Привык доверять правоохранительным органам. Хотя, если вдуматься, вряд ли за всю историю советской России какие-нибудь другие "органы", включая гитлеровское гестапо, уничтожили больше невинных людей, нежели советские правоохранительные. И еще он подумал, что в самый раз был бы глоток текилы. Пусть даже без соли и лимона. Но спрашивать у Николая Арзуманова, есть ли у него с собой текила, было как-то неловко. Тем более что тот явно собирался ответить на куда более важный вопрос.
      -- Истинная и неколебимая вера, -- произнес оперуполномоченный, -заключается в признании двух неочевидных очевидностей. Первая: объект веры -Господь Бог -- не есть альфа и омега сущего, не есть единое и неделимое "целое" целиком и полностью, но лишь его часть, "субъект целого". Вторая: Господь Бог нынче -- страдающая, истаивающая часть этого обретшего самостоятельность "целого", а потому, сострадая детям своим, он ожидает от них уже не столько моления об исполнении большей частью совершенно оправданных и справедливых желаний, сколько помощи и поддержки. Грубо говоря, кто пассивен и "ожидателен" в вере своей, тот не есть субъект веры, опора Господа в полном смысле слова. Божий мир -- территория Господа -- не прирастает пассивными вероносителями.
      -- Но кто в таком случае берет на себя труд регламентировать, а в перспективе кодифицировать перечень и порядок действий во благо Господа? -усмехнулся Берендеев. -- Кто может сметь, за исключением, естественно, самого Господа?
      -- Твоя душа, -- ответил из тумана оперуполномоченный. Может, это только показалось писателю-фантасту Руслану Берендееву, но будто бы что-то серебряно шевельнулось внутри тумана. -- Антенна, настроенная на радиостанцию Господа. Если, конечно, настройка не сбилась.
      Не показалось.
      -- "Tequila Sunrise", -- прочитал Берендеев тисненые серебряные буквы на серебряной этикетке. -- Твое здоровье, оперуполномоченный! -- жадно отхлебнул из горлышка.
      Воистину напиток был божествен. Его невозможно было сравнить ни с водкой "Грусть", ни с джином "Расстрига". Даже с красно-коричневым ромом "Баба" невозможно было сравнить. Измученные мысли писателя-фантаста Руслана Берендеева вдруг устремились... на оптовую ярмарку в Останкино. Он увидел себя, осмысленно и решительно направляющегося в сиреневых осенних сумерках по опавшим листьям и яркому мусору к последнему открытому, святящемуся, как лампа Аладдина, ларьку, чтобы купить... что?
      -- А если настройка сбилась? -- спросил Берендеев.
      -- Когда закончим дело, -- услышал из тумана, -- угощу тебя другой -золотой текилой, "Тequila Sunset". Ты не поверишь, но Господь ежедневно и по многу раз передает в эфир сигналы точного -- своего -- времени. Стало быть, у каждого есть возможность восстановить настройку.
      -- Думаешь, доживем до Sunset? -- поднес руку с часами к самым глазам Берендеев. На часах было без двух минут шесть. У писателя-фантаста Руслана Берендеева не было твердой уверенности, что без двух минут шесть -- точное время Господа.
      -- Не сомневайся. -- оперуполномоченный неожиданно как-то прояснился в тумане, причем не просто прояснился, а засветился, как огромная бутылка текилы с серебряной этикеткой, когда на нее падает серебряный же (сквозь облака) солнечный луч.
      -- Ты один? -- поинтересовался Берендеев. -- Или с группой захвата? Где они прячутся?
      -- Один, -- с горечью ответил Николай Арзуманов. -- Я всегда один. Не считая, конечно, копья.
      -- Копья? -- удивился Берендеев. -- Какого копья?
      -- На каждого хитрого змея есть копье с винтом! -- весело подмигнул ему оперуполномоченный. -- Оно же -- альфа и омега, мир и меч... Что еще?
      Писателю-фантасту Руслану Берендееву еще не приходилось видеть столь современного -- то ли компьютерного, то ли лазерно-ультразвукового -- оружия. Пистолет, подумал Берендеев, но оперуполномоченный сделал шаг в сторону, и пистолет определенно вытянулся в длину, как пень лишаем оброс многочисленными кнопками и прицелами. Автомат, решил Берендеев, но тут в непроглядной белизне над крышей послышался шум невидимого, но приближающегося вертолета, и автомат еще сильнее вытянулся, превратившись в подобие "стингера". Похоже, уникальное это оружие самостоятельно определяло свои боевые характеристики.
      -- Ну да, -- прошептал Берендеев, заметив остановившуюся точно на его сердце светящуюся лазерную точку. -- Как же я раньше не догадался? Ты получил деньги? Расчет, как договаривались, по исполнении. -- Ему вдруг стало легко и свободно. -- Я всегда знал, что наша милиция самая неподкупная в мире! Вперед, оперуполномоченный!
      -- Сейчас, -- ответил оперуполномоченный, -- вот только отрегулирую прицел...
      -- Стреляй, -- сказал Берендеев. -- Я здесь.
      В следующее мгновение белый непроглядный туман исчез, как будто не было никакого тумана. Писатель-фантаст Руслан Берендеев ощутил себя не просто внутри некоего уникального прицела, но как будто сам сделался этим самым прицелом. Хотел -- приближался к предполагаемой цели вплотную, видел негладкую кожу, свинцовые глаза сидящих в вертолете людей. Хотел -- уносился взглядом прочь, наблюдал какие-то совершенно иные сцены и пейзажи. Однако же при том что он ощущал себя прицелом, он совершенно не ощущал себя курком, красной кнопкой, спусковым механизмом чудо-оружия.
      Но как не ощущал, так вдруг и ощутил, увидев, как летящий сквозь белый непроглядный туман вертолет сначала замер, словно вмерз в туман, а потом... исчез, бесследно растворился в небе.
      Если, конечно, туман был небом.
      А вертолет -- вертолетом.
      -- Бери левее, -- услышал Берендеев голос оперуполномоченного.
      Левее исчезнувшего вертолета почему-то оказался пятизвездочный отель "Mariott". Взгляд писателя-фантаста Руслана Берендеева не иначе как разделился на три самостоятельных взгляда, "растроился", как у щуки, которая одновременно смотрит вперед, вверх и вниз (потому-то ее невозможно взять, к примеру, острогой). Берендеев увидел сразу три роскошных спальни, в двух из которых в одиночестве спали на гигантских квадратных кроватях мужчины, в третьей же -мужчина и женщина, по виду дорогая проститутка.
      -- Начнем с этого, -- произнес оперуполномоченный.
      Раздался неслышный хлопок, и приникший во сне к проститутке восточного вида немолодой мужчина с добрым и каким-то очень наивным (во сне) лицом превратился в... гриб.
      -- Боже мой! -- воскликнул Берендеев. -- Значит, все это... существует!
      -- Существует, -- подтвердил оперуполномоченный.
      -- Но... зачем? Какой в этом смысл? -- спросил Берендеев.
      -- Смысл как раз в том, -- ответил оперуполномоченный, -- что все знают, что это существует, но не могут понять, зачем существует и какой в этом смысл. Более того, не смеют даже помыслить произнести это вслух, не говоря о том, чтобы попытаться разобраться в этом совместно. Мне кажется, -- понизил голос, -- именно в этом противоречии, когда каждый конкретный человек доподлинно знает, что это существует, а все человечество -- правительства, университеты, ООН и так далее -- нет, и заключается тайна беззакония. А что такое тайна беззакония? -- посмотрел на Берендеева, и не дождавшись от него ответа, сам ответил: -- Тайна беззакония -- технология, посредством которой в настоящее время управляется то, что принято называть человеческой цивилизацией! -тщательно прицелился, хотя писатель-фантаст Руслан Берендеев был уверен, что из этого оружия промахнуться невозможно даже слепому.
      Второй отдыхавший в одиночестве, лысоватый мужчина с веселым (во сне) розовым лицом, также превратился в гриб.
      -- Нет, -- услышал собственный голос Берендеев за мгновение до того, как в гриб должен был превратиться третий постоялец пятизвездочного отеля "Mariott", в котором он узнал пожилого, седовласого, похожего (во сне) на благородного шаха Мехмеда.
      -- Почему? -- удивился оперуполномоченный. -- Разве не он прислал по твою душу вертолет с киллерами?
      -- Возможно, -- согласился Берендеев, -- но в нем что-то есть... помимо.
      -- Помимо чего? -- уточнил Николай Арзуманов.
      -- Не знаю, -- ответил писатель-фантаст Руслан Берендеев, -- но знаю, что... что-то есть... помимо.
      -- Ты слишком добр к нему, -- вздохнул оперуполномоченный, -- а между тем эти люди разграбили твою страну, сжили со свету твой народ. Почему ты жалеешь их, если даже тебя, за чей счет они должны были сказочно обогатиться, они хотели пристрелить с вертолета, как волка? Неужели ты всерьез рассчитывал, что они принесут тебе деньги, а я смогу их у них отнять?
      Берендеев молчал.
      Он рассчитывал.
      -- Стало быть, есть что-то, что может тебе помешать? -- поинтересовался после паузы.
      -- Эти люди никогда, ни при каких обстоятельствах не возвращают отнятые деньги, -- рассмеялся оперуполномоченный. -- Ну хорошо, если ты настаиваешь, не будем превращать его в гриб.
      -- Однако же, -- возразил писатель-фантаст Руслан Берендеев, -- существуют обстоятельства, при которых эти люди превращаются в грибы.
      -- Но даже превращаясь в грибы, они не возвращают украденные деньги, -вздохнул Николай Арзуманов. -- Что ж, раз ты такой добрый, тебе придется регулярно, а точнее, раз в месяц тратиться на персики.
      -- На персики? -- удивился Берендеев. -- Зачем мне персики?
      -- Теперь правее, -- потребовал оперуполномоченный.
      Уйдя правее, Берендеев оказался внутри, по всей видимости, расположенного в небоскребе офиса. Оперуполномоченный прицелился в сидящего за компьютером пожилого человека невыразительной наружности, который (в отличие от предыдущих мишеней) каким-то образом не только оказался в курсе покушения на себя, более того, не выразил по этому поводу особого испуга. Легко, как будто сила земного притяжения на него не распространялась, он вылетел из офиса в холл, из которого одна лестница вела вверх, другая вниз. Пожилой человек невыразительной наружности, однако, устремился (Берендеев так и не понял, куда конкретно) по третьей лестнице, материализовавшейся из воздуха и как бы внутрь воздуха ведущей. Раздался неслышный хлопок чудо-оружия, но пожилой не превратился в гриб, не исчез, но лишь удивленно посмотрел на оперуполномоченного Николая Арзуманова и писателя-фантаста Руслана Берендеева из своего загадочного убежища сквозь колышущуюся воздушную броню.
      -- Его не взять, -- с сожалением произнес оперуполномоченный, как если бы пожилой был глухарем или тетеревом, скрывшимся после выстрела в густых еловых ветвях, -- даже из моего совершенного оружия. Он всегда уходит...
      -- Куда? -- удивился писатель-фантаст Руслан Берендеев. -- Куда можно уйти от твоего оружия?
      -- В третью сторону, третьим путем, -- ответил Николай Арзуманов, -- в трещину между добром и злом. Бежит как таракан, -- погрозил пальцем пожилому, -- в дыру, где рождаются деньги.
      -- Неужели, -- удивился Берендеев, -- нельзя эту дыру заткнуть?
      -- Не знаю, -- пожал плечами оперуполномоченный, -- но это дыра, в которую проваливается мир.
      -- И ты ничего не можешь сделать? -- Берендеев почувствовал себя, как если бы вдруг превратился в огромную горючую слезу. Он был счастлив уйти горючей (в смысле горячей) слезой в батареи отопления, лишь бы только обогреть, смягчить ледяную пустыню вокруг Господа своего. Но он не был уверен, что растворяющий в воздухе вертолеты, превращающий людей в грибы, но не могущий заткнуть дыру, где рождаются деньги и куда проваливается мир, оперуполномоченный имеет какое-то отношение к Господу Богу.
      Был готов.
      И не был уверен.
      Писатель-фантаст Руслан Берендеев подумал, что его мир проваливается в дыру, где рождается неуверенность.
      -- А что с остальными? -- поинтересовался он. Берендееву почему-то показалось, что должны быть остальные. Перед глазами возникло прекрасное лицо женщины-телохранительницы, которую он видел один-единственный раз в жизни -на улице со странным названием Новоипатьевская, возле дома 16-А. И -- мужское, восточное, точнее, кавказское, как бы сделанное изо льда лицо, которого он вообще никогда раньше не видел.
      -- Они не в нашем прицеле, -- рассмеялся оперуполномоченный Николай Арзуманов. -- Хотя подожди... Чуть не забыл! -- резко сместил чудо-оружие, и писатель-фантаст Руслан Берендеев увидел садящегося в серый, цвета "мокрый асфальт", "мерседес" своего друга и партнера по бизнесу председателя Совета директоров "Сет-банка", "русского Генри Форда начала ХХI века" Нестора Рыбоконя.
      -- Нет! -- крикнул он, ловя и одновременно не успевая поймать грибную пулю. Ловя -- в том смысле, что Нестор Рыбоконь не превратился в гриб. Не успевая -- в смысле, что он превратился в... заиндевевшего, как дед Мороз, ворона, с тоскливо-дурным криком впоровшегося в открытую дверь "мерседеса" и немедленно вылетевшего оттуда из бокового окна.
      -- Все заказы исполнены, а неисполненные заказы аннулированы, -- услышал Берендеев голос оперуполномоченного, -- сеанс одновременной игры на шести досках завершен. Пять партий пришли к закономерному итогу, одна закончилась вничью. Твои идеи соответствующим образом оценены, а потому твоя жизнь только начинается. Все, чему ты только что был свидетелем, не имело места быть. Не следует умножать сущности без необходимости! -- оперуполномоченный Николай Арзуманов протянул бутылку "Tequila Sunset" писателю-фантасту Руслану Берендееву.
      Берендеев с наслаждением глотнул, и... туман немедленно рассеялся.
      Писатель-фантаст Руслан Берендеев обнаружил себя не на крыше многоэтажного гаража в Сан-Франциско вблизи моста через залив (был ли он в Сан-Франциско?), но на оптовой продовольственной ярмарке возле своего дома в Останкино. Время года точно не изменилось. Берендеев улетал из Москвы осенью. И похоже, осенью же и вернулся. На город опустились сиреневые сумерки. Ветер деятельно и без видимой цели перемещал по асфальту мусор. Пуста и темна была оптовая ярмарка. Только один ларек в глубине светился желтым светом.
      К нему в надежде взять пивка направил свои стопы писатель-фантаст Руслан Берендеев.
      -- Последнему покупателю физкульт-привет!
      Берендеев узнал в приветствовавшем его с непонятной радостью бойком, черноволосом, рябом существе женщину без имени, но с фамилией Климова, прежде торговавшую цветами в стеклянном павильоне на Кутузовском проспекте. Сейчас она была не в черной юбке и белоснежной блузке, но в растянутом сером (как жизнь) свитере и заношенных (как жизнь же) голубых джинсах.
      -- Страна катится в пропасть, и я вместе с ней, -- без особого, впрочем, огорчения сообщила Берендееву Климова. -- Вниз по лестнице торговли, ведущей вверх. Торгую в ларьке, работаю на азербайджанцев. Но сексуальных услуг им не оказываю! -- строго посмотрела на писателя-фантаста Руслана Берендеева, хотя тот если о чем-то и думал, то в последнюю очередь о том, оказывает Климова сексуальные услуги азербайджанцам или не оказывает. -- Разве только тебе, -вдруг смягчилась, погладила его рукой по щеке, -- по старой памяти. Есть, есть бутылчонка, -- подмигнула Берендееву, -- натуральной, нефальсифицированной "Грусти". Для себя берегла, но как с тобой не выпить?
      Ни единого человека не было на заасфальтированном прямоугольнике ярмарки. Только отблески фар проносящихся по улице машин да избыточно расцвеченное огнями огромное колесо обозрения на ВДНХ (ВВЦ) освещали ларьки и мусорные баки.
      Рука Берендеева сама скользнула в карман, извлекла синюю, светящуюся, с серебряным ночным сельским пейзажем купюру неизвестной страны достоинством в семнадцать рублей.
      -- У меня есть, что тебе надо, -- без удивления приняла купюру Климова. -Но ты даешь слишком много. Нет сдачи с семнадцати, -- добавила после паузы. -Разве что, -- рассмеявшись, протянула Берендееву пакет, внутри которого определенно что-то светилось, -- согласишься взять натурой? Хочешь -- сегодня, не хочешь сегодня -- заходи как-нибудь вечерком. Но покупку в любом случае обмоем. Где ты... -- пошарила под прилавком, -- моя "Грусть"?
      -- Может, лучше текилы? -- нащупал в кармане плаща плоскую емкость (подарок оперуполномоченного) писатель-фантаст Руслан Берендеев.
      -- "Sunrise" или "Sunset"? -- быстро спросила Климова.
      -- Не знаю, -- пожал плечами Берендеев, -- сейчас посмотрим.
      -- Не надо, -- сказала Климова. -- Мы в России, дружок, а в России самый популярный напиток -- водка "Грусть". Да, -- кивнула на полиэтиленовый пакет, -- он сам расскажет тебе, как с ним обращаться.
      Берендеев извлек из пакета длинную, старинную какую-то бутылку, а может, колбу или лампу. Реторта, вспомнил он, этот сосуд называется ретортой.
      Приблизив светящуюся реторту к глазам, писатель-фантаст Руслан Берендеев обнаружил в ней крохотного человечка с ненормально большой (относительно тела) головой. Внимательно рассмотрев человечка, он с изумлением узнал в нем... Мехмеда. Судя по ровному свету внутри реторты и спокойному, даже удовлетворенному выражению лица, Мехмед вполне примирился со своим новым состоянием -- гомункулуса -- и в данный момент безмятежно спал. Должно быть, ему снилось нечто эротическое. Берендеев вспомнил, что срок созревания гомункулуса в реторте -- шестьсот семьдесят семь лет. В смысле полноценного секса, подумал он, Мехмеду еще долго придется довольствоваться исключительно сновидениями. Во всяком случае, история не сохранила свидетельств о гомункулусах-женщинах.
      Берендеев перевел взгляд на сиреневое, с бледными звездами небо. Над телебашней висела чуть урезанная овальная луна. До полнолуния оставалось всего ничего.
      -- Здесь продаются свежие персики? -- поинтересовался писатель-фантаст Руслан Берендеев у якобы не оказывающей сексуальных услуг азербайджанцам продавщицы Климовой.
      -- Здесь продается все, что хочешь, -- ответила она. -- И что не хочешь -тоже.