Безлюдные Пространства - Полосатый жираф Алик, Лужайки, где пляшут скворечники, Бабушкин внук и его братья

      «Слякоть, неврастеник! Ты прекрасно знаешь, что привидений не бывает!·
      Хотя нет, привидения, возможно, бывают. Но ходячих покойников не бывает никогда. Это уж точно!
      «Отдышись, трус, и пойми: он просто похож·.
      Да, похож: эти широченные перекошенные плечи, шея толще затылка, искрящийся короткий ежик. Маленькие прижатые уши… Ну и что? Мало ли на свете людей, схожих фигурой, походкой, повадками?
      «Ты еще не раз будешь вздрагивать, увидев таких издали и вблизи, - сказал себе Артем. - Это, может быть, на всю жизнь…·
      «Ну а если бы… если бы это даже оказался он? Тогда что? Ты же с самого начала готов был ко всему! С той секунды, когда остановил дыхание и сдвинул предохранитель! Чего же теперь-то чуть в штаны не напустил?·
      Наверно, это от неожиданности… И от обиды, что именно сейчас, когда стала, вроде бы, налаживаться жизнь. Когда встретилась Нитка…
      Впрочем, страх уже таял, оставляя что-то вроде запоздалого озноба. Это как в теплых сенях, куда вошел с крепкого мороза.
      Наверно, надо было бы для полного успокоения догнать, заглянуть в лицо и окончательно убедиться, что лицо это - другое. Но… во- первых, противно как-то, унизительно даже. А во-вторых, теперь-то, при здравом размышлении, стало окончательно ясно, что быть такого не может.
      «Паникёр·, - опять обругал он себя. Уже с облегчением. Было стыдно и перед собой, и перед шумным разноцветным людом, что веселился вокруг. Словно кто-то мог что-то знать про Артема!
      Нет, все нормально. Все хорошо! И солнце, и теплое раннее лето, и праздничный гомон.
      Артем подолом клетчатой рубахи вытер запотевшие от страха очки. Посадил их на нос. Огляделся и зашагал в конец бульвара. Туда, где низко над желтыми и синими павильонами качался от ветерка большущий воздушный шар с фирменной надписью «Нординвест·. Что это за фирма, Артем не знал, но шар выглядел красиво - алый на фоне безоблачной синевы.
      На открытой эстраде стучал подошвами о доски детский ансамбль «Смородинка·. За деревьями, перебивая танец, толчками выбрасывал аккорды старинного марша военный оркестр. Через газоны и клумбы прыгала хохочущая ребятня - в разноцветных летних одежонках, в бумажных мушкетерских плащах, клоунских колпаках и звериных масках: на площади только что кончился детский карнавал. Пацанята и девчонки гонялись друг за другом, размахивали пестрыми вертушками и пластмассовыми шпагами, взрывали кедами и кроссовками желтый песок. Порой с разбега налетали на взрослых. Взрослые не ругались - праздник.
      Праздник был второй или третий за последние две недели. Какая-то очередная местная дата. Власти города и Северо-восточной провинции здраво рассудили, что во избежание новых забастовок, голодовок (а то и баррикад) надо чаще веселить народ. Обходилось это дешевле, чем выплата долгов рабочим Макарьевского вагоно-ремонтного комплекса, учителям и бригадам скорой помощи. Кое-какие газеты уже обозвали такую политику «Танцем пустого живота·. Однако нынче пикетов у ратуши поубавилось, народ переместился на бульвары. Этому помогало и наступившее лето - ясное и в меру жаркое.
      Особенно радовались лету ребятишки. Но и взрослое, озабоченное жизнью население пооттаяло и сделалось улыбчивей. Непрочь было поучаствовать в конкурсах и аттракционах.
      Один такой аттракцион назывался «Вспомни детство!·
      Сбоку от аллеи, на лужайке, стоял размалеванный ребячьими рожицами фанерный барьер, а за ним - шагах в десяти - возвышалась стойка с оранжевыми глиняными горшками. Задача игроков была проста до глупости - попасть в такой горшок из рогатки.
      Стрелять позволялось только взрослым. Да пацаны и не смогли бы растянуть резину. Она была шириной в два пальца, а толщиной чуть не в сантиметр. А рукоять с развилкой - будто большущая буква Y с рекламного щита «OLD-YORK-LTD·, который торчал позади стойки с горшками. В общем, оружие для крепких дядек: «оттягивайтесь·, мужики, во всю силу, вспоминайте беззаботные и озорные годы. И мужики «оттягивались·. Причем, не только всякая братва крутого вида, но и вполне респектабельные граждане. И даже трое офицеров- летчиков в парадных мундирах.
      Посмеивались, целились, стреляли крашеными деревянными шариками. Иногда попадали. И получали приз по выбору - пачку сигарет «Антилы· или жевательную резинку «Мак-Магон·. Но это были частичные успехи и мелкие награды. Хочешь заработать приз покрупнее - не просто попади, а разбей горшок! Но глиняные посудины были прочны, шарики рикошетили и улетали за края лужайки. Там их ловили и отнимали друг у друга быстрые мальчишки. Белобрысый толстый распорядитель уговаривал мальчишек вернуть снаряды. Но пацаны с хохотом убегали.
      - Ай, какие дети! - не сердито возмущался распорядитель и хлопал себя по пестрым штанам. - Совсем несознательные дети! Зачем шарики? Они же не конфеты!
      - Таким мячиком твою корчагу ни фига не расшибешь! - завозмущался поддатый чернявый мужичок. - У нее толш-щина как танковая б-броня…
      - Ай, почему так говоришь! Зачем «не расшибешь·! Стреляй правильно! Попади точно в середину - расшибешь обязательно! Кто следующий?! Все удовольствие - полтинник по нынешнему масштабу цен!
      В середину попасть не мог никто. Артем постоял, пригляделся и понял: правая резина более тугая, чем левая. И когда стрелок добросовестно целился в центр, шарик слегка уходил в сторону.
      - Дай-ка мне…
      Артем покачал в ладони толстую рукоять, поправил очки, глянул сквозь развилку на горшок. Потянул на себя круглый кусок кожи со ab(a-cbk, в нем синим шариком. Ого, вот это резина! Не для слабого… Он прицелился чуть правее горшка.
      Трах! Осколки разлетелись, будто рыжие бабочки.
      - Ай, молодец! Кто говорил «не расшибешь·? Ты говорил «не расшибешь·? - Распорядитель укоризненно двинул животом в сторону чернявого мужичка. Потом вытащил из-под прилавка литровую темную бутылку, протянул Артему: - Получай на здоровье! Выпьешь, приходи еще, пожалуйста!
      Это было пиво «Старый адмирал·. В бутылке с черно-золотой наклейкой и выпуклыми оттисками парусных кораблей на стекле. Стекло было холодным, но Артем для порядка спросил у хозяина горшков и рогатки:
      - А оно у тебя свежее?
      - Ай, зачем ты думаешь «несвежее·?! - завопил хозяин. Белобрысый и курносый, он почему-то старательно копировал южный акцент (и этим был неприятен Артему). - Совершенно свежее! Пей прямо здесь! Если скажешь «плохое·, дам другую бутылку! Или сумму товара, пожалуйста!
      - Ладно, ладно… - И Артем пошел прочь.
      О железную скобу на садовой скамейке он сковырнул пробку. Прижал пену ладонью, подождал, глотнул. «Старый адмирал· и правда был хорош. Артем, прихлебывая на ходу, снова зашагал к алому шару с рекламой Нординвеста. Недавний страх еще не пропал совсем. Осел в душе свинцовой пылью. Да нет, не страх, а память о нем. Досадливая и стыдная.
      «Ладно, замнем, - сказал себе Артем. - Перестань думать про это·. И перестал думать про это. И начал опять смотреть на праздник.
      Скоро он вышел на край площади, заставленной киосками и пестрыми зонтиками летних кафе. Алый шар оказался над головой. Теперь он выглядел совсем громадным. Надписи уже не было видно, зато виднелось широкое горло, а под ним гудящая газовая горелка. От шара тянулись тросы. К ним привязана была обширная корзина - днищем она касалась асфальта. Над плетеным краем виднелись три рожицы перепуганных и счастливых мальчишек. Сейчас парень в опереточной синей униформе начнет крутить лебедку, шар на веревке пойдет вверх, и юные аэронавты смогут с полутора сотен метров обозреть родимый город. С высоты он, небось, кажется еще более праздничным и беззаботным.
      «А ну как перегнутся через край да загремят вниз? Да нет, они там, наверняка, пристегнуты… А если лопнет веревка?… Тьфу, какая же ты зануда, Тём! Всю жизнь у тебя на уме одни страхи…·
      Не оглядываясь больше на шар (а хотелось!), Артем пересек шумную площадь, вышел на темную от старых лип Ковровую улицу. Прихлебывал изредка. Пиво по-прежнему было холодным, и оставалось его в бутылке еще много. И почти не убавилось, когда Артем прошел Ковровую навылет.
      А собственно говоря, куда он идет? Ну да, к Кирпичному поселку (где, кстати, почти нет кирпичных домов), на заросшую лебедой Коннозаводскую улицу, где невпопад орут петухи и у щелястых заборов пасутся меланхоличные козы. Это понятно - если не знаешь, куда идти, ноги сами поворачивают к дому.
      А дома-то что? Сидеть в голой, с запахом известки комнатушке и слушать, как старая тетка на кухне гремит кастрюлями? Ей, тетке, всегда хочется, чтобы Артем вышел на кухню и завел беседу. Но ему не хочется…
      Впрочем, жаловаться на тетку грех, она к нему добрая (хотя даже не родная, а отдаленная: мамина двоюродная сестра). Сразу приняла Артема как своего, когда он появился у нее и робко спросил, «нельзя ли приткнуться тут на пару недель·.
      - Живи хоть сто лет! Угловая комната в аккурат будет для тебя! Я же одна в этой хибаре!.
      - Ну что вы, тетя Анюта, какие сто лет. Самое большее - до осени. В институте к сентябрю обещали общежитие…
 

2.

      В институте его восстановили без всякой волокиты. В один момент. Он-то думал, что скажут: сдавай-ка, голубчик, все заново или поступай опять на первый курс. Но пожилая деканша, подслеповато щурясь, закивала и завздыхала понимающе:
      - Ну, как же, как же. Помню вас, Темрюк. Зачетка сохранилась? Вот и хорошо. Подайте заявление, и начнете заниматься с третьего семестра.
      Заявление Артем написал тут же. Деканша прочитала, покивала одобрительно:
      - Все правильно. Только вы слегка ошиблись в наименовании института. Мы уже в разряде государственных вузов. И теперь, кстати, вас из нашего учебного заведения не призовут, не имеют права…
      - Меня, Алла Юрьевна, и так больше не призовут. Никогда…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.