размаху швырнуть его о стенку, но во время остановилась и с силой нажала на кнопку. Раздались частые гудки. Виктория тяжело дышала. Она перекатилась на другой конец кровати и задумалась. Судя по всему, за неё взялись всерьез. С некоторых пор в её квартире раздавались анонимные звонки. Иногда на том конце трубки молчали, иногда делали намеки на её причастность к убийству мужа. Эти звонки выводили Викторию из себя. Она понимала, что её хотят выбить из колеи, психологически сломать и заставить уйти из холдинга. "Главное, сохранять хладнокровие, - твердила себе Виктория, но ей удавалось это с трудом. У Виктории был взрывной характер, и она легко закипала. Правда, также быстро отходила. Люди, работавшие с Викторией, знали об этом и старались не попадаться ей под горячую руку.
      Виктория почувствовала, что ей стало немного легче. Она встала с кровати и накинула на себя халат, лежавший на стуле. "Пойду приму ванну, потом завтрак и - на работу" - решила она.
      За завтраком Виктория смотрела в окно. День был пасмурным. "Интересно, какая погода в Лондоне? Бедный мальчик! Растет без матери. Когда мы с ним говорили в последний раз, по телефону у него даже голос дрожал". Ей показалось, что снова зазвонил телефон. Она прислушалась. Так и есть. Виктория бегом направилась в спальню. "Если опять этот, я не знаю, что с ним сделаю..." - Вика, это я. - А, привет. - Как ты себя чувствуешь? Плохо. - Может, обратишься к врачу? - Пока не стоит. - Ты не представляешь, как я вчера перенервничал за тебя. - В следующий раз не говори ерунды. Да, конечно, просто мне казалось... - Что? - Да так, ничего. Для меня главное - ты и твое самочувствие. Я тебя люблю, Вика. - Я тебя тоже.
      Где-то с силой хлопнула дверь. - Да... опять звонил он. Теперь уже по мобильному. Из-за этого идиота мне придется менять номер. Правда, мне кажется, что их - двое. И сегодня звонил другой. - Ты только не волнуйся. Береги себя. Все постепенно образуется. Если что с тобой случится - я не переживу. Я тебе ещё сегодня позвоню. А завтра мы опять встречаемся в этой квартире. Пока. Целую. - Пока. - Я хочу тебя.
      Виктория рассмеялась. - Пока, пока.
      "Может быть, и правда все образуется". Но она прекрасно понимала, что это - только начало.
      ГЛАВА 3
      Самым первым смутным ощущением детства, которое помнила маленькая Вика, был блеск серебряных ложек и вилок на большом круглом столе. Солнечные зайчики играли на серебре, а Вика радостно смеялась, стуча кулачком по столу. Ее родители всегда обедали в комнате, и маленькая Вика сидела рядом с ними.
      Ее мать Диана Ашотовна была армянкой, и позже она часами рассказывала подрастающей Виктории о родном Ереване, выстроенном из розового туфа, красивых узких улочках, нарядных церквях, старинных кофейных мельничках, кристально-прозрачных водах Севана. Отец Вики Cергей Константинович был крупным ученым в области биологии и занимал большой пост в Академии наук. Дочь он почти не видел, так как приходил домой поздно, когда Вика уже спала, убаюканная материнскими сказками. Она засыпала прямо у матери на коленях, слушая бесконечные истории о храбром воине Тигране, его прекрасной невесте Алите и верном друге, хитром лисе Баури.
      Виктория часто слышала как мать тихо говорила отцу: "Ты с ней поосторожней, у неё формируется характер". Характер Виктории стоил десяти мальчишек. Она не терпела никаких возражений и привыкла все делать по-своему. Виктория мгновенно насупливалась, когда чувствовала, что её безоговорочное первенство кем-то оспаривается, а желания - игнорируются. Если эта угроза исходила от детей, то Виктория шла напролом: могла подраться, заорать. Но если в противостояние с ней вступали взрослые, то Виктория меняла тактику - она беспрерывно канючила, дергала, требовала, и рано или поздно добивалась своего. - Вика, - пыталась призвать её к порядку Диана Ашотовна, - Валентина Сергеевна пожаловалась, что ты опять подралась с Витей. Разве так можно! - Пусть не лезет к моим игрушкам и идет играть в другую песочницу, - возражала Вика, - он же первый начал. - Все равно девочке нехорошо драться. - Если он ещё полезет, - и Вика выразительно потрясала маленьким, но крепким кулачком.
      Диана Ашотовна смущенно улыбалась и разводила руками. Она пыталась быть строгой, но у неё это получалось плохо. Вике, несравненному окошку её жизни, прощалось абсолютно все.
      Когда Вика пошла в школу, то она обнаружила, что её лидерство, к которому она привыкла как к чему-то само собой разумеющемуся, здесь надо завоевывать и утверждать. И ей пришлось приложить немало сил, ума и изворотливости, чтобы добиться своего почетного первого места. Мальчишки соревновались за честь донести её портфель до дома, а девчонки поверяли свои тайны и секреты.
      Окружающих поражала её внешность: темные волосы, бледное лицо и светло-голубые глаза. Знатоки-этнографы сказали бы, что тип её лица ближе всего к уэлльскому. Такие лица можно было встретить на рыцарском турнире в средневековой Англии или в старинном шотландском замке.
      Учеба давалась Вике легко. "Способная девочка" - говорили учителя. "Кем ты хочешь стать?" - спрашивали знакомые. Вика пожимала плечами: "Наверное, геологом". - "Почему?" - "Люблю путешествовать. Нет, - в ту же минуту передумывала Вика, - летчицей или космонавтом". Жизнь была проста и понятна, и в этой удивительно легкой и волнующей жизни она, Виктория Беланина, была обречена быть первой.
      Но однажды произошло событие, надолго оставившее след в Викиной душе. В школу, где училась Вика , в её класс, пришла новенькая девочка, до этого жившая с родителями несколько лет в Англии. Девочка сразу выделилась из толпы Викиных одноклассников своим надменным, царственно - неприступным видом. Виктория была мгновенно свергнута с пьедестала. Мальчишки ходили за новенькой гурьбой, а бывшие Викины подружки наперебой предлагали Юле шоколадки, новые тетради и билеты в кино. Юля разговаривала со всеми высокомерно и вежливо. Виктория почувствовала болезненный укол ревности и досады. Первое время Виктория старалась не замечать соперницу , но потом не вытерпела. - Как там в Англии? - небрежно подъехала Виктория к Юле на перемене.
      Та даже не повернулась к ней, стоя у окна. - Не слышу, - продолжала допытываться Виктория. - Хорошо, - холодно сказала новенькая и отвернулась.
      Девчонки стоявшие поодаль, переглянулись и подтянулись ближе к ним. Что, значит хорошо? - возвысила голос Вика. - Хорошо, значит, хорошо. Что тебе рассказывать, ты все равно там никогда не будешь.
      Викторию захлестнула ненависть. Она с криком вцепилось в Юлино лицо, стараясь повалить её на пол и хорошенько отколотить. Она ничего не слышала и не видела вокруг. Виктория не помнила как их разнимали, как завуч громко при всех стыдила её, как плакала мать, которую срочно вызвали в школу. Она только видела перед собой белое Юлино лицо с алыми царапинами. Дома мать плакала, пила валокордин и прижимала руку к сердцу. - Вика! Как ты могла!
      Виктория почувствовала как у неё защипало в носу. - Прости, мамочка, я больше никогда не буду. - Подумай, что станет с папой, когда он узнает об этом. Его надо беречь. У него больное сердце.
      В последнее время отец действительно чувствовал себя неважно, часто болел. Но продолжал по-прежнему ходить на работу. Ему предлагали лечь в хороший санаторий и пройти тщательное обследование, но отец только махал руками и отнекивался: "Как они там без меня! Не смогут!". Он заведовал аспирантурой, переживал за своих питомцев и был вечно поглощен научными и околонаучными делами. Беречь себя отец не мог и не умел. Таким он и остался в Викиной памяти - рассеянным чудаком с отрешенным взглядом. - Как ты, Викуленька? - обычно спрашивал он по вечерам, целуя дочь в щечку. - Хорошо, - неизменно отвечала Вика. - Ну и славно, - говорил отец, торопясь уйти в свой кабинет. Что-то писать, анализировать, составлять научные отчеты. Именно с тех пор Вика прониклась уважением и вместе с тем легким презрением к тем, кого она снисходительно называла "романтиками".
      Отец умер от второго инфаркта, когда Вике было четырнадцать лет. После его смерти они с матерью быстро впали, если не в бедность, то в весьма ощутимую нужду. - Мама, папа хорошо зарабатывал, где же деньги? настойчиво спрашивала Вика.
      Диана Ашотовна краснела и смущенно пожимала плечами. - Может быть у папы осталась сберкнижка? - пытала мать Виктория. - Не знаю.
      Мать стыдилась обратиться за помощью к старым отцовым друзьям, и только по Викиному настоянию она позвонила секретарю Академии наук с просьбой подыскать ей работу. После недолгого замешательства он устроил её, нигде до сих пор не работавшую, младшим сотрудником в один научно-исследовательский институт, где не требовалось никаких особенных навыков: ни научных, ни исследовательских. Но денег все равно не хватало. Вика подрастала, и мать потихоньку распродавала вещи, прослужившие семье много лет: красивую мебель из карельской березы, старинный сервиз кузнецовского фарфора, большой морской бинокль, библиотеку отца. Только столовое серебро Виктория не разрешила продавать. Сама мысль о том, что она уже больше никогда его не увидит, была просто невыносима. Виктория понимала, что ей тоже надо думать о заработках и помогать матери, а не сидеть на её шее.
      Первые свои деньги Виктория заработала на летней школьной практике. Они всем классом ездили в Краснодар убирать абрикосы и виноград. Но этого, конечно, было недостаточно. Вскоре одна подруга свела Викторию с фарцовщиком, и она стала время от времени выполнять его мелкие поручения. Виктория страшно боялась, что об этом узнает мать, которая не смогла бы пережить такого "падения". Но тут произошло одно непредвиденное событие, обернувшееся для Вики и Дианы Ашотовны настоящим кошмаром. Оказалось, что у отца была ещё вторая семья и ребенок, куда он и отдавала половину своих заработков. В тот вечер Вика пришла домой пораньше и увидела странную картину - заплаканную мать и незнакомую женщину, державшую за руку бледную девочку лет восьми. - Вика, - обратилась к ней мать, - эта женщина жила с твоим отцом, а это их ребенок, - и снова заплакала.
      Вика непонимающе смотрела на нее. - Мы хотим, - начала незнакомка, чтобы вы поделились с нами. - Чем? - спросила Диана Ашотовна - Мебелью, драгоценностями, квартирой. У нас очень плохое жилье, а тут трехкомнатная...
      Виктория вплотную подошла к женщине и тихо сказала сквозь зубы. Уходите немедленно.
      Та с удивлением вскинула на неё глаза и усмехнулась - Еще чего? Я должна получить свое. И никуда не уйду. Иначе я вас просто опозорю.
      Не помня себя, Вика схватила женщину за рукав платья. Послышался треск рвущейся материи. - Чтобы я тебя здесь больше никогда не видела. Убирайся!
      От неожиданного нападения женщина опешила, а девочка заплакала, прижимаясь к матери. Увидев побелевшие от напряжения губы Виктории и ненависть, горевшую в холодных голубых глазах, женщина торопливо покинула квартиру, посылая им на ходу проклятия и угрозы. - Мамочка, ты только не плачь, - успокаивала Виктория мать. - Ну оказался отец... подонком. А мы-то думали, куда деньги делись.
      При этих словах Диана Ашотовна дернулась, но Вика ещё крепче прижала её к себе. "Бедная мама, - думала Вика, - такой это для неё удар. Мне надо беречь её, больше у меня никого нет". - Иди спать, мамочка, я думаю, что эта тварь сюда больше не явится.
      Уже лежа в постели, Вика предалась невеселым размышлениям. "Я взрослею, - с грустью думала она. Мои одноклассники влюбляются, веселятся, а я добываю деньги на жизнь и не знаю, что будет дальше. Так и пройдет моя молодость. Но я же Виктория, а это, значит, победа. Я должна победить", - и Вика резко натянула одеяло на подбородок.. Через минуту она уже спала.
      * * *
      Мила восседала за своим столом как пифия на треножнике и прищурившись, смотрела на Катю.
      - Вешалка в углу.
      Раздевшись, Катя внимательно обвела глазами помещение. Судя по всему, контора "Антиквариат и ломбард" принадлежала к числу тех славных заведений, где экономили на всем, даже на гвоздях и скрепках. Катю это не удивило. Она хорошо помнила как однажды попала в редакцию крупнейшей московской газеты, ютившейся в полуразвалившемся здании с лестницей сомнительной надежности. Катя ступала осторожно, боясь, что в любую минуту ступеньки под ней провалятся, и она полетит, если не в тартарары, то в типичный московский подвал с трухлявыми досками и крысами. На робкий Катин вопрос о невзрачной обстановке, в газете ответили, что главный экономит на аренде и других "мелочах", считая лишние помещения и соответствующий антураж напрасной тратой денег. При этом журналистка, многозначительно понизив голос, сказала, что газета процветает и приносит солидную прибыль. Катя живо нарисовала в своем воображении образ вальяжного господина, который подкатывает на "Мерседесе" к крысятнику-голубятнику и поднимается по шаткой лестнице в свой кабинет. Впрочем, как Катя и думала, кабинета в этом здании у главреда не было. Здесь трудился рядовой класс журналистики. Судя по ироничной улыбке Катиной собеседницы, кабинета у главного не было вообще. Очевидно, он являлся небожителем в прямом и переносном смысле этого слова. - Извините, я вчера была немного не в себе. Нервы, - и Мила натянуто улыбнулась Кате.
      Высокая, худая Мила вполне могла считаться симпатичной девушкой, если бы не крупный нос и слишком узкие губы. Катя м села за узкий столик перед окном и одарила Милу широкой улыбкой. - Можно чайку? Не успела позавтракать.
      На самом деле Катя даже и не представляла себе, как в её желудок после двух чашек кофе вместится ещё и "чаек". Просто Кате надо было, по мере возможностей, создать непринужденную атмосферу и снять с Милы налет официальности.
      - Уютно у вас тут, - изобразила на лице восторг Катя.
      - Да? - Мила включила в розетку электрический чайник и вернулась обратно к своему столу.
      - За этой комнатой ещё одна?
      - Две, - поправила Мила, - но комнаты небольшие. Раньше я сидела в той, - кивнула Мила назад, - а теперь в этой. - Не шумно от Покровки? Привыкли. - Вы давно работаете у Олега Васильевича? - С момента открытия фирмы. - А когда это было? - Ну, - Мила посмотрела в стену, - месяцев семь назад. - Как я понимаю, к вам приходили люди, желающие сдать в ломбард свои вещи или купить антиквариат. - В общем так. Правда, мы принимали только драгоценности. В некоторых ломбардах берут ещё аудиовидеотехнику, шубы, хрусталь. В последнее время мы в основном оказывали услуги информационного характера, создавали базу данных по московским антикварным магазинам и ломбардам. - А может быть убийца из числа ваших клиентов? Может быть Олег Васильевич слишком низко оценил какое-нибудь ювелирное изделие, и клиент понес серьезные убытки? И поэтому он решил расквитаться с вашим начальником? - рассуждала вслух Катя. Она перевела взгляд на Милу и увидела, что та, давится от смеха, зажимая себе рот рукой. - Извините, выдавила из себя Мила, - просто ваше предположение показалось мне ... таким странным. - Версии бывают разными, - назидательно сказала Катя . "Неужели я и впрямь сморозила несусветную чушь". - Вот ваш чай, возьмите, - и Мила протянула Кате чашку ароматного чая. - Вы попали в фирму по объявлению или по знакомству? - Нет, - Мила запнулась, я и раньше работала с Олегом Васильевичем в одной юридической фирме. - Давно? - Два года назад. - Долго вы там работали? - Около четырех месяцев. - Как называлась фирма? - Не помню, она быстро лопнула. - А где находилась?
      Мила посмотрела на Катю с нескрываемым раздражением. - На Ленинском проспекте. Кажется, дом сорок шесть или сорок восемь.
      "Закругляйся Катерина, а то - Мила сейчас психанет". - Кто тут чаи распивает без меня? - раздалось сзади Кати. - А ... Гриша... - протянула Мила. - Ты уже знаком с Екатериной... - Просто Катя, не такая уж я и старая, - пошутила Катя.
      Гриша вырос перед ними с большим бумажным пакетом в руках. - А у меня тут, девочки, пряники медовые к чаю. - Я не буду, - сухо сказала Мила. - А зря, Людмила Алексеевна, пряники эти медовые, самый смак. - Я съем одну штучку, - сказала Катя. - Хоть две, - великодушно разрешил Гриша, протягивая пакет Кате, - угощайтесь на здоровье. - Я вам больше не нужна? спросила, вставая Мила. - Мне надо письмо опустить на почте. Если будут звонки, - повернулась она к Грише, - передай, что буду через полчаса. Будет сделано, - отрапортовал Гриша.
      Когда за Милой закрылась дверь, он сел напротив Кати, закинув нога на ногу. - Ну что многое выжали из нашей мымры? - Я не даю скоропалительных оценок людям. - Да уж каких там скоропалительных, - усмехнулся Гриша. - У неё все так на лице и написано. Придирается ко всем, то ко мне, то к Ольге. - Похоже, что вы тоже ... не создаете Оле спокойной жизни. - А что уже настучала? - Не настучала, а сказала. - Просто она очень серьезная девушка. И шуток совсем не понимает. - Шутки бывают разными. - У меня юмор тонкий, французский И обидеться на него никак нельзя. - Не всем дано, - начала Катя, но Гриша её перебил. - Между прочим, я - человек благородный, и ни разу не выдал ни Олю, ни Милу, хотя мог. Одна - все с клиентами шушукалась, а вторая норовила каждую минуту в магазины улизнуть. Вы думаете она - на почте? Как бы ни так, или тряпки ищет, или своему любимому Баксу еду покупает. - Какому баксу? - не поняла Катя. - Собаке. Таксе кривоногой.
      Катя решила плавно перевести разговор на нужные рельсы. - У вас было много клиентов? - Переходим к допросу. Пункт номер один - тайные дела фирмы. - Гриша крутанулся на стуле и придвинулся ближе к Кате. - Здесь у нас слитки золота и бриллианты. И знаете где? В стульях, как у мадам Петуховой.
      Катя подумала, что воспринимать Гришу в больших дозах - это чересчур. У неё внезапно разболелась голова. - Давайте, ближе к делу. Я вас спрашиваю о клиентах, а не о сокровищах тещи Воробьянинова. - Понял. Клиенты были, но я бы не сказал, что много. - Значит, контора была неприбыльной? - уточнила Катя. - Почему? - Ну если у вас было немного клиентов, то откуда взяться большим доходам. - Девушка, надо понимать специфику нашей работы. Один покупатель или клиент мог принести значительные деньги, на которые наша фирма могла вполне безбедно существовать какое-то время.
      Катя достала свой блокнот и сделала в нем пометку. Подняв глаза, она встретилась с насмешливым взглядом Гриши. Катя на секунду вспыхнула, но быстро взяла себя в руки. "Не теряй спокойствия", - приказала она себе. Людмила сказала, что в вашей работе было два направления. Одно связанное с ломбардом, а другое - с продажей антиквариата. - Не продажей, а консультацией и предоставлением полной информации в этой области. Где, что продается и почем. Так сказать полный каталог услуг и справок. - Как вы считаете, Гриша, мог ли в этом убийстве быть замешан клиент фирмы? - Не думаю. К нам никто претензий не имел. - А ваша работа в чем состояла? Юридические консультации. - А конкретно? - Например, кто-то хочет что-то продать или завещать и консультируется со мной как это лучше сделать, оформить. Через дарение или куплю-продажу. Ну и так далее. - С вашего позволения, - Гриша встал со стула, вышел в соседнюю комнату и вернулся оттуда с чашкой в руках. - С утра ничего не ел. И не пил. - Был ли Олег Васильевич в последнее время чем-то напуган, расстроен? - Я ничего такого за ним не заметил. - Как прошел день накануне убийства? - Как всегда. Я был с утра, потом ушел. Так что с шефом оставалась только Мила.
      На секунду Катя запнулась, но потом решилась. - Была ли Мила любовницей Олега Васильевича?
      Кате показалось, что едва уловимая ироничная улыбка скользнула по Гришиным губам. - Нет. Мне кажется, что нет. Впрочем, я этим не интересовался. - У Олега Васильевича семьи не было? - Вроде бы нет. - А что вы знаете о его друзьях, родственниках?
      Гриша отрицательно покачал головой.
      - Ничего. - Ясно, - вздохнула Катя. - У вас вопросы ещё остались, а то сейчас вернется Мила, и наше милое рандеву закончится. - Я хотела бы взять список ваших клиентов. - Он у Милы в компьютере. Вы будете её дожидаться.? - Нет, зайду завтра.
      Катя хотела поговорить с Милой наедине. - А вы давно работаете в детективном агентстве? - спросил её Гриша, провожая до дверей. - Нет, то есть...да. Около трех лет, - соврала Катя. - Трудно? - Нелегко, - низким голосом выдавила Катя, войдя в роль маститой мисс Марпл. - Ну что же, желаю успеха! - В чем? - вздрогнула Катя. - Как в чем? В поисках убийцы Олега Васильевича, - и Гриша широко улыбнулся ей. - Ах, да, спасибо.
      * * *
      На другой день Мила дала Кате список клиентов, и она быстро пробежала его глазами. Там было около тридцати человек. "Придется потрудиться, - со вздохом подумала Катя. - Обойти или сесть за телефон". - Люда, - осторожно начала Катя, - в тот последний день вы ничего не заметили особенного? Может быть Олег Васильевич нервничал, был чем-то расстроен? - Нет, он выглядел... обыкновенно. Как всегда.
      "То же самое говорил и Гриша", - вспомнила Катя, - следовательно, нападение было внезапным. Во всяком случае предварительных угроз и звонков, видимо, не поступало. Но кто он, этот внезапный убийца?" - Вам известно что-нибудь о родственниках Олега Васильевича, его семье? - Он был холостяком, - лаконично ответила Мила. - А о его родне я ничего не знаю.
      Катя подумала, что Олег Васильевич был скрытным и малообщительным человеком. Обычно секретарши знают всю подноготную личной жизни своих боссов. - Вы будете закрывать фирму или ещё поработаете какое-то время? поинтересовалась Катя. - Поработаем до осени, а там будет видно.
      Уходя Катя столкнулась в дверях с Ольгой. - Гриша тут? - шепотом спросила она. - Нет, - также шепотом ответила Катя. - Слава богу!
      Дома Катя принялась обзванивать клиентов по списку, данному Милой. Они долго не могли понять по какому вопросу им звонят, а потом отвечали стандартной фразой, что претензий к фирме никаких не имеют и ничего о ней или о её директоре сказать не могут. Было ясно, что посещение "Антиквариата и ломбарда" никак не запечатлелось в памяти этих людей. Правда, некоторые из них пожаловались на то, что ювелирные изделия оценили слишком низко, другие - что им долго не могли выдать требуемой справки. Катя подчеркнула красным маркером несколько фамилий и выписала их на отдельный лист. Она подумала, что посещение этих клиентов сможет помочь ей в расследовании.
      Лидия Александровна Елагина оказалась бойкой говорливой старушкой, поминутно прикладывавшей ко лбу белый платок Они стояли в плохо освещенном коридоре, и у Кати невольно начали слезиться глаза.
      - Да милая, да, была я в этой фирме, относила свою фамильную брошь. Бабушкин подарок. Дворянкой была. Красавица, воспитанница Смольного. Потом в гражданскую хлебнула лиха. Тетка её в Париж уехала, а она не успела. - А брошь? - пыталась добиться от неё нужных сведений Катя. - Как вас приняли в этой фирме? - Все нормально, девочка, правда, сначала они пытались меня обмануть. Говорили, что брошь особой ценности не представляет, а я им полную информацию о ней выдала. Они и сдались. Получила я свои деньги и побежала в магазин... - Брошь у вас принимал сам директор? - Да такой человек с тусклыми глазами. Вроде бы симпатичный, не старый, а какой-то потухший. Глаза усталые, безразличные. Потом позвал мальчика, тот его и поправил, сказал, что ценная вещь. - Блондин такой? - Кто? - Мальчик. - Да, светленький. - Больше вы там никого не видели? - Нет. А что случилось? спохватилась Лидия Александровна. - Да нет, ничего, - устало откликнулась Катя. - Я из Конфедерации потребителей. Делаем выборочно опрос покупателей и клиентов по Москве. Довольны ли они магазинами, фирмами, различными услугами. - Все хорошо, что хорошо кончается. Я выкупила потом у них эту брошь, все-таки жаль навсегда расставаться. Семейная память. Хотите покажу? - Да нет, спасибо.
      Следующим в списке был Михаил Корнеев, живший в центре Москвы на Гоголевском бульваре. На всех этажах старинного пятиэтажного дома не было света, и Катя с трудом нашла нужную квартиру. "В следующий раз надо захватить с собой фонарик", - подумала она. Катя долго звонила в дверь, никто не подавал никаких признаков жизни. Наконец, блеснул глазок и раздался дребезжащий голос. - Вы откуда? - Из фирмы "Антиквариат и ломбард". - А разве мы с вами договаривались на сегодня? - Нет, но у меня срочный вопрос.
      После недолгого колебания дверь распахнулась, и перед Катей вырос старичок - боровичок с пронзительными черными глазами. В коридоре света тоже не было. "Да что же это такое, сплошная Россия во мгле", - сострила про себя Катя. - Проходите в кухню, в комнатах я не принимаю. Не обижайтесь. - Да я и не обижаюсь. - Что у вас там на этот раз? - Ничего, удивилась Катя, - я только хотела спросить вас о качестве обслуживания в этой фирме. - Какой фирме? - "Антиквариат и ломбард" на Покровке. Вы там были? - Да ...
      Они прошли на кухню, и старичок пристально посмотрел на Катю. - А... вы по какому вопросу?
      "Опять двадцать пять", - мелькнуло в Катиной голове. - Я из Конфедерации потребителей, - начала завывать Катя. - А причем здесь "Антиквариат и ломбард"? Вы сказали что оттуда. - Мы делаем среди москвичей опрос...
      Михаил Корнеев был краток. Ничего особенного он сказать о фирме не мог. Ни хорошего, ни плохого. Правда, ему показалось, что директор не очень сведущ в вопросах оценки антиквариата. Но это трудная область, без определенных навыков и знаний здесь ориентироваться очень и очень сложно. Значит, вы всем довольны? - подытожила Катя. - Довольны всем только дураки да блаженные. А мы с вами, надеюсь, не принадлежим ни к тем, ни к другим.
      Для большей важности Катя открыла блокнот и поставила в нем закорюку. - Спасибо за предоставленную информацию. - Пожалуйста.
      Посещение ещё троих людей, обращавшихся в "Антиквариат и ломбард", с Катиной точки зрения, было абсолютно безрезультатным. Судя по всему, убийца, действительно, не мог находиться в числе бывших клиентов этой фирмы. "И что из этого следует?" - размышляла Катя, идя по направлению к метро. За целый день она порядком устала, но больше всего её угнетала полная пустота в начавшемся расследовании. Дело стало казаться бессмысленным и глупым. "Интересно кому мог насолить Макеев? И кто отомстил ему столь жестоким способом?"
      Вечером Кате позвонил Ярин. - Ты хорошо сидишь на стуле? - Вроде бы не падаю, - сострила она. - Тогда слушай сногсшибательную новость о Макееве. Ну, - выдохнула Катя. - Он был голубым. - Странно! - вырвалось у нее. - Да чего уж там странного, сейчас это сплошь и рядом. Даже можно сказать мода такая.
      Катя вспомнила странную полуулыбку на Гришиных губах, когда она спросила его - являлась ли Мила любовницей шефа. - Тебе, Катерина, повезло в кавычках, - продолжал Ярин, - люди этого круга тщательно конспирируют свои связи и контакты. Это цветочки, а ягодки - тот факт, что Макеев двадцать лет назад был осужден за доведения до самоубийства некоего Константина Вершицкого. Он отсидел четыре года и вышел по амнистии. Короче, эта страница прошлого может иметь какое-то отношение к настоящему убийству, а может - и не иметь. Надо тщательно проверить все факты и улики по данной версии. - Откуда у тебя эта информация? - У меня друг старинный работает в Московской прокуратуре, он и выяснил по моей просьбе, в каком состоянии находится расследование убийства Макеева. Завтра я советую тебе поехать в агентство. Наверняка твой запрос о фирме уже готов. - Я и собиралась это сделать. - Ну ладно, если ещё что-то выясню, - позвоню. - А как расшифровка записной книжки Макеева? - Пока никак. Такие дела скоро не делаются. Жаль, - вздохнула Катя, - мне почему-то кажется, что в ней - ключ к разгадке этого убийства. - Не обольщайся. Эта книжка может с убийством и не связана. - Надежда умирает последней. - Пока. - Гуд бай.
      Повесив трубку, Катя заспешила в ванную. Там её дожидалась голубая вода с ароматом лаванды. Она с наслаждением погрузилась в горячую воду и забыла обо всем...
      * * *
      Виктория закрыла папку с бумагами и задумалась. Ей не нравились подозрительные телефонные звонки, которые участились за последнее время. В трубке либо молчали, либо гнусавили незнакомым мужским голосом, рассказывая разные подробности из её жизни, которые никак не могли знать чужой посторонний человек. Все это ей сильно не нравилось. Она стала нервной и раздражительной. "Еще месяц такой жизни и можно будет отходить от дел, брать бессрочный отпуск и лечить расстроенные нервы, - думала она, - но кто тогда встанет во главе холдинга, кому я все это передам? Сын ещё слишком мал, а надежного человека, которому я могла бы доверить мои дела - нет". Виктория обхватила голову руками и тихо застонала. Сейчас её никто не видел, и она могла позволить себе расслабиться. - Виктория Сергеевна, Виктория Сергеевна, - она и не заметила, как к ней неслышно приблизилась Лена. - Что? - подняла голову Виктория. - Вам плохо? - Нет, - пыталась улыбнуться Виктория, - все в порядке. - Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?
      "Господи, чем мне может помочь собственная секретарша?" - Спасибо, ничего не надо. - Виктория Сергеевна, вы меня, пожалуйста, извините, робко начала Лена. - Да? - Я заметила, что... - Договаривай! - Вы стали такой...
      Виктория испытала приступ внезапного раздражения. - Лена, если я сказала тебе, договаривай, значит, не тяни резину, а скажи все как есть. Мне, кажется, что вам очень плохо. Нет-нет, я понимаю, вы перенесли такое горе, но после него вы держались, а сейчас... вы как будто бы где-то далеко, ни на что не обращаете внимания.
      "Она хочет сказать, что я выжила из ума и уже не в состоянии управлять холдингом, - мелькнуло в голове Виктории. - Я подумала, может быть вам... найти хорошего специалиста. - Подлечиться? - подняла вверх брови Виктория. - Я имела в виду немного другое, - покраснела Лена. - А что? - Магический салон. Вам там восстановят энергетику, поднимут жизненный тонус, укрепят нервы.
      Виктория поморщилась как от зубной боли. Неожиданно она внимательно посмотрела на Лену. - Думаешь - помогут? - Попробуйте, Виктория Сергеевна, - с жаром принялась убеждать её девушка, - - вы совсем другим человеком станете, как будто бы родитесь заново. - А что мысль неплохая, как же я сама до неё не додумалась! И куда ты посоветуешь сходить? - Мне хвалили магический салон "Башня Мерлина". Говорят, там просто чудеса делают.
      "Как на новогодней елке", - пробормотала про себя Виктория. - Что? Это я так, не обращай на меня внимания. Давай адрес. - Вы хотите поехать туда прямо сейчас? - Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. - Хорошо, я сейчас посмотрю в своей записной книжке, - и Лена бегом выскочила из кабинета. Через минуту она вернулась. - Вот, Виктория Сергеевна, я вам написала адрес и как ехать. - Спасибо, Лена, - Виктория кивнула секретарше и слабо улыбнулась ей, - спасибо.
      "Башня Мерлина" находилась в Армянском переулке. Виктория с трудом втиснула "фиат" между старым "москвичом" и телефонной будкой. Она отогнула в машине верхнее зеркальце, достала из сумочки помаду и тщательно накрасила губы. Поднявшись на второй этаж, она увидела в конце коридора открытую дверь. Виктория заглянула туда. За столом сидела женщина лет сорока пяти, одетая во что-то фиолетовое. В её ушах поблескивали массивные золотые серьги.
      Вы к кому? - спросила она.
      Виктория достала из кармана пиджака Ленину бумагу. - К Елене Александровне. - Это я, - улыбнулась женщина, - а вы, по какому конкретно вопросу? - Понимаете, у меня сейчас идет черная полоса. Неприятности, нервы. Хотелось бы восстановить свою энергетику, успокоиться. - Это мы сделаем. Посидите немного здесь, - кивнула женщина на кожаный диван, в углу комнаты, - когда я крикну вам, зайдете, вон в ту дверь. Кстати, как вас зовут? - Марина, - соврала Виктория. Ей почему-то не хотелось называть своего настоящего имени. - Хорошо, Марина, ждите.
      Оставшись одна, Виктория ощутила легкое беспокойство. "Надо позвонить Олегу, предупредить, что я задерживаюсь". Виктория протянула руку к сумочке и вдруг вспомнила, что мобильный телефон остался в машине. - Идите сюда, донеслось до Виктории.
      Было темно, и Виктория не сразу увидела Елену Александровну, стоявшую в глубине комнаты. Она жестами подзывала к себе Викторию. - Ближе, ближе.
      Когда Виктория подошла к ней, Елена Александровна дотронулась до её руки. - Садитесь.
      Она опустилась на стул. - Закройте глаза. Вытяните вперед руки, а теперь положите их на колени.
      Виктория почувствовала, как по её телу пробежало что-то вроде электрического заряда. - Больно? - спросила её Елена Александровна. - Нет, - улыбнулась Виктория. - Вы что-нибудь видите своим внутренним зрением, чувствуете?
      Перед глазами Виктории с большой скоростью завертелись фиолетовые диски. - Вижу фиолетовые шары. - К вам постепенно приходит спокойствие и мудрость. Вы восстанавливаете свои силы. - Наоборот, теряю. - Поэтому вы и пришли ко мне. Я вам помогу.
      Виктория почувствовала, что её тело налилось блаженным теплом, стало легким, почти невесомым. Казалось, ещё минута и она полетит. - Я стала легкой, - прошептала Виктория. - Правильно, из вас уходит негативная энергетика. Вы очищаетесь и черпаете силу из космоса. Раньше вы испытывали негативные эмоции: нервничали, переживали и поэтому ваши жизненные каналы были засорены энергетическими шлаками. - Спасибо, мне, действительно, стало лучше. - Это только начало. Потом вам станет ещё лучше и приятнее. Не думайте о своих потерях, сконцентрируйтесь на будущем.
      Теперь вместо фиолетовых шаров перед Викторией простиралась длинная дорога, вьющаяся серпантином между отвесных скал. Где-то далеко наверху высился хрустальный замок, освещаемый изнутри голубоватым светом. Виктория шла по дороге, не чувствуя никаких препятствий; до замка оставалось совсем немного, как вдруг её ноги налились странной тяжестью. Она хотела шагнуть вперед, и не смогла. Виктория вскрикнула и открыла глаза. - Вы уснули. Елена Александровна стояла над ней - Да? Я и не заметила. - Ничего страшного. Полегчало? - Да. Спасибо. - Вам обязательно надо пройти несколько сеансов. Полный курс. - Когда мне придти в следующий раз? спросила Виктория.
      Елена Александровна на секунду задумалась. - Давайте через два дня. Хорошо? - Договорились, - согласилась Виктория, - сколько я должна вам заплатить? - Нисколько, я беру деньги после окончания сеансов.
      Домой Виктория ехала, не торопясь, ощущая во всем теле и голове удивительную легкость, словно она выпила бокал шампанского. Она стала напевать какую-то старую мелодию "Битлов". Виктория уже и не помнила слов, только мелодия навязчиво вертелась в голове. "Может быть выйти где-нибудь и прогуляться по вечерней Москве, побродить. - подумала Виктория, - Сколько я уже не гуляла просто так. Год, два, пять?" Однако она решила, что лучше поехать домой и принять расслабляющую ванну. "Погуляю в другой раз".
      Подъезжая к дому на Ленинском проспекте, Виктория краем глаза заметила около своего гаража "рено", за рулем которого сидел молодой человек. Машина рванула вперед, чуть не задев её "фиат". "Идиот", - выругалась Виктория.
      Поднявшись к себе на четвертый этаж, Виктория обратила внимание, что коврик перед входной дверью её квартиры немного сдвинут. "Надо завтра сказать Елизавете Николаевне, чтобы поправила его", - подумала Виктория. Открыв дверь, и войдя в темную прихожую, Виктория вдруг ощутила незнакомый запах. Она была особо чувствительна к запахам, и пользовалась только слабыми дезодорантами и никогда - крепкими духами. Они её раздражали. В прихожей пахло мужским одеколоном и потом. Кто-то только что побывал здесь. В памяти мелькнул молодой человек за рулем "рено". "Может быть он?", мгновенно стрельнуло в голове Виктории. "Что же делать? - раздумывала она, стоя прихожей и не зажигая света, - закрыть дверь и мчаться прямым ходом в милицию? Или все-таки зайти в комнаты, осмотреть их? А вдруг грабитель все ещё здесь?" Где-то раздался странный шорох, и Виктория быстро захлопнув дверь, сбежала вниз по лестнице. Она даже не заметила, что бежит широко раскинув руки, словно, готовясь упасть к кому-то в объятия.
      * * *
      Будильник прозвенел, как всегда, во время, но оторвать голову от подушки не было сил. "В парке Чаир распускаются розы, в парке Чаир зацветает миндаль", - запела Катя, вскакивая с постели. Она потянулась, и рукава белой кружевной рубашки спали, обнажая локти. Катя любила красивое белье. Ей нравилось расхаживать по квартире и смотреть на себя в трюмо, любуясь изящным комбидрессом или маечкой, отороченной кружевами. Катя внезапно вспомнила, как Артур её обычно раздевал, медленно скользя пальцами по плечам, стягивая бретельки и целуя в шею. Затем усаживал её к себе на колени, нежно гладил по груди... При этих воспоминаниях Катя нахмурилась: "Я же вроде успокоилась, неужели меня опять затянет черная меланхолия?"
      После отъезда Артура Катя прошла все стадии отчаяния: буря эмоций сменялась тоскливой депрессией, слезы - полной апатией. Так продолжалось почти три месяца, и в один прекрасный день Катя поняла, что её следующий шаг - посещение психиатра. Она даже нашла в своей записной книжке телефон одноклассницы, у которой мать работала в психоневрологическом диспансере. В своем воображении Катя мысленно выстраивала, примерно, следующий диалог: Здравствуйте, я с вами незнакома, но когда-то училась вместе с вашей дочерью. Что нет времени? Ближе к делу? Понимаю. У меня нервное расстройство. В чем выражается? В этом месте диалог прерывался. "Надо хорошо подковаться, - думала Катя, - подвести, так сказать, научно-теоретическую базу под мою депрессию. Просмотреть соответствующую литературу, а то подумает, что я все выдумала... Но в Катиной голове почему-то вертелся незабвенный Фома Берлага из "Золотого теленка", изображавший вице-короля Индии, чей-то крик: "В пампасы!" и полное и безоговорочное разоблачение симулянтов доктором, вернувшимся в психбольницу после краткосрочной командировки. "Но я же не симулянтка, - разговаривала сама с собой Катя, - я действительно страдаю, у меня депрессия. А вдруг Светлана Петровна скажет, что я просто дурью маюсь? А тут любовь, тонкие чувства. В этом месте Катя всхлипывала носом. "Собаку, что ли купить, все веселее станет, будет, кого по утрам выгуливать". "Выгуливать?" - нахальным голосом спросил кто-то внутри нее, - да ты валяешься в постели до упора, дрыхнешь под завязку, не смеши никого, пожалуйста". "Ну котенка", - не сдавалась Катя. "Чтобы точил когти о "Клеопатру" и обдирал бабушкину мебель из красного дерева?" - парировал невидимый собеседник. "Да, мебель...антиквариат... что теперь, в конце концов, я должна жить одна?" "А твоя пальма?" - спрашивал неутомимый спорщик. ""Клеопатру" не прижмешь к себе как котенка или собачку, не потискаешь"...
      Вспомнив свой порыв отправиться прямым ходом в психдиспансер, Катя улыбнулась, сделала в ночной рубашке пируэт перед зеркалом и побежала в ванну. Надо было успеть принять душ и позавтракать неизменным кофе и бутербродом с сыром "гордон блю". Катю особенно смешила реклама этого сыра, в которой говорилось о "благородной плесени". "А что плесень бывает неблагородной?" - острила про себя Катя. - И где это, ей, интересно, выдают патент на дворянство?"
      В агентство Катя приехала в десять утра. Марина уже сидела на своем месте. - Привет, привет, - обратилась она к Кате. - Здорово, - вяло откликнулась она. - Ты чего заболела? - Да так, настроение по нулям. - Как у всех! - Встала, ничего, потом нахлынули воспоминания... - Ничего, скоро лето! - Лето-то, лето! - Катя. вспомнила Алупку, Артура, их бесконечные блуждания по парку... и отвернулась, чтобы скрыть выступившие слезы. Ладно, я пошла в информационный отдел. - Давай.
      Полученная справка по "Антиквариату и ломбарду", Катю озадачила. Оказалось, что Макеев открыл свою фирму буквально сразу после выставки-продажи произведений искусства, которую он провел на зимней Московской художественной ярмарке. Это было что-то новенькое. Очевидно, покойный обладал разносторонними талантами. Но Катя тут же подумала, что такой кульбит вполне в духе времени. Сегодня бизнесмен гонит газ, завтра покупает продуктовый магазин, а послезавтра - торгует картинами. Главное умение делать деньги, все остальное значение не имеет. Какая разница, что покупать и продавать. Почти все произведения искусства, выставленные Макеевым на продажу были куплены. За них он в общей сложности выручил двадцать тысяч долларов. Катя хотела переговорить с Яриным, но его в агентстве не оказалось. "Позвоню вечером , - решила Катя, - мне ещё к матери Константина Вершицкого ехать".
      Достав адрес Вершицких в паспортном столе, Катя отправилась на Большую Якиманку. Мать Константина Вершицкого, маленькая седая женщина оказалась дома, но узнав о цели Катиного визита, разговаривать отказалась. - Я не хочу ворошить старое, Кости давно нет... - Галина Евгеньевна, я собственно говоря, не о Косте. Человек, который довел его до самоубийства - мертв, его застрелили, и я расследую это дело. Я должна выяснить: нет ли здесь какой-либо связи с прошлым. - Не знаю. Я ничего не знаю. Никакого отношения к убитому я не имею. Я и видела его только один раз - в зале суда. - А Костины друзья, приятели? - Он умер в таком раннем возрасте... - Катя увидела, как у женщины задрожали губы. - Не думаю, причем здесь его друзья. Вы считаете, что кто-то из них мог убить того человека? Но кому это надо? Все давно живут своей жизнью, и кто, кроме меня, помнит о том, что было двадцать лет назад. - А вы общались с Костиными друзьями после... того? Почти нет, правда, раза два они приходили. Иногда я вижу его бывших одноклассников. Здороваемся. И все. - Спасибо, Галина Евгеньевна. И последний вопрос: кто были его друзья?
      Женщина задумалась. - Вадим Милютин, Жора Кистярский. Это из его класса. И ещё он дружил с одной девочкой. Фамилии не помню. Оля её звали или Таня. Кажется, Таня. Забывать многое стала. - Она не была его одноклассницей? - уточнила Катя. - Нет, нет. Это я помню точно. - Еще раз спасибо, Галина Евгеньевна. Ради бога извините, если что не так. - До свидания.
      Спустившись по лестнице высокого пятиэтажного дома, Катя обратила внимание на плиту у входа, на которой было выбито: 1897 год. "Старинный. Жить в таком доме - одно удовольствие", - размечталась Катя.
      Она вдруг захотела побродить по Москве, полюбоваться её домами, уцелевшими двориками и прелестными церквушками, затонувшими как древние сокровища на дне широких проспектов и громоздских небоскребов. Катя вдруг вспомнила недавно прочитанную книгу Петра Вайля "Гений места" - сочное изысканное блюдо для гурманов, смакующих лакомства путешествий и деликатесы странствий. Но в этой книге не говорилось о Москве, словно и не было такого города на земле. Конечно, в Москве нет блеска Парижа, страстности Барселоны, элегантности Рима и гармоничности Лондона. Но как ни один город в мире, Москва соединила в себе несоединимое: феноменальную силу и живучесть Нью-Йорка, щемящую нежность Венеции и таинственный мистицизм Праги. Москва выживет даже тогда, когда Токио превратится в урбанистическую пустыню, а Флоренция станет мертвым музеем. Ее гонконговский прыжок не за горами...
      Войдя в подъезд своего дома, Катя машинально открыла почтовый ящик. Она делала это каждый день, надеясь увидеть в нем письмо от Артура. На этот раз её ожидания сбылись: в ящике белел конверт! Катя схватила его и поднесла к глазам. Письмо от Артура! После почти четырех месяцев молчания. Катя глубоко вздохнула и прижала конверт к груди. Не дожидаясь лифта, Катя побежала по лестнице на седьмой этаж. Она влетела в коридор квартиры, разорвала конверт и не раздеваясь, опустилась на низенький стульчик. "Милая Катюша, извини, что так долго не писал. Не было настроения. Все оказалось немного не так, как это представлялось в Москве, и какое-то время я не мог прилично устроиться. А обращаться лишний раз к помощи матери не хотелось. Думал выплыву сам. Но этот период плаванья в бурных водах парижской жизни несколько затянулся... Ты, наверное, уже решила, что я - порядочная свинья, но это не так. Я все время думал о тебе...
      Катя прислонилась к стене и беззвучно заплакала. Она ощутила как в груди растаяла колючая льдинка обиды и блаженное тепло захлестнули её.
      ГЛАВА 4
      Олег Коваленко ехал на машине и рассеяно смотрел на дорогу. Он приказывал себе сосредоточиться, но у него это никак не получалось. Резко засигналив, перед ним вынырнула бежевая "ауди" и ласточкой устремилась вперед. "Разъездились, - с раздражением подумал он, - наверное, из молодых провинциалов, купил тачку и куражится". Зажегся зеленый свет светофора и Олег Владимирович плавно затормозил. "Надо где-то остановиться и позвонить Диме, узнать как дела на работе". Дима Ширяев был помощником Коваленко, бывшим в курсе всех его личных и рабочих дел. Свернув на боковую улицу, Олег въехал под арку и припарковал машину в небольшом дворе. Он достал мобильник и набрал номер.
      - Дима, это я, Олег. Мне никто не звонил?
      - Нет.
      - Если позвонит Николай Константинович, сразу перезвони мне.
      - Хорошо.
      Он дал отбой и снова выехал на проспект.
      Олег Коваленко возглавлял аудиторскую фирму "Коваленко и К", входившую в десятку крупнейших аудиторских фирм Москвы. Бизнесом Олег Владимирович начал заниматься давно - с начала перестройки. Тогда он, как и многие другие, сколотил свой первоначальный капитал на продаже компьютеров. В то время подобные сделки сулили солидный коммерческий успех, и грех было не воспользоваться этой золотой жилой. Когда первая волна торговли компьютерами спала, Коваленко понял, что теперь надо искать другое дело. Одно время он работал в сфере недвижимости. А в середине девяностых организовал собственную аудиторскую фирму. Он подобрал прекрасных специалистов, настоящих асов своего дела и мог спокойно работать, не боясь различных подводных камней и резких поворотов. Ему нравилось входить в свой кабинет, отделанный дубовыми панелями, садиться за массивный стол из красного дерева и думать в такие минуты: чего в жизни сумел достичь он, простой мальчик из подмосковных Люберец.
      Прошлое старательно выдавливалось им из памяти, и постепенно оно становилось чистеньким как белый лист бумаги, на котором можно было рисовать какие угодно знаки и письмена. Иногда со дна памяти всплывали как останки затонувших кораблей: школа, отец - алкоголик, бросивший их с матерью, когда ему было восемь лет, маленькая однокомнатная квартира, захламленный двор, визгливая учительница математики, вечно придиравшаяся к нему, голубоглазая Оля из параллельного класса - его первая любовь. Но в прошлое Олег Владимирович погружался очень редко, он предпочитал не копаться в нем как обнищавший старьевщик, а смотреть вперед, стоя на капитанском мостике в белоснежном кителе. "Если что-то и брать от жизни, то самое лучшее", - было его девизом. Он рано понял, что будущее зависит только от него, и старался воспитывать в себе осторожность, осмотрительность, умение ладить с людьми и выгодно использовать их. Окончив школу с серебряной медалью, он недолго думая, подал документы в педагогический институт, зная что там ждут особей мужского пола с распростертыми объятьями. "Дальше будет видно, - решил он, - главное, получить высшее образование. Без него приличную карьеру не сделаешь". Следующим пунктом его жизненной программы стояла женитьба на московской девушке. Ему нужна была столичная прописка. Правда, на третьем курсе института у него случился страстный роман с одной девушкой, а потом и с её подругой. В конце всех этих любовных перепетий он ощутил себя человеком, попавшим в отчаянный шторм и с трудом уцелевшим после него. И он подумал, что романтизма ему, пожалуй, хватит. Надо приниматься за дело - выгодно жениться и оседать в Москве. Чтобы избежать дальнейших сложностей любовного треугольника он перевелся в другой пединститут, мотивируя свой уход исключительно семейными обстоятельствами. Он сочинил какую-то душераздирающую историю, о которой забыл уже на второй день. Олег постепенно оброс полезными знакомствами, связями и на одной вечеринке в престижном доме на Берсеневской набережной познакомился с Ритой, девушкой, не обладавшей никакими достоинствами, кроме одного - её родители работали во Внешторгбанке.
      Олег пустил в ход все свое обаяние, перед которым не могла устоять ни одна женщина. Высокий голубоглазый блондин, он чем-то неуловимо напоминал. молодого Марлона Брандо с его неотразимым магнетическим взглядом. Свадьбу сыграли через два месяца после знакомства. Однако, жена не входила в перечень предметов, с которыми он собирался прожить всю оставшуюся жизнь, детей у них не было, и поэтому через четыре года, они благополучно развелись, не устраивая друг другу сцен и нервотрепок. Олег сильно подозревал, что легкое согласие на их брак со стороны родителей было вызвано какими-то не совсем приличными обстоятельствами Ритиного прошлого. После развода они разменяли квартиру. Олегу досталась однокомнатная на Новослободской улице, а его супруге - маленькая двушка на Ленинском проспекте. В дальнейшем за жизнью своей бывшей жены Олег не следил, но от знакомых слышал, что она вышла замуж за француза и уехала вместе с ним в Париж. После развода он дал себе зарок не жениться, а довольствоваться легкими, ни к чему не обязывающими связями. Сначала это были служебные романы, потом - подруги приятелей, но однажды, проезжая поздно вечером по Тверской, он неожиданно для себя затормозил около одной из девушек, стоявших вдоль дороги и кивком пригласил её в машину. С тех пор его ночные поездки на Тверскую стали регулярными. Позже, купив двухкомнатную квартиру в Крылатском, он оставил свою старую на Новослободской для ночных забав. Его возбуждал привкус опасности и тайны. Правда, несколько месяцев назад произошло нечто непредвиденное. На одной из светских вечеринок, Олег встретил девушку, с которой у него когда-то был бурный роман. Теперь это была холеная светская дама, и у Олега проснулся спортивный интерес. "Помнит ли она о том, что было между нами, может попробовать легкий флирт?" подумал он. Но по искрам, вспыхнувшим в глазах и невольному движению рук навстречу, Олег понял что старое - не забыто. Легкий флирт довольно быстро перерос в тайные свидания, и Олег мучительно гадал, чем все это кончится. Но с некоторых пор сама судьба, распорядилась его будущим...
      * * *
      Утром Катю разбудил звонок Алексея.
      - Спишь?
      - Если я говорю с тобой, значит, уже встала.
      - Я мог тебя разбудить.
      - Не терзайся запоздалыми угрызениями совести.
      - Я звонил вчера , но тебя не было дома - Я гуляла. - С кем, если не секрет? - Ты что Ярин, - возмутилась Катя, - я что по-твоему нимфоманка и меняю мужчин как перчатки? - Ну не знаю, не знаю, не случайно ведь говорят, что чужая душа - потемки.
      Катя расхохоталась. - Ладно, не буду обращать внимания на твои подкалывания. У меня большая радость, так что ты Ярин, подвергаешься с моей стороны незаслуженной амнистии. Артур письмо прислал.
      По молчанию, которое наступило на том конце трубки, Катя поняла, что очередная колкость говорится Алексеем про себя. Он решил не портить ей настроения. - Ценю деликатность друзей, - мгновенно откликнулась Катя. Я сама тебя вчера разыскивала в агентстве. А ты где гулял? - съехидничала она. - Ездил по делам. Ну ладно, давай ближе к делу, что тебе удалось узнать?
      Катя села в кровати и поправила рукой волосы. - Я вчера получила в агентстве очень любопытный документ. Справку о фирме. И получается вот какая картина. "Антиквариат и ломбард" был создан сразу после участия Макеева в зимней художественной ярмарке "Арт Москва". Он аредовал на ней стенд и очень успешно продал произведения искусства, которые выставил. Общая сумма продаж составила двадцать тысяч долларов.
      Ярин присвистнул. - Это что-то новенькое. Насколько я знаю, в России сейчас нет бума на искусство. Значит, он обладал какими-то особыми талантами в этой сфере. Грубо говоря, оказался хорошим менеджером, впарившим свой товар за деньги, которых тот не стоил. - Пройдоха, резюмировала Катя. - Все равно, факты, которые выглядят странно надо обязательно перепроверять. Может быть, Макеев как-то связан с художественными дилерами, мафией от искусства, и контора "Антиквариат и ломбард" была создана им для отмывания денег. Во всяком случае такую версию с ходу отметать нельзя. - Мне она кажется, малоправоподобной. - Бывает так, что самые экзотические предположения, на проверку оказываются верными. Бывает, - вздохнула Катя, - и что же мне теперь делать? Как ты считаешь?
      На минуту Алексей задумался. - Мне кажется, тебе надо побеседовать с каким-нибудь маститым искусствоведом, курировавшим работу ярмарки. Или консультантом. Они могут дать ответ на вопрос: почему произведения искусства на стенде Макеева пользовались таким финансовым успехом. Это любопытно. И еще, попроси сведения о покупателях. Может быть здесь ты что-то и раскопаешь. - План хорош, в принципе я бы и сама додумалась до него, но после вчерашнего веселья, мозги немножко расслабились. - Любовь не способствует умственной концентрации. Вот почему Шерлок Холмс был холостяком, как и Эркюль Пуаро, а мисс Марпл - старой девой. - Зато комиссар Мегрэ был женат, - парировала Катя. - Фу, неужели тебе нравится Сименон? - Не очень. Все, Ярин, чао, мне ещё надо принять душ и бежать в ЦДХ. Созвонимся, как всегда. - Сегодня не получится, мы с Маришей идем в кино. - И куда? - В Киноцентр на Красной Пресне. "Влюбленный Шекспир". Приятного вечера в компании с Шекспиром.
      Пресс-секретарь ЦДХ, Оксана Беклимешевская, миниатюрная девушка в брючном костюме оливкого цвета приняла Катю в своем кабинете - маленькой комнате, заставленной узкими шкафами с книгами и художественными альбомами. Ее каштановые волосы были стянуты сзади в тугой узел и заколоты большой перламутровой заколкой в виде банта. На столе перед Оксаной лежал альбом Кандинского на английском языке. У окна на высоком инкрустированном столике примостился комьютер. Катя представилась секретарем одного бизнесмена, который решил заняться коллекционированием произведений искусства. - В целом, мы довольны итогами зимней ярмарки. Она показала, что интерес к современному искусству в нашем обществе есть. Было продано 207 работ. Примерно семьдесят процентов всех произведений, выставленных на стендах. Это хороший показатель. А что вас конкретно интересует? - обратилась она к Кате. - Стенд Олега Макеева.
      Оксана подняла брови. - В художественном отношении этот стенд был не самым удачным. - Но за работы, выставленные на нем, было выручено двадцать тысяч долларов! - Да, это так. - Значит, эти произведения были все-таки ... интересными или актуальными? - напрягала Катя свои познания в области современного искусства. - Я бы так не сказала. - Но их же купили! - Бывают разные обстоятельства. Люди, которые приходят на ярмарку не всегда, хорошо разбираются в искусстве, и поэтому они могут купить любые понравившиеся им работы, несмотря на их художественную ценность.
      Объяснение мало удовлетворило Катю. - А я могу побеседовать со специалистами-искусствоведами? - Конечно.
      Оксана раскрыла органайзер, и найдя там визитку, протянула её Кате.
      - Борис Семенович Ямпольский - куратор ярмарки, - прочитала она. - Я думаю, что он ответит на все интересующие вас вопросы.
      Катя скользнула взглядом по шкафу, находившемся за Оксаниным столом. За стеклянными дверцами на полке стояла копия картины Матисса "Танец". Обнаженные люди, взявшись за руки, танцевали на зеленой лужайке на фоне грязно-фиолетового неба. - Оксана, мне хотелось бы посмотреть фотографии или репродукции этих работ. - Вот, пожалуйста, каталог. Найдите по содержанию фамилию Макеева и раскройте на нужной странице.
      Катя долго всматривалась в репродукции. Особенно ей запомнилась одна, под названием "Белая лошадь". На ней была изображена большая белая бутыль в зеленоватом тумане и удлиненное человеческое лицо, и впрямь, похожее на лошадиное. От комментариев Катя воздержалась. - Спасибо. - И Катя вернула каталог своей собеседнице. - Простите, а сведения о покупателях стенда Макеева у вас можно получить? - Вообще-то эти данные мы стараемся не разглашать.
      Катя бросила на пресс-секретаря умоляющий взгляд. - Ну хорошо. Сейчас.
      Через несколько минут Катя взяла компьютерную распечатку. - Олег Коваленко и Татьяна Никитина. Вы что-нибудь о них знаете? - О Коваленко ничего, а Татьяна Александровна Никитина очень известная женщина. Владелица галереи фотографии "Фото АРТ" Одна из лучших галерей ,занимающаяся пропагандой и выставками фотографий. Вы приходите к нам, в ЦДХ на выставки. Мы всегда рады нашим посетителям. - Хорошо, - вздохнула Катя.
      "До выставок ли мне сейчас?" - подумала она. - До свидания. - Всего хорошего, - улыбнулась ей Оксана.
      Борис Семенович Ямпольский ещё больше укрепил Катины сомнения.
      - Э...э...э... вы понимаете, - рассуждал перед ней искусствовед, которого Катя из-за его внешнего вида не пустила бы даже в подъезд своего дома, не говоря уже о пороге квартиры. Рукава бархатного пиджака отсвечивали белыми пятнами, а брюки выглядели так, словно на них в большой придорожной пыли только что сплясало вдохновенную самбу племя африканских дикарей. Шею маститого обвивал бледно-желтый платочек, сильно похожий на носовой после многократного использования по прямому назначению.
      Э... э ... а ... вы откуда? Я не расслышал, - внезапно огорошил он Катю.
      - Журналистка из журнала "Седьмое небо".
      У Кати там работала закадычная подружка Лариса.
      - Никогда не слышал о таком, - поджал губы Борис Семенович. - Это не для высокого интеллекта, - успокоила его Катя, - поэтому вполне, возможно, что журнал и не попал в сферу вашего внимания. - Выставка показала достаточно высокий уровень репрезентативности... - Простите, - перебила его Катя, изо всех сил стараясь не потонуть в мудреных искусствоведческим терминах, - к огромному сожалению я тороплюсь и поэтому крайне ограничена временем. Я только хотела спросить вас о художественной ценности произведений, выставленных на стенде Макеева. - Весьма низкая. Я был крайне удивлен, что Таня Никитина, женщина с безукоризненным эстетическим вкусом приобрела эти сомнительные "шедевры". - Да уж, - пробормотала Катя, вспомнив "Белую лошадь".
      Они сидели в уютном холле фонда Эстетического развития Москвы, где Ямпольский работал консультантом. - А Коваленко? - Я такого не знаю. Вероятно, из "новых русских". Ноль интеллекта и максимум амбиций. Второсортная публика. - Я тоже так думаю, - поддакнула Катя. - Еще вопросы есть? - Нет, спасибо за консультацию.
      Искусствовед встал, снисходительно кивнув Кате, и направился в конец коридора, где находился его кабинет. После беседы с Ямпольским у Кати заурчало в животе. Приближалось время английского обеда, то есть пятичасовой трапезы. Трапезничать было негде и не с кем. В конце концов, спасительный выход был найден. Им оказалось симпатичное кафе с игривым названием "Лиловый бегемот". Таких Катя не видела ни в кино, ни в зоопарке, но создателям кафе было виднее. Пообедав бифштексом с жареной картошкой и морским салатом, Катя решила заехать к Ларисе, и увидев сбоку на стойке бара телефон, направилась к нему.
      * * *
      - Сегодня у нас будет сеанс посложнее, - Елена Александровна пытливо посмотрела на Викторию, но та весело махнула рукой. - Я готова. Главное, что мне стало намного лучше. - Сегодня у вас наступит коренной перелом в сознании. Вы станете совсем другим человеком.
      Виктория хотела спросить: "А разве это возможно?", но промолчала. Расслабьтесь....закройте глаза... вас обволакивает приятное тепло...
      На Викторию накатили ласковые волны. Синие, светло-зеленые, прозрачные. Волны обволакивали теплом как мамины руки в далеком детстве, когда мама рассказывала ей на ночь сказки, прижимая к себе. "Мама", вспомнила Виктория и ей стало трудно дышать. - Для полного перерождения вам надо выпустить из головы все ваши черные мысли, освободиться от них. Они вам не нужны. Эти мысли мешают вам жить. Они уходят вместе с волнами, растворяются в воде и никогда не вернутся назад.... Никогда... Вы всегда любили власть... Хотели быть первой... ради этой власти вы были готовы на все... абсолютно на все... Вы думали о том как стать первой, стать хозяйкой своей судьбы. Своего дела... Повторяйте за мной... за мной... Я очень любила своего мужа, у нас была хорошая семья, чудесный сын... - Хорошая семья, чудесный сын... - эхом откликнулась Виктория. - Но постепенно Андрей отдалился от меня, стал мешать...
      Виктория хотела возразить, но язык её не слушался. - Андрей стал мне мешать, мешать... - Мне захотелось остаться одной, взять все в свои руки...
      Как в тумане Виктория послушно повторяла услышанные слова. Ей казалось, что сознание её раздвоилось. И сейчас, на стуле, сидит не она, Виктория Кричевская, а другая посторонняя женщина, которая не имеет к ней никакого отношения. Она видела эту женщину как бы со стороны, чувствовала её, но прервать это невыносимое раздвоение не могла. - Я наняла киллера, медленно говорила Виктория, тяжело ворочая языком, - чтобы убить Андрея. Я видела его всего один раз: он высокий, худой. Сначала мне показалось, что он - левша, но потом я поняла - киллер одинаково владеет и левой и правой рукой. Он подслеповат, стреляет почти интуитивно, но никогда не промахивается. Лет ему двадцать пять - двадцать семь... Лицо простое... обыкновенное... На правой щеке большая родинка...
      Через пятнадцать минут Елена Александровна подошла к Виктории и взяла её за запястье, пульс бился ровными толчками. Виктория спала глубоким безмятежным сном, сдвинув брови, но спустя какое-то время на её лице появилась улыбка. Елена Александровна вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь. Она села за свой стол в приемной и набрала номер телефона. Когда на том конце сняли трубку, она приглушенным голосом ,отчетливо выговаривая слова, сказала: - Все в порядке. Она уснула. Да, она сказала то, что надо...
      * * *
      Лариса Кате обрадовалась. - Проходи, проходи. Я сама уже собиралась тебе звонить. Давно не виделись. Ты куда пропала? - Работа, дела. Понятно. Очередное расследование? - Угу. - Пошли на кухню. У меня курица с рисом, блинчики с печенкой. - Я только что поела в каком-то "Бегемоте". Где? - не поняла Лариса. - Ладно, блинчики в меня ещё влезут, а курица увы! - А мороженое вместится? С шоколадом и орехами? - Надеюсь. Кофе есть? - Конечно. Лучшее. Бразильское.
      Лариса часто ездила по работе в командировки в Бразилию и считала её своей второй родиной.
      - Кто знает, - часто говорила она Кате, - может быть, в прошлой жизни я жила на берегах Амазонки в дикой сельве.
      - С крокодилами и змеями? - уточняла Катя. - В таком случае, твоя жизнь должна была оборваться в расцвете сил и красоты, или ещё раньше - в сладком младенчестве. - Ну зачем ты так все прозаично объясняешь, я имею в виду тонкое родство душ...ощущения. - С кем? - подтрунивала над ней Катя. Она знала, что пару раз у Ларисы случались кратковременные любовные приключения с бразильскими мачо.
      Лариса тяжело вздыхала и продолжала. - Ты даже не представляешь, какой это счастливый раскованный народ. Они как дети, веселятся, радуются плачут. Эмоциональны и непосредственны. - Ну да, дети, вечные дети. - Если бы ты только видела Капобакану, самбу, пальмы в лучах заходящего солнца...
      При этих словах, Катя искоса смотрела на подругу. Соприкосновение с далекой бразильской землей настраивало её на возвышенный лад. "Ну и хорошо, - думала Катя. - Оторвется на какое-то время от прозаичной и расчетливой Москвы. У нас сейчас не то что счастливого, даже просто улыбающегося человека днем с огнем не сыщешь".
      Лариса сияла. - Вчера была на приеме в бразильском посольстве. Так все было здорово. И главный обещал оклад повысить. Сказал, что доволен моей работой в последнее время. Правда, он может и не совсем доволен, просто сейчас он в эйфории. У него сын родился. Третий. - Восхищаюсь такими женщинами, как его жена. - Да она у него четвертая. С предыдущей, помнишь, я тебе говорила, он развелся полтора года назад. - А эта, естественно, моложе той? - Ес-тест-вен-но, - процедила Лариса. - Ему пятьдесят семь А ей не то девятнадцать, не то двадцать. - Отцовский марафон. Он так будет каждые десять лет жениться и разводиться. До самого гроба. Как наши многоуважаемые артисты и политические "шишки". - Меня это, вообще-то, не касается. Лишь бы платил прилично, да рычал в меру. Вот и все. Мне с ним не жить.
      Катя уплетала второй блинчик и чувствовала себя абсолютно счастливой. "Не надо впадать в уныние, - твердила она себе. - У меня прекрасная работа, есть любимый мужчина, замечательная подруга... - Ты меня совсем не слушаешь. - Слушаю, - смутилась Катя, - просто немножко замечталась. - Я тебе рассказываю о Роме. Он гениален.
      Рома был бой-френдом Ларисы и работал на телевидении помощником режиссера музыкальных клипов. Катя видела его всего один раз. Лохматый гений, с умным видом изрекавший избитые фразы, особого впечатления на неё не произвел. Но Ларису она не стала расстраивать и сказала ей, что Роман классный парень. - А порой я думаю: годы летят, ни мужа, ни ребенка, а скоро уже тридцатник стукнет, - призналась Лариса, наливая Кате большую чашку ароматного кофе. - О таких вещах лучше вообще не задумываться, а то жизнь представляется полной тогда бессмыслицей. - Как Артур? - Письмо прислал. - По французски написал или по русски. Разобрать можно? - пошутила Лариса.
      "Разобрать можно?"... Катя неожиданно вспомнила о записной книжке Макеева, написанной непонятным шифром. "Скорее бы расшифровали её, подумала она, - тогда, возможно, расследование пойдет быстрее и в нужном направлении".
      * * *
      - Как вы себя чувствуете? - Елена Александровна коснулаcь руки Виктории, и она проснулась - Ой, мне так было хорошо, - улыбнулась Виктория. - Снилось, что я качаюсь на волнах. Сколько же я проспала? Немного. Столько сколько нужно. - Когда теперь мне приходить? - Пока мы сделаем маленький перерыв, позвоните мне недели через три. А сейчас я советую вам поехать домой и лечь спать. - Спасибо.
      Про себя Виктория подумала: "Спать мне в эту ночь долго не придется" .
      В машине она набрала номер Марка.
      - Марк, пакет документов для покупки акций готов?
      - Вика! - раздался в трубке знакомый бархатный голос. - Ты где была? Я звонил тебе по мобильному, но никто не отвечал.
      - Я оставила его в машине на время.
      - А сама где находилась? - Секрет, - рассмеялась Виктория. - Надеюсь, ничего неосмотрительного, - встревожился её собеседник. - Ну что ты, Марк я - само благоразумие и порядочность. Притоны не посещаю, в рулетку не играю, в стриптиз-клубы не хожу. - По-моему, в твоем голове звучат нотки сожаления. - Ты как всегда, угадал. Милый, милый Марк!
      Виктория чувствовала, как её переполняет легкая беспричинная радость. - У тебя хорошее настроение. - И это ты угадал! - Новый роман? - Упаси, боже! И что там по поводу документов?
      Марк Борисович понял, что больше на посторонние темы Виктория разговаривать не намерена. И как умный человек мгновенно среагировал на это. - Все в порядке, ещё неделька и они будут готовы полностью. От корки до корки. И тогда передадим их Чермесову. Пусть оформляет дальше. - Хорошо.
      Следующим делом Виктория позвонила Олегу. - Я еду. - Жду, - прозвучало в ответ.
      Как только Вика переступила порог квартиры, Олег подхватил её на руки. - Сегодня у нас праздничный ужин. - Какая прелесть! - растрогалась Виктория. - Я так мечтала о чем-то необычном. - Ну и как, я угадал твое желание? - Почти, я ещё кое о чем думаю. - О десерте?
      Виктория расхохоталась. - Ты просто волшебник.
      В большой комнате горели свечи. Посередине стола стоял огромный шоколадный торт со взбитыми сливками - любимый торт Виктории. Она крепко зажмурилась, когда Олег поставил её перед красиво сервированным столом. Неужели это не сон? - Нет, моя дорогая. Я решил побаловать свою девочку. Спасибо! - И Виктория прижалась к стоявшему рядом Олегу.
      За столом они сидели в молчании. Горящие свечи отбрасывали таинственные тени, и Виктории казалось, что она находится в старинном замке, полном странных вещей и предметов. Олег, сидя напротив нее, время от времени бросал на Викторию взгляды, и она улыбалась ему в ответ. Виктория, ты в прекрасном настроении, я давно тебя такой не видел! Случилось что-то хорошее? - Почти. - И что же? - Потом скажу.
      Виктория украдкой бросила взгляд на Олега и почувствовала как горячая волна разливается по её телу. Он был страстным, неутомимым любовником, и не один мужчина так её не волновал. С ним она чувствовала себя настоящей женщиной: необузданной и чувственной. Минуту-другую Виктория смотрела, не отрываясь на язычок пламени, загадывая желание.
      - Попробуй вот эти фрукты в собственном соку и коньяке, - предложил Олег и протянул ей вазочку с вишнями и клубникой. - М-м, вкуснятина. Заехал в "Прагу" и купил. - Значит, ты любишь свою маленькую Виктуленьку? Конечно! Ты ещё сомневаешься? - Ничуть, просто мне нравится иногда тебя поддразнивать. - Нашла над кем измываться, над бедным несчастным влюбленным. - Несчастным ты, пожалуй, не выглядишь. - Неужели, а мне кажется, что я - рыцарь печального образа. - Ты - мужчина в расцвете сил и красоты, - торжественно продекламировала Виктория. - Как Сильвестр Сталлоне? - Намного лучше! - Ну слава богу! А то у меня уже комплекс развился по поводу собственной внешности, - насмешливо откликнулся Олег, и они рассмеялись.
      Виктория неожиданно вспомнила, как она любила в то далекое незабвенное время перебирать руками его волосы, целовать голубые глаза и говорить, что он лучше всех. Воспоминания неприятно кольнули Викторию. Ей не очень-то хотелось возвращаться в то время, когда она была так отчаянно и самозабвенно влюблена. "Каждый влюбленный выглядит смешно и глупо". Это сказал кто-то из классиков и сказал довольно точно. А я была тогда глупой наивной девчонкой! Но что изменилось с тех пор? - спросил её внутренний голос. Разве ты по-прежнему не влюблена в Олега? Да, влюблена, - со вздохом призналась Виктория, - но все равно многое, слишком многое изменилось. Я все-таки стала другой... - Задумалась? - от голоса Олега она невольно вздрогнула. - Немножко! - Что с тобой, Виктория ты как будто бы отсутствуешь. Я хочу знать, что происходит, - в голосе мужчины прозвучали требовательные нотки. - Знаешь... помнишь, ты говорил, что я сильно изменилась, стала нервной, раздражительной. У меня стали случаться истерические припадки. - Я беспокоился за тебя. - Так вот. Мне посоветовали сходить в один магический салон укрепить нервную систему, подлечиться. Я пошла. и мне, действительно, стало намного лучше. - Почему же ты не рассказала мне об этом раньше? - Не захотела, подумала, вдруг ты станешь меня ругать. - Я? О чем ты, Виктория? Все что идет тебе на пользу, я только приветствую. - Ну мало ли, высмеял бы, сказал, что я ударилась в чертовщину.
      Олег слегка сжал руку Виктории.
      - Никогда так обо мне не думай, ладно? - Хорошо. - Налить ещё вина? Только капельку, а то в голове уже шумит. - Разве ты не можешь расслабиться в конце трудового дня? - Не могу, - смеясь ответила Виктория, - завтра тяжелый день. - У тебя все дни тяжелые и трудовые, госпожа президентша! Твоя работа поглощает всю твою энергию. - Да, я порой чувствую себя такой усталой и разбитой, - призналась Виктория, - и думаю: "К чему мне все это? Такие хлопоты, суета?" - Хочешь на покой? - А почему бы и нет? - Виктория посмотрела на Олега. Златоволосый бог несколько померк: около губ появилась тяжелая складка, взгляд уже не лучился, волосы потемнели и поредели. Но все равно прошлое ещё имело магическую власть над Викторией. "Какие мы, бабы дуры, - подумала она, - мечтаем о чем-то несбыточном, разбиваемся в лепешку, а когда получаем желанное, думаем, а стоила ли эта победа таких жертв и сил?" - И как ты думаешь это осуществить? Когда? - Пока ничего не знаю. Надо думать.
      Темно-бордовое, почти черное вино играло золотистыми искорками, и Виктория с наслаждением пила его из высокого бокала. - Хорошее вино, похвалила Виктория. - Тоже из ресторана "Прага"? - Нет , купил в Таганском универсаме. Немецкое. - Я люблю итальянские. Помнишь, как мы в Неаполе покупали вино прямо на улицах?
      Это была их единственная совместная поездка. Больше они не рисковали, тщательно конспирируя свою связь, которая могла вызвать ненужные сплетни и кривотолки. А Виктории, которая полгода назад потеряла мужа, это было совершенно ни к чему. - Может быть, теперь кофе? - предложил Олег. - Нет, не хочу.
      Он подошел к Виктории сзади и поднял со стула, нежно прижимая к себе. - Я так соскучился. - Я тоже, - машинально откликнулась Виктория.
      Уже лежа в постели, отдыхая после бурных ласк, и чувствуя во всем теле приятную истому, она погладила Олега по щеке. - Какой ты, замечательный! Да , чуть не забыл тебя спросить, а ты доверяешь этому магическому салону? - Конечно! А что? - Вдруг там работают нечистоплотные люди, шарлатаны. Скажи мне название, я попробую проверить. - "Башня Мерлина", Армянский переулок, дом двенадцать.
      Олег встал с постели и куда-то пошел. Вернувшись, он протянул Виктории маленький целофановый пакетик, она развернула его и увидела упаковку таблеток. - Это хорошее импортное лекарство, я попросил своего знакомого привезти из Штатов. Укрепляет общее самочувствие, нервы. - Ты так обо мне заботишься, - вздохнула Виктория, - но мне совсем не хочется вставать и идти за стаканом воды. - Я могу сходить и сам. - Не надо, все равно мне ещё кое-куда надо сбегать. Давай таблетки. Я приму их на кухне.
      Виктория вскочила с кровати, сунула ноги в смешные плюшевые тапочки c медвежьими мордочками, обмотала вокруг бедер шелковую комбинацию и направилась в ванную.
      * * *
      Вечером Катя позвонила Оле.
      - Как у вас обстановка на работе? - Ничего хорошего. Я бы ушла, но не знаю куда. Нас ещё раз вызывали в милицию на допросы. - Как Мила, Гриша? Мы друг с другом почти и не разговариваем. Нервы. Какая я была дура, что не ушла раньше, ведь хотела за месяц до отпуска. - А было куда? - Нет, просто так противно стало. И работа неинтересная. Гриша тоже хотел уйти, но его Олег Васильевич не отпустил, сказал отработай еще. Я сама слышала их разговор... Я подумала, что и меня он не отпустит. Во общем, кошмар. - А почему вдруг Гриша захотел уйти, вы не знаете? - Я потом спросила его, любопытно стало, а он ответил, что не собирается всю жизнь в захолустной конторе прозябать. - Логично, - пробормотала Катя. - А у вас как дела ? Пока идет стадия накопления фактов и улик. Потом надо будет все проанализировать, сопоставить, - уклонилась от прямого ответа Катя. - Какой ужас это убийство! Как вернулась из отпуска все наперекосяк пошло. - Оля, вы знали что ваш начальник - гомосексуалист?
      По наступившему молчанию Катя поняла, что Оля шокирована. - Нет. - Как вы думаете, могли ли Гришу связывать с Олегом Васильевичем отношения... такого рода?
      Оля вздохнула. - Не знаю. Я думаю что - нет. - Почему?
      Оля замялась. - Это конечно, ерунда , но иногда мне казалось, что Гриша... я нравлюсь ему. Он так смотрел на меня, что я краснела - Он же все время изводил вас! - Я и сама ничего не понимаю! - Оля, я ещё хотела спросить: каким был Олег Васильевич? Добрым, строгим, противным? Что вы можете сказать о нем? - Он был каким-то... никаким. Ничего примечательного. Нудный, любил все задания объяснять по несколько раз, боялся, что его не поймут. Проверял нас, контролировал: во сколько приходим , когда уходим... А порой, он нас как бы и не замечал, смотрит, а в это время думает о своем. Но зверем не был. Моя подруга Алена Белякова рассказывала, что её шеф мог обругать при всех, наорать, лишить зарплаты. У нас такого не было. Олег Васильевич был вежлив, спокоен.
      Вырисовывался противоречивый портрет убитого. С одной стороны, вежлив и спокоен, с другой - придирчивый педант и зануда. - Хорошо, Оля. Если мне что-то понадобится, я позвоню вам еще. - Постойте! - услышала Катя. - Может быть у меня помешательство от всех этих событий, но мне кажется, что за мной следят. - Следят? - не поняла Катя. - Да. Один раз во время обеденного перерыва, я выскочила на пять минут в ларек за углом, пришла и сразу поняла, что в моей сумочке кто-то рылся. Все в ней было перевернуто вверх дном. Значит, кто-то видел, как я выбежала и за это время проник к нам в комнаты. - Вы закрывали дверь на ключ, когда уходили? - Конечно. - А Гриша или Мила не могли этого сделать? - Их не было в конторе. Гриша находился в отгуле, а Мила должна была придти во второй половине дня. - И давно это случилось? - Три дня назад. - Почему же вы не позвонили мне сразу? упрекнула её Катя. - Я испугалась. - Оля, о том, что у вас происходит, все что вам кажется странным и непонятным, сразу сообщайте мне в любое время дня и ночи. Договорились? - Ладно.
      Повесив трубку, Катя поняла, что в Олином рассказе таился определенный сигнал, который ей ещё предстояло расшифровать. "Значит, за Олей кто-то охотится. Но зачем этому человеку Оля? Какой она может представлять интерес для него? А что, если все дело в записной книжке, которую Оля случайно прихватила с собой. Может быть о ней знал не только Макеев? Это - одно направление моего расследования. А второе - связано с художественной выставкой, c Никитиной и Коваленко, хотя возможно, эта нить меня и заведет в тупик. В том, что они купили у Макеева бездарные работы, нет ничего предосудительного. Никитина поддалась минутному капризу, а Коваленко был таким профаном в области искусства, что купил первое, подвернувшееся ему под руку. Разве не может быть такого? - разговаривала сама с собой Катя. А я иду по ложному пути и трачу напрасно время. Катя решила позвонить Ярину и поделиться с ним своими сомнениями, но его не оказалось дома. "Загулял товарищ по весне. Ладно, употреблю время до сна с толком - напишу письмо Артуру. - Но после недолгого размышления, Катя решила повременить. Ничего, пусть тоже помучается. А то подумает, что я бесхребетная и об меня можно ноги вытирать. Легкая надменность и неприступность ещё не повредила ни одной женщине", - пришла к такому выводу Катя.
      ГЛАВА 5
      Елена Александровна была женщиной весьма неглупой и сообразительной. Приехав восемь лет назад в Москву из Томска, она сразу поняла, что главное здесь - найти свою нишу. Сначала она торговала вениками из кедрового дерева, перевязанными алой лентой с надписью: "Экологически чистые магические веники". Они шли неплохо, но уже через год пришлось задуматься о смене вывески. Один сезон она предлагала покупателям на рынке свежую бруснику. Ягода пахла морозом и искрилась в лучах зимнего солнца как драгоценные камни. Но и это дело довольно быстро сошло на нет. Стало ясно, что вся эта торговля - бабочка - однодневка, которая стремительно линяет, не успев покрасоваться своими крылышками. Надо было думать о другом бизнесе - солидном и основательном, тем более, что у неё в Томске остались старая больная мать, да двое девчонок в самом нежном возрасте, которым ещё предстояло оплачивать репетиторов, поступление в институт, модные тряпки и карманные расходы. Пока она моталась в Москву, за детьми присматривала двоюродная сестра. Тоже не за просто так. И обо всем этом ей приходилось думать. Соображать. Однажды она разговорилась со своей знакомой по рынку, с которой она на паях снимала комнату около Савеловского вокзала. И та рассказала ей о своей могилевской соседке, уехавшей в Москву на заработки и открывшей здесь центр целительства.
      - Все лечит там, - доверительно шептала новая знакомая Елене Александровне, - и сердечные хвори, и язву, и геморрой, ну все.
      - Такая знающая?
      - Ага, только она привлекла к этому делу врачей специальных, из обедневших, да интеллигентных, кто не смог хорошо устроиться в частные лавочки. Так что, она как бы заправляет всем. Внешность яркая : глаза черные, волосы длинные...
      - А сколько ей лет? - машинально спросила Елена Александровна, укладываясь спать на колченогой раскладушке.
      - Ей-то? Да не старая. Сорок .
      "На два года всего лишь старше меня, хваткая баба. Распознала на чем деньги делать", - думала Елена Александровна, без конца ворочаясь. Сон никак не шел.
      В эту ночь Елене Александровне приснилось, что она стоит в лесу под большим кедровым деревом, где-то ухал филин, а трава у ног извивалась змеями.
      "К чему это?" - проснулась в холодном поту Елена Александровна. Она встала и побрела в ванную, где просидела минут пять в полной темноте, включив кран и слушая как журчит вода. Потом она встала, осенила себя широким крестным знамением и выключила воду. Остаток ночи она проспала спокойно.
      Через месяц Елена Александровна уже принимала первых посетителей фирмы "оказывающей все виды магических и целительных услуг". Для этой цели была продана двухкомнатная квартира в Томске( дети переехали жить к матери) и арендовано небольшое помещение в районе Хорошевского шоссе. Свою фирму Елена Александровна назвала красиво - "Башня Мерлина". В литературе по магии, которую она поглощала в авральном порядке, ей встретилась красивая легенда о волшебнике Мерлине, учителе короля Артура. Елена Александровна представила себе, как красивый седобородый старец Мерлин сидит на самом верху башни, а к нему каждую минуту, спотыкаясь и чертыхаясь, бегает за советами король в тяжелом рыцарском одеянии.
      Следующим шагом было - подбор персонала. "Штат не должен быть слишком большим, - решила Елена Александровна, - чтобы не плодились бездельники". Пусть будет человек пять-шесть. Секретарша, травница, ясновидящая, гадалка и колдун. Настоящий колдун с магнетическим взглядом черных глаз. Ясновидящую и травницу она подобрала безошибочно. Ясновидящая была бывшей заведующей секцией галантерейного магазина и имела большой опыт по части людской психологии. Вторая, травница, была сухонькая старушка из подмосковной деревни Дулино. Она плохо видела и невнятно говорила, но пара-тройка выученных ею заговоров производили на клиенток, страдающих женскими, любовными и прочими хворями сильное и неизгладимое впечатление. Роль гадалки Елена Александровна решила взять себе. Она проштудировала "Большую книгу гаданий", а также "Сборник старинных обрядов желающим узнать свою судьбу", купила фиолетовую чалму и выкрасила волосы в огненно-рыжий цвет. На запястьях звенели многочисленные серебряные браслеты, а на шее висела массивная цепь с магической пентаграммой - куском железа, на который в ювелирной мастерской нанесли непонятные знаки, срисованные Еленой Александровной с книги "Талисманы Персии".
      Оставался колдун. Мужчина лет сорока пяти с пронзительными черными глазами и широкой черной бородой. Но где было его найти? Тем не менее образ этого колдуна неотвязно преследовал её. Но все решил случай. Свой прототип Елена Александровна увидела в замызганной забегаловке на Таганке, куда она забежала попить кофе. Она замерла, а затем вздрогнула, как будто её ударило током.. Там около стены сидел её герой и мирно потягивал пиво из огромной кружки. "Была не была", - решила Елена Александровна. Как оказалось, чутье не подвело ее... Мужчина сначала не понял чего от него хотят, а потом въехал в вопрос с ходу. "Нет проблем, диплом физкультурника есть, на лыжной трассе гонял, какие трудности?"
      Слегка улыбаясь, Елена Александровна битый час втолковывала своему будущему напарнику, что это - не лыжная трасса, здесь дело тонкое - магия, заклинания, хрустальные шары. "Да что я маленький, что ли, - бурчал мужчина, - не понимаю... С первого раза попадал шаром в лузу".
      Присмотревшись, Елена Александровна поняла, что увлекшись рассказом о будущей работе, она и не заметила, что взгляд у Михаила Петровича, как представился он ей, мутный, а руки подрагивают. Очевидно, он осушил не только кружку пива, но и чего покрепче. Елена Александровна снисходительно посмотрела на него и вдруг ловким жестом обхватила за талию. "Ну пойдем, пойдем", - ласково сказала она, помогая отяжелевшему мужчине встать. Она была натренирована в таких делах. Ее муж был неизлечимым алкоголиком, спившимся и умершим в одну из морозных ночей на задворках винного магазина. Его нашли не сразу. В ту неделю стояла зверская пурга...
      "Башня Мерлина" потихонечку крепла, завоевывала популярность среди страждущих изменить свою жизнь и судьбу. Елене Александровне, обнаружившей в себе незаурядный дар организатора, удалось через некоторое время сменить и штат сотрудников и место пребывания. Теперь фирма располагалась в центре Москвы в Армянском переулке, а вместо "травниц" и "ясновидящих" работали дипломированные психологии, врачи и экстрасенсы. А что касается, Михаила Петровича, ставшего колдуном Германом, то он удачно вписался в созданный ею образ. Клиентки валили к нему валом. - И что они в тебе находят? Не пойму! - неоднократно говорила ему Елена Александровна. - Не знаю, не знаю, улыбался "колдун". Ему хотелось сказать: "То же, что и ты, матушка, сексуальное обаяние". Но он благоразумно проглатывал эти слова про себя. Елена Александровна была женщиной вспыльчивой. Под горячую руку могла и поколотить.
      Елена Александровна считала, что у неё все складывается как нельзя лучше. Финансовые дела "Башни Мерлина" находились в прекрасном состоянии, а новая клиентка Виктория Кричевская и вовсе обещала стать курицей несущей золотые яйца.
      * * *
      Следующим пунктом Катиной программы, записанной красной гелевой ручкой в неизменный "сыщицкий" блокнот, было посещение владелицы галереи "Фото АРТ" Татьяны Никитиной. Телефон галереи она нашла в справочнике "Вся Москва". - Здравствуйте, можно Татьяну Александровну? - Простите, представьтесь, пожалуйста. - Екатерина Муромцева. - Откуда вы? Из какого издания? - Я не журналистка, я из детективного агентства. - Татьяна Александровна сейчас занята, а что вы хотели? - У меня к ней есть несколько вопросов. - Подождите минутку, я переговорю с ней.
      "Вежливая скромная девушка. Наверное, такая тоненькая, в темных брючках". - Сегодня она могла бы принять вас в тринадцать ноль-ноль. Хорошо. - Меня зовут Света. Я секретарь Татьяны Викторовны. Я буду ждать вас на втором этаже. Вы знаете наш адрес? - Да.
      Захлопывая блокнот, Катя подумала, что неплохо бы купить ручку "паркер". В её воображении возникла привлекательная картинка: она, Катя Муромцева, выходит из серебристой "ауди" в длинном норковом манто, открывает свою записную книжку и небрежно записывает "паркером" в какой магазин ей надо заехать, чтобы купить себе креветочный соус и новое пляжное полотенце для отдыха на Майорке. Она представила себе пляж, ласковое море, как они с Артуром лежат рядом и загорают...Его загорелые мускулистые руки нежно касаются её тела... Заграничный "отдых" прервал настойчивый звонок в дверь. Катя подбежала и поглядела в глазок. На площадке стоял, слегка покачиваясь, бывший электрик Большого театра Харитоныч. - Чего? - крикнула Катя, не открывая дверь - Подпишись под жалобой. - На кого? - На соседей справа от меня, каждый день музыку включают на полную громкость. Совсем ошалели - Ты же недавно жаловался ,что плохо слышишь. - То что надо, я расслышу, - обронил загадочную фразу бывший электрик.
      Харитоныч славился тем, что он находился в постоянном творческом состоянии - составлении жалоб на соседей, ДЭЗ, родственников, префекта Центрального округа Музыкантского. Один раз он даже сочинил талантливую кляузу на Лужкова. Правда, под ней подписалось всего двое-Харитоныч и его внук. И то, Катя сильно подозревала, что внук просто не захотел ссориться с дедом, который завещал ему свою квартиру. - Не морочь мне голову, возмутилась Катя. - Два дня назад я подписалась под твоим воззванием против владельцев, выгуливающих собак без намордника. Чего ты от меня ещё хочешь? Так я скоро работу брошу и буду только целыми днями подписи чирикать. - Ты открой, я тебе все втолкую. - Не могу. Я из ванны, - соврала Катя, зная по горькому опыту, что так просто от Харитоныча не отвяжешься. - Что я голых баб не видел! - Я не знаю, каких ты баб видел, а я в конце концов не баба, а женщина! - патетически воскликнула Катя. - Какая разница, - раздалось в ответ. - Все Харитоныч , кончай базар! Я обратно в ванную шлепаю. - Эх, Муромцева, Муромцева, вот твоя бабушка совсем другим человеком была. Душевным. Знала бы она, какая у неё внучка выросла.
      Конец фразы Катя уже не слышала. Она была занята более важным делом: думала в чем пойти к Никитиной - женщине с артистически-богемным вкусом. "Надо произвести благоприятное впечатление, - лихорадочно размышляла Катя. - Одеть что-то такое! В чем же там ходят, в этой богеме?"
      Она решила позвонить Лариске. К счастью, подруга оказалась дома. Лара, выручай, - трагически прошептала Катя. - А что случилось? - Отвечай, в чем ходят в богемных кругах?
      На том конце наступила пауза. - Зачем тебе? - Я иду к Никитиной. У неё фотогалерея. И думаю, что надеть. - Даже не знаю, я была недавно на показах моды, и мне понравилось как там была одета одна художница: короткое платье, сшитое из ярких разноцветных кусочков и туфли на блестящей шпильке. Отпад! Я бы хотела такой наряд приобрести. - Для Бразилии? - Почему Бразилии, для Москвы. - М-мм. - Ну ты в общем, подумай, пофантазируй. Богема любит все нестандартное, экстравагантное. У тебя же остались старинные наряды от бабушки. - Да так, кое-что. - Посмотри их. Короче, побудь модельером на час. - Попробую, - вздохнула Катя.
      Она достала из шкафа большую коробку, где были сложены бабушкины вещи и окинула их унылым взглядом. Там лежала гипюровая юбка, порванная в двух местах, дамский редикюль, обшитый стеклярусом, блузка, в которой могли запросто уместиться две Кати и затейливая шляпка с редкими перьями. В детстве Катя часто гадала: какой птице они когда-то принадлежали.
      "Нет, это все не годится", - решила Катя, убирая коробку обратно в шкаф. После недолгих колебаний шляпка была отложена в резерв. Неожиданно Катя вспомнила, что где-то у неё сохранился новогодний наряд, в котором она блистала на университетском празднике. Он был извлечен из забвения, и с радостным криком Катя принялась его натягивать на себя. Это было нечто яркое, оранжево-синее и выше колен. "Вот и пригодился мой балахончик", думала Катя, вертясь перед зеркалом. - Подходящий наряд для визита к Никитиной". Катя нацепила на руку сумочку, воодрузила на голову шляпку с перьями и, хлопнув дверью, сбежала по лестнице. В подъезде она налетела на Харитоныча, который увидев её, широко открыл рот, откуда выпал огрызок карандаша. - Муромцева, ты что ли? Я и не узнал! - Я, я... - крикнула на бегу Катя.
      Галерея "Фото АРТ" размещалась в старинном особняке в Спасоглинищевском переулке. Поднимаясь по лестнице, Катя предусмотрительно стянула с головы шляпку и засунула её в пакет. На втором этаже Катю ждала худенькая девушка в черных брючках и светлом свитере. - Вы Катя Муромцева? - Да. - Татьяна Александровна ждет вас. Пойдемте.
      Никитина разговаривала по телефону. Она подняла на Катю глаза. Подождите, минутку, я сейчас освобожусь. - Конечно, конечно...
      Катя присела на стул и огляделась. Кабинет Никитиной был обставлен мебелью цвета слоновой кости. Золотистые стены гармонировали с темно-бежевыми шторами. Около окна стоял большой аквариум, где ярко-синие и черно-оранжевые рыбки лениво взмахивали в воде изящными хвостами.
      Никитиной было около сорока лет. Строгий серый костюм сидел на ней безукоризненно, а русые волосы были аккуратно заколоты сзади невидимыми шпильками. Если бы не быстрый цепкий взгляд светло-серых глаз, Никитина производила бы впечатление простой добродушной женщины. Но слегка вздернутой подбородок и твердая линия губ, говорила об обратном. Это был человек с сильным волевым характером. Глядя на Никитину, одетую в стиле "бизнес-вумен", Кате стало стыдно за свой "авангардный" наряд. "Вырядилась как бразильский попугай", - недовольно поморщилась она.
      Кончив разговаривать, Никитина обратилась к Кате: - Слушаю вас. Татьяна Александровна...."Господи, как неудобно, - мучилась Катя. - Такая изящная элегантная женщина из мира искусства, а я её этим убийством как колом по голове". - Да? - Татьяна Викторовна, я из детективного агентства и у меня к вам есть несколько вопросов. Дело в том, что убит Макеев Олег Васильевич, директор фирмы "Антиквариат и ломбард". Вы знали его?
      Кате показалось, что легкая тень скользнула по лицу Никитиной. Макеев? - переспросила она. - Вы на зимней художественной ярмарке приобрели значительное количество произведений искусства, выставленных на его стенде. . - А... сейчас. Света зайди на минутку! - нажала Никитина на кнопку селектора.
      Уже знакомая Кате девушка появилась в дверях. - Света, посмотри, пожалуйста, в нашей базе данных Макеева Олега Васильевича и зимнюю художественную ярмарку. Найди там что-нибудь. - Хорошо, Татьяна Александровна. - Подождите немного. А что все-таки случилось с Макеевым? Его убили поздно вечером двадцать девятого апреля в подъезде дома, где размещалась его фирма. - И вы расследуете это дело? - Да. По просьбе его сотрудников.
      Никтина вскинула на Катю глаза, но ничего не сказала.
      Через несколько минут Света положила перед ней лист бумаги. Та взяла его в руки. - Так... Макеев Олег Васильевич.....да, я купила у него несколько работ. Больше ничего сказать о нем не могу. - А вы с ним лично общались на ярмарке? - Честно говоря, я уже и не помню. Такой калейдоскоп лиц, событий. Вполне возможно, что я один раз и виделась с ним при покупке работ. И все. Так что помочь я вам ничем не могу.
      Катя поняла, что здесь её постигла неудача. - А почему вы купили у него эти работы? Пресс-секретарь ЦДХ сказала мне, что стенд Макеева был невыразительным в художественном отношении и ничего интересного не представлял. - У каждого свои вкусы и пристрастия. То, что нравится одному человеку, может совсем не понравиться другому, - в голосе Никитиной звучало явное раздражение. - И ничего удивительного в этом нет. - Ямпольский Борис Семенович был крайне негативного мнения о работах, выставленных Макеевым. Я уважаю мнение Бориса Семеновича, но приобретая произведения искусства, руководствуюсь собственным эстетическим вкусом. У вас все?
      Катя глубоко вздохнула. - Да, все. - Сожалею, но сейчас ко мне должны придти.
      Катя поняла, что аудиенция окончена и поднялась со стула. - Спасибо. До свидания. - Всего хорошего, - сухо сказала Никитина.
      В приемной Света приветливо улыбнулась Кате. - У вас платье не от Бартенева? Я точно такой же наряд видела на прошлогоднем фестивале авангардной моды. - Не знаю, - сказала Катя и густо покраснела. - Татьяна Александровна давно основала эту галерею? - Пять лет назад. Хотите я вам альбом подарю?
      Катя кивнула. Немного порывшись в шкафу, Света достала оттуда альбом и протянула его Кате. "Пять лет - галерея "Фото АРТ", - прочитала Катя на обложке. - Спасибо. - Приходите к нам, когда будут выставки. Оставьте ваш телефон, я пошлю вам факс или позвоню.
      Катя подумала, что скоро у неё наступит приятная пора: сплошные выставки, общение с искусствоведами и богемными людьми, словом "дольче вита". - Вот мой телефон. Домашний, - Катя положила Свете на стол свою визитку. - А рабочий? - Нет, на работу звонить и посылать факсы не надо.
      Катя представила, как из факса заместителя директора агентства плавно ползет бумага с приглашением на презентацию выставки и его реакцию на этот факт. Ничего хорошего в воображение не рисовалось.
      Выйдя на улицу, Катя озадаченно подумала, что время идет, а расследование топчется на месте.
      * * *
      Виктория проснулась рано. В шесть утра. Так рано она не просыпалась давно. В теле звенела пьянящая легкость и пустота. Тревога, в которой она жила последние полгода, наконец, отпустила её. И на какое-то мгновение Виктория ощутила себя маленькой девочкой, которая никак не хочет просыпаться и переходить от уютного сна к наступающему дню. В детстве ей почти каждую ночь снились сны, особенно она запомнила один: дремучий лес, ярко-синие колокольчики и какая-то девочка, очень похожая на Викторию идет по этому лесу, постоянно оглядываясь по сторонам. На девочке красное платье и передник вышитый розами. Чем кончался сон, Виктория не помнила. Кажется, она так и шла по этому сказочному лесу, смотря на могучие дубы, таинственные ели и проблески светло-голубого неба. Когда Виктория выросла, этот сон перестал ей сниться, но она часто тосковала по нему, как тоскуют по близкому человеку, неожиданно покинувшему тебя. Она не могла забыть свой страх, восторг и робость, которые охватывали её, когда она шла по этому бесконечному лесу...
      Сегодня ночью ей приснились обрывки того давнего детского сна. Голубое небо, лес... Но девочки в лесу не было... Виктория вскочила с кровати и раздвинула шторы. Свет ударил в глаза. Она зажмурилась. "Сейчас выпью кофе и послушаю утренние новости, приму душ".
      Большая пятикомнатная квартира на Ленинском проспекте была отделана в соотвествии с её вкусом. Раньше они жили на Абельмановской улице, но пролетарский район Таганки не удовлетворял взыскательную Викторию. Дом был хороший, но какой в нем толк, если выйдя на улицу, ты оказывался в окружении бомжей, алкоголиков и усталых женщин, в глазах которых читалась неизбывная тоска от собачьей жизни. Викторию все это нервировало, и она решила поменять место жительства. Ей всегда нравился Ленинский проспект, где ещё с советских времен жила профессура и академическая элита.
      Они купили бывшую коммуналку сталинском доме и вложили немало денег, чтобы довести её до приличного состояния. В квартире была комната для сына, спальня, кабинет Андрея, гостиная и комната Виктории, которую она шутливо называла "девичьей". В ней она могла запереться на ключ и делать все что угодно: валяться на кушетке, листать женские журналы, наводить макияж или раскладывать пасьянс. Раньше у неё было много свободного времени и была беспечность, легкость, чувство вечного праздника...
      Виктория тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Сейчас они были совершенно ни к чему: сахарные, сентиментальные воспоминания, расслабляющие как горячая ванна, после которой хотелось лежать в постели и ни о чем не думать.
      То время прошло. Безвозвратно. "Как строчка из старинного любовного романса, - подумала Виктория: - То время прошло и исчезло, покинул навеки мой друг, остались мне слезы, ненастье, печаль раздирает мне грудь", пропела Виктория. И расхохоталась. Раскаты смеха в пустой квартире вернули её к действительности. Виктория накинула пеньюар и взяла в руки телефон. Олег? Как ты? - Хорошо, то есть нормально, - поправился мужчина. - А ты как? - Отлично. - Виктория ощутила легкий укол раздражения: "Он обращается со мной как с сумасшедшей". - Я рад! Ты сегодня приедешь туда? - Я тебе ещё позвоню. Скорее всего, нет. Дела. Надо заканчивать с ними. Находить достойного преемника и уходить. Денег у меня хватит. А этих гонок по вертикали и вечной нервотрепки я не выдержу. Ты же знаешь, сколько вокруг холдинга интриг и шума. - Ты хорошенько обо всем подумай! - Естественно. В одночасье такие дела не делаются. - Я подумал, - после недолгого молчания сказал Олег, - хорошо бы нам купить домик в Испании. Море, тепло... То, что ты любишь. - А что? Идея неплохая, - ухватилась Виктория. - Мы бы остались вдвоем. Но твой бизнес... - Оставлю себе роль свадебного генерала и все. Устал немыслимо. Да и сердце в последнее время стало пошаливать. - Береги себя. - Постараюсь. Но ты прекрасно понимаешь, что это невозможно. Я узнал про "Башню Мерлина". - И что? - Вроде бы все в порядке. Хвалят. Входит в десятку лучших целительных центров России.
      Следующий звонок Виктории был Марку. - Как дела с оформлением документов? - Все в порядке, моя красавица, - протянул Марк, - не беспокойся.
      "Фамильярничает, - усмехнулась про себя Виктория, - чувствует как собака мое настроение и подлаживается под него".
      Марк Борисович Фридман обладал уникальной, по мнению Виктории, способностью - угадывать её настроение и мгновенно реагировать на его перепады. Виктория была осторожна и недоверчива, но Марк пользовался её особым расположением. Это был друг, проверенный временем и жизнью.
      На работе Виктория первым делом вызвала Лену. С тех пор как она посоветовала Виктории обратиться в "Башню Мерлина", Виктория на эту тему с секретаршей не разговаривала. А Лена ни о чем не спрашивала. - Молодец, Лена, большущее тебе спасибо. - За что, Виктория Сергеевна? - За вовремя данный совет. За "Башню Мерлина". - Значит, вы... были там? Я хотела, но боялась вас спросить. - Совершенно напрасно. Я не съем, - улыбнyлась Виктория, отлично зная, что её сотрудники до смерти боятся попасть впросак своими вопросами или выйти за рамки установившихся отношений. С годами Виктория все ощутимей чувствовала в себе восточную кровь. "Кто знает, может в своей прошлой жизни я была каким-нибудь восточным деспотом". Правда, этими мыслями Виктория ни с кем не делилась, так как прекрасно понимала, какую реакцию она прочтет в глазах своего собеседника.
      - Да я была там, - продолжила Виктория. - И мне очень помогло. Как это такая замечательная мысль могла придти тебе в головку?
      - Ко мне? - на секунду девушка растерялась. - Я просто хотела помочь вам, Виктория Сергеевна. Я так рада, так рада, - голос Лены звенел от волнения.
      "Сентиментальность, - улыбнулась про себя Виктория, - наивная сентиментальность, которая быстро проходит от нашей циничной жизни".
      К Леночке Виктория относилась по особенному. Три года назад она взяла её из интерната. Они познакомились, когда чета Кричевских вместе с другими известными деятелями политики, культуры и шоу-бизнеса посетила один из подмосковных интернатов во время проведения благотворительной компании. По традиции были сделаны дорогие подарки, а на расчетный счет заведения переведена солидная денежная сумма. С речами в актовом зале уже выступили Андрей, депутат Госдумы Владимир Голованов, певица Людмила Ракитина. Кирилл Белозерцев, народный артист России произнес прочувствованную речь, а под конец чуть не прослезился, говоря о морали, возвышенности духа и той бедности, которая согласно библейским заповедям не принижает, а наоборот, является благословением свыше и испытанием, посланным Господом Богом.
      "Хоть бы Господа, тут не привлекал, - поморщившись подумала Виктория. - Все знают, что у тебя уже третья семья. Причем, ты оставил старую больную жену без копейки денег и без квартиры, вышнырнув буквально на улицу. А она после смерти вашего единственного сына так нуждалась в твоей заботе и внимании. Так нет, окрутила какая-то провинциалка с двумя извилинами и толстыми икрами. Захотелось б.....ну старому потискать молодое тело. Через месяц она тебе уже рога наставила, а ты ничего замечать не хотел. Пускал сопли на каждом углу: "Моя Валечка, моя Валечка..."
      Виктория незаметно вышла в коридор, чтобы не слышать этой словесной патоки. Голос актера потрескивал как старый стеклярус, который в любой момент мог рассыпаться в руках от ветхости. В коридоре Виктория увидела девушку. Она стояла у окна и смотрела во двор. Виктория подошла к ней.
      - Ты почему не в зале?
      Девушка подняла голову. Светлые длинные волосы и большие печальные глаза. - А зачем? - равнодушно спросила она.
      Виктория растерялась. - Как зачем? Вам там подарки делают, рассказывают о себе. Неужели ты не хочешь послушать? - Нет. Я не верю. Чему? - Ни подаркам, ни словам.
      Девушка повернулась к Виктории спиной и уже хотела уйти.
      - Подожди, - окликнула её Виктория. - Почему ты не веришь? - Потому что это все... так. Поговорили, всунули и уехали, а мы остались.
      Виктория почувствовала странное смятение. - Вот вы, - в голосе девушки прозвучал вызов, - молодая, красивая, богатая. Вы представляете, каково быть здесь - все равно, что в монастыре или на необитаемом острове. Только за нами никогда не придет корабль и не возьмет на большую землю. - Но почему... - запнулась Виктория. - Как тебя зовут? - Лена. - Вы Лена скоро выйдете отсюда, будете учиться, работать, перед вами откроется совсем другая жизнь. - Другая, - горько усмехнулась девушка. - Откуда она возьмется эта другая жизнь? Жилья нет, платить за учебу я не смогу. А как работать, где?
      Внезапно Виктория приняла решение. - Оставь мне свои координаты: фамилию, имя. Я скоро приеду за тобой и постараюсь что-нибудь сделать. Мой муж, Андрей Кричевский - владелец телевизионной компании "Телевизион коммуникейшен". Я постараюсь устроить тебя на работу, подумаю насчет жилья, скорее всего, это будет студенческое общежитие. Ты сможешь учиться в вечернем институте. Хорошо? Договорились? - улыбнулась Виктория.
      Девушка смотрела на нее, широко открыв глаза. Неожиданно она нагнулась и поцеловала у Виктории руку.
      У Виктории на глазах выступили слезы.
      - Не надо, Леночка... все будет хорошо. Не плачь. Возьми мой носовой платок. - Виктория прижала Лену к себе. Она испытывала сильное волнение, потому что Леночка напомнила ей другую девушку, которую она как ни старалась, так и не смогла забыть.
      Через месяц Виктория забрала Леночку. Ей пришлось выдержать малоприятный разговор с директором интерната Любовью Ивановной Воропаевой, дородной сорокалетней женщиной с глазами навыкате. Вначале она лебезила перед Викторией, пытаясь понять: что ей нужно. Потом Воропаева перешла на более хамский тон, заявив, что Виктория Кричевская не имеет никакого права распоряжаться чужой судьбой; здесь нужны соответствующие документы из Министерства образования. Надо послать туда официальный запрос и ещё неизвестно - какой придет ответ... Маленькие глазки Любови Ивановны тем временем буравили Викторию. Та хладнокровно прервала затянувшийся монолог, сказав, что она лично готова выложить определенную сумму Любови Ивановне на нужды вверенного ей заведения. Директриса подняла планку вдвое выше. На что Виктория заявила, что ни копейки больше она не получит, а если будет упорствовать, то Виктория пришлет сюда налоговых инспекторов и комиссию из членов благотворительного комитета, которую возглавляет её муж, так что лучше решить этот вопрос мирно и без лишнего шума.
      Хозяйка интерната была женщиной недалекой, но на своем уровне секла четко. Она смекнула, что с Викторией надо вести себя поосторожней и сделать так, как она хочет - иначе хлопот не оберешься, а то и вовсе лишишься теплого места. Воропаева снова рассыпалась в любезностях и заверила Викторию, что все будет так, как она пожелает. Но под конец, все - таки отпустила колкость, заметив как бы между прочим, что Лена нечиста на руку.
      Ни слова не говоря, выложив деньги на стол, Виктория покинула кабинет с чувством отвращения и брезгливости, словно она наступила на дерьмо в сортире.
      Леночку Виктория сначала устроила помощницей телередактора, а потом референтом. Девушка все схватывала на лету, и когда Виктория время от времени интересовалась свой подопечной, то слышала о ней только хвалебные отзывы.
      Виктория не знала, что Леночка, отчаянно, самозабвенно в неё влюбилась как в дореволюционное время застенчивые институтки влюблялись в своих классных начальниц. Леночка ни на минуту не забывала ЧЕМ она обязана Виктории: и работой, и жильем и своим. будущим, которое уже не пугало её.
      Как самую дорогую реликвию девушка хранила белый кружевной платок Виктории. Часто она доставала его из косметички и прикладывала к губам, вдыхая нежный, едва уловимый запах духов. А когда после смерти мужа Виктория возглавила холдинг, она взяла Лену к себе в секретари. Лена быстро вошла в курс дела и стала для Виктории хорошей помощницей. Ей казалось, что сбылись все её самые радужные мечты и желания...
      * * *
      Катя проснулась от звонка в дверь. "Кто бы это мог быть в половине одиннадцатого ночи?" - подумала она, вскакивая с дивана, и путаясь в рукавах халата. "Сейчас, сейчас, - кричала она, завязывая пояс. - Если это Харитоныч, - пробурчала Катя, - ей-богу, огрею сковородкой или пошлю матом". В дверном глазке возникла улыбающаяся физиономия коллеги по "Белому грифу" Алексея Ярина. - Твое счастье, что я в глазок посмотрела, - сказала Катя, - а то огрела бы чем-нибудь по голове. - Чем я провинился? - Да не ты, а пенсионер один бойкий из нашего дома. Постоянно жалобы на всех строчит, а потом бегает по жильцам, чтобы их подписали. - Он что и ночью приходит? - Всякое бывает. Совсем чокнулся дедуля. А у тебя что стряслось? - Я тебя не разбудил? Ты так долго не подходила. Время вроде бы не позднее. Еще одиннадцати нет. - Я была в ванной, - соврала Катя, - поэтому не сразу и звонок услышала. - А я начал уже думать, что тебя дома нет. Гуляешь. У меня для тебя экстренное сообщение, - торжественным голосом сказал Алексей.
      В коридоре он повесил плащ на вешалку. - Где говорить будем в комнате или на кухне? - Давай на кухню.
      Катя проскользнула вперед Алексея и быстро окинула взглядом кухню. Все было в порядке за исключением мусорного ведра, доверху наполненного разного рода "добром". Катя мгновенно запихнула его ногой под мойку и повернулась к Алексею с лучезарной улыбкой. - Чай, кофе, виски, ром, вино? - Ух ты, восхитился Ярин, - полный джентельменский набор. - А ты как думал. Держим марку. - Не злоупотребляем? - Как можно, я же все время при исполнении служебных обязанностей. - Мо выбор - виски.
      Алексей опустился на табуретку и взял из Катиных рук хрустальный стакан с темно-коричневым напитком. - Ну что там, выкладывай, - не выдержала Катя. - Сейчас. Виски отопью. - Кто же из нас злоупотребляет? съехидничала Катя, садясь напротив Алексея. - Язва, ты Катерина. Тебе в "МК"работать надо. Там бы ты прославилась. - Мне моя работа больше нравится. - Ладно, помучал я тебя немного, подержал в неведении, теперь скажу почему я пришел. Расшифровали записную книжку Макеева. - И ты молчал как Квазимодо! - напустилась на него Катя. - Да тебя четвертовать мало! Не спеши, ещё пригожусь. - И что там? - пропустила его реплику мимо ушей Катя. - Сногсшибательные новости! - Ярин, - взмолилась Катя, - если ты ещё будешь тянуть, я за себя не ручаюсь. - Тише, тише, умерь свой темперамент. Он тебе понадобится в другое время и в другом месте. Вот, - Алексей достал из барсетки листки бумаги и положил их перед собой на стол.
      Катя подошла ближе. - Вот смотри, здесь оказались записаны следующие фамилии: Никитина и Коваленко. А напротив - цифры. Очевидно, денежные суммы.
      Катя опустилась на стул. - И что это значит? - Кажется, это уже вопрос по твоей части, - поддел её Алексей. - Ты у нас расследуешь это дело. Отличный виски. Сто лет такого не пил. - Слушаешь, Алексей, я сегодня была у Никитиной. И она ОТРИЦАЛА факт своего знакомства с Макеевым. Сказала, что возможно, виделась с ним всего один раз на художественной ярмарке. И то не помнит, было это или нет. А тут получается, что она его хорошо знала. Если бы у неё не было веских причин, она бы не стала врать мне. - Получается, что так. - Смотри, Алексей, - Катя вырвала лист из своего блокнота и стала чертить на нем. - Полгода назад в ЦДХ состоялась выстака-ярмарка, на которой Никитина и Коваленко купили работы художников со стенда Макеева. Причем, специалисты в один голос утверждают, что работы эти неинтересны и никакой художественной и эстетической ценности не представляют. Тем не менее эти двое покупают их. И спустя две недели, Макеев открывает свою фирму "Антиквариат и ломбард". На деньги Никитиной и Коваленко. Другого объяснение здесь нет. Но судя по расшифрованной книжке, были ещё какие-то денежные поступления? - В том-то и дело. Бери табурет и двигайся ко мне ближе. Здесь не просто цифры, но и даты, когда переводились эти деньги. Видишь, - палец Алексея скользнул по вертикальным столбцам. - Да... протянула Катя. - Головоломка. В любом случае ясно, что между ними существовала тесная связь. Больше ничего в книжке нет? - Есть ещё одна запись, но это уже не фамилия, а кличка какая-то - Герцог Б. Кто это? - И тоже рядом запись денежных сумм? - Да. Так что складывается интересный треугольник: Коваленко, Никитина, Герцог Б и сам Макеев. Точнее, не треугольник, а квадрат. - Черный квадрат. - Не приплетай Малевича! - И все они были повязаны определенными финансовыми отношениями, - размышляла Катя. - Возможно, что это, как ты говорил мне вначале, "художественная" мафия. Ну это ещё требуется доказать, - не согласился с ней Алексей. Следовательно, мне всерьез надо взяться за Никитину и Коваленко. - С Коваленко ты, как я понимаю, ещё не беседовала? - Нет. Вполне вероятно, что он и не захочет со мной разговаривать. - К этому тоже надо быть готовой. Кто он там у нас? - Бизнесмен. - Налей-ка мне ещё виски. - Пьяньчужка, ласково сказала Катя. - Видела бы тебя Мариша. Кстати, как там "Влюбленный Шекспир". - Клевый фильм. Я даже не знал, что он был таким бабником. Творческие люди всегда нуждаются в романах. Это мы можем прекрасно обходиться и без них. - Ты так думаешь? Что-то по тебе этого не скажешь. Ярин, лучше тебе потихоньку собираться домой. А то я сейчас на тебя уже рычать начну от твоих реплик. - Намек понял. Оревуар. - И Алексей поднялся со стула. - Чао, Алексей, чао, - пропела Катя, идя за ним в коридор.
      * * *
      Самые худшие Катины опасения в отношении Олега Коваленко сбылись - он наотрез отказался с ней разговаривать. Это передал ей помощник Коваленко Дима Ширяев. - Но дело очень важное. Оно связано с убийством, - упавшим голосом сказала Катя. - Давайте с вами встретимся и вы мне все расскажете. А я потом постараюсь донести эту информацию до шефа. - Хорошо, согласилась Катя, - где и когда? - Через два часа на Чистопрудном бульваре. - Договорились. Как вы выглядите? - В светло-сером костюме. В руках папка. Я буду ждать вас на трамвайной остановке.
      Дима Ширяев оказался приятным молодым человеком, словно сошедшим с рекламных обложек фирм "Валентино" и "Джорджио Армани". От него пахло умопомрачительным парфюмом, и на секунду Катя закрыла глаза. Запах был потрясающим. - Рассказывайте.
      Они шли по бульвару, отыскивая свободную скамейку. - Понимаете, Дмитрий... - Отчества не надо. - ... дело настолько ... щекотливое. И не в интересах вашего начальника быть в него замешанным. - Я слушаю. - Убит некий Макеев Олег Васильевич, директор фирмы "Антиквариат и ломбард". Вы не в курсе, Олег Владимирович был с ним знаком? - Кажется, нет. В списках наших клиентов такой человек, по-моему, не фигурирует. А у вас есть данные, что Олег Владимирович его знал? - Есть.
      Катя украдкой взглянула на Диму. Обаятелен, вежлив. Хорошо владеет собой.
      К такому так просто не подъедешь. - Я посмотрю в компьютере фамилию Макеева. Потом попробую аккуратно спросить шефа. Я не хочу, чтобы у него были ненужные неприятности. Будем действовать вместе. - Дима улыбнулся Кате и взял её за локоть. - Осторожно, лужа. - А какие конкретно есть улики в отношении Коваленко. - Я пока не могу разглашать эти данные. Тайна следствия. - Вы говорили, что из детективного агентства? - Да. - Значит, милиция пока во все это не замешана? - Мы работаем в контакте с официальными органами, - выдала Катя стандартную формулировку, которую она обычно говорила в таких случаях, - но эта информация находится пока только у меня. - Все это очень серьезно. - Дима остановился и присвистнул. Кажется у Олега Владимировича зреют крупные проблемы. Я постараюсь выяснить все что могу в отношении Макеева и тогда сразу перезвоню вам. Возможно, его подставляют. Недругов и конкурентов у нас хватает. Недавно мы получили выгодный госзаказ на обслуживание оборонных предприятий. Объем работы вырос, прибыль увеличилась, так что... - Но один раз Олег Владимирович точно встречался с Макеевым. На художественной выставке-ярмарке, где он приобрел работы художников, которых курировал Макеев.
      Дима спотыкнулся и с удивлением посмотрел на Катю. - Эти работы покупал я.
      Катя невольно схватила Диму за рукав пиджака. - Вы? - Ну да, я. Шеф сказал: купи работы у Макеева. - Видите, Олег Владимирович все-таки упомянул его имя ! - Кто-то из знакомых мог порекомендовать ему этих художников. Сам он, как я знаю, не очень интересуется искусством.
      "Никитина, - стрельнуло в Катиной голове. - Ему могла сказать об этом Татьяна Александровна. Катя хотела спросить: знал ли Олег Владимирович Никитину, но потом решила, что пока не стоит. Пусть Дима сначала выяснит насчет Макеева. - Как узнаете полезную информацию - сразу звоните мне. Это в ваших интересах. - Идет. Оставьте телефончик. - Муромцева Екатерина Станиславовна, - прочитал Дима на визитке. - Очень приятно было познакомиться.
      Катя почувствовала, что краснеет.
      - Я надеюсь на вашу помощь, Дима, - и протянула ему руку.
      Он бережно взял её и поцеловал кончики пальцев.
      Идти к Никитиной смысла не было. "Ищи обходные пути", - дала себе команду Катя. Она оставила в "Белом грифе" запрос о Никитиной. И через два дня поучила информационную справку, из которой узнала, что Никитина Татьяна Александровна является крупнейшим в России галеристом и одним из самых известных экспертов в сфере искусства. Но гораздо большую ценность для Кати представляли сведения о школе, где она училась, потому что именно туда и направилась сотрудница детективного агентства "Белый гриф" Екатерина Муромцева.
      К Катиному счастью в школе ещё работала учительница русского языка и литературы Вера Андреевна учившая Никитину. Она вспомнила её, правда, сразу предупредила, что ничего особенного рассказать не может( Катя представилась, как всегда, журналисткой). Беседовали они в коридоре в перерыве между уроками.
      - Училась она хорошо. Литературу очень любила. Знала её прекрасно. Даже стихи писала, из-за этого у Тани какой-то конфликт вышел с матерью. Она была у неё такая строгая, я бы сказала, суровая. Она подавляла Таню, не давала ей свободы. А ведь в юности все хотят поскорее расправить крылышки. Но теперь Таня человек известный... - У вас бывают встречи выпускников? Почему же нет, бывают. Раз в три года. - Татьяна Александровна на них приезжает? - Нет, - вздохнула Вера Андреевна. - Ни разу. Жаль! Наверное, времени нет, а может и не хочет, - после короткой паузы добавила учительница. - Ну а что вы ещё можете сказать о её характере, привычках? Столько лет прошло! Что я могу помнить? Многое забылось. Девочка как девочка. Скромная, застенчивая. С мальчишками не крутилась. - А с кем она дружила? Подруги у неё были? - Рая Крицкова. Она всегда к нам на встречи выпускников приходит. Да и просто иногда в школу забегает. Живет неподалеку. - Где? - оживилась Катя. - Вон в том доме, - Вера Андреевна подошла к окну и показала на белый двенадцатиэтажный дом. - А квартира, этаж? - Четвертый или пятый. У меня там когда-то племянница жила. Я к ней в гости ходила. - Спасибо за интересную беседу, - поблагодарила Катя. - Да я вроде ничего ценного и не рассказала вам. К сожалению. - Все равно спасибо.
      Немного поболтавшись около дома и разговорившись с сидевшими на лавочке старушками, Катя узнала, что семья Крицковых живет на пятом этаже в двадцать девятой квартире Катя зашла в подъезд иприслонилась к почтовым ящикам. "Что я скажу Рае? Буду кормить сказкой о журналистике. Ладно, что-нибудь придумаю по ходу дела, - решила Катя.
      Но оказалось, что Рая уже давно не жила с родителями, а снимала квартиру на Садово-Самотечной улице. - Можно адрес? - попросила Катя. - Мне срочно.
      Сестра, полная крашеная блондинка с подозрением взглянула на нее. - Вы её знакомая? - Да, - не моргнув глазом, ответила Катя. - Мы недавно познакомились.
      Получив адрес, Катя тяжело вздохнула: "Ярин как ясновидящий. Все наперед знал. Предрек мне беготню. Так оно и выходит. Из Марьина на Садово-Самотечную... Я уже как волк стала - меня тоже теперь ноги кормят.
      Раи дома не было, и Кате пришлось три часа сидеть во дворе на скамейке и любоваться видами обшарпанных домов. В центре блестел только фасад, если какой-нибудь любопытный нырял под арку, он, как правило, оказывался в грязно - сером колодце домов с пыльными окнами. Чтобы скоротать время, Катя сбегала в ближайший газетно-журнальный киоск и купила кипу газет. Солнце приятно пригревало, и Катя почувствовала себя никуда не торопящейся пенсионеркой, мирно читающей на лавочке. Заголовки леденили душу: "Сын убил собственную мать", "Маньяк-педофил и его жертвы", "Дочь - любовница отца". Детективное агентство отдыхает, - подумала Катя. - Такие страсти-мордасти, что хочется скорее бежать домой, спрятать голову под подушку и никогда не выходить на улицу". Время от времени Катя входила в дом, поднималась по лестнице на третий этаж и звонила в дверь Раиной квартиры, но никто не отвечал. Кате стало жарко, она скинула куртку и сняла берет.
      Рая объявилась в шесть вечера. Она была полной противоположностью своей пышной сестре. Маленькая, худенькая, темноволосая. - Вы ко мне? спросила она Катю. - Да. Я работаю в журнале "Седьмое небо" и мне поручили написать статью о Никитиной Татьяне Александровне. Я решила обратиться за сведениями к вам. - А почему ко мне? - Вы с ней когда-то дружили. - Ну это было ещё в школе! Сейчас я с ней вижусь очень редко. Иногда бываю на выставках и все. Вы проходите, не стойте в коридоре.
      Квартирка у Раи была совсем малюсенькой. Две крохотные смежные комнаты и трехметровая кухня. - Это и есть "квартира гостиничного типа"? поинтересовалась Катя, стоя в комнате половину которой занимал разложеный диван. - Столько раз читала в объявлениях: "Продается квартира гостиничного типа", но никогда не представляла как она выглядит. - Нет, нет. Я думаю, это - бывшая комната для прислуги. Просто её потом переделали. Дом старый, построен ещё до революции, планировка для нас необычная, хотя от неё уже почти ничего и не осталось. - Идите сюда, на кухню, - крикнула Рая.
      Катя села на круглый высокий стул и поджала под себя ноги. - Просто мне удобно снимать это жилье: плачу мало, а живу от родителей отдельно. Работаю по ночам, так что мне все это очень даже подходит. - А где вы работаете, если не секрет? - поинтересовалась Катя. - В издательстве. Переводчиком. Английский и немецкий. Раньше работала в Министерстве сельского хозяйства. Нуднятина жуткая. Еле ноги оттуда унесла.
      Зато сейчас мне нравится. Деньги, правда, не очень большие. Но на жизнь хватает. И сама себе хозяйка.
      Перед Катей незаметно очутилась большая тарелка с блинчиками, политыми томатным соусом.
      - Блинчики по-мексикански, сама готовила. По особому рецепту. - Какая прелесть! - восхитилась Катя, отрезая ножом кусочек блинчика. - За последнее время я в заправского повара превратилась. Так увлекательно придумывать новые рецепты, отыскивать что-то необычное. - А у меня с этим плоховато, - мужественно призналась Катя. - Все больше полуфабрикаты, да сухомятка. - Вы простите, одна живете? - Сейчас одна. - К сорока годам вам в любом случае захочется кулинарить. Поверьте мне. Да, вы хотели меня спросить о Татьяне? - спохватилась Рая. - Я вас совсем заболтала. - Что вы! Так приятно. А то порой целыми днями поговорить не с кем. - Вы же журналистка, - удивилась Рая.
      "Черт! - прикусила язык Катя. - Осторожней, а то выдашь себя с головой".
      - Когда сидишь дома и пишешь пространные обзорно-аналитические статьи, то... - Понятно. А специфика журнала какая? - Русско - бразильская тема. Пишем о известных людях, новостях политики и экономики, культуры. Знакомим Бразилию с Россией. - В советские времена это называлось - укреплять дружественные связи. - Вот, вот. - А в Бразилии вы были? - Пару раз. - А я - один. Помните эти маленькие кафе вдоль Капобаканы? - Катя похолодела, и остаток блинчика выпал из её рта на тарелку. Брызги томатного соуса попали на Катину светлую водолазку, и Рая охнула. - Осторожней! Сейчас пятновыводитель принесу. - Спасибо, - сказала Катя, радуясь перемене темы.
      После того как пятна благополучно исчезли, Катя решила взять инициативу в свои руки. - Какой Таня была в школьные годы? - Таня... - Рая прищурилась. - Вы не курите?
      Катя покачала головой.
      - Я закурю. Вы не возражаете? - Ради бога, делайте как вам удобно.
      Рая достала из маленького шкафчика, висящего над плитой пепельницу в виде озорного чертенка с закрученным хвостом, вынула из пачки сигарету и затянулась. - Вы знаете, Рая, только между нами, я немного беседовала с Никитиной, и она мне показалась надменной и неприветливой. Такой удачливо-напористой дамой. - Господи, - выдохнула Рая. - Просто вы не знаете Татьяну...
      ГЛАВА 6
      Еще маленькой девочкой Таня усвоила одну очень простую истину: в этой жизни ей рассчитывать не на кого и не на что. Родители Тани развелись, когда ей было семь лет, и с тех пор Танин мир как бы разделился на две половины: до и после.
      Тот прежний мир был уютным и спокойным как любимый плюшевый мишка, с которым она засыпала в постели, уткнувшись в мягкие родные лапы. В том мире осталась дача, которую они снимали в подмосковной деревне Красногорке, вишневое варенье на блюдечке, прохладная речка, смешные фигурки зверей, вырезанные отцом из дерева, придуманные им сказки...
      Отец сначала переехал жить к своей матери, а потом у него появилась другая женщина. Об этом Тане сообщила мать, брезгливо поджав губы. Втайне Таня не осуждала отца, ей казалось, что он как принц из волшебных сказок, наконец-то, вырвался из постылого царства и отправился бродить по свету в поисках принцессы и неожиданных приключений. Отец был мягким добрым фантазером. Сколько себя Таня помнила, мать вечно пилила отца за его неспособность твердо стоять на ногах, получать приличную зарплату и заводить нужные знакомства, которые помогли бы ему сменить квартиру и работу.
      Мать была другой. Ее лицо с вечно поджатыми губами и укоризненным взглядом преследовало Таню, где бы она не оказалась, и любой свой поступок Таня соизмеряла с материнской оценкой: хорошо-плохо. О том, что жизнь состоит из труднообъяснимых противоречий, полутонов и парадоксов, мать просто не догадывалась или не принимала во внимание. Таню она воспитывала в строгости, наказывая за малейшие провинности.
      День Тани был поминутно расписан. Над её кроватью висел большой лиcт ватмана, расчерченный вдоль и поперек. Это был распорядок Таниного дня, от которого она ни в коем случае не могла уклониться - как поезд, ездивший по одному и тому же маршруту в течение многих лет. На этом листе не находилось места для детских игр, походов в кино и прогулок по Москве. Запретные радости Тане приходилось урывать тайком, под страхом неминуемого разоблачения.
      Она жила с матерью в маленькой двухкомнатной квартире, единственной достопримечательностью которой было пианино, доставшееся от дальней родственницы. Таню не учили музыке, считая это ненужным баловством, но она любила иногда открывать тяжелую крышку и робко касаться пальцами желтовато - перламутровых клавиш. Именно в одно из таких мгновений и родились у Тани странные, непонятно откуда нахлынувшие строчки: "Я полюбила городок у моря, на крышах ветровые флюгера, туманом заколдованные горы, да уезжать мне, кажется, пора...". Возникшее видение гор, сине-бирюзового моря, двухэтажных каменных домов с серебристыми флюгерами и широкими террасами было настолько отчетливым, что у неё перехватило дыхание. Таня поспешно схватила лежавшую на столе тетрадь и быстро написала эти строки. Своим открытием она не поделилась ни с кем, даже с Раей Крицковой, единственной школьной подругой, с которой они вместе делали горько-счастливые вылазки в ближайший кинотеатр и на Тверской бульвар.
      Закончилось все достаточно печально. Географичка, пролистывая тетрадь, наткнулась на стихи и сообщила об этом матери. Та разорвала их и предупредила, чтобы "это было в первый и последний раз", иначе ей придется принять "соответствующие меры". Диапазон "мер" был обычно достаточно широк: от запрещения выхода на улицу до глухого молчания. Теперь Таня писала стихи на вырванных листочках, которые прятала в надежном тайнике - за задней стенкой старого шкафа.
      В восьмом классе привычное течение жизни резко нарушилось. Таня впервые в жизни влюбилась. Ее избранником стал Гоша Шарапов, высокий блондин с обаятельно-нахальной улыбкой, не обращавший на Таню никакого внимания. На Таню налетел шквал стихов. Они были выспренными и неуклюжими, в них часто рифмовалась кровь-любовь и страдание-мечтание. Таня ещё не читала иронично-мудрого Уайльда, сказавшего, что во всяком откровенном чувстве есть нечто нелепое. Влюбленность кончилась внезапно, когда Таня увидела как Гоша обнимает за плечи самую красивую девушку школы Веронику Листьеву. Что-то хрустнуло в её груди и разлилось острой болью....
      В девятом классе Таня стала задумываться: куда ей поступать. Мать неоднократно говорила Тане, что ей придется готовиться в институт самой, репетиторов она нанять ей не может, а отец слишком слабохарактерен, чтобы заработать приличные деньги. Иногда отец возникал на Танином горизонте как слабый огонек "летучего голландца". Свидания с ним обычно заканчивались через пятнадцать минут. Он вечно куда-то спешил, улыбался своей мягкой улыбкой, гладил Таню по голове, спрашивал как дела и получив ответ, что все хорошо, согласно кивал и снова возвращался в свою жизнь. Отец не замечал или не хотел замечать, что у Тани нет зимних сапог, что она плохо одета, у неё напряженные отношения с матерью, и вообще, ей хочется поплакать на его плече. После встреч с отцом Таня обычно упрямо вскидывала голову вверх и глотала беззвучные слезы.
      Первый серьезный конфликт с матерью возник, когда Таня тайком записалась в литературную студию при популярном юношеском журнале и сказала, что будет поступать в литературный институт. Мать весь вечер кричала, что нужно думать о серьезной профессии, а не заниматься блажью... Таня стояла, закусив губы и упрямо повторяла про себя: "Все равно я буду писать стихи, все равно". Она даже не заметила, что чашка, которую она держала в руке, треснула и осколок больно впился в ладонь. Потекла кровь...
      Литературная студия размещалась в старинном здании в одном из уютных московских переулков. Тане нравилось все: небольшая комната с грязновато-зелеными стенами, ядовито-красная герань на окнах, узкие деревянные столы, преподаватель Игорь Петрович, полный пожилой мужчина с седой шевелюрой. Он разбирал каждое стихотворение, чуть прищурив глаза, и вытянув листок перед собой. Он говорил, что надо побольше читать классиков, обращать внимание на образность и выразительность слова и рекомендовал всем как руководство к действию свою последнюю книгу "Тайны и уроки поэтического ремесла". Таня как завороженная внимала этому, в общем-то неглупому, но абсолютно бесталанному человеку, как она поняла значительно позднее. Но тогда, ей казалось, что она стоит на пороге удивительного мира, который вот-вот распахнет перед ней свои двери.
      Матери Таня врала про дополнительные занятия в школе и кружки в Доме Пионеров. Впрочем, матери было не до нее: она работала санитаркой в больнице, вкалывала по две смены, и Танина жизнь её мало интересовала. Она только следила за тем, чтобы в дневнике стояли хорошие отметки.
      Спустя полгода после того как она записалась в студию, к ним пришел новенький - Константин Вершицкий. Таня познакомилась с ним и её жизнь резко изменилась...
      * * *
      Ярин сидел у своего старого друга, Славы Ничипоренко, в прошлом Славки - Толстого, а теперь высокого худощавого мужчины, сотрудника Генеральной прокуратуры. Именно он помог Ярину выйти на следователя ведущего дело Макеева . Они сидели и выпивали уже пятую кружку пива. Алексей чувствовал так, словно и было прожитых лет, а они шкодливые пацаны покупают тайком бутылку "жигулевского" и распивают её в школьном саду.
      С Славой Алексей по мере возможностей и времени регулярно встречался. Оба они работали над расследованием уголовных дел, у них было общее боевое прошлое, скрепившееся в дворовых драках, и, наконец, им просто было интересно общаться друг с другом и спорить до посинения. Споры обычно кончались ничем: каждый оставался при своем мнении. Год назад Слава развелся с женой, забрав себе дочь - четырнадцатилетнюю Ирину, и подрастающий тинейджер доставлял ему немало хлопот и огорчений. - Не знаю, как я её прокормлю, - жаловался он Ярину. - Уже сейчас вся зарплата уходит на её тряпки, а что будет дальше? - Может быть шить в ателье, - предложил Ярин, имевший о женской моде самое смутное представление. - Да ты что, сейчас все только на рынках покупают. Какое ателье, не смеши!
      Сегодня Ярин пришел к другу с вполне определенной целью. Он знал, что в прокуратуре находится обширная база данных, нечто вроде глобального компромата на разных чиновников и бизнесменов, чьи пути так или иначе пересекались с законом. Ему важно было узнать о Коваленко. - Работы завал? - осведомился Ярин. - А когда её было мало? К тому же давят со всех сторон. Начнешь серьезное дело, улики соберешь, доказательства представишь, а оно рассыпается на глазах: то один свидетель откажется от своих слов, то другой. Или звоночек сверху раздастся: "Отбой". И вся работа коту под хвост. Есть и "темные лошадки", где мотив вроде бы на поверхности и все знают кому выгодно данное убийство, а попробуй докажи! Например, дело Кричевского. - И до сих пор никакого движения? - Почему, работаем. Потихонечку. Ясно, что его смерть на руку либо Борисову, либо Рудневу. Но не пойман - не вор. К тому же, недавно случилось ещё одно ЧП. Вдову Кричевского обокрали. Влезли, когда дома никого не было. А незадолго до этого - покушение на неё было. Чудом уцелела. - А что взяли? - Три тысячи долларов. Лежали, как она сказала, на карманные расходы. - Нам бы такие карманные, - вздохнул Ярин. - И не мечтай! - Только деньги взяли? - Ну ещё кое-какие драгоценности, которые лежали не в сейфе, а на виду. Домработница потом подтвердила это. - Наверное, эти деньги у Кричевской не последние, да и драгоценности тоже. - Еще бы, - присвистнул Нечипоренко, - богатейшая дамочка. Унаследовала телевизионный холдинг и все акции мужа. Такие с голоду не помрут. - Да и одна она долго не останется. - Если с головой на плечах, в брак не кинется. Зачем? Охотники за её денежками всегда найдутся. Одно время у неё был скоротечный роман прямо накануне смерти мужа. С неким Олегом Коваленко. Так, бизнесмен средней руки. - Коваленко? - переспросил Ярин. - А ты что, его знаешь? - с подозрением взглянул на него Слава. - Да нет, просто он у нас по одному делу проходит. - Любопытно! И что там? Коваленко оказался связан с Макеевым, директором фирмы "Антиквариат и ломбард" убитым три недели назад. - Странно! Ты держи меня в курсе, ладно? Может ниточка об убийстве Андрея Кричевского неожиданно всплывет с совсем другой стороны. - Постараюсь, у нас у самих это дело почти что в тупике. Сложность ещё и в том, что Макеев был был голубым. А эта братия тщательно конспирирует свои контакты и связи. - Коваленко вроде бы традиционной ориентации. Впрочем, кто его на самом деле разберет. Свечки мы не держим. А вообще интересная цепочка: Коваленко - Макеев - Андрей Кричевский. И ещё Никитина. - Это что-то связано с искусством? - Ярин расхохотался. - Темный ты человек, Славка, никуда не ходишь, газет не читаешь. Татьяна Никитина дама очень известная, у неё галерея "Фото АРТ". - Когда мне ходить? Работаешь, спины не разгибая. Да ещё Иринка постоянного внимания требует. Это ты у нас холостяк вечный! - Да ты не обижайся на меня. Может быть вместе и сходим к Никитиной, просветимся, Иринку прихватишь. - Это кто меня и куда прихватывать собирается? - раздался звонкий девичий голос.
      В дверях стояла Ирина., крепко сбитая девочка в кожаной куртке и мини-юбке. - Пап, ну опять ты наклюкался! Одни бутылки стоят. - Что значит, "опять"? - возмутился Славка, - нельзя раз в месяц душу отвезти? - Нельзя, а то привыкнешь: и раз в месяц превратится раз в неделю, а потом и каждый день. Знаю я вас, мужиков безвольных. - Откуда опыт? - подал голос Ярин. А вы, Алексей Николаевич, не острите. За папой глаз да глаз нужен.
      Когда Ирина ушла, Славка с гордостью подмигнул Ярину. - Видал, какая она у меня: в ежовых рукавицах держит. - Поэтому я никак и не женюсь. Терпеть не могу никаких рукавиц. - У тебя ещё все впереди. Нападешь, влюбишься...А с Иринкой все понятно, насмотрелась на мать-алкоголичку и теперь боится, что я пойду по той же дорожке. - Ладно, я пошел. Время уже позднее, - сказал Алексей, вставая со стула. - Звони. Информируй. Держи меня в курсе Кричевской, Коваленко. - И ты не пропадай.
      В коридоре Алексея перехватила Ирина. - Вы оставшиеся бутылки забрали? - Да там одна всего. - Подождите.
      Через минуту Ирина совала в руки Алексея "жигулевское". - Ты что! Ни-ни, забирайте! - Вынеси хоть пакет, я под мышкой не понесу. Примут за алкоголика.
      Ирина взглянула на него, хотела что-то сказать, но передумала и расхохоталась.
      Алексей погрозил ей пальцем. - Твою реплику я на лбу прочитал. Как ты обо мне думаешь! Ну что за девки такие пошли язвы, - пожаловался Алексей, глядя на свое отражение в большом зеркале, - на язык попадешь - не отмоешься. Неси пакет, кому говорят, - шутливо прикрикнул он на Ирину. - А то здесь в коридоре оставлю.
      * * *
      Когда Леночку попросили помочь Виктории Сергеевне, она сразу согласилась. "Она так осунулась в последнее время, похудела, стала рассеянной", - мгновенно прокрутилось у Лены в голове. - А что я могу сделать для Виктории Сергеевны? - Ничего особенного, просто тебе надо будет порекомендовать ей сходить в один магический салон. Подлечиться и укрепить нервную систему. Вот, - и человек протянул ей клочок бумаги, на котором было написано: "Башня Мерлина", Армянский переулок, дом... - Хорошо, мне так хочется, чтобы Виктория Сергеевна поправилась, - вспыхнула Лена. - Я тоже этого хочу. Я неоднократно говорил ей, что надо обратиться за помощью к специалистам, но она никак не реагировала на мои слова. Ты сможешь убедить её лучше меня. - Я попробую. - Не откладывай. Сделай это сегодня или завтра. - Обязательно. Я для Виктории Сергеевны готова на все. - Ну вот и хорошо, - человек улыбнулся ей. - Умница, только никому об этом не говори. Это будет нашим секретом.
      Лена кивнула и заторопилась на работу. Обеденный перерыв заканчивался.
      С тех пор она несколько раз звонила и докладывала о состоянии Виктории Сергеевны. Последний разговор был особенно коротким. - Ей помогло, помогло, - ликовала Лена, - большое вам спасибо. - Отлично. Значит, все в порядке, раздалось на том конце. - Больше мне не звони, не надо и помни о нашей договоренности: обо мне ни слова. - Хорошо, - Лена повесила трубку, но в её душе поселилось сомнение: вдруг она сделала что-то не так.
      Ночью её соседка по комнате Галя услышала плач и проснулась. - Ленка, ты чего ревешь? Что случилось? - Просто так. - Ты что просто так! рассердилась Галя. - Знаешь, мне завтра вставать во сколько! Первая пара начинается в восемь сорок пять.
      Леночку Виктория Сергеевна устроила в общежитие пединститута. - Не сердись, Галя ... мне так плохо!
      Галя села в кровати и зажгла ночник. - Может ты все-таки расскажешь в чем дело?
      Лена отрицательно покачала головой. - Не могу. Но по-моему, я предала одного человека. - Ну и молчи, - Галя выключила свет и отвернулась к стенке. - Хочешь реветь - иди в коридор, а мне не мешай спать. Влюбилась, наверное, да начиталась своего любимого Бунина, вот и развела страсти. - Да нет... - Лена, все! Я из-за тебя спать на лекции не собираюсь. - Хорошо, больше не буду.
      Но успокоиться Лена не могла. Она долго ворочалась, потом тихонько зажгла ночник над кроватью и достала из тумбочки томик Бунина, который всегда лежал у неё под рукой . Она раскрыла свой любимый рассказ "Легкое дыхание" и стала читать, приподнявшись на локте: "На кладбище, над свежей глиняной насыпью стоит новый крест из дуба, крепкий, тяжелый, гладкий..."
      * * *
      Константин Вершицкий был единственным сыном и внуком потомственных моряков. Его прадед Николай Иванович закончил одно из самых аристократических учебных заведений России - Морской кадетский корпус. Костя любил рассказывать легенды своей семьи, которые разворачивались перед восхищенной Таней как старинное фламандское кружево. История дворянского рода Вершицких вместила в себя войны, революции, сталинские лагеря, расстрелы, преданную любовь и жгучую ненависть. Любовь к морю текла в их крови. "Понимаешь, - объяснял Костя Тане, - у обычных людей глаза могут воспринимать местность, застроенную домами, а у нас - нет. Нам хочется видеть синюю бескрайность сливающуюся с горизонтом. Такова генетическая особенность нашего рода".
      Костя часто выезжал с родителями в Ялту и Феодосию. В свое первое выступление в литературной студии Костя читал стихи о Коктебеле. Таня, не отрываясь смотрела на него, а после занятий подошла и спросила: почему чайки напоминают ему маленьких льдинок парящих в воздухе.
      Они подружились. Костя жил на Ордынке, и Таня любила бывать у него дома. Большая трехкомнатная квартира с гулким коридором казалась Тане нездешним миром, куда она попала по чистой случайности.
      C тех пор как Таня подружилась с Костей, с ней стали происходить удивительные вещи. Однажды, проходя мимо старинного дома на Чистых прудах, она увидела на балконе куст хрустально-голубоватых роз, слышала легкий звон цветов от ветра, а в другой раз, на Тверском бульваре незнакомый мужчина с пронзительными черными глазами подарил ей красный кленовый лист. Таня обернулась ему вслед, но мужчины уже не было. Он как будто растаял в воздухе...
      Вскоре Игоря Петровича сменил новый преподаватель. Он был ненамного старше своих учеников, лет на пять, и они сразу почувствоали себя более свободно и непринужденно. Особое пристрастие преподаватель питал к античной поэзии и часами рассказывал о Катулле и Овидии, перемежая свою речь краткими восторженными восклицаниями. К Косте он отнесся с подчеркнутым вниманием, часто хвалил и ставил в пример другим студийцам. - Вы только послушайте, - и он поднимал руку в воздух, - как это звучит у Вершицкого : "И море как спины чаек несло на себе корабли...". Это чистый эллинизм.
      Косте было неловко и он смущенно, чуть виновато улыбался, как бы извиняясь за сочиненные строки. - Хорошо, очень хорошо, ещё что-нибудь есть? - спрашивал "Катулл", как они его между собой. - Есть...
      Таня знала, что Костя писал много и жадно. Существует такого рода творческая жадность к удачно найденным рифмам, словам, выражениям. Таня часто замечала, что Костя смотрит на людей и окружающий мир, словно фотографируя их. Цепкая Костина память вбирала в себя все, стараясь ничего не упустить.
      В ту теплую тихую осень они подолгу бродили по Полянке и Ордынке, часто останавливаясь, увлеченно говоря и перебивая друг друга. Костя хотел стать поэтом и постоянно говорил об этом Тане. - А как же "генетическая особенность вашего рода"? - поддевала она его.
      При этих словах Костя мрачнел. - Не знаю, но поэзию я люблю больше всего...
      Однажды Таня остановилась около Дома писателей в Лаврушинском переулке и, срывая с дерева засохшую веточку, сказала: - Я чувствую что-то странное.
      Костя откликнулся не сразу. - Почему? - Не знаю. Мне не по себе. Выбрось все из головы. Следующим летом мы поедем вместе в Коктебель. Я покажу тебе землю Волошина и Богаевского. - Наверное, там так красиво... Ты все увидишь сама: Карадаг, степи, красно-коричневые сумерки. - Костя... - Да? - Мне кажется, в последнее время ты стал каким-то другим. - Каким? Расстроенным, задумчивым. - Это твои фантазии. Давай сядем на скамейку. Давай, - согласилась Таня. - Ты прочитала Анакреона? - Нет, ты ведь дал мне эту книгу только вчера. - Прочти, обязательно прочти, там есть совершенно прелестные строки:
      "Томный юноша встающий из пены..."
      - Когда сталкиваешься с чем-то необычным, это так пугает и притягивает.
      - Ты о чем? - не поняла Таня.
      - Просто так, - замкнулся Костя.
      Прошло ещё несколько дней, и Костя изменился настолько, что Таня с трудом узнавала в нем своего прежнего друга: он, словно окончательно ушел в мир вдохновенного вымысла, раз и навсегда отрешившись от убогой реальности. На Танины слова он реагировал не сразу, потом спохватывался и невпопад выпаливал ответ.
      Преподаватель восторгался Костиными стихами и один раз попросил его остаться после занятий. Таня собирала тетради и книги в сумку, но услышав, что Костя остается, замедлила свои сборы и села обратно на стул. Преподаватель с удивлением посмотрел на нее, Таня почувствовала, что краснеет, но не сдвинулась места. - Таня, - мягко сказал Костя, - иди домой, мы сегодня гулять не будем. У меня очень болит голова.
      От унижения Таня вспыхнула. Ей хотелось ругаться и кричать. Было больно и остро: как будто кто-то невидимый разделил лезвием ножа одну половинку плоти от другой. Ничего не говоря, Таня повернулась и беззвучно сглотнула слезы.
      Всю ночь Таня проплакала в подушку. Ей казалось, что волшебную неземную музыку их отношений испортил некстати ворвавшийся протяжный низкий звук. Вроде трубы Иерихонской. "Но что я нервничаю, в принципе ничего страшного и не случилось, просто мы немного поссорились, мы же не можем всю жизнь ходить как двойняшки", - успокаивала себя Таня.
      "Взрослеем... взрослею..." - вертелось в голове. Таня незаметно перемахнула планку шестнадцати лет, взяв эту высоту без особых усилий как ещё одну ненужную веху на своем пути. Мать по-прежнему жила отчужденно, не вникая в Танину жизнь и проблемы. В свое время она даже ничего не объяснила ей о менструации. И увидев на своем постельном белье после ноющей боли внизу живота красное пятно, Таня дико испугалась. Она подумала, что по неосторожности проглотила кусочек стекла, который ранил её изнутри. Спасибо Рае просветившей её насчет истинной природы случившегося. После этого случая Таня стала испытывать к матери необъяснимое чувство снисходительности, смешанное с жалостью. Та же Рая рассказала Тане все, о чем писалось на заборах и шушукались в школе. Старшая сестра Раи стремительно набиралась жизненного опыта, попеременно меняя мужчин и работы. Об интимных отношениях Таня узнала как о средневековой книге, которую хотелось пролистать и выбросить за ненадобностью. Ей казалось, что это произойдет с ней не скоро, а в туманном будущем... - Ты заметила, что Ирку после школы ждет высокий мужчина? Такой представительный. С дипломатом. - Нет, - рассеянно откликалась Таня. - Она живет с ним уже два месяца. Он работает в театре. Женат. А Лена Жигалова каждый день бегает к Роме. У него родители на работе, а сестру он выгоняет гулять во двор. Да... - Ты меня совсем не слушаешь, - добродушно заключила Рая. - Все витаешь в своих облаках А как у тебя с Костей? По-прежнему за ручку ходите? - Господи, да о чем с тобой говорить, - вспыхнула Таня и развернувшись, побежала домой.
      И вот сейчас, лежа в постели, Таня думала об их отношениях. Ей было с ним хорошо и спокойно. Но разве это любовь? Без страстных поцелуев и объятий? На следующий день Костя не позвонил. Таня прождала ещё два дня, а потом не вытерпев, отправилась на Ордынку, заранее сгорая от неловкости перед Костиной мамой. - Его нет дома, - сказала Лариса Ивановна, открыв ей дверь. - Он в литературной студии. - А разве сегодня есть занятия? Они будут завтра. - Ну не знаю, это ведь ваши дела. Проходи, Таня. Костя скоро придет. Он звонил недавно.
      Костя пришел через час. Увидев Таню, он почему-то сразу скрылся в своей комнате. - Костя, - позвала его Лариса Ивановна, - иди пить чай. С лимонным кексом.
      За столом Костя молчал. Потом он пошел провожать Таню до метро. Они шли, и Таня чувствовала как в ней поднимается непонятный страх: Костя был рядом и одновременно далеко. Наконец, они остановились. - Ты больше не звони, не надо, - попросил Костя, стараясь не глядеть на Таню. - И не приходи. - Почему? - тупо спросила Таня.
      Но он ничего не ответил. - Почему? Почему? - Таня почти кричала. Она хотела понять загадку такой неумолимой жестокости и несправедливости, и не могла. - Не ори, - бросил Костя и быстро отошел от нее.
      В литературную студию Таня больше не ходила: она впала в странное оцепенение. Ей было так больно, что она потеряла всякую чувствительность, словно находилась под глубоким наркозом. Она не знала как жить дальше, и стоит ли вообще жить. А потом все кончилось самым страшным образом. Костя вскрыл себе вены, "скорая" приехала слишком поздно, и он умер, не приходя в сознание. Ходили темные и непонятные слухи: преподаватель литературы оказался гомосексуалистом, и Костя попал в его тщательно сплетенные сети. Но видимо, его хрупкая психика не выдержала столь изысканных экспериментов, и он решил уйти из жизни. Таня узнав об этом, только твердила как заведенная: "Он мне за все заплатит, заплатит..."
      * * *
      Рая протягивала Кате уже десятую чашку чая. - Хотите? - Хочу, ответила Катя. То, что она услышала меняло всю картину расследования. Теперь получалось, что у Никитиной был МОТИВ ДЛЯ УБИЙСТВА Макеева. А в том, что преподавателем литературной студии был Макеев, Катя ни секунды не сомневалась, хотя Рая ни разу не назвала его по имени. Катя вспомнила и слова матери Константина Вершицкого, что он дружил в девочкой, которую звали то ли Таня , то ли Оля.
      - Рая, - Катя поставила чашку на стол, - а как звали этого преподавателя? Макеев Олег Васильевич?
      - Не помню. Может быть. Но утверждать наверняка не могу.
      - Страшная история. Таня так переживала. И я ничем не могла ей помочь. - Кто тут поможет! Только время. - Это верно. Еще чаю налить? - Нет, спасибо, я напилась на целый месяц вперед, - пошутила Катя. - Я когда работаю над каким-нибудь трудным текстом по два чайника выпиваю. Недавно взялась за редактирование Папюса "Практическая магия" и пожалела: думала кранты отдам. Одна чашка за другой. И уже не чая, а крепчайшего кофе. Как Бальзак в момент творчества. - Как потом сложилась Танина судьба? - Она поступила в педагогический. На факультет русского языка и литературы.
      После школы мы уже редко виделись. У неё появились другие знакомые. Вы их не знали?
      Рая покачала головой. - Нет. - Спасибо, если возникнет необходимость, можно я опять обращусь к вам? - Пожалуйста. Правда, навряд ли я вам расскажу больше.
      Было уже поздно, и света нигде не было. Кате надо было со спринтерской скоростью проскочить через темный двор, и вынырнуть под аркой, не столкнувшись ненароком с каким-нибудь плотоядным маньяком, о которых так любил живописать суперпопулярный "МК".
      Придя домой, Катя попыталась выстроить логическую схему, которая приобретала следующий вид. Никитина знала Макеева и, вероятно, давно вынашивала план мести. Это было ясно и понятно. Непонятным были денежные дела, связывавшие Никитину с Макеевым и роль во всей этой истории Коваленко. Был ли Коваленко знаком с Никитиной или нет? Здесь надо было подключать Диму Ширяева. Правда, он до сих пор не звонил , хотя и обещал выяснить насчет Макеева. Дима был обаятелен и корректен, но много ли удастся из него вытянуть, - размышляла Катя, - он прекрасно владеет собой и ничего лишнего не скажет. Выходит, что к Коваленко пока ни с какой стороны не подъедешь... А Герцог Б - что это? Кличка какого-нибудь рецидивиста-уголовника или местного братка? И КТО КОМУ отдавал деньги? Макеев этой троице или, наоборот, они ему? Катя больше склонялась ко второй версии, но доказательств у неё не было.
      Записная книжка Макеева являлась важной уликой и поэтому, не случайно, её искали в Олиной сумке. А это в свою очередь означало: кто-то из троих причастен к убийству директора "Антиквариата и ломбарда". Но как же выяснить: кто именно? - горестно думала Катя.
      Катя посмотрела на будильник. Два часа ночи. Сна не было ни в одном глазу. Она встала и включила телевизор. Шел какой-то голливудский боевик. У неё получалось уравнение с тремя неизвестными... Мысли Кати перескакивали с одного на другое, и она никак не могла сосредоточиться. Внезапно на экране возникла роскошная картинка экзотической природы; пальмы, ярко - синее море. - Наконец-то мы на Гавайях, - услышала Катя с экрана.
      Блондинка в бикини лениво перевернулась на спину. - Дорогой, промурлыкала она, - я так давно мечтала об этом отдыхе...
      Внезапно Катя вспомнила, как Оля говорила ей о Гавайях. "Интересно, мелькнуло в голове у Кати, - неужели Олег Васильевич так хорошо ей платил? Наверняка, отдых в этом райском уголке стоит недешево - как минимум семьсот баксов. Откуда же у неё деньги? Мысли Кати завертелись с лихорадочной быстротой. "А что, если Оля тоже каким-то образом замешана в этой истории. В конце концов, у неё железное алиби - во время убийства она находилась за сотни километров отсюда. И она естественно вне всяких подозрений. Не стоит забывать и о загадочном Герцоге Б. Возможно, он является главным организатором убийства Макеева, а Оля его сообщницей. Стоп-стоп, сказала сама себе Катя, в таком случае она бы никогда не передала записную книжку Макева. А почему бы и нет? Фамилии Макеева и Никитиной расшифровать нетрудно, на них в первую очередь и падает подозрение, а попробуй догадайся: кто такой Герцог Б. Тогда все получается логично: Оле надо направить расследование на поиск улик против Никитиной и Коваленко".
      Катя вскочила с дивана. "Где же я была раньше? Почему я не подумала, что у убийцы мог быть сообщник среди сотрудников фирмы. Я познакомилась с ними, и на этом успокоилась. Надо собрать информацию о них, и как можно быстрее".
      * * *
      - Нет, нет Марк, я уже сыта. По горло, - Виктория рассмеялась и повертела в руках пустой бокал. - Налей мне ещё шампанское. - Сию минуту, Марк наклонил бутылку и пенистая жидкость полилась с легким шипеньем. Марк, ты прелесть.
      Они сидели в небольшом уютном ресторанчике "Санта-Фе", отделанном в мексиканском стиле. На стенах висели гобелены со сценами из индейской жизни. Играл оркестр, звенел чей-то смех. На Виктории было красивое вечернее платье, сильно декольтированное спереди. Ее шею обвивало старинное колье с изумрудами - подарок Андрея.
      Марк был непривычно серьезен, хотя и пытался острить. - На тебя обращают внимание, - сообщил он, нагнувшись к ней. - Пусть, - беспечно махнула рукой Виктория., - мне все равно. - Я рад, что ты немного отошла и повеселела. - Не обольщайся, Марк, просто я иногда живу по принципу Оскара Уайльда: "Душу лучше всего лечить ощущениями, а от ощущений лечит только душа". - Превосходный тезис, только пожалуй, трудно его воплощать в жизнь, а? - Почему? - пожала плечами Виктория. - Захотелось и пошла в ресторан, а чтобы не было скучно прихватила тебя. Правда, боюсь, что это ты скучаешь со мной. - Вика, как можно? - развел руками Марк, - ты очаровательная женщина и обаятельный собеседник. - Хотелось бы в это верить. А ты помнишь, как мы познакомились? - Разве я могу это забыть? - Марк прикрыл глаза. - На вечере в загородном клубе "Элит хаус". Ты была в длинном синем платье, а в ушах блестели тоненькие бриллиантовые сережки. Как капельки. Я ещё подумал тогда: "Какая прелестная женщина!" - Прекрасная память, Марк, тебе надо бы работать обозревателем моды. - Зачем? Я - адвокат. Потомственный. Адвокатами были мой отец и дед. Один - чуть не уехал в Париж после революции и всю жизнь об этом жалел, а второй - двенадцать лет провел в сталинских лагерях. Видишь, какая у меня опасная профессия. Чуть что, и кого сажают? Адвокатов, врачей. А сейчас и отстреливают.
      "Мне кажется, что я знаю Марка сто лет: так мне с ним хорошо и легко. Но значит ли это, что я знаю его до конца?" - неожиданно подумала Виктория. Она вспомнила и загородный клуб, и Марка, и то чувство дружеской симпатии, которое возникло между ними в момент знакомства. Они встречались не так уж часто, но каждая встреча только крепче соединяла их узами дружбы. А когда тяжело заболела жена Марка, Ирина Константиновна - миловидная женщина, моложе его на десять лет, Виктория специально слетала в Лондон и привезла ей дорогой лекарственный препарат. Как ни пытался потом Марк отдать ей свой долг, Виктория была непреклонна: "Я не хочу ничего слышать". А в последний раз, когда у них состоялся подобный разговор, она добавила: "Если ты ещё раз заговоришь об этом, мы поссоримся, и ты меня никогда больше не увидишь". Марк отступил, и с тех пор в его чувство к Виктории вплелось восхищение и глубокая признательность. Но и Виктория привязалась к Марку. Она знала, что семь лет назад, они с женой потеряли единственного сына, утонувшего в подмосковной речке и искренне жалела его. - Знаешь, Марк, я давно хотела тебя спросить... - Да? - Как ты думаешь, что самое страшное в жизни? - У каждого человека свои страхи. - А я - знаю. Разочарование в том, во что когда-то безоглядно верил. - Что ты имеешь в виду?
      Виктория вздохнула. - Понимаешь, бывает так, что тобой овладевает одно-единственное желание и ради него ты идешь напролом, не считаясь ни с чем. А когда получаешь то, что хотела, сперва радуешься. А потом наступает момент... Ой, Марк я даже не знаю, как это все объяснить... - Значит, это тебя по-настоящему мучает, раз ты заговорила об этом. - Да, мучает. И однажды ты понимаешь, что золото принимала за подделку и у тебя появляется странное чувство: будто кто-то тебя перехитрил. И вот начинаешь думать, а не перехитрила ли ты саму себя. - Я понял, о чем ты. Это не разочарование, это просто горькая ирония судьбы, которая любит иногда над нами шутить или ставить жестокие эксперименты. Я тоже порой думаю: "Зачем мне вся эта жизнь, если нет Гриши. К чему?" - Прости , Марк, - Виктория сжала его руку, - я не хотела. - Ничего, ничего, сейчас пройдет. - Нам пора.
      Марк встал и накинул на плечи Виктории легчайшую накидку из норкового меха. - Прелестный ресторанчик, - обронил Марк, когда они шли к выходу. Ты знаешь, что он мне напомнил? - Что? - Ресторан в Лиссабоне. Помнишь? Это было трудное для тебя время.
      Виктория остановилась и посмотрела Марку в глаза. - Да очень.
      На Лиссабон она наткнулась случайно. Просто открыла туристический журнал и решила , что раз она там ещё не была, то надо обязательно поехать. Виктория была замужем за Андреем Кричевским уже тринадцать лет, и все тринадцать лет её подтачивала скука, которую она тщательно скрывала.
      Для Виктории этот брак был прыжком в пропасть после страстного романа с другим человеком. Никто не ожидал, что в конце концов, Виктория ответит Андрею согласием. Все думали, что он отстанет от нее, поняв тщетность своих ухаживаний. Андрей влюбился в Викторию с первого взгляда, познакомившись с ней на одной из студенческих вечеринок. В то время Виктория не обратила на Андрея никакого внимания, она переживала свою первую сильную любовь, и Андрей был для неё чем-то вроде брата или друга, с которым она соглашалась иногда прогуляться по Москве или сходить в кино. Но для Андрея это было все слишком серьезно. Увидев Викторию, он сразу понял - это ЕГО ЖЕНА. Он ходил за ней два года, и когда Виктория сказала ему "да", Андрей даже не почувствовал радости; в таком он был напряжении. Он всю ночь как в тумане бродил по Москве, тупо повторяя про себя "этого не может быть".
      Женитьба окрылила Андрея, и его карьера стремительно пошла в гору. Начал он с организации маленького кооператива под названием "Примус". Первое время кооператив занимал две маленькие комнаты в помещении бывшего ПТУ. Там стояли большие канцелярские столы и светлые шкафы с покосившимися дверями. Была дана броская реклама: "Консультируем и трудоустраиваем. Гарантия три года". Никто не понял о каких гарантиях шла речь, но стоял восемьдесят седьмой год, проблема занятости стояла перед всеми достаточно остро, и поэтому тоненький ручеек людей перед дверями "Примуса" через несколько дней превратился в полноводную реку. На деньги, полученные за "консультации", были закуплены самые современные компьютеры, а ещё спустя два месяца, кооператив обосновался по новому адресу в современном офисном центре на Каширском шоссе. Андрей подумывал о расширении дела, и вскоре "Примус" обзавелся рекламным агентством, юридическим бюро и газетой, поначалу напоминавшую заводскую многотиражку. Возникшее объединение назвали красиво и многообещающе - "Полет".
      Андрей загорелся создать собственную газетно-журнальную империю и посоветовался с одним давним другом. - Послушай, старик, - сказал тот, лениво ковыряя спичкой в зубах, - а к "ящику" примериться не хочешь? - К "ящику", - усмехнулся Андрей. - А что? Дело хорошее. Только не сейчас, а чуть...попозже.
      Здесь Андрею, как никогда, пригодилось его комсомольское прошлое. Он поднял свои старые связи, которые, впрочем, никогда и не прерывались. Первым делом, он возобновил знакомство с Игорем Володарским, бывшим однокашником, ставшим зам. гендиректора крупнейшей рекламной фирмы "Аванте", созданной при втором общероссийском канале. Тот свел его со своим шефом, и вскоре Андрей, купив десять процентов акции, вошел в число крупнейших пайщиков "Аванте". Но он уже мечтал о другом - о собственном телеканале...
      Виктория к делам мужа относилась снисходительно. Ей нравилось ходить по дорогим магазинам и покупать себе наряды. Детей у них не было, и она развлекалась, посещая рестораны, театры и модные клубы. Довольно быстро Виктория превратилась в настоящую светскую даму. "Откуда в ней это?" часто думал Андрей, смотря на элегантную Вику, благоухающую дорогими духами. Он и не догадывался, что Виктория каждый день тщательно штудирует каталоги дамских журналов и регулярно посещает показы мод. Виктория хотела стать одной из первых светских красавиц Москвы и прилагала все усилия, чтобы добиться этого.
      ГЛАВА 7
      Ночь Катя спала плохо, часто просыпалась и вскакивала. Ей снились ужасные сны: темные лабиринты, безмолвные тени и белый призрак, постоянно ускользающий от Кати. Почему-то она гналась за ним, но он неожиданно остановился и, наткнувшись на него, Катя отчаянно заорала и проснулась. Рядом надрывался телефон.
      - Господи, - выдохнула в трубку Катя.
      - Это Людмила из "Антиквариата и ломбарда". Срочно приезжайте, я кое-что нашла. - Еду.
      Положив трубку, Катя с облегчением вздохнула: "Слава богу, что теперь меня этот "отец Гамлета" беспокоить не будет!"
      Мила открыла Кате дверь и провела её во вторую комнату. - Вот, смотрите, - она села на корточки около шкафа и нагнулась. Я вчера стала брать свой чай с полки, банка выпала из рук и закатилась вон туда, показала рукой Мила, - я стала доставать её и увидела...
      Катя присела и заглянула под шкаф. Там едва виднелся темно-серый квадрат. - Что это? - спросила она Милу. - Встроенный сейф. - Как же вы его открыли?
      - Он был уже открыт, - Мила встала и протянула Кате фотографию и коралловое ожерелье. - Вот что я там нашла. - Красивые кораллы. Они принадлежали Олегу Васильевичу?
      Мила пожала плечами. - Откуда я знаю? Я нашла их в сейфе. Вот и все.
      Катя положила кораллы на стол и поднесла к глазам фотографию. На ней была снята обнаженная девушка. C ожерельем на шее. Лицо её было нечетким и расплывчатым, но все же показалось Кате смутно знакомым. "Никитина", мелькнуло в её голове, - похоже, что это - она. Но следует ещё проверить возникшую версию". - И когда вы это обнаружили? - Я же сказала: вчера вечером. - А почему вы не позвонили мне сразу? - У меня не было вашего телефона Пока я дозвонилась до Оли... - Понятно.
      Катя подошла к столу и снова взяла в руки кораллы. Они были изумительной красоты: немного неровные темно-алые. Ожерелье никак не вязалось с образом Макеева, малосимпатичного человека, не брезгующего в жизни ни сомнительными связями, ни финансовыми аферами. - Я возьму кораллы и фотографию, - сказала Катя, - спасибо. Я думаю, что это - важная улика.
      Мила села за свой стол и углубилась в какие-то бумаги. - Я больше вам не нужна? - спросила она Катю, подняв голову. - Пока нет.
      "Странная находка, - подумала Катя. - Наверное, Макеев в тот вечер., когда его убили, забыл закрыть сейф. Но ясно, что эти вещи обладали для него определенной ценностью, раз он хранил их там".
      Катя отправилась в "Белый гриф", надеясь застать Ярина на работе. Он сидел в информационно-аналитическом отделе у Мариши и пил чай с домашними пирогами. - Привет, Катерина! Присаживайся. Мариша дивные пироги испекла. С брусникой и капустой. Какие хочешь? - Мне не до чая. - Это дело на две минуты. - Ну ладно, Ярин. Уговорил. Вот смотри, - Катя сунула ему под нос фотографию, - не очень удобно показывать, но... - Да... и кто это? - По моим данным - Никитина. А вот ещё одна улика, - Катя достала из сумки коралловое ожерелье и положила его на стол между чашек. - И кто тебе все это дал? - Мила. Она позвонила утром и сказала, чтобы я к ней срочно приехала. Эти "дары" она обнаружила вчера вечером в сейфе у Макеева. Постой, постой, какой сейф? Это новое Катино расследование, - пояснил Алексей Марише. - Я так и поняла. Садитесь, Катя.
      Присев к столу, Катя уставилась прямо перед собой отрешенным взглядом. - Катя, ку-ку, - пропел Ярин, дотрагиваясь до её руки. - Что с тобой? Думаю, - мрачно изрекла Катя. - Ценные мысли?
      Катя метнула на него испепеляющий взгляд. - Да ну тебя, все я пошла, вспыхнула Катя. - Не кипятись. - Вот ваш чай, Катя. Берите пироги. - И Мариша придвинула к ней тарелку с пирогами. - Спасибо. - Помнишь, обратилась Катя к Алексею, - ты мне сказал, что Макеев виновен в смерти Константина Вершицкого? - Ну? - Так вот, оказывается, что Никитина когда-то дружила с Вершицким и очень переживала его гибель. Мне рассказала об этом её школьная подруга. Следовательно, у Никитиной была причина расправиться с Макеевым. - И что? Мотив ещё не означает, что она совершила это убийство. Не означает, но она - подозреваемая номер один. - А Коваленко? - Он со мной отказался беседовать. - А у меня для тебя - сюрприз. Я говорил с одним человеком из прокуратуры, и он сообщил мне интересные факты. Оказывается, у Коваленко был краткосрочный роман с Кричевской. Я думаю, не надо объяснять кто она такая. - Вдова Кричевского. Телемагната. - Она необыкновенная красавица, - вставила Мариша, - я часто видела её фотографии в разных газетах и журналах. - Вот это да! - охнула Катя и приложила ладони к горящим щекам. - Надо же! Пропасть бездонная; чем больше расследуешь это дело, тем больше выскакивает разных сюрпризов и неожиданностей. Теперь ещё и Кричевская... - Может этот факт никак и не относится к нам. Мало ли у кого какие романы. Ты любишь строить версии на пустом месте. - Ты скептик, Алексей, скептик и пессимист. Вместо того, чтобы вдохновлять меня и поддерживать, ты расхолаживаешь. - Я? - возмутился Алексей. - Да я столько для тебя делаю, а ты меня тут оскорбляешь! - Не оскорбляю, а говорю сущую правду. - Не ссорьтесь, - Мариша примиряюще подняла руки, - ради бога, ещё только ссор не хватало. - Я не ссорюсь. Это Катерина, чего-то в бутылку лезет. Горячая девушка. - Значит, я - горячая и пустая? - Я такого не говорил, - запротестовал Алексей. - Спасибо за чай и пироги. Марина, у вас есть бумажный конверт? - Да. Сколько вам? - Один.
      Катя бережно положила ожерелье и фотографию в конверт и закрыла сумку на молнию. - И куда ты? - извиняющим тоном спросил Алексей. - Куда надо, ответила Катя и поднявшись со стула, гордо вскинула голову. - Большому кораблю большое плаванье, - крикнул ей в спину Алексей, - смотри не утони в бурном море своего расследования. Будешь тонуть, позови на помощь. - И не подумаю, - не поворачиваясь, бросила на ходу Катя, - справлюсь сама.
      "И чего я дура, расскандалилась? Устроила ссору на пустом месте. Нервы у тебя расшалились. Корвалольчику попить надо, валерьянки, может и посильнее лекарства купить. А то скоро на людей бросаться станешь. Как я справлюсь без Алексея? Я же привыкла во всем советоваться с ним... Дура набитая", - бичевала себя всю дорогу Катя. В метро она наступила на ногу какой-то тетке в зеленом плаще, и та, повернувшись к Кате, разразилась длинной тирадой, из которой было понятным только два слова - "лезет" и "слепая"... Остальное был заковыристый мат. Кате стало смешно и она громко расхохоталась. В ответ тетка удостоила её кличкой "малахольная", а Катя показала язык.
      "Надоело все. Я наверное, действительно, строю пустые версии, делаю все не так, впопыхах. Придя домой, Катя бросилась на диван и расплакалась. "Что делать? Позвоню Лариске".
      - Привет, - обрадовалась ей Лариса, - а я тебе с утра названиваю. - Я на работе была. - Я так и подумала: либо на работе, либо в беготне. - Это почти одно и тоже. - Я хочу пригласить тебя на выставку. В галерею "Фото АРТ". Помнишь, ты меня спрашивала о Никитиной. Может быть тебе будет интересно туда сходить? - Конечно! Где встречаемся? - Сейчас за мной зайдет Рома и мы пойдем все втроем.
      Рома был нужен Кате как корове седло, но делать было нечего и, подавив вздох, Катя промямлила:
      - Замечательно! - Я так рада, что ты не против! Давай тогда в центре зала метро "Пушкинская". - Хорошо. Во сколько? - Самое главное не сказала, - рассмеялась Лариса, - в шесть.
      Стоял конец мая. Погода не баловала неожиданными сюрпризами и была ровно-прохладной, но в последние дни, грянула почти летняя жара, и москвичи облачились в легкую летнюю одежду. Просматривая свой гардероб, Катя, как всегда, впала в уныние и хандру. Все было порядком надоевшим. "Платили бы мне тысячи две долларов, я бы тогда каждый сезон полностью покупала что-то новенькое. И не на рынке, а в лучших бутиках Армани, Валентино, Шанель... Правда, говорят, что это - признак дурного новорусского вкуса. Ну и пусть, это лучше чем ходить в ... вот такой юбке. Все, звоню Ларисе, что поход отменяется, - кипятилась Катя, - одеть нечего, а Артур тоже хорош, не может мне прислать шмотки из Парижа. Развлекается там с девушками из "Лидо". Как же, без пяти минут парижанин. Ах, Елисейские поля, ночной Монмарт... написал в письме, как там здорово и красиво. А я должна со всякими дебильными Ромами ходить по выставкам. Ладно, все, - прикрикнула она на себя: - Прекрати истерику. Иди прими чего - нибудь".
      Ни корвалола, ни валерьянки дома не оказалось, и Катя отправилась к соседке Вере Феодосьевне. - Валерьянки дам. Только один пузырек. Я сама прикупить забыла. - Хватит и пузырька. - Плакала вижу. Дела сердешные? Они самые. Какие же еще? - Не убивайся. Все будет хорошо. Вернется милый. Такой симпатичный, светленький. Мне самой всю жизнь блондины нравились.
      "Зачем вы девушки красивых любите", - пробормотала Катя, - Спасибо. Я завтра в аптеку зайду. Что вам там купить? - Валерьянки и валидола. Подожди, сейчас деньги дам. - Какие деньги, баба Вера. Бросьте!
      Рому и Ларису Катя увидела ещё издали. Лариска стояла, что-то рассказывая и заливаясь смехом. Рома был нахмуренным и небритым. Вдобавок, одет как бомж.
      "С таким пугалом просто идти стыдно. Ну ладно, это Ларискины дела. А мне надо держаться подальше, чтобы не дай бог не подумали, что я - с ним". - А вот и Катя, - Лариса взяла за руку своего бой-френда и поглядела на часы, - давайте побыстрее, а то опоздаем.
      Народу на выставке было много. В углу зала стоял столик, заставленный пластиковыми стаканчиками с вином и тарелками с тарталетками и фруктами. Протискиваясь к нему, Катя наткнулась на Никитину, приветливо улыбавшуюся двум журналисткам, стоявшим перед ней с диктофонами. Иногда она окидывала взглядом зал, ни на ком не останавливаясь. Катя встала сзади Никитиной и, выждав момент, когда журналистки кончили задавать вопросы, подошла к ней. Татьяна Александровна.
      Никтина обернулась. - Я хочу задать вам один вопрос. - Да? - У вас было когда-нибудь коралловое ожерелье?
      Кате показалось, что вся краска схлынула с лица Никитиной. - Нет, резко сказала она и повернулась к ней спиной.
      Катя не успела ничего ответить; к ней подошли Лариска с Ромой. - Ты чего застряла? Мы тебя ждем-ждем. А ты... - накинулась на неё Лариса. Отвлеклась на картинки, - пробурчал Рома.
      Катя посмотрела на него и покачала головой. - Значит, это её вещь...
      Подруга обменялась непонимающим взглядом со своим бой-френдом и пожала плечами. - Вечно ты Катя в облаках витаешь. О чем говоришь-то? - Да так, о своем, - спохватилась Катя, - а где наши тарталетки с вином? - Ты же за ними и пошла. - М-мм. Одну минуту. - Нет уж, теперь Ромка сходит, а то ты опять надолго пропадешь! - Мне чего, я щас, - откликнулся помощник клипмейкера.
      Катя безучастно рассматривала фотографии, развешанные по стенам, машинально отмечая про себя выразительность тонких одухотворенных лиц и мерцание черно-белых и мягко-коричневых тонов. Выставка называлась: "Московская фотография начала ХХ века". - Ну, как понравилось? - спросила её Лариса, когда они ехали в метро домой. - Очень, - сказала Катя и закрыв глаза, тихо рассмеялась.
      * * *
      Рождение долгожданного сына пробудило в Виктории нежность к Андрею. Ей казалось, что ещё немного и она полюбит этого человека, окружившего её заботой и вниманием. Виктория с упоением отдалась материнству. Видеть как растет её сын, слышать его первые гугуканья и робкие шажки стало для неё радостью и наслаждением. Эмма Ашотовна не узнавала свою дочь: Виктория превратилась в нежную заботливую женщину, в её движениях и жестах появились несвойственные ей раньше мягкость и нежность. Виктория почти неотлучно находилась при сыне, и Андрей радовался этому. Тем временем он уже стал владельцем собственного телеканала, который успешно набирал рейтинг и влияние. Андрей становился популярным человеком, и потихоньку Виктория вернулась к своим светским обязанностям. О прелестной, загадочной и обаятельной Виктории Кричевской писали газеты и популярные журналы. Она стала одной из первых светских красавиц Москвы.
      Но никому Виктория не смогла бы признаться, что изнутри её разъедала скука. И ничего не помогало: ни многочисленные модные вечеринки, ни радость от общения с любимым сыном... Иногда эту скуку развеивали путешествия. Несколько раз в год Андрей и Виктория выезжали за границу, и Виктория с любопытством открывала для себя новые страны и города. Когда Павлику исполнился пять лет. Андрей предложил ей турне по Англии, в которой она ещё не была. - Я к сожалению, не могу к тебе присоединиться. Дела. А ты поезжай, отдохни.
      Виктория без устали бродила по Лондону, сразу и бесповоротно попав под его очарование. Ей нравилось его основательность, неспешность, неяркие краски и удивительное умиротворение, разлитое в воздухе. Когда она вернулась, то со вздохом сказала Андрею. - Какой необыкновенно прелестный город. Вот бы поселиться в нем. - Да? А в чем дело? - спросил её Андрей - я подумаю, как это сделать - Каким образом? - Я присмотрю тебе небольшую квартирку в Лондоне. - Ой, - Виктория бросилась ему на шею, - спасибо, Андрюшенька.
      Через месяц Виктория стала обладательницей трехкомнатной квартиры в престижном районе Челси и её радости не было границ. - Не забудь меня, англичаночка, - шутливо пригрозил ей Андрей, - увлечешься скачками, крикетом... - Разве я смогу вас с Павликом оставить надолго ? Ни-ког-да.
      Андрей пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.
      Сначала Виктория ездила в Англию раз в три месяца, потом каждый месяц, и постепенно её визиты становились все длиннее и длиннее. Незаметно умерла Эмма Ашотовна, давно страдавшая сердцем, и похоронив мать, Виктория почувствовала себя бесконечно одинокой и несчастной. "Я вышла замуж не по любви, - с горечью думала Виктория, - и бог за это наказывает меня скукой и отвращением к жизни. Другая бы на моем месте радовалась, чего ещё надо: умный заботливый муж, милый смешной очаровательный сынишка, солидный достаток, я могу покупать себе все, что хочу в то время как многие женщины не знают чем кормить своих детей и с трудом сводят концы с концами. Ты просто дура, Виктория, - корила она себя, - смотри - высоко вознеслась больно будет падать..." Но от этих размышлений легче не становилось.
      Поездки в Англию были своебразным бегством ото всех, и, прежде всего, от себя. В Англии Виктория отдыхала душой и телом, она как змея сбрасывала с себя надоевшую кожу и становилась другой женшиной. Не томно-скучающей, а живой. Она с упоением ходила по магазинам, гуляла в лондонской толпе и заходила в пабы и кафе. - Вика, так больше продолжаться не может, - говорил Андрей, смотря каждый раз потемневшими глазами на жену, возвратившуюся из Лондона. - Да? А что? - небрежно чмокала его в щеку Виктория и проходила в гостиную распаковывать чемоданы с купленными вещами.
      . Виктория отдалялась все дальше и дальше и чувствовать это Андрею было невыносимо больно. Ему казалось, что ещё не поздно найти какой-то волшебный винтик, который сумел бы скрепить разлаженную семейную жизнь.
      Однажды Андрей задержался на работе позже обычного и не заметил, как к нему в кабинет проскользнула Марина, его секретарша. Он с удивлением посмотрел на нее. Обычно она не входила в его кабинет без стука или звонка. - Что? Марина...
      Марина смотрела на него со странной улыбкой.
      Андрей непонимающе смотрел на стоявшую перед ним девушку. - Андрей Владимирович, - тихо сказала Марина, - может вам чай или кофе принести?
      Он хотел сказать, что ему ничего не надо, но тут какая-то мысль мелькнула в его голове, и он отчеканил, глядя в пол. - Кофе. Мне и себе.
      Через час он подвез Марину к метро "Киевская". Перед тем как выйти из машины, Марина слегка прижалась к нему и повела глазами. В темноте они сверкали у неё как у кошки. Андрей с силой захлопнул за ней дверцу, включил негромкую музыку и поехал домой. Но ехать туда ему не хотелось. Он впервые изменил Виктории и не мог понять, что с ним происходит. Андрей чувствовал дикую злость на жену и досаду, что она своим отстраненно-холодным поведением толкает его к другим женщинам. Но его мужской голод могла утолить только Виктория, то непривычно - нежная, то необузданно-страстная. "Надо отнять у неё кредитную карточку и поскорее", - решил он.
      Объяснение было бурным: со слезами и криками, но Андрей стоял на своем. - Ты - эгоист, у тебя на уме одна работа. А меня ты хочешь запереть в четырех стенах, - плакала Виктория. - Я работаю для тебя и сына, холодно отвечал ей Андрей, - а ты бросила и его и меня. - Я никого не бросала. Но мне здесь скучно. Я люблю Лондон. - Ты жена и мать. И у тебя есть определенные обязанности. - Но я не могу, я задыхаюсь в Москве.
      Андрей вышел из комнаты, оставив плачущую Викторию одну.
      С тех пор их отношения можно было охарактеризовать как затяжные военные действия с попеременным успехом. Виктория по-прежнему ездила в Лондон, правда, не так часто как раньше. Кредитную карточку Андрей у неё отобрал и теперь она лишилась возможности делать покупки в полюбившихся ей лондонских магазинах. Она приезжала из Англии, натянуто разговаривала с Андреем, уходила в комнату сына и целые вечера занималась с ним. Виктория понимала, что её жизнь неуклонно катится под откос, но изменить что-либо уже не могла. Она только думала: чем все это кончится. И тут состоялось её знакомство с Лиссабоном...
      "В круговороте моря и земли душа и парус выплывут из дали", повторяла про себя Виктория строчки стихотворения португальского поэта Фернандо Пессоа. Виктория была очарована старинными португальскими улочками, каменным кружевом домов и пронзительно-меланхоличными песнями фаду, в которых щемящие ноты городского романса чередовались со страстностью аргентинского танго. Чем-то неуловимо Лиссабон напомнил ей Феодосию: та же романтика приморского города, звенящая беспечность, легкость, и Виктория, словно заново пережила свои студенческие годы. Она остановилась в отеле недалеко от океана и каждый день подолгу загорала, лежа в шезлонге на пляже. Здесь на пляже и разыскал её Марк Борисович Фридман, адвокат "Телевизион Коммуникейшен".
      Виктория сильно удивилась, увидев его и сразу подумала: что-то случилось. - Марк? - привстала она с шезлонга. - Лежи, лежи, - махнул рукой Марк. - Что с Павликом? - пересохшими губами прошептала Виктория. - Все нормально. И с Павликом и с Андреем. Но я прилетел к тебе по серьезному делу. Нам надо поговорить. - Хорошо Марк, пойдем ко мне в номер. - Лучше в ресторан. Заодно, я и пообедаю, а то проголодался как волк, - пошутил Марк.
      В ресторане была приятная прохлада, но Виктория ничего не могла, есть: кусок не шел ей в горло. Она сильно нервничала. - Успокойся, Вика, ободряюще похлопал её по руке Марк, - не нервничай. - Но Виктория отложила в сторону вилку и сказала, глядя ему в глаза. - Я слушаю тебя.
      * * *
      Придя домой, Катя выпила стакан холодного молока и забралась с ногами в кресло, не зажигая света. "Значит, это ожерелье принадлежало ей - Татьяне Никитиной и никому больше. Иначе она бы так не побледнела и фотография её. А из этого следует, что Макеев был ШАНТАЖИСТОМ со всеми вытекающими отсюда последствиями. И Никитину он постоянно держал на крючке. Если бы Макеев не был гомосексуалистом, тогда ещё можно было заподозрить, что он был тайно влюблен в нее. Но здесь эта версия отпадает. Остается одно шантаж. Тогда логичным выглядит и покупка картин на художественной ярмарке. Это завуалированная взятка, - размышляла Катя. - А что тогда с Коваленко... Его тоже шантажировал Макеев? Или с Коваленко Макеева связывали другие дела? Дима ещё не звонил: что-то он долго выясняет насчет своего шефа. Надо завтра с утра позвонить самой.
      Спать не хотелось. Катя достала из ящика записную книжку Макеева и пролистала её. Потом взяла расшифровку. Цифры, которые стояли напротив фамилий Коваленко и Никитиной были приблизительно одинаковыми, а вот Герцог Б отдавал или получал значительно больше. И что из этого вытекает? Этот третий был более могущественным человеком? А может остальные платили ему своеобразную дань? Катя понимала, что ключ к разгадке убийства кроется во взаимоотношениях между этими людьми. Но как было разобраться во всех этих хитросплетениях? И ещё - Оля. Откуда у неё накануне убийства появились деньги на экзотическое путешествие?
      Утром Катя позвонила Диме Ширяеву, но его не оказалось на месте. Она набрала номер Ярина, но внезапно вспомнила, что они - в ссоре и положила трубку. Следующий её звонок был в "Белый гриф". Информация о сотрудниках "Антиквариата и ломбарда" была готова и надо было забрать её. "Может быть, купить факс, - подумала Катя, - тогда я бы не стала тратить время на поездки. Сидела бы дома, а мне присылали бы информацию на дом. И стала бы я со временем толстой как Ниро Вульф, разводила бы орхидеи. Ну не орхидеи, а что-то попроще, например, кактусы. Катя представила себя толстой матроной, сидящей в "колючках" и попивающей кофе со сливками. Картинка получалась малопривлекательной, главным образом потому, что рядом с ней не находилось места Артуру и вообще какому-либо мужчине по причине её необъятных габаритов - Нет, вариант Ниро Вульфа мне не подойдет. А вообще-то тебе, голубушка пора завтракать и собираться на работу, а не разымышлять о великих сыщиках. Тебе до них, как до... - На улице накрыпывал дождик, Выйдя из подъезда, Катя раскрыла зонтик, но сильный порыв ветра качнул тяжелые ветки сирени, растущей около дома., и на Катю полетел восхитительный каскад перламутровых брызг "Как мокрая кошка В агентстве ещё чего доброго подумают, что я в лужах купаюсь" Но вовзвращаться домой и передеваться у Кати не было ни сил ни времени."Ладно, дойду и так. Не убьют же, в конце концов и к позорному столбу не пригвоздят" - В агентстве царило непривычное оживление. Всегда сдержанная и величественная Софья Петровна пронеслась мимо Кати, сломя голову, а зам директора пробежал трусцой, равномерно покачивая локтями, словно, он делал утреннюю пробежку вокруг дома или в парке. "Что с ними такое? - недоумевала Катя. Но не успела она ни о чем подумать, как на неё налетел смерч, который она, однако, успела ухватить за что-то серое и развевающее. Это оказался Вадик Бобрикин в строгом костюме классического покроя. - Вадик, стой, - закричала Катя, изо всех сил стараясь, удержать Вадика на месте. - Чего тебе? Я должен торопиться - Что случилось, Вадик? Очередной дефолт или что-то в этом роде? - Сегодня презентация нашей столовой. Через десять минут праздничный спич шефа. Пусти, кому говорю. - Вадик изловчился и рванул из Катиных рук. "Чокнулись" - вынесла свой окончательный и бесповоротный вердикт Катя.. Она прошла к себе в комнату и без чувств опустилась на стул. - Внезапно. Катя подпрыгнула на стуле и заорала. Прямо перед ней стояла размалеванная ведьма , которая при ближайшем рассмотрении оказалась Мариной. - Это ты? пролепетала Катя, прикладывая руку к сердцу. - У нас будет маленькое костюмированное представление. Ведьма похищает повара. А сотрудники агентства его выкупают. Будут шутливые призы, подарки. - А... - больше всего Кате хотелось снова оказаться в своей квартире. - Ты в лужу упала? спросила Марина, рассматривая Катю. - Да нет, окатили мальчишки - Тебе надо переодеться. А то вид неприличный. На бери, осталось лишним. И Марина кинула Кате черно - синий балахон с вышитыми звездами. - Это мантия чародея? - Нет ведьмина накидка. - Катя уже ничему не удивлялась. - А где я буду в ней стоять? - В толпе сотрудников. - Марина, - робко начала Катя, а может я здесь останусь, посижу тихо - мирно, а потом домой поеду. - И не надейся, - фыркнула Марина, - ты же знаешь шефа. Он любит, чтобы все были дружными и сплоченными. А так он будет тобой недоволен. - Да я знаю, упавшим голосом сказала Катя, а в мокрой одежде совсем плохо? - с надеждой спросила она Марину. - Но та уже не слушала её. - Давай быстрее. Сейчас я тебя ещё накрашу, чтобы ты была похожей на меня. В сценарии праздника записана одна ведьма, две - не положено - Катя, зажмурив глаза, напялила на себя балахон и гордо подняла голову. "Главное, не пасовать" - В зале, где собирались открывать столовую дружными рядами стояли сотрудники "Белого грифа" Катя прислонилась к стене, надеясь, что так на неё никто не обратит внимания. Все как завороженные смотрели вперед. Катя украдкой повела глазами. Этот небольшой уютный зальчик ремонтировали давно. После всех переделок и дизайнерских наворотов он выглядел как стильное кафе в центре города. Столовая была сделана под морской грот и в его оформлении преобладали ярко - синие и терракотово-коричневые тона В толпе прошелестел шум, и Катя снова уставилась прямо перед собой. Вышел шеф и произнес короткую, но прочувствованную речь, из которой следовало, что забота о сотрудниках и их желудках является для него наиглавнейшим делом. - Потом возник Вадик Бобрикин и, безумно волнуясь, стал рассказывать об анкетировании, которое проводилось среди "белогрифовцев" по вопросу кулинарных традиции. - Сейчас будут оглашены результаты тайного голосования, - торжественнол произнес он. - "Какое голосование, поразилась Катя, - я ни в чем не участвовала." Судя по кратким, но выразительным взглядам, которыми обменялись сотрудники, стоявшие рядом, она была неодинока в своей отстраненности от важного культурно - исторического процесса. "Ай да, Вадик, вот хитер, сам понашлепал анкеты и сам заполнил, чтобы победа французской кухни была полной и безоговорочной" Результаты голосования Катя уже знала - Подавляющее большинство, - звенел голос Вадика... - отдало предпочетение французской кухне - . "Большинство" недоуменно переглядывалось. - Вадик стоял красный от волнения, руки его заметно дрожали, и он старался ни на кого не смотреть - "Исторический час Вадика Бобрикина" - прокомментировала про себя Катя.
      В зале возник робкий гул. Снова вышел щеф. - Он успокаивающе поднял руку. - Франция конечно, замечательно, но давайте не забывать и наши национальные традиции. Я предлагаю два дня в неделю отдать иностранному гурманству, а остальные дни нашей русской кухне. - Белогрифовцы" дружно захлопали. - А сейчас, - объявил директор агентства, - начнется небольшое представление. - В зале погас свет и появился повар в белом халате и огромном колпаке. Он был маленького роста и с большиим усами. Раздалась тревожная музыка. На повара налетела Марина в ведьминском облачении и уволокла его за дверь. Спустя две минуты она появилась снова и зловещим голосом объявила, что надо внести выкуп. Сотрудники подходили к крайнему столику и брали с подноса пригоршнями конфеты и блестящие хлопушки. Тем временем Марина незаметно скрылась. - Побьем ведьму, - раздался чей-то голос. При этом все взоры почему-то обратились на Катю. Она предостерегающе подняла руки. Но было уже поздно. Очевидно, "белогрифовцам" было все равно кого бить, потому что раздался треск рвущейся материи, одна из пришпиленных звезд оказалась на полу, а в Катино лицо полетели хлопушки. Она закрыла лицо руками, и низщко наклонив голову, рванула к выходу. Кто-то пытался её остановить, но она отчаянно лягнула ногой, издав краткий боевой клич. Руки от лица Катя отняла уже только в коридоре. "Так преследовали ведьм в средние века - размышляла она, - вот читаешь о чем-то и не представлешь себе полной исторической картинки. Не хватает чувств, эмоций, а здесь, пожалуйста, на своей собственной шкуре ощутила каково быть ведьмой. И какой это тяжкий труд. А благодарности никакой.. - Катина одежда уже просохла, и она собиралась переодеться. Выглянув в коридор, Катя увидела Вадика, который шел, задумчиво смотря себе под ноги. "Сейчас голубчик, ты у меня попляшешь, - злорадно подумала Катя, - и прикрыла дверь, оставив маленькую щелку.
      Когда Вадик поравнялся с дверью Катиной комнаты, она наскочила на него, рыча и отчаянно тараща глаза. Вадик ойкнул и, отскочив к противоположной стенке, тихо сполз по ней. - Вадик ты чего? - тормошила его Катя - Она взяла Вадика за руку. Пульс бился. "Живой" обрадовалась Катя.
      Очевидно, все волнения сегодняшнего дня отрицательно повлияли на Вадикину психику, и от небольшого потрясения он свалился в глубокий обморок.
      Катя с трудом отбилась от обвинений в покушении на жизнь помощника директора агентства. - Да он мне и живой не нужен, не то, что мертвый, защищалась Катя. - Странно Муромцева, - холодным тоном изрекла Софья Петровна, - раньше я не замечала в тебе кровожадных наклонностей. - Да я не кровожадная. - А белая и пушистая, - вставил Ярин и обнял Катю за плечи, - просто она у нас немножко озорная и любит пошутить. Правда, Катерина? Ну не знаю, не знаю, - гнула свою линию главбух, - вон человек до сих пор очнуться не может от нервного потрясения. - Они сидели в небольшой комнате, где на диване лежал Вадик, ещё не пришедший в сознание. - Может "скорую" вызвать, - предложила Мариша. - Ага, и ославимся на всю Москву, что в нашем детективном агентстве сотрудники от страха в обморок падают. Так мы всю клиентуру распугаем. Кто будет с нами связываться, что это за орлы такие, которые как бабы сознание теряют, - возразил Алексей. - Мы можем скрыть причину обморока, - предложила Мариша. - Так не пойдет, - покачал головой Ярин, - медики первым делом спросят о причине. Их не проведешь. - И что же делать? - с отчаянием спросила Катя. - Софья Петровна пожала плечами и посмотрела на Ярина. - Подождем ещё немного. Если не очнется, тогда "скорая" - развел руками Алексей. - Я пойду, у меня дела, - и Софья Петровна поднялась со стула. - А Муромцева должна не покидать пределы этой комнаты, в конце концов, состояние Вадима Николаевича на её совести. - Что я преступница? - вспыхнула Катя. - Ладно, ладно..., - успокаивающе протянул Ярин, - вы идите Софья Петровна. Мы тут сами разберемся. - М м, - раздалось с дивана.
      Все бросились к Вадику. - Где я? - слабым голосом спросил он, обводя комнату глазами. - Ты в "Белом грифе" - четким голосом сказала Софья Петровна, - после презентации столовой. Тебе стало плохо, и мы перенесли тебя сюда. - А что со мной было? - Ярин подмигнул главбуху. - Ничего особенного. Наверное, от жары ты потерял сознание. - А...
      Вадик сел на диване и повертел головой. - И долго я был ... без сознания? - Десять минут, - поспешно вставил Ярин., - как ты теперь себя чувствуешь. Нормально? - В голове немного шумит. - Это пройдет, - успокоил его Алексей. - Полежи ещё на диване, попей кофе. Мариша тебе сейчас все организует. А мы пойдем. - Ярин взял Софью Петровну и Катю под руки и вывел их из комнаты. - Софья Петровна никому о происшедшем ни слова, предупредил он, - не будем Кате портить репутацию. - Не понимаю почему я должна её покрывать, - с возмущением сказала главбух. - У вас доброе сердце. - Все и пользуются моей добротой
      Софья Петровна кивнув Ярину, важно зацокала на каблуках и он остался в коридоре с Катей наедине. - Все хорошо, что хорошо кончается, - философски изрек Ярин., - ты куда сейчас?. - В аналитический отдел за справкой. - Как дела.? - Нормально, - холодно ответила Катя и поспешно отошла от Ярина. Она ещё не была расположена мириться с ним.
      Взяв на руки справку о сотрудниках "Антиквариата и ломбарда" Катя решила попить спокойно кофе в своей комнате, а потом уже ехать по делам. Но вспомнив Марину и все злоключения сегодняшнего дня, Катя пришла к выводу, что потрясений с неё уже хватит, покой она в стенах детективного агентства не обретет, а насладиться кофе можно и в уличном кафе.
      В стеклянном кафе на углу Катя, заказав кофе, развернула информационную справку и стала её внимательно читать.
      Коновалова Людмила Алексеевна, 1974 года рождения, проживает по адресу....
      Работала....
      Две организации, в которых Мила работала, уже успели благополучно ликвидироваться, но одна из них ещё существовала и Катя решила туда подъехать и побеседовать с теми, кто знал Милу.
      Фирма по продаже канцелярских товаров "Брызгалов и К" находилась недалеко от метро "Кузьминки" Катя постучалась в отдел продаж и услышав"входите" распахнула дверь.
      Три женщины подняли голову от компьютеров и посмотрели на Катю. Здравствуйте, - бодро начала она, - я к вам по такому вопросу. У вас работала когда-то Коновалова Людмила. - Та, что постраше отрицательно покачала головой. - Я работаю здесь недавно и такую не знаю. - Молоденькая девушка у окна задумалась - Вам надо подойти к Вале, она сидит в соседней комнате. Поговорите с ней. Может она знает. . - Спасибо.
      Валя, полная блондинка, услышав Катин вопрос, поджала губы - Я знала её. А зачем вам эти сведения? - Просто её хотят взять на работу в солидную фирму, а для этого необходимо собрать информацию с предыдущих мест работы. - Это какая-то новая форма приема на работу. - У нас так заведено. - А где вы работаете? - Российско-американское предприятие "Финанс-траст" Может быть, мы поговорим в коридоре? - предложила Катя. - В коридоре они нашли закуток около окна. Валя достала сигареты и закурила. - Что вы конкретно хотите знать? - Все. Какое она производила впечатление, как работала, какой характер. - Честно говоря, противная девка. Всюду лезла, собирала сплетни, что-то вынюхивала. Любила все про всех знать Склочница. Она у нас недолго проработала - полгода. Потом с треском выперли. Прознала, что у шефа есть любовница и стала его шантажировать, что позвонит жене. Ну, тот, то ли ей заплатил, то ли пригрозил. Я не знаю, но короче она ушла от нас. И, слава богу. - Понятно.
      Всю дорогу у Кати в ушах звучали Валины слова"ЛЮБИЛА ВСЕ ПРО ВСЕХ ЗНАТЬ"
      ГЛАВА 8
      Таня долго не могла оправиться от Костиной смерти. Она натыкалась на стихи, написанные им, вспоминала их прогулки по Москве. Незаметно наступила пора выпускных экзаменов. Таня решила поступать в педагогический институт на факультет русского языка и литературы. Все-таки это была её любимая литература.
      Во время учебы в институте Таня испытала свою первую сильную любовь и предательство любимой подруги, с которой сдружилась ещё на первом курсе. Ей почему-то стало казаться, что вся её жизнь отныне будет состоять из потерь и предательств. И из этого заколдованного круга ей никогда не вырваться...
      После окончания института Таня получила распределение в среднюю школу на окраине Москвы и целые три года исправно ездила на работу, живя чисто автоматически, как умело сконструированный робот. C годами её мать превратилась в угрюмую ворчливую женщину, пилившую Таню за её неустроенную жизнь. - У Лены Петровой, твоей одноклассницы уже второй ребеночек родился, - говорила мать, сидя на крохотной кухоньке. - И муж заботливый, денежный... А у Аллы Николаевны дочь вышла замуж две недели тому назад. Я её встретила, а она и говорит... - От этих разговоров Тане хотелось бежать, куда глаза глядят. Первое время она лелеяла надежду разъехаться с матерью, но, побегав по различным конторам, поняла, что ничего приличного ей не светит. Тот вариант, какой хотела она - однокомнатую для матери и комнату в коммуналке для себя - никак не выгорал Хрущевскую двушку можно было с огромным трудом разменять только на две коммуналки, да и то не в лучших районах и с многочисленными соседями. Таня знала, что в коммуналку её мать не поедет. А все остальные варианты требовали солидной доплаты, которой у Тани не было. Ее учительской зарплаты едва-едва хватало на питание и немудреную одежду, покупаемую на дешевых вещевых рынках. Но жизнь с матерью становилась все невыносимее и Таня не знала, что делать... - Понимаешь, Рая, - жаловалась она своей бывшей школьной подруге, с которой иногда встречалась и перезванивалась, - она меня сожрет в скором времени с потрохами и я стану ходячим трупом.
      Рая понимающе кивала головой. - Энергетический вампиризм. Старые люди с годами становятся невыносимыми эгоистами. - Это не просто эгоизм, Рая. Она ездит по мне как танк. Этого не понять, с этим надо жить. - Может быть, тебе попробовать снять квартиру, пожить отдельно? - Ты думаешь у меня зарплата Рокфеллера? - А ты попробуй, найди другую работу.
      - Где? - Постой у меня одна родственница работает в маленькой итальянской фирме. Кажется, она говорила, что им нужна уборщица. - Правда? Позвони ей Рая. Прямо при мне. Сейчас!
      В фирме "Ария" платили неплохо. В Танины обязанности входила ежедневная уборка пяти небольших комнат и длинного коридора с кухней. Тане выдали удобный моющий пылесос и познакомили с помощницей директора фирмы Аллой Константиновной - дамой бальзаковского возраста, питавшей пристрастие к ярко-розовым и малиновым костюмам.
      В первый же день Алла Константиновна придирчиво осмотрела убранные помещения и обнаружив пыль на лампе в кабинете директора , брезгливо кивнула. - Убираться надо лучше!
      Таня убиралась на фирме каждый день с шести и до девяти утра и с семи до девяти вечера. От постоянного недосыпания она ходила сонная и на своих уроках стала путать модальные времена глаголов и уменьшительные суффиксы. Она решила сократить время на транспортные поездки и снять себе квартиру недалеко от школы Через две недели Таня въехала в небольшую однокомнатную квартиру около метро "Аэропорт"
      Вторым делом следовало пересмотреть свой распорядок дня. Таня сократила время даже на редкие разговоры и встречи с подругами, перестала покупать в книжном магазине новинки, а по утрам начала делать регулярные пробежки вокруг дома. Незаметно она окрепла и перестала чувствовать себя сонной мухой. Но труднее всего далось отвыкание от безмятежного валяние по вечерам и выходным дням с книжкой на диване. Теперь обо всем этом пришлось забыть...
      А через три года случились события, сильно повлиявшие на Танину жизнь: умерла мать и ликвидировалась фирма "Ария" Похоронив мать, Таня вернулась в свою квартиру и ощутила себя безмерно несчастной и одинокой Работа в школе к тому времени ей порядком опостылела, денег опять не было, а в уголках глаз обозначились легкие морщинки.
      "И так будет всегда" - думала Таня, разбирая на кухне старый хлам, оставшийся после матери., - и через год и через десять. Я останусь одиноким синим чулком , без семьи, без детей. А школа с учениками заменит мне весь мир. И вдруг неожиданно перелистывая старый журнал "Работницы" Таня наткнулась на фотографию, где было снято море в лучах заходящего солнца. Она вспомнила свою любимую подругу и её слова: "Этот мир принадлежит только тебе, и если ты поверишь в это, для тебя не будет ничего невозможного" Когда это было? - с горечью вспоминала Таня. Сколько она со мной возилась, старалась, чтобы я избавилась от своих комплексов и неуверенности в себе. А я просто взяла и плюнула на это. Конечно, то, что я работала в "Арии" и снимала квартиру было поступком. Но разве этого достаточно? Разве я достойна ТАКОЙ судьбы - уборщицы или школьной грымзы? Как я могла так легко отречься от себя?
      Тане стало плохо, и она опустилась на пол. "Я трусиха, маловерная трусиха, испугавшаяся жизни и мое жалкое постылое существование - расплата за это"
      Сколько времени она так лежала - не помнила. Час, два...
      На другое утро Таня пересчитала свои оставшиеся деньги и написала в школе заявление об уходе. Заявление подписали без лишних вопросов, и Таня неожиданно почувствовала себя помолодевшей и свободной. Она решила просто побродить по Москве чего не делала уже лет пять. Она бродила по Чистым прудам, Кропоткинской, Волхонке... Увидела маленький магазинчик с затейливой вывеской"Букинист", зашла туда. На втором этаже торговали антикварными вещами и старыми фотографиями. Она остановилась и стала внимательно рассматривать прелестные женские лица, смешные остроконечные усы у мужчин, кружевные зонтики, веера...
      - Понравилось? - спросил у неё пожилой мужчина, сидевший за прилавком. - Очень, - призналась Таня. - Это редкие фотографии. Покупателя на них почти нет. Темная публика. Сейчас новые русские лучше ещё один "Мерседес" купят, чем произведение искусства. - Если бы у меня были деньги... - Вы другое дело. Барышня интеллигентная. Сразу видно. Но денежек у вас, судя по всему, кот наплакал. Разве я не прав? - и мужчина подмигнул ей. - Правы, согласилась Таня. Ей почему-то захотелось плакать. Собственная жизнь представилась невыносимо скучным полотном, разрисованным серо-черными красками. - Да вы не горюйте, все у вас наладится. Только побольше форсу и уверенности в себе. Сейчас жизнь такая, что надо уметь постоять за себя.
      Тане окинула взглядом небольшую комнату и, кивнув продавцу, пошла к выходу. Выйдя на улицу, она невольно обернулась, чтобы запомнить магазинчик и увидела приклеенное к стеклянной двери объявление: "Требуется продавец" Она на секунду задумалась, потом решительно качнула головой и потянула на себя дверь.
      Работа в магазине была непыльной и интересной. Покупателей было мало и поэтому Таня чаще всего сидела и рассматривала альбомы по искусству или читала биографии художников. На весь магазин было три продавца: она, Ирина Васильевна, бывшая сотрудница научно-исследовательского института и Петр Иванович, c которым она разговорилась, когда пришла сюда в первый раз.Чудно как, - часто повторяла Ирина Васильевна, когда они сидели в обеденный перерыв в маленькой подсобной комнатенке и пили чай с колотым сахаром и большими ломтями белого хлеба, - девка ты молодая, здоровая, что сидишь здесь? Шла бы в какую-нибудь фирму. Там и коллектив молодой и зарплата не чета нашей. Тебе возраст позволяет. Я бы рада уйти, но кому такая старуха нужна, мне три года до пенсии. - Петр Иванович обычно делал за спиной Ирины Васильевны Тане тайные знаки: мол, не обращай на неё внимания. Ирина Васильевна вздыхала, смотрела на часы, и, не дожидаясь конца обеденного перерыва, быстренько покидала их, чтобы успеть пройтись по близлежащим магазинам и купить продукты для своих домашних. - Слушай, Ирка вообщем - то права. Ну, проработаешь ты у нас год, два, три. А что дальше? - Не знаю.
      Таня и правда ничего не знала. Ее куда-то несло по течению, но сопротивляться не было ни сил, ни желания. "Я - серая мышка и неудачница думала Таня, - есть люди яркие, волевые, а - так, ни рыба, ни мясо" Думать надо, соображать. К чему у тебя душа-то лежит? - Ни к чему. - Не бывает так. Просто ты ещё не знаешь себя. Самое это - трудное себя познать. И древние греки об этом говорили. Вот я, например, жизнь свою загубил, талант растратил, а теперь прозябаю.
      Таня знала со слов Ирины Васильевны, что в молодости, Петр Иванович был талантливым художником и подавал большие надежды, но одна неудачная любовная история подкосила его, он стал пить и потихоньку ровно очерченный путь превратился в наклонную дорожку. Он так и остался холостяком и одиноким человеком. - Хуже этого нет, Танька, чем сопли от несчастной любви пускать. Поверь мне. Никогда этого не делай. - Уже делала. - Выбрось из головы
      - Не могу. Пять лет прошло, а забыть не могу - Ой, дураки мы дураки. Ладно, отставим эти слезливые темы. Давай о тебе думать. - Давайте, соглашалась Таня. Тем более что думать о себе ей в одиночку никак не хотелось, - Чем бы тебе полезным заняться, - размышлял Петр Иванович, может ты по части искусства бы продвинулась Девочка ты тонкая, литературная. А где литература там и живопись, фотография. Помни, Танька, будущее за фотографией. Она даже кино переплюнет. Уж больно красива. Помнишь как у Гете"Остановись мгновение - ты прекрасно". А что остановит это самое мгновение лучше фотографии? Никто. Ну как моя идея? - Хорошая. Только искусствоведы кажется, сейчас мало получают.
      Петр Иванович рассмеялся. - Запомни, Татьяна главный закон жизни: о деньгах не думай и они придут. А второй закон гласит: когда идешь по СВОЕМУ ПУТИ, тебе и ветер в спину дует, и бог помогает. Поняла? - Поняла. - Так. Часы подсказывают, что перерыв кончился. Пора за работу. А насчет моих слов подумай. Я ведь не зря это говорю. Хочется помочь тебе. - Таня вздохнула и ничего не ответила.
      Следущий день она начала с того, что подобрала себе небольшую библиотечку из книг, хранившихся в магазине и записалась в Ленинскую библиотеку. Недалеко от магазина, где она работала, находился Музей изобразительных искусств, и после рабочего дня Таня стала заходить туда на лекции или просто побродить по залам. Неожиданно она почувствовала странный азарт. Жизнь вдруг четко сфокусировалась как в бинокле, когда после упорного подкручивания появляется нужная резкость.
      В музее она познакомилась с искусствоведами и стала посещать различные выставки...
      Через год неожиданно прямо на работе умер Петр Иванович. Третий инфаркт. Татьяна с удивлением узнала, что ей он завещал свою двухкомнатную квартиру на Пречистенке и коллекцию медалей, которую начал собирать ещё в пятидесятые годы. Таня перехала жить на Пречистенку, но через два года продала квартиру - она выкупила магазин и открыла при нем сначала клуб фотографии , а потом маленький - магазинчик галерею. Так начиналось её дело, которому, она посвятила свое время и жизнь...
      * * *
      "Голова кругом пойдет от этого расследования, - размышляла Катя, лежа на диване. Оказывается, Мила ТОЖЕ БЫЛА ШАНТАЖИСТКОЙ. Поэтому Макеев и держал её на работе, не выгонял. Но ЧЕМ она шантажировала его?"
      Катя посмотрела на часы. Около пяти. "Рабочий день заканчивается. Надо позвоить Диме Ширяеву. Если я ещё успею его застать. Оле на работу я не могу звонить. Там Мила. Только домой".
      Дима оказался на месте. - Я помню наш разговор. Но никаких данных об интересующем вас человеке я не нашел. Видимо, здесь произошла какая-то ошибка. - Навряд ли, - вздохнула Катя. - Тогда ничем не могу помочь. Извините.
      Повесив трубку, Катя почувствовала в себе закипающее бешенство. "Идиот этот Дима. Неужели он не понимает, что для его шефа все может очень плохо кончиться?" Коваленко пока временно выпадал из её расклада: она не знала как к нему подступиться. Оставались Никитина, Герцог Б, Мила и Оля. Но каким образом Оля могла быть причастной к убийству Макева, Катя пока не знала.
      Катя встала с дивана и подошла к столу. Выдвинув верхний ящик она вынула из него пакет, где лежало коралловое ожерелье и фотография. Катя поднесла фотографию ближе к глазам. Это была молодая Никитина: стройная девушка с длинными волосами, распущенными по плечам. Катя провела пальцем по краю фотографии. Он был заостренным. Катя присмотрелась. ФОТОГРАФИЯ БЫЛА КОГДА-ТО РАЗРЕЗАНА. Это была часть фотографии! От волнения у Кати задрожали руки. И потом фигура Никитиной была, как бы немного сдвинута в центр. С краю ещё оставалось довольно большое поле. Так могло получиться, если рядом был снят ещё какой-то предмет. Катя перевернула фотографию. Никаких надписей или знаков. Она подошла к окну. В одном месте была едва различимая грязь. Катя оделась и, взяв такси, поехала в "Белый гриф": экспертизная лаборатория работала до семи.
      Вернувшись домой, Катя без чувств опустилась на маленький стул в коридоре. Ее мучила сильная головная боль. Приступы мигрени у Кати бывали редко, но когда они возникали - хотелось биться головой об стенку или выпрыгивать из окна. Немного посидев в темноте, она почувствовала, что к ней возвращаются утраченные силы. Катя прошла в комнату и включила аромакурительницу с маслом герани, Катя легла на диван и закрыла глаза Аромат обволакивал её теплыми волнами. Головная боль постепенно исчезла, Катя представила, как она лежит на берегу моря на теплом морском песке, прогретом солнцем и наслаждается легким ветром, веющим из прибрежного парка. "Артур... вспомнила Катя, - а я ему даже письма не написала. Бесчувственная и жестокая-укорила она себя. Садись за стол и пиши письмо..."
      Письмо было написано на одном дыхании. Катя не отрываясь, и не останавливаясь, на трех страницах излила свою тоску, переменчивое настроение, загруженность, раздражительность и надежду на скорую встречу. Перечитав письмо, Катя поморщилась, оно получилось несколько выспренным и туманным. "Так, наверное, писали барышни во времена Пушкина. Сплошная сентиментальщина" Но переписывать ничего не хотелось, Катя отложила письмо и побрела в кухню попить кофе Открыв холодильник, Катя вспомнила, что в последний раз она была в магазине неделю назад и постепенно все припасы кончились. На верхней полке сиротливо стоял сливочный йогурт и маленький пакетик сливок. Катя плеснула сливки в кофе и принялась обшаривать колонку в поисках печенья или конфет. За пакетами крупы она нашла пачку печенья с вишневой начинкой и аккуратно разложила его на блюдце. Все равно было тоскливо и одиноко. "Так я скоро и привыкну к своему одиночеству, может быть оно мне даже и понравится. ; жила же я до встречи с Артуром одна." грустно думала Катя. Днем крутишься по делам, а вечерами - хоть вой. Телевизор я смотреть не люблю, книг давно не читаю. Как-то все нет времени сходить в хороший книжный магазин и выбрать что-то по душе, а покупать современную макулатуру не хочется. Листать же глянцевые журналы и рассматривать интерьеры особняков "звезд" - занятие для убогих А я себя к таким пока не причисляю."
      Катя не заметила, как в кофе покапали слезы. Она слизнула их языком и шмыгнула носом. Стало немного легче. Катя придвинула к себе телефон и набрала Олин номер. - Оля, это Катя Муромцева. - Здравствуйте. - Как настроение, Оля? - задала Катя дежурный вопрос из чувства вежливости, прекрасно понимая, что правду о своем настроении никто не скажет. - Ничего. Как ваши дела? - Идут.
      Наступило молчание. - Я хотела вас спросить. Вы хорошо знаете Милу? Как хорошо? Подругами мы не были. Общались только на работе, и то часто натянуто. Мила - сложный человек. Замкнутый, капризный. - Вам не бросилось в глаза, что она подсматривает за шефом, шпионит? - Это похоже на нее. Она кажется, подслушивала его телефонные разговоры, - А в его бумагах она могла рыться? - Могла, она ведь уходила позже всех. Потом, она могла подходить к столу Олега Васильевича, когда его не было, просматривать письма, факсы Но конкретно, вы ничего не видели? - Я же не могла её спрашивать, что ты делаешь у стола Олега Васильевича. Она бы ответила, что ищет затерявшееся письмо или какую-нибудь нужную бумагу. - Понятно. - А что с ... Милой? Какие-нибудь подозрения? - Да нет, Мила нашла кое-какие вещи в потайном сейфе Макева, в том числе коралловое ожерелье. Вы его никогда не видели раньше у шефа на столе или на какой-нибудь посетительнице? Такие красивые темно-алые кораллы. - Нет. А где находился потайной сейф? У нас такая маленькая контора... - В первой комнате. Точнее, под шкафом. У Милы там стояла банка с чаем. Она стала её доставать, банка выпала из рук и закатилась под шкаф. Мила нагнулась за ней и обнаружила этот сейф. Значит, ожерелья вы не видели? - Нет.
      Катя вдруг ощутила безмерную усталость. "Зачем его хранил у себя Макеев. Непонятно". - Ладно, Оля , до свидания.
      Повесив трубку, Катя какое-то время сидела, задумчиво потирая виски. Снова возникла пульсирующая головная боль. "Кажется, у меня ещё осталось таблетки две мигренола", - вспомнила Катя и пошла за ними в комнату.
      Чермесов Георгий Валентинович сидел в сауне и пил холодное пиво "Туборг".
      "Пиво с твоим характером", - вспомнил он слова телевизионной рекламы. Но характера у него не было. Всю жизнь он старался подладиться под людей и обстоятельства и извлечь свою выгоду. Он приехал в этот загородный дом по приказу одного человека, на которого он работал. И об этом не знал никто. Иначе, Чермесов лишился бы своего поста и думской неприкосновенности. Ничто не предвещало никаких неприятностей, но на душе у Чермесова все равно скребли кошки. Ему было не по себе. - Георгий Валентинович, подойдите сюда, - раздался голос из динамиков на стене. - Сейчас, сейчас, - заторопился Чермесов. Он обмотал полотенце вокруг бедер и встал с тяжелой дубовой скамьи, оставив пиво недопитым. Он миновал коридор и, толкнув тугую дверь, зажмурился от света.
      Там, за столом сидел его благодетель и внимательно смотрел на него.
      От этого взгляда Чермесову стало совсем нехорошо. - Да? - Как там дела с Кричевской? - Через неделю состоится конкурс на выдачу лицензий. - До раздачи лицензий её компания не должна быть допущена. - Как? - пискнул Чермесов.
      - А уж это - твоя забота. Подумай. Кажется, способов существует много. Например, в Ярославской или Костромской губернии грядут внеочередные выборы. Агитация за кандидатов прекращается за сутки. А по её каналу пусть какой-нибудь сюжетец на эту тему проскользнет, да так, чтобы подходил под статью закона о выборах. А потом комитет по соблюдению честных выборов заметит это и внушение сделает. Непорядок, мол. И эти данные должны прямехонько попасть в Комиссию, которая ведает этими самыми лицензиями. И она лишает "Телевизион коммуникейшен" права участвовать в конкурсе. Понял? - Да, - внутри у Чермесова все похолодело. Он никогда не был святым агнцем, но по-крупному не рисковал - был осторожен. А тут, вляпался. Погнался за крупными деньгами. "Валечка", - c тоской вспомнил он свою жену, - Чермесов привык во всем полагаться и советоваться с женой: как солить капусту и к кому обратиться за помощью или покровительством. Валя была в курсе всех его дел. Кроме этого. Чермесов стоял, опустив голову, и смотрел, как с него капает вода, образуя на полу мелкие лужицы. - Разговор окончен. - Чермесов, спотыкаясь, пошлепал обратно в предбанник.
      Мужчина задумчиво посмотрел ему вслед и, взяв в руки мобильник, кому-то позвонил.
      Чермесов допивал пиво, когда перед ним неожиданно выросла блондинка в бикини. - Вам подлить, Георгий Валентинович, - изогнулась так, что, её груди чуть не выпрыгнули из бюстгалтера. - Да, пожалуйста, - засмущался Чермесов и протянул высокую кружку, стараясь не смотреть ей в лицо. Его брак с Валентиной был крепок и нерушим. Он изменял ей всего два раза, да и то в далекой молодости, о чем уже и не помнил: так мимолетны были эти впечатления.
      Внезапно Чермесов почувствовал, как ему на плечи легли прохладные женские руки. Он мотнул головой, как бы освобождаясь от них. Но женщина только крепче прижалась к нему, и Чермесов ощутил спиной её упругий живот. Вырываться или звать на помощь было глупо. Однако больше всего, Чермесову хотелось провалиться сквозь землю или улететь куда-нибудь далеко - далеко. Почему-то вспомнилось название старого фильма: "Только у ангелов есть крылья" Правда, отнести себя к этим одухотворенным и бесплотным существам Чермесов никак не мог, слишком прочно, можно сказать капитально, врос он в землю всеми руками и ногами. Ему осталось только крепко зажмурить глаза и покориться судьбе. "На все воля божья" - прошептал закоренелый атеист.
      Спустя пятнадцать минут блондинка стояла перед пославшим её человеком и вопросительно смотрела на него. - . Говоришь, жену звал? - Да, сначала даже всхлипывал как маленкьий, потом замолчал, - хихикнула она. - Ничего смешного, - резко оборвал он, - если человек так любит и дорожит семьей. Это благо.
      "Мораль он мне что ли читает" - подумала женщина
      - Страх это - великое дело. Страх и трепет. Бог не добренький дядечка, кротко взирающий с небес. Это суровый карающий громовержец. Вот на страх у нас и будет стараться Георгий Валентинович. А не будет - фотографии, где он с тобой в пикантных позах жене сунем. Но до этого, думаю, дело не дойдет. Он скорее президента убьет и Красную площадь взорвет, чем свою жену прогневает или огорчит. - Я могу идти? - с недоумением спросила Вера.
      Он кивнул и cделала рукой жест, - "выметайся"
      * * *
      Тигран царапал обивку кресла, и Оля прикрикнула на него. Кот обиженно выгнул спину, фыркнул и пошел на кухню. - Тигран, Тигран, - позвала его Оля. - Но кот не появлялся. Оля включила телевизор. Шел голливудский триллер. Актриса Глен Клоуз лежала в постели, а прямо на неё надвигался маньяк, одетый во все черное с зазубренным охотничьим ножом в руке. Он мелкими шагами продвигался вперед... Неожиданно она выхватила пистолет, спрятанный под одеялом и выстрелила. Один раз... другой... третий... Человек упал на пол. В кухне раздался какое-то громыханье. - - Тигран, крикнула Оля и побежала на кухню, охваченная дурными предчувствиями
      Так и есть. На полу валялись осколки чашки, оставленной на столе, а кот забрался на холодильник и смотрел оттуда с виноватым видом.
      - Ну что это такое, - рассердилась Оля, - посуду бьешь каждую неделю. Скоро я стану есть из пластмассовых чашек и тарелок
      Немигающие серо-желтые глаза смотрели на неё без всякого сочувствия. Оставлю тебя без еды и воды, тогда будешь знать как себя прилично вести, а не носиться по квартире как угорелый.
      Кот широко зевнул, показав белые клыки. - Тигран, ну Тигран, - Оля сняла кота с холодильника и прижала к себе, - хулиган ты мой. Давай убираться.
      Кот сел в угол, равнодушно смотря, как Оля, взяв в руки веник, стала подметать осколки. - Вроде все, - Оля посмотрела на стол, - а где же перечница? Закатилась?
      Она легла на пол и посмотрела в щель. Ярко-красная перечница в виде мухомора валялась в дальнем углу. - Чем бы её подцепить? - сказала вслух Оля.
      Кот с любопытсвом наблюдал за Олиными потугами.
      Веником Оля выкатила перечницу и сдула с неё пыль. "Так же Мила нагнулась за своей банкой с чаем и обнаружила сейф"
      И вдруг Оля, сидя на полу, машинально застыла, пораженная одной мыслью: "Как же я не догадалась об этом раньше!"
      * * *
      Виктория посмотрела на часы. Наступало время обеденного перерыва. Обычно она ходила в маленький ресторанчик венгерской кухни, который находился недалеко. Реже - перекусывала в офисе, заранее предупреждая об этом Лену, чтобы она успела сходить в магазин за продуктами. Сегодня Виктории идти никуда не хотелось. Она чувствовала непонятную слабость в теле, и её клонило в сон.
      - Лена, - вызвала она её, - накрой стол
      Хорошо, - Лена проскользнула в маленькую комнату, находившуюся за кабинетом Виктории. Через пять минут, она появилась в дверях. - Виктория Сергеевна, все готово. - Спасибо, Леночка, - улыбнулась Виктория, - можешь идти. Если понадобишься, я тебя позову.
      Виктория закрыла на ключ свой кабинет и прошла в комнату, где её на маленьком журнальном столике ожидал поднос с легким обедом и кофе. Виктория села в кресло и закрыла глаза. Ей хотелось минут пять просто посидеть с закрытыми глазами и ни о чем не думать. Пять минут пролетело незаметно. Виктория открыла глаза и вздохнула Она взяла мобильный телефон, лежащий на столике и набрала номер. - Елена Александровна, это ...Марина. - Добрый день! - Я звоню как мы с вами договаривались Через две недели. Мне надо повторить ваш курс.? - А как вы себя чувствуете? - Хорошо. - Тогда не надо. Сеансы очень сильные и эффект от них будет держаться долго.. - Значит, мы пока с вами расстаемся? - Да.
      Виктория положила телефон на пол и с удовлетворением подумала: "Я так и знала"
      Она отпила несколько глотков уже остывшего кофе как раздался телефонный звонок. .Виктория раздумывала брать мобильник или нет."А вдруг это опять тот самый маньяк, который мне так долго названивал." Виктории даже пришлось сменить номер телефона, чтобы избавиться от своего преследователя .После колебания она взяла телефон и услышала знакомый голос. - Вика, ты куда пропала? - Привет, Олег. Дела совсем замучили. - А как же твои планы насчет маленькой виллы в Испании - Пока отменяются, но в качестве дальней мечты... - Вика! - Да? - Я по тебе соскучился - Я тоже. Мы стали редко видеться... - Я же говорю - дела. - Как насчет завтрашнего рандеву. - Я перезвоню.
      Виктория вернулась к кофе. Но мысли её были далеко. Она снова вспомнила Лиссабон, Марка , их разговор в ресторане и душную бессонную ночь...
      Виктория лежала в гостиничном номере, ошеломленная услышанным. То, что сказал ей Марк, укладывалось в стройную логическую картину, которая раньше ускользала от её понимания. "Телевизион коммуникейшен" становилась слишком лакомым кусочком для многих воротил рекламного и банковского бизнеса. В последнее время Андрей, по словам Марка, окружил себя не теми людьми, которым можно доверять и положиться в трудную минуту. Но это было не главным...
      Виктория знала, что Андрей изменяет ей. Вначале она отнеслась к этому как любая женщина: с брезгливостью и презрением, но, в конце концов, Виктория махнула на это рукой. Если они стали друг другу чужими людьми, то стоит ли удивляться, что муж ищет утешение у других женщин. Правда, для окружающих они по-прежнему были образцово - показательной парой и никто не мог заподозрить, что скрывается за безупречным фасадом их семьи.
      Дома же Андрей все чаще оставлял её коротать вечера одной, и Виктория стала потихоньку прикладываться к коньячку, засыпая только под утро, после просмотра ночных каналов. Она смотрела все подряд: триллеры, кошмары, эротику, музыкальные шоу. Она вставала осоловелая с припухшим лицом, с трудом соображая, какие дела ей предстоит сделать и куда идти. Она с горечью отмечала про себя, что её стал невольно сторониться даже сын. Он не торопился после школы идти домой, а дома сидел, закрывшись в своей комнате, и играл с компьютером.
      Внешность Виктории тоже претерпела изменения. Ей стоило титанических усилий поддерживать её в приличном состоянии: практически она не вылезала из косметических и массажных кабинетов. В отчаянии Виктория рванула на две недели в Португалию, желая забыть обо всем. Здесь-то и нашел её Марк, специально прилетевший в Лиссабон, чтобы серьезно поговорить с ней.
      Информация, полученная от Марка, требовала от неё решительных действий. Если раньше Виктория могла не опасаться за свою семью: Андрей довольствовался легкими мимолетными связями со своими секретаршами, которые сменялись с завидной регулярностью и журналистками, желавшими получить от телемагната экслюзивное интревью впридачу к ужину в роскошном ресторане , то теперь... На горизонте её семьи замаячил броненосец тяжелого калибра некая медсестра, ослепительная блондинка двадцати лет, в которую Андрей влюбился не на шутку. Она умело разжигала его страсть, то, приближая к себе, то, напуская притворную холодность. Он щедро одаривал её и как сообщил Виктории Марк"консультировался с ним насчет бракоразводного процесса" - Понимаешь, Вика все это очень и очень серьезно. Я бы не стал беспокоить тебя по пустякам.
      Виктория только качала головой. Она не могла вымолвить ни слова: её душила ярость. - Марк, - неожиданно спросила она, - почему ты рассказываешь мне об этом, ведь если я выдам тебя Андрею, ты лишишься работы.
      Марк какое-то время молчал. - Ты, конечно, можешь смеяться надо мной. Но я люблю тебя, Виктория. Детей у меня нет. Единственный сын погиб. И мне иногда кажется, что ты моя дочь
      Виктория крепко сжала его руку. - Что же мне делать, Марк? - Попробуй поговорить с Андреем и наладить вашу семейную жизнь. - Хорошо, - с легким вздохом ответила Виктория. - Я попробую
      .................................. - Виктория Сергеевна, - Лена стояла около нее, - извините, я наверное, вас потревожила? - Нет, это я ... задумалась. Что там? - Чермесов у телефона. Срочно. Что-то насчет выборов в Костромской губернии. - Сейчас, - Викторяи поднялась с кресла и прошла в свой кабинет.
      * * *
      Елена Александровна смотрела на своего "колдуна" и улыбалась.
      - Ты чего? - заерзал он под её взглядом. - Да так. Может быть, для нас скоро жизнь переменится.
      Они сидели в подсобной комнате, где хранился колдовской "инструментарий": высушенные травы, баночки с мазями, чучела птиц и пили чай. - Каким образом? - Уедем куда-нибудь, заживем в другом месте. Например, в Сибири.
      При слове "Сибирь" Михаил Петрович вздрогнул. - Да что мы каторжники, какие, - попробовал пошутить он. - А что хорошего в этой Москве? Воздух отравленный, еда - отравленная, шум, суета.... - Ну не знаю. - А я знаю. Заживем в сибирской деревушке. Кедры, тишина, покой...Вот получу большие деньги и - уедем. - За Кричевскую?
      Елена Александровна важно кивнула головой. - Немножко я голову поморочила, набивая цену. А теперь сошлись. Скоро видеокассету передавать буду. Ты мне поможешь? - Конечно, конечно, - торопливо поддакнул Михаил Петрович, - А ты не боишься? - Мое дело сторона. Я применила всякие там штучки: прибор для гипноза, ароматы усыпляющие, чтобы её расколоть. А что там дальше - меня не касается. А что? - с вызовом спросила она. - Да это я так, - пробормотал её собеседник. - .Ладно, пойду следующего клиента принимать.
      Дождавшись, когда она уйдет, Михаил Петрович осторожно закрыл на ключ комнату, и немного выждав, направился к самому заваленному углу. Он отодвинул один ящик и, стараясь не шуметь, набрал код сейфа. Он достал оттуда видеокассету, положил другую и также тихо закрыл сейф. С минуту другую, он стоял, прижимая кассету к себе, и внимательно прислушивался.. Затем положил её в небольшую сумку - папку и покинул "Башню Мерлина"
      * * *
      Утром Катя поехала в "Белый гриф" забрать результаты экспертизы фотографии, на которой была снята Никитина. Ей сообщили, что фотография была разрезана недавно, а в углу была стертая карандашная надпись - "Саша или Паша К." Поблагодарив, Катя поехала в пединститут, где училась когда-то Никитина. "Может быть там, на одном из факультетов и учился этот Саша или Паша К." размышляла Катя.
      После двухдневных поисков в архивах института, Катя наткнулась на двух Сашей К Один из них жил на проспекте Руставелли , а другой на Осеннем бульваре. Один из них сказал, что не знал никакой Никитиной, а вот, второй... - Да? - стоявший перед Катей худощавый мужчина в старом тренировочном костюме был насторожен. - Вы были знакомы с Никитиной Таней, когда учились в институте. - Нет. - А вот ваш бывший декан, я беседовала с ним, и он сказал, что вы за ней даже ухаживали, - соврала Катя. - Пусть не брешет. За ней Олег бегал. - А он сказал, что вы. - Ложь! Она мне не нравилась. - Значит, вы её знали, а мне говорите, что нет. - Послушайте, а вы сами откуда? Из милиции? Приходите тут, вопросы разные задаете. - Я юрист и веду сейчас одно расследование. Ваши показания очень ценны. Ваша обязанность говорить мне правду, - припугнула его Катя, - в противном случае, это будет сокрытием важных улик, что преследуется в уголовном порядке.
      Сочетание слов"улики", "показания" и особенно"уголовный порядок" возымело свое действие. Глаза мужчины забегали. - Да был знаком, - неохотно признал он. - Можно пройти в коридор, а то в дверях мне неудобно разговаривать.
      Мужчина посторонился. В коридоре пахло кислыми щами и пивом - В мои руки попала часть одной фотографии.
      Катя достала половинку своей фотографии и показала её Александру Николаевичу. - Мне нужна вторая половина. - У меня, её нет. Забрали. - Кто? - подалась вперед Катя. - Я ничего об этом не скажу.
      Катя поняла, что пока лучше ни на чем не настаивать. В ту же минуту у неё сработала интуиция. Она раскрыла кошелек и сказала. - Если вы скажете, кто был изображен на второй половине фотографии, я вам хорошо заплачу. Сколько? - Сто долларов. - Двести.
      Катя достала две стодолларовые бумажки. - Только после того как вы скажете, кого вы снимали и дадите хотя бы негатив той фотографии. Наверняка, он у вас есть. - Только плохой снимок. Негатива нет. - Хорошо давайте плохой снимок, - согласилась Катя. - Но вы никому ничего не скажете? - Нет.
      Александр Николаевич нырнул в комнату и через несколько минут вынес Кате мутный снимок. Она внимательно вгляделась в него. Нет, этого человека она точно не знает. Память на лица у Кати была хорошей. - Катя протянула доллары - А кто это? - Подруга Тани. Они были - не разлей-вода. Вика Беланина. Сегодня она стала большой дамой. Кричевской. Да и Танька не последний человек в этом мире
      Две обнаженные девушки стояли рядом; Кричевская улыбалась, Никитина смотрела серьезно, чуть нахмуренно. - А как вы их сняли? - На пари. Я поспорил с Беланиной, что сняться обнаженкой им слабо. Кисейные - мол, барышни. Она и вспылила. Бог её знает, как ей удалось Таньку уговорить. Та была такой застенчивой. - Кто же у вас забрал такие пикантные фотографии?
      Александр Николаевич мгновенно замкнулся. - Мы с вами уже обо всем поговорили.
      Катя снова достала кошелек.
      Но мужчина отрицательно покачал головой.
      Катя поняла, что больше она ничего не добьется, и ушла , ощущая на своей спине тяжелый взгляд Александра Николаевича.
      "Белый гриф" находился в десяти минутах езды на троллебусе и Катя решила зайти в него пообедать . Она не была в детективном агентстве с тех пор как подверглась массовому избиению в качестве ведьмы. Правда, она ездила туда в экспертизную лабораторию, но это было вечером, когда подавляющее большинство сотрудников уже закончило свою работу.
      Катя шла по коридору, напряженно стискивая сумочку. Но, похоже, что людская память обладает одним замечательным свойством - забывчивостью Все с ней здоровались, не обнаруживая ни малейших признаков того, что они помнят перепетии той злополучной презентации. Конечно, был один человек, встречи с которым Катя ждала с особенным напрягом. Это был Вадик Бобрикин, окочурившийся из-за неё в глубокий обморок.
      До обеденного перерыва было ещё несколько минут и поэтому Катя не спеша, прочитала меню и выбрала себе луковый суп и куриные ножки, запеченые с картофелем и гусиной печенкой. Сегодня был день французской кухни. Катя сидела за столиком в дальнем углу, когда сначала раздался многозначительный гул, а затем двери столовой распахнулись и толпа сотрудников "Белого грифа" нестройной стайкой ворвалась в столовую. Стайка быстро превратилась полнокровную очередь, сверкавшую отполированными мельхиоровыми подносами. "Спокойно посидеть и поразмышлять не удастся" - поняла Катя. Затем люди принялись занимать свободные столики и места. Катя резко огрызалась, что все места заняты, но её хлипкий тыл мог в любой момент быть смят агрессивным напором желающих пообедать - Катя, Катя, - раздался чей-то крик.
      Катя подняла голову и увидела Ярина, который махал ей рукой, стоя в очереди. - У тебя места свободные? - Да, - кивнула головой Катя. - Держи их, я с Маришей сейчас...
      Катя оставила свою еду и крепко вцепилась руками в стоявшие рядом два стула. Ее сумка упала на пол и Катя нагнулась, чтобы поднять её. Воспользовавшись её оплошностью, один стул был мгновенно утащен, несмотря на яростные Катины протесты и крики, "поставь, идиот, стул на место". Раскрасневшаяся от перепалки Катя придвинула к себе оставшийся стул и внимательно озиралась вокруг, готовая в любой момент дать отпор нежданному агрессору - Вот и мы, - перед Катей вырос Алексей с Маришей. - Не уберегла один стул, - горестно развела руками Катя. - Держи, - тут же крикнул ей Ярин, цепляя ногой стул, к которому уже потянулась чья-то рука, вынырнувшая из-за Маришиной спины.
      Катя изо всей силы царапнула ногтями по руке, раздался приглушенный стон, и показалась обиженная физиономия Вадика Бобрикина. - Ты Муромцева как кошка царапаешься. Тебе надо в джунглях жить, а не в цивилизованном обществе.
      Катя не знала куда глаза девать. - Никакой благодарности. Я тут все организовал, а меня ещё и царапают., - бушевал Вадик. - Он ничего не помнит, - шепнул ей на ухо Ярин, - так что не тушуйся. - Красть стулья все равно нехорошо. Ты надеюсь, не Остап Бендер, - пошутила Катя.
      Вадик не вник в тонкости Катиного юмора и недовольно сопя, отошел от них. - А где же будет сидеть Мариша? - спросил Алексей. - Я уже ухожу, сказала Катя. - Не надо, - вставила Мариша. - Я сейчас из своей комнаты стул принесу.
      Мариша отошла, а Ярин, кивнув на тарелку, спросил - Как привет из Франции? - Вкусно. - А как все остальное? - Ты имеешь в виду расследование? - Естественно. - Ты меня прости за грубость... тогда. - Ничего, ничего, с кем не бывает, жизнь сейчас напряженная и трудная, а молодой и привлекательной женщине жить трудно вдвойне. - Ох, Алексей, - вздохнула Катя - мне тебе столько всего надо рассказать...
      * * *
      Михаил Петрович позвонил из таксофона и договорился о встрече через час на Тверском бульваре. Он приехал немного раньше назначенного времени, успел купить мороженое и посмотреть афиши кинотеатра"Пушкинский" .'"Cидишь тут с Ленкой как бирюк в этой чертовщине. Никуда не ходишь, нигде не бываешь, скоро действительно в сибирского каторжника или отшельника превратишься" - подумал он. Посмотрев на часы, Михаил Петрович решил, что может ещё сбегать за сигаретами - время есть.
      Подойдя к условленному месту - первой скамейке в начале бульвара, он оглянулся. Знакомого человека нигде не было видно. Он достал из кармана пиджака "Кэмэл" и закурил. - Добрый вечер, - раздалось над ним.
      Михаил Петрович поднял голову и поспешно затушил сигарету. - Принесли?
      Он быстро закивал головой. - Очень хорошо. Надеюсь, это то, что надо. В противном случае, - и губы собеседника раздвинулись в улыбке, от которой у Михаила Петровича пробежали по коже вполне ощутимые мурашки. - Да все как надо. Как договаривались, - добавил он.
      Его собеседник сел на скамейку и придвинулся к нему вплотную. Михаил Петрович вынул из сумки-папки полиэтиленовый пакет, в который была завернута видеокассета и протянул его мужчине. Тот положил её в кейс и отдал Михаилу Петровичу книгу "Искусство икебаны" - Там деньги.
      Михаил Петрович хотел пересчитать, но понял, что не получится. Вокруг были люди. Несколько минут они посидели в молчании. Затем мужчина встал и, кивнув Михаилу Петровичу, быстрыми шагами направился к метро.
      Поерзав на скамейке и убедившись, что на него никто не смотрит, Михаил Петрович встал и, пройдя несколько метров по Тверской, нырнул под арку. Там, спустившись в какой-то подвал, он присел на корточки, и стал торопливо считать деньги, дрожа от радостного возбуждения. Затем он прислонился к холодной каменной стене и вздохнул с чувством невыразимого блаженства. "Не знаю, матушка, какая там Сибирь, а я лично хочу на Канары или в Париж" - и довольный собой, рассмеялся.
      * * *
      За дверью Катиной квартиры разрывался телефон, а она как на грех, запуталась в ключах. - Сейчас, сейчас, - кричала Катя непонятно кому.
      Открыв дверь, она рванула к телефону
      - Это Оля Я вспомнила одну вещь. Мила не могла найти сейф в том месте, то есть могла, но чай у неё стоял в другом шкафу. - Ничего не понимаю
      На том конце трубки раздался едва уловимый вздох. - Мила примерно месяца полтора назад переставила свой чай в другой шкаф. Поэтому она солгала, что доставала свой чай из шкафа в нашей комнате. Там полка только для меня и Гриши. может быть это, конечно, ерунда... - В мозгу у Кати раскалывались молнии."Думай, думай, - приказывала она себе, - почему Мила солгала. И вдруг её осенило: "Она давно нашла этот сейф, только молчала об этом, а теперь решила заговорить. Но почему именно теперь?" - Оля, закричала в трубку Катя, - а когда она переставила свой чай? - Месяца полтора назад. - До убийства Макева? - Да. - А за сколько? За неделю, две?
      Оля задумалась - Кажется, за две недели или за три. Точно не помню Спасибо.
      Оля положила трубку и подумала: "Хорошо, что я вспомнила об этом, а то..."
      * * *
      Андрей прислал за ней машину в аэропорт, но сам не подъехал, сославшись на дела.
      После ужина он рассеянно чмокнул её в щеку и быстро прошел к себе в кабинете. - Извини, болит голова.
      За ужином Виктория сидела, стиснув зубы. Она не могла не заметить, что от Андрея пахло дорогими французскими духами, он выглядел довольным и расслабленным как это бывает после длительных любовных ласк. Виктория почувствовала раздражение и досаду. "Что со мной? - подумала она, - я боюсь его потерять или мне неприятно, что он всерьез увлекся другой женщиной?" Но разобраться в своих ощущениях Виктория не могла. Голос благоразумия нашетывал ей, что надо затаиться и сделать вид, что ничего не происходит, а другая часть её "Я" - взрывная, темпераментная требовала немедленного объяснения. - Спасибо, Вера Петровна, я не буду пить чай, - улыбнулась Виктория домработнице. Она встала из-за стола и направилась в кабинет мужа.
      Андрей сидел за своим столом, бесцельно смотря перед собой. - Андрей, тебе не кажется, что нам надо поговорить, - сказала Виктория, закрывая за собой дверь.
      Он с удивлением вскинул на неё глаза. - О чем? - О нас... - Ты ошибаешься, нам не о чем говорить, - перебил он её - Почему ты так думаешь? - Что ты хочешь? - Андрей достал бумажник, - денег? Сколько? - Мне не нужны деньги, - вспыхнула Виктория, - ты обращаешься со мной как с прислугой. - Я устал и хочу побыть один. - Андрей, - Виктория подошла к нему и провела рукой по волосам, - Андрюшенька... Мы так давно не были вдвоем...
      Но он только упрямо мотнул головой, освобождаясь от её руки.
      Виктория почувствовала тошноту и необъяснимый страх.
      - Что случилось, Андрей? - О чем ты Виктория? Я пришел с работы, ты прилетела из Португалии. Я устал. В чем, собственно говоря, дело?
      Виктория внимательно посмотрела на мужа. Перед ней сидел мужчина, бесконечно далекий от нее. - Андрей, - с болью сказала Виктория, - как это все получилось? - и неожиданно для себя она расплакалась - А ... ты об этом. Все давно кончилось, моя дорогая Виктория. Мой принцесса - недотрога. Когда-то я тебя очень любил, но все ушло. Все... И в этом виновата только ты. Я просто умирал по тебе. А ты отталкивала меня, я был тебе противен и неприятен. Ты считала меня толстокожим человеком, неспособным чувствовать и страдать. И свои ласки отпускала сторогими дозами как в аптеке. Виктория слышала, как гулко бьется её сердце. - Я потихоньку стал привыкать к другим женщинам, не скажу, чтобы мне все это очень нравилось, но ... сама понимаешь - любому нормальному мужику нужна женщина. А сейчас я, наконец то, встретил свою женщину. Виктория, с которой мне очень хорошо. И я думаю, что нам лучше всего развестись...
      Виктория судорожно сглотнула слюну и ухватилась за край стола, чтобы не упасть. У неё внезапно закружилась голова - Сын нуждаться ни в чем не будет. Ты тоже не останешься без денег. Правда, и от роскошной жизни придется отвыкать.
      Виктории хотелось крикнуть: "Я знаю твою шлюху, эту дешевую медсестру, которую ты боготворишь", но тут же вспомнила слова Марка: "Только ни в коем случае не выдавай меня , девочка, так будет лучше и для тебя и для меня"
      На негнущихся ногах как манекен Виктория прошествовала к себе в комнату и разрыдалась, закрыв голову подушкой, А утром, ей позвонила приятельница, жена владельца сети оздоровительных клубов"Спорт и жизнь" Галина Ракчеева, и как бы, между прочим, заметила: - Два дня назад я видела Андрея в ювелирном салоне, - затем, выдержав эффектную паузу, добавила, - с какой-то молоденькой девушкой. На мой взгляд, несколько простовата. Он покупал ей дорогое кольцо с бриллиантами. Ты не знаешь, это ваша родственница? - Да, родственница, - прошептала пересохшими губами Виктория и повесила трубку. А вечером она наглоталась таблеток. Вера Петровна успела вовремя вызвать "скорую", и её откачали. Первым, кого она увидела в больнице, был Марк, склонившийся над ней. - Вика, ты узнаешь меня? Конечно, - Виктория хотела улыбнуться, но улыбки не получилось, и она заплакала злыми бессильными слезами. - Не надо, - услышала она, - Вика, ты просто дура, как можно лишать себя жизни, это самое дорогое, что есть у человека. - "Самое дорогое у человека - это жизнь и прожить её надо так" начала иронично цитировать Виктория - Не богохульствуй, - прикрикнул на неё Марк, - прекрати, лежи, отдыхай. Я скоро приеду еще. И лучше никому не говори, что я был у тебя.
      В больницу Андрей ни разу не приехал. Через неделю Викторию отправили долечиваться в подмосковный санаторий. Стояла золотая осень. Бесконечная аллея вилась между березами и развесистыми кленами, воздух был кристально-ясен, а Виктории казалось, что она - умерла. - Я ничего не чувствую, - жаловалась она Марку, приехавшему навестить её, - абсолютно ничего как резиновая кукла. Зачем мне все это? К чему? Может быть и вправду, лучше - умереть.
      Они гуляли по аллее, поминутно останавливаясь и срывая с кленов желто-красные и янтарно-зеленые листья. - У тебя - сын, подумай, что будет с ним, когда тебя не станет. Кому он нужен? Новой жене твоего мужа? - Ты прав, но у меня нет никакой воли к жизни. Человек же не автомат. Приказал себе и сделал. Может быть, я и рада жить, наслаждаться этим днем, природой, но не могу. У меня даже слез не осталось.
      Марк взял её под руку. - Осторожно, здесь дерево. Так и бывает после сильного потрясения. Сейчас ты не можешь ни о чем говорить и думать, но это пройдет, все проходит, Виктория. И ты знаешь, кто спасет тебя? Ты сама. В один прекрасный день ты посмотришь на себя в зеркало и скажешь: "А какого черта, я молодая, красивая Виктория Кричевская сижу и вздыхаю непонятно о чем." Все осталось в прошлом. Благослови и отпусти его. У тебя все ещё впереди, Виктория. Сколько тебе лет? - Тридцать шесть. - Младенческий возраст. Твое имя Виктория - это значит, "победа". Ты должна победить.
      Виктория схватила руку Марка и прижала к своей щеке.
      - Спасибо, Марк, спасибо за все.
      Через три недели Виктория покинула санаторий. Она отстранила шофера, которого прислал Андрей и сама села за руль. Было приятно снова ощутить скорость и радость от быстрой езды. Она ехала с гордо поднятой головой и странным ожесточением в глазах. "Пока я жива, я буду бороться. Я не позволю никому победить себя. Никому и никогда!"
      * * *
      Положив видеокассету в кейс, Дима Ширяев быстрыми шагами направился к машине, припаркованной около комбината"Известий" В машине он включил тихую музыку и задумался: "Пока все складывалось удачно, но это была всего лишь часть предстоящей операции. Главное было - впереди.
      * * *
      Мила раскололась сразу. Она расплакалась, и Кате пришлось дать ей стакан воды, накапав туда валерьянки.
      - Да вы успокойтесь, Люда, расскажите все как было. По порядку. - Катя сидела напротив и держала в руках чистый носовой платок, приготовленный для подобных случаев. - Я даже не знаю, как это получилось... Я не хотела. Но случайно наткнулась на этот сейф и увидела, как он его набирает. А один раз оставил открытым. И решила... - Позвонить Никитиной и Кричевской подсказала Катя. - Нет, Кричевской я не звонила. Хотела потом. Но не успела. - Поэтому вы и разрезали фотографию?
      Мила быстро - быстро закивала головой и снова всхлипнула. Катя протянула ей платок. - А Никитина? - осторожно спросила Катя. - Она даже не захотела со мной разговаривать. Как я не пыталась. Мне так нужны были деньги, у меня - мама больная в Мытищах. Ведь я не сделала ничего такого... - и Мила умоляюще посмотрела на Катю
      Катя незаметно вздохнула. Любые поступки и преступления всегда объясняются тем, что не" хватает денег"Только в это понятие все вкладывают разный смысл - Значит, Никитина не хотела вам...платить? - Нет. Я и обозлилась, - Мила высморкнулась в Катин платок и приложила его чистым концом к глазам. - Как часто вы звонили Никитиной? - Примерно два раза в неделю. Я думала, что она все-таки согласится. - Лично с ней вы не встречались? - Нет
      - Вы нашли коралловое ожерелье, фотографию, где сняты Никитина и Кричевская и решили позвонить Никитиной, надеясь, что она выкупит её, задумчиво протянула Катя. - И там же лежало коралловое ожерелье
      Мила как-то странно посмотрела на нее.
      - Ожерелье я нашла около трупа Олега Васильевича
      Уходя из конторы, Катя столкнулась в дверях с Гришей. Он сильно изменился с тех пор, когда Катя его видела в последний раз. Выглядел потухшим и усталым "Какая неприятность свалилась на этих ребят - подумала Катя, - им пришлось первый раз в жизни столкнуться с убийством. А это нешуточное дело" - Екатерина ... что-то случилось опять? - испуганно сказал он. - Нет - нет, - поспешила успокоить его Катя, - можно вас на минутку, и она вышла с Гришей в коридор. На Милу не обращайте внимания. У неё нервы. - Гриша дернул головой. - А у кого их нет? - Вы будете работать здесь? Никуда уходить не думаете? - Пока нет. Некуда. - Но вы же хотели уйти от Макеева? - Нет, - быстро выпалил Гриша, - а кто вам это сказал? - Неважно Я могла и ошибиться. До свидания
      Выйдя на улицу, Катя вдохнула воздух. и чуть не задохнулась от едких выхлопных газов. Она поспешно нырнула под арку, находившуюся рядом. "Посижу немного в дворике, отдохну". Дворик был неухоженным. Поискав глазами скамейку и не найдя её, Катя присела на каменный парпет подъезда. Посмотрев вправо, Катя увидела заколоченную дверь. "Когда-то ею пользовались, а сейчас расплодившиеся конторы теснят жильцов. Вымирает Москва Скоро жилых домов в центре и не останется" Повинуясь всепоглощающему инстинкту любопытства, Катя подошла и подергала ручку. К её удивлению, дверь качнулась. "Значит, она не заколочена. Катя сделала несколько шагов вперед и подняла голову вверх. Боковая лестница вела на второй этаж. Интересно, а сообщаются ли между собой комнаты фирмы и этот черный вход, которым, судя по всему, давно не пользуются?" Катя закрыла за собой дверь и оказалась в полной темноте. "Я ничего не вижу." Катя протянула руку и наткнулась на что-то твердое: "Стена". Она остановилась, не решаясь идти дальше. "Надо съездить домой за фонариком" - мелькнуло в голове.
      Через сорок минут Катя уже стояла на боковой лестнице и, освещая перед собой, путь медленно двигалась вперед, поминутно останавливаясь и оглядываясь вокруг. Видимо, здесь когда-то были подсобные помещения. Поднявшись на второй этаж, Катя стала шарить фонариком по стенам и по полу. В одном углу что-то блеснуло. Она подошла поближе. Там валялась пустая баночка из-под пепси-колы. Катя присела на корточки. А около банки лежала КОРАЛЛОВАЯ БУСИНА.
      - - ГЛАВА 9
      Свое детство Дима Ширяев помнил хорошо. Оно было сладким как леденец, медленно тающий во рту. Дима был послушным мальчиком, единственным сыном престарелых родителей, уже и не ожидавших подарка природы в столь позднем возрасте. Дима жил в большой трехкомнатной квартире в Камергерском переулке и ходил в музыкальную школу за углом. Он учился по классу скрипки, вызывая умиление у всех, кто его видел: тоненький светловолосый мальчик с мечтательным выражением лица.
      Больше всего на свете он любил сидеть на коленях у матери, уткнувшись лицом в её мягкую теплую грудь. Однажды Дима зашел в спальню родителей, когда их не было дома и неожиданно для себя взял материнский лифчик и чулки. Потом заперся в ванной и, схватив помаду, стоявшую на стеклянной полочке провел ею по губам. Помада была вкусной с запахом клубники. Он быстро разделся и надел на себя лифчик, смешно болтавшийся на груди, натянул чулки Сладко кольнуло внизу живота. Дима тихонько заурчал.
      Это повторялось все чаще и чаще. Когда Дима подрос он стал обходить девушек, но так, чтобы это никому не бросилось в глаза.. Мысль о том, что когда-то придется остаться с ними наедине приводила его в содрогание.
      Дима учился хорошо и сразу после школы поступил в институт. Он без проблем сдавал зачеты и сессии, пока не познакомился на третьем курсе с Желтым Ангелом, молодым человеком старше его на пять лет. Это была весьма примечательная личность: поэт, философ , музыкант. Дима безоговорочно попал под его влияние и капитулировал. Желтый Ангел затаскал Диму по замызганным чердакам и квартирам своих многочисленных приятелей, где они тащились под завывающие звуки рока и курили "травку". Дима не сводил глаз со своего друга, чей рот всегда кривился в непонятной усмешке, а прядь волос надо лбом была выкрашена в ядовито - соломенный цвет,. отчего тот и получил прозвище - Желтый Ангел. Он стал для Димы всем: учителем, другом и страстным любовником. Дима как привязаный ходил за Желтым Ангелом и буквально корчился в судорогах, когда его не было рядом. Денег им катастрофически не хватало и однажды Желтый Ангел, когда они были на квартире одного музыканта, изрек, пуская в потолок облачко дыма - Слушай, бабок нема. Что делать? - Не знаю, - беспечно откликнулся Дима. В его теле пела блаженная пустота, и думать ни о чем не хотелось. - Не знаешь? - зло крикнул Ангел и рывком поднялся с кровати, - а кто будет думать Лермонтов?
      Дима почувствовал, как в него ледяной струйкой залез предательский холодок. - Может пойти разгружать вагоны... - неуверенно протянул он. Вагоны! - передразнил тот его, - посмотри на себя, ты же свалишься на месте. Тоже мне атлет! - Что - нибудь придумаю потом. - Потом? - Ангел уже стоял над Димой, - вообщем так, дорогой. Пока не раздобудешь денег, меня не ищи. Понял?
      С силой захлопнувшаяся дверь не пробудила Диму от странного оцепенения, в которое он погрузился после этих слов. Вечерами он валялся в своей комнате на кровати, засыпая под утро тяжелым сном, а днем безучастно плелся в институт
      Родители уже смирившиеся со всем, только молча переглядывались, стараясь ничем не вывести из себя взбалмошное чадо.
      Желтый Ангел позвонил через три недели. - Привет, ну как очухался?
      У Димы перехватило дыхание. - Это ты? Я... - Как насчет нашего разговора? - Никак, - упавшим голосом признался Дима. - Никак? А родители? У них, что совсем ничего нет? - Но...
      В ответ раздались частые гудки
      Два дня Дима терзался сомнениями. На третий не выдержал и стащил у родителей остатки пенсии. С замиранием сердца он ждал звонка от Ангела. И когда тот позвонил, робко прошептал - У меня есть деньги. Правда, немного...
      Ангел долго придирчиво рассматривал тонкую пачку денег, затем недовольно хмыкнул - Это все?
      Дима чувствовал себя бесконечно виноватым и несчастным.
      - Посмотри у себя дома. Ну, там вазы хрустальные, посуду... - Я попробую продать, - прошептал Дима. - Вот и попробуй, - насмешливо откликнулся Ангел.
      Две хрустальные чешские вазы и сервиз"мадонна" были проданы первому попавшемуся покупателю, которого Дима нашел по объявлению в газете. Но дальше надо было что-то делать ...
      Дима во всем слушался своего приятеля и потихоньку приворовывал вещи в тех квартирах, где они бывали. Затем он реализовывал их, и какое-то время они жили безбедно, а потом все начиналось сначала. Дима жил как в тумане, не замечая ни бледного лица матери, недавно перенесшей инфаркт, ни сгорбившегося отца, ни пугающей тишины в их просторной квартире
      В конце концов Дима попался и загремел на пять лет. Через два года он вышел из тюрьмы по амнистии с твердым желанием начать новую жизнь. На воле его никто не ждал. Мать умерла, а отца окрутила какая-то бойкая продавшица - хохлушка. Отец прописал её в своей квартире , а через полгода незаметно для себя оказался в полуразвалившейся избе на семидесятом километре под Москвой. Дима, узнав об этом, махнул рукой. Разыскивать хохлушку, успевшую к тому времени продать квартиру беженцам из Армении, тем более судиться с ней, он не собирался. По одной - единственной причине - он прекрасно осознавал всю тщетность своих усилий и метаний.
      Дима пытался найти Ангела, но безуспешно и постепенно его начал охватывать нарастающий ужас. У него не было ни квартиры, он жил у приятелей, ни образования, ни работы. Он слонялся по Москве, пробиваясь случайными заработками, вроде торговли сигаретами и понимал, что его конец близок Чудо, как оно и полагается чуду, пришло свыше и внезапно. Когда однажды он сидел на скамеечке на Тверском бульваре, тщательно пряча под неё ноги в растоптанных ботинках, и думал о надвигающейся зиме, к нему подсел человек, которого Дима, окрестил про себя "господином". Дима скользнул по нему безразличным взглядом, но, увидев в глазах своего соседа огонек, внезапно подумал, что, возможно, это - его спаситель. Дима смущенно улыбнулся, вложив в свою улыбку все обаяние, и в ответ на многозначительный кивок "господина" покорно поплелся за ним.
      Дима получил все, о чем и не смел мечтать: трехразовое питание, праздное времяпровождение, карманные деньги. Но вскоре Дима понял, что от него ждут не только изощренных ласк и покорности, но и чего-то другого. Слушай, - как-то сказал ему Геннадий Андреевич присев к Диме на кровать, когда он лежал , балдея от Ника Кейва, - у тебя, кажется, незаконченное высшее образование, почему бы тебе не доучиться, не пойти на курсы менеджеров? - Чего я там забыл? - Надо, - кратко бросил Геннадий Андреевич, и Дима понял, что это - приказ
      * * *
      - Как у тебя хорошо, ну если бы ты знал, как хорошо! - напевала Катя, заглядывая в пустую чашку. - Налить ещё чай? Или кофе? - И того и другого, как говорил Винни-Пух, а хлеба можно вовсе не давать. - Ну, так чай или кофе? - Кофе. - У тебя я смотрю прекрасное настроение. - Угу. Правда, это бывает не так уж часто - Слава богу, что вообще бывает. Я знаю людей, которые уже сто лет как не улыбались. А ты знаешь, кто самый веселый из моих знакомых? - Кто? - Работник морга. - У тебя такие знакомые, Ярин! Ну и ну. Составь мне протекцию, когда я уйду на тот свет. Пусть загримируют получше и покрасивше. - Живи долго и богато. Это мой бывший одноклассник. Я же не виноват, что он избрал такую профессию. Есть хотят все. А парень он отличный. - Не сомневаюсь. - Ну что у тебя? Глаза блестят, рот до ушей. Ничего особенного. Выяснилось, что наша шантажисточка Мила разрезала фотографию, на которой были сняты, в чем мать родила, Никитина и Кричевская и решила их маленько пощипать на предмет финансов. Первой её жертвой пала Никитина, то та оказалась дамой с характером и отказалась вести с Милой какие-либо разговоры на эту тему. - А Кричевская? - До неё у Милы руки не дошли. - Катя глотнула горячего кофе, и обожглась. Она закашлялась. - И это ещё не все, - торжествующе продолжила она, - я обнаружила на втором этаже заколоченного входа, - вот что, - И Катя показала Алексею коралловую бусину.. - Как она туда попала? Ожерелье ведь было в сейфе. - Не в сейфе. Мила нашла его около трупа Макеева, но скрыла этот факт. - Значит, она взяла ожерелье и положила его в сейф? Зачем? - Все по той же причине. Она быстро сообразила, что ожерелье является ещё одной уликой против Никитиной или Кричевской и решила его спрятать до поры до времени. - А сейф она обнаружила до убийства? - Да. Недели за три. И стала названивать Никитиной. - Любопытная картинка. Хотя она мало что проясняет. Да, а что с этой бусиной? - спохватился Алексей. Почему она оказалась там, где ты её нашла? - Я думаю, что в том месте убийца поджидал Макеева. Рядом с бусиной валялась банка пепси-колы. Ее надо отдать на экспертизу. И проверить есть ли на ней отпечатки пальцев - Мысль! - Может мне обойти окрестные дома.? Вдруг кто-то из жильцов видел что-нибудь подозрительное? - Я звонил пару раз следователю , который ведет это дело. Свидетелей не нашли Я тебе уже говорил об этом. - Ну а если я все-таки попробую. - Давай. Кто ищет, тот всегда найдет.
      * * *
      На следующий день с самого утра Катя принялась обходить окрестные дома, рассказывая всем трогательную историю, что двадцать девятого апреля у неё украли любимую собачку (пуделя с красным ошейником) и она хотела бы найти и сурово покарать воров. Попутно Катя расспрашивала: видел ли кто подозрительных людей в период между десятью и одиннадцатью часами вечера. Следующим делом Катя как бы невзначай говорила, что возможно, люди выглядели не подозрительно, а вполне респектабельно, тем самым, пытаясь выведать у своих собеседников, кого они вообще видели около дома номер семнадцать по улице Покровка в то время. Но все Катины усилия были тщетны. Правда, в одном месте забрезжила слабая надежда...
      - Откройте, пожалуйста, - стучала в дверь Катя, - я не из ДЭЗа, я из гуманитарной организации "За мир без границ и насилия" - Я никого не насиловал, - донесся мужской голос из-за двери. - Я верю вам, - кричала Катя, - я сейчас не об этом, нам надо поговорить. - О чем? - не унимался мужчина.
      Катя хотела ответить цитатой из классика "О Шиллере, о славе, о любви", - но вовремя спохватилась. Мужчина за дверью никак не мог обладать столь глубокими филологическими познаниями. - Я по одному делу. Помощь вам принесла. Гуманитарную. Двести рублей, - вконец отчаялась Катя
      Деврь распахнулась как от"Сезам, откройся" Перед Катей вырос небритый мужчина неопределенного возраста. - Где деньги? - хриплым голосом осведомился он. - Вот, - Катя достала из кошелька две бумажки и помахала перед носом незнакомца.
      Его рука робко описала полукруг и замерла в нескольких сантиметрах от Кати. - Я могу зайти? - Катя обмахивала себя денежными бумажками как веером: от препирательства ей стало жарко. "Придурок" - мысленно обозвала мужика Катя. Тут же в голове мелькнула мысль, что он подумал о ней примерно в тех же выражениях. - Давай, - мужик отступил внутрь квартиры, пропуская Катю. В нос ударил запах сушеной воблы. Подняв глаза, она увидела, что прямо над ней, слегка покачиваются серебристые рыбешки - У меня к вам дело. Строго конфеденциальное, то есть секретное, - поправилась Катя, - можно куда-нибудь пройти, а то в коридоре темно. Я вас не вижу. - А зачем меня видеть, - захихикал Катин собеседник, - не Бельмондо. - Я не в смысле внешности. В темноте говорить неудобно.
      Кухня напоминала авангардную инсталляцию на тему "Национальный натюрморт". Помимо причудливых гирлянд из сушеной воблы, все оставшееся пространство было заполнено бутылками. Они стояли, лежали, задумчиво перекатывались. - Куда сесть? - А вот сюда. На табурет.
      Мужчина вытащил из - под стола низкий предмет, больше напоминавший детский стульчик, чем табурет и поставил его перед Катей.
      Катя с опасением села на него и представилась - Катя. - Василий Павлович. - Вы меня, пожалуйста, извините, мне одна женщина сказала, что вы иногда любите... ммм... вечером кидать косточки в прохожих. Это так? Почему косточки? - обиделся мужчина, - у меня целый арсенал приготовлен, вот смотри, - и он подмигнул ей.
      Василий Павлович снял со стены клетчатую сумку и раскрыл ее: по целофановым пакетам были тщательно рассортированы косточки, хлебные корки, кусочки пенопласта, и ещё что-то подозрительно - зеленое - Это что такое? заикаясь, выдавила Катя. - Боевое оружие. Пли по буржуям. Они идут себе вечером под моим окном, ни о чем не подозревая. А я в них, - и Василий Павлович сделал выразительный жест. - Зачем? - не поняла Катя. - Кайф ловлю, - пояснил тот. Кинешь и любо - дорого слышать, как они визжат ругаются. Особенно женщины. Такое загнут, - и Катин собеседник прищелкнул языком
      Катя подумала, что надо придвигаться, как говорил незабвенный Остап Бендер "ближе к телу"
      - Вы Василий Павлович случайно в никого не бросали косточки двадцать девятого апреля?
      Сейчас, Одну секунду. Я дневник веду, где все записываю. А вы, правда, не из ДЭЗа, - спросил Василий Павлович и подозрительно посмотрел на Катю, а то туда уже жалобы поступали.
      Та постаралась придать себе безмятежно-невинный вид. - Нет, я уже говорила вам. Клянусь, - и для пущей убедительности Катя приложила руку к сердцу. - Верю. Обманывать грех
      Василий Павлович взял в руки амбарную книгу и стал её листать.
      - Так, так. Вот Мужчина и две женщины. Я иногда пишу впечателение от них. Одна женщина напомнила мне русалку, вторая - гордый корабль Мужчина был пиратом.
      - Две женщины, - прошептала Катя. - А когда они шли обратно вы не заметили? - Я не сыщик, - гордо ответил Василий Павлович. - Как они были одеты? - А я что помню? Не компьютер. Кажется, одна была в чем-то черном, потому что я осыпал её пенопластом. И ещё подумал как красиво. Словно снежинки на черном бархате ночного неба. - Да вы прямо художник, - не удержалась Катя, - вам надо прикрепиться к какой-нибудь галерее и творить под её эгидой. - Я творец - одиночка.
      Катя могла поклясться, что в голосе творца-одиночки прозвучали грустные нотки. - Жена пять лет назад умерла от рака. А я, - и Василий Павлович махнул рукой, - ладно это мои проблемы - Спасибо, огромное спасибо, - Катя уже поднималась с табурета. - А деньги? - Вот, - Катя подумала и добавила к двум сотням ещё одну.
      За те сведения, которые сообщил ей Василий Павлович, не было жаль никаких денег. - Осторожно ступайте, - предупредил он её, - а то бутылки разобьете. Они у меня хрупкие.
      Катя шла, стараясь не задеть бутылки, и думала, что, будет ли у неё в дальнейшем путь усыпан розами - неизвестно, но что сегодня он выстлан бутылками - определенно
      * * *
      - Давно я здесь не был, - сказал Ярин, оглядывая кафе "Роза Азора" Сводил бы сюда разок Маришу.
      Надо. Ну, рассказывай, зачем вызвала?
      Слушай меня Ярин внимательно. Оказывается, что в тот вечер, когда убили Макеева, у него побывали две женщины. Вполне, возможно, что это Никитина с Кричевской - - Откуда такие сведения? - Когда я обходила дома одна женщина сказала мне, что есть такой сумасшедший который кидается косточками в прохожих из окна Мол порядка никакого нет, куда милиция смотри. А я подумала, что он может дать бесценную информацию. Так и получилось. Мало того, что он кидался, так ещё и дневник вел, где записывал кого и чем осыпал - Он что ненормальный? - А кто сейчас в наше время нормальный? У мужика пять лет назад жена умерла, Вот и поехала крыша от одиночества. - Ничего себе веселенькое лекарство от скуки! - присвистнул Ярин. - Ладно, главное то, что он сказал. - Все равно ты же не можешь определенно утверждать, что это были твои дамы. - Не могу. Но буду копать в этом направлении. Корабль, русалка, пират. - Не понял. - Это я так, спохватилась Катя. - А в глазах чертенята прыгают. - Ярин, у меня уже кофе остыл. Поухаживай за одинокой девушкой. Тоже мне галантный кавалер. Халатный, а не галантный. - Оно и видно. И ещё не забудь три пирожных "картошка" - Фигура не поплывет? - У меня Ярин, фигура топ-модели и ей пока ничего не грозит. Тем более какие-то жалкие пирожные. У меня на этой работе все жиры сгорают. - Мне-то все равно. А вот жених приедет... - С ним я как-нибудь разберусь, - махнула рукой Катя.
      * * *
      Вернувшись домой из больницы, Виктория поняла, что у Андрея крупные неприятности. Он больше не пах женскими духами и не выглядел расслабленным. Он редко появлялся дома, а когда приходил обращал на Викторию внимания не больше чем на какой-нибудь предмет мебели. Виктория непонятно почему ходила на цыпочках и разговаривала с домработницей и cыном шепотом. Марк позвонил ей всего один раз и предупредил, что звонить часто не сможет - у всех сотрудников холдинга - горячие денечки. "Телевизион коммуникейшен" затрясли налоговыми проверками. Возможно, добавил Марк, что если Андрей не продаст контрольный пакет акций холдинга - его прикроют вообще. А продажа акций означала бы полную утрату своей самостоятельности, то есть фактический переход в чужие руки. - В чьи же? - спросила Виктория. - Держись от всего этого подальше, моя девочка, - услышала она в ответ. - Но все же, настаивала Виктория. - За всеми этими комбинациями стоит либо Виталий Руднев, либо Михаил Борисов. Но умоляю, не бери ничего в голову. Постараюсь, - пообещала Виктория.
      Вскоре случилось одно событие, которое заставило Викторию забыть обо всем. На вечеринке в казино "Звездная пыль" она случайно столкнулась со своей бывшей любовью - Олегом Коваленко и её снова закружил непредсказуемый вихрь страсти. Любовникам приходилось соблюдать строгие меры предосторожности, чтобы не создавать лишних пересудов. Но тут произошло непредвиденное... Андрея убили . Киллер выстрелил в него , когда тот выходил из своей машины у подъезда дома. Телохранитель бросился вперед, но не успел. Как потом установило следствие, киллер стрелял с приличного расстояния из окна противоположного дома Стрелял без промаха...
      Глядя на лицо Андрея в гробу, Виктория испытывала противоречивые чувства. Она помнила, как Андрей обращался с ней в последние годы, но ей было жаль его, себя, сына, их неудавшуюся семейную жизнь.
      Вечером после похорон к ней приехал озабоченный Марк - У тебя что-то срочное? Я хотела бы отложить наш разговор на завтра, - попросила Виктория. - Нет. Это откладывать нельзя, - сказал Марк и протянул ей какую-то бумагу, - вот, смотри.
      Виктория взяла лист в руки. - Что это? - недоуменно спросила она Новое завещание, которое Андрей составил за две недели до смерти.
      Виктория читала и не верила своим глазам. Основную часть акций и капитала, размещенного в иностранных банках, а также их загородный дом в Ватутинках, Андрей завещал своей любовнице - Гопаненко Ирине Витальевне, а оставшаяся часть была поделена поровну между его сестрой и Викторией. По сравнению с деньгами, подаренными любовнице, это был - сущий мизер.
      Виктория вскинула на Марка глаза. - И что мне с этим делать?
      Марк сложил бумагу вчетверо, положил в пепельницу и поднес к ней зажигалку. Вспыхнуло пламя. Виктория зачарованно смотрела на него
      - Ход завещанию он дать не успел. Кроме меня о нем знает ещё один нотариус. Я думаю, что его молчание обойдется тебе в круглую сумму. Но согласись: дело того стоит
      А через несколько дней в квартире Виктории раздались звонки, которые привели её в сильное замешательство. Это были предложения продать акции "Телевизион коммуникейшен" Виктория сказала, что подумает, и бросилась за советом к Марку. - Все теперь зависит от тебя. Чего ты хочешь в этой жизни. Продать акции и спокойно жить в твоем любимом Лондоне или Москве. Или тебе интересно продолжить дело Андрея? Масштаб у него был впечатляющим. Я его уважал и ценил. Как талантливого организатора и бизнесмена. У тебя выпадает уникальный шанс - встать во главе его империи и расширить её. - А я смогу? - Если будешь сомневаться - не сможешь. Решай! - Ты мне поможешь, Марк? Конечно. - И с чего я должна начать? - Как можно быстрее войти в дела холдинга. Стать его настоящим новым хозяином. Ни в коем случае не увольняй старых сотрудников, как бы тебе этого не хотелось. Потерпи какое-то время. Пусть тебя оставят в покое. А для этого тебе надо организовать... покушение на себя. - Покушение на себя? - непонимающе повторила Виктория - Это испытанный политический прием. Шум в прессе, резонанс... Те, кто по-настоящему хотят убрать тебя или расправиться, на время отложат свои планы. Согласись, как-то глупо. Вслед за одним покушением, сразу устраивать другое. - И ты знаешь, как это делается? - с едва уловимой иронией спросила Виктория.
      Она сидела на большом уютном диване в квартире Марка, и тихо барабанила пальцами по подлокотнику. - Догадываюсь, - улыбнулся Марк, - а сейчас я думаю, тебе лучше выпить горячего чаю с пирожками. Ира их как раз к твоему приходу напекла. - Хорошо, только кроме чая дай мне ещё что-нибудь покрепче. - Не вздумай взяться за старое, - шутливо пригрозил ей Марк, наливая в рюмку ароматный коньяк. - Не буду. Прошлое осталось позади. А сейчас я хочу выпить за свое будущее. За "Телевизион коммуникейшн".
      Виктория высоко подняла рюмку и залпом выпила коньяк
      * * *
      Русалка, пират, корабль твердила про себя Катя как Герман "Дама, шестерка, туз". Конечно, на этих "данных" далеко уехать было нельзя. К городу подступала изнурительная жара. Катя открыла настежь балкон, но это помогало плохо. "Надо купить вентилятор или что ещё лучше - кондиционер. Хитачи. Иначе я сварюсь как яйцо в кипятке". О летнем отдыхе Катя изо всех сил старалась не думать. Во-первых, она не могла уехать, не закончив дела, а во-вторых, Артур ничего не писал об их совместном отпуске. А ехать куда-либо одной Кате не хотелось
      Листья "Клеопатры" плаксиво опустились вниз. Катя вытащила пальму на балкон, решив, что солнечные ванны укрепят истощенный за зиму растительный организм. Перегнувшись через перила балкона, Катя поняла, что солнечные ванные принимает не только "Клеопатра". Издалека ярко синели плавки Харитоныча, решившего отдохнуть от трудов праведных, то есть от жалоб и погреться на солнышке. Справа от Кати на балконе под большим солнечным зонтом сидела Маргарита Стефановна, бывшая билетерша театра Оперетты с огромной персидской кошкой Эльзой. Та лениво жмурилась и вертела головой.
      - Маргарита Стефановна! - окликнула её Катя. - Она повернулась к ней. - А Катюша. Как дела...?
      На голове Маргариты Стефановны красовалась кружевная шляпка, а в руке - расписной веер. - Ничего. А ваши? - Помаленьку. Вчера Вера звонила из Лондона. У неё все хорошо
      Внучка Маргариты Стефановны училась в лондонском колледже. - Может Эльзе красной рыбки дать? - предложила Катя. - У меня есть аппетитный кусочек. - Ей соленое есть вредно. Все-таки старушка уже. Девять лет. - И Маргарита Стефановна нежно погладила свою любимицу. - Я сижу тут как русалка, - рассмеялась она, - только что вымыла голову. - Она сняла шляпку и тряхнула волосами.
      "Русалка" - похолодела Катя. - Катя с тобой все в порядке? - спросила Маргарита Стефановна - Н-нет, то есть да. Извините, я вспомнила одну вещь. Извините, - крикнула Катя уже из глубины комнаты.
      Василий Павлович был дома. Увидев Катю, он капризно оттопырил нижнюю губу - У меня к вам вопрос. - Да? - Почему вы женщин, которых осыпали вашим реквизитом двадцать девятого апреля, назвали одну русалкой, а другую кораблем. - Оставьте меня в покое, - завизжал Василий Павлович, - не помню. Наверное, вид был как у утопленницы и волосы длинные. Не помню я ничего...
      Не ожидая такого напора, Катя отступила назад. - Извините, пожалуйста. - Ходят тут всякие, - бушевал Василий Павлович только время воруют и от дела отвлекают - Не очень-то, - крикнула Катя в уже закрытую дверь, - а то в ДЭЗ доложу, чем вы здесь занимаетесь. Нарушаете общественный порядок
      Спускаясь по лестнице, она вздохнула. "И что теперь делать дальше"
      В течение последующей недели Катя задействовала информационную службу "Белого грифа" Кричевская и Никитина были светскими дамами, и следовало выяснить могли ли они в тот вечер быть на какой-нибудь вечеринке. А если были, то все время или отлучались. Через пять дней у Кати были следующие данные. Никитина с девяти до половины одиннадцатого была на вернисаже в галерее "Россико", а потом поехала домой. Кричевская примерно в это же время находилась в клубе "Москва золотоглавая" Она уехала в десять. По свидетельствам очевидцев Никитина была в нежно-бирюзовом плаще с волосами, распущенными по плечам. А Кричевская попала в объектив фотокамеры, и снимок был опубликован в газете "Скандалы и события недели" На ней была элегантная черная накидка Катя внимательно смотрела на фотографию Кричевской, гадая какой будет между ними разговор и состоится ли он вообще. Но сначала следовало поговорить с Никитиной...
      Секретарь Света сразу соединила Катю с Никитиной. - Я слушаю вас. - Я хотела спросить вас, Татьяна Александровна, зачем вы приезжали к Макееву вечером примерно в одиннадцать часов вечера.
      На том конце трубки возникло молчание. - Я ... не приезжала. И не понимаю - о чем вы говорите.
      Катя вздохнула. - К сожалению, у меня есть неопровержимые доказательства того, что вы были у Макеева в тот вечер. - Прошу вас больше не звонить и не заниматься подобными шутками. - Это не шутка...
      Но Никитина уже положила трубку.
      С Кричевской Кате повезло больше. Секретарь долго пыталась понять, по какому вопросу Катя звонит Кричевской, затем она сказала, что Виктории Сергеевны в настоящий момент нет на месте и - попросила Катю оставить свой телефон. Катя поняла, что прорваться к руководительнице телевизионного холдинга будет очень непросто. Наконец, Катю осенило. - Передайте, пожалуйста, что это очень важное дело Оно касается не только Виктории Сергеевны, но и Никитиной. Так и скажите ей. - Хорошо, - сказала секретарь, - я передам.
      Через полчаса в Катиной квартире раздался телефонный звонок. Виктория Сергеевна ждет вас через два часа в пятнадцать ноль - ноль. Спасибо.
      В приемной никого не было Секретарь Лена отвечала на звонки и одновременно набирала какой-то текст на компьютере. Через десять минуту Лена распахнула дверь кабинета Кричевской. - Проходите.
      Кабинет Кричевской был отделан красным деревом. Плотные кремовые жалюзи красиво обрамляли большое окно. Кричевская приветливо улыбнулась Кате и сделала жест рукой, приглашая её сесть в кресло. Виктория Сергеевна была одета в брючный костюм глубокого синего цвета. Темные волосы доходили до плеч. Катя поразилась невольному сходству Кричевской со Скарлетт Вивьен Ли из "Унсенных ветром". В отличие от Никитиной Кричевская была красива какой-то дикой первозданной красотой, и это пленяло гораздо больше, чем утонченная выхоленность владелицы фотогалереи.
      - Какое у вас ко мне дело? - начала Кричевская, - Лена мне объяснила, но честно говоря, я не очень поняла. Что-то касается какого-то Макеева, Никитиной. Вас зовут Екатериной Станиславовной. Правильно я записала? - Да, Виктория Сергеевна. - Сейчас нам кофе Лена сорганизует. Одну минуту. Леночка, - вызвала она секретаршу, - нам кофе с Екатериной Станиславовной Рассказывайте, - обратилась к ней Кричевская.
      Выслушав Катю, Виктория Сергеевна задумчиво сказала, не глядя на нее. - Да заварилась каша из-за одного подонка.
      В комнату вошла Лена с подносом, на котором стояли две чашки кофе, вазочка с печеньем и блюдце с шоколадными конфетами.
      Кофе было хорошо заваренным с привкусом миндаля.
      - Я действительно ездила в тот вечер к Макееву. Я почти дошла до двери, но потом передумала. - Почему? - Бог его знает - откликнулась Кричевская, - стало как-то гадко и безразлично. Ну, о чем мне разговаривать с этим мелкотравчатым шантажистом. Оправдываться, выкручиваться. Я дошла до двери и повернула обратно. Такой хороший был вечер. Вы, конечно, можете мне и не верить...Но все было именно так,. А Таня... получается, что мы с ней обе приехали к Макееву и разминулись... - Получается что так. - Интересно, - расхохоталась Кричевская, - если бы мы с ней встретились после стольких лет... - Вы были хорошими подругами? - Неразлучными. Как жаль! - но фразу Кричевская не закончила, потому что вошла Лена - Виктория Сергеевна сейчас к вам придут из министерства печати. - Если придут, попроси подождать минут пять. Мы уже заканчиваем - Извините, Виктория Сергеевна, но я хотела ещё спросить... Вы знаете человека по кличке "Герцог Б." - Нет. - А Олега Коваленко? - краешком глаза Катя наблюдала за Кричевской. - Олега? Да, это мой хороший знакомый. А в чем дело? - Просто в записной книжке Макеева я нашла записи, касающиеся Олега Коваленко с указанием сумм и дат. - Да, Макеев шантажировал меня этой фотографией. Я платила ему через Олега. Вот и все. В тот вечер мне позвонили, и я решила сама поехать и разобраться в этом раз и навсегда - Кто позвонил? - встрепенулась Катя, - Мила? - Я не знаю такую, - пожала плечами Кричевская. - Мне звонил мужчина. - Какой мужчина? - прошептала Катя. - Не знаю. Просто позвонил и сказал, что надо срочно приехать, иначе та фотография будет опубликована наутро в газетах. Вот и все. Что-то не так? - забеспокоилась Кричевская, увидев на Катином лице растерянность. - Да. Не так. Извините, я пока ничего не могу вам сказать. Вы с Никитиной попали в хитросплетенные сети шантажиста. Представляю, как переживала Таня. Она всегда была щепетильной в этих вопросах. - Лена вторично заглянула в кабинет, и Катя поняла, что разговор окончен. - Когда вы все закончите расследование, вы позвоните мне? Хорошо, - согласилась Катя.
      Уходя, она обернулась, и Кричевская приветливо кивнула ей.
      Когда она осталась одна её, словно, ударило током. Она вспомнила свою ярость от слов, что плохо будет не только ей, но и ещё кое-кому. Никитиной. В средствах массовой информации будет опубликована фотография, где они вдвоем
      Виктория заехала к себе домой и взяла из сейфа маленький дамский пистолет...
      Карты складывались в причудливую картину. С некоторых пор Катя увлекалась гаданием на картах Таро. Если бы она в совершенстве владела искусством предсказания, то узнала бы много интересного о своей жизни. Но Катя была начинающей и поэтому карты ещё не могли сообщить ей информацию, которую она хотела бы получить от них. Ей выпал аркан Старшая Жрица. Женщина сидела, держа в руках открытую книгу и смотрела куда-то вдаль. Она символизировала вечный порядок и мудрость, понимание того, что все идет так, как задумано высшим провидением. "Значит, мне надо смириться с существующим положением вещей, не печалиться по этому поводу и не пытаться заглядывать в свое будущее. Следующие карты показали неожиданную приятную новость." Я не заглядывала сегодня в почтовый ящик! - вспомнила Катя. Она не переодеваясь, в халате спустилась вниз и, обнаружив в ящике письмо от Артура, крепко прижала его к груди.
      Через десять минут она валялась на диване и блаженно улыбалась, смотря в потолок. Артур написал, что у него будут свободными июль и август и он приедет в Москву...
      * * *
      Вышколенный и причесанный как декоративный пудель, Дима был отдан в руки Коваленко Олега Владимировича. Он стал работать у него помощником по оперативным вопросам. Дима старательно отрабатывал доверие и деньги, которые платились ему сверх официальной зарплаты его покровителем Геннадием Андреевичем. Он все подмечал и ничего не упускал из вида. Олег Владимирович и не подозревал, что помощник, которого он взял по рекоммендации своего старого друга - "пятая колонна" Постепенно Дима научился даже предугадывать поступки и ход мыслей своего шефа, считая его недалеким карьеристом. Сам Дима жил другими категориями. Дружба с Желтым Ангелом поселила в Диминой душе неясную тоску по отвлеченному трепу на философские темы и пристрастие к сложной навороченной музыке. Дима обожал классический рок, растафари, безумный полет Ника Кейва...
      Получив задание войти в контакт с Макеевым, Дима поморщился - тот был не в его вкусе, но приказания начальника не обсуждаются. Геннадий Андреевич долго втолковывал, что от него требуется, и тот послушно кивал головой. Жизнь не выбирают. А сладкую жизнь тем более. За неё надо расплачиваться по самому высокому счету. У Макеева был товар - дорогостоящий компромат, вокруг которого можно было выстроить сложную комбинацию. Со временем по косвенным намекам и деталям, Дима понял, в чем состояла эта опасная игра, в которую он был втянут помимо своей воли. Сообразительностью его бог не обделил.
      Макеев создавал свою фирму для систематического и регулярного шантажа. Одну даму он шантажировал по заданию сверху, другую как выразился про себя Дима "по велению сердца". Когда он доложил Геннадию Андреевичу о том, что Макеев решил проявить определенную вольность и инициативность, там, судя по всему, махнули рукой - "пущай" Дима был нужен для того, чтобы держать ситуацию под контролем, правда, у Макеева вскоре появилось новое увлечение, и Дима отошел на второй план. Но в его услугах уже и не нуждались: механизм шантажа был отлажен и действовал бесперебойно: Макееву регулярно передавались крупные суммы денег от лиц, которые находились в его паутине.
      Однажды Дима как бы в шутку рассказал Геннадию Андреевичу о деревенском дурачке - Руслане, обладающем одно удивительной способностью он плохо видел, но в нужные моменты стрелял на охоте без промаха. Руслан говорил, что в
      эти минуты он как бы видел свою мишень в ярко-красном свете.
      * * *
      - Слушай Бобрикин, - обрадовалась Катя, увидев Вадика в коридоре"Белого грифа", - ты мне нужен позарез. - Зачем? - сухо поинтересовался Вадик, он все ещё сердился на Катю за то царапанье в cтоловой. - Вадик, я умоляю - не сердись на меня. Я без тебя пропаду. - В чем дело Муромцева? - Вадик по-прежнему не собирался менять гнев на милость
      Катя взяла Вадика под локоток и отвела в сторонку.
      - Секретничаете? - ехидно бросил Ярин, проходивший мимо
      Катя сделал вид, будто его не слышит.
      - У меня ступор в деле. Ты у нас жутко гениальный и умный. Помоги мне - Не знаю Муромцева, не знаю. Расскажи, а я может ...
      - Пойдем в столовую, там и поговорим.
      В столовой никого не было. До обеденного перерыва оставалось ещё полчаса. Они выбрали столик в дальнем углу и сели. - Что закажем? - спросил Вадик. - Я буду только кофе. - Я тоже. Из солидарности
      Обрисовав ему ситуацию, Катя с надеждой посмотрела на Вадика. Своим обращением к нему она преследовала две вполне определенные цели. Первая была - помириться с Вадиком, вторая - получить от него дельный совет или подсказку на вопросы, мучившие Катю. Вадик действительно умел найти решение даже в самых сложных делах и обстоятельствах.
      - И я вконец, запуталась, - призналась Катя, - кто из них говорит правду, а кто врет. Кричевская? Никитина?
      - У тебя Муромцева птицы высокого полета, - поддел её Вадик, - с мелочевкой не возишься!
      Катя пропустила его реплику мимо ушей. - Вариантов может быть несколько, - сказал Вадик после недолгого молчания, - вот смотри. Загибай пальцы.
      Катя раскрыла ладонь. - Первый. Ошибка во времени. Вполне возможно, что этот сумасшедший, стреляющий косточками, перепутал время. Часы встали или что-то типа этого. Господи, Муромцева, - вздохнул Вадик, - такие колоритные личности могут попасться только тебе. И где ты их выискиваешь? Это они на меня выходят. Что еще? - Второй вариант. Кричевская солгала, что она не поднималась к Макееву. Это видимо, было не в её интересах говорить правду. Тогда встает вопрос. Она разговаривала с живым Макеевым или он был уже мертв. А Никитина приехала и увидела труп. Этим и объясняется её упорное нежелание разговаривать с тобой. Она просто напугана до смерти. И боится, что её станут привлекать как свидетельницу или обвинят в убийстве. Ну и третий вариант. Они ЛГУТ ОБЕ. Ты спросишь: почему? А вот это уже интересно. Ты не допускаешь, что это убийство было ими тщательно спланировано - Ты так думаешь? - - Катя вспомнила, как была с ней приветлива Кричевская и как старалась расположить к себе. А почему, собственно говоря, Катя должна верить ей на слово, что она не поднималась к Макееву, а развернулась и уехала? - Хорошо Вадик. Предположим, что они обе замешаны в этом убийстве, но с другой стороны дамы с таким высоким положением станут собственноручно убивать Макеева? Они могли кого-то нанять для этих целей. - Безнадежно ты отстала от жизни, Муромцева. Как раз если они и убили Макеева, я снимаю перед ними шляпу, потому что связываться с кем-либо, значит, что в девяносто процентах из ста или подписать себе смертный приговор или обречь себя на пожизненный шантаж. Все дела расследуются только тогда, когда есть реальные ниточки. Ведь непосредственный исполнитель заказа не живет сам по себе. У него есть круг знакомых, друзей, родных. Начинается расследование и вокруг исполнителя постепенно смыкается кольцо. Наконец, он попадает как зверь в расставленную ловушку и тогда заказчику остается - в лучшем случае бежать, в худшем пустить себе пулю в лоб. А так все шито-крыто. Но кому придет в голову заподозрить таких уважаемых и известных дам. - Убедительно. Только здесь есть ещё один человек. Которого я не знаю - Кто? - Герцог Б, о котором упомирается в записной книжке убитого. - Я думаю, что искать его следует в ближайшем окружении Никитиной или Кричевской. - Спасибо Вадик, - Катя перегнулась через стол и поцеловала его в щеку. - Не стоит. Только, пожалуйста, больше меня не царапай. - Версии, которые выдвинул Вадик, были весьма любопытными. Если принять в качестве исходной позиции предположение, что в убийстве Макеева замешаны и Никитина и Кричевская, тогда получалось, что герцог Б, до поры до времени находился в стороне, а потом включился в шантаж. Но можно ли верить Кричевской? Вероятно она выдумала историю о том звонке, как и многое другое."Хорошо рассуждала Катя , - а что если Герцог Б - Коваленко. Просто в одном случае, когда Макеев получал через него деньги от Кричевской - он записывал его под настоящей фамилией, а когда передавал - под кличкой "Герцог Б"? Эту версию тоже не следовало сбрасывать со счетов. Надо попросить Ярина, чтобы он обратился ещё раз к своему другу из прокуратуры насчет информации о Коваленко. Катя вспомнила помощника Коваленко - Ширяева Диму и подумала, что неплохо бы побеседовать с ним ещё раз
      ГЛАВА 10
      Виктория сидела как на иголках. Она ждала звонка от своего заместителя с сообщением о результатах конкурса на приобретении лицензии. В голосе позвонившего Александра Евгеньевича звучала растерянность. То, что он сказал было странным и непонятным. "Телевизион коммуникейшен" за несколько минут до начала сняли с конкурса и лишили права участвовать в нем. Почему? - Виктория приложила руку ко лбу, пытаясь собраться с мыслями. Заявка была подана поздно и документы оформлены неправильно. - Как поздно? Все делал Чермесов. Он мне ничего об этом не сказал. - К тому же наша телекомпания нарушила закон о выборах в Костромской области. Там был показан ролик с участием одного из кандидатов в губернаторы в то время, когда делать это было уже нельзя. - Но это тоже курировал Чермесов. Он попросил меня об этом. - Какие будут указания Виктория Сергеевна? Никаких, - и Виктория с раздражением бросила трубку.
      Она перезвонила сама в конкурсную комиссию, но там, подтвердили то, что сказал ей Александр Евгеньевич и не более того.
      Виктория слышала, как её сердце бьется в унисон с большими настенными часами. - Лена, - крикнула она, - соедини меня с Чермесовым Срочно.
      "Надо прежде всего успокоиться, - подумала Виктория, нервно закуривая, - а то так удар хватит"
      - Виктория Сергеевна, телефон Чермесова не отвечает - А мобильный? Тоже. - Странно. Ладно, дозванивайся, пока не отловишь.
      Через полчаса Виктория поняла, что она на грани истерики. - Лена. В чем дело? - Нет его нигде. - Звони, растяпа!
      У секретарши задрожали губы.
      "Чего я срываюсь на девчонку. Она-то в чем виновата? Держи себя в руках, Виктория", - приказала она себе
      Лена робко заглянула в кабинет. - Виктория Сергеевна к вам из Орла. Местная телестудия. Вы договаривались. - Не принимаю, - бросила Виктория.
      Лена хотела что-то сказать, но, посмотрев на Викторию, тихо закрыла дверь
      Чермесов нигде не объявлялся.
      "Черт, время идет я слетаю c конкурса, - стучало у Виктории в висках. - Этот вопрос надо утрясти немедленно, потом будет поздно. Куда же он делся?"
      Перед глазами прыгали темные точки, Виктория курила уже десятую сигарету, не замечая, что пепел прожигает черные брюки и оставляет серые пятна на столе. - Лена что там? - спрашивала она каждые пять минут. - Пока ничего, Виктория Сергеевна.
      Чермесов объявился в восемь часов. До этого времени Виктория не покидала своего кабинета как стойкий оловянный солдатик. - А Георгий Валентинович, - с облегчением схватила трубку Виктория, - тут возникло небольшое недоразумение. Я думаю, что вы его снимете...
      Но то, что услышала Виктория - повергло её в настоящий шок. Оказалось, что исправить уже ничего нельзя, замечания комиссии справедливы и он, Чермесов, глубоко сожалеет, но помочь ей ничем не может. - Но вы сами и посоветовали включить мне этот ролик. Вы передавали документы в комиссию Я ошибся. Извините, Виктория Сергеевна, я должен ехать. Всего доброго, - и в трубке раздались частые гудки.
      Когда в кабинет заглянула Лена, она увидела, что Виктория сидит, закрыв глаза и откинув голову. - Виктория Сергеевна, Виктория Сергеевна, позвала её испуганно Лена. - Вам плохо?
      Резким движением Виктория поднялась со стула. - Все в порядке. Иди домой - Может, я вам нужна? - робко спросила Лена - Нет.
      Дома, Виктория не раздеваясь, прошла в свою "девичью" и легла на кушетку. Ее знобило. Она взяла из тумбочки старый мамин пуховый платок и накинула его на себя. Еще с работы Виктория Сергеевна позвонила домработнице и отпустила её. Ей не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Она должна была побыть одной и осмыслить случившееся. Ее телекомпания в самый последний момент слетела с конкурса и, таким образом, её планы по расширению холдинга - рухнули. На неопределенное время также откладывался запуск новых телевизионных проектов, которые она собиралась обкатать на новом телеканале. Виктория не могла смириться с этим поражением. Чермесов - опытный профессионал и осторожный человек. Как же он мог ошибиться? Как?
      Глаза Виктории закрывались, ей хотелось уснуть и забыть обо всем, но усилием воли она прогоняла от себя сон: ей надо было решать, что делать дальше. Но неожиданно её мысли приняли другое направление.
      Коридор казался бесконечным. Виктория шла по нему, и её длинные черные волосы били по плечам. Ей нравилось ходить быстрым пружинистым шагом и ощущать себя молодой, счастливой и свободной. Перед ней расстилались новые горизонты, которые она, Виктория Беланина, была просто обязана покорить Ей надо было найти в списке поступивших студентов свою фамилию. В том, что она поступила - не сомневалась. Старый папин друг - Игорь Владимирович сказал, что студенческий билет у неё уже в кармане "Выбирай, - сказал он ей, - из уважения к памяти твоего отца я тебя устрою в любой институт. Только не МГУ. Там свои расчеты и котировки." Недолго думая, Виктория решила поступать в пединститут. На факультет русского языка и литературы. Ей почему-то подумалось, что это будут годы вольницы и лафы. "Это не математика и не физика, чему там особенно учиться!"
      И вот, сейчас около стенда Виктория заметила тоненькую девушку c распущенными волосами. Она внимательно смотрела список, проводя по нему пальцем. - Поступила? - спросила Виктория, приблизившись к стенду. - Да. Поздравляю.
      Виктория быстро пробежала список глазами и, найдя свою фамилию, подумала: "Молодец, Игорь Владимирович, не подвел!"
      - А ты? Прошла? - спросила девушка - Ес-тест-твен-но. Как тебя зовут? - Таня. - А меня Вика. Встретимся на курсе.
      Перед тем как выйти улицу, Вика обернулась и помахала рукой своей новой знакомой
      Вечером Вика позвонила Игорю Владимировичу и поблагодарила его. "Приезжай завтра ко мне домой, - предложил он, - отметим. Твое поступление Часиков в восемь."
      До самой темноты Виктория бродила по Москве, сидела у фонтана в скверике напротив Большого театра и смотрела на брызги воды, переливающиеся в вечерних огнях.
      На следующий день в восемь часов вечера она стояла перед квартирой Игоря Владимировича с тортом в руке. Дверь он распахнул сразу, когда она позвонила. - А Викуля, проходи. Вот тапки или будешь босиком. Погода жаркая... - Нина Васильевна, добрый вечер, - крикнула Вика. - Она на даче с Олегом. - Виктории показалось странным, что он ничего не сказал об этом и сейчас они будут вдвоем есть этот большой торт - Проходи на кухню, чайку попьем, - суетился Игорь Владимирович.
      Чай они пили в напряженном молчании. Откуда взялось это напряжение, Виктория объяснить не могла. Выпив вторую чашку чая и повторив слова благодарности, она поднялась с табуретки, собираясь уйти, но Игорь Владимирович властным движением усадил её обратно. - Сядь. - Вика с недоумением посмотрела на него - Что? - спросила она.
      И вдруг какой-то нехорошее предчувствие кольнуло её. Она сидела и, оцепенев, cмотрела на Игоря Владимировича. - Вика - ты умная девочка. Уже взрослая, все понимаешь... Я сделал это не просто так.
      "Ах, вон оно что. Элементарный хапуга и взяточник. А распинался, что все делает ради памяти моего отца!" - Сколько? - холодно спросила Виктория. - Что сколько? - Сколько вы хотите за ваши услуги?
      "Как нибудь выкручусь, - лихорадочно вертелось в голове Виктории, опять фарцой займусь, хотя и обещала маме, что больше это никогда не повторится. Попрошу в долг у Маринки Красиковой или тети Аллы"
      - Девочка, какие деньги, - рассмеялся дребезжащим смехом Игорь Владимирович, - у меня пока своих хватает.
      Виктория почувствовала, как мелкая испарина выступила у неё на лбу. "Скотина!" - Как вы можете? - вырвалось у нее, - вы же дружили с папой. Ну и что? - взгляд Игоря Владимировича стал жестким. - Я тебя ни к чему не принуждаю. Выбирай: или ты соглашаешься на это, или твое имя будет вычеркнуто из списков.
      "Тварь! Рассчитал все правильно. Поманил, показал, как легко стать студенткой. А теперь - плати. Откажусь, - решила Виктория, - а мама? вспомнила она. Как я ей скажу, что ничего не получилось? Как она вчера обрадовалась, расплакалась. А теперь что? Сдавать экзамены в другой институт уже поздно. Да я и не к чему не готовилась, понадеялась на этого козла".
      Виктория как никогда была близка к обмороку. Она то бледнела, то краснела.
      - Я согласна, - наконец выдавила она из себя - Вот и хорошо. Никто ни о чем и не узнает
      Дальнейшее Виктория помнила плохо. Она, словно, отключилась. Движения стали как у ватной куклы, и она испытывала отвращение ко всему: к себе, к Игорю Владимировичу, стерильно - чистому белью, пахнущего почему-то хлоркой. А потом было опять, как и вчера, бесцельное блуждание по Москве. Но теперь оно было окрашено отчаянием, смешанным с апатией и безразличием Виктория села на какую-то скамейку и разрыдалась. Проходившая мимо пожилая женщина, укоризненно cказала
      - Грех так убиваться! Умер кто?
      Виктории хотелось крикнуть: "Да умер! Умерла я"! Но она только покачала головой. - Тогда иди домой и успокойся. Он не стоит твоих слез, проницательно заметила женщина, имея в виду совсем другое, не то о чем плакала Виктория.
      Как ни странно, эти слова привели её в чувство: "Правда, ну о чем я плачу? Дело сделано, назад дороги нет. Надо думать о том, впереди, а не копаться в прошлом
      Легче мне от этого не станет."
      Первый курс закружил Викторию. Она оказалась в самой гуще студенческой жизни. Были ребята, компании, шумные вечеринки, выезды в Подмосковье, гитара у вечернего костра, ночевки в лесу. Все это было внове и радостно. О случившемся Виктория старалась не вспоминать: это было ни к чему.
      Но все же одному - единственному человеку она рассказала об этом .Своей новой подруге Тане, девушке , с которой она тогда столкнулась у стенда. - Лучше бы, наверное, я тогда умерла, - сказала Виктория, зажимая в пальцах сорванную травинку. - Просто постарайся никогда об этом не вспоминать.
      Они сидели в лесу на краю небольшого оврага и смотрели как ветер осторожно, словно, боясь причинить боль, срывает листья с деревьев и сбрасывает их в овраг, на дорогу. - Наверное. Весь вопрос только в том, КАК не вспоминать об этом. - Я тебя прекрасно понимаю, - и Танин голос дрогнул.
      Виктория внимательно посмотрела на подругу.
      И у тебя было... ? - Самоубийство друга, которого я не могу забыть до сих пор. - Расскажи, - попросила Виктория, - тебе станет легче.
      .... Виктория слабо передернула плечами и поправила сползший на пол мамин платок. Она взяла бутылку "виски", стоявшую на полу и отпила из горлышка несколько глотков. Приятное бодрящее тепло разлилось по телу. Затем она взяла в руки пульт телевизора и нажала на него...
      .
      * * *
      Михаил Петрович сидел на скамейке в каком-то пыльном дворе и ежеминутно смотрел на часы. Он ждал, когда маленькая стрелка остановится на девяти, а большая на шести и тогда он сможет зайти в "Башню Мерлина" и сказать Ленке, что все надо бросать к чертям и срочно уезжать куда подальше, хоть в её любимую Сибирь. Он лихорадочно кусал себе ногти и нервничал. Сегодня в восемь часов Елена Александровна должна была передать согласно договоренности видеокассету с Кричевской. Она попросила его посидеть в соседней комнате, но он из какого-то странного малодушия отказался. И теперь ждал момента, чтобы пойти к своей начальнице и рассказать все как есть"Не убьет, - непонятно почему решил он. - Уедем сначала вместе, а там видно будет". Осталось пять минут. Почему Михаил Петрович решил пойти именно в это время, он и сам не знал. Еще с утра они договорились, что он подойдет позже. И Лена сказала, что будет ждать его. "Главное, что Ленка деньги получила. На своих девок. Теперь надо закрывать эту "башню-колокольню" и сматывать удочки". Михаил Петрович отметил про себя, что его мысли ходят по одному и тому же кругу как заезжанная цирковая лошадь. Он посмотрел на часы "Все пора" и быстрыми шагами направился в Армянский переулок.
      У входа он прислушался. Тишина. Осторожно он открыл ключом дверь, но свет зажигать не спешил. В темноте, на ощупь, он поднялся на второй этаж и остановился перевести дыхание. Ему показалось, что где-то раздаются звуки капающей воды."Ленка кран не выключила, растяпа" Где она сидит? Наверное, в той дальней комнате, в подсобке". Михаил Петрович включил свет и зажмурил глаза. Он ждал, что Лена сама выйдет к нему и скажет, что все в порядке или отругает за то, что его не было рядом с ней. Но никого не было. - Лена, свистящим шепотом позвал Михаил Петрович.
      В ответ ни звука. - Лена, - уже громче крикнул он.
      На цыпочках он подошел к подсобке и толкнул дверь. Она легко поддалась. Он заглянул внутрь и отпрянул. Там, в углу лежала Елена Александровна. Кровь тоненькой струйкой текла у неё изо рта, а глаза безжизненно смотрели в потолок. Она была мертва. Михаил Петрович перекрестился, и тяжело дыша, опустился на стул. "Свят, свят, что же теперь делать? Бежать, бежать, - стучало в груди - за границу или в Сибирь. Куда угодно. Девки, - внезапно вспомнил он, - Ленины девчонки. Ради которых она все и делала. Как они теперь? Без матери?"
      Через три часа Михаил Петрович уже был на Ярославском вокзале и смотрел расписание поездов до Томска.
      * * *
      - Ты знаешь, я сейчас занят. Дел выше крыши, - поморщился Нечипоренко, когда Ярин обратился к нему с просьбой посмотреть, что есть по Коваленко, но попробую.
      - Пожалуйста, - сказал Ярин, - это очень и очень важно.
      Он вспомнил, как Катя буквально умоляла его об этом. - Позвони через два дня. - Идет.
      Ярин почесал в затылке и посмотрел на часы. "Мариша ещё на месте. Надо зайти к ней"
      * * *
      Катя раскладывала Таро с фанатичным упрямством. В темной комнате горели свечи. Она была одновременно Вопрошающим и Гадателем. Карты не предсказывали быстрых и легких перемен, но указывали на тернистый путь и многочисленные препятствия. "Манны небесной мне в жизни ожидать не придется" - вздохнула Катя
      Мысли её все время возвращались к расследованию. И она оставила гадание. Кто же убил Макеева? Кричевская или Никитина? Были ли они в сговоре? Или, как утверждает Кричевская - не виделись с самой юности? Почему Никитина так побледнела, когда Катя на выставке упомянула о коралловом ожерелье. У неё просто вся краска схлынула с лица. Если это Никитина потеряла коралловые бусы у трупа Макеева, то тогда... И почему Никитина упорно не хочет разговаривать с Катей в отличие от Кричевской? С другой стороны приветливость Кричевской тоже настораживает. Может она хочет расположить Катю и сделать так, чтобы она в дальнейшем на многое закрыла глаза? А Оля? Является ли она сообщницей кого-то из них? Если нет, то откуда у неё деньги на дорогое путешествие на Гавайи? А Герцог Б? Это что за фрукт? Кто он вообще такой? Неуловимый Зорро в черной маске, которую ей, Кате надо непременно сорвать с него и как можно скорее. Но где его найти? А Коваленко? Просто передавал деньги или...
      Катя посмотрела на часы. Было около часа ночи. Катя старалась ложиться не позднее двенадцати, но сегодня увлеклась гаданием и забыла о времени. Внезапно заурчало в животе. И немного поколебавшись, она побрела в кухню разогревать итальянскую пиццу с грибами.
      * * *
      Лена секретарша Кричевской осталась поработать допоздна, несмотря на то, что Виктория Сергеевна отпустила её домой. Ей почему-то не хотелось идти в общежитие и главным образом потому, что её соседка по комнате Галя сегодня устраивала маленькую пирушку, на которую пригласила своих друзей. Лен, тебя я жду тоже, - сказала она ей об этом утром. - Навряд ли я смогу Почему? Брось свои дела хоть на время. Развлечешься, можешь познакомишься с кем. Я между прочим, специально Борю пригласила. Он у нас эрудит и парень порядочный. - О чем ты? - вспыхнула Лена, - я не собираюсь ни с кем знакомиться, - Не век же одной сидеть. - Галочка, спасибо, но я правда не могу. - Как хочешь, - пожала та плечами
      Лене правда, хотелось остаться одной . Она собиралась сделать один звонок, который должен был развеять кое-какие возникшие у неё сомнения.
      Дозвонилась она не сразу. - Да? - ответили ей. - Это Лена, секретарь Виктории Сергеевны. - Да? - Я хотела бы спросить у вас почему вы просили ни о чем не говорить Виктории Сергеевне? Она же так доверяет вам. - Потому. А что ты уже сказала ей? - забеспокоились на том конце. - Нет. Но... - Давай с тобой поговорим. Я чувствую, что ты хочешь о чем то меня спросить Хорошо. - Тогда завтра в половине третьего около магазина "Будапешт" где и в прошлый раз.
      Лена повесила трубку и прислушалась. Мертвую тишину разрывало только громкое тиканье настенных часов.
      * * *
      По телевизору шел какой-то американский боевик, и Виктория выключила звук. Она закрыла глаза, и в памяти снова ожило прошлое...
      После того как Таня рассказала ей свою историю подруги долго сидели в молчании, прижавшись друг к другу. Солнце скользило теплыми лучами по траве, нагревало лицо и руки, гладило по волосам, отчего у Тани они становились золотисто - медовыми, а у Виктории - коричнево-шоколадными. Был тихий осенний денек. Они уже и не помнили, кто первый из них предложил выезжать по выходным дням в подмосковные леса с термосами, горячим чаем, бутербродами и толстым шерстяным пледом. Они не порывали с шумной студенческой жизнью, но часто оставались и вдвоем
      Летом после окончания второго курса подруги поехали в Коктебель. "Неужели я увижу эту сказку, куда меня так хотел отвезти Костя!" - думала Таня. И все же она не могла до конца в это поверить, пока не увидела море и темнеющую гряду гор. Они приехали на закате, оставили вещи в гостинице и рванули на пляж. Мелкая галька забивалась между пальцев ног. Таня брала камешки в руки и кидала их в волны, смотря на веселый веер брызг. Закат окрашивал верхушки гор и море буйно - алым цветом. Таню охватило странное чувство дикой красоты. Ей казалось, что сейчас, на её глазах рождается эта суровая потрескавшаяся от солнца земля, величественные горы и пламенеющее небо. Она схватила Викторию за руку. - Вика, какая красота!
      Виктория молчала, но по чуть нахмуренному лицу подруги, Таня поняла, что она тоже тронута увиденным. - Неужели, мы когда-то все это забудем, Вика, нашу молодость, Коктебель и станем угрюмыми ворчливыми тетками, работающими в какой-нибудь школе. - Нет, - Вика тряхнула волосами, - нет. Запомни: "Эта жизнь принадлежит только тебе и если ты поверишь в это, для тебя не будет ничего невозможного"
      Ты никогда не станешь нудной старой учительницей, тебя ждет другая судьба, я уверена в этом. Только ты, эту свою единственную судьбу не разменяй ни на что, не предай её. - А что ждет тебя? - прошептала Таня.
      Виктория рассмеялась - Я тоже никогда не стану ни нудной, ни старой.
      Дни быстро исчезали один за другим как прибрежная галька в воде. Они съездили в Феодосию, прелестный город со средневековыми улочками и торжественной печалью, разлитой в воздухе. На набережной у одной торговки Таня купила коралловое ожерелье. - Такое же ожерелье подарил мне Костя. Зачем же ты купила это? - Он забрал его у меня. - Хорош кавалер! рассмеялась Виктория - Он сказал, что хочет подарить их другому человеку. Н-да. Смотри, - потянула её за руку Виктория, - летнее кафе. Давай - зайдем туда.
      Кофе пахло корицей. Перед ними метрах в двадцати расстилалось море, а душный теплый ветер настойчиво теребил волосы, ласкал лицо и шею и с веселым гиканьем проносился над кронами магнолий и кипарисов. - На нас смотрят, - прошептала Виктория, наклонившись к подруге. Та обернулась и увидела смуглого мужчину с пышными черными усами, пристально разглядывавшего их
      Виктория подмигнула ему и расхохоталась
      "Очи черные, очи страстные", - громко пропела она - Смеясь они покинули кафе и взявшись за руки, пошли вперед, сами не зная куда...
      Виктория нажала на пульт телевизора, и на экране крупным планом возник стол, уставленный снедью. Камера словно любуясь, скользила по тарелкам с нежно-алой лососиной, яркими кружками апельсинов, бутербродам с ветчиной и сыром
      "Наверное, голодный журналист снимал - мелькнуло у Виктории, - снимает как будто голландский живописец рисует свой натюрморт". Наконец, камера поплыла по лицам людей. Губернатор Ярославской области, мэр приволжского города, крупный чиновник Мосгордумы, вот между ними затесался популярный деятель культуры, о котором ходил слух что он любимец жены крупного политика. Следующий кадр привлек внимание Виктории. В него попал её давний конкурент и заклятый враг Андрея Михаил Борисов. Человек, доставивший её мужу немало хлопот и неприятных минут. И тут... она привстала с кушетки. Рядом с ним стоял Чермесов. И тут то, что раньше казалось неясным высветилось с удивительной четкостью. Виктория охнула и впилась в Чермесова глазами. Рядом с Чермесовым стояла пухлая брюнетка с ярко-накрашенными губами. Очевидно, его супруга. Она плотно прижималась к Чермесову: чувствовалось, что в жизни он находится под её постоянным и неусыпным контролем. "Он работал на два фронта, - горько подумала Виктория, - вернее, на один. А меня он просто кинул. Иуда. Как я раньше не подумала о том, что он может предать в последний момент. Я считала его осторожным недалеким партийцем. И эта ошибка стоила мне очень многого. Я не должна была никому доверять в этой жизни. Абсолютно никому".
      Виктория выключила телевизор и, свернувшись калачиком, незаметно уснула.
      * * *
      - Твой Коваленко, тот ещё фрукт, - сказал Ярин Кате, сопя в трубку. Во-первых, он не мой, а во-вторых, выкладывай. Что за манера тянуть резину, - набросилась на него Катя. Она сидела на кухне и завтракала. - Тебя подразниваю Короче, Коваленко одно время был тесно связан с Борисовым. Пересекался по делам бизнеса. И сравнительно недавно - полтора-два года назад. У них были совместные дела в оффшорной зоне на Кипре. А Борисов старый враг Андрея Кричевского. Одно время его даже чуть ли не гласно обвиняли в организации убийства телемагната. Он до сих пор не оставил планов прибрать к своим рукам "Телевизион коммуникейшен" - B то же время Коваленко - хороший знакомый Кричевской. Так она мне сказала во всяком случае. Интересно, знает ли она о прошлых связях Коваленко с Борисовым? Держу на пари что - нет. - Здесь я полностью солидарна с тобой, - вздохнула Катя, - но придется выяснить, так ли это
      Катя перезвонила Кричевской, но она была занята и поэтому предложила Кате встретиться во время обеденного перерыва в венгерском ресторане. Лена продиктовала Кате адрес, и та, посмотрев на часы, стала собираться; надо было ещё зайти в универмаг и купить кое-какие хозяйственные мелочи
      Виктория Кричевcкая показалась Кате ужасно бледной. Эта бледность пробивалась даже сквозь тщательно наведенный макияж.
      - У меня очень мало времени, - предупредила она Катю, - я поняла, что у вас какое-то экстренное сообщение для меня. Что случилось?
      Кричевская заказывала меню, быстро пробегая его глазами.
      - Теперь вы, - протянула она меню Кате
      Официант ушел, приняв заказ, а Кричевская испытующе посмотрела на Катю.
      - Рассказывайте. - Виктория Сергеевна, - начала Катя, - мне удалось узнать одну вещь, которая возможно будет для вас интересна. Дело в том, что ваш друг Олег Коваленко одно время тесно контактировал с Михаилом Борисовым. Вы знали об этом? - и Катя впилась глазами в Кричевскую. - Та заметно вздрогнула. - Откуда у вас эта информация? - Я не могу говорить об этом. Но она из надежных источников.
      Кричевская кивнула. - Догадываюсь. Либо из Генпрокуратуры, либо от кого-нибудь, кто хорошо знает Коваленко и Борисова, и видел, как они встречались. Я правильно поняла вас? - Примерно так, - сказала Катя после некоторого колебания. - Это - интересно.
      Катя ожидала, что Кричевская скажет что-нибудь еще, но она замолчала и стала есть. Катя последовала её примеру. Заказав на десерт кофе с клубничными сливками, Кричевская откинулась на стуле. - Вы курите? - Нет. Я тоже. Бросила. Но сейчас до смерти хочется курить.
      Она подозвала официанта, и через минуту он принес ей "Мальборо лайт" и зажигалку. Кричевская смогла высечь из зажигалки огонь только с третьего раза. Ее руки дрожали. - Спасибо, Катя. Информация действительно ценная. Хотите, я заплачу вам за нее. - Не надо.
      Виктория нервно рассмеялась.
      - Понимаю. Я и сама такая. Не люблю подачек. Привыкла идти напролом и добиваться своего. Конечно, жизнь научила компромиссам. Но все равно... Мне пора, - сказала Кричевская, посмотрев на часы, - я даже не успеваю выпить кофе. А вы останьтесь. Кофе здесь чудесное. Готовят по старинному рецепту. Больше такого вы нигде не найдете. - Она торопливо распрощалась с Катей и ушла. После неё какое-то время в воздухе витал приятный легкий аромат духов. Но вскоре исчез и он.
      Кофе со сливками было уже давно выпито, а Катя по-прежнему сидела, смотря в пустую чашку. Из оцепенения её вывело покашливание официанта. Что-нибудь еще? - Нет. Сколько с меня по счету? - За вас уже заплатили.
      Катя встала и обвела глазами зал, словно, желай его запомнить
      "Теперь в "Антиквариат и ломбард" Хорошо если бы там была Мила Можно, конечно, предварительно позвонить, но лучше застать её врасплох"
      К Катиному счастью Мила была на работе. Она пила чай и разгадывала сканворд. - Вы ко мне? Но я все уже сказала, добавить мне нечего. - У меня к вам следующий вопрос. Вы звонили в день убийства Кричевской? Глаза Милы округлились. - Нет, - выдохнула она - А Никитиной? - Тоже.
      И в этот день вы никому не звонили и не просили сюда приехать? - Нет, - в голосе Милы звучало искреннее недоумение.
      "Либо она хорошая актриса, либо говорит правду" - мелькнуло у Кати в голове.
      Около двери раздался громкий смех и в комнату ввалились Гриша с Олей
      Увидев Катю, они стушевались
      "Кажется, отношения между ними наладились, слава богу!"
      - Тебе твой Корнеев звонил, - обратилась Мила к Оле, - два раза.
      Оля покраснела. - А что он хотел? - Не сказал. Помнишь как он тебе надоедал в марте. Опять начинается - Ладно, я сама ему перезвоню попозже. Я проходила мимо и решила заглянуть - сказала Катя. Мила молчала, - Ну, давайте тогда с нами чай пить, - предложила Оля, - мы конфет купили. Спасибо, не могу. Тороплюсь. Как-нибудь в другой раз. Просто хотела убедиться, что с вами все в порядке.
      Катя вышла, чувствуя на своей спине удивленные взгляды Гриши и Оли.
      "Что делать с Милой? Верить ей или нет. Факт остается фактом. Кто-то вызвал Никитину и Кричевскую и они приехали. Или не было этого звонка. К сожалению, мне приходится верить Кричевской на слово, а это не очень правильно для расследования. И кто из них поджидал Макеева, когда он пойдет домой. Кричевская? Никитина? Или третий "мистер икс", он же "Герцог Б". Правда, возможно, что "Герцог Б" никакого отношения к убийству и не имеет. А Оля"?
      Фамилия Корнеева показалась Кате знакомой. Придя, домой, она пролистала свою записную книжку и вспомнила, что ходила к этому антиквару ещё в самом начале расследования. Он тогда обознался и принял её за кого-то другого. "За Олю!" - осенило Катю. Он же меня не видел, а я ему назвалась из "Антиквариата и ломбарда", а уж потом - из Конфедерации потребителей. Значит, Оля, как сегодня сказала Мила, уже давно с марта имела какие-то дела с Корнеевым
      Возможно, оттуда у неё и деньги на гавайскую поездку. Но лучше это перепроверить, чтобы не терзаться потом сомнениями. Катя позвонила Корнееву, и, убедившись, что он дома, тихо повесила трубку, не отвечая на истошные "алее!"
      Как и тогда , света в доме не было. Но на этот раз Катя предусмотрительно захватила фонарик. Освещая перед собой дорогу, она нашла нужную дверь и нажала на кнопку звонка. Никто не отвечал. Наконец, за дверью послышалась какая-то тихая возня. Катя приникла к кожаной обивке и прислушалась. - Откройте!
      В ответ ни звука. - Это Оля. Из "Антиквариата и ломбарда"
      Дверь слегка приоткрылась. Катя отступила в темноту, чтобы её не было видно. - ля? - раздался дрожащий голос. - Вы мне сегодня звонили с утра, с этими словами Катя вышла на свет
      Увидев Катю, Корнеев заорал и попытался захлопнуть дверь, но Катя поставила ногу. - Не кричите, я не - грабитель. Я по делу. От Оли.
      Недоверчиво оглядывая Катю, Корнеев сделал ещё одну попытку захлопнуть дверь. Но силы были неравными, поэтому исход противостояния был предрешен.
      - Я ... вас ... не знаю
      - Михаил Нестерович, мы же цивилизованные люди, что же так и будем вести молчаливую борьбу?
      Осознав, что сопротивление бесполезно, Корнеев впустил Катю в коридор, тяжело дыша - То звонки непонятные раздаются, то врываются без предупреждения... - Это я вам звонила, полчаса назад, - успокоила его Катя, - хотелось знать наверняка, что вы дома. - Что вам надо? - Михаил Нестерович дело слишком серьезное и поэтому прошу вас - не лукавьте. Зачем вы попросили Олю завысить стоимость изделия, переданного для оценки? - А вам-то, какое дело? - с вызовом произнес Корнеев. - Вы можете сейчас спасти Олю от более серьезного обвинения - в убийстве. - Да? - растерялся он, - ну ... просто я понял, что директор в этом ничего не смыслит. И мы договорились с Олей, что она сделает все как надо - и каталог со стоимостью аналогичного изделия подсунет и упомянет об антикварном аукционе, проходившем весной. - Вы так и сделали? И заплатили Оле?
      В ответ Корнеев кивнул. - И что вы теперь намерены делать? - спросил он. - Ничего. Ровным счетом ничего
      "Во всяком случае, - размышляла Катя, идя по Гоголевскому бульвару, Оля теперь вычеркивается из моего списка подозреваемых"
      В палатке на углу Катя купила банку кока - колы и не найдя свободной скамейки, расстелила газету и села прямо на газон. Она вытянула ноги и, открыв банку, с наслаждением отпила холодного напитка. "Интересно, куда мы поедем летом с Артуром, - подумала она, - а что если нам опять махнуть в Крым?" .
      * * *
      "Скотина!" - Виктория с яростью подписывала документы, крепко сжимая ручку."Как Олег мог так поступить со мной!" - и она заплакала злыми бессильными слезами. - Я никого не принимаю, Лена, - крикнула она.
      В кабинет заглянула референт Марина, - Лена вышла и попросила меня заменить её. - Куда она делась? Конец рабочего дня, а она куда-то исчезла. - Не знаю, - пожала плечами Марина. - А кто должен знать? - раздраженно сказала Виктория, - она мне нужна именно сейчас!
      - Попробую найти её, - и Марина поспешно скрылась, спасаясь от гнева Виктории.
      "Черт! Еще и Лена ушла без разрешения. Распустились совсем! Пора мне кончать либеральничать. Надо навести железный порядок на работе!"
      Виктория достала пудреницу и посмотрела на себя в маленькое зеркальце. "Все равно, я не сдамся все равно ..." - вертелось в голове как рефрен настойчивой песенки. - Через сорок минут раздался телефонный звонок из морга. Лена переходила дорогу в неположенном месте и её сбила машина. В первую минуту Виктории показалось, что она ослепла. В глазах резко потемнело, а через минуту их - застлала серая пелена слез
      После того как Дима рассказал о Руслане, стреляющем почти вслепую и без промаха, Геннадий Андреевич задумался. Спустя несколько дней Дима получил задание - поехать и во всем разобраться на месте. Действительно ли дело обстоит именно так, как он сказал. Дима отправился в тверскую деревушку Колесниково и, пообщавшись с Русланом, сходив с ним пару-раз на охоту, а, также попросив его пострелять в мишень на дереве, убедился, что все сказанное - правда.
      Конечно, Дима не мог знать, что Русланом всерьез заинтересовался начальник Геннадия Андреевича, желавший воспользоваться этим феноменом для своих целей. Руслан как нельзя лучше подходил на роль киллера, потому что с настоящим профи связываться было очень опасно: так возникала большая вероятность быстрого выхода, как на исполнителя так и на заказчика. Образовывалась цепочка, по которой легко можно было дойти до её последнего звена. А человеку, на которого работал Геннадий Андреевич, по вполне понятным причинам, этого не хотелось. Но никому в голову не пришло бы искать киллера - деревенского парня, слывшего среди своих односельчан безобидным дурачком. Видимо, тщательно взвесив все за и против, наверху решили остановиться на нем, и теперь Диме предстояло втолковать Руслану его непосредственную задачу. Что было не так уж и легко
      После убийства Кричевского Руслан снова скрылся в деревне. Его хотели убрать, но Дима заблаговременно внушил Геннадию Андреевичу, что лучше этого не делать, так как Руслан страдает провалами в памяти и никакой опасности с этой стороны не представляет. И наоборот, смерть Руслана может вызвать ненужные кривотолки, тем более что видели, как он приезжал к нему. И тогда выйдут на него, на Диму, а потом... Но Дима прекрасно понимал, что его жизнь тоже не гарантирована от трагических, вовремя сфабрикованных случайностей. И поэтому он решил немедленно приступить ко второй части своего плана. Для этого он заставил Руслана, сидя перед видеокамерой рассказать о проделанной операции, а заодно и о тех, кто заказал её. Эту видеокассету он решил спрятать в единственно надежном месте - даче одного своего знакомого. Он решил, что пусть она полежит там до поры до времени, пока ему не понадобится. Дима подумал, что ему надо бы и сменить хозяина. К тому же он боялся за собственную жизнь. Ему были нужны большие деньги - он хотел эмигрировать из России. Навсегда. В Амстердам - веселый гейский праздник. Может быть, ему там повезет и он познакомится с богатым американцем или европейцем, и они заживут вдвоем в каком-нибудь тихом старинном квартале. Будут вечерами гулять по центральной площади Дам, курить травку и слушать музыку - классический рок, растафари, джаз, безумный полет Ника Кейва....
      * * *
      Викторию знобило. Она видела все как в тумане, руль тяжело скользил в руках, и Виктория боялась, что в любую минуту врежется в тротуар или людей. "Надо остановиться". - Виктория резко затормозила и въехала в узкий переулок, с трудом разминувшись с другой машиной, ехавшей ей навстречу. Она с силой хлопнула дверцей и выскочив из машины ринулась в подъезд. Там, сев на корточки, прижимаясь лицом к грязной обшарпанной стене, она дала волю слезам. Тихо захлебываясь от беспричинной жалости к себе и царапая ногтями стенку, Виктория окончательно прощалась с собственными иллюзиями и надеждами
      * * *
      К Никитиной Катя решила явиться без предупреждения. Увидев её, Света предостерегающе подняла руку, но Катя не обращая на это внимания, прошмыгнула в кабинет и остановилась у двери. Никитина была не одна. Пожилая женщина, сидя в кресле о чем-то, увлеченно рассказывала ей, взмахивая руками. Они обернулись к Кате и с недоумением посмотрели на нее. - Кажется, я просила вас, не звонить мне и не беспокоить, - голос Никитиной звучал резко. Кате показалось, что с ней разговаривает её нелюбимая учительница математики Софья Андреевна. - Мне срочно надо с вами поговорить, - Это уже переходит все границы. Света! - крикнула она. - Зайди сюда на минутку. - Зачем ты пропустила ко мне... - Никитина кивнула головой на Катю - Я не впускала, - ответила Света. - Она ни в чем не виновата. Я прошла без её разрешения. - Мне что вызвать милицию? - возвысила голос Никитина. - Не стоит Татьяна Александровна. Если я вам изложу то, что случилось двадцать девятого апреля... - Извините, Алла Константиновна, обратилась Никитина к женщине, сидевшей в кресле, - ради бога. Непредвиденные обстоятельства. Подождите, пожалуйста, в холле. Света вам кофе сварит - Ничего, ничего, - женщина встала, опираясь на элегантную тросточку, и направилась к двери. Ее лицо показалось Кате смутно знакомым. "Кажется, вдова какого-то знаменитого скульптора или художника" Когда за Аллой Константиновной закрылась дверь, Никитина обернулась к Кате. - В чем дело? - Татьяна Александровна, у меня есть надежное доказательство, что вы были у Макеева в тот вечер. Есть свидетель, который видел, как вы входили к нему и поднимались с черного входа. Вы были одеты в светло-бирюзовый плащ, а ваши волосы были распущены по плечам
      Никитина судорожно стучала карандашом по столу - Ну, хорошо... Что вы от меня хотите? Денег? - Бог с вами Татьяна Александровна. Какие деньги. Просто я хотела бы кое-что уточнить. Кто вам звонил в тот день? Мужчина или женщина? И пригрозил, что если вы не приедете, то фотография будет опубликована в газете?
      Никитина молчала. - Мужчина. Но слышно было очень плохо. Он как будто бы говорил через носовой платок. - В котором часу? - В три. - Он сказал, во сколько надо приехать? - В половине одиннадцатого. - И вы... поехали? - Да. - Вам удалось переговорить с Макеевым?
      Никитина глубоко вздохнула. - Нет. Он был уже мертв. - Он был у себя в кабинете? - Нет в подъезде. - И что вы сделали, когда обнаружили труп? Мне стало страшно, и я поехала домой. - Больше вы ничего не видели или слышали? - Нет. Правда, - запнулась Никитина, - один раз показалось, что где-то скрипнула дверь, и я побежала сломя голову. - Татьяна Александровна, - Катя подошла к ней ближе. - Вы, действительно, не убивали Макеева? Никитина покачала головой - Нет - Вы знаете, что по странному стечению обстоятельств такой же звонок был и вашей бывшей подруге Кричевской Звонивший сказал, что не поздоровится не только мне, но и Вике. Я и подумала... о ней.
      Катя подошла к столу Никитиной и налила себе в стакан воды из графина. - Татьяна Александровна, а что вы можете сказать о девушке, которая шантажировала вас по телефону? - Ничего, кроме того, что она требовала приличную сумму денег. Но я не захотела даже с ней разговаривать - Почему? - Я знала, что если заплачу раз, то придется заплатить и второй. Кроме того, я не была уверена, что она не является игрушкой в других руках, и ждала, когда на меня выйдет тот, кто все это затеял. Я просто выжидала. . . - Но вы же заплатили Макееву, когда скупили картины на его выставке. Платили и потом. - Откуда вам это известно? - Я не могу пока говорить об этом. - Да. Я действительно платила Макееву. Но тогда я сильно испугалась. У меня был шок. Мне понадобилось время, чтобы придти в себя.
      Катя вспомнила, что последний раз Никитина заплатила Макееву "дань" примерно за два месяца до убийства - Вы сами покупали картины у Макеева? Нет. Через его помощника. Я не хотела с ним встречаться, да и он, судя по всему, не горел желанием меня видеть. Но все-таки мы с ним столкнулись на выставке в последний день. Я приехала туда по своим делам и услышала, как Макеева окликнули и незаметно подошла поближе, чтобы рассмотреть его. - А как все началось? Он позвонил вам и сказал... - И сказал, что в его руках есть одна компроментирующая меня фотография, и описал её. И прибавил, что вопрос можно уладить с помощью определенной суммы. - Вам не пришло в голову: каким образом эта старая студенческая фотография оказалась у него? - Никитина махнула рукой. - Конечно, я думала об этом. Кинулась к тому, кто фотографировал нас. Но он клялся и божился, что все свои негативы давно уничтожил. Правда, я этому не поверила. - И последний вопрос Татьяна Александровна. Вы знали, что Макеев - тот самый человек, который довел до самоубийства вашего близкого друга Константина Вершицкого?
      Никитина удивленно вскинула на Катю глаза.
      - Да. Когда я увидела Макеева - его лицо показалось мне смутно знакомым. Я стала думать, где я могла встретиться с ним раньше. И ... вспомнила. - Вам не хотелось его убить?
      С минуту - другую Никитина молчала.
      - Хотелось, но я действительно не убивала Макеева.
      Катя вздохнула. "Самое смешное, что я знаю об этом убийстве почти все, кроме самого главного - КТО ЖЕ УБИЛ МАКЕЕВА?" - Спасибо Татьяна Александровна, - заторопилась Катя. - Если у меня возникнут ещё вопросы, я позвоню. - Хорошо. Вы... кому - нибудь сообщите то, что я вам сказала. Нет - Спасибо.
      ... Оставшись одна, Никитина вызвала Свету. - Алла Константиновна ещё здесь? - Нет, она ушла. Ей надо было к врачу. - Если позвонят, скажи, что меня нет, если придут - тоже. Я хочу побыть одна.
      Никитина закрыла дверь на ключ и обхватила голову руками. Мысли кружились как настойчивые мухи, слетевшиеся на мед. Ей вспомнился ТОТ ВЕЧЕР. Незнакомый голос в телефонной трубке. Не вкрадчивый женский как обычно, а другой, мужской приглушенный. Она не сразу поняла, что говорят. Кто это?
      Помимо её воли в голосе прозвучала растерянность. - Это не имеет никакого значения. - Если вы не приедете сегодня, то завтра ваши снимки появятся в газете.
      "Почему снимки, - внезапно подумала она, - а не один снимок. Там же была всего одна фотография. Или их много?" Татьяна Александровна представила, как фотография множится как отражение в разбитом зеркале, и по случайным фрагментам невозможно восстановить целое. Глаз выхватывает то развившийся локон волос, то кончик ноги, то шею с коралловым ожерельем
      Она ощутила безмерную усталость и гнев. "Пусть делают что хотят, больше они от меня не получат ни копейки. Никто".
      Никитина вспомнила свою растерянность и испуг, когда телефонный звонок раздался в первый раз. Ей показалось, что это ошибка, что позвонили не ей, а кому-то другому. Жизнь словно, разрезалась на две половины: прошлое цветное полотно импрессионистов и будущее - черно-серое без малейших проблесков. Ей показалось, что тщательно выстроенное здание её жизни мгновенно накренилось как Пизанская башня, угрожая в любой момент рухнуть и погрести все под своими обломками. Она, не раздумывая, приняла предложение Макеева и скупила на художественной ярмарке барахло, которое потом стыдливо подарила одному начинающему дизайнеру. С тех пор она жила в странном ожидании звонков, каждый раз, вздрагивая от пронзительно-высокого голоса Макеева. Она действительно узнала его. Но не на ярмарке, а потом спустя какое-то время. Она узнала, где живет Макеев и, однажды подкараулив однажды его, около дома увидела, как он подъехал на машине вместе с молодым юношей, лица которого она не видела, только волосы, отливавшие золотом в наступавших сумерках, и память мгновенно выхватила из прошлого точно такой же вечер, когда она стояла и ждала Костю. И он точно также появился с НИМ. Теперь сомнений уже не было. Все смутные догадки оборвались. Это был Виталий Алексеевич. Человек, из-за которого Костя покончил самоубийством и которому она поклялась отомстить. Он сменил имя, надеясь, что прошлое тоже умрет, но он не понимал, что воспоминания всегда жили в Таниной душе. Она стала платить все реже, несколько раз даже уклонилась от выплат, сославшись на нехватку денег. В её голове роились самые невероятные планы, и она понимала, что ей необходимо что-то делать... ради памяти о Косте. И вот этот звонок, и её собственное бессилие, равнодушие, усталость. Никуда я не поеду, пропади все пропадом. - Интересная там фотография. Вы и ещё одна мадам, - не унимался незнакомый шантажист. - Кричевская, - хихикнул он.
      А, значит, это другая фотография, не та, о которой я думала. А там, где я с Викой.
      Никитина вспомнила, как она упиралась, Вика обозвала её "чистоплюйкой" и "манюней", и она по-настоящему разозлилась, так как старательно в то время изживала свою застенчивость. "Да, сначала он снимал нас по отдельности, а потом щелкнул вместе. Бедная Вика, какой позор! Растет сын, к чему ей вся эта шумиха и грязь. В конце концов, если бы не она, я бы не когда ничего не добилась в жизни!" - Хорошо, - устало откликнулась она, - я приеду. Во сколько? - В половине одиннадцатого, - голос неожиданно стал звонким, видимо, мужчина отнял платок от носа. Ей даже показался что голос знаком, но, подумав, Татьяна Александровна покачала головой, нет, она обманулась.
      На том конце повесили трубку, а Никитина сидела оглушенная, внимательно рассматривая узор полированного стола. Наконец, она посмотрела на расписание вечера, Сегодня у неё была презентация в галерее "Россико", которую она никак не могла пропустить. Никитина посмотрела на часы. Еще было много. Очень много времени. Она достала из сумочки ключи и открыла ими ящик стола. Там, поблескивая тусклым черным цветом, лежал пистолет, купленный ею два месяца назад у одного офицера, вернувшегося из Таджикистана...
      ГЛАВА 11
      Придя, домой, Катя включила Глена Миллера. Зажмурив глаза, она представляла себе лунную ночь, море, Артура рядом. В своем последнем письме он написал, что хорошо бы им поехать отдохнуть куда-нибудь к морю. Может быть, в Ялту или Феодосию... Вдруг музыка прекратилась. Нет, она продолжала играть, но Катя её не слышала. ПРИГЛУШЕННЫЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС. Почему с Кричевской мужчина разговаривал нормально? А здесь, изменив голос? Может быть их было двое? Два сообщника? Почему?
      Утром она позвонила Никитиной. - Извините, это Катя Муромцева. Я не спросила вас о коралловом ожерелье? Оно ваше? - На фотографии? - Да - Мое. - Значит, около трупа Макеева нашли ваши кораллы? - Нет, не мои. Такие густо-алые, темные, почти необработанные? - Именно такие. - Значит, это Костины. Он подарил их мне, а потом забрал. Сказал, что хочет подарить близкому человеку. А себе я потом купила другие, похожие на эти. - Вот оно как...Вершицкий подарил ожерелье Макееву. - Вы не знаете одну красивую легенду, связанную с кораллами, - перебила её Никитина. - Нет. Один юноша так любил другого, что подарил ему в знак своей любви красные кораллы, и сказал, что если тот полюбит кого-то также сильно как он, пусть подарит ему эти кораллы.
      "Эти кораллы, эти кораллы, - "отдавалось эхом в Катиной голове Спасибо, Татьяна Александровна, поблагодарила Катя, - спасибо.
      Постепенно картина вырисовывалась, но до её полной ясности было ещё далеко. Однако медлить было нельзя и следовало собрать ещё кое-какую информацию.
      В обед Катя заглянула в "Антиквариат и ломбард" Милы не было. Оля с Гришей пили чай и судя по Олиному смеху, ей было весело - Ой, Катя, увидев её, обрадовалась Оля, - заходите. Гриша, ещё чашку и заодно воды налей в чайник. А то мы уже все выпили. - Оля выглядела счастливой и довольной. Светло - голубое платье красиво оттеняло нежный загар и пышные рыжие волосы. - Где-то загорали? - спросила Катя. - Да это ещё гавайский загар - - Я вижу, что у вас с Гришей отношения наладились. - сказала Катя, когда он вышел. - Просто он оказался не таким вредным, каким я думала вначале. - Я рада, - задумчиво сказала Катя
      Вернувшийся Гриша, поставил перед Катей чашку и налил заварку. Сейчас вода вскипит, сию минуту. - Я никуда не тороплюсь, - улыбнулась Катя. - Помнишь, мы позавчера в кино видели, как у героя Брюса Уиллиса все время чайник их рук падал? - расхохоталась Оля. - Помню, а он ещё приговаривал: "Что это со мной сегодня?"
      Оля переглянулась с Гришей и снова рассмеялась. - Фильм такой смешной.
      Чай был готов. Катя отпила глоток и поставила чашку обратно на стол. Я вас хотела вас обоих спросить. Не было в последнее время перед убийством Макеева в фирме странных телефонных звонков? Мужчина говорит, как будто зажимает себе платком нос и спрашивает Олега Васильевича? - Я не помню, обратилась Оля к Грише, - но, по-моему, не было. - Не было, - качнул головой Гриша, - а что? - Да так.
      Катя выпила в молчании чашку чая и поднялась - Ну, я пойду. Гриша, подай мне сумку. Вон там на подоконнике. - Заходите еще, - неуверенно сказала Оля. - А... кто убил Олега Васильевича вы не... узнали? - Судя по всему, кто-то из его старых знакомых. Возможно, скоро и узнаем кто.
      Катя кивнула Грише и сильно захлопнула за собой дверь. Через минуту она вернулась и приложила ухо к двери.
      - Я уже и забыла об этом убийстве, - недоуменно сказала Оля.
      Гриша что-то пробормотал, но его слов Катя не расслышала.
      Слава Нечипоренко сидел и присвистывал. Свистел он всегда в исключительных случаях. И сейчас, кажется, такой наступил. Ему только что позвонила вдова Андрея Кричевского и попросила о встрече. Она сказала, что в её руках находится одна очень важная улика, которая, возможно и подведет последнюю черту в деле об убийстве её мужа. Нечипоренко согласился с ней встретиться через час. Она приехала вовремя. Увидев Викторию, Слава поразился её красоте и бледности. Видно было, что она не спала всю ночь и плакала.
      Он встал из-за стола и пригласил её жестом сесть.
      Наступило молчание. - Я слушаю Вас, Виктория Сергеевна.
      В ответ она раскрыла сумочку и достала оттуда видеокассету. - Здесь все, - сказала она и её губы задрожали.
      Слава предусмотрительно налили из графина в стакан воды. - Успокойтесь Виктория Сергеевна, не нервничайте. Что это? - Киллер, который убил Андрюшу, Андрея Владимировича, - поправилась она, - рассказывает об этом. Подробно, кто его нанял и зачем. Виктория достала из кармана носовой платок и расплакалась. - Такой ужас. Я когда увидела все это своими глазами... Хо-ро-шо, - раздельно сказал Слава, - а как к вам попал этот материал? Передали из окружения Борисова, который все это и организовал. - Михаил Борисов? Да он проходил по делу в качестве одного из подозреваемых, но дело рассыпалось из-за недостаточности улик. - Я думаю, что теперь доказательств достаточно, - с ожесточением сказала Кричевская. - Дело взято под контроль самим президентом, а до сих пор - не закончено. - Не так просто расследовать такие дела. - Я понимаю, - неожиданно грустно сказала женщина, - я понимаю. - Мы просмотрим эту видеокассету, и тогда решим, что делать дальше. Вам позвонят, если вы понадобитесь. - Спасибо, - Кричевская встала, - я вам больше не нужна? - Пока нет.
      Слава невольно залюбовался ею. Стройная, красивая. Искрометная женщина, - определил он про себя, - как огонь. Такая спалит дотла. Счастливец этот Коваленко
      Что у тебя за мысли, - одернул он самого себя, - тут сенcация наклевывается, а ты...
      Слава проводил Кричевскую до дверей и вернулся к своему столу. Он поставил видеокассету и предварительно отключил телефон. Чтобы его не беспокоили.
      Через час уже выписывался ордер на арест Борисова, а ещё через какое-то время по телевизору по всем программам новостей прошел сюжет как вмиг постаревший и заметно растерявшийся Михаил Борисов в сопровождении собственного адвоката и стайки журналистов садится в машину и направляется к Таганской тюрьме.
      Ярин услышав эту новость в "Вестях", принялся звонить Кате, но та, как ему показалось, выслушала эту новость спокойно и даже равнодушно. Спасибо, Алексей, я обязательно посмотрю телевизор вечером. - Включай сейчас! - заорал Ярин. - Не могу, - и Катя повесила трубку.
      Ей предстояло одно важное и неотложное дело.
      * * *
      - Дверь он открыл сразу. Как будто ждал её. На его лице не выразилось ровным счетом ничего. Ни удивления, ни сожаления. - Вы? - спросил он, отступая назад.
      Не дожидаясь приглашения, Катя вошла в квартиру.
      Он молчали. Каждый из них не хотел начинать разговор.
      Наконец, Катя решилась. - Это ... из-за нее?
      Он неохотно кивнул головой. - Да. - Я так и подумала, когда увидела вас вместе. Вам стала ненавистна роль, навязанная Макеевым
      Он перебил её. - Вы ничего не можете знать об этом. Как я приехал в Москву из Мытищ, с образованием, но без связей. Мать заложила квартиру, чтобы я мог получить диплом юриста, так мы и оказались в Мытищах. А потом в один прекрасный день я понял, что не смогу устроиться и подумал, как я посмотрю матери в глаза... Я обил все пороги в поисках работы. И вот однажды...в одном баре, куда я забрел чисто случайно, познакомился с ним. У меня ничего даже и в мыслях не было в то время. Я так обрадовался, когда он предложил работать у него в фирме. А потом, я понял, что попал в ловушку, но было уже слишком поздно. Дороги обратно не было.
      "Отчаянье, твоя тяжела поступь", - тихо процитировала Катя. - Потом было все хуже и хуже, но я ничего не мог поделать. Он снял мне квартиру, давал деньги на карманные расходы... Я стал содержанкой. А когда на работу пришла она, я понял, что хочу все бросить и зажить нормальной жизнью. Но он не отпускал. Не хотел отпустить. Я злился на нее, на себя, и все представлялось мне черным тупиком, из которого нет выхода. - Макеев вам сам рассказал о шантаже Кричевской и Никитиной? - Да. Он часто говорил об этом, хвастался, что выдаивает из них деньги. А когда я заикнулся, что это не совсем порядочно, он заорал, что я мальчик в белых перчатках. А я просто хотел жить, понимаете жить, а не перебиваться с хлеба на воду без денег и без работы. - И, в конце концов, вы решили...
      Гриша устало кивнул.
      - Да. Я много раз просил его отпустить, а когда я понял, что другого выхода у меня нет... - Зачем, вы позвонили Кричевской и Никитиной? - Я хотел, чтобы подозрение пало на них, а потом понял, что сделал это - зря, но было уже поздно. Все дальнейшее случилось помимо меня. Они обе приехали, когда Макеев был уже мертв. Вы не представляете, чего мне стоило уговорить его задержаться на работе. Я сказал, что приведу к нему одного полезного человека. Он был заинтригован. А когда увидел, что я пришел один, то удивился. Но я... не хотел его убивать, не хотел! Я опять стал просить его отпустить меня. Я хотел уйти по-хорошему. ... - Катя видела, что ещё немного и Гриша сорвется на крик. Но он только смеялся. И сунул мне коралловые бусы. Сказал, что если я кого-нибудь полюблю также сильно, как он меня, то тогда смогу одарить своего избранника этими бусами. Я уже не помнил себя от гнева, схватил кораллы и сунул их в карман - Значит, они выпали, когда вы наклонились над трупом Макеева? - Да? Я и не заметил этого. Я ничего не заметил.
      Катя взяла Гришу за руку. - Пожалуйста, успокойся. Пойдем на кухню.
      Катя посадила Гришу на табурет и налила ему в чашку холодной воды. Он машинально сделал несколько глотков и поднял на Катю глаза. - Спасибо. Я во всем виноват сам, и мне больше винить некого. - Вы вышли из помещения фирмы, обогнули дом и направились к черному входу - Да. - И стали ждать Макеева. Но ведь он мог уйти вслед за вами и тогда ваш план бы рухнул. - Он крикнул, чтобы я немедленно возвращался и сказал, что если я не вернусь в течение пятнадцать минут, он опозорит меня. Он думал, что вернусь, только не знал, что мое терпение лопнуло, что я ... он перешел предел. - Гришины зубы стучали о чашку.
      Перед Катей сидел испуганный мальчишка, столкнувшийся в жизни с тем, с чем лучше ему было никогда и не сталкиваться.
      - Вы знаете, я даже не испытал сожаление, когда убил его ... только страх, что все откроется и ещё брезгливость к себе... к нему...
      С минуту-другую они молчали. - А потом? - мягко спросила Катя. - А потом я стал испытывать безумный страх, что все откроется. - Это вы рылись в Олиной сумке? - Да я. Я спрятал в её книгах записную книжку Макеева, которую хотел потом перепрятать. - Зачем? - Он неоднократно говорил, что эта книжечка - его мозг и память. Я чуть с ума не сошел, когда она исчезла. - А вы заглядывали в нее? - Нет, не удалось. - Катя осмотрела кухню. В ней недавно сделали ремонт и ещё пахло клеем. - Вы когда-то играли в театре? тихо спросила Катя. - Он попытался улыбнуться. - Так, самодеятельность. - И ваш любимый персонаж был Герцог Бэкингемский?
      Он удивленно посмотрел на неё - Откуда вы это знаете?
      Я разговаривала с вашей школьной учительницей. И она рассказала об этом. - Это был театральный кружок при школе, к нам приходили заниматься даже из других школ - Ну.. я пойду - Катя направилась к выходу. - Я... Только без глупостей, - обернулась она к нему., - я думаю что у вас все будет хорошо. И с работой и в личной жизни. Только из этой фирмы вам лучше уйти, чтобы не было неприятных воспоминаний. - Вы ... - Отдыхайте. Вы испытали сильное потрясение и вам надо отдохнуть. Лето. Возьмите отпуск и поезжайте куда-нибудь в Крым или Подмосковье. - Гриша сидел , отвернувшись и смотрел в окно, но Катя могла поклясться, что он плачет.
      Выйдя на улицу, Катя почувствовала прилив обжигающей радости "Все позади", - . и с разбегу она перемахнула через детскую песочницу во дворе
      **
      Виктория сидела в своем кабинете и слушала сводку последних новостей. Утро для неё началось как и всегда: с радио, кофе и сагареты "Cалем". Она слегка крутилась в черном кресле и покусывала губы. Недопитый кофе стоял на столе - "Неопровержимые улики доказывают причастность Михаила Борисова, известного банкира и предпринимателя к организации убийства Андрея Кричевского. Расследование, которое длилось более полугода подошло к концу. Таким образом, российская прокуратура и правоохратительные органы хотя бы частично реабилитировали себя в глазах общественности".
      Дальше шел прогноз погоды. Виктория выключила радио и задумчиво постучала карандашом по столу. Резкий телефонный звонок заставил её вздрогнуть. Она поспешно сняла трубку. - Вика, - услышала она голос Марка. - Да? - Хочу тебя обрадовать. - Чем? - Отменились итоги конкурса по выдаче телевизионных лицензий на вещание. Через месяц состоится новый конкурс. Спасибо за хорошие новости , - улыбнулась Виктория.
      Повесив трубку, она глубоко вздохнула. Канал СТС будет её, несмотря ни на что. И это случится ровно через месяц. А потом, она уволит половину сотрудников "Телевизион коммуникейшен" и наберет других. Закупит интересные европейские программы, придумает ряд новых политических ток-шоу... Виктория рассмеялась. Внезапно её смех оборвался. Она вспомнила что-то и нахмурилась.
      - Галя, - вызвала она секретаршу., - купи, пожалуйста, цветы, я через полчаса еду на кладбище. Она достала из ящика аккуратно обернутую книгу и раскрыла её на закладке: "Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре"... Она наклонилась, прижалась щекой к кииге и поцеловала её. Потом она набрала телефонный номер и долго ждала пока подойдут. На том конце сняли трубку, и Виктория сказала внезапно севшим голосом
      - Таня, это я.
      * * *
      - Ну, поздравляю, поздравляю, - шумно выдохнул Ярин. - Они сидели около распахнутого балкона Катиной квартиры и пили холодную пепси-колу.. Значит, все позади? - Даже не верится. - Рассказывай, как ты додумалась, что Гриша это и есть тот самый загадочный Герцог Б? - Если бы я сразу была прозорливой, а не слепой курицей... - Не казни себя слишком строго. Внезапно Ярин хлопнул себя по лбу. - А ты знаешь, что Коваленко застрелился? - Друг Кричевской? - Угу. Любовник. - Интересно, с чего бы это ? - Наверное, всплыли его темные делишки с Борисовым. Видимо, он давно обманывал Кричевскую и играл в команде Борисова А когда понял, что игра проиграна решил уйти из жизни. Конечно, всей правды мы уже не узнаем. Единственное, что можно здесь сказать: Кричевская не та женщина., с которой можно играть в опасные игры Я бы во всяком случае поостерегся. - Она такая красавица! - восхищенно воскликнула Катя, - ладно, я отвлеклась... Я подозревала всех Никитину, Кричевскую, Олю, Милу Коваленко и даже Диму Ширяева, его помощника, но Гриша.... Мне даже в голову не приходило, что убийца - он. А если бы я сразу поинтересовалась откуда у него деньги на красивую жизнь, то выяснилось бы , что никакого богатого дяди у него - нет. А деньги ему дает Макеев. И раследование бы пришло к финалу... - Мы все сильны задним умом, - поправил её Ярин. - Может быть, - Катя с наслаждением вытянула ноги и взяла ещё одну банку песи-колы, - давай я тебя чем-нибудь более существенным накормлю, чем бутерброды с водичкой. - Какая еда. Я веcь слух и внимание. - Короче, всерьез я обратила свои подозрения на Гришу, когда Оля сказала мне, что подслушала его разговор c Макеевым. Гриша говорил о том, что хочет уйти, а Макеев обронил фразу, смысл которой я в тот момент не поняла. Он сказал, что Грише ещё надо отработать. Гриша был куплен Макеевым со всеми потрохами, его положение было хуже древнеримского раба на галере, и обрести свою свободу Гриша мог только одним единственным способом - убив своего начальника и покровителя. А когда я спросила Гришу: хотел ли он уйти от Макеева, тот не стал развивать эту тему и быстро свернул наш разговор. Следующее звено в этой цепочке были Гришины звонки Кричевской и Никитиной. С Кричевской он говорил нормальным голосом, а с Никитиной как будто через носовой платок. Я думала почему. А потом меня осенило: он уже сталкивался с Никитиной, и поэтому боялся, что она его узнает, а с Кричевской он никогда раньше не встречался и не беседовал по телефону. Но главное, конечно, отпечатки пальцев на банке из-под пива в закутке на втором этаже, где он поджидал Макеева. К тому же я беседовала с его школьной учительницей, которая рассказала мне, что Гриша с успехом играл в школьном театре герцога Бэкингемского из "Трех мушкетеров" Дюма. Очевидно, Гриша как-то упомянул об этом Макееву, и тот записал его под этим именем в свою записную книжку, где указавал: сколько денег и когда он передавал Грише. Я аккуратно побеседовала с соседями, съездила в Мытищи и тогда миф о богатом дядюшке окончательно рассыпался в прах. Кроме того, одна старушка на лавочке сказала мне, когда я показала ей фотографию Макеева, что видела, как Гриша несколько раз приезжал на машине вместе с ним. И вся картина полностью реконструировалась в моей голове - Что у вас с террасой? - внезапно спросил Алексей. - Ликвидировали? - Да, - грустно ответила Катя, - старый садовник умер, найти никого не смогли, и поэтому наш зеленый уголок превратился в пустыню - А какие здесь росли бунгалии! Бугеленвилеи, Ярин, никогда ты не мог их правильно произносить. - Ну да такие, с мелкими розовыми цветочками. - Они замолчали. Наконец, Ярин нарушил тишину. - еперь - что? Лето? - Да. Гонорар мне Мила выплатила, и теперь я могу строить радужные планы насчет отпуска. Отчетность в "Белый гриф" представила - А Миле ты сказала правду? - Упаси боже! Этой сплетнице и профессиональной шантажистке? Я сказала ей, что Макеева убил кто-то из его старых знакомых, из тех, с кем он сидел в тюрьме. Я прибавила, что могу копать и дальше, но тогда жизнь сотрудников фирмы может подвергаться опасности. Потом на Милу насели Гриша с Олей, и она сдалась. Скрепя сердце выплатила деньги и хмуро бросила, что надеется больше со мной не встречаться. Как будто я горю желанием её видеть - Отдавать Гришу в руки правосудия ты не хочешь?
      Катя покачала головой.
      - Зачем? . Этого мерзавца Макеева следовало уже убить давным-давно, чтобы он не отравлял жизнь другим. Ведь довел же он до самоубийства Константина Вершицкого. Такая участь, возможно, в дальнейшем ожидала и Гришу. Просто он не захотел больше быть игрушкой в его руках. Макеев получил то, что заслуживал. А у Гриши все впереди. Это будет ему хорошим уроком и жизненной школой. Никогда не надо сдаваться, ни при каких обстоятельствах, а бороться до конца и не ходить по скользким дорожкам. Моралист ты, Катерина! Златоустом поешь! - Правда? Я и не заметила, расхохоталась Катя, - ладно пошли на кухню курицу есть. У меня ещё в холодильнике салат "оливье" остался. Идет? - Вместо ответа Ярин поднял большой палец, что означало "о' кей".
      * * *
      Все было также как и много месяцев назад. Виктория сидела в шезлонге и смотрела на море. Португалия. Синтра. Ярко-синий океан. Местами синева сгущалась, и у горизонта океан казался почти черным. Припекало. Виктория с наслаждением подставляла лицо и тело солнцу, греясь в его лучах. Невольно она закрыла глаза. Она вспомнила, как приехала в Португалию в прошлый раз, как она испытала здесь ни с чем не сравнимое отчаяние, когда Марк сказал, что её семейная жизнь безвозвратно рухнула. "Теперь все мои страдания кончились. А впереди - новая жизнь. Я помирилась с Таней. Надо будет съездить с ней в Париж или в Вену. Отдохнуть, побродить по магазинчикам. А перед этим слетать к Павлику в Лондон. Я ужасно по нему соскучилась. Целых три месяца я его не видела. Возьму в Москву. Пусть теперь живет со мной. Еще успеет выучиться за границей".
      Виктория вспомнила, как два дня назад она побывала на мысе Рока самой западной точке европейского континента. Яростный ветер трепал её платье, когда она вместе с другими туристами поднялась на скалу. Ее охватило удивительное чувство нереальности, казалось, что она перенеслась на много веков назад, и сейчас из-за горизонта покажутся гордые каравеллы с поднятыми парусами
      "Мыс Рока - какое странное название".
      Ее мысли прервал Марк. - Вика, ты не сгоришь? - Марк ты откуда? обрадовалась Виктория. - Как ты меня разыскал? - Тоже мне секрет Полишенеля. Спроcил у твоей секретарши. Она мне и ответила, где её начальница загорает. А ты меня в известность не поставила, - шутливо пригрозил он ей пальцем.
      Виктория невольно смутилась - Ты же знаешь, сколько на меня свалилось в последнее время. Захотелось скрыться от всех на краю света. - Ну и как удалось? - Как видишь, нет, если ты меня разыскал. Ты тоже приехал отдохнуть и развеяться? - Не совсем, - Марк по-прежнему возвышался над ней, и Виктория почувствовала какую-то неловкость. - Садись Марк чего, ты стоишь? - указала она на соседний шезлонг. - Спасибо, - Марк аккуратно сел на шезлонг словно, боясь, что он под ним развалится - Так хорошо здесь, Марк, - тихо сказала Виктория, - забываешь обо всем. Она протянула руку к пляжной сумке и, порывшись, достала оттуда темные очки. Марк по-прежнему без тени улыбки смотрел на нее, и Виктория ощутила странное беспокойcтво. Что-то случилось Марк? - Нет, но нам надо поговорить. - Где? Здесь? - Мне всеравно. - Ну, тогда я слушаю тебя, надеюсь, что ничего серьезного или страшного, - пыталась пошутить Виктория, - страшных новостей я больше слышать не желаю.
      - Вика, - начал Марк, - я надеюсь, что ты помнишь, как я тебе помогал все это время, поддерживал, был рядом в нужную минуту...
      Виктория почувствовала, как её лицо заливает краска. - Чего ты хочешь Марк? Повышения жалования? На сколько? И не обязательно было тащиться такую даль, чтобы сообщить мне об этом - Нет, я хочу другого.
      Виктория сняла темные очки и посмотрела на Марка.
      - Ты можешь не тянуть резину, а сказать все четко и ясно. Без недомолвок - Я хочу половину акций "Телевизион коммуникейшен".
      - "Кто-то из нас сошел с ума," - подумала Виктория. - Я ценю твой юмор, Марк, - сухо сказала Виктория, - но в данном случае он несколько неуместен. - А я не шучу.
      Вкитория окинула взглядом Марка, как будто видела его впервые и легкий холодок сжал ей сердце. "Что со мной? - мелькнуло в голове. - Почему я волнуюсь?"
      - Я ....тебя не понимаю. - Могу повторить. Я хочу половину акций твоей компании. - Хорошо. Я отвечу. Выбрось это из головы. У тебя все? Тогда оставь меня одну.
      - Нет, не все, - Марк засопел и устроился в шезлонге поудобнее. - Дело в том, что ты дашь мне эти акции. Сама. Добровольно, потому что не захочешь скандала. Он тебе ни к чему. Тем более, такой, - произнес с нажимом Марк Какого скандала? - Дело в том, что в мои руки попала одна видеокассета с интересной записью, где ты признаешься в организации убийства своего мужа. Человек, передавший мне эту кассету, многое рассказал о том, как вы работали вместе. А самое главное, я нашел вот это, - И Марк протянул ей фотографию: серьезные мальчики и девочки в пионерских галстуках смотрели в объектив. Вот это ты, - ткнул он пальцем. А это некий Владимир Кротов, двоюродный брат того самого киллера. Ты, наверняка, знала об удивительных способностях родственника Кротова. Не может быть, чтобы он не рассказывал о них своим одноклассникам. Ты вспомнила обо всем этом, когда помощник Коваленко Дима Ширяев позвонил тебе - и сообщил ценную информацию о том, что Андрея хотят убить. Он рассчитывал на то, что ты сообщищь эту новость мужу, и он хорошо отблагодарит его. Но в твоем мозгу созрел другой план. Ты решила устранить Андрея, потому что прекрасно понимала, что скоро тебе придется сменить фамилию, а заодно и статус. И это тебя не устраивало. Ты купила Диму за большие деньги, и он стал работать на тебя. По твоему указанию Дима Ширяев вдолбил мысль о Руслане тем, кто имел выход на Борисова. Правда, в то время ты ещё не знала, кто твой основной противник Борисов или Руднев. Ты бросила этот шарик наугад и не промахнулась. Таким образом, ты была непосредственным организатором убийства Андрея, хотя как бы и оставалась в тени. Когда Андрей был убит, ты испытала огромное облегчение, но это была всего лишь часть твоего замысла. Ты подозревала, что Олег работает на твоего противника, но не знала на кого. У тебя не было никаких четких доказательств и ты придумала всю эту комбинацию, чтобы одним махом разрубить гордиев узел: выяснить всю правду об Олеге и узнать имя своего врага. Так, оно и получилось. Чермесов подсказал тебе его имя, потому что был связан с ним, да и Олег имел деловые связи именно с Борисовым, а не с кем-то еще. Да и ещё этот цирк с магическим салоном! Ты ведь тоже сразу распознала, что это ловушка, правда? Поэтому и позволила записать свое "признание"; ты знала, что все равно эта видеокассета не попадет в руки тем, кому предназначалась. Самой хитрой твоей фишкой была именно эта запись Руслана с описанием того человека , кто его нанял для убийства., то есть Борисова. Все это звучало очень убедительно. Но ты промахнулась в одном. Твой маленький педераст тебя предал. Накануне своего отлета в Амстердам, он пришел ко мне и рассказал все, а также спросил, сколько я заплачу ему за эту информацию. Мы сошлись в цене, и он передал мне эту кассету и ещё кое-какие материалы. Теперь ты все поняла, Виктория? - Мне кажется, я слышу бред, - отозвалась она. - И больше ты мне ничего не хочешь сказать? - Нет - Жаль. В таком случае мне придется проторить дорогу в прокуратуру. Очень жаль! - Он встал, отряхивая костюм и зашагал прочь. Марк! - окликнула она его. - Да? - он подошел к ней почти вплотную. - Я ... подумаю, - выдавила Виктория.
      Он покачал головой.
      - Думать, собственно говоря, не о чем. Или мы срочно летим в Москву, и ты не теряя времени, подписываешь документ о передаче мне половины акций или...
      Хорошо, - сдалась Виктория. - Но ответь мне - почему?
      Марк достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. - Смотри.
      Молодая женщина крепко прижимала к себе младенца, испуганно таращившего глаза. - Это мой сын. - А как же Ира? - Ира об этом ничего не узнает, а если и узнает, то - поймет. Я так мечтал о сыне. Одного Бог отнял у меня, но теперь дал другого. Мой род не прервется. - Поздравляю, иронически отозвалась Виктория. - И поэтому ты решил пойти по трупам. Какие трупы? Ты не обеднеешь. А мне нужны деньги для сына. Я хочу, чтобы он получил первоклассное образование и вообще ни в чем не нуждался.
      - Все ясно, - проговорила Виктория, - вопросов нет.
      Марка протянул ей клочок бумаги.
      - Я жду твоего звонка по этому телефону с сообщением, когда мы вылетаем в Москву.
      Виктория металась в номере как раненый зверь. Она пыталась успокоиться, но не могла. Из зеркала на неё глядела бледная женщина с перекошенным от ярости лицом. Она села в кресло и сделала глубокий вздох. Стало легче. Виктория провела языком по горячим губам. Вспомнилось, как она боролась за Андрея после того, как Марк сообщил ей о новой любовнице её мужа. Но все было бесполезно. И Виктория понимала, что впереди её ждет развод. Но это было несправедливо, что этой девчонке достанется все, а она окажется на обочине жизни, выброшенной из привычного круга друзей и знакомых. Виктория представила: как многие будут её внешне жалеть, а в душе злорадствовать, и она передернула плечами. А через какое-то время о ней все забудут, она станет тенью. Канувшей в небытие. И что тогда остается ей? Случайные любовники, одиночество, долгие вечера с коньяком и телевизором. А Павлик? Как он будет относиться к такой матери? Презирать? Жалеть? Ненавидеть? Мысли Виктория все время возвращались к одному - единственному вопросу: что ей делать дальше? И постепенно она пришла к выводу, что все дело в Андрее. Если бы его не было. НЕ БЫЛО, НЕ БЫЛО ... Ей надо сделать так, чтобы Андрей исчез, и попытаться начать свою жизнь сначала. Во главе "Телевизион коммуникейшен". Но Виктория знала, что у Андрея есть могущественные враги, желавшие прибрать холдинг к своим рукам. Димин звонок явился детонатором взрыва; Виктория придумала комбинацию, как убить двух зайцев - расправиться с противниками и одновременно устранить Андрея.
      Виктория вспомнила о своем однокласснике Владимире Кротове и его родственнике - деревенском дурачке, стрелявшем в нужный момент без промаха. С подачи Виктории Дима сказал об этом своему шефу Геннадию Андреевичу, а тот сообщил наверх. Таким образом, первая часть плана была выполнена Андрея убили, а Виктория стала полновластной хозяйкой холдинга. Теперь оставалось - раз и навсегда убрать со сцены главного противника её покойного мужа. Но кто он? Руднев или Борисов? Виктория прекрасно понимала, что её в покое не оставят. По совету Марка она организовала покушение на себя, чтобы на какое-то время отпугнуть противников. В самом холдинге постоянно плелись интриги и Виктории ставились разнообразные подножки со стороны Совета директоров, финансовой дирекции, сотрудников. Но постепенно она все взяла в свои руки
      Ее враги не унимались. Возня вокруг неё вспыхнула с новой силой. Ее решили морально уничтожить. И первой ниточкой, в этой тщательно сплетенной паутине стало сообщение некоего Макеева о том, что у него находится фотография её студенческих лет, где она снята в обнаженном виде. Когда она рассказала об этом Олегу, тот предложил ей не раздумывая согласиться со всеми условиями шантажиста только, чтобы не было скандала и предложил себя в качестве посредника. Так, ей пришлось через Олега скупить картины на художественной ярмарке, что было своеобразной формой взятки. Затем Макеев ещё несколько раз настойчиво требовал немалые суммы денег, причем его аппетиты потихоньку возрастали, и Виктория не знала, чем все это кончится. Затем стали раздаваться странные звонки по телефону, где незнакомые мужские голоса намекали на то, что она наняла киллера для убийства собственного мужа. Сначала Виктория испугалась, но потом поняла, что враги просто старатся её сломить необоснованными подозрениями. Она несколько раз меняла номера своих телефонов, но все равно каким-то образом их узнавали, и именно тогда она стала питать смутное подозрение в отношении Олега. Несколько раз Виктория пыталась прознать у Димы насчет своего любовника, но все было бесполезно, он молчал как рыба и твердил, что шеф не посвящает его в дела, которые не касаются непосредственно работы. Виктория знала, что Ширяев работает не на Коваленко, а на более высоких лиц, просто она ещё в то время не думала, что её любовник тоже связан с Борисовым.
      Смерть Макеева Виктория восприняла как ещё одно звено в этой цепи. Но когда ей прислали конверт с заметкой из "Московского комсомольца" она подумала, что её враги каким-то образом прознали о том, что она посещала офис Макеева вечером, когда его убили. Она не знала, что это убийство никак не связано с её "делом". Виктория ждала ответного хода своих противников, какой-то грандиозной задумки, и она не заставила себя ждать. Когда Лена сказала, что Виктории необходимо подлечиться, она сразу поняла, что здесь следует ожидать подвоха. Сеансы "очищения" Виктория восприняла как прелюдию к финальному аккорду. Ее пытались ввести в гипноз и зомбировать. За неё взялись всерьез и даже влезли в квартиру, чтобы ещё раз напугать и заставить сдаться. Но сдаваться Виктория не собиралась. К тому времени, она уже дала Ширяеву поручение войти в контакт с Михаилом Петровичем, правой рукой владелицы "Башни Мерлина". Виктория знала, что видеокассета, на которой будут записаны её слова с признанием в организации убийства мужа, никогда не попадут к её противникам. Она только не знала, что Ширяев захочет повести самостоятельную игру и что именно Коваленко посоветует Лене дать ей адрес магического салона. И таким образом Лена падет жертвой в этой хитроумной интриге. Она хотела несколько раз поговорить с Леной напрямую, но боялась, что нервы девушки не выдержат, и она проговорится, спутав тем самым планы Виктории. Если бы она знала, чем все это кончится... Виктория поняла, что Олег предавал её, послушно выполняя волю её противника. Сопоставив кое-какие данные, Виктория узнала, что её враг - Борисов и решила проделать этот трюк с видеокассетой. Теперь Руслан обвинял в убийстве Борисова и от этого ему было никуда не деться. Но Олег... Виктория цеплялась за обман, ей не хотелось верить, что самая большая любовь её жизни так мог поступить с ней. Это было чудовищно. А теперь... Виктория понимала, что проиграла. Марк загнал её в угол, и у неё нет ни малейших шансов на спасение. Ей придется выполнить его волю и отдать половину акций. Все её планы рухнули. Не следовало так слепо доверять Ширяеву, надо было подстраховаться. О, если бы я могла добраться до него. Он поплясал бы у меня, гомик несчастный. Виктория сидела в кресле и слезы беззвучно текли по её щекам. "Я проиграла, проиграла..."
      "В круговороте моря и земли душа и парус выплывут из дали..."
      Она подняла трубку телефона и набрала номер.
      - Завтра мы вылетаем...
      * * *
      - Катя? - раздался в трубке женский голос. - Это я - Никитина. Вы не могли бы сегодня зайти ко мне?
      Катя с трудом разлепила глаза и посмотрела на часы. Десять. Для неё это было рановато. - Хорошо, Татьяна Александровна, - во сколько? Примерно через полтора часа. Вам подходит это время? - Да. - Жду вас.
      Повесив трубку, Катя потянулась. При этом одеяло оказалось у неё на полу с одной стороны кровати, подушка - с другой. "И как всегда нечего надеть, - с тоской подумала Катя, - вот съезжу в Париж..." В своем воображении Катя уже рисовала толстый-претолстый чемодан, набитый всякого рода модными шмотками...
      Путешествие всегда начинается задолго до того, как мы садимся на поезд или самолет. Путешествие начинается с купленной карты, темных очков, дорожной сумки и наспех составленного списка вещей. Разумный план планирования разумных действий (приобретение билетов, выбор местных достопримечательностей, подлежащих обязательной дегустации, закрытие записной книжки - календаря на последней странице) всегда переплетается с хаотичностью( что-то забыли, потеряли, оставили). Может быть, из этого и рождается неповторимый жанр путешествия, где четкий рационализм соседствует с импровизацией. Но импровизация главенствует. Путешествие - это джаз. Знакомы ноты, задана мелодия, но в любую минуту на тебя готов обрушиться шквал непредсказуемых звуков. И это восхищает.
      Вскочив с постели, (летом она обычно спала обнаженной) Катя придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Небольшой жирок на бедрах привел её в отчаяние. "Будешь теперь у меня каждый день гимнастику делать, - приказала она себе, - и без лени. Фигуру надо в порядок привести, а то Артур не узнает меня, скажет, что это за баба с целлюлитом". Наскоро позавтракав, Катя надела легкое платье, соломенную шляпку и выскочила на улицу. Солнечный денек ликовал вместе с ней. Впереди был Париж, Артур...
      Никитина ждала её на первом этаже. Она сидела в кресле-качалке, полуприкрыв глаза. Около её ног стоял большой полиэтиленовый пакет. Жарко, - пожаловалась она, - только здесь и спасаюсь. В одном из углов холла был небольшой зеленый уголок: пальмы в кадках, экзотические вьющиеся растения, небольшой фонтанчик...Никитина подозвала Катю жестом. И указала на плетеное кресло. - Садитесь сюда Вы слышали про Вику? Такой ужас. - Катя кивнула. Все вчерашние выпуски новостей без конца повторяли сюжет о том, как по дороге из аэропорта в Москву Виктория Кричевская, ехавшая вместе со своим адвокатом Марком Борисовичем Фридманом попала в автомобильную аварию. По горячим следам установили, что причиной этому было резкое торможение на повороте. Руль выскользнул из рук Кричевской, и машина перевернулась. Когда подоспела помощь Марк Фридман был уже мертв, а Кричевская отделалась многочисленными ушибами и переломом руки. - Как это могло случиться. Вика прекрасная автомобилистка. Она даже выиграла любительские гонки в 1995 году - Катя внимательно посмотрела на Никитину. Та немного смутилась - Я читала о ней в разделах светской хроники. Все-таки она была моей самой любимой подругой - Наверное, досадная случайность - И перевернулись в безлюдном месте. Не сразу их и обнаружили. Было упущено время, когда можно было спасти Фридмана. В некрологе упоминалось, что он работал "Телевизион коммуникейшен" с самого основания. Для Вики это сильное потрясение. Я вчера была у нее. Врачи говорят, что скоро выпишут. У Вики замечательно крепкий организм, и она быстро идет на поправку.
      Наступило молчание. - А как у вас дела? - спросила Никитина. - Что нового? - Я нашла убийцу.
      Никитина подняла брови. - И кто? - Не могу сказать, потому что ... Макеев чуть не довел этого человека до самоубийства как вашего друга, поэтому все останется со мной. И с вами
      Никитина согласно наклонила голову. Сегодня она выглядела неожиданно помолодевшей и похорошевшей. Она была одета в длинное голубое платье, а на шее мерцали маленькие перламутровые жемчужинки.
      - Какой подонок! - Это ещё мягко сказано! - отозвалась Катя. - Я вас поздравляю. - Спасибо. - Я подумала, что была с вами ... резковата, Главное, что все уже позади. А остальное - я не помню. - Сейчас я позову Свету. Мы с вами выпьем по холодному коктейлю. Вы теперь, наверное, отдыхать? - .Мой друг временно живет в Париже. Скорее всего, в июле я поеду к нему, а в августе мы отправимся к Черному морю - Замечательно! И Париж и Черное море Мы с Викой отдыхали в Феодосии в студенческие годы. Незабываемое время. Вы знаете, Катя благодаря вам мы помирились. - Я рада. - Мне хочется вам что-нибудь подарить. Возьмите вот это. Никитина открыла пакет и достала оттуда старинную деревянную шкатулку, украшенную резьбой и инкрустацией. Возьмите. Это вам. - Спасибо. Какая красота! У меня от бабушки сохранились кое-какие антикварные вещи, я так люблю их перебирать. - Как только Вика поправится, мы с ней куда-нибудь поедем. Раньше планировали в Париж или Вену. Но Вика такая ... сумасбродка! Теперь непременно хочет в Амстердам. Вчера, буквально умоляла меня об этом. И что же, - слегка вздохнула Никитина, - пришлось уступить. Она видимо, всерьез собирается ознакомиться с достопримечательностями этого города. Просила меня найти гида, который хорошо знает Амстердам, его злачные места. Говорит, что собирается делать телевизионные программы о городах мира, и Амстердам будет первым. Особенно её интересуют русские, приехавшие туда недавно. Она хотела бы переговорить с ними на предмет будущих интервью. Вика неугомонна. Едва выжила и уже... - Интересно, - пробормотала Катя, - а может уговорить Артура сделать крюк. И мы из Парижа заедем к вам в Амстердам? - Это было бы замечательно! - 1