- Тогда на кой черт они тебе сдались? - недоуменно спросил я.
      - Для безопасности, - рявкнул Андрей и, перейдя на английский, обратился к Помасе: - Друг не соглашается. Говорит - дорого. Три доллара, и ездим целый день. И завтра.
      - Много времени - много денег, - покивал абориген. - Но такой скромный девочки будет обидно услаждать такой хороший туан-туан меньше, чем за восемь долларов.
      Я решил подыграть и, замотав головой, сказал по-русски, что я ни фига не понял, но пусть Андрей ведет дело так, как сочтет нужным. Со стороны могло показаться, что я опять недоволен, а мой спутник пытается меня уломать.
      - Мой друг говорит, что твои скромницы за три доллара обслужат, не поперхнувшись, весь наш отель. Но я человек щедрый, да и тебе нужно что-то заработать. Четыре доллара.
      От напряжения шапочка Помасы съехала на затылок. И он сделал последний ход:
      - Бензин - дорого. Ремонт - дорого. Девушка - самый хорошие. Шесть долларов.
      - Пять, - отрезал Андрей. - И катаемся три дня.
      - Деньги сначала, - сдался туземец и, получив от Андрея несколько банкнот, махнул рукой девушкам.
      Маса и Кумати, так звали девушек, были одеты в такие же, как у Помасы, саронги, но коричневого цвета, и национальные блузки с длинным рукавом "кебайи". Специальные сеточки придерживали черные копны волос, а узкие миндалевидные глаза профессионально не содержали мысли. Широкие скулы и широкие носы не улучшали экстерьер, но в целом наши подружки производили неплохое впечатление, разумеется, с учетом того, что приезжих "туан-туан" потянуло на экзотику.
      На небольшой дощатой пристани нас поджидал вполне солидный катер. Не тратя времени, вся троица прыгнула в него и выжидательно покосилась на нас, как бы говоря: "Нам заплачено, и мы знаем цену времени".
      - Куда ехать? - спросил наш капитан, как только мы перелезли по сходням, оказавшимися весьма ненадежными, на борт.
      - Мы хотим осмотреть маленькие острова, где никто не живет, - дал команду Андрей.
      - О, дикий пляж? - Помаса подмигнул. - Я понимать.
      - Я сказал - остров, а не пляж. И если на нем будет кто-то жить, завтра поедем без девочек. Теперь понимать? - рявкнул лейтенант.
      - Зачем? - глаза нашего капитана округлились. - Дикий пляж, хорошая девочка. Понимать. Помаса не мешать. Гулять в море. Тут есть остров с такой пляж. Потом можно смотреть на танец солнца. Много туземец плясать всего за двадцать доллар.
      - Спекулянт хренов, - выругался мой партнер.
      - Я смотреть остров, - вставился я. - Пробовать песок. Трогать пальма. Если я и он говорить "да" - ты получать еще сто доллар. Если или я, или он говорить "нет" - мы искать другой катер. Понимать?
      - Понимать, - задумчиво проговорил Помаса. - А девочка зачем?
      - Песок пробовать. Танцевать голый на берег. Кричать "и-го-го". Вить гирлянда и пугать птица. Не твое собачье дело, зачем мне девочка, - процедил я сквозь зубы. - Мы плыть?
      - Плыть-плыть. Туан называть Помаса - собака. Туан злится. Не надо. Красивый остров без людей. Больше ничего туан не смотреть. Если Помаса показать, что нужно, получать еще сто долларов.
      Катер взревел и, разбрасывая в стороны белую пену, помчался прочь от берега.
      - Ну ты даешь! - восхищенно заметил лейтенант. - Как это ты умудрился добиться от него результата двумя фразами?
      - Алгоритм просчитал, - рассмеялся я и пояснил: - Мы у него не первые. Скорее всего, даже не из первой сотни. Желания у всех почти одинаковые, а мы не соответствуем. И пока он не поймет, что нам нужно, он будет изводить нас предложениями. Потом я перешел на его язык - полсотни слов без времен и падежей - и показал, что у нас обширная программа с девочками. Кроме того, мы редкие придурки и требуем полной анонимности под страхом ста долларов. Такой разговор для него понятен, и он отцепился.
      - Это кто там у нас работать собрался? - не удержался Андрей. Поделись опытом, как девочкой можно песок проверять? Ты их, часом, не забивать собрался?
      - Смейся, смейся, Джеймс Бонд. Хотя лучше держи в голове путь от пристани до отеля, а то опять дороги не найдем.
      Девочки сидели тихо, а мы так и препирались некоторое время, пока нам не надоело.
      - Вот. Остров, пляж, никто не живет, - указывая на возникшую на горизонте полосу растительности, закричал наш капитан.
      - Большой, - возразил Андрей. - Надо меньше.
      - Меньше? - удивился Помаса. - Будет меньше.
      Катер развернулся, и снова впереди нас возникла бескрайняя гладь океана. Следующие три острова Андрей тоже забраковал, и только на пятом он согласился высадиться. Время шло к закату, и туземец нервничал, не понимая несговорчивости клиентов. Девочки стали все чаще и чаще оглядываться на нас и о чем-то перешептываться.
      И вот, наконец, катер ткнулся носом в песок. Я с удовольствием слез на берег и, чтобы размять ноги, а заодно избавиться от остатков завтрака, побрел в ближайшие заросли.
      Когда я вернулся, моему взору открылось незабываемое зрелище. Наш катер бросил якорь в километре от берега, Андрей сидел на песке и обреченно наблюдал за нашими подружками. Достаточно и того, что девушки сбросили с себя всю одежду и щеголяли в чем мать родила. Но, в дополнение к этому, они чутко откликнулись на "пожелания клиентов". Маса, бегая по берегу, срывала орхидеи и плела что-то непонятное, а Кумати, вихляя бедрами и тряся грудью, выплясывала что-то несусветное. Причем обе девушки периодически выкрикивали "и-го-го". Вид у всей этой вакханалии был настолько дикий, что я не удержался и стал ржать, невольно подражая выкрикам подружек.
      - Что? Тащишься, сволочь? - зло просипел лейтенант. - Ты этого хотел? и вдруг стал тоже истерически ржать. Увидев нашу реакцию, Кумати что-то крикнула, и показатель буйства был поднят еще на несколько градусов. Вскоре мы уже не могли смеяться. Мы глупо лыбились, тихонечко поскуливали и периодически повторяли "и-го-го".
      Через час, так и не осмотрев острова, мы помахали Помасе и, абсолютно обалдевшие, с гирляндами цветов на шее, были усажены в катер и отвезены к гостинице.
      К берегу мы подплывали в глубокой темноте, что нисколько не озадачило проныру-туземца. Высадив нас и договорившись на завтра, он завел мотор и растворился в ночи.
      Как я добрался до кровати, я не помню. Уже засыпая, я спросил у Андрея:
      - Ну, и что ты скажешь насчет острова?
      - И-го-го, - многозначительно откликнулся тот. Видимо, он хотел сказать, что мы видели еще недостаточно для принятия решения, и все ответы мы получим завтра, после подробного исследования острова. Вот только сил на такие длинные фразы не оставалось ни у него, ни у меня, и с чувством выполненного долга мы заснули.
      Пробуждение нельзя было назвать приятным. В дверь номера кто-то лупил кулаком. Я спросонья подскочил к двери и открыл, прежде чем лейтенант издал предостерегающий возглас.
      В следующую секунду в номере оказалось несколько здоровенных амбалов в странной форме, а мы (я - сразу, Андрей - после непродолжительного сопротивления) оказались прижаты к полу, и на наших запястьях защелкнулись наручники. Потом так же быстро нас выволокли в пустой холл, затем на улицу, где и затолкали на заднее сидение громоздкого джипа непонятной марки.
      - Где коробка? - прошептал Андрей, за что был удостоен сильным ударом в лицо и злобным окриком: "Шат ап!"
      Мое знание английского подсказало мне, что наш собеседник очень расстроен. Вот только чем мы умудрились обидеть этого хорошего человека, чтобы он попросил моего друга заткнуться, если до сих пор мы не имели чести быть ему представленными? А еще я заметил, что мои мысли приобрели шутливый тон, что лучше других индикаторов показывало - мы влипли.
      Через четверть часа езды мы оказались в каком-то кабинете, где из-за своего стола на нас взирал толстый дядька. По количеству железяк у него на погонах я сделал вывод, что он тут старший.
      И именно в этот миг для меня настала минута просветления. Над головой гориллы в мундире висела скромная табличка "Служба иммиграционного контроля".
      Проверка документов, - с облегчением подумал я и обомлел. Каких документов? У нас же нет никаких документов! Пока я дурел от местной экзотики, Андрей взялся организовывать наше поселение в отель. Значит, взятка. Но взятки - обычное дело, так что же произошло? Не эта ли участь постигла и Луизу? Нет. Когда мы отправляли ее "за островом", этот вопрос обсуждался, и она сказала, что ее итальянский паспорт действует на территории Индонезии, причем она имеет право безвизового въезда. Ну ладно. Посмотрим, как будут развиваться события.
      Мы сидели, пристегнутые наручниками к спинкам стульев, которые, в свою очередь, были привинчены к полу. Наша одежда состояла из трусов у Андрея и легких белых брюк у меня. Накануне я так хотел спать, что свалился прямо в чем стоял. Я хотел полежать и покурить перед сном, но весь дурдом с плясками на пляже и "и-го-го" меня настолько вымотал, что я не заметил, как заснул. Именно поэтому я был в сандалиях и носках, в отличие от лейтенанта. Благо, простуда нам не угрожала - на улице по-прежнему было около тридцати градусов. Хорошо все-таки в тропиках. Колебание температуры в разное время суток составляет три-пять градусов, а в течение года - до десяти.
      - Кто вы такие? - наконец родилось из толстых губ начальника.
      - Туристы, - Андрей говорил спокойно и даже с легким вызовом. Он изображал оскорбленного гостя острова, которого обвинили в провозе ядерной боеголовки.
      - Документы? - потребовал горилла и протянул лапу. Потом, как бы вдруг увидев на нас наручники, осклабился: - Нет у вас документов. Мы обыскали ваш номер и ничего даже отдаленно напоминающего паспорта не нашли. Так кто вы?
      Андрей с презрением пожал плечами и отвернулся. Мне оставалось проделать то же. От такой наглости толстопузик резко покраснел и, подскочив, начал орать:
      - Вы тут совсем оборзели! Скажите спасибо, что сейчас не девяносто седьмой год и страна живет по идиотским законам Гас Дура, а то бы я живо вас к стенке поставил. Морды они воротят, видишь ли!
      - Насколько я понял, вы недовольны политикой Гас Дура? - ехидно переспросил я. Зная вояк как таковых, я догадывался, что возмущение существующим строем никогда не поощрялось. - А кто этот хороший человек?
      - Абдурахман Вахид, в народе - Гас Дур. Президент, - дал справку Андрей. И подлил масла в огонь:
      - У вас демократичная страна, а мы иностранные туристы. Почему два студента не имеют право...
      Конец фразы потонул в реве полисмена:
      - Студенты-ы-ы-ы?!! Да я бы вас собственными руками... У нас своих умников хватает... забастовки устраивать... понаехали тут... еще и из-за границы!!! Так вот какие вы туристы!!!
      - Насколько я понял, ты хотел его разозлить. Считай, я помог. Что дальше? - спросил Андрей по-русски, когда наш собеседник устал кричать и сделал перерыв, чтобы набрать воздуха.
      - Закрой рот, быдло! - заорал я на него вместо ответа Андрею. - Не тебе хамить коммунисту из России! ЗАТ-КНУТЬ-СЯ, Я СКАЗАЛ!!!
      После этого я добавил несколько слов на русском, которые не вошли ни в один словарь, зато знакомы по всему миру.
      Как ни странно, наш оппонент заткнулся. Конечно, не оттого, что испугался Коммунистической Партии, ныне уже не такой сильной, и далеко не единственной и благостной. Скорее, он был поражен наглостью: на его острове, в его кабинете ему приказывал заткнуться его идеологический враг. Было похоже, что он сейчас лопнет.
      Наконец толстопузик соизволил выкатиться из-за стола, и я получил весьма сильную затрещину. Я по-прежнему оставался прикованным к стулу и на пол не упал. Видимо, такой результат его не устроил, и он приказал появившимся на крик двоим полисменам меня отстегнуть.
      Не дожидаясь, пока меня примутся бить, я истошно заорал, что, дескать, у нас пропал третий член делегации - женщина по имени Луиза, а они, вместо того, чтобы ее искать, издеваются над ни в чем не повинными иностранцами.
      Мой вопль произвел интересный результат. Наш милый собеседник повременил с ударом и прошипел:
      - Теперь мне понятно, кто вы такие! Ваша Луиза отправлена в Джакарту. Там ее будут судить за подрывную деятельность и провоз на территорию государства крупной суммы валюты. Лет десять ей обеспечено. То же ждет и вас, грамотеи!
      Высказав все это, он таки заехал мне похожим на кувалду кулаком в живот. Видимо, этот сценарий имел тут популярность, поскольку полисмены, держащие меня за локти, не сговариваясь, разжали свои лапы как раз в момент удара.
      Я согнулся и, отлетев в угол, оказался на коленях. Похоже, в этой позе было что-то, тешившее взор защитника границ, поскольку он улыбнулся почти по-отечески и шагнул ко мне.
      После стимуляции моего желудка таким варварским способом дышалось мне с трудом, и я продолжал вытирать белыми штанами грязный пол. В данный момент меня интересовало только одно: смогу ли я дотянуться скованными за спиной руками до коробочки, которую я вчера благоразумно вынул из ячейки на поясе и засунул в левый носок.
      Я смог.
      ЯВЛЕНИЕ НАРОДУ
      В резиденции было холодно. Я сразу почувствовал это, оказавшись в шлюзе. Дежурившему у компьютера сержанту пришлось открывать дверь снаружи и сразу же бежать за свитером для меня.
      Не долго раздумывая, я отправился лифтом на девятую палубу в нашу импровизированную мастерскую. Подоспевший сержант набросил мне на плечи свитер и при помощи тисков, ножовки и какой-то матери освободил наконец мои руки.
      Потирая содранную кожу, я распорядился:
      - Два отделения, по полной боевой, в коридор у кабинета. Максимальная защита: бронежилеты, каски, короче все, что полагается.
      Сержант убежал, а я задумался. За секунду лифт меня доставил в кабинет, где я мог наблюдать на мониторе избиение Андрея. В коридоре уже топтались "глаза", щелкая затворами и гремя доспехами. А я все еще не принял решения.
      Задача стояла вроде несложная - что делать? Вот только решений было несколько. Мы собирались купить остров недалеко от Бали. Следовательно, мы столкнемся с этим толстяком еще не раз. Кроме того, нас видели и другие полисмены. Хороший свидетель - мертвый свидетель, но лишать жизни нескольких людей только за то, что они имели неосторожность нас увидеть? С другой стороны, их начальник был садист и жлоб, а жлобов я ненавидел больше, чем садистов. Ну и что? Теперь перестрелять всех жлобов? И в чем, скажите, виноват жлоб? Виноват, что его так вырастили и воспитали? Что у него родители жлобы? Так их тоже воспитывали их родители.
      Но даже если и решить, что комиссара можно пристрелить... "расстрелять", - поправил я сам себя. Сейчас решался важный вопрос, и я не имел права на несерьезное отношение. В Италии я мстил, но тут мстить не за что. Люди просто делают свою работу. Пусть немного грубо, но они так привыкли за долгие годы до появления этого... Абдурахмана Дура. Или не так его зовут?
      Но в этом случае нужно было просто выдергивать Андрея, потом искать и возвращать Луизу из Джакарты, но что хуже всего: забывать об Индонезии вообще. Я собирался стать крупным предпринимателем, дельцом, а значит, меня будет знать много людей лично. У меня не было никакого желания услышать при знакомстве с очередным деятелем в любой области:
      - А это не Вы несколько лет назад смылись из полиции, где были задержаны по обвинению...
      Что же делать? Андрея уже перестали бить и в бессознательном состоянии отнесли в камеру. Наговорил гадостей я, а били его. Мой собственный сержант, следящий за происходящим через мое плечо, все это видит. Видит он так же, что я и пальцем не пошевелил, чтобы спасти лейтенанта.
      Эти мысли не принесли мне облегчения. Я понимал, что мне нужно немедленно принять решение... которое я уже фактически принял, вот только не мог заставить себя произнести это вслух.
      "Тут ты законодатель морали. Можешь устроить гарем или повальный "колхоз". Скажи, что это тебе нравится, и это будет НОРМАЛЬНО", - в голове сами собой возникли слова Лены. Я, как во сне, встал и, повернувшись к сержантам, скомандовал:
      - Два отделения в шлюз. Задача: освободить лейтенанта, а также... уничтожить весь наличный состав Иммиграционной службы и всех свидетелей этой акции. Эвакуация через десять минут из комнаты, где меня допрашивали. Стрелять на поражение. Из всех, находящихся там, живым должен остаться только Андрей. ВСЕ! ВПЕРЕД!!! - взмах руки, звук закрываемой двери, удар по кнопке шлюза и выстрелы, доносящиеся из динамика компьютера. Я знал, что изображение транслируется без звука, ну и что? Пусть выстрелы и крики придумал я сам, пусть я сидел к компьютеру спиной, - я точно знал, что сейчас там происходит. Там убивали людей по моему приказу.
      * * *
      Снова море, Помаса ведет катер, а Маса и Кумати, не обремененные одеждой, брызгают водой друг на друга и весело ржут. Видимо, им доставляют удовольствие наши прогулки на остров.
      Сегодня мы второй раз побывали на уединенном клочке суши. Островок был маленький, в виде подковы, огибающей небольшую заводь. Видимо, это называется атолл - верхушка погасшего и почти ушедшего под воду вулкана. Скоро остров окончательно скроется под водой, и на нем будут расти не пальмы, а коралловые заросли. Скоро. Через пару тысячелетий.
      Остров мне понравился, а Андрей подтвердил, что именно так он и представлял нашу будущую собственность.
      Помаса получил вожделенную сотку, что положительно повлияло на его настроение. Он лихо крутил штурвал, ставя катер под прямым углом к небольшой волне. В такие моменты нас обдавало брызгами, девушки смеялись, а наш капитан даже принялся что-то напевать. Короче, веселье шло полным ходом.
      - Что ты надумал с Луизой? - спросил, перекрикивая плеск волн, Андрей.
      - Увидишь, - я махнул рукой в ответ.
      Нам предстояло высадиться на пристани, забрать вещи из отеля и благополучно отбыть... до ближайшего куста, чтобы можно было без помех переместиться в резиденцию.
      Ночной скандал со стрельбой остался без видимых последствий. Несколько синяков, скрытых под гавайкой Андрея, девять трупов в полиции, из которых двое были задержанными мексиканцами. Господи, создавалось впечатление, что по всему миру иммиграционные службы только то и делают, что ловят мексиканцев. Интересно, что же там, в этой Мексике, происходит?
      Мои раздумья были прерваны окончанием поездки. Катер ткнулся в причал, девушки, успевшие одеться, чмокнули нас в щеку на прощание и убежали в неведомом направлении, а мы попрощались с Помасой и отправились в отель.
      У начала дороги сидело несколько туземцев и с азартом резалось в местную разновидность рулетки. Смуглый "крупье" в неизменном ярком саронге лихо крутанул шестиугольный волчок и прикрыл его половиной кокосового ореха. Через несколько секунд он поднял скорлупу и, тыча пальцем в лежащий на боку волчок, что-то затараторил. Я заинтересовался и подошел поближе. Этого оказалось достаточно, чтобы и я удостоился потока слов, в которых можно было разобрать только "туан-туан" и "доляр". Наконец до меня дошло, что мне предлагают сыграть.
      Ради интереса я вынул требуемый "доляр" и отдал "крупье". Неуловимым жестом тот спрятал его куда-то за пояс саронга, крутанул волчок и, прикрыв его кокосом, стал с жаром что-то мне доказывать. Наконец кокос был снят, и туземец разразился приветственными воплями. Оказалось, что я выиграл. Было извлечено два доллара и бережно передано мне вместе с волчком. По жестам было понятно, что мне предлагают продолжить игру и, сделав ставку, крутить самому.
      Несчастные балийцы еще не усвоили урок, являющийся первой заповедью всех советских "наперсточников", "катал" и "кидал" всех мастей: деньги в руки отдавать нельзя. Я спокойно положил в карман выигрыш, вернул волчок и пошел к отелю. Начинающие "каталы" ответили разочарованным мычанием. Уже сворачивая в переулок, я еще раз бросил на них взгляд. Мое предположение, что вся игра затеялась исключительно с целью вытащить из меня деньги, подтвердилась. Волчок лежал там, куда я его уронил, а игроки, набив рот местной растительной жвачкой - бетелем, - активно таращились по сторонам в ожидании очередного "лоха".
      Саликон была удивлена нашим поспешным отъездом "на ночь глядя". В ее понимании "отъезжать" надо исключительно с утра, предупредив об отъезде как минимум за сутки.
      Так или иначе, но мы выбрались из этой парилки в показавшуюся нам холодильником резиденцию.
      - Я похож на идиота, - констатировал Андрей.
      - А по-моему, очень мило, - возразил я, разглядывая собственное творение. Лена, сидящая в углу, тихонько хихикнула.
      Суд над Луизой был назначен четыре дня спустя, если считать от нашего с Андреем ареста, и эти дни мы провели с толком. Лейтенант не одобрил моей идеи, но, как и всегда, когда мне что-то приспичит, вынужден был согласиться. А мне приспичило. Я хотел, чтобы возвращение Мадам не выглядело как побег, а носило скандальный и в то же время сказочный оттенок. Настолько сказочный, чтобы любой человек, за исключением непосредственных участников, счел это глупым розыгрышем. Чтобы об этом было стыдно рассказать.
      Для "претворения этого в жизнь" я сутки просматривал на экране костюмерные Голливуда. Но этого мне показалось мало, и мы с Андреем смотались в гости к FX-fiction'ам, а проще - к специалистам по спецэффектам.
      - А ну пройдись! - предложил я.
      Андрей переместился на другой конец комнаты, не передвигая ногами. Создавалось впечатление, что он просто перелетел туда. Я знал, что в его сандалиях были вмонтированы по восемь шариковых колес, а запускалось все это с пряжки на поясе, которую, в свою очередь, прикрывала белая туника до колен.
      - А теперь обратно, и как положено!
      Андрей снова переместился, но при этом огромные крылья, почти во весь рост, сделали два хлопка, и лейтенанту, чтобы удержаться на ногах, потребовалось синхронно с ними прогибаться.
      - Обалдеть! - захлопала в ладоши Лена. - Он действительно летит! Никогда бы не поверила...
      - А по-моему, это идиотизм, - зло пробормотал Андрей и в доказательство своих слов помигал сиянием.
      Уж не знаю, как мои спецы этого добились, - они что-то такое вмонтировали в венок, который венчал лохматую голову лейтенанта - но работало это прекрасно. Нимб действительно сиял. Я был просто в восторге и не понимал скептически настроенного Андрея.
      - Конечно идиотизм! - я попытался его подбодрить. - Я на это сильно рассчитываю. Это должен быть не просто идиотизм, а запредельный идиотизм.
      - Я так и подумал, - ответил мне успокоившийся вдруг лейтенант. - Когда начинаем?
      Я посмотрел в монитор. Суд подходил к концу, и худой, как палка, узкоглазый судья встал, чтобы зачитать приговор.
      - Шарики не забыл? - спросил я и, увидев утвердительный кивок, показал пальцем на шлюз. - Тогда вперед.
      Зал суда был стандартным. Он был настолько стандартным, что о нем было нечего сказать, кроме словосочетания "зал суда".
      Закрыв за собой шлюз, Андрей швырнул под ноги шарик, который сразу же выдал небольшое облако дыма, а я нажал на кнопку отправки. Не помню, в каком фильме про ниндзей применялись такие шарики, но смотрелось это шикарно.
      На свободном квадрате между судьей, столом адвоката, скамьей подсудимых и местом присяжных (которых почему-то не было), на том злосчастном квадрате, куда вызывают свидетелей, появился Андрей. Вернее, сначала "из ниоткуда" появилось облако, быстро рассеялось, и на его месте оказался Ангел Господень! Он был весь в белом, на его голове лежал венец из белых роз, за его спиной трепетали крылья и, конечно, картину дополнял нимб.
      - Вершите суд, забыв о грехах своих и о том, что судить может лишь Бог? - замогильным голосом начал вещать Андрей. - Благословенную Посланницу Господа осудить пытаетесь? За что, спрашиваю я вас? Я призван на этот суд, дабы свидетельствовать за нее, Тем, кто сам есть Судия, и кто вершит свой Суд над всеми вами!
      Тут я заметил небольшую нелогичность в сценарии. Сначала ангел сказал, что судья не имеет права судить, а потом вызвался в свидетели. Но сценарист из меня неважный, а менять что-либо было уже поздно.
      Тем временем Андрей "перелетел" ближе к судье. Я непременно выставлю выпивку творцу этих сандалий, да и всем остальным: он действительно перелетел!!!
      - Призываю тебя к ответу! - снова воззвал ангел, тыча перстом в судью. - Что сделала эта женщина, чтящая Отца нашего и живущая по Его законам, в отличие от тебя, иноверца?
      Повисла пауза, которая тянула на полную кому. Потом судья, собравшись с духом, пропищал:
      - Незаконная эмиграция и контрабанда валюты. А собственно, вы кто?
      Хороший судья - быстро очухался. Остальные зрители продолжали пребывать в молчаливом ступоре с уроненными на грудь челюстями. Два мордоворота у двери даже забыли изображать из себя охрану. Ну ничего. Скоро им напомнят об этом.
      - Опомнись, старик! - взорвался Андрей, в точности соответствуя сценарию. - Незачем обитателю небес опускаться до эмиграции, когда ему принадлежит весь мир. И не смей называть контрабандой промысел Божий! Ангел еще раз хлопнул крыльями, "перелетев" к скамье подсудимых, где сидела обалдевшая Луиза. Взяв ее за руку, он обернулся к судье через плечо и, чисто по-жегловски, веско добавил:
      - Я сказал!
      Этого в сценарии не было, но как гармонично вплелось пресловутое высказывание в происходящее. Кроме того, это звучало по-английски, а в самом этом сочетании звуков, на мой взгляд, проскальзывает что-то издевательское.
      Но судья оказался действительно на высоте. Видимо, многолетняя практика помогла ему увидеть за вуалью "божественной комедии" банальный побег. Он подскочил и, указывая пальцем на моих коллег, заорал как свинья на бойне:
      - Взять их!
      Что тут началось... В зале кто-то тоже заверещал, два амбала сперва бросились к Андрею, а потом назад к двери. Просто именно в этот момент Ангел Господень с грозным рыком, - НАЗАД, СМЕРТНЫЕ, - обнажил Карающий Меч.
      Я с радостью убедился, что не зря отдал за него три с половиной тысячи долларов. Он того стоил.
      Убить, конечно, он никого не мог, но этого и не требовалось. Извлеченный из ножен, метровый клинок мгновенно разогрелся сам собой добела. При медленных горизонтальных пассах, которые совершал Андрей, "стекающий по лезвию" огонь удлинялся до пяти метров, издавая при этом такой шкварчащий и шипящий звук, что все черти вместе могли пойти и повеситься от зависти. Одного только вида этого меча хватило бы, чтобы вогнать в священный религиозный ужас собрание первичной партячейки где-нибудь на военном заводе.
      Я вчера попробовал этим пламенем перерубить свой рабочий стол. Как и было обещано изготовителем, на столе не появилось ни одной царапины. "Пламя" просто прошло сквозь него, вернее, обтекло его и снова появилось уже внизу. Вот только я не поверил своим глазам, узрев стол целым. Знал - и не поверил. Великая вещь - кино.
      Пока Андрей наслаждался, разгоняя заседание, я наблюдал за охраной. Как и положено бойцам, они вначале залегли, но потом, увидев, что на полу не наблюдается отсеченных конечностей и никто в судорогах биться не собирается, полезли за пистолетами.
      Андрей тоже обратил на это внимание и сделал то, что я ждал от него в течение всей этой бескровной бойни: прижал к себе Луизу и швырнул дымный шарик под ноги.
      Облако мгновенно окутало беглецов, а я с облегчением нажал кнопку шлюза.
      - Идиоты! Безмозглые кретины! Червивые орехи! - орала Луиза, появившись в кабинете, причем запаса экспрессивной русской брани, судя по последней реплике, ей явно не хватало.
      - Мерда! Порка Мадонна! Каццо! Ватти а фартелло меттере ин куло! Финноки фоттутти! Ватти а фаре уна пипа! - перешла она на привычный лексикон.
      Со вниманием, подобающим ситуации, я выслушивал ее ор, а сам думал о том, что легендарным русским матом можно "медленно и витиевато обложить". А вот когда нужно ругаться по-итальянски, плюясь и размахивая руками, то в "великом и могучем" остаются простейшие построения, типа: дурак, кретин, падло, сука, возможно, даже ублюдок и выродок, но никак не те самые "непечатные" словечки, которые так любят писать на стенах одуревшие от безделья малолетки. Наверное, именно потому и любят, что писать тоже можно "медленно и витиевато".
      - И чего орем? - поинтересовался улыбающийся Андрей в момент набора воздуха в легкие Луизы. При этом он отстегнул крылья и с патетическим жестом отречения швырнул их с угол.
      При виде этого отставная Мадам лишилась дара речи. Она просто опустилась на пол и, тяжело дыша, уставилась на меня. Было похоже, что она готова в любой момент вцепиться мне в глотку или вскрыть себе зубами вены, вот только не определилась в выборе.
      - Глотни вот этого, - Лена протянула ей стакан с водкой.
      Интересно, где в резиденции нашлась водка? В списках спиртного я ее не видел. Может быть, в лекарствах?
      - И-ик... иди-ик-оты, - уже не злобно проговорила Луиза и допила стакан, заботливо прижатый к ее губам Леной. Для большего комфорта пострадавшей девушка запустила руку в ее волосы и, потянув назад, заставила откинуть голову, а заодно и открыть рот.
      - Новенькая. Ничего, привыкнет, - с улыбкой произнесла Лена, и, отпустив волосы, одним рывком поставила арестантку на ноги, а потом заботливо поинтересовалась: - Легче?
      - И чего ты так разнервничалась при виде нашего Ангела? - спросил я.
      - Ангел, ик, Господень, - Луиза через икоту начала хихикать, а потом снова опустилась на пол и разразилась смехом, в котором веселья было не больше, чем спокойствия в ее предыдущей тираде.
      Отсмеявшись сквозь слезы, она пробурчала:
      - Я узнала Андрея, только когда он ко мне повернулся. А я ведь христианка.
      Теперь настал наш черед ржать. Причем так, что через несколько минут мы все сидели на полу, а в дверь заглянул сержант, проводящий именно в этот момент обход. Убедившись, что все нормально, он скрылся, а я с трудом заполз обратно в кресло и выдавил:
      - А почему бы нам все это не отметить? Мы нашли шикарный остров, познакомились с симпатичными девочками, теперь вот Луизу канонизируют.
      - Это с какими девочками вы там познакомились? - с притворным негодованием спросила Лена и, уперев руки в боки в излюбленной позе сварливых жен, уставилась на меня.
      - Оч-ч-чаровательными! - констатировал я. - Вон, Андрей до сих пор в шоке.