- Правда? Когда в последний раз вас мучили головные боли?
      - Я даже не враз припомню... А, ну конечно, это было в Тополиной Обители, как я могла забыть! Сэр Тимотей позвал доктора Джоберти и тогда впервые узнал о моей болезни. Я не знаю, что ему сказал Джоберти, но в гациенду вскоре понаехали доктора и жили там несколько дней. Потом оставили меня на попечение Джоберти, и он неукоснительно соблюдал все их рекомендации.
      - В тот раз у вас случился приступ?
      - О, нет, я поняла вскоре, что напрасно переполошила всех. Хотя, сказать по правде, я и сама испугалась вначале - были все признаки приближения приступа, но на этом все и кончилось.
      - И это было единственный раз за все время, пока меня не было с вами?
      - Да, Ларт.
      - Это радостное обстоятельство. Думаю, что болезнь отступила, и я могу быть спокоен за вас.
      Гретхен благодарно улыбнулась ему. Несколько минут прошли в молчании, но сообщение, с которого начался разговор, не давало Гретхен покоя.
      - Ларт... зачем эта встреча? - решилась спросить она.
      - Вы думаете, каждый день моя страна обогащается жемчужиной, подобной вам? - улыбнулся Ларт.
      - Ах, никакая я не жемчужина! - с досадой проговорила Гретхен. - Почему вы не хотите ответить мне серьезно?
      - Я говорю абсолютно серьезно. Люди Круга хотят увидеть вас, убедиться, что вы благополучны, что ступили на наши берега добровольно и ждете здесь не потерь, а обретений. Вам зададут несколько вопросов, но не бойтесь их, это ни в коей мере не испытание вам. - Ларт снова улыбнулся: - Возможно, они просто захотят лишний раз насладиться чарующей музыкой вашего голоса.
      Гретхен даже не нашла нужным что-то сказать на это. Она лишь посмотрела, укоризненно и горестно сдвинув брови. Но через некоторое время спросила опять:
      - А что будет потом, Ларт?
      - Вы будете узнавать мою страну, привыкать к ней, заводить знакомства, находить друзей, путешествовать по нашим многочисленным островам, устраивать свой дом - да просто жить, Гретти.
      - Вернитесь в действительность, Ларт. О каком "моем" доме ведете вы речь? Какие путешествия? Ведь я нищая! Вам ли не знать, что у меня нет ни гроша!
      - Вы не нищая, Грет. Уже завтра вы можете получить ваши деньги и распоряжаться ими по своему усмотрению. Государство передаст вам в дар некоторую сумму, не слишком большую, но достаточную, чтобы вы чувствовали себя вполне обеспеченной. Я не думаю, что вам стоит самой заниматься своими финансовыми делами, лучше доверить это знающему человеку. Он устроит так, чтобы ваш первоначальный капитал сам позаботился о хорошем приросте.
      - За какие заслуги, Ларт?..
      - Мы с вами приехали в богатую, благополучную страну, Гретхен. Она богата недрами - у нас собственное золото и серебро. К побережьям прилегают обширные отмели, и наш жемчуг известен во всем мире. Граждане моей страны богаты талантами, у нас процветают художественные ремесла, и изделия мастеров пользуются успехом на крупнейших мировых рынках, и ценятся чрезвычайно высоко. У нас нет нищих, Гретхен.
      - Может быть, в этой стране и несчастных нет?
      - Увы, существуют болезни, смерть и много еще способно ввергнуть человека в черную пропасть несчастья. Каждый обречен испить чашу судьбы до дна, и никому не под силу пронести ее мимо уст, не пригубив. Но немаловажно другое: каждый знает, что никогда его не оставят с горем наедине.
      Гретхен промолчала, хотя она, как никто знала, насколько это немаловажно в действительности.
      Глава пятнадцатая
      Гретхен думает, что получила ответ
      на самый тревожный вопрос
      Обед подходил к концу, когда Гретхен решилась заговорить о том, что давно ее мучило.
      - Позвольте вас спросить, Ларт...
      - Разумеется, Гретти.
      - Вы никогда об этом не говорили... но я могу предположить, что я далеко не первая, кого вам приходилось вырвать из ужасных обстоятельств их жизни и потом сопровождать к этим берегам?
      - Да, Гретхен, это так.
      - Что сталось с ними? Вы знаете о них?
      - Мне было не безразлично, как смогут они принять новую жизнь, и некоторое время я был осведомлен обо всем, что с ними происходило. Затем, убедившись, что они вполне счастливы, я становился спокойным за их будущее, видел, что оно не требует ничьего вмешательства. Я мог только порадоваться за них, а моя озабоченность становилась лишней.
      - Вероятно вы и этого не обязаны были делать... Вы слишком добросердечны, Ларт. - Безмятежно улыбнувшись, Гретхен сказала: - Но я поймала вас на противоречии. Вы только что говорили о том, что человек не способен изменить начертанное судьбой. Но вы вмешивались в эти начертания и успешно прокладывали новые линии.
      - Возможно я тоже, только рука судьбы?
      Гретхен взяла бокал с розовым виноградным вином и выпила глоток. И обнаружила, что пальцы ее дрожат. Гретхен заторопилась поставить бокал назад и опрокинула его, вино разлилось по белоснежной скатерти, с края стола потекло на платье. Жалобно вскрикнув, Гретхен вскочила.
      - О! Какая я неловкая! - в отчаянии проговорила она.
      - Гретти, такой пустяк не стоит вашего огорчения! - Ларт уже стоял рядом с нею. Взглянув ей в лицо, он обнаружил, что глаза ее полны слез. Гретхен, ведь это только бокал вина...
      - Простите, Ларт... Обед... был великолепен!.. Теперь мне нужно сменить платье, но мои вещи... они остались на судне.
      - Я думаю, вы найдете все необходимое в вашей комнате.
      Гретхен поднялась наверх, но теперь настроение ее было отнюдь не так радужно, как совсем недавно. В большом гардеробе она, в самом деле, обнаружила все, что нужно. И даже более. Кроме платья привычного Гретхен фасона, она увидела несколько, подобных тем, в которые были одеты горожанки на улицах. И какая женщина могла бы оставить такое без внимания? Гретхен хоть и не с большим энтузиазмом отдалась своему любопытству, но сняла-таки с вешалки одно из них, рассматривала ткань, приложила его к себе и посмотрела в зеркало на то, что из этого получилось. Потом она убрала платье на место и сняла первое попавшееся из других, более привычных. Оно было из легкого голубого батиста, расцвеченного мелкими букетиками цветов.
      Переодевшись, Гретхен спустилась вниз, но никого не встретила ни в гостиной, ни в столовой. Она вышла из дому и остановилась у подножия лестницы, щурясь от яркого солнца. Ей почудилось, будто кто-то невидимый наблюдает за нею. Было ли это действительно так, или растревоженные чувства порождали иллюзии, - у Гретхен не было никакого желания это выяснять. Вот избегнуть чьего бы то ни было взгляда - да. Больше всего она хотела бы вернуться в свою комнату и остаться там. Но Гретхен ступила на дорожку, посыпанную плотным красноватым песком, и медленно пошла по ней, позволяя ей увлечь себя в густые заросли сада и упрятать там.
      Тягостные мысли опять подступили к ней, и, погруженная в невеселые раздумья, Гретхен не замечала ничего вокруг себя. Когда тропинка привела ее к маленькому декоративному пруду, она бесцельно стояла на берегу некоторое время и равнодушно глядела на крупные цветы лотосов. Если бы Гретхен спросили потом, понравился ли ей пруд, она бы удивилась: "Разве он там есть? Я не заметила".
      Ларт отправился искать ее, и обнаружил в одном из самых укромных местечек. Гретхен стояла на коленях спиной к нему, облокотившись на каменную скамью без спинки. Голова ее была склонена к молитвенно сложенным рукам. Ларт бесшумно отступил назад, не желая прерывать моление Гретхен, и когда цветущий кустарник заслонил его, он сошел с тропинки на траву, снял сюртук и бросил его к подножию старого дерева с такой широкой кроной, что она одна укрывала от солнца всю лужайку. Ларт сел, прислонившись к мощному стволу, закрыл глаза. Он сидел так долго, и можно было подумать, что он задремал, убаюканный лепетом листьев в кроне, жужжанием пчел, что без устали вились над цветочными чашами... Но едва заскрипел песок под туфельками Гретхен, Ларт сейчас же открыл глаза. Она стояла в нескольких шагах и недоуменно смотрела на него.
      - Что вы здесь делаете, Ларт?
      - Я не хотел мешать вам, - он поднялся, отряхнул рубашку от слетевших на него лепестков.
      Помедлив, Гретхен молча пошла вперед.
      Глава шестнадцатая
      на лужайке с видом на бухту
      Гретхен впервые слышит об эттейри
      Дорожка нырнула в тесно сгрудившиеся заросли, провела сквозь зеленый тоннель и закончилась на лужайке с двумя белыми тростниковыми креслами. Лужайку окружал дико разросшийся кустарник, но одна ее сторона была открыта, и как на ладони лежала перед ними бухта с судами, стоящими на рейде и в порту.
      Гретхен остановилась, молча глядя на синие океанские просторы.
      - Гретхен, - позвал Ларт, стоя чуть позади нее. - Вам тягостно мое присутствие?
      Гретхен медленно обернулась, с невеселой улыбкой подняла на него глаза:
      - Нет, Ларт... разумеется, нет. Мне печально оттого, что я скоро лишусь его, я пытаюсь приучить себя к мысли об этом. Пришло время нам расстаться. Вероятно, вам невозможно понять мое состояние, потому что ваши чувства и мои очень разные... Я должна остаться в чужом, непонятном мне мире... одна... без вас. А вам он представляется самым прекрасным из всех, и вам непонятно, как можно не любить его. Меня пугает минута, когда вы уйдете... совсем... А вас она должна радовать - ведь это окончание ужасного пути. Я могу только искренне сожалеть, что стала для вас таким бременем. Надеюсь, ваша работа не всегда обходится вам так дорого.
      Усмехнувшись, Ларт тронул ее за локоть и подвел к креслам. Гретхен опустилась в одно из них, но он не занял второе, сел на траву. Некоторое время Ларт смотрел вниз, на открывающийся перед их глазами вид, и вдруг сказал:
      - Я чем-то обидел вас?
      Изумленно взглянув на него, Гретхен поспешно замотала головой, готовая опровергать его слова, но Ларт снова заговорил неторопливо:
      - Вам стало досадно за тех женщин, к которым я не прикипел сердцем, и вы почувствовали себя одной из них.
      Гретхен сникла, потому что действительно, именно в этом заключалась причина ее состояния, и она горько проговорила:
      - О, Ларт... Простите меня... Мне стыдно... В моих словах вы услышали упрек себе...
      - Упрек? О, нет. Помните, Гретхен, в один из первых дней, когда вы еще не знали меня, вы сказали, что я - только исполнитель чьей-то чужой воли, слепой инструмент.
      - Тогда я не знала вас... - эхом повторила Гретхен слова Ларта.
      - А теперь?
      - Зачем вы спрашиваете?
      - Сейчас вы снова повторили те слова, - все так же глядя вдаль, сказал Ларт.
      - Нет! - протестующе воскликнула Гретхен. И умолкла. Возразить было нечего: хотя она произнесла совсем другие слова, но смысл их был тот же самый: Ларт - только исполнитель, который сделал порученное ему и больше никому ничем не обязан.
      - Вам угодно говорить о том, какой ценой удалось мне вырвать вас из вашего прошлого, - усмехнулся Ларт. - Вы правы, никогда раньше она не была столь высока. Но с вами все было по-другому... и плата соразмерна обретенному... Мои слова для вас смутны, и я знаю, вы истолкуете их превратно. Но я не хочу их разъяснять. И я отдал бы любую цену за возможность вернуться к началу и исправить многие свои ошибки, избавить вас от несчастий, выпавших вам в эти месяцы. Неужели я остался для вас лишь сопровождающим, Гретти?
      Гретхен сидела, опершись на подлокотник и прикрыв глаза рукой. Ларт тихо отнял ее руку и прикоснулся к ней щекой.
      - Я надеялся стать вам другом. Я всегда буду неподалеку, Гретти. Если стану нужен - только позовите. И завтра я тоже буду с вами, даже людям Круга я не позволю вас обидеть, - улыбнулся он.
      - Правда? - прошептала Гретхен. - Завтра вы будете со мной?
      - Непременно. Они осведомлены о том, как тяжел был путь, сколько бед выпало на вашу долю, и полны сострадания к вам. Перед лицом Семи вы менее всего нуждаетесь в защитнике. Но коль скоро вы не желаете поверить в их доброту и справедливость, я буду с вами.
      Какое-то время Гретхен молчала, глядя на него, и, не имея слов, которые хотела бы сказать, только сжимала его руку. Потом прошептала только:
      - Не сердитесь на меня... Я не хотела вас обидеть...
      - Я знаю.
      - Вы не знаете, как мне страшно остаться одной...
      - Вы не останетесь одна. На протяжении нескольких месяцев с вами постоянно будет человек, который станет вам и другом, и учителем, и первым советчиком, и помощником. Эттейри, называем мы такого человека, - Учитель. И до тех пор, пока хоть в какой-то мере эта страна останется для вас незнакомой, пугающей, он будет рядом.
      - Но... кто этот человек?.. Его назначат? Разве можно назначить быть другом?..
      - Поэтому лучше, чтобы вы сами выбрали его. Это должен быть мужчина, и единственное условие - он не должен быть сейчас ничьим эттейри.
      - Сама?! Но ведь кроме вас, Ларт, все одинаково чужды мне! Как я могу выбрать?!
      - Вы можете. Следуйте не разуму, а чувству. Оно подскажет правильное решение.
      - Нет. - Не глядя на Ларта, Гретхен потеряно молчала. Потом подняла глаза, медленно проговорила: - Если это возможно, выполните мою последнюю просьбу... Сделайте выбор вместо меня...
      - Вы не хотите последовать моему совету?
      - Нет, - снова коротко обронила Гретхен.
      - Хорошо, - помедлив, сказал Ларт. - Я сделаю это.
      - Только одно... пусть мой эттейри... пусть это будет старик.
      Глава семнадцатая
      встреча с Кругом Вершителей
      Ларт провел ее через анфиладу залов. Великолепие их убранства могло бы соперничать с изысканной роскошью дворца французских королей. Но взгляд Гретхен был рассеян и скользил поверх чудных росписей и драгоценных мозаик. Все в ней дрожало в ожидании высокого представления, и сердце сжималось от тревоги: что жизнь маленькой иностранки для тех, кто вершит судьбу государства?
      Ларт остановился перед высокими дверями, и створки их начали медленно расходиться сами собой. Гретхен подумала, что стоит ей заговорить, дрожащий голос немедленно выдаст ее. В эту минуту Ларт обернулся и ободряюще улыбнулся ей. Не смея раскрыть рот, она с огромной признательностью взглянула на него, и глаза сказали больше, чем хотела того Гретхен. Ларт протянул к ней руку, и стараясь ни о чем не думать, Гретхен вложила в нее свои пальцы. Она тщетно гнала мысль о том, что пред всесильным Кругом Семи он - величина слишком незначительная чтобы противостоять их воле, - так чем же Ларт может помочь ей? Сделав над собой усилие, Гретхен решительно шагнула навстречу судьбе.
      Едва она ступила через порог, на нее обрушился солнечный водопад. Солнце лилось сквозь большое круглое отверстие в центре куполообразного потолка. Вероятно, там было какое-то устройство, потому солнце не просто светило - лучи врывались яростно, потоком, и Гретхен шла, облитая ими, как золотом.
      Впереди на возвышении сидели люди, как показалось Гретхен - одинаковые, будто близнецы. На всех было надето что-то ослепительно белое, головы венчали сияющие диадемы.
      - Подойди ближе, дитя мое, - услышала Гретхен голос. К ней обратился старец, сидевший в середине, и голос его был звучен, без всяких признаков старческой немощи. Его красивые седые волосы спускались на плечи. - Ты видишь звезду впереди. Встань в центре ее.
      Гретхен прошла вперед, остановилась, где ей велели, и присела в глубоком реверансе. Почувствовала, что Ларт остался где-то позади, и ей стало одиноко до озноба. Обернуться она не смела. Некоторое время прошло в безмолвии - сидевшие на возвышении, смотрели на нее, но и Гретхен не опускала глаз. Теперь она разглядела, что среди них есть две женщины. Наконец, старец снова заговорил:
      - Дитя мое, нам ведомо о тяготах твоего пути сюда. Но лишь теперь, когда видим перед собой столь юное и хрупкое создание, нам стала понятна истинная тяжесть этого испытания.
      - Мой господин, меня хранил посланный вами, именно он принял главные тяготы.
      - Если у тебя есть пожелания, просьбы, ты можешь сейчас сказать нам о них.
      Помедлив, Гретхен проговорила:
      - Я прошу награды.
      - Награда воздается по заслугам. За что ты ее просишь?
      - За долготерпение и мужество, за бесконечно доброе сердце я прошу вознаграждения для вашего гражданина. По вашему посланцу я составила представление о людях его страны, и поверьте мне, он был достойным представителем. С тех пор, как я вручила ему свою судьбу, меня неизменно окружала доброта и забота. Для себя мне не о чем просить.
      - Твои слова радостны нам. Мы не оставим их без внимания. Так своей волей ты пришла к нам?
      И снова через паузу Гретхен произнесла:
      - Возможно ли говорить сейчас о свободе воли? Я здесь потому, что впервые встретила человеческое ко мне отношение, что больше нет места, где я могла бы еще на него рассчитывать.
      "Кренстон!" - толкнулось в душе Гретхен, смутив ее, но слова уже были сказаны.
      - Ответ твой идет от чистого сердца, в нем нет лукавства. И столь же искренне мы верим, что придет день, когда ты с гордостью и радостью ощутишь свою причастность нашей стране.
      Гретхен присела в глубоком поклоне.
      - Мы желаем тебе счастья, прекрасное дитя.
      Всю обратную дорогу до дома Гретхен молчала, находясь под впечатлением от встречи. Она еще не полностью отдавала себе отчет в своих ощущениях, но чувствовала, что сердце ее наполнено тихой и светлой радостью. Как будто тот солнечный поток пронизал ее насквозь и омыл золотой своей энергией, вынес все, что угнетало, страшило, тревожило. Гретхен чувствовала себя обновленной и напоенной новыми силами, с которыми она готова спокойно встретить новый день новой жизни, что бы он ни принес ей. И как прекрасно было лицо старца, его негромкий сильный голос, лучистые голубые глаза... Ларт был прав - ей нечего было страшиться, вставая пред Вершителями. Гретхен вдруг подумала, что от этих людей она может со спокойным смирением принять даже порицание и наказание, потому что их решения были бы равно исполнены и справедливости, и милосердия.
      Глава восемнадцатая
      которая представляет читателю новое лицо
      - эттейри Аристо
      На следующее утро Ларт познакомил Гретхен с Аристо, который должен был стать тем, кого называют здесь непривычным ей словом "эттейри". Гретхен связывала с ним единственное - он собирался заменить Ларта. Потому она заведомо была настроена к новому знакомому не очень дружелюбно, и хотя говорила сама себе, что такое ее отношение дурно, но чувства брали верх. Гретхен оставалось уповать лишь на то, что ей удастся держать эмоции в узде и укрыть их за маской учтивости.
      Аристо оказался высоким старцем с благородной осанкой. Волосы его, длинные и абсолютно белые, спускались на плечи мягкими, красивыми волнами. Голубые глаза смотрели спокойно, но порой взгляд становился острым, и тогда Гретхен думала, что он видит больше, чем она хотела бы показать.
      Втроем, в легкой беседе они провели время до полудня, потом вместе обедали, а затем Ларт сказал, что пришло время ему уйти, и Гретхен попрощалась с ним спокойно и тепло.
      Позже она удивлялась своему самообладанию в те минуты и тому, откуда взялись у нее силы дружески улыбаться ему, невозмутимо смотреть, как он уходит, и всем своим существом чувствовать при этом - вот и все, Ларт ушел и возвращаться ему незачем. Он возвращался в свою жизнь, которой жил задолго до того, как в нее вошла Гретхен. Вошла не на долго, и теперь ей снова нет места в его жизни. Все кончилось.
      Может быть, Гретхен помогло то, что у нее было время свыкнуться с мыслью о расставании с Лартом, ведь она начала беспокоить Гретхен сразу, едва берега Испании остались за кормой их судна. А может быть, еще раньше, когда Гретхен поняла, что Ларт не будет возражать против ее желания остаться в доме Кренстона...
      Последние события, встреча с людьми Круга тоже что-то переменили, и вместо страха к Гретхен пришла некая уверенность, надежда, вера, что земля больше не уйдет из-под ее ног, что она больше не будет щепкой в смертоносном водовороте судьбы. И это придало ей стойкости.
      А возможно, причина ее самообладания была проще - останься Гретхен одна, она дала бы волю слезам и отчаянию, но рядом был Аристо, и это заставило ее сдержать истинные свои чувства. Впрочем, Аристо уже не был для нее безликим незнакомцем, как несколько часов назад. Часы эти не прошли без следа, и если бы Гретхен могла сейчас задуматься, какие чувства испытывает к человеку, оставшемуся с ней рядом, она немало удивилась бы, не обнаружив в своей душе прежней неприязни. Каким-то образом старцу удалось расположить Гретхен к себе, завоевать ее симпатии. При этом он как будто и усилий для этого никаких не прилагал. Просто у него была милая улыбка, совершенно преображающая строгое лицо, мягкий спокойный голос, внимательный взгляд. Он умел слушать так, что становилось очевидно, - ни одно твое слово не оставлено без внимания, и это поощряло к искренности. У Аристо были красивые, аристократические руки с чуткими пальцами, обладавшими, однако, не характерной для столь почтенного возраста физической силой - Гретхен невольно отметила это, когда Аристо, не дожидаясь ножа, без усилия разломил на две половинки крепкое яблоко. Он прекрасно говорил по-французски, и речь его была образной, яркой, при этом завораживающе плавной, как струение тихой воды. Правда, легкий акцент все же был, но он не мешал, а напротив, придавал речи очаровательное своеобразие.
      И все же, когда Ларт ушел, Гретхен подумала, что хорошо было бы, если бы и Аристо оставил ее, ей очень хотелось побыть сейчас одной. Состояние ее души нисколько не располагало к поддержанию светской беседы и к манере поведения учтивой, радушной хозяйки.
      Но почти сразу после ухода Ларта Аристо дал понять, что у нее нет ни малейшей надежды, что желаниям ее суждено исполниться, он сказал:
      - Милая Гретхен, я вынужден обратиться к вам с просьбой.
      - Пожалуйста. Я слушаю вас.
      - Мне предстоит сегодня нанести один короткий визит. Я уже несколько раз откладывал его, и теперь мне тоже, очень не хочется оставлять вас одну. Если бы вы согласились сопровождать меня...
      - Но... - начала Гретхен, торопливо пытаясь найти достаточно убедительную и деликатную причину отказаться, и чтобы Аристо ушел наносить свой визит без нее.
      - Гретхен, если вас что-то смущает, - опередил ее Аристо, - не стесняйтесь сказать об этом. Ничего не случится, если я еще раз отложу эту встречу.
      Гретхен почувствовала себя обезоруженной. Теперь она не могла ответить отказом на просьбу Аристо. К тому же, он дал понять яснее ясного, что готов пожертвовать своими планами, но одну ее не оставит. Подавив вздох, Гретхен с улыбкой сказала:
      - Нет никакой необходимости откладывать встречу, если вы считаете, что моё присутствие не станет помехой, эттейри Аристо.
      - Я вам очень признателен, Гретхен. И буду признателен еще больше, если вы станете обращаться ко мне просто по имени. Сейчас слово "эттейри" не наполнено для вас никаким смыслом, для вас оно то же, что "господин, сударь" - условное обращение. На самом деле это не расхожая условность. Вы поймете это позже, когда вам захочется назвать меня "эттейри", вложив в это слово нечто совершенно особенное. А пока - пусть будет Аристо. Хорошо?
      - Я по...пробую, - запинаясь, выговорила Гретхен, находя почти неприемлемым для себе обращаться по имени к человеку, много старше ее, и с иным социальным статусом, разумеется, более высоким по сравнению с ее положением в этой стране, где она абсолютно ничего из себя не представляла.
      Глава девятнадцатая
      появление еще одного нового лица
      Аристо ни словом не обмолвился о том, куда он везет Гретхен и какая предстоит встреча. Впрочем, ее это ни особенно волновало. Вероятно, предстоял какой-то короткий деловой визит, Гретхен будет просто присутствовать при разговоре, в котором едва ли что поймет. Хотя она с желанием занималась освоением нового, незнакомого языка, уроки которого давал ей Ларт уже на протяжении нескольких месяцев и хвалил за достижения, сама же Гретхен оценивала свои успехи гораздо скромнее. Ей нравилась звучная, певучая речь островитян и она наслаждалась ее музыкальностью, однако понять могла еще далеко не все. Но в этот раз, думала Гретхен, ей не придется напрягаться, пытаясь уяснить смысл фраз. Возможно, Аристо и захочет ее представить, но он же будет рядом, он всегда придет на помощь.
      Кстати, этот неожиданный выезд стал для Гретхен поводом узнать, что, оказывается, у нее имеется собственная конюшня, расположенная позади дома, за цветочными лужайками и яблоневой аллеей. Правда, обитателей в ней было лишь двое: изящная тонконогая лошадка для верховых прогулок и спокойная лошадь, привыкшая ходить в упряжке. Здесь же, в конюшне, рядом с широкими воротами стояла легкая коляска, в которую и впрягли лошадь. Гретхен новое открытие и удивило, и развлекло, и заняло ее мысли. К тому же Аристо часто обращал ее внимание то на какое-либо здание и объяснял, чем оно примечательно, то на кого-то из встречных людей, то просто рассказывал об интересном, связанном с местами, которые они миновали, с улицей или площадью. Таким образом, у Гретхен и времени-то не было задуматься, что может ждать ее в конце пути.
      Но вот по обе стороны раскинулась буйная зелень ухоженных садов, в глубине которых едва виднелись великолепные виллы. Коляска въехала в распахнутые ворота из светлого металла, который в руках умелого кузнеца превратился в замысловатую вязь кружева, и они оказались под сенью тенистой аллеи. Еще через несколько минут лошадь остановилась у подножия широкой лестнице. Сейчас же рядом, как из-под земли вырос юноша, с поклоном подал руку Гретхен. Она ступила на мраморные плиты слегка ошарашенная открывшимся перед ней великолепием. Ей не доводилось еще видеть такого жилища. Замок Ланнигана казался ей теперь сосредоточием того, каким не должно быть человеческое жилье. Он вспоминался темной громадиной, угрожающе нависшей над людьми, в нем живущими. А его огромные залы были холодны, как склепы казалось, что солнце избегало заглядывать в них... Лишь вечные, неистребимые сквозняки привольно чувствовали себя там, разгуливали в мрачных коридорах и на полутемных лестницах, гасили зажженные свечи.
      Дом Кренстона, разумеется, был совсем другим и немало радовал Гретхен. Он был добрым, веселым, ярко являл собою испанский архитектурный стиль: там было множество балюстрад и перил с фигурными белыми столбиками. Испанское солнце было щедрым, но, может быть, осеннее и зимнее ненастье было тому виной, - в памяти Гретхен остался так же и мокрый, озябший сад, голые ветки, вздрагивающее на ветру...
      Но здесь - здесь все утопало в солнечном сиянии! Искрились высокие струи фонтанов, высокомерные павлины на лужайках распускали изумительной красоты хвосты, белоснежные дорожки веером разбегались вглубь сада, терялись в тени фруктовых деревьев, обремененных зрелыми плодами. Дом... Его вид заставил Гретхен оробеть - кто мог владеть столь роскошным особняком?
      Гретхен стояла, ожидая, когда Аристо пройдет вперед, за его спиной она чувствовала себя увереннее. И тут в распахнутых дверях появилась тоненькая женщина в легких, летящих одеждах. С радостным возгласом она живо сбежала по лестнице, подала руку Аристо. Она была божественно хороша, эта миниатюрная женщина! Ничего подобного Гретхен видеть не доводилось. Обнаженные, гибкие руки, точеная шея, пламя роскошных волос, свободным каскадом падающих на спину, огромные, сияющие глаза, улыбка искренней радости - может быть, искреннее выражение чувств, безыскусность и делало ее еще восхитительнее.
      Между тем хозяйка заговорила:
      - Как давно ты не навещал меня, Аристо! Вот увидишь, на этот раз я намерена не прощать тебя! Я уже придумала тебе наказание, мне надо только вспомнить, какое именно!
      - Я уверен, вы сейчас же простите меня, прекрасная Аманда, когда увидите, кого я привез к вам в искупление своей вины, - по-французски ответил Аристо хозяйке.
      Женщина живо обернулась и взглянула на Гретхен, доселе почти скрытую высокой фигурой Аристо. Взгляд ее был пристальным и заинтересованным, но это не смутило Гретхен, потому что в улыбчивых глазах незнакомки она видела так же бесконечную доброжелательность.
      - Аристо! Неужели это...
      - Ваша соотечественница, сердитая дева.
      - Ах, сейчас меня сердит лишь твоя медлительность! Скорее познакомь нас, Аристо! - и противореча своему требованию, она не стала дожидаться представления, шагнула к Гретхен, импульсивно взяла ее за руку: - Вы Гретхен! Я верно угадала?
      - Да, - подтвердила Гретхен, не очень удивившись проницательности своей новой знакомой. Очевидно, она была заранее предупреждена Аристо о том, что он привезет свою подопечную. И эта догадка неприятно уколола Гретхен. Но продолжая играть в навязываемую ей игру, она "удивилась": - Но я всего второй день здесь, как вы догадались? Да еще и имя моё знаете!
      - О вас говорит вся столица! И вдруг Аристо привозит ко мне очаровательную незнакомку. Как же не догадаться?
      - Гретхен, поверьте прекрасной Аманде. Она бывает лукава, но не сейчас. Иначе, боюсь, вы решите, что я подготовил Аманду к встрече с вами.
      - Аристо, добрый Аристо, я собираюсь кое о чем попросить тебя! умоляюще посмотрела на него хозяйка. - Оставь Гретхен у меня, и возвращайся часа через два-три, не раньше. У нас найдется о чем поговорить. Гретхен, пожалуйста! Позвольте своему эттейри оставить вас на моё попечение. Я думаю, что могу быть полезна вам. Я буду рада стать вашим другом.
      Глава двадцатая
      Аманда уверена, что Гретхен совершила ошибку
      и пытается убедить ее исправить
      - Я так рада видеть вас у себя, Гретхен! С кем еще вы уже познакомились?
      - Ни с кем. Вчера я была представлена Кругу Семи, и больше ни с кем не встречалась.
      - Так я первая! - радостно улыбнулась Аманда. - Я непременно еще раз поблагодарю Аристо! Идемте же! - она взяла Гретхен за руку и повела в дом. Дорогая моя, - говорила она, - я могу представить, какая неопределенность и смутность теперь у вас на сердце. Со мной было так же. Не бойтесь ничего. Не стесняйтесь идти ко мне, каким бы ничтожным, на ваш взгляд, ни был повод. Жалуйтесь, плачьте, но не оставайтесь наедине с горестными мыслями.
      - Я благодарна вам за участие.
      - Не благодарите, мне это в радость.
      - Аманда, давно ли вы живете здесь?