ГЛАВА 2

Паша взволнованно вскочил со стула и заходил по комнате. Как же он сразу не догадался об этом! Растяпа! Леша рассказывал о какой-то российской девушке, бывшей в рабстве у турка. Та девушка с зелеными глазами, судя по всему, тоже находилась в рабстве. Не случайно турок так рассердился, когда Паша заговорил о ней. Паша мог что-то сделать, помочь этой девушке, связаться с консульством или посольством. Это был бы поступок. А так… он оставил ее в лапах грязного хозяина, который издевается над ней, бьет! Может, позвонить на телевидение и рассказать об этом случае, мелькнуло в голове у Паши. И тут же он понял всю нелепость своего порыва. Таких девушек — навалом, и никто не будет специально заниматься ею. Это никому не надо. Еще одна несчастная, решившая заработать деньги на красивую жизнь. И поплатившаяся за это! Он, Паша, может только мысленно пострадать за нее и пожелать поскорее обрести свободу и вернуться на родину. Облегчить ее участь он не в состоянии. При всем желании. Хотя бы потому, что она — там, а он — здесь. Значит, единственный выход — забыть о ней и жить своей жизнью.

Зазвонил Пашин мобильник. Надин.

— Сегодня у меня в восемь, — деловым тоном сказала Надин.

— Белое или красное?

— Белое.

Паша подумал, что в принципе жизнь — неплохая штука, и, посмотрев на часы, решил, что у него есть время поиграть в компьютерную игру. Это была его слабость.

Он почувствовал приступ мигрени и ослабил воротничок рубашки. Мигрень настигала его внезапно. В любом месте. И в любое время. Во время деловых переговоров, бесед с друзьями, на отдыхе. Во время постельных развлечений. Казалось, это было его наказанием за что-то. Но за что? Он и сам не знал.

Он стоял в номере и смотрел в окно. Перед ним расстилался сказочный вид. Чистейшая бирюзовая вода. Бескрайнее небо. С редкими белыми облачками. Они напоминали пенистые барашки волн. Складывалось впечатление, что небо и море составляли одно целое. Песочные часы, которые можно опрокидывать по собственному усмотрению. Кое-где были видны яхты. Он не любил ни яхты, ни другой вид морского транспорта. Его обычно укачивало. И тогда все красоты морских видов разом меркли. Предательская тошнота подступала к горлу, и становилось ни до чего.

Он любил любоваться морем издали. Отстранение. Как красивой картиной, которая висит на стене. Он отошел от окна и сел на кровать. Роскошный номер. Он останавливался во многих отелях мира. Но эта роскошь превосходила все ожидания и представления. Она была не вызывающе навязчивой, нет. Эта роскошь была въевшейся в плоть и кровь. Побывав в этом отеле, вдруг чувствуешь, что кровь в твоих жилах начинает принимать другой оттенок. Желто-золотистый. Оттенок золота самой высшей пробы…

Все лучшее в мире было собрано в этом отеле, горделиво названном «Арабская башня» — «Бурдж-эль-Араб». Гранит из Бразилии, мрамор из Каррары (тот самый мрамор, который использовал Микеланджело, создавая свои скульптуры), краны в туалетах из белого золота, настольные лампы стоимостью в десятки тысяч долларов, великолепный аквапарк, изумительная кухня, королевский сервис и чувство, что все это — для тебя одного.

Но сейчас это занимало его мало, хотя он отдавал должное сказочному великолепию отеля. Его беспокоило другое. Тщательно продуманный план, бывший его «альтер эго», дал осечку. До этого все шло как надо. И вот… срыв. Это беспокоило и нервировало. Так не должно быть. Это было неправильно. Он столько сил отдал этому проекту, который был ему жизненно необходим. В буквальном смысле этого слова. И всякое отступление от точной схемы могло стать губительным. Для него.

Он прошел в ванную. Посмотрел на себя в зеркало. Под глазами — мешки. Взгляд усталого человека. Но в глубине глаз мелькал стальной огонек, которого так боялись враги. Он был сильным, могущественным и безжалостным. Таким он был много-много лет. Но в последнее время что-то сломалось в нем. В его организме. Как будто бы механическая машина — чудо техники — дала внезапный сбой. По инерции она еще работала, но было видно, что скоро темп движения замедлится, будут возникать паузы, а потом — все остановится, придет в полную неподвижность. Машине была нужна подкормка, смазка, чтобы она работала дальше. Свежая кровь! Он приподнял указательным пальцем верхнюю губу. Розовая воспаленная десна. Он с силой нажал на нее пальцем. Выступила кровь. Он смотрел как завороженный на алую полоску, потом не спеша поднес палец ко рту. Лизнул. Кровь имела слабосоленый привкус. Он закрыл глаза. Запах крови пьянил его. С юношеских лет. С того самого момента, когда он понял, что он — не такой, как все. Особенный! Гений, который не должен умереть. Это было бы несправедливо. Он глухо застонал. Демон, спящий в нем, проснулся с новой силой. Перед ним возникло видение. Девушка, лежащая в гробу, вокруг горящие свечи. Она вся в белом. Легкая, воздушная. Неземное создание. Гроб тяжелый, из красного дерева. Она такая красивая, что кажется не мертвой, а уснувшей. Ненадолго. Ее глаза закрыты. Тень от густых ресниц ложится на щеки. Губы — алые, словно она только что кусала их…

Он знал, что ему нужна была она. Девушка с зелеными глазами. Ускользнувшая от него в последний момент. Улетевшая как птица. Впрочем, ее имя и переводилось с греческого как чайка. «Лариса». Чайка… Вопреки всему он не верил, что она мертва. Интуиция подсказывала ему обратное. А он привык доверять интуиции. Он знал, что она редко подводит его. Надо только немного подождать, и все встанет на свои места. Так, как это надо ему.

— Привет. — Надин посторонилась, пропуская его внутрь квартиры. Всегда аккуратно причесанная, невозмутимая, элегантная. Паша невольно залюбовался ею.

— Привет, — ответил он и поцеловал ее в губы. Надин без тени улыбки смотрела на него.

— Вот вино. Это цветы, — и Паша протянул ей букет красных роз. — А это подарок. Привет из Стамбула. — И он подал ей керамическую вазочку, купленную в аэропорту буквально перед самым отъездом.

— Спасибо. Проходи в комнату. Я сейчас. Разогреваю пиццу. — Она поставила вазочку на тумбу в коридоре, взяла в одну руку розы, в другую — бутылку вина и пошла на кухню.

— Ты знаешь, — крикнул ей Паша, — я есть не хочу! Поел час назад.

— Зато хочу я.

Паша опустился на светло-кремовый диван и взял в руки пульт от телевизора.

Он переключал с канала на канал. Пока на канале «Культура» не наткнулся на знакомое изображение шатена со щегольскими усиками и высоким гнусавым голосом.

— Надин! — крикнул он. — Твоего босса показывают.

Надин выросла у дивана незаметно, бесшумно.

— А, Васин, — усмехнулась она. — Сейчас будет вещать о трудностях кинематографа, о том, что кругом засилье американской продукции. А сам владеет сетью кинотеатров «Клуб-Кино», где крутят голливудскую дешевку. Взял бы и показывал отечественные фильмы. Кто ему мешает?

— Приспособленец! И врушка!

— Сейчас все такие. Один пишем — два в уме. Увеличь громкость звука.

Паша нажал на кнопку со знаком «плюс».

— Так нормально? Или потише?

— Нормально, — кивнула Надин.

Сейчас мы ведем поиск актрисы на главную Роль в сериале «Придворный роман». — Васин говорил манерно, чуть растягивая слова. — Это оказалось не таким простым делом, как мы думали вначале. Нам нужна не просто хорошенькая девушка и неплохая актриса. Нам нужна яркая, запоминающаяся внешность и Личность с большой буквы! Актриса, которая бы завладела вниманием зрителей. Я порой думаю, что, может быть, нам объявить всероссийский конкурс, как в свое время в Америке искали актрису на роль Скарлетт из «Унесенных ветром»? — Васин улыбнулся, обнажив идеально белые зубы. — Это была бы неплохая идея! Но нас торопят американские партнеры. И мы не можем подводить их. Постановка исторического сериала обещает быть новым словом в развитии нашего телевидения. Раньше мы с удовольствием смотрели фильмы с грифом «сделано в Бразилии или Венесуэле». Настало время познакомить отечественную аудиторию с нашей историей, культурой и бытом…

— Туфта! — категорично сказала Надин, усаживаясь рядом с ним. — Настоящая туфта. Очки впаривает. Ему совершенно все равно, что ставить. Это американцы настояли на теме. Им показалось, что это привлечет зрителей в Америке и других странах. А Васину лишь бы деньги капали…

— Да, тяжело работать с таким человеком, — заметил Павел.

— Я привыкла! Но сейчас запарка, какой сто лет уже не было. Приходится даже на дом работу брать.

— В смысле?

— Картотеку просматривать.

— А что Васину нужно? Требования у него явно завышенные: личность, яркая внешность. Он что, хочет открыть в России новую Николь Кидман или Джулианну Мур?

Спроси у него сам, что он хочет. Мое дело маленькое. Просмотреть и отобрать. И предложить консультанту по кастингу. Потом он будет тщательно смотреть и копаться. А уж только потом фотографии актрис лягут на стол к Его Величеству Васину.

— Да, ваше кино — дело муторное.

— Ужас!

Паша уже хотел задать вопрос, который время от времени всплывал в их беседах: «Зачем ты тогда там работаешь?» Но передумал. Он знал, что Надин таких вопросов не любит. А потом, ее жалобы — просто для отвода глаз. На самом деле она и дня не проживет без своей работы.

— Ты пиццу разогреваешь?

— Да.

— На мою долю поставь! — попросил он.

— А кто только что отказывался?

— Так аппетитно пахнет… С чем?

— С ветчиной и грибами.

— Давай! Поедим вместе.

Надин появилась через десять минут с двумя большими тарелками в руках. На них дымились куски пиццы.

— Помоги поставить на стол.

— Сейчас, — откликнулся Паша, освобождая от книг и компакт-дисков низенький столик, инкрустированный ореховым деревом.

— Вот штопор. Сейчас принесу бутылку. Надин поставила на столик высокие фужеры, и Паша открыл бутылку.

— Выпьем за нашу встречу после моего возвращения, — провозгласил он тост.

— А ты что, мог там остаться? — фыркнула Надин. — Тоже мне невозвращенец! Политический эмигрант.

— Стамбул — город удовольствий. Восточной роскоши, неги…

— В гарем не попал?

Никто не пустил. Но в следующий раз… — перед глазами внезапно всплыло лицо той самой девушки. С зелеными глазами. Паша запнулся.

— Что-то вспомнил? — спросила Надин, внимательно наблюдая за ним.

От проницательной Надин ничто не могло укрыться.

— Да так. Ничего.

Наступила пауза.

— Устала? — спросил Паша внезапно севшим голосом и дотронулся до ее светлых волос, распущенных по плечам.

— Еще как. А впереди — бессонная ночь. Просмотр картотеки.

— Эксплуатируют тебя.

— Куда же денешься от этого?

— Еще кусочек пиццы есть? — спросил Паша, доедая свою порцию.

— Съели все. Подчистую. В холодильнике есть сыр. Будешь?

— Буду. — Паша сам удивлялся собственному аппетиту. — И кофе.

— Непременно, — кивнула она.

Сама Надин предпочитала зеленый чай.

Когда кофе был выпит, Надин посмотрела на Пашу. И он понял значение этого взгляда. Надин как бы пыталась просигнализировать ему, что сегодня интим будет кратким. Ей не до него.

Паша дотронулся до руки Надин, потом подсел к ней ближе… Все было как по заведенному ритуалу. Надин не любила экспериментов в постели, долгих прелюдий и романтичных поцелуев. Она любила краткий секс. Без лишних деталей. Это было в ее стиле. А Паша, напротив, хотел бы подольше растянуть любовные игры. Перебирать волосы Надин, целовать ее тонкие удлиненные пальцы, пахнущие апельсиновым мылом. Но Надин этого не любила, и ему пришлось уступить ей.

Когда краткая любовная схватка закончилась, Паша спросил, глядя на Надин:

— Ты по мне скучала?

— Да.

Но он ей не поверил. Надин поднялась с дивана, оправляя халат цвета какао, и сказала:

— Еще кофе принести?

— Принеси.

Как только Надин вышла, Паша стал собирать свою одежду, брошенную на пол, и спешно одеваться. Ему казалось ужасно неприличным делать это при даме.

Надин пришла с круглым подносом. Кофе. Для себя — чай. Шоколадные конфеты. Она знала, что Паша обожал шоколад, как маленький.

— Твои любимые, — повела она глазами на конфеты.

Паша подумал, что порой Надин относится к нему как к младшему брату. Снисходительно и ласково. Тогда как ему хотелось быть знойным мачо. Антонио Бандерасом. Но здесь он ничего не мог поделать. Здорово подкачала внешность.

Надин села, потягивая зеленый чай из высокого керамического бокала. Ее взгляд был туманно-рассеянным, как будто бы никак не мог сфокусироваться на чем-то.

— Теперь за работу? — спросил Паша. Надин повела плечами.

— Будь добр. Не напоминай! Я хочу хоть десять минут попить чай без мыслей о работе.

— Понял! — Тут Паше в голову пришла одна мысль. — А много их там?

— Кого?

Ну этих, жаждущих и страждущих попасть на экран.

— Хватает!

— Слушай! У меня есть идея! Я помогу тебе.

Надин от удивления поставила бокал на столик.

— Каким образом?

— Очень простым. Тебе надо пересмотреть всех этих девиц и отобрать с яркой внешностью — раз, хороших актрис — два. И личностей — три. Последние два пункта автоматически отпадают, потому что ты не сможешь судить об их интеллекте и актерской игре только по фотографии. А внешность оценить ты сможешь. Поэтому я помогаю тебе отобрать девиц с яркой и запоминающейся вешностью. Такой, чтобы как увидеть — так закатить глаза и впасть в ступор.

Надин посмотрела на него с легкой усмешкой.

— Ты знаешь, в этом что-то есть! А ты сможешь вычислить яркую интересную девушку?

Паша сделал вид, что он — смертельно обижен.

— Одну я уже вычислил, — сказал он. Надин улыбнулась краешками губ.

— Спасибо.

— Стало быть, ты можешь мне смело доверять в этом вопросе.

— Попробую, — вздохнула Надин. — Не сидеть же мне за компьютером всю ночь… Постой! А где мы возьмем второй компьютер?

— Без проблем. Я сбегаю домой и возьму свой ноутбук. Сей минут и уно моменте.

— Хорошо. Жду.

Паша вернулся быстро. Матери дома не было. Бабушка же только что-то проворчала, когда единственный внук небрежно чмокнул ее в щеку со словами, что сейчас он у Надин, а вот когда вернется, тогда ей все расскажет и подарит подарок.

Надин открыла Паше дверь и пошла в комнату, не дожидаясь, когда он снимет обувь и наденет тапки.

Когда Паша вошел в комнату, Надин сидела на диване, поставив на столик ноутбук и напряженно всматриваясь в экран компьютера.

— Уже работаешь? — спросил Паша, садясь рядом.

— Работаю. Ищу… непонятно что!

— Если твои поиски увенчаются успехом, тебе хоть премию выпишут?

— Выпишут! И по головке погладят! Павел, не смеши меня. Мне платят копейки.

Паша хотел сказать, что — не похоже. Обстановка в квартире была дорогая, одевалась Надин также в хороших фирменных магазинах с хорошими ценами. Так что… И это была первая загадка Надин. Павел считал, что ответ на эту загадку прост и элементарен. Никаких глубин. Богатый любовник. Спонсор. Паша не мог себе представить, что Надин «довольствуется» только им самим. Конечно, нет. Она утонченна, изысканна. У нее аристократические манеры. Любой богатый человек будет рад взять ее на содержание. Надин оставалось только выбирать. Иногда Пашино воображение разыгрывалось дальше, как игривый котенок, который не может вовремя остановиться. Он представлял себе Надин в объятиях любовника. Почему-то это был толстый мужчина лет пятидесяти, с усами и шумным прерывистым дыханием. Его толстые пальцы ласкают шелковистую кожу Надин, ее длинные стройные ноги…

И тем не менее Паше казалось, что это слишком простой ответ. Незамысловатый и примитивный. Тогда в его воображении возникали истории, одна фантастичнее другой. Здесь фигурировала и богатая бездетная родственница из Парижа, оставившая капитал, на проценты с которого и жила Надин; и тайная страсть Надин — игра в казино, где она выигрывала бешеные суммы. Возникнув, эти версии быстро гасли, оставляя Пашу по-прежнему с чувством растерянности и грусти.

— Возьми стул, — скомандовала Надин, не отрываясь от ноутбука. — И сядь на другом конце стола. Так будет удобнее. Мы могли бы сидеть рядом, но будем только мешать друг другу.

— Стул не пойдет. Столик слишком низкий.

— Ах да…

— Я сяду прямо на ковер.

— Ковер? — Надин подняла голову и посмотрела на Пашу. — Как хочешь.

По ее отсутствующе-рассеянному взгляду Паша понял, что она — уже в работе. И он перестал для нее существовать. Стал неодушевленным предметом, на который жалко тратить время и силы.

— Где материал? — спросил Паша, усаживаясь по-турецки и включая свой компьютер.

— На столе. Два диска. С надписью «01» и «02», — ответила Надин.

— Ты много просмотрела?

— Чуть-чуть.

— Ничего?

— Ничего! — Надин сказала эти слова бесстрастным тоном, как будто и не ожидала ничего другого.

— Может быть, мне повезет больше? Но Надин уже не слушала его.

Паша вставил диск и подался вперед, желая лучше рассмотреть возникшее перед ним лицо.

Пухлая блондинка. Волнистые волосы. Карие глаза. Выступающий вперед подбородок. Вымученный взгляд, словно ее силком усадили перед фотографом. И пообещали за это конфетку. А потом взяли — и не дали. Обманули девочку. За что так, казалось, говорил ее обиженный взгляд. Как у ребенка.

— А что там за цифры внизу фотографий? — спросил он, оторвавшись от экрана.

Номера, под которыми идут краткие информационные справки. Их вывели в другой файл. Чтобы не мешались. И не отвлекали от фотографий.

— Понятно!

Коротко стриженная брюнетка. Скуластое лицо. Слегка миндалевидный разрез глаз. Напряженный рот. С такой связываться не стоит. Укусит. До крови.

Снова блондинка. На этот раз волосы прямые. Глаза серые. В уголках губ притаилась усмешка. Мне все равно, сигналил ее взгляд. Для меня это — игра и забава. Выберешь — не выберешь. Повезет — не повезет.

Шатенка. Стрижка «каре». Большие глаза. Натянутая улыбка. Длинный прямой нос. Взгляд дохлой рыбы.

Рыжая. Кудрявая. Конопатая. Интересно, она убила дедушку лопатой или граблями?

Или она его просто отравила?

Паша поймал себя на том, что он впал в хулиганство. Разглядывать обычные невыразительные лица — скукотища! И зачем только все они рвутся в актрисы? Что это за болезнь такая? Но Паша прекрасно понимал, что это была не болезнь, а Великая Девичья Мечта. Стать Актрисой. Блистать на экране. На зависть всем и вся! Иметь кучу денег. И Красивого Мужчину. И вообще — сладостно-райскую жизнь. Еще не понимая, что пропуска в рай не существует. Во всяком случае — здесь, на земле.

— Паша! Па-а-ша! Ты что, оглох? — Голос Надин оторвал его от размышлений.

— Нет.

— Ты работаешь?

— Да, — и он с показным усердием впился взглядом в экран.

— А мне надоело!

— Надоело?

— Да. Искать непонятно что в куче… — с губ Надин чуть не сорвались хлесткие слова. Но она сдержалась. Она всегда контролировала себя. И это тоже восхищало Пашу.

— Бросим? — полувопросительно-полуутвердительно сказал он.

— Как можно? — в голосе Надин прозвучала едкая ирония. — Проект века! Нельзя подводить наших американских друзей.

— Если они так зациклены на супервнешности и выдающейся личности, то тащили бы сюда свою Джулию Роберте или Камерон Диас. Кстати, последняя была манекенщицей и работала на показах у Версаче и Келвина Кляйна. В своих интервью она признается, что до сих пор ненавидит шпильки, потому что в свое время только в них и ходила, — выдал Паша сведения, почерпнутые из какой-то киношной брошюрки, надеясь сразить Надин наповал своей блестящей информированностью в голливудских дебрях. Но было похоже, что Пашина эрудиция не произвела на Надин никакого впечатления. Паша сник.

— Роберте стала мамашей, а Диас не поедет сюда даже за бешеные гонорары. Что она тут забыла?

— Я шучу.

— Я тоже, — Надин вздохнула. — Перекур!

— Я бы поел…

— Стратегические запасы уничтожены еще вчера. Но я попробую найти резерв.

Резерв состоял из пары бутербродов с печеночным паштетом. И чашки кофе.

— Устроит? — спросила Надин, ставя на столик тарелку с едой.

— Конечно.

Надин была непривычно молчалива. Перекусив, Паша переместился по ковру ближе к ней.

— Снова садимся за наши «буки»?

— Конечно!

Раздался телефонный звонок. У Паши невольно промелькнула мысль: кто?

Надин взяла радиотрубку и откинулась на диване.

— Да?.. Ничего. Нормально. Потом поговорим… конечно… еще раз…

Закончив разговаривать, она пояснила Паше:

— С работы. Интересуются результатами. Гонят процесс со страшной силой.

— Тогда давай снова золотоносную жилу разрабатывать.

Надин ушла в кухню с тарелкой. Паша посмотрел на стопку дисков. Пять. Бр-р-р! Ужас! Даже если сидеть всю ночь — такую гору материала не перелопатишь. А что, если начать с конца? Паша не любил организованный порядок. Напротив: книги любил читать сначала, потом перескакивал на конец. А потом уж принимался за середину, которую прочитывал небрежно и впопыхах. Понимая, что начинка пирожка съедена. А тесто глотать необязательно. Можно что-то и выкинуть.

Он протянул руку и взял диск с пометкой «05». Вставил. Щелкнул курсором.

Здесь лица были другими. Интересными.

Взглянув на фотографию четвертой девушки, Паша едва удержался от крика. На него смотрела та самая девушка из Стамбула. ДЕВУШКА С ЗЕЛЕНЫМИ ГЛАЗАМИ. Ошибиться он не мог. Этот чистый лоб. Огромные зеленые глаза. Слегка скуластое лицо… Это она!

— Надин! — крикнул он. — Надин!

— Да? — Надин возникла в дверях.

— Подойди сюда!

— Что за спешка?

— Посмотри! Посмотри на это лицо! Надин подошла и опустилась на пол рядом с ним.

— Да?

— Видишь ее?

— Паша, я не слепая. В чем дело? — В ее голосе прозвучали строгие нотки. — Где ты взял этот диск?

— Он лежал тут, — показал Паша на столик.

— Я тебе его не давала!

— Знаю, — извиняющимся тоном сказал Паша. — Я взял его по ошибке. Перепутал. Но, Надин, ты даже не представляешь себе, это такая невероятная история!

И тут он перехватил взгляд Надин. Она смотрела на него как-то странно. Изучающе. И он внезапно подумал, что, наверное, она рассматривает его как скучного, заурядного парня, у которого просто не может быть никаких историй. Он невольно покраснел.

— Ив чем же состоит твоя история? Он снял очки.

— Это просто мистика!

Надин поморщилась.

— Давай без эмоций.

Паша вдруг понял всю нелепость своего поведения: он собирается рассказать Надин о случае, который легко можно списать на его разыгравшееся воображение.