- Что ты говоришь? - укоризненно проговорил Андрей. - Неужели ты можешь думать, что все, связанное с тобой, с Эритом для меня ничего не значит, только забава, как крикун для детей. Я все время забавлялся там, в старом Эрите? Это было похоже на забаву?
      - Прости... Прости... Мне плохо сейчас, оттого и слова такие...
      Андрей положил ее голову себе на плечо, прижался щекой к волосам.
      - Поверь мне, завтра все увидится тебе по-другому, не так уж все плохо. У нас говорят - с горем надо переспать
      - Ты уйдешь на свои далекие звезды. Неужели завтра я буду думать, что не так уж это и плохо? - горько проговорила Адоня.
      Андрей молча погладил ее плечо.
      - Но ты прав - завтра все будет по-другому. Я хочу уйти, Дар. Я должна одна обо всем подумать.
      - Почему ты перестала называть меня моим именем?
      - Потому что для нас ты - Дар. Андрей - это не для нас. Я так глупо влазила в твою жизнь, строила
      соломенный мостик через пропасть, я ведь не знала, что она такая... что через нее нельзя...
      - Она не так уж велика.
      - Не надо говорить всякие слова, Дар... Я хочу уйти.
      Часть девятая
      * * *
      Тихий ночной дом с готовностью встретил хозяина - мягко осветилась гостиная, звуки тихой музыки наполнили ее, засветился экран видеофона сработал автосекретарь. Линда с экрана сказала:
      - Свяжись со мной, как вернешься. Я буду ждать.
      "И будет", - вздохнул Андрей, взял пульт, набрал индекс Линды. Она читала, забравшись с ногами в большое, рыхлое кресло. Линда считала, что художественные тексты можно воспринимать только так - с шелестом страниц, запахом времени, с аурой тех, кто пользовался книгой раньше.
      - Сумасшедшая, ты знаешь сколько времени?
      Сейчас Андрей увидел вдруг Линду как-то иначе. Она была такая домашняя в белой короткой полотняной рубашке-разлетайке, в удобных домашних шортах. "А ее судьба пощадила, или она тоже знает боль утраты?" - неожиданно подумал он.
      - Ты чего такой осенний?
      Андрей сел в затененное кресло, потер ладонями лицо.
      - У тебя ко мне дело?
      - Не прячься ты опять в раковину, - с мягким упреком проговорила Линда. - Я уже давно твой союзник, неужели ты не видишь?
      - Как давно?
      - Со Дня Благопреуспеяния. Хотя поняла не сразу.
      Помолчав, Андрей спросил:
      - Мы так афишируем свои отношения?
      - Ты забыл - мне положено читать в человеческих душах. Адоня - это раскрытая книга, ты - другое дело. Но психолог обязан ведать. Так что можешь меня считать немножечко ведьмой.
      - Ты намерена всю ночь удивлять меня подобными откровениями? Я устал.
      Линда подошла вплотную к экрану, приблизила изображение Андрея. Он почувствовал, что не может отвести взгляд в сторону. На его экране ничего не менялось, но показалось, что глаза Линды заполонили его.
      Андрей прикрыл ладонью глаза.
      - Перестань...
      Услышал, как она тихонько вздохнула, скрипнуло кресло.
      - Что ты собираешься делать дальше?
      - О чем ты?
      - Об Адоне.
      - Что тебя интересует?
      - Узелок тугой завязался, не затягиваешь ли ты его еще туже? Как потом развязывать?
      - Кажется, сегодня я его разрубил.
      - Каким образом?
      - Я рассказал, что Земля - не страна.
      - Жаль, что именно сегодня.
      - Так получилось.
      - Что Адоня?
      - Плохо.
      - Почему бы тебе ни взять ее в жены? Она слишком тебя любит, так только один раз в жизни можно, поэтому ни с кем кроме тебя Адоня не будет счастлива.
      - Со мной меньше, чем с кем-либо другим, - зло бросил Андрей. - Тебе ли я должен говорить об этом.
      - Как знать. У Адони совсем другая психология, другие ценности.
      - Не надо. Однажды мне пришлось резать себе живые ткани без анестезии, сегодня было примерно так же. Зачем ты предлагаешь мне начать экспериментировать, когда почти все кончилось?
      - А если не кончилось? Если это "почти" станет мертвым якорем?
      - Линда, ты любила когда-нибудь?
      Ее глаза как-то странно вздрогнули, она встала, отошла в глубь комнаты, обернулась, покачала головой.
      - Что ж ты так, без подготовки? - улыбнулась она. - Странно, что ты спросил. Ты ведь воспринимаешь меня почти как бесполое существо.
      - Неправда.
      Она беспечно махнула рукой.
      - Да так и лучше. Но что значит - когда-нибудь? Я любила и люблю. И даже по-своему счастлива. Мне радостно быть рядом с человеком, которого люблю, и смею надеяться, что он считает меня своим другом. Но мне легче, чем тебе - он ни о чем не подозревает, иначе все усложнилось бы и мне, скорее всего, пришлось бы уехать. Так что, извини, командор, имени его даже перед смертью не назову.
      - Но несложное логическое построение говорит, что он из Отряда? - Линда промолчала. - В таком случае, ты ведь тоже могла бы попытаться создать семью.
      - Это со мной-то? Я ведь не Адоня, я продукт своего времени, да еще какой. Ты же знаешь, я только твое руководство признаю, да и то, может лишь оттого, что по должности положено. А назови мне хоть одного из Отряда, кто захочет у жены под каблуком сидеть? Да мне такой и не нужен. Ну, а во-первых - моя любовь без взаимности. Ладно, не пожалеть бы мне завтра о том, что наговорила тебе. Я только хочу, чтобы ты знал - я с вами, я ваш союзник, не прячься ты от меня, как устрица в раковину. И не изводи себя, пусть все будет, как будет, ты же знаешь закон высшей справедливости гармония не лжет.
      Утром Андрей связался с Адоней.
      - "Ты спала?"
      - "Не знаю".
      - "Понятно. Я приду вечером".
      - "Ты сам хочешь?.."
      - "Да".
      Андрей и в самом деле не собирался начинать все с начала. Но оставлять ее в тяжелой депрессии? Он должен был найти какие-то утешительные слова, вернуть ей способность радоваться жизни.
      * * *
      Отряд готовил программу большого, многодневного перехода для Андрея и Мирослава. Свободного времени у каждого оставался самый минимум. День бесшабашного веселья у Линды был короткой передышкой. Сегодня все были собраны, активны, немногословны - каждый знал свое дело и выполнял его предельно профессионально.
      Как обычно, если Андрей заходил в поселок, Адоня дожидалась его на краю поляны, сидя между корнями большого дерева. Всякий раз она чутко улавливала звук его шагов и выбегала навстречу. Сегодня она не услышала, неподвижно сидела, положив голову на согнутые колени, полуприкрытые ресницами глаза смотрели в пустоту и ничего не видели. Она вздрогнула, когда Андрей опустился перед ней на траву.
      - Я тебя испугал?
      - Я задумалась...
      - Не страшно тебе здесь в сумерках?
      - Нет. Крупные звери еще не вышли.
      - Я не мог раньше прийти.
      - Ничего.
      - Куда полетим? В день или в ночь?
      - Зачем тебе? Ты снова меня жалеешь? Ты мог не приходить, я ведь теперь все понимаю.
      - Что ты понимаешь? Что?
      - Свое место...
      - Что ты вообразила!? Что все это время я только и делал, что нянькался с тобой? Ах, бедный ребенок, пора пойти и дать ему сладенького! А то, что мы вместе пережили, это все к черту!?
      - Дар!..
      - Ты сказала, что мы одиноки. Да, наверно, в этом наша слабость, тут гордиться нечем. Но это пол-одиночества, если рядом друзья. И только близкий человек способен доставить самую сильную боль. Мы не одиноки, пока нас не бросают друзья, - с искренней горечью проговорил Андрей.
      Адоня стояла перед ним на коленях, вцепившись в его руку, смотрела широко отрытыми глазами.
      - Нет!.. Нет!.. - повторяла она в отчаянии. - Не говори так!
      Он оборвал себя, провел ладонью по лбу. "Хорош утешитель..." Посмотрел в переполненные болью глаза, взял ее горячую руку, прижал к своему лицу. Адоня выдавила дрожащую улыбку, робко проговорила:
      - Не сердись... Но я не верю, что могу быть другом тебе, ты просто жалеешь... Лиента - да, это понятно, но я... Что я могу дать тебе?
      - Ты цены себе не знаешь, Адоня. Да ты знаешь, что вчера влюбила в себя весь мой Отряд?
      - Это неправда, - мягко упрекнула она.
      - Ты так часто ловила меня на вранье?
      Андрей не хитрил, Адоня и в самом деле покорила Разведчиков искренностью и чистотой чувств, своей непосредственностью, женственностью, столь пленительной, которую уже почти утратили независимые и свободолюбивые современницы.
      В редкие и короткие встречи теперь все было почти как раньше, только отношения их стали еще более сдержанными, в самом деле, сделались чисто дружескими. Андрей мог быть доволен собой: он нашел, казалось, не существующий выход и перевел (почти безболезненно) их взаимоотношения в другое русло.
      Только грустно было видеть печаль, растворенную в глубине аквамариновых глаз, и улыбалась она реже, и смех перестал быть таким беспечным.
      Линда относилась к девушке с еще большей теплотой и заботой. Если Андрей был занят и не мог вырваться в поселок, она выкраивала хоть четверть часа, чтобы повидаться с Адоней.
      Подготовительная программа шла к завершению. К огорчению эритян и землян сеанс Андрея и Мирослава совпадал с праздником Высокого Солнца, праздником свадеб. К нему уже начали потихоньку готовиться, но всегда радостное ожидание его на этот раз омрачилось вестью об отсутствии желанных гостей. Хоть пятеро
      других членов Отряда оставались на Базе, они будут составлять две контрольные группы. Ильину отводилась функция обязательного резерва, значит, он постоянно должен находиться в готовности заменить любого из контрольной четверки.
      Перед погружением, как обычно, был день психологической разгрузки день отдыха. Андрей быстро привел
      свои дела в порядок и прилетел в поселок попрощаться перед долгим отсутствием.
      - Возвращайся поскорее. Все печалятся, что на нашем празднике не будет самых желанных гостей,
      посетовал Лиента.
      - Иначе никак нельзя. Мне и самому жаль. Ну что поделаешь, не последний это праздник.
      - Пусть будет легким ваш путь и скорым возвращение.
      * * *
      Часы пролетели, как минуты. Уже в сумерках глейсер вынес их к поселку.
      - Андрей, это не будет так долго, как зимой? Тебя ничто не задержит?
      - Если ничего не случится, я вернусь через три недели.
      - А случится?
      - Тогда раньше.
      - Хоть бы... Ой! - зажала она ладонью рот. - Нет-нет! Пусть ничего не случится! Возвращайтесь в срок.
      Андрей рассмеялся:
      - Ты чуть не пожелала мне неудачи?
      - Там, куда ты идешь, будет опасно?
      - Обычная работа. И Мирослав всегда будет рядом. Не волнуйся за меня.
      - Разве я могу?
      - Ты грустная сегодня. Оттого, что несколько дней не увидишь меня? Так ведь и дольше не виделись.
      - Мне было очень плохо тогда...
      - Это обычная моя работа, Адоня.
      - Я сегодня постоянно думаю, что когда-нибудь ты вот так же придешь попрощаться... Но тогда ты уйдешь
      навсегда. Наверно поэтому мне кажется - ты совсем уходишь.
      - Вот придумала! Всего-то на три недели.
      - Да я все понимаю, - она подняла лицо к небу, глаза ее вдруг наполнились слезами, брови надломились, с неожиданным ожесточением она проговорила: - Ненавижу их!
      - Адоня, Адонюшка, что с тобой, девочка? Не надо их ненавидеть. Знаешь, они очень красивые и разные. Наверно, когда-нибудь ты увидишь это сама.
      - Кто мне покажет? Ты?
      - Пророчить я не умею, это тебе к Майге надо. Но одно я могу сказать и без нее - вы мне все очень дороги, а таких людей у меня не так уж много: мои родители, ребята из Отряда и теперь еще - вы. Мама и отец у меня непоседы, поэтому мы не часто встречаемся, я не могу их видеть всегда, когда захочу. Ребята мои всегда со мной. И единственное место, куда меня будет тянуть Эрит. Здесь мои друзья. Я знаю, что здесь мне всегда будут рады, я не лишний. Сюда я непременно захочу вернуться из любого далека.
      Адоня неотрывно смотрела на Андрея широко открытыми глазами. Каждое его слово входило в ее сердце, как капли воды в растресканную от засухи землю. Неожиданно горячо она проговорила:
      - Возвращайся! Хоть изредка, иногда! Ведь у каждого должно быть место, куда возвращаешься. Твой дом будет здесь. Только не забывай об этом, пожалуйста! Очень страшно, если - никогда. Почти так же, как если умирают.
      - Я не забуду.
      - Теперь иди. Иди с легким сердцем и пусть будет с тобой удача.
      - Я провожу тебя.
      - Не надо. Иди, как всегда уходят мужчины - женщины смотрят им в след и молятся за них.
      - ...Ты всегда будешь возвращаться сюда, ты будешь всегда возвращаться ко мне со своих звезд, - шептала Адоня, глядя в темное небо и бросая ему отчаянный вызов. - Я не отдам вам его! Я буду ждать! Каждый день, хоть годы! Мне никто не нужен, кроме тебя, Дар! И когда-нибудь ты поймешь это!
      * * *
      За несколько дней до праздника Лиента созвал Совет. Надо было решить последние дела, с ним связанные. Посчитали, сколько свадеб отпразднуют, кто выйдет из поселка в соседние племена, кто, наоборот, придет в поселок; какая помощь понадобится новым семьям; когда высылать охотников на промысел и множество прочих мелочей. Когда, кажется, все было оговорено, уважаемый Волот поднял раскрытую ладонь:
      - Слово.
      - Говори, мудрый Волот.
      - Благодаря нашим могущественным покровителям, мир и сладостный покой пришли в наши жилища. Из глаз людей ушел страх смерти, они думают о жизни, о продлении рода и это славно. Нас стало много меньше против прежнего, и женщины должны рожать детей. Время траура кончилось, нельзя вечно скорбеть об утратах. Пусть вдовы снова станут женами. Через несколько дней десять юношей и десять девушек соединят свои судьбы. Но начаться этот перечет должен твоим именем, вождь. Не подобает вождю быть одиноким, как единственная стрела в колчане. Дереву с крепким корнем и ураган не страшен. В племени подросли невесты, - выбери среди них и дай своему народу сыновей, достойных твоего имени. Либо выбери среди дочерей города, это еще больше укрепит наш союз. Кому, как ни тебе стать примером всем, кого не миновали горькие потери, примером, как жить дальше.
      - Да... Так... - раздались одобрительные голоса. - Прав мудрый Волот. Время скорби не вечно. Послушай слова стариков, славный вождь.
      Лиента долго молчал, глядя перед собой, и все молчали, ожидая его слов. Наконец, он проговорил:
      - Через три дня я назову имя женщины.
      Прошел день. И другой. И третий подходил к концу. Завтра утром он должен назвать имя той, что займет место Ратаны у очага, родит сына взамен маленького Нэя... Но разве можно - взамен?.. Он еще не знал, кто это будет. И это не важно - племени надо, чтобы у него была семья, не ему.
      У соседней хижины, где жила семье Неле, послышался смех.
      "Хорошо, когда так беззаботно смеются, - подумал Лиента, - значит, на душе легко". Он давно уже разучился так самозабвенно смеяться, кажется, совсем не смеялся с тех пор, как ему сообщили страшную весть...
      Смех снова прозвенел серебряными колокольчиками, Лиента поднял голову. Неле готовила ужин, и что-то говорила стоявшей рядом молоденькой девушке. Лицо Неле было серьезно и даже сердито, но девушка беззаботно смеялась в ответ на ее слова.
      "Как хорошо она смеется... Ратана тоже умела так".
      Легкий ветерок опахнул грудь Лиенты - девушка быстро пробежала мимо него и, поклонившись, скользнула по его лицу озорными, лукавыми глазами... Ратаны... Девушки давно уже не было, а Лиента все еще видел смешливые, лучистые глаза своей жены.
      - Неле, - наконец сказал он. - Кто здесь сейчас был?
      - Ты не узнал дочку кузнеца Иона?
      - Адоня?
      - Ну да! И не мудрено не узнать, она прямо на глазах расцвела. И слава Всемилостивому, а то смотреть на нее больно было, - тенью ходила, ни живинки, как в сухом ручье. Небось, Майга ее своими снадобьями от тоски отворотила, они ведь неразлучными стали. Теперь она прямо-таки светится вся, а ходит - земли не касается, как на крыльях порхает. Невеста.
      - Мне о ней не говорили, - нахмурился, припоминая, Лиента. - Ион не выдает дочь замуж?
      - Разобиделись на нее наши женихи. Сколь ни сватали - всем отказала, а Ион ее неволить не хочет. Я ее в последнее время что-то не видела, а сегодня нарочно зазвала, попеняла - почему не выберет себе никого в мужья, мало ли достойных, а она смеется только.
      - Так она свободна?
      - Говорю же тебе - всем просителям отказала. Я и на игрищах смотрела, хотела приметить, который ей по сердцу. Нет, не углядела. Со всеми она ровно приветлива. Не пробудилась еще для любви. А хороша - и ласковая, и умница, и руки умелые, и нрав легкий...
      Неле еще что-то говорила, Лиента уже не слышал, он знал - эта девушка с глазами и смехом Ратаны займет ее место. Это о ней говорил тогда Дар, просил отыскать в джайве, да-да... А потом отбил в городе у пьяных скотов, и седая прядка в косе - след того времени.
      * * *
      По берегу реки Лиента отошел от поселка, сел, обхватив колени руками. Хотелось лечь ничком, закрыть
      глаза, чтобы сразу стало темно и пусто, и не думать ни о чем, не помнить.
      "Дар, брат, как не хватает мне тебя. Только тебе я мог бы все рассказать, и только ты понял бы". Лиента встал. Он знал, что сейчас сделает. Неле принесла в его хижину большие сосуды с медом-као, это замечательное лекарство от тяжких дум. Никто не увидит и не узнает о его слабости, просто придет спасительный сон, и мысли не будут терзать его всю ночь напролет, как накануне.
      Но желанное забытье не приходило. Вместо него был тяжкий, изнурительный бред, в котором переплелись судьбы Ратаны и Адони, и боль рвала сердце... Лиента ворочался с боку на бок, тряс головой, чтобы избавиться от наваждений. В том беспамятном полубреду он молил Ратану отпустить его, и счастливый смех Адони звал его. Лиента открывал глаза - все исчезало, мрак ночи наваливался тяжело: так же беспросветно темно было в его душе и не оставалось сил терпеть это дольше.
      Лиента вышел наружу - ночная прохлада ласково обняла его пылающую голову, осушила потную грудь. Покачиваясь, побрел по поселку. Было тихо-тихо, нигде ни огня, сон витал над жилищами. Из темноты выбежал мохнатый зверь, узнал Лиенту, приветливо махнул хвостом. Ночные посты давно уже не выставляли, а от непрошенных гостей из джайвы оберегали мохнатые сторожа.
      - Не спишь, пес? - пробормотал Лиента. - А душа у тебя болит? Э-э... он пьяно махнул рукой. - Иди счастливый пес, спи. Ямы какие-то...
      Лиента повел глазами вокруг - куда его занесло? Здесь стояли новые домики горожан, а ямы - от новой постройки для молодой семьи. Где-то в одном из них живет Адоня, девушка с глазами Ратаны, сумевшая забыть все страшное и стать счастливой.
      "Адоня..." - он ухватился за это имя и стал выплывать из пьяного сумбура. Голова ходила кругом, мысли рассыпались, и Лиента старательно собирал их снова. Наконец, ему удалось сосредоточиться на ясной и четкой мысли - он хотел увидеть ту девушку сейчас, сию минуту. Он шел к ней с самого начала, с тех пор, как увидел рядом с Неле. Надо было увидеть ее прежде, чем называть имя Совету, увидеть ее ясные глаза, услышать ласковое слово привета, прижать ее к себе и в этом будет спасение - уйдут все наваждения, и затеплится во мраке его души крохотная искорка радости.
      Над домиком кузнеца Иона, как и над другими, стояла сонная тишина. Он толкнул дверь и вошел в теплый сумрак. Светилась горка тлеющих угольков. Лиента шагнул к ним, зацепил что-то плечом, и оно с грохотом свалилось на пол. Тотчас сонный голос из темноты спросил:
      - Кто здесь?
      На угли упал пучок сухой травы, вспыхнул, высветил внутренность жилья.
      - Вождь? - удивилась Адоня. - Отца нет дома, они с Веско на реке.
      Лиенте с трудом припомнилось, - часть мужчин ушла сегодня на реку, на ночной промысел, как же забылось... "Нехорошо... Уйти надо..." заворочались мысли. Но как тяжело было повернуться и уйти назад в бредовую, душную темноту своей хижины.
      - Я к тебе пришел, - хрипло проговорил Лиента.
      Адоня удивленно взглянула на него, встала, зажгла светильник.
      - Проходи, вождь. Какая забота привела тебя ночью?
      Лиента подошел близко, приподнял ее подбородок.
      - Темно... Глаз не вижу...
      - Ты пьян!? - растерялась Адоня. - Скажи, зачем ты пришел ко мне таким?
      - Совет потребовал, чтобы я взял жену. Завтра я назову им твое имя.
      - Нет! - отшатнулась Адоня.
      - Почему ты говоришь мне - нет? Разве сердце твое не свободно?
      - Нет! Нет! - замотала головой Адоня.
      - Если ты назовешь мне имя желанного тебе, через два дня станешь его женой, не моей.
      - Зачем я тебе, вождь!? Ты ведь никогда не любил и не хотел меня! Выбери себе другую девушку, оставь меня!
      - Почему? Я не хочу другую. Я выбрал тебя, и ты станешь моей женой.
      - Я не хочу! - с отчаянием вскрикнула Адоня.
      - Меня не спросили - хочу ли я. Мне сказали - ты должен. И я говорю тебе - ты станешь моей женой, первой женщиной племени. Разве не научила тебя мать законам покорности?
      Адоня упала на колени, прижалась к ногам Лиенты.
      - Умоляю, вождь, откажись от меня!
      Лиента поднял ее и близко увидел запрокинутое лицо, две полоски на щеке от подушки, мелькнула маленькая грудь за распущенной шнуровкой платья... И от ее уюта, сонного тепла, от хрупкости, неожиданно накатила горячая волна желания, оглушила его. Последней его женщиной была Ратана, других он не замечал, храня верность жене, которую не довелось положить на погребальное ложе. И вдруг эта невинная девочка пробудила в нем жажду любви! И он уже знал, что не уйдет отсюда, и знал, что совершит ужасное, если не уйдет немедленно... Но слишком добро был настоян мед. Размягченная хмелем воля плавилась в мучительном желании. Оно захлестнуло Лиенту, как горный поток ослабевшего пловца, потащило безжалостно, и не было уже ни сил, ни возможности выплыть из него.
      - Через два дня ты разожжешь наш очаг, - хрипло сказал он. - А перед Всевидящим ты станешь моей женой сейчас.
      - Не-е-ет!!! - отчаянно закричала Адоня, но большая жесткая ладонь опередила крик, заглушила, не дав родиться.
      - Не надо, не кричи... - Ладонь Лиенты ослабла, ласкающим движением скользнула с губ Адони, обожгла ее шею...
      И, стиснув губы, Адоня поняла с отчаянием, что не издаст больше ни звука - она не может выставить вождя на показ в качестве насильника...
      * * *
      Сломанная, смятая, она еще не верила в то, что произошло, не хотела верить, широко открытыми сухими
      глазами смотрела в темноту. Лиента протянул руку, положил ей на плечо. Она вздрогнула от его прикосновения.
      - Ты моя жена, - глухо проговорил он.
      И тогда Адоня вдруг разом поняла необратимость случившегося, упала лицом вниз, забилась в рыданиях. Лиента молча лежал рядом. Потом приподнялся на локте, положил ладонь ей на голову.
      - Почему так горьки твои слезы? Я буду тебе хорошим мужем, Адоня.
      Она замотала головой, стряхивая его руку. Постепенно рыдания стихли. Адоня лежала молча, не шевелясь, потом прошептала горько:
      - Зачем ты это сделал?
      Лиента провел пальцем по ее мокрой щеке, Адоня прерывисто вздохнула, отвернулась.
      - Я всегда знала - Лиента лучший из всех. Самый справедливый... честный... Еще девчонкой, когда ты приходил к нам в город, я издали тайно любовалась тобой... А ты пришел как тать, ночью, прежде одурманив себя... как вор пришел, как юкки...
      - Замолчи!
      - Нет. Потом я буду тебе покорной женой, но сейчас... Ни один из тех, кто добивался меня, не попытался сделать это силой. А ты... - Она всхлипнула, голос ее сломался, и она жалобно, растерянно проговорила: Зачем ты это сделал? В моем сердце другой...
      - Но я спрашивал, Адоня! Я спрашивал тебя! - она отчаянно замотала головой. - Кто он? Назови его.
      Она закрыла лицо руками.
      - Я не оскверню его имя... Ты не услышишь его никогда... Все равно... Я никогда не приду к нему - такая... - она уткнулась в подушку, плечи задрожали.
      - Адоня...
      - Уходи! - резко обернулась она. - Через два дня я войду в твою хижину, а теперь - уходи!
      - Адоня...
      - Уходи-и, - стоном прервала она его.
      * * *
      В полдень следующего дня поселок всколыхнулся вестью - Лиента сделал выбор. Сейчас он назовет имя своей избранницы. Против обыкновения, он шел к ней сам, старейшины только сопровождали его - неслыханное дело! кому же такой почет? Со всех сторон в процессию вливались люди. "Кто? Кто она? - из уст в уста перекидывался вопрос. - Кто эта счастливица?" Потом по толпе пробежало: "Из горожанок!"
      ...Словно ледяная лапа стиснула сердце, когда снаружи донесся гул голосов. Адоня охнула, прижала руку к груди. С улицы ввалился Веско, задыхаясь, проговорил:
      - Сестрица!.. Там Лиента... В жены тебя просить пришел...
      - Отец, выйди, - помертвелыми губами проговорила Адоня.
      Кузнец скоро вернулся назад, взволнованный и растерянный.
      - И вправду, дочка, в жены Лиента тебя просит...
      - Что ты сказал ему?
      - Сказал, что честь великую вождь нам оказал, но судьбе своей ты хозяйка, тебе и решать. Ох, бледная-то ты, дочка, не дать ли водицы?
      - Ничего, я выйду.
      Адоня шагнула за порог, и все смолкли, глядя, как она медленно выходит к ним. Вперед выступил и пошел ей навстречу Лиента, неся на ладонях две головные ленты: красную и белую. Адоня не могла заставить себя поднять голову и посмотреть на него. Лиента подошел, остановился. Она пересилила себя и взглянула ему в лицо. Оно было непроницаемо, как всегда, только глаза... Адоня опустила взгляд вниз, на повязни... День стоял ясный, ослепительно солнечный, но глаза ей будто дымка черная застилала, и оттого красная лента тоже казалась черной, траурной - эту ленту она должна была сейчас выбрать. Руки, как свинцом налились... Все затихли в ожидании. Адоня повела глазами по их лицам, задерживаясь то на одном, то на другом. Нет, никто не сомневается в ее выборе: отказать Лиенте - немыслимо! Им нет дела... Майга! Майга, не смотри на меня так! Разве ты не видишь, это уже не я! Лицо Адони исказила мимолетная гримаса боли, и Лиента чуть повел глазами за ее взглядом.
      - Что же ты, дочка? - тихонько проговорил сзади отец, потому что ожидание затягивалось.
      Адоня протянула руку, почти ничего не видя перед собой.
      - Красная! Красная! - раздались возгласы.
      Кто-то принял у нее ленту и повязал на голову. Она увидела, как потеплели глаза Лиенты, резко повернулась и скрылась за дверью.
      * * *
      Прошло еще время, и однажды Лиента получил ставший уже привычным вызов:
      - "Лиента!"
      - "Дар! Где ты? Вы вернулись?"
      - "Да, мы дома".
      - "Благодарение Хранящему, ты дома! Когда сможешь навестить нас?"
      - "Жди после полудня. Как дела у вас?"
      - "Все благополучно. Все сыты и здоровы".
      - "Много ли новых семей появилось?"
      - "Много".
      - "В твоем голосе печаль. Или мне показалось?"
      - "Я привел жену в свою хижину".
      - "Разве это повод для печали? Поздравляю тебя".
      - "Не надо поздравлять".
      - "Что так?"
      - "Прилетай, Дар, я очень хочу видеть тебя".
      * * *
      Выйдя из глейсера, Андрей решил сначала отыскать Адоню. Она еще не знала о его возвращении, он хотел появиться перед ней неожиданно, чтобы увидеть ее радость. Он так соскучился по ней, что, кажется, отыскал бы и без ТИССа.
      "Ты уж прости, друг Лиента, подожди немного. Да и чем я могу помочь тебе в твоих семейных проблемах?"
      ТИСС повел его за излучину реки, к заливу, где женщины обычно полоскали белье в прогретой солнцем воде.
      За плеском воды Адоня не услышала шагов, быстро обернулась, услыхав свое имя, бледность мгновенно залила ее лицо. По воде поплыла выпущенная из рук сорочка.
      - Что ты, Адонюшка? - подскочил к ней Андрей, подхватил на руки. - Что с тобой?
      Он вынес ее на берег, усадил на теплый белый камень.
      - Ты вернулся... - вымолвила Адоня.
      - Адонюшка, что с тобой, ты не рада? Я напугал тебя, прости. Я так хотел тебя увидеть...
      - Был ли ты в поселке?
      - Нет...
      - Так ты... не знаешь?
      - Чего не знаю? - встревожился Андрей. - Что случилось? Ну, говори же, Адоня!
      - Дар, ты не приходи ко мне больше... Нам больше не надо видеться...
      - Что ты говоришь такое? - поднял брови Андрей. - Почему?
      - У меня теперь муж.
      - Ах... Вот оно что...
      - Я замуж вышла, - пояснила Адоня, будто Андрею было еще не понятно.
      - Так неожиданно и быстро... Жаль, что меня не было на твоей свадьбе. Счастья тебе, милая девочка. - Что-то неуловимо изменилось в лице Адони. Ты счастлива?
      - Почему ты не спросишь, кто мой муж?
      - Я уверен, ты выбрала достойного...
      - Это Лиента, - перебила его Адоня.
      - Лиента!? - Андрей отшатнулся, как от удара в лицо. - Но почему он?
      - Разве он не достойный?
      - Разумеется... Но...
      - У меня все хорошо, ты не сомневайся... Это очень почетно!.. Только ты не приходи больше. Спасибо тебе за все. Ты думаешь, я не видела, как ты мучился, - меня жалел, а сам мучился... Прости меня. Но теперь все хорошо. Всем хорошо теперь. Видишь, как хорошо все получилось.
      Андрей взял ее за плечи, крепко сжал.
      - Замолчи. Замолчи, Адоня, погоди. Скажи мне, ты по своей воле это сделала или тебя кто-то заставил?
      Адоня замотала головой.
      - Почему ты прячешь глаза?
      Она медленно подняла ресницы, помолчав, тихо проговорила:
      - Я выбрала красную ленту по своей воле.
      - Но у вас ведь нехорошо. Я связывался с Лиентой. Он только имени не назвал. Ты говоришь мне правду, Адоня?
      Она кивнула.
      - Адоня, - он положил ей руку на голову, - ты знаешь, я могу войти в твои мысли.