...У людей уже не хватало сил на крики и ругань. Безмолвие было самым страшным из всех звуков боя. Нервы не выносили этой немоты. Пусть лучше крик и стон разносится над бранным полем. Но безмолвно брызгала алая кровь из-под окровавленных клинков. Люди сходились в смертельной схватке с надсадными хрипами. Короткими стонами прощались с жизнью умирающие. Изнурение притупляло чувства, остроту восприятия, предательская темнота вдруг туманила глаза и без того ослепшие от едкого дыма. Кровь стучала в висках, жгучий пот заливал лицо, из ладоней, скользких от крови, рвалось оружие. Руки налились свинцом, послушное прежде тело выходило из повиновения, становилось неуклюжим, тяжелым.
      Заломило виски, и Андрею показалось, что его окликнули... Нет, только показалось. Но тут же снова:
      - "Граф!"
      - "Что это!? "
      - "Андрей!!! Это мы! Мы нашли тебя!"
      - Ох, черт! - Андрей вдруг ослабел, и один из мечей тут же выбили из руки.
      - "Осторожно, Граф, держись! Мы идем! Продержись пару минут!"
      - "Антон!?"
      - "Я, командор! И Стефан здесь! Он мне чуть машину не завалил от радости. Представляешь, что сейчас на Базе?"
      Волна сумасшедшей радости, щенячьего ликования подхватила Андрея. Видимо, лицо его настолько изменилось, что юкки шарахнулись от него, смотрели со страхом, ожидая невесть чего.
      - "Граф, мы над вами. Видим вас".
      - "Что происходит на острове?"
      - "На острове? - Андрей почувствовал легкое недоумение Антона. - Пожар там".
      - "Люди там еще остались?"
      - "Да".
      - "Отсеките от них огонь".
      - "А ты?"
      - "Выполняйте. Смотрите только, чтобы никто под поле не попал".
      - "Ну, понятно. Ты не против, если мы прекратим вашу заварушку?"
      - "Не плохо бы".
      - "Гипноизлучение пошло. Прикройся".
      Но прикрыться, поставить вокруг себя полевую защиту, Андрею было уже не под силу. Он почувствовал, как неодолимо, словно при перегрузках, наливается тяжестью тело, увидел, как выпадывает оружие, никнут головы, подламываются ноги... Веки сделались свинцовыми...
      * * *
      Когда Андрей пришел в себя, первым его осознанным чувством было удивление. Он поразился, что ничего не болит. Его окружала сфера покоя, тепла и благополучия. Мысли текли медленно. Абсолютно не было желаний, потому что сфера добра заранее их предупреждала. Не хотелось даже глаза открывать, казалось, что-то нарушится в невероятной гармонии его тела с миром.
      "Может быть, я уже умер? - лениво и безмятежно подумал Андрей. - Это нехорошо. Если они прикончили
      меня, у Лиенты спина открыта, долго он не продержится".
      Имя лугарина стало ключом, который отомкнул сознание Андрея, - так отдернут тяжелую штору, и в сумеречную комнату обрушится поток света. Андрей вздрогнул, как от удара током, раскрыл глаза и увидел, что реализовалась догадка, мелькнувшая секунду назад.
      Он, действительно, вернулся, он дома... Но почему-то это не кажется теперь таким уж важным, и от щенячьего ликования не осталось и следа.
      Андрея окутывал кокон биостимулятора. Он с усилием выдрал из кокона руки, высвободился по пояс; чмокнув присосками, отлетели с груди биорегенераторы. К нему бросились товарищи, хватили за руки, за плечи, прижали.
      - Что ты делаешь, Граф!? С ума сошел?
      - Пустите! - рвался Андрей.
      Подошла Линда, салфетками стала вытирать кровь с груди, посмотрела в глаза:
      - Не узнаю тебя, командор. Это истерика?
      Андрей обмяк, прикрыл глаза ресницами.
      - Ладно, все. Извините. Да не держите вы меня, я не псих.
      Помолчав, сказал:
      - Мне нельзя было так уходить, я должен вернуться.
      - Куда?
      - К лугарам.
      - Но их нет, Граф. Их нет много тысячелетий.
      - Ты права, милый психолог. Ты вовремя напомнила мне, что все это время я общался с привидениями.Одни пытали меня, другие несли на плечах. С призраком спина к спине я дрался за свою жизнь.
      - Андрей, вернись, ты дома. А того ничего нет!
      - Ты не понимаешь. Эти - есть. Умерли другие, не эти. Я не хотел, чтобы их убивали и делал для этого все, что мог.
      - Но всего несколько дней...
      - А может, в эти дни я сделал главное в своей жизни? Стефан, ты помнишь Лиенту? Ну, еще бы не помнишь! Мы стояли рядом с другими, жадными до чужих страданий и крови, и смотрели, как убивали достославного Лиенту, и я держал тебя за руки, чтобы ты не наломал дров. Завидуй, Стеф, судьба сделала мне подарок, она дала мне возможность отвести от него ту жуткую смерть, и я сполна использовал свой шанс. И Лиента, осторожный, недоверчивый Лиента поверил мне, и еще сотни людей мне поверили, и на мне ответственность за их жизни. Там столько всего завязалось на мне... Сейчас я не Андрей Граф, я Дар. Я должен вернуться, немедленно.
      - Андрей, это неправильно!
      - Стеф, я ушел в тот момент, когда Лиента доверил мне прикрывать его спину, а вчера клялся, что буду с
      ними до тех пор, пока нужен. Хорошо, я останусь. Только прежде пусть кто-нибудь из вас скажет, что способен в самую черную минуту предать меня, или Мирку, или Линду, любого, а потом сможет с этим жить. Кто? Антон? Ты, Арне? Стефан? Выходит - только я? Отпустите меня к ним, я могу не успеть. Сколько я здесь?
      - Не спеши, - Антон положил руку на плечо Андрея. - Наемники ушли, мы провели гипновнушение, хотя не имели права.
      Андрей усмехнулся:
      - А я имею. Я дал себе это право и намерен им еще воспользоваться. Я возвращаюсь.
      - Нет, так это делать не следует.
      - Силой удержите? Мне во благо? Я знаю, что вы сейчас думаете - что надо помешать мне совершить грубейшее нарушение, за которое наказание дисквалификация без права восстановления. Но если так случится, я уйду к ним.
      - Это так серьезно для тебя, Граф?
      - Да. Не думайте, что я не в состоянии оценить то, что вы для меня сделали. Никогда в жизни я не испытывал большей радости, чем когда услышал Антона. Я понимаю, вы сделали нечто, чего в принципе и быть не должно. И вы знаете, что я сейчас чувствую. Сказать об этом у меня нет времени, и нет времени бороться с инструкциями и инстанциями. Я должен быть там, я совершенно уверен в этом. Быть сейчас, не потом. И у вас тоже нет времени, вы должны решать - со мной вы или с параграфами правил. Я не в шоке, с психикой у меня все в порядке, и я даю себе отчет в том, что делаю.
      Андрей обвел глазами свою немногочисленную команду. Они молчали. Потом Стефан сказал:
      - Возьмешь с собой?
      - Увязнешь. Назад ходу не будет.
      - Двое не один. Разделим шишки.
      - Не пожалеешь? А отстранят?
      - Весь Отряд не отстранят, - буркнул Мирослав. - Куда они без нас? Придется им заподозрить вспышку неизвестной инфекции, запрут в карантин в худшем случае.
      Андрей коротко рассмеялся, протянул руку раскрытой ладонью вверх. На нее легла рука Мирослава, Антона, Стефана, еще и еще.
      - Славно! - широко улыбнулся Андрей. - А одежда моя где?
      - Она иссечена вся, мы ее в утилизатор хотели.
      - Какой такой утилизатор, безумцы! Быстро ее сюда!
      - Андрей, как насчет БИСа? Ненадолго, а?
      - Не может быть и речи. Стефан, у тебя только пятнадцать минут, почему ты еще здесь? Быстро на Комплекс, переодеваться. Задержишься, ухожу один. Загоните в камеру глейсер, погрузите в него побольше комплектов СМП и... ну что у нас в медблоке из экстренной помощи? Там много всего понадобится. Линда, пятнадцать минут.
      - Мало.
      - Так не теряй времени. Я помогать тебе буду. Работаем.
      БИС - биостимулятор, без сомнения, был гениальным порождением медицинской инженерии. С больными в нем происходили удивительные вещи, чудеса, буквально. Несколько часов в нем реабилитировали организм идеально. БИС успешно заживлял всевозможные внешние и внутренние повреждения, корректировал энергополе пациента, и снимались стрессы, депрессии, усталость. При необходимости больной мог получить подпитку донорской энергетикой. Но психотерапевтическими способности его далеко не ограничивались. И что не менее важно - в биококоне человек был избавлен от всех неприятных ощущений, не испытывал ни боли, ни неудобств - только лишь целительный покой и легкую эйфорию.
      Для Андрея в его состоянии не могло быть ничего лучше БИСа, но за пятнадцать минут, которыми он себя ограничил, машина не в состоянии была ему помочь. Поэтому все, что он мог себе позволить - лечебный сеанс с Линдой.
      Андрей закрыл глаза, расслабился. Стало горячо ладоням, потом тепло потекло к плечам, медленно охватило грудь, заструилось вниз, к ногам. Тело приобрело легкость, и в неуловимый момент исчезла боль...
      - Пятнадцать минут, Граф, - издалека донесся голос Линды.
      - Все, - Андрей стряхнул с себя оцепенение, поиграл мускулами. Молодец, Линда. Так, как ты, никто не умеет. Где Стефан?
      - Здесь.
      - Граф, я тоже с вами, - вдруг сказала Линда. - Что там один Стефан сделает? А тебе нельзя с полями работать, ты свое плохо держишь, тебя самого подпитывать надо.
      - А переодеться?
      - У меня здесь найдется.
      * * *
      Когда молочная зыбкая сфера растаяла, они увидели, что их вынесло в заросли колючего кустарника - глейсер пружинил на подмятых упругих ветках. Стефан вывел его из кустов и опустил на траву. Раскрылся прозрачный купол, и сразу стали слышны голоса - стоны, плач. Стоял резкий запах гари, наплывала удушливая завеса дыма. Они оставили глейсер в зарослях и пошли на голоса.
      Усталые грязные люди расположились огромным беспорядочным лагерем почти на самом краю болота - ветер относил дым в сторону, а джайва у болота все же пореже была. Вырубили кустарник, отсекли лианы, растащили валежник, и получилось довольно сносное место для ночевки.
      Первым Андрея увидел дозорный.
      - Дар! - резкий громкий крик перекрыл все остальные звуки. - Дар с нами!
      - Дар! Дар пришел! Дар с нами, слава Милосердному! - радостная весть не затихая, катилась дальше.
      Линда и Стеф увидели, как изможденные, хмурые лица светлеют улыбками. К Андрею с плачем бросилась молодая женщина:
      - Дар, они убили Гойко!
      Андрей молча прижал к себе ее голову, гладил по волосам. Она рыдала, уткнувшись ему в грудь. Прошло несколько секунд, прежде чем эритяне смогли переключить внимание с Андрея на чужих за его спиной. Андрей понял это по изменившимся лицам. Что это за люди? Откуда они взялись? Где были во время сражения? Но... как похожи Дар и эти двое!.. Люди отрывались от дел, чтобы проводить незнакомцев взглядами, однако ни страха, ни враждебности в тех взглядах не было - ведь Дар спокоен. Да и вид незнакомцев, приветливые лица - располагали. Но как неожиданно и необъяснимо их появление, очень уж они другие среди грязных, закопченых, окровавленных людей.
      Скоро Андрей увидел за деревьями Лиенту и Алана, спешащих навстречу, и словно камень с души свалился - живы!
      - Слава Хранящему, ты здесь, живой, с нами! Я послал отряд за юкки, боялся, что они забрали тебя с собой. - Лиента вопросительно повел глазами в сторону Стефана и Линды. - Дар? Это люди твоей страны?
      - Это мои друзья. Линда. Стефан.
      Стеф поднял к плечу раскрытую ладонь.
      - Я приветствую вас, славные воины. Мы пришли с миром.
      - Рад приветствовать друзей нашего друга... Я рад за него - он вновь обретет потерянную родину, наша земля не была к нему доброй. Жаль, он унесет о ней тяжелые воспоминания.
      Андрей посмотрел на лугарина, но всегда прямой взгляд теперь ускользал.
      - У тебя короткая память, вождь? Я помню свое слово. Примите моих друзей и верьте им, как мне.
      - Почему ребенок так плачет? - перебила Линда.
      Приглушенный расстоянием крик рвал сердце.
      - Он сильно обожжен, - ответил Лиента.
      Линда скользнула коротким, цепким взглядом по серому лицу, по повязке на груди, взглянула на неловко прижатую к боку, кое-как замотанную руку. Другой он тяжело опирался о дерево. И толи сказала, толи распорядилась:
      - Идемте. Вы можете говорить на ходу.
      И снова люди, не отрываясь, смотрели им вслед. Один их вид заставлял обо всем забыть на время, они выделились бы в любой толпе. Андрея они уже считали своим, но теперь увидели - нет, он принадлежит племени этих удивительных людей. Они не шли - шествовали по задымленной, израненной земле, высокие, стройные, прекрасные в своем физическом совершенстве. Лица их были приветливы, и веяло от них такой силой и уверенностью в этой своей силе, что казались они не гостями на чужой земле, а полноправными хозяевами.
      - Потери большие? - спрашивал между тем Андрей.
      - Да. Но меньше, чем можно было ожидать, - ответил Алан. Он уже почти справился с замешательством, только никак не мог заставить себя не прислушиваться к легким шагам за спиной и едва справлялся с желание обернуться, удостовериться, что не померещилась женщина с золотыми волосами. - Иланд убит. Ланга обгорел. Обожженных много. И раненых. Табор тяжело ранен.
      - Надо уходить в пещеры Ставра, под землю. Здесь нам не выстоять. И где мы укроем людей, когда Гуцу вернется? - глухо проговорил Лиента.
      - Сражений больше не будет, - ответил Андрей. - Гуцу не вернется. Я и мои друзья позаботимся об этом.
      - Вы трое? - с сомнением проговорил Лиента.
      - Что-то случилось, из-за чего ты перестал мне верить?
      Лиента коротко улыбнулся. - Что ж, погодим готовиться к смерти, будем думать о жизни. Забот выше головы. У женщин даже котлов нет, чтобы воду согреть. С болота едва успели людей вывести, не до скарба было.
      - Почему загорелось?
      - Сестра сказала - стрелы принесли огонь, загорелось сразу всюду. Они выследили раненых.
      Ребенок плакал где-то совсем близко и, пройдя еще десяток шагов, Андрей увидел его. Над ним склонялась Майга, ей помогала Адоня, рядом, с мокрым от слез лицом сидела мать. Здесь все были так заняты и озабочены, что на пришедших не обратили внимания. Линда опустилась на колени перед обожженным, и мать увидела ее, вскрикнула, качнулась к ребенку. Линда властным жестом остановила ее, строго сказала:
      - Не мешай мне.
      Властный незнакомый голос привлек внимание - Майга подняла осунувшееся лицо, вскинулась Адоня, просияла широко открытыми глазами, но ее сейчас же заслонили, окружили Андрея:
      - Дар, помоги моему мужу!.. Мой ребенок умирает, спаси его, Дар!..
      - Успокойтесь. Вот мои друзья, они займутся раненными и сделают все, что надо. Не мешайте им и слушайтесь беспрекословно.
      - Здесь не все раненные, - сказал Стефан, - если сюда снесут всех, нам будет легче - не будет тратиться время впустую и можно контролировать их состояние.
      - Да, верно. Алан, займись этим. А у нас, Лиента, будет другое дело. Стефан, поработай с ним немного, чтоб на час еще хватило. Потом я доставлю его к тебе, Линда, им надо серьезно заняться.
      * * *
      Продираясь сквозь заросли, Андрей говорил:
      - Нет времени долго объяснять и подготавливать тебя, но ты воин, а не пугливая девица, примешь все как надо. Помнишь, я говорил - нам помогают разные устройства. Одно из них принесло сюда моих друзей, и сейчас оно будет нам помогать.
      Лиента положил ему руку на плечо, и Андрей остановился, обернулся.
      - Зачем ты беспокоишься, что меня может что-то испугать? Оно служит тебе, а тебе я верю, как себе - я видел тебя в бою.
      - Я знаю. Идем.
      - Погоди, Дар, - Лиента сжал плечи Андрея. - Если я скажу, что рад снова видеть тебя, я ничего не скажу. Когда я очнулся и увидел, что юкки исчезли, но с ними и ты, я подумал, что случилось худшее. И в душе я возроптал против Справедливого и усомнился в его справедливости. Я отобрал лучших воинов и послал их вслед за проклятыми юкки. Я приказал - если юкки захватили Дара, отбейте его. Но если вы позволите себе умереть прежде, чем Дар будет свободен, на вас ляжет проклятие людей. Да простит мне Великий Тау - ты с нами... Я не усомнился в твоем слове... но ты был уже с ними, другой... уже не с нами. Я испугался, что сейчас ты снова уйдешь, и понял, что так и должно быть, это правильно.
      - Нет, не правильно. Но поговорим об этом позже, у нас с тобой опять нет времени.
      - Куда мы идем?
      - А никуда больше не пойдем, - выходя на крохотную прогалину, сказал Андрей, включил ТИСС и вызвал глейсер. - Смотри вверх, он оттуда придет. Это... летун.
      - Он умеет летать?
      - И унесет нас туда, где можно хоть что-нибудь найти - посуду, котлы, одеяла. Можно в трущобах поискать, ты сам скажешь, куда нам отправиться.
      - Дар, я вижу что-то!
      - Это он.
      Наблюдая за лугарином, Андрей поразился его самообладанию. Глейсер медленно опустился к ним, мягко светящаяся полусфера раскрылась. Вслед за Андреем Лиента без колебаний ступил на чуть качнувшуюся платформу, с интересом осмотрелся, погладил подлокотники кресла, в которое сел по указанию Андрея. Андрей отдал команду, и машина плавно и беззвучно пошла вверх, легко раздвигая прозрачным куполом широкие жесткие листья густых крон. Потом над ними осталось только глубокое, непроглядное небо с бесчисленной россыпью звезд. Вдруг внизу мягко засветилось, и Лиента увидел под собой вершины деревьев, машина легко скользила над ними. И тогда сквозь невозмутимость сфинкса прорвалась улыбка восторга и детского упоения чудом. Потом Андрей выключил свет, и они растворились в темноте, слились с ней. Глейсер стремительно набрал скорость.
      Андрей грузил в камеру под платформой то, что находил в лачугах Лиента, когда с ним связалась Линда.
      - "Граф, я на всякий случай осмотрела тех, кого приготовили к погребению. Двое живы, их можно попытаться спасти. Что будем делать?"
      - "Понадобится стационар?"
      - "Разумеется, здесь мы их не выходим".
      - "У меня, вообще-то, уже есть один кандидат на стационар. Где один, там и три. Только не представляю, как мы их туда поместим".
      - "Некоторое время можно продержать их у нас в медблоке. На время твоей драки за них", - Андрей почувствовал улыбку Линды.
      - "Ты умница. И раз уж мы взялись спасать, надо быть последовательными, не возлагать же на погребальный костер живых".
      - "Представляю, какие аргументы ты предъявишь нашим оппонентам. Граф, а что сказать родственникам?"
      - "Не надо им ничего объяснять, я сам с ними поговорю. Сошлись на меня, скажи, что я так велел".
      * * *
      Навстречу Андрею бросились женщины.
      - Дар, почему ты не разрешил хоронить Гойко?!
      - Почему мне не отдают моего мальчика, Дар?!
      "Значит, один из них - Гойко? Бедный парень, ему нельзя было лезть в эту заваруху, ему не хватило сил".
      - Сначала успокойтесь, иначе я не стану с вами говорить. Да, это я не позволил возложить на костер Гойко и твоего сына вместе с другими. Как его зовут?
      - Мэт! Его зовут Мэт. Он один у меня был...
      - Нет, он и есть пока еще. Они не мертвы. Жизнь еще их не оставила, но ее так мало, что нет никаких признаков. Мы хотим попытаться помочь им. Лота, не надо на меня так смотреть, я не могу сказать тебе, что Гойко непременно будет жить, раны его слишком тяжелы. Я только говорю, что они не умерли. Доверите ли вы их нам?
      - Зачем ты спрашиваешь про это, сынок? - тихо проговорила Марта.
      - Даже если потребуется вдохнуть в сына мою жизнь, ты и тогда не услышишь ропота.
      - Еще условие. Вы их не увидите столько времени, сколько нам понадобится. Встреч не будет, но я обещаю рассказывать о них.
      - О Боже, Дар! Все, что ты скажешь! - глотая слезы, проговорила Лота.
      - Теперь будьте с ними, пока мы не заберем их. Разговаривайте, не отпускайте в страну Ночи, они слышат вас.
      * * *
      За нескончаемой чередой дел Андрею не удавалось и мельком увидеться с Линдой и Стефаном. Время от времени их связывал ТИСС, и Андрей был в курсе их дел. Он знал, что у них все в порядке, хотя работы столько, что их даже на ТИСС не хватало - после короткого обмена информацией они отключались первыми. Раненых непрестанно подносили в "лазарет". Поработав с Лиентой, Линда категорически отправила его в постель - его попытка возразить, совершенно не прозвучала. Лишь за одним человеком Линда признавала право говорить с ней безапелляционно - за своим командором.
      Андрей добрался до их хозяйства, когда лагерь затих, крайняя усталость и сон свалили людей. Дети спали на застланных лохмотьями ворохах листьев и веток, здесь же прикорнули чутким сном женщины. Мужчины спали прямо на земле, положив руку на оружие.
      ...В тишине стали слышны жуткие звуки пиршества, которое устроили хищники на обагренной земле недавнего поля брани...
      Но на поляне, куда снесли раненых, к ним не прислушивались, об отдыхе там еще и не помышляли. В котелках и кувшинах носили воду, очищали, процеживали, кипятили на кострах, чтобы обмыть раны. Здесь Андрей увидел много знакомых лиц: здесь трудились Майга и Марта, поодаль над раненым склонялась Адоня рядом с Неле. Андрей увидел неподалеку еще одну знакомую, подошел к ней.
      - Дэя, рад видеть тебя. - Он присел, помогая управиться с раненым, которого она перевязывала. - Устала?
      - Дар... - теплый свет вскинутых глаз объял его. - Я тоже... очень рада! - она скользнула взглядом по ссадинам и кровоподтекам на лице. - В прошлый раз ты был немножко другим.
      - В джайве деревья слишком часто растут и жутко колючие при этом!
      Дэяна улыбнулась.
      - Такой ты еще красивее. Но если хочешь, я во всей джайве обломаю колючки.
      Закончив работать с юношей, у которого было рассечено плечо, Линда устало выпрямилась, отвела локтем волосы со лба, улыбнулась Андрею.
      - Как ты, Граф?
      - Нормально. Распотрошил один СМП и съел весь спорамин. Как вам, тяжко?
      Линда повела глазами вокруг. Многие раненные уже спали, не было ни криков, ни стонов.
      - Сюда бы всех наших.
      - Надолго тут еще?
      - Не меньше часа.
      - На стационар, я думаю, еще набрала?
      - Крайне необходимо пятерым. Здесь они обречены.
      - А мой пациент?
      - Шестой.
      - Забирай их и возвращайся на Блок. Глейсер перебросишь сюда.
      - Без меня?
      - Вернешься утром. Отдохни, мы со Стефаном управимся.
      - Да, ты управишься. Ты, похоже, утратил способность объективной самооценки.
      - Не груби старшему по должности, - устало сказал Андрей. - Что тут ночью делать? Ладно, смотри сама. Глейсер нужен в качестве сторожевика.
      - Хорошо. Где твой шестой?
      * * *
      Они со Стефаном лежали рядом. Несмотря на бесконечный день, отнявший все силы, сон не шел - сказывалась передозировка спорамина.
      - Как вы нашли меня так быстро? Когда обнаружили, что я ушел?
      - Очень скоро. Мы несколько часов крутились на орбите. И Линда вызвала тебя - может, ты уже закончил свои дела. И вдруг - нет импульса. Знаем, уйти не мог, на такое даже наши фанаты не станут уговаривать. Значит, остается только один вариант, самый невероятный и чудовищный. Попадали мы в шлюпы и назад. Показалось, что шлюпы шли целую вечность. По крайней мере, мне кажется, каждый успел тебя раз десять похоронить. Мы в глаза друг другу боялись смотреть. Примчались на Блок - камера черная, оплавленная, но к счастью - пустая, значит, успело тебя выбросить из нее. Сначала обрадовались, к центральному компьютеру кинулись... Вот тогда точно руки опустились. Где ты? Где искать тебя? Я знаешь, что в тот момент для себя понял? Я бы тебе не сказал, если бы не твои слова, что к лугарам уйдешь. А мы? Сейчас я понимаю, насколько тут все серьезно и не так, как нам представлялось. И ты прав, ты им нужен... Но нам - тоже. Знаешь, мне в детстве игрушку подарили... Вижу, вроде бы сборная, но, вроде, и нет - ничто не сдвигается, как монолит. И вдруг я за какой-то стерженек потянул - она взяла и рассыпалась на фрагменты. Вот ты для нас тот стержень и есть.
      - Стеф, - поморщился Андрей, - ты как-то нехорошо о ребятах...
      - Нет, постой, не возражай мне, я о ребятах очень хорошо думаю. Но каждый из нас... Как бы тебе сказать... У каждого есть свои пустоты чего-то не хватает. А ты обладаешь талантом эти пустоты заполнять, и каждый становится сильнее, способным гораздо на большее, - это ведь счастье. С другим руководителем мы были бы другими. Понимаешь ли ты меня?
      - Ты говоришь лишнее, Стеф, и не по делу. Нервы, что ли? Прекрати.
      - Ладно, как скажешь. В общем, в тот же день к вечеру мы уже всех перебудоражили, все наши институты на ноги поставили. А к утру впали в отчаяние - ни проблеска надежды. Есть какие-то долгосрочные программы, да и то, в них больше гипотетического, на воде вилами писано, как говаривали предки. Тогда мы потребовали дать о тебе сообщение по всем информационным каналам - вдруг кто-то ведет частные исследования. Какие именно - понятия не имели, никто из нас не знал, что именно мы ищем - искали шанс. И вот когда эта информация прошла по всем системам, с нами запросил связи лаборант какой-то станции, черт знает где расположенной, на каком-то астероиде, что ли. Это и оказался твой спаситель. Мы его когда на экране увидели - чуть не отключились с досады - пацан лопоухий, представляешь - в очках! Но после нескольких его слов мы готовы были экран лобызать, тут же затребовали для него спецрейс. Глебом его зовут. Поступал в наше заведение, причем непременно в хронотрансаторы, сразу получил отвод по физическим данным и с горя попросил работу в глубоком космосе. Но на нашем деле он сдвинутый, а от этого уже не уйдешь. Продолжал работать над темой, которую еще в колледже начал - "Остаточные полевые возмущения, спровоцированные энергетическим пробоем хронополей". У парня не было элементарного оборудования, но были гениальные мозги и потрясающая интуиция. Убей не пойму, как в таких условиях он сделал теоретическую разработку прибора, регистратора этих возмущений. Ну, ты понимаешь? После перехода в хрональном поле вроде стрелочки остается - куда ты ушел.
      - Здорово! Помнится, что-то я об этом слышал, но на уровне гипотезы.
      - Вот! Это и оказалось то самое, что мы искали! Надо было собрать этот его прибор и молиться, чтобы он
      заработал. Времени было в обрез, и мы работали, как черти, препараты горстями глотали - возмущения-то эти имеют тенденцию исчезать со временем.
      - Выходит, хорошо молились, - засмеялся Андрей.
      - Не знаю, кто как, а вот пацан тот, похоже, в самом деле молился. Причем, знаешь на кого? Портрет мы твой поставили, ну вроде как с нами ты. Так он на тебя смотрит, и губы шевелятся. Вообще, Глеб этот, гениальный парнишка, я не преувеличиваю. Доводку на ходу делал. Ты заметил, когда мы тебя на Блок вернули, там только наши были? Это потому, что часов на десять еще работы было. А Глеб посидел с компьютером, покумекал и говорит: "Делаем так и так". Мы часа в три уложились и включили. И самое удивительное заработало! И этот его аппарат, приставочка махонькая, вывела нас прямо на тебя.
      - Значит, когда я на Блоке буянил, Глеб там был?
      - Ну конечно!
      - Я никого не видел посторонних.
      - Небось, за кресло куда-нибудь забился, - засмеялся Стеф. Зевс-громовержец гневаться изволил.
      - Кхм-м, - смущенно кашлянул Андрей. - Неловко вышло. Уж его-то я обязан был поблагодарить.
      - Для него лучшей благодарностью будет, если ты в Отряд его возьмешь. Пусть работает и учится. Он уже наш человек. Для него хронотрансаторы Боги, а Разведчики, так вообще Олимп. И талантище у него к нашему делу от самого Бога, точно. Если он тебе с первого взгляда не покажется, так я лично им займусь. Слово даю, я ему такие мускулы наращу! Возьми его, Граф.
      - Возьму, - рассмеялся Андрей, - с таким протеже как не взять. Если успею.
      Стефан поскучнел.
      - Думаешь, в самом деле, уволить могут?
      - Хочу думать, что нет. Ты мне вот что скажи: значит, обо мне сообщали по всем каналам, тотальная информация была?
      - О-о! - простонал Стефан. - Тотальнее не бывает! Как они нам мешали первое время! Откуда только не запрашивали информацию посвежее. В конце концов мы наорали на Калныньша - мы злые были, он нас трогать боялся, - и ему пришлось срочно сочинить приказ о формировании специальной информ-группы. Они регулярно выходили на все каналы с сообщением о ходе событий.
      - Вот это хорошо. Значит, я имею право потребовать референдума, и есть шанс, что люди меня поддержат.
      - О чем это ты?
      - Да все думаю, что мне делать с лугарами. Ты мне хорошую мысль подкинул.
      - Никакую мысль я тебе не кидал. Какой референдум? О чем?
      - Хватит на сегодня, Стеф. Все ты узнаешь, куда я без вас? Только прежде я должен хорошо подумать.
      * * *
      На рассвете вернулась Линда, передала Стефану новые пакеты СМП, и он ушел к раненым. Андрею было довольно одного взгляда на нее, чтобы понять на Базе что-то случилось.
      - Куда раненых поместили?
      - На Блоке. Были некоторые сложности, пришлось поработать. Сейчас все нормально. Сообщать о них пока не стали.
      - Похоже, у тебя было время пожалеть о своем порыве?
      - Похоже, у тебя дурное настроение? Что ты посмурнел?
      Андрей неопределенно повел плечом.
      - Устал что-то.
      - Только ли?.. Беспокоишься?
      - Не без этого.
      Линда ободряюще улыбнулась.
      - Прорвемся, командор.
      - У меня выбора не было. А вас зря втянул.
      - За нас со Стефаном тебе отвечать не придется.
      - А кому?
      - Не обижай. Будто наше решение ничего не значит. Мы бы все равно пришли, не сейчас, так позже.
      - Сама ведь знаешь, если бы я не позволил, вас бы тут не было. Приказал бы - и не пикнули. А я не приказал. Ты ничего не хочешь сказать?
      - О чем?
      - Чего еще не сказала. Про обработку, например.
      Линда глянула сердито.
      - Зря ты так, не было никакой обработки. Понятно, начальство от твоего взбрыка в восторг не пришло... - Поколебавшись, Линда сказала. - Знаешь, наш поступок они восприняли как вынужденный - тебя невозможно было удержать и чтобы не потерять снова, мы со Стефаном пошли с тобой, понимаешь?
      Андрей рассмеялся.
      - Прекрасно! У меня камень с души свалился! Пусть они так и продолжают думать.
      - Ничего не прекрасно! - рассердилась Линда. - Мне не поверили, посчитали, что выгораживаю тебя! Андрей, - жалобно проговорила она, - что дальше? Я не вижу выхода. Сейчас я понимаю, ты не уйдешь просто так отсюда. Но это же тупик. Тебе запретят, прикажут уйти. И что тогда?