Андрей не принимал участия в обсуждении, согласный с решениями вождей, но теперь его молчание казалось, беспокоило и то один, то другой бросали на Андрея внимательный взгляд. Наконец, и Лиента спросил:
      - Дар, вожди и старейшины благодарны тебе, что нашел силы прийти на Совет. Но мы просим от тебя короткого слова - ты одобряешь решение вождей или видишь в нем ошибки?
      - Я бы не молчал, если б считал, что принимается ошибочное решение. Но если вожди позволят, я внесу еще два предложения.
      - Вожди слушают тебя.
      - По следу, который мы оставили в джайве, враги легко придут к нам. Это вроде бы не на пользу нам, но не стоит пренебрегать даже крохами выгоды. А выгода нам вот в чем - охотники ведь мастера по части ловушек, так не дадим юкки идти по джайве, как по собственному дому. Джайва наша, пусть не забывают. Кроме этого можно выслать два-три маленьких отряда, которые будут беспокоить их фланги и тылы. Пусть идут в страхе, пусть смерть кусает им пятки. Юкки должны бояться нас еще до встречи с нами!
      - Это хорошо, Дар! - заблестели глаза у Иланда. - Вожди, доверьте это моим воинам! А к началу сражения мы поспеем на свои места.
      - Принимает ли Совет предложение Дара? - скорее для порядка спросил Лиента, и ему ответили одобрительными возгласами.
      - Но Дар говорил о двух предложениях, - напомнил Алан.
      - Второе касается убежища. Трудно в столь короткое время найти или соорудить что-то надежное - далеко увести, а вдруг лазутчики юкки нападут на след и выйдут на детей и женщин? Воинов с ними отправлять - лишние едва ли будут. Значит, надо, чтобы близко и надежно. Верно ли, что вблизи поселка начинается болото?
      -Да, это так.
      - Но большинство здешних болот имеет форму кольца. Если это такое же, то ничего лучше нам не найти.
      - Правильно. Так. Это самое безопасное, - обменялись мнениями вожди.
      - Мы берем это на себя, - поднял руку Итко, вождь одного из дальних племен.
      - Времени мало, - взял завершающее слово Лиента. - Сделать надо успеть многое. Сейчас каждый без
      промедления займется своей работой. Ты, Алан, работаешь в поселке, готовишь людей к переселению. Едва Итко сообщит, что броды готовы, начнете переводить туда женщин и детей. Хорошо, если уже сегодня мы сможем переправить туда хотя бы половину. Твои мужчины, Итко, помогают на переправах, насты постоянно подправлять надо будет, и на острове - тоже ваше дело, там надо сделать хотя бы самые простые укрытия. Ты, Иланд, хочешь выйти навстречу юкки, пусть так и будет. Но к началу сражения ты должен присоединиться к Мотли. Вы, Ланга, Ставр и Мотли - за вами фланги. Нельзя позволить юкки задушить нас в кольце, займитесь укреплениями и укрытиями. На направлении главного удара встанет самый большой отряд - лугары и воины Алана. Дар, когда начнется сражение, тебе лучше всего заняться ранеными, никто не поможет им лучше, чем ты.
      - Начну я с твоим отрядом, а потом буду там, где понадоблюсь. Ранеными займется Майга с женщинами.
      - Дар! - нахмурился Лиента.
      - Ты обязан подчиниться Совету, - проговорил Алан. - Легко раненые будут драться, но ты уже и теперь не относишься к ним. Если надо, решение будет общим. - Я надеюсь, вожди не примут решения, которое я вынужден буду нарушить, - улыбнулся Андрей. - От этого боя зависит многое, оставьте мне самому найти в нем место. Я смогу быть полезным.
      - Никто в этом и не сомневается, но ты еще слаб, и мы не хотим потерять тебя, - сказал Мотли.
      - Разве похоже на то, что я ищу смерти? - сухо проговорил Андрей. Довольно. Все, что касается меня, я решу сам. Это не та проблема, которой надо занимать время вождей. Если уважаемому Совету больше нечего обсуждать, предлагаю заняться делом.
      - Хорошо, перейдем к делу. И да будет с нами благословение и милосердие Справедливого.
      - Да будет с нами благословение и милосердие Справедливого, - вслед за Лиентой повторил каждый.
      * * *
      Лиента пришел уже глубокой ночью. Тихо, стараясь не шуметь, прошел к постели, устало растянулся у
      противоположной стены.
      - Как дела? - тихо спросил Андрей.
      - Ты не спишь? Торопятся. Завтра надо их ждать. Почему не спишь? Очень болит?
      - Днем выспался.
      - Как чувствуешь себя?
      - Хорошо. Майга была, настоев своих дала.
      - Майга, это та женщина, ведунья? Я и не знал ее имени.
      - Какие у вас женщины замечательные.
      - Да, наши женщины лучшие в Эрите, - голос Лиенты прозвучал глухо, и Андрей опять подумал, какую неизбывную боль носит в себе невозмутимый лугарин.
      Он потерял жену и маленького сына во время первой атаки на мирно спящий поселок - тогда потерял. Потому что Ратану и Нэя не нашли ни среди погибших, ни среди живых. Ратану схватили с ребенком на руках, и они погибли позже. Счастье еще, что каким-то чудом наемники не проведали, кто попал им в руки. Но Лиента ничего не знал об их судьбе. А сказать - как?
      - У тебя есть семья, Дар? - спросил Лиента, и Андрей понял, что думали они об одном и том же.
      - Нет, я не был женат.
      - Так выбери женщину из наших. Оставайся с нами, Дар.
      Андрей не ответил, сейчас об этом говорить не хотелось.
      Помолчав, Лиента снова заговорил:
      - Ты говорил, что твои друзья могут прийти тебе на помощь. Ты хочешь, чтобы они пришли?
      - Да, хочу.
      - Значит... новую землю мы будем искать без тебя?
      - Я останусь с вами до тех пор, пока во мне будет надобность. Думаешь, я могу позвать людей в неизвестное и бросить на пол дороге? Я останусь, даже если мне откроется дорога назад. - Тихо проговорил Андрей. - Клянусь.
      - Я хочу тебя спросить, Дар, - помедлив, снова заговорил лугарин.
      - Спрашивай.
      - Гуцу был у тебя в руках. Почему ты его не убил? Я помню, вместо одного Гуцу будет другой. Но за кровь и страдания многих людей... почему ты его не убил? Я пытаюсь найти ответ и не нахожу - ведь он заслужил смерть.
      - Ответ проще, чем ты думаешь, - усмехнулся Андрей. - Я не могу убивать.
      - Как? Но дозорных ты...
      - Они спали.
      - Они спали?! Ты говорил, что ненавидишь юкки! Почему же не можешь?
      - Есть запрет.
      - Кто может запретить убивать врагов?
      - Он внутри меня. Я отвечу, потому что рано или поздно, завтра, ты все равно спросил бы... Вот только примешь ли ты мой ответ?
      - Дар, если я не должен был, я возьму обратно свои слова... Каждый народ имеет право на свои законы.
      - Нет, отчего же. Я не могу убивать. Это как яд выпить - ты выпить можешь, но не станешь, знаешь, что нельзя. Ты заметил, чем больше у человека власти, тем в более тесные рамки он должен себя загонять. Конечно, если не хочет потерять в себе человека. Мы - очень сильные, мы владеем страшным оружием, когда нет нужды сходиться с врагом лицом к лицу. Одним движением руки можно снести город со всеми его жителями. Но если позволить себе убивать, как не превратиться во зло? Как взять на себя бремя высшего судии, и решать - этому жить, этому умереть. Любая смерть чье-то горе. Добро с мечом в руках неизбежно оборачивается для кого-то злом.
      - Но сейчас, здесь, разве тебе не ясно, где добро, где зло?
      - Разве я не с вами? Разве я не смог быть вам полезным, не обрывая чужих жизней?
      - О, Дар! Неужели ты услышал упрек в моих словах? Если народу Эрита суждено жить долго, столько же будет жить и высокая память о тебе. Но надо быть слишком великодушным, чтобы оставлять врагу жизнь... Или чувствовать себя много сильнее, чем он. Я не чувствую в себе ни того, ни другого... и я не смог бы жить по твоим законам, даже если бы захотел.
      - Тебе и не надо. Это тяжелое бремя. Может быть, ни раз мне хотелось забыть про запрет, и я боялся, что смогу это сделать, тогда я перестану быть собой.
      - Дар, значит ты не владеешь оружием?
      - Насчет этого не беспокойся.
      - Но как ты собираешься драться завтра? Лучше уж не ввязываться в это дело, в бою нельзя жалеть врагов.
      - А кто сказал, что я собираюсь их жалеть?
      - Побереги себя, Дар. Постарайся не прибавить нам горя. Тебя любят.
      - Я обещаю тебе.
      - У нас совсем нет времени для разговора, а мне так много хочется спросить у тебя. Еще только одно. Когда они тебя схватили, почему ты не послал мне свою мысль?
      - Я не мог. Они забрали у меня одну вещь, а без нее я не могу посылать свою мысль так далеко.
      - Твой красивый браслет? Веско говорил. Он понял, что ты у них чего-то требовал, а когда увидел, то понял, что вещь и вправду очень дорогая.
      - Хочешь посмотреть? - Андрей снял ТИСС и перебросил Лиенте. - Ценность его не в красоте. Он делает меня в чем-то сильнее. Например, посылает мысль дальше, чем я могу делать это сам. Без него всей операции грозил провал.
      - Вот в чем секрет... - Лиента благоговейно рассматривал обруч. - Там, в тоннеле, я подумал, что за удивительное украшение и зачем ты прячешь его под одеждой? Так эта вещь заключает в себе магическую силу?
      - Нет тут никакой магии, сделали его люди. Знания есть, а колдовства нет.
      Лиента неопределенно покачал головой и осторожно протянул браслет назад.
      - Как же им удалось схватить тебя?
      - Они застали меня врасплох, я потерял сознание.
      - Врасплох? Тебя? Как это может быть, когда мысли их открыты тебе?
      - Нет, я не входил в их мысли. Я не делаю этого постоянно, иначе привыкну надеяться на эту штуку - он открывает мне чужие помыслы - и тогда стану слабым, зависимым от нее.
      - Дар, они ведь схватили тебя, заковали в железо, пытали! Разве не был ты беспомощным? Куда же больше?
      - Лиента, по-твоему Гуцу сам захотел с меня цепи снять? Ведь браслет мне тогда еще не помогал. Да и браслет он привез в ратушу, потому что мне это надо было - не ему же. А впрочем, да, в этот раз я не имел права рисковать. Я ошибся. За что и поплатился.
      - Как много я хочу узнать о тебе, о твоей стране.
      - У нас будет для этого время.
      * * *
      Едва ночной сумрак разжижился серым, Андрея разбудили торопливые шаги.
      - Лиента, - позвал он.
      Через мгновение полог откинулся, и голос из темноты сообщил, что юкки начали переправу.
      Скоро лагерь пришел в движение. Множество факелов разогнали остатки ночной мглы, осветили поселок. Первым делом возобновилась эвакуацию на остров. Опустевшие хижины разбирали - на месте поселка должна была остаться просторная голая поляна. Строительный материал мирного жилья шел на военные укрепления.
      С рассветом десятка два охотников отправились снять силки и капканы, настороженные с вечера, женщины развели последние костры, чтобы накормить детей и сделать маленькие припасы. Мужчины не брали в рот ни крошки - ужасны раны в набитый пищей живот, да и с жизнью почти наверняка придется распрощаться - только чудо спасет от долгого и мучительного умирания, чудо, да еще клинок друга. Свободные от работы воины сосредоточенно занимались снаряжением и оружием.
      Как только не стало слышно женских и детских голосов, сделалось пусто и тревожно. От тишины веяло не покоем, а затаенной угрозой. Андрею принесли воинское снаряжение. Он натянул штаны, рубаху - они пришлись точно по нему и плотно облегли тело. Сшиты они были из особым способом обработанной кожи секреты обработки хранились, как военные. Тонкая кожа становилась эластичной, но настолько плотной и упругой, что не всякому лучнику под силу было пробить ее. Грудь, спину и живот прикрыли щитки; на коленях и локтях закрепили широкие манжеты с шипастыми выступами - в бою на мечах и рукопашной схватке воины умело действовали ими, нанося шипами раны врагу.
      Андрей сделал несколько движений - одежда не сковывала, была легкой и удобной.
      - Какое оружие возьмешь? - спросил Лиента, вкладывая клинки в ножны на поясе.
      - Пока ничего не надо. Мешать только будет.
      Лиента обернулся, посмотрел с беспокойством:
      - Ты пойдешь на юкки с голыми руками?
      - Я знаю, что делаю.
      - Надеюсь, что знаешь.
      * * *
      Из джайвы осторожно вышел отряд разведчиков. Они прошлись по пустому поселку, вернее, там, где он стоял. Потрогали теплую золу в очагах. Потом часть отряда повернула назад, остальные, читая следы, неосмотрительно сунулись в джайву. Впрочем, сожаление к ним прийти не успело.
      Скоро из зарослей появились юкки. Они неспешно вытягивались на открытое пространство, от них становилось черно. Видно, здесь они намеревались дождаться своих разведчиков, пока те определят направление дальнейшего движения. Орды оставались компактными, не перемешивались, люди устало опускались на траву, вынимали баклажки с водой.
      И тогда раздался долгий и тоскливый крик флеминга, и на место бывшего поселка обрушился град смертоносных стрел. Кто-то, вскочив, тут же падал, уже отмеченный жалом смерти, другие с криками рванулись назад под прикрытие джайвы.
      Все вокруг огласилось криками команд, предсмертными воплями и стонами. Стрелы не переставали сеять смерть, пока в бурой мешанине джайвы не скрылась спина последнего наемника. Все открытое пространство устлали тела убитых и раненных. Джайва онемела - унеслись прочь птицы, мелкое зверье забились под землю, лишь тягостные стоны нарушали предгрозовую тишину.
      Неожиданно ее разорвал голос Андрея.
      - Герцог Гуцу, с вами говорит тот, кто известен вам, как Стаур Красивый. Прежде чем вы бросите своих воинов на смерть, я хочу говорить с вами.
      Андрей поднялся из укрытия.
      - Дар! - попытался удержать его Лиента, но движением руки он остановил лугарина, вошел с ним в ТП-контакт.
      - Выходите, Ваша Светлость. Даю слово, что вашей жизни ничто не грозит.
      Андрей остановился в центре открытого пространства, в перекрестье взглядов и прицелов.
      - Малодушие не прибавит вам уважения, вы рискуете стать предметом тайных насмешек. Я знаю герцог Гуцу, вы меня сейчас слышите.
      - Что он делает, вождь? - Алан беспокойно вслушивался в звуки чужой речи.
      - Дар вызывает Гуцу на переговоры.
      Заросли зашевелились, раздвинулись и из них выступили два наемника с арбалетами. Оружие целило в землю, но тетива была натянута и стрелы лежали в ложах, а пальцы - на спусковых крючках. За их спинами появился Гуцу. Арбалетчики остановились и расступились. Герцог медленно пошел вперед, оставляя их у себя за спиной. Не доходя шагов двадцати до Андрея, он остановился рядом с толстым деревом.
      - Приветствую вас, Ваша Светлость. Минуту назад вы убедились, что легкой добычи у вас сегодня не будет. Поэтому мы предлагаем вам оставить нас в покое.
      Гуцу ухмыльнулся.
      - Подумайте, проявите присущую вам мудрость, и мое предложение не покажется вам столь нелепым. Численно мы вас превосходим. Сражаться вы пришли в сложных и непривычных условиях, в отличие от соперника. Вы не возьмете здесь ни пленных, ни богатой добычи, если придется трудно - мы просто растворимся в джайве, она нас укроет. Согласитесь, не разум, а ваше пострадавшее самолюбие бросит в бой ваших воинов, но стоит ли оплачивать это многими сотнями жизней? Если вы считаете, что вам нанесено оскорбление, а я знаю, вы именно так и считаете, то ответственность за это я беру на себя. И если вы непременно хотите крови, я готов выйти против любого вашего воина. Но пусть этим все кончится.
      - Пусть они отдадут тебя, и я оставлю им их ничтожные жизни!
      - Боюсь, ваше условие покажется моим друзьям неприемлемым, - усмехнулся Андрей. - Оставьте нас, мы скоро уйдем отсюда. Город и крепость мы отдали, отдадим и джайву, никто не будет вам отсюда грозить. Подумайте, герцог, я предлагаю вам хорошие условия.
      - Жаль, что я не приказал убить тебя.
      - Когда? Вы забыли, какой сигнал ждут от вас стрелки? Что же вы медлите, герцог, поддерните ваши перчатки.
      С криком: "Убейте дьявола!" Гуцу метнулся за дерево.
      Дальше произошло то, от чего опешили все, кто мог наблюдать эту сцену. Арбалетчики вскинули оружие, и в тишину ввинтилось пение стрел. И в то же мгновение Андрей неуловимо подался в сторону, стремительно выбросил руку и замер так - в пальцах он сжимал арбалетную стрелу. Он повернул ее жалом в сторону противника и метнул в дерево, за которым укрылся Гуцу. Стрела вонзилась в ствол.
      Секунд общего замешательства было достаточно, чтобы Андрей оказался в безопасности. Он упал на траву рядом с Лиентой, и лугарин сжал его руку.
      Вперед! - взвился яростный крик Гуцу.
      Часть седьмая
      * * *
      Юкки попытались обойти лугар, и скоро фланговые отряды вступили в бой. Свист стрел, удары и треск
      дерева, крики ярости и боли слились в жуткую какофонию битвы.
      Андрей установил одностороннюю ТП-связь с командирами всех отрядов и мог контролировать ситуацию. Центральному отряду все еще удавалось сохранять свое преимущество - наемники не могли преодолеть открытое пространство бывшего поселка, откатывались раз за разом, осыпаемые тучей стрел. Гуцу бросил против центра своих гвардейцев - кочевников с Элька. Их яростные молчаливые атаки накатывались одна за другой с ритмичностью морского прибоя.
      Андрей продолжал лежать в укрытие. Он знал - его время еще не пришло, и все же, не уютно чувствовал себя, отлеживаясь за спинами лугар. Лиента, укрытый стволом дерева, стоял в двух шагах от него. Со спокойствием и размеренностью автомата он вынимал из-за плеча стрелу, мощным движением натягивал тетиву... меткости ему было не занимать.
      Наемники, наконец, отошли, укрылись за зеленой стеной.
      - Что-то готовят, - обернулся Лиента.
      Долго томиться в неведении не пришлось - из зарослей выдвинулась шеренга стрелков, они опустились на колено, выставив перед собой высокие щиты, и из-за этой в миг построенной стены в сторону лугар понеслась лавина стрел. Плотность ее была столь велика, что обороняющиеся головы не могли поднять для ответного выстрела. В этот момент между щитами скользнули мечники, стремительно и молча ринулись через открытое пространство, а над их головами неслись стрелы. Когда арбалетчики прекратили обстрел, лугары уже не могли отбросить наступающих - в ход пошли топоры, ножи, мечи.
      Пришло время Андрея. Он поднялся с травы, и как будто тяжесть упала с плеч - Андрей почувствовал легкость и силу, азарт боя захватил его, он с нетерпением ждал врага. Но впереди встали четверо лугар - сойдясь плечом к плечу, они надежно перекрыли его.
      - "Лиента, твои штучки!?"
      Он рассердился и, может быть, именно этого чувства ему пока не хватало. Он оттолкнулся от ствола спиной, сделал над "опекунами" высокое сальто удар пяткой пришелся в лоб первому из нападавших, через несколько мгновений рядом с первым рухнуло еще несколько.
      - Займитесь делом, парни, - обернулся Андрей к остолбеневшей четверке. - Будите под руками крутиться - задену ненароком.
      Андрей испытывал странное удовольствие от того, что делал. Уж, конечно, это было совсем другое дело, нежели на тренажерах. Хотя и раньше при переходах ему доводилось попадать в переделки, но почти всякий раз его страховали и могли "выдернуть" в случае крайней опасности. Сейчас опасность была реальной. Он дрался за свою жизнь, за тех, кто сражался рядом, и за тех, кто был за спиной, кто надеялся и молился.
      - "Дар! Это немыслимо, - то, что ты делаешь! Неужели этому можно научиться!?"
      - "Да. И у нас будет время для этого".
      В упоении драки Андрей не переставал контролировать себя. Знание биологически активных, жизненно важных точек позволяло ему выводить противника из строя, не отнимая жизни. Даже потом, когда они придут в себя, бойцы из них будут некудышние - крайняя слабость и боли во всем теле сохранятся на несколько дней.
      - "Лиента, я к Иланду. У него трудно".
      - "Послать помощь?"
      - "Пока нет".
      Ни друзья, ни враги не могли понять, каким наитием этот человек появляется именно там, где успех клонится на сторону атакующих? С его появлением воины воодушевлялись. Когда он с голыми руками вихрем врывался в гущу врагов и, будто желторотых юнцов, расшвыривал их непостижимыми, сверхъестественными приемами борьбы, шум сражения перекрывали восторженные крики. То, что поднимало дух защитников,врагов повергало в смятенное недоумение.
      - Клянусь! Мой меч достал его! Он заговоренный от железа!
      Время перестало существовать в его обыденном понимании: часы сжимались в минуты, минута растягивалась в бесконечность. Бездыханные тела покрыли землю так, что приходилось ступать по ним.
      Раненые старались уйти, отползти вглубь джайвы, где попадали в руки женщин и подростков, те помогали раненным переправиться на остров.
      День клонился к вечеру, а конца сражению не было видно. Силы защитников и ярость наступающих казались неистощимыми. Остервенело сходились человек с человеком, сталь со сталью, клинок с клинком. От звона дрожал воздух. Закаленные мечи уставали и ломались, люди же оставались не сломленными.
      Вдруг импульс боли, как электрический разряд, пронзил сознание Андрея.
      - "Лиента!.."
      Боль... Только боль в ответ...
      Андрей пробивался к нему, когда сознание вернулось к лугарину, и Андрей испытал невероятное облегчение.
      - "Остановитесь! Позовите Дара! Дар!"
      - "Успокойся, я уже иду".
      Из зарослей навстречу Андрею, едва не столкнувшись с ним, выскочил юноша.
      - Там Лиента... - едва переводя дух, выговорил он.
      - Знаю. Ты и сам ранен?
      - Нет, это не моя кровь.
      - Передохни. И займись другими. О Лиенте я побеспокоюсь.
      Лугарин сидел, привалившись к стволу дерева, лицо посерело, рукой он зажимал рану на груди. Между пальцами просачивались скорые алые струйки, и торчал обломок стрелы. Услышав шаги, он открыл глаза.
      - Отвоевался... - попытался он улыбнуться серыми губами.
      - А хочется еще?
      - Да...
      - Ну, значит, повоюешь. А теперь молчи, не трать силы.
      Прежде всего, необходимо было остановить кровь, обильно хлеставшую из раны, и снять боль. Андрей прервал все ТП-контакты - сейчас он принадлежал только Лиенте. Размотал с кистей кожаные ремни, пропитанные кровью.
      - Закрой глаза, расслабься, ни о чем не думай. Боли от меня не жди, так что не напрягайся.
      Десятка секунд было достаточно, чтобы сконцентрироваться и достичь нужного состояния. Он осторожно вошел в тот сектор мозга, который аритмично и судорожно пульсировал, приняв сигнал разрушения. Внутреннему видению Андрея он представился черным аморфным образованием, которое конвульсивно сжималось и разжималось, посылая беспокойные импульсы. Вот эти импульсы методом обратной связи и рождали боль. Андрей осторожно приглушил их.
      - Боль прошла... Ты себе взял? Не надо.
      - Что ты, ребенок что ли? Спокойно, не напрягайся.
      Теперь Андрей сосредоточился на сосудах, привел в активное состояние окружающие их мышцы, заставил напрягаться, стискивать кровеносные каналы, чтобы кровь успела свернуться и закупорить их. Кровотечение постепенно приостановилось, и Андрей вернул сосуды в прежнее состояние.
      - Вырви стрелу... Не бойся...
      - Учи.
      Пришло время заняться непосредственно раной. Стрела пронзила нагрудник, рубаху и застряла между ребер. Хорошую службу сослужила Лиенте его мышечная броня. В момент удара мышцы его оказались в максимальном напряжении, и это было получше нагрудных щитков.
      Андрей просканировал рану - положение наконечника его устраивало, и он заставил мышцы постепенно сжиматься у острия, выталкивать инородное тело.
      - Что чувствуешь?
      - Щекотно... Боже, как ты это делаешь, Дар?..
      Обломок стрелы выпал Андрею в ладонь. Он отшвырнул его в заросли, устало привалился к дереву рядом с лугарином, отстегнул от пояса фляжку. Запрокинув голову, долго пил, потом протянул Лиенте.
      - Я совсем ничего не чувствую, - Лиента напряженно прислушивался к себе.
      - Тебя куда? На остров? - не открывая глаз, расслабленно проговорил Андрей.
      - Зачем?.. Дар, ты великий маг!
      Андрей искоса глянул на Лиенту, усмехнулся:
      - Черт бы тебя побрал, вождь, со всеми твоими духами и магами!
      - Дар, иди к раненым. Подумай, от каких страданий ты их избавишь.
      - И ты со мной? У тебя рана смертельная, - негромко сказал Андрей.
      - Но теперь уже - нет? - смешался Лиента. - Я не могу.
      - Вот и я не могу. А они - мужчины, воины, они должны уметь терпеть боль. Да и не хватит меня на всех.
      * * *
      Кровавая сеча продолжалась. Фортуна, как непоседливый, капризный ребенок, не задерживалась подолгу ни на одной стороне.
      Числено эритяне превосходили наемников. Но войско Гуцу было отрегулированной машиной убийства, и управлял ею талантливый военачальник, наделенный проницательностью и хитростью. Эритяне ринулись в бой со всем азартом и яростью, пылая жаждой мести, а наемники тратили силы экономно, не выкладывались в каждом ударе. Кроме того, Гуцу распорядился, чтобы через два часа после их ухода, из города двинулись четыре резервных орда. Таким образом, через два часа сражения к наемникам подошло свежее подкрепление. Эритяне тоже ввели резервы, но они были гораздо малочисленнее, поэтому количественное преимущество эритяне потеряли. Козырем наемников было воинское мастерство, но свой козырь был и у защитников - жажда воздать должное алчным захватчикам, отомстить за муки и смерть дорогих людей, от потери которых еще стонали сердца. Это стремление придавало силу и стойкость - схватка шла с переменным успехом, но на равных. Лица лугар светились огнем веселой отваги, степняки же шли против них угрюмо-сосредоточенными, падали без стонов и криков; идущие следом, не глядя, перешагивали через упавшего. В их одержимой ожесточенности было что-то безумное.
      Андрей старался держаться поближе к Лиенте - лугарин заметно слабел. Мышцы Андрея тоже тяжелила усталость, саднили в кровь разбитые руки. Ему пришлось-таки взять в руки клинки, но бил он плашмя или рукоятками - не рубил.
      Теперь было слишком расточительно удерживать постоянную связь со всеми отрядами, и Андрей только
      время от времени прослушивал ситуацию.
      С некоторых пор он начал испытывать беспокойство - Гуцу славился коварством, каждое его сражение было отмечено какой-либо подлостью. А сейчас наемники ломились напролом с неослабевающим натиском - за этим что-то крылось. Но что? Несколько раз Андрей пытался выйти на ТП-контакт с Гуцу, но безуспешно. Едва он включался в полевые структуры, куполом накрывающие поле битвы, как на него обрушивалась лавина чужого сознания, боли, агонии умирающих. Каждый из этой массы людей находился в апогее напряжения духовных и физических сил. Черная архитектоника зла и жестокости подавляла, деструктировала собственное поле Андрея, а он был слишком изнурен, чтобы противиться ее вампиризму. После нескольких неудачных попыток Андрей не решился повторить их еще.
      Тревога не отпускала, чутье Разведчика сигналило об опасности, но Андрей не увидел ее до мгновения, когда услышал отчаянный крик Ланги:
      - Дар!
      Далеко за деревьями вспухали густые клубы дыма.
      - Остров, Ланга! Бери половину отряда и живо туда!
      Свистнул меч степняка и врубился в ловушку скрещенных клинков, высек из них искры.
      - Выводи людей на левый край болота!
      Неуловимый пируэт клинков вывернул рукоять из хрустнувшей кисти, степняк выронил меч.
      - Торопись, Ланга, они сгорят!
      Передавать приказ с посыльными времени не было, и Андрей решился на двусторонний ТП-контакт.
      - "Я, Дар, обращаюсь ко всем вождям и предводителям ударных групп. Вы слышите мою мысль. Юкки подожгли остров. Из каждого отряда немедленно отправьте часть людей в распоряжение Ланги на остров. Остальным подтянуться к центру и постепенно отходить к болоту, иначе они нас окружат. - Андрею удалось погасить волну страха и оторопи. - Вы получили приказ, выполняйте".
      Теперь их стало заметно меньше, и юкки воспряли духом, удвоили натиск, предвидя близкое окончание битвы.
      " Не убивать!" - Андрей стиснул зубы. Лезвия двух мечей размазались в два диска и двумя сверкающими щитами прикрыли его. Юкки отпрянули. Андрей подозревал, что Гуцу высоко оценил его голову, потому что, не смотря на очевидный страх, внушаемый им, Андрей чувствовал себя объектом особых вожделений.
      Тревожась за Лиенту, он встал с ним спина к спине.
      - "Мы продержимся, вождь! Верь мне, мы продержимся!"
      "Не бесконечно же это будет продолжаться. Ночи в джайве непроглядные, юкки вынуждены будут отойти. А до темноты мы продержимся".
      Каким образом ему удавалось удержаться на хрупкой кромке? Он бил плашмя, рукоятями, калечил, но не убивал. Видимо, это уже происходило интуитивно, на уровне инстинкта самосохранения, потому что были мгновения, когда Андрей от изнеможения и усталости не давал себе отчета в своих действиях.
      Оставшимся лицом к лицу с юкки пришлось худо. Они не дали себя окружить, но оказались прижатыми к самому болоту - под ногами чавкала вода, густо разбавленная кровью. Сзади багрово полыхал раздуваемый ветром пожар, освещал искаженные напряжением боя лица зловещими, алыми бликами. Ветер наносил удушливые клубы дыма, выжимал из глаз едкие слезы.
      Против ожидания темнота не остановила кровавой сечи - пожарище давало света в избытке, и Андрей подумал, что только полное изнеможение людей положит конец кровопролитию. Силы и так уже были на последнем пределе. Когда юкки шли на особо жестокий приступ, Андрей и Лиента прижимались спина к спине, и Андрей чувствовал, как тянет к себе лугарина земля, как вытекают силы из его многочисленных ран. Впрочем, наемники тоже состояли не из металла, а из плоти и крови. На флангах все же было полегче. Лишь
      кочевники с Элька держались с упорством фанатиков, питаемые злобой и стервенелостью, патологическим неприятием поражения. Было у них еще одно, очень опасное качество, которым эти воины чрезвычайно гордились. Крики и стоны, вид крови, запах ее, шум битвы - энергетика внешней агрессии так гармонировала с их внутренним состоянием, что становилась мощным допингом. Степняки входили в наркотическую эйфорию. В этом состоянии многие из них переставали чувствовать боль, становились подобными зомби. На раны они не реагировали, останавливало их лишь ранение, несовместимое с жизнью, или смерть.