— Действительно, загадочная женщина. Обратите внимание на ее взгляд. Она смотрит не прямо, а искоса. Ее взгляд ускользает от внимания. Она словно присутствует в кадре, и в то же время ее там нет.

— Вот-вот, — обрадовался Губарев. — Вы попали в точку. То же впечатление складывается и при разговоре. Она рядом и одновременно — далеко. А ее картины, что вы скажете о них? Если принять во внимание, что художник выражает в своем творчестве собственную личность, то… что можно «прочитать» в ее работах?

— Что? — Маргарита Александровна снова пролистала каталог. — Сложная натура. Хорошо владеющая собой. — Она прищурилась. — А вот это уже любопытно!

— Что? — встрепенулся майор.

— Мифологический цикл. — Гадалка тихо рассмеялась. — Да, кажется, теперь многое понятно.

— Скажите, что вы там нашли? Я вчера весь вечер рассматривал ее произведения вдоль и поперек и ничего не нашел.

— Если я вам объясню, вы поймете, как это просто.

— Не надо. Дайте я попробую сам.

Губарев взял в руки каталог и буквально впился взглядом в репродукции.

— Нет. Не вижу ничего. Втолкуйте мне. Как годовалому младенцу. Без вашей помощи я — пас.

— Вы хорошо знаете мифологию?

— Более-менее.

— Смотрите: здесь вариации на тему трех мифов. Парис перед тремя богинями. Диана, преследующая юношу, который подглядывал за ней. И Одиссей у нимфы Каллипсо. Обратите внимание на одно обстоятельство: везде женщина довлеет над мужчиной. Посмотрите, какими изображены женщины. Решительными, смелыми. — Губарев всмотрелся. Да, действительно: резко очерченные черты лица, жесткие складки у рта, твердый взгляд. Энергия, бьющая ключом.

— Согласен. И что?

— А мужчины? Везде этот молодой юноша с виноватым выражением лица. Даже Одиссей выглядит на картине не зрелым мужем, а молодым человеком.

— Так. Верно.

— Получается, что в жизни Дины Александровны была ситуация, когда она соблазнила молодого человека, который мучается из-за этого угрызениями совести.

— Вот оно что, — протянул Губарев. — Похоже на правду. Бывшая подруга Лактионовой сказала, что у Дины Александровны есть любовник. Она стала свидетельницей одного телефонного разговора. Хотя…

— Что «хотя»?

— Мне в это верится с трудом.

— Почему?

— Не знаю. Мне кажется… кажется, — запнулся Губарев, — она другая.

— Я понимаю, что вы хотите сказать. В Дине Александровне есть нечто, что не позволяет ей попадать в банальные и пошлые ситуации.

— Вы правильно меня поняли.

— Но вы забываете, что любая женщина — бездна. Незаурядная женщина — бездна вдвойне.

Маргарита Александровна еще раз всмотрелась в фотографию Лактионовой. А затем сказала:

— Мне думается, что она вообще не создана для любовных треволнений. Слишком честолюбива. Или самолюбива.

Наступило молчание.

— Простите, я не предложила вам кофе.

— Не откажусь.

— Минутку.

Маргарита Александровна вышла. А через несколько минут появилась с маленьким подносом, на котором стояли две чашки с кофе и сахарница.

— Не знаю, сколько вам класть ложек сахара.

— Одну.

— Я помогла вам?

— Да. Но… здесь все так запутано.

Снова наступила пауза. Губарев испытал неловкость. Говорить об обыденных вещах с Маргаритой Александровной он не мог. А тема разговора была исчерпана.

— На улице похолодало, — наконец брякнул Губарев и чуть не покраснел от этой стандартной и банальной фразы.

— Погода — как спасительный круг, брошенный утопающему, — улыбнулась гадалка.

— Это точно. — Он залпом выпил кофе и встал. — Ну, я пошел. Спасибо.

— Звоните, если вам что-нибудь будет нужно.

— Еще раз спасибо. На улице майор поежился. Резкий ветер пытался забраться к нему за шиворот и обдать холодом. Все сходилось один к одному. Дина Александровна и ее любовник. Юноша, соблазненный зрелой женщиной. Но почему — чувство вины? Разве сегодня кого-то этим можно удивить? Просто смешно. Откуда эта вина? Молодой любовник по имени Дима. Димочка… И вдруг он остановился и присвистнул от неожиданности. Конечно! Как же он не догадался об этом раньше! Этот любовник — сын Лактионова. Отсюда и чувство вины. И даже в чертах лиц древнегреческих героев было определенное сходство с Лактионовым-младшим. Пусть отдаленное. Но было! Этот пассаж был вполне в духе Дины Александровны. Но что это? Минутная блажь? Каприз? Вспышка истинной страсти? Губарев шел по улице, не замечая, что он идет по лужам. Наконец он остановился и покачал головой. Дело приобретало совсем скверный оборот.

Олег оказался необыкновенно интересным человеком. Он знал абсолютно все. По крайней мере, так думала Надя. Она же с ужасом обнаружила, что не знает почти ничего. Она не знала современные рок-группы вроде «Уматурман», не знала модных писателей, таких, как Мураками или Кундера. Не знала, что сейчас все увлекаются стилем винтаж и что дайкири — это коктейль, а не название философского течения.

— Ты что, приехала в Москву недавно? — поддел ее Олег, когда она в очередной раз призналась, что не понимает, о чем он говорит.

— Да, — соврала Надя.

— Где же ты жила раньше?

— В… Электроуглях.

— Под Москвой?

— Да.

— Но там же тоже много продвинутой публики.

— Я ухаживала за старой бабушкой.

Одна ложь громоздилась на другую. Но не могла же Надя сказать правду, что она жила совершенно одна. В замкнутом мире. В четырех стенах. На работе она общалась только по делу, не стараясь с кем-то сблизиться или подружиться. Все проходило мимо нее. Как в тумане. Теперь она изо всех сил старалась наверстать упущенное. Покупала пачками книги и жадно прочитывала их, смотрела телевизионные программы, которые рекомендовал ей Олег, пролистывала глянцевые журналы в поисках модных новинок. Она жила в новом, непривычном для себя ритме, который пьянил и будоражил ее. Надя не узнавала саму себя.

Когда Олег пригласил ее к себе домой, ей стало невыносимо страшно. Она занервничала и запаниковала. Он жил с матерью. Но в тот день мать уехала к сестре в другой город. «Как я скажу ему, что я еще девственница, — вертелось у Нади в голове. — Вдруг это его оттолкнет и напугает…»

Олег жил в просторной двухкомнатной квартире в районе метро «Октябрьская».

— Какие высокие потолки! — воскликнула Надя, оказавшись в коридоре и поднимая голову вверх.

— Старый дом. Это дедушкина квартира. Он получил ее еще в сталинские времена.

— Кем же он работал?

— В Наркомате тяжелого машиностроения. Был крупным начальником. Да ты не стой в коридоре, как бедная родственница. Проходи! — он обнял ее за плечи и подтолкнул вперед. — Сначала на кухню. Я приготовил утку по-пекински. Да что с тобой сегодня? — спросил Олег, всматриваясь в нее. — Заболела, что ли?

— Нет.

Утка была очень вкусной, но у Нади кусок застревал в горле. Она сидела как на иголках и ничего не могла есть. Ей казалось, что еще немного — и она разрыдается прямо за столом.

— Ну что, наелась или съешь еще кусочек? И тут Надя заплакала. Слезы лились ручьем, она презирала себя, но ничего не могла поделать.

— Что-то случилось? Рассказывай! Неприятности на работе? Кушает грымза-начальница?

— Нет, нет.

— Тогда что?

— Просто…

— Говори, — подбодрил ее Олег.

— У меня еще никого не было, — прошептала Надя и опустила голову. Ей было страшно встретиться глазами с Олегом.

— Гран-ди-оз-но! — услышала она. — Фе-но-ме-наль-но! Неужели это правда? Сколько же тебе лет?

— Девятнадцать.

— Круто!

Наступила пауза. Надя слышала, как на улице шумят дети и капает вода в кране. Каждый звук отдавался в голове протяжным эхом.

Олег присвистнул.

— Ничего страшного! Что ты так боишься? Сидишь вся съежившись и думаешь, что я тебя съем. А я совсем не страшный. Ну-ка посмотри на меня! — Надя подняла глаза. Олег смотрел на нее и улыбался. — Да перестань плакать! Сию минуту!

— Хорошо. — Надя проглотила слезы и тоже улыбнулась. Но улыбка вышла натянутой и неестественной.

— Теперь у нас кофе со сливками. И торт. Я специально купил роскошный торт. Под названием «Восточная сказка». Ты не боишься растолстеть?

— Я? — Надя задумалась. Лицо поглощало все ее мысли. О фигуре она просто не думала. — Нет.

— Отлично! Терпеть не могу жеманных девиц. Сидят и подсчитывают в уме калории. «Ох, кажется, я немного прибавила. Обойдусь без сладкого», — протянул Олег, подражая женскому голосу.

Надя рассмеялась. Получилось смешно. А сколько у него было девушек до меня, мелькнула в ее голове скользкая мысль. Наверное, немало…

— Бери кусок. И побольше. Пока дают.

— Спасибо.

Олег положил ей на тарелку огромный кусок шоколадного торта с двумя розочками из взбитых сливок. Затем он принялся рассказывать курьезы из своей жизни. Надя постепенно отошла и забыла о своем страхе.

— Что мы все сидим в кухне? — спохватился Олег. — Давай перейдем ко мне в комнату. Я покажу тебе свою компьютерную графику. Вчера я такую красоту изобразил! Сам не знаю, как это у меня получилось.

Комната Олега была вся заставлена книжными стеллажами.

— Видишь, какой я книгочей! Книжный червь!

Олег включил компьютер и поставил рядом со своим стулом еще один. Для Нади.

— Смотри. Только не ахать! И не охать. Не кричать от восторга и не бросаться мне на шею.

— Постараюсь!

На картинах Олег рисовал обыденный мир, но он у него получался каким-то волшебным, нереальным. Например, окно и подоконник с фикусом в горшке. На окне — легкая прозрачная занавеска. Но на эту картину хотелось смотреть, не отрываясь. Хотелось войти в нее и дотронуться рукой до темно-зеленых блестящих листьев фикуса.

— А вот моя последняя работа. Правда, здорово получилось?

Письменный стол. Стопка книг на английском языке. Раскрытая упаковка леденцов «Бон-пари». Несколько разноцветных шариков выкатились из упаковки на полированную поверхность стола. Забавный сувенир в виде скелета динозавра. Жестяная банка пепси-колы.

— Похоже на стол стильного молодого человека? То есть меня?

— Похоже!

Олег приподнялся со стула и отвесил шутливый поклон.

— Благодарю за комплимент.

Еще какое-то время они рассматривали картины. Потом Олег включил музыку. Надя почувствовала, как она вся напряглась. Олег взял ее за руку. И легонько потряс.

— Расслабься, — полушутливо-полусерьезно сказал он. — Давай примем ванну! С пеной. Я обожаю мокнуть в ванне.

— Нет! — выкрикнула Надя. — Не хочу!

И тут она все поняла. Ей нужно срочно уйти. Сославшись на головную боль. Ничего у них не получится. Не может она преодолеть свои комплексы. Не может — и все. Если ты всю жизнь жила со старой бабушкой и никуда не высовывалась, то очень трудно в один момент сломать себя и стать свободной, раскованной девицей. «Поднимайся со стула, — скомандовала себе Надя. — Немедленно!»

— Я пойду…

На лице Олега выразилось неподдельное разочарование.

— Ты уходишь? Надя кивнула головой.

— Как хочешь, — в голосе прозвучала обида. Идиотка, выругала себя Надя. Самая настоящая идиотка! Другого слова не подберешь.

В комнате воцарилась похоронная тишина. Ноги были ватными, а голова тяжелой. Надя шла в коридор, как на эшафот. Эшафот ее надежд стать нормальной девушкой. Как все. Олег никогда не простит мне этого трусливого бегства, думала она. Он пригласил меня, купил торт, старался развеселить. А я удираю, помахав ему на прощание ручкой. Ариведерчи! Ну ладно, он найдет себе другую. Не сомневаюсь. А я… Опять останусь одна? Буду вечерами лежать на кровати и смотреть в потолок. Ох, как это интересно! И тут Надя не выдержала и разрыдалась. Закрыв лицо руками, она плакала и плакала. Не останавливаясь. Без пауз и отдыха. Как будто бы превратилась в Ниагарский водопад, без устали извергающий пенистые струи воды.

В коридоре было темно. Она протянула руку и коснулась стенки. Она была одна. Олег куда-то исчез. Ей стало страшно, и она пошла его искать. Олег сидел в своей комнате и рисовал на компьютере. Узоры. Бесконечные узоры. Они двоились, троились и множились на глазах в геометрической прогрессии. Необыкновенно красивые цвета: ярко-розовые, салатовые, малиновые, густо-синие. Надя села рядом на стул и стала смотреть. Наконец она почувствовала, как от пережитого волнения и напряжения у нее слипаются глаза.

— Я хочу спать, — прошептала она.

— Сейчас сообразим, — откликнулся Олег. Он быстро расстелил постель и ушел на кухню.

— Если тебе что понадобится, крикни! — услышала Надя, уже засыпая.

Ночью к ней пришел Олег. Она почувствовала рядом его тело. Теплоту и нежность. Страх исчез: он свернулся калачиком и задремал. Надя протянула руку и погладила Олега по щеке…

Все произошло так быстро, что она не успела даже испугаться или засомневаться: а правильно ли она поступает. Надя закрыла глаза и подумала: «Я стала такой, как все». Эта мысль стучала в висках, как радостная мелодия: как все, как все, как все. И в этот момент Надя осознала, насколько она устала от собственного одиночества. Да, она привыкла к нему. Но в глубине души оно ее тяготило и раздражало. Просто она ничего не могла с этим поделать. Но теперь все переменилось.

Утром Олег сварил кофе и пригласил ее к завтраку.

— Ой! — воскликнула Надя, посмотрев на часы. — Я же опоздаю на работу.

— Какая работа! Сегодня выходной.

— Я совсем об этом забыла. Перепутала дни. Они рассмеялись. Мать Олега приезжала на следующий день. В воскресенье вечером.

— Оставайся у меня, — предложил он.

— Хорошо. Только позвоню бабушке. Выслушав Надю, после недолгой паузы Анна Семеновна сказала:

— Ты смотри там, не очень… увлекайся.

— Что? — не поняла Надя. Она лежала с радиотрубкой на кровати и рисовала на спине Олега пальцем узоры.

— Не увлекайся, говорю. Впрочем, мои советы здесь бесполезны, — вздохнула Анна Семеновна.

Надя открыла для себя, что Олег отлично готовит. На кухне он показал Наде полочку книг по кулинарии.

— Это мамины и бабушкины. От одного вида их еды текли слюнки. Я потихоньку заглядывал в эти книги и, когда дома никого не было, кашеварил. Тайком. И сам же все съедал.

— А почему тайком?

— Вдруг заругают. Скажут: ты что, девчонка?

— Я думаю, наоборот, им было бы приятно… Вечером они смотрели на DVD-плейере фильм Альмодовара «Все о моей матери». А потом Олег продолжил знакомить Надю со своими компьютерными «сокровищами». Он скачал уйму интересных вещей из Интернета. И Надя, не отрываясь, смотрела забавные мультики, пейзажные рисовалки и картинки с «сюрпризами», где из воды внезапно выпрыгивала рыба, а из-под камней выбегали маленькие юркие ящерицы.

— Когда ты все успеваешь? — спросила Надя.

— В Интернет влезаю ночью. Тариф дешевле. Днем — работаю, а ночью путешествую по Сети. Купи компьютер и поставь Интернет. Будем переписываться.

Надя рассмеялась:

— А что, мы не можем так встречаться?

— Знаешь, как здорово: посылать сообщения по «мылу». Стоп! Я тебе еще свой фотоальбом не показывал. Из нашего семейного альбома я выбрал наиболее красивые фотки и сканировал их. Смотри — это мой дедушка!

Дедушка Олега был импозантным мужчиной: высоким, красивым. Он стоял, держась за спинку стула, и смотрел куда-то вперед с гордым и независимым видом.

— А это он с бабушкой на юге.

Пальмы, море. Мужчина в летнем костюме и женщина в платье под зонтиком.

— Маман. Говорят, я похож на нее.

Надя перевела взгляд на Олега. Правда, есть что-то общее. Тонкие черты лица, изящные руки. Поворот головы.

— Ну как?

— Похож.

— Фотографий отца нет. Маман, когда рассталась с ним, уничтожила все его снимки.

Надя деликатно промолчала.

— А это я. Маленький. Здесь мне пять лет.

— Разве это ты? — удивилась Надя. — Это же девочка!

С фотографии на нее смотрело очаровательное существо с кудряшками, в кружевных панталончиках и кружевной рубашечке.

— Я, я, — рассмеялся Олег. — Просто моя маман так хотела девочку, что мое рождение было для нее разочарованием. Она долго не могла утешиться и до школы одевала меня как девочку. Не стригла волосы, лепила всякие рюшечки, бантики. На улице ей часто говорили: какая у вас симпатичная дочка! Мне так было смешно. — Олег бросил взгляд на часы, висевшие на стене. — Ого! Время подходит. Сейчас все рванут в чат.

— Какой чат?

— Я тасуюсь в одном чате. Мы там прикольно отрываемся. Своей компашкой.

Следующие полчаса Надя смотрела, как Олег общался в Сети со своими приятелями и подругами. Они все носили забавные имена, больше напоминающие клички: Самбо, Румас, Ахав, Витюнь, Донна Анна, Лиска, Голубая Лагуна. Олег, казалось, совсем забыл о ее существовании. Он быстро строчил реплики, хихикал, когда читал ответы, чему-то загадочно улыбался. Надя почувствовала легкий укол ревности. Она читала на компьютерном экране то же самое, что и он, но ничего не могла понять. Это был особый язык с непонятными словечками и оборотами.

— Интересно? — возбужденный Олег повернулся к ней.

— Да, — вяло откликнулась Надя.

А… ты же ничего не понимаешь. Я не сообразил. Ладно, как-нибудь научу… Потом. Сейчас не могу оторваться, а то пошлют в нокаут. Сегодня особенно Голубая Лагуна изощряется. Клевая девчонка! Она у нас как Монблан. На философском факультете МГУ учится. Круто!

— Ты ее видел?

— Конечно!.

— А я думала, вы только по Интернету общаетесь.

— Не совсем. Мы еще собираемся в определенных клубах. В определенные дни.

Надя хотела спросить: познакомит ли он ее со своими друзьями, но подумала, что это будет похоже на назойливость. И промолчала.

Олег насвистывал какую-то мелодию. Надя сидела рядом. Она посмотрела на него, и ей вдруг захотелось его приласкать. Протянув руку, она погладила Олега по плечу. Он повернулся к ней.

— Что?

— Ничего.

— Подожди, сейчас выйду из чата.

Ночь и последующий день промелькнули так быстро, как название станции на платформе, когда электричка проносится мимо на полном ходу.

Окончательно Надя пришла в себя только уже ДОМР. Она стояла посреди своей комнаты, приложив ладони к горящим щекам. В таком состоянии и застала ее Анна Семеновна.

— Добрый вечер!

— Добрый вечер! — Надя по-прежнему не отнимала ладоней от щек.

— Это, конечно, не мое дело… Но я прожила жизнь, поэтому… — Анна Семеновна замолчала, а потом сказала, старательно подчеркивая слова: — Главное: не теряй головы! Ну… понятно, дело молодое. Только… веди себя сдержанно.

— Почему? — Слова бабушки не доходили до Нади. Мысленно она еще была там, с Олегом.

— Всякое в жизни бывает, — лаконично ответила бабушка. — Сегодня — одно, завтра — другое.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Надя. Она чувствовала себя так, словно на ясное солнечное небо внезапно набежала грозовая туча.

— Я имею в виду, что молодые люди обычно ветрены и непостоянны. Чтобы у тебя потом не было лишних разочарований. Ты у меня и так настрадалась, бедная.

Здесь уже Наде стало по-настоящему обидно.

— Вечно ты портишь мне настроение!

— Нет, что ты, что ты! — замахала руками Анна Семеновна, увидев, как Надины глаза налились слезами. — Ты уж прости меня, дуру старую. Это я так брякнула. Делай, как знаешь. Ты хоть предохранялась? — как бы невзначай спросила бабушка.

— Нет, — Надя почувствовала, как вся кровь отхлынула от щек. Об этом она даже и не подумала!

— Так я и знала! А если забеременеешь?

— Что же делать? — Надя села на кровать и с мольбой посмотрела на Анну Семеновну.

— Беги в аптеку. Может, там какие таблетки порекомендуют.

В аптеке молодая рыжеволосая женщина в ответ на Надин лепет сказала, что паниковать не стоит. Нужно купить специальные таблетки и принять их. Как принимать, написано в инструкции. Она говорила терпеливым, бесстрастным тоном, часто поправляя очки, сползавшие к кончику носа. Надя представила, как к ней постоянно прибегают растерянные девчонки с просьбой помочь в щекотливой ситуации. И она говорит им одни и те же слова. Как лектор, который уже выучил свою лекцию наизусть.

— Спасибо, — сказала Надя, прижимая к груди упаковку с таблетками. — Спасибо.

По дороге домой Надя думала о том, что сейчас у нее наступает такой период, когда ей придется открывать для себя много новых вещей. И тут она вспомнила слова Анны Семеновны о том, что молодые люди непостоянны и ветрены. «А вдруг это правда?» — мелькнуло в голове. Но Надя быстро прогнала эту мысль. «У нас с Олегом все будет хорошо», — повторила она про себя несколько раз. Как заклинание. Ей верилось, очень хотелось верить, что все будет именно так. А не иначе.