Владимир Козлов
      "Светлый путь"
      На экране телевизора в углу вагона - фильм "Красная жара". Американцы в форме наших ментов говорят по-русски с корявым акцентом. В другом углу - еще один телевизор, на него смотрят те, кто сидит напротив. Окна занавешены серыми пыльными шторами.
      Хозяин видеосалона, чувак в обрезанных джинсах, без майки идет по вагону, собирает деньги.
      Пожилая тетка говорит:
      - Не буду я платить, я села, потому что в тех вагонах сидячих мест нет. Я вообще туда не смотрю.
      - Меня не волнует, смотришь ты, или нет. Раз села, то давай плати, а то выкину из вагона - пойдешь пешком по шпалам.
      Тетка лезет в сумку, достает смятые рубли.
      Я сую пацану трешку и рубль, говорю:
      - За двоих.
      Папа дремлет, прислонив голову к стене.
      Я спрашиваю у тетки:
      - А какая следующая станция?
      - Каролино-Бугаз.
      Толкаю папу в плечо.
      - Сейчас наша, выходим.
      Он снимает с полки чемодан, я беру сумку.
      На экране у Шварца спрашивают:
      - А вы чем обычно расслабляетесь?
      - Водкой.
      У здания станции - старый "пазик". Папа спрашивает водилу:
      - До базы отдыха "Светлый путь" не довезете?
      - "Светлый путь"? Вообще я еду в "Строитель", но это рядом. Могу и вас докинуть. Сколько дадите?
      - А сколько вы просите?
      - Ну, десятку, хотя бы.
      - Мы от Одессы, с видеосалоном за столько доехали. Давай хотя бы за пятерку.
      - Ладно, садитесь. Сейчас еще подождем троих в "Строитель"...
      Автобус трясется на дороге из бетонных плит. По левой стороне - бараки баз отдыха, за ними - море. У бараков с криками носятся дети, ходят загорелые до черноты дядьки и тетки.
      Папа выбрасывает бычок в окно, говорит:
      - Я как услышал название базы отдыха, долго смеялся. Думал - есть чувство юмора у тех, кто названия придумывает. Потом сказали, что есть колхоз такой - "Светлый путь", и это его база отдыха, потому и название такое.
      Я спрашиваю:
      - Что, там одни колхозники будут?
      - Вряд ли. Им никуда ездить не надо, у самих море под боком. А база это чтоб денег заработать, путевки вон нам на завод дали. Мы раньше арбузы у них покупали по дешевке - по двадцать копеек за килограмм, а в этом году уже все - цены поднялись, теперь по пятьдесят, почти как в овощном.
      Выпрыгиваем из автобуса. За металлической оградой - два двухэтажных корпуса, крытых шифером. К одному приделана вывеска "б/о Светлый путь". Между корпусами - проход к морю. У двери с надписью "Администрация" толпятся несколько человек, на асфальте стоят чемоданы и сумки. Худой мужик в голубой расстегнутой тенниске улыбается и кричит папе:
      - А вот и Николаич! А я в профкоме спрашиваю - кто еще будет из наших? Они говорят - Семенов с техотдела. А помнишь, как мы в восемьдесят восьмом отдыхать от завода ездили? Тоже под Одессу, только со стороны Николаева. Жили в палатках, и каждый день - дождь... Помнишь?
      Папа подходит к мужику, жмет его руку.
      - Конечно, помню. Такое, Костя, не забывается.
      - Ты с пацаном приехал? И я тоже со своим, и с Любой.
      Рядом стоит толстая тетка в старомодном летнем платье в горошек и соломенной шляпе. Ноги у нее белые, с выпершими венами.
      - Игорь! - орет Костя. - Я тут тебе друга нашел, иди познакомься.
      Пацан примерно моего года курит, облокотившись на ограду. Он в синих спортивных штанах и тенниске "Lacosta" в красно-черную полоску, выше меня сантиметров на десять.
      Пацан поворачивается и подмигивает мне. Я подхожу, мы жмем руки.
      - Я - Игорь. Ты слышал, короче.
      - А я - Сергей.
      - Ты где живешь, на Рабочем?
      - Да.
      - А я - на КСИ. Враги, короче. - Игорь улыбается. Половина переднего зуба у него отколота. - Но это херня, здесь не до того. Все будем с местными крестами махаться.
      - А они что, полезут?
      - Ясен пень, полезут. - Он кидает бычок под ноги, сплевывает. - Ты учишься или работаешь?
      - Поступил учиться. В машиностроительный.
      - А-а, ученый будешь, значит. А я в тридцать третьем училе, на автокрановщика. Последний курс остался. Ты с семьдесят четвертого года?
      - Да.
      - Ну и я тоже. Слушай анекдот. Идет мужик по улице. Остановится харкнет и говорит, типа - петь я им еще буду, петь я им еще буду. Потом еще остановится, харкнет - и опять- петь я им еще буду. Подходит второй - что такое, типа? А вот доколупались придурки и говорят - спой нам или мы тебе за щеку дадим. Петь я им еще буду...
      Папа махает мне, я подхожу. Он обнимает меня за плечи и негромко говорит:
      - Соцков этот Костя предлагает нам с ними в одной комнате... Здесь комнаты все, в основном, на четыре человека, и можно поставить пятую кровать...
      - А двухместных что - нет?
      - Есть пару штук, но только для блатных. Давай, может, с ними, а то как подселят кого-нибудь... И тебе веселее будет с этим Игорем. Ну что?
      - Ладно, давай.
      Директор базы ведет нас в комнату. Он без рубашки, в светлых штанах, над ремнем торчит резинка трусов. Мы идем по скрипучим доскам мимо дверей комнат. На ржавых перилах сушатся купальники и плавки.
      Директор открывает ключом дверь, крутит ручку старого черного выключателя. Загорается лампочка без абажура, вокруг нее летают мошки.
      Пол в комнате засыпан песком, вдоль стен - железные кровати с тюфяками и подушками в пятнах.
      - Ну, располагайтесь, не буду вам мешать. Пятую кровать сейчас принесем, - говорит директор и выходит из комнаты.
      Игорь прыгает на кровать у окна.
      Идем с Игорем вдоль баз. Он напевает:
      - "Россия", "Космос" и "Континенталь"...
      Навстречу - две девушки в вареных польских шортах и майках "Chanel". Игорь подмигивает им. Одна, с длинными светлыми волосами, улыбается. Мы идем дальше.
      - Я вчера в такое время был уже в ауте, - говорит Игорь. - Сначала шахнули с батькой по две пива, потом я к мужикам подсел - тоже в Одессу ехали. Мы с ними водочки, все чики-чики. Херово, что мамаша поехала - будет мозги ебать. С батькой мы это... поймем друг друга, короче. Ладно, пошли назад - нечего тут ловить, надо посмотреть, что на своей базе, какие там пилы, а то пока будем еблом щелкать, всех разберут.
      Народу на пляже немного. Некоторые сворачивают одеяла и простыни, идут к корпусам. Три девушки загорают на простынях.
      - Ну что, пойдем побазарим? - спрашивает Игорь.
      - Ай, неохота.
      - Ну, как хочешь. А я пойду.
      Он идет к девушкам, присаживается на корточки, что-то говорит им. Они поднимают головы, улыбаются.
      Игорь возвращается.
      - Знаешь, кто они? Поварихи, здесь, на базе, в столовой работают. Практика у них типа. Это заебись, значит можно будет чики-чики. - Он улыбается. - "Россия", "Космос" и "Континенталь"...
      - Купаться будешь?
      - Не-а. Что-то не стоит у меня сегодня на это дело. А ты?
      - Я искупнусь.
      Я снимаю шорты, майку, бросаю на песок и иду к воде.
      Стоим с Игорем у металлической сетки, за ней - дискотека. Парочки танцуют ламбаду.
      - Секани, вон та ничего.
      Он показывает на девушку в короткой джинсовой юбке. Она танцует с высоким волосатым пацаном.
      - Пацаны, бухнуть не хотите?
      Мы поворачиваемся. Два пацана в джинсах-"мальвинах" и черных майках. У одного в сетке трехлитровая банка, закрытая крышкой.
      - Бухнуть - это всегда пожалуйста, - говорит Игорь.
      Пацан достает банку, снимает крышку, отпивает сам, передает приятелю. Приятель делает глоток, дает банку Игорю. Игорь надолго присасывается к банке, икает, передает ее мне.
      - Нет, я не буду.
      - Чего так?
      - Неохота.
      - Ты вообще не пьешь или перед батькой не хочешь?
      - Вообще.
      - Ну ты, Серый... Ладно, херня. - Он отдает банку пацанам. - Слушайте, это самое, мы тут только приехали сегодня, где здесь баб зацепить можно?
      - На трассе. Ну, на этой дороге, короче, на которой все базы. - Пацан с банкой махает рукой. - Только не нарвитесь на аккерманских - будете пизжены. По себе знаем. - Он улыбается. - Ну, мы порыли. Держите краба.
      Пацаны жмут нам руки и уходят.
      Игорь спрашивает:
      - Ну что, на дискотеку пойдем?
      - Ай, ну ее...
      - Правильно. В жопу дискотеку. Пошли лучше в бар - я там один видел. Бар "Ольга".
      - Ну пошли.
      В баре накурено, играет песня Газманова "Есаул". Мы садимся за столик. Игорь спрашивает:
      - Ты точно ничего не будешь?
      - Точно.
      Он приносит себе вино в пластиковом стакане, садится, достает пачку "Астры", закуривает. Я смотрю на двух девушек в углу. На столе у них бутылка вина, два пластиковых стакана и распечатанная шоколадка в фольге. Игорь спрашивает:
      - Тебе что, они понравились?
      - Нет, так просто.
      - Ладно, не пизди. Так и скажи, что понравились. Но мы к ним не пойдем, понял? Потому что они уродины. Мы себе лучше найдем. Не сегодня, так завтра. Еще две недели есть, да?
      - Ага.
      На столе в комнате - наполовину пустая трехлитровая банка с самодельным вином. Мать Игоря лежит на кровати с газетой "Совершенно секретно", папа и Костя сидят за столом.
      - А вот и наши ребятки, - говорит Костя. - Что, выпьете по пять капель?
      - Мой не пьет, - говорит папа и улыбается. - Он у нас трезвенник.
      - Трезвенники и язвенники... - начинает Костя. - Игорь, а как дальше?
      - Не помню.
      - Так, ладно, допиваем и ложимся, а то уже первый час ночи. Да, Николаич?
      Сижу на одеяле на пляже. Медленно темнеет. На скамейке у моря девушка читает книгу и курит. Я встаю, подхожу к скамейке, спрашиваю:
      - Можно?
      - Нет.
      - Что, нельзя сесть?
      - А, сесть... Я думала - ты просишь сигарету. Как сигареты подорожали, все сразу стали просить.
      - Нет, я вообще не курю.
      Я сажусь на край скамейки.
      - Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, да?
      - Наверное.
      - Ты тоже на этот заезд, с двенадцатого?
      - Да.
      - А сам откуда?
      - Из Могилева.
      - А я с Киева.
      - И как здесь тебе нравится?
      - Нормально.
      - А как тебя зовут?
      - Лариса.
      - Очень приятно. А я - Сергей.
      - Взаимно.
      - Покажи, что читаешь...
      Она поворачивает книгу обложкой ко мне. Жорж Сименон "Неизвестные в городе".
      - Читал?
      - Не-а. Интересно?
      - Нормально.
      Сидим молча. Далеко на горизонте плывет пароход. Я говорю:
      - Смотри, пароход.
      - Ага, вижу.
      - А что, если...
      - Слушай, Сергей, я хочу побыть одна, хорошо?
      - Хорошо, извини.
      Я встаю со скамейки, иду к своей комнате.
      Папа и Костя вынесли табуретки, поставили перед дверью, сидят, закинув ноги на перила, пьют пиво. Папа говорит:
      - Сережа, не хочешь с нами в видеосалон на десять часов?
      - А что там?
      - "Греческая смоковница", эротика.
      - Не, неохота. Я лучше посплю.
      После ужина сижу на качелях на пляже. Темно. С дискотеки доносится музыка - Богдан Титомир. Подходит тетка - я ее много раз видел в столовой.
      - Пiдемо. В однiєї дiвчини день народження, а хлопцiв немає. Пiдемо.
      Она берет меня за руку и тянет. Я спрыгиваю с качелей.
      Заходим в столовую с заднего хода. Там - десяток поварих-практиканток за двумя сдвинутыми вместе столами.
      - От ще одного хлопця знайшла, - говорит тетка.
      На углу сидит Игорь, он махает мне рукой, сдвигается со стулом в сторону. Тетка подсовывает стул. Я сажусь между Игорем и некрасивой поварихой с прыщами на лбу. Пацанов, кроме нас с Игорем, нет.
      Другая тетка - толстая, с высокой прической - обходит стол, наливает в граненые стаканы вино из жестяного чайника. Игорь говорит мне:
      - Это - их мастерица.
      - А вторая? Та, которая меня привела?
      - Не знаю, может быть, тоже... Хуй их тут просцышь...
      Мастерица возвращается на место и говорит:
      - Ну, раз у нас сьогоднi iменини...
      Она обнимает девушку рядом с ней, достает из кармана двадцатьпятку, дает девушке. Та зажимает деньги в кулаке. Мастерица целует ее в губы.
      Все чокаются, я тоже поднимаю стакан, чокаюсь с Игорем и прыщавой, выпиваю. Верхняя губа начинает неметь. Игорь шепчет в ухо:
      - Я сегодня две палки поставил поворятам, сначала одной - вон той, Оксане... - Он кивает головой на высокую крупную девушку. - ... И вон той еще - Таньке. Прикинь - две палки за один день. Даже как-то не это самое... поплохело. Потом пробежался вдоль берега - и все зэ.
      Повариха в "мальвинах" и белой кофте включает магнитофон - "Весну 301". Играет медляк - "Чистые пруды" Талькова. Я говорю прыщавой:
      - Можно тебя?
      Она кивает головой.
      Мы топчемся на месте. Поварихи танцуют друг с другом, Игорь за столом базарит с мастерицей.
      Песня заканчивается. Прыщавая говорит:
      - Пiшли покуримо.
      - У меня нет.
      - У мене є.
      Выходим на улицу. Небо - черное, низкое, все в звездах. Она достает пачку "Родопi", вынимает сигарету, прикуривает.
      Из столовой выходит Игорь. Он спрашивает:
      - Что это вы тут уединились?
      - Так, покурити вийшли, - говорит прыщавая. Она улыбается Игорю. Он обнимает ее за плечи, она не вырывается.
      - Дай потянуть, а то мои кончились.
      - Тримай.
      Она протягивает Игорю сигарету. Он мнет рукой ее левую грудь под платьем, на другой руке выставляет мне три пальца.
      Просыпаюсь. В трусах - засохшая корка спермы, они воняют. Я не помню, что мне снилось. Папа, Костя и мать Игоря спят, кровать Игоря - пустая.
      Вытаскиваю из сумки чистые трусы, надеваю, беру пакет с зубной щеткой и пастой, выхожу из комнаты.
      Игорь спускается по ступенькам вагончика-туалета.
      - Привет. Что ты вчера так рано отчалил? Там эта, Оксана, ну, которую я первую вчера... Начала, короче, лезть, а я уже на нее и смотреть не хочу... Ты б ее мог, как нечего делать...
      - А эта, прыщавая?
      - Ну и что, что прыщавая? Нормальная баба, мы с ней покувыркались на одеяле на пляже. Только не дает - целка еще. А эта, Оксана... Не представляю, как можно каждый день - и с одной бабой... Ладно, пошел я отсыпаться.
      Сидим с Игорем на пляже. Волны накатываются на берег. Я спрашиваю:
      - Ты сегодня купался?
      - Ага, утром. Смотри - пила какая, пошли зазнакомимся.
      На скамейке сидит девушка, смотрит на море. Ноги накрыты одеялом.
      - Здравствуйте, девушка, - говорит Игорь. - Вам не холодно здесь одной?
      - Не-а, совершенно не холодно.
      - Ну и хорошо.
      - А как вас зовут?
      - Допустим, Оля.
      - А меня, допустим, Игорь, а это, допустим, Серый.
      На качелях - двое поварих, одна махает Игорю, зовет к себе.
      - Я сейчас.
      Он идет к качелям.
      - Что это за клоун? - говорит Оля.
      Я ухмыляюсь, пожимаю плечами. Она спрашивает:
      - Ты любишь море?
      - Ага. А ты?
      - Обожаю. Каждый год езжу. Ты откуда сам?
      - Из Могилева.
      - А я из Винницы.
      - Погуляем, может?
      - Давай. Только я малого своего возьму, хорошо?
      Идем втроем по песку. Малому лет десять, он белобрысый и противный. Слева - коробка недостроенной базы отдыха. Кусок пляжа около нее не освещен. На одеяле обнимается парочка. У моря бренчит на гитаре мужик в джинсовой панаме.
      Оля рассказывает:
      - Я учусь в педулище - мы его "педучилище" зовем. Скучно там - вообще. И не только в училище, в городе скучно, пойти некуда, дискотек нормальных нет...
      - А как тебе здесь дискотеки?
      Она морщится.
      - Разве это - дискотеки? Это не дискотеки, а не знаю что... Ты не куришь?
      - Нет.
      - Попроси мне у кого-нибудь сигарету.
      Впереди сидят две девушки, курят. Я говорю:
      - Извините, у вас не будет сигареты?
      Одна хлопает по карману розовых штанов.
      - В комнате пачка осталась. Сейчас принесу. Вам три?
      - Нет, одну.
      Стоим, смотрим на море - в темноте оно сливается с небом. Малый кидает камнями в волны. У берега купаются два мужика.
      Девушка приносит сигарету. Я говорю:
      - Спасибо.
      Она кивает. Я отдаю сигарету Оле, она прикуривает у девушки. Мы отходим. Оля говорит:
      - За сигареты спасибо не говорят.
      - Да?
      - А ты что, не знал?
      - Не-а.
      Подходим к своей базе отдыха. Я спрашиваю:
      - Завтра погуляем еще?
      Оля пожимает плечами.
      - Будет видно.
      - Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи.
      Брожу по пляжу. Оли не видно. Под деревянным столбом сидит пацан с гитарой, поет. Его слушают несколько поварих. Одна - рыжая, веснушчатая, не знаю, как ее зовут - говорит мне:
      - Привiт. Сiдай послухай - красиво пече.
      Пацан начинает новую песню:
      Я сижу один в пустой квартире
      На полу валяется рубашка
      Я не знаю, что творится в мире
      Знаю, что ко мне придет Наташка...
      Подходят Игорь и Оля. Оля снимает кофту, остается в майке. Она кладет кофту на песок, садится на нее. Игорь садится рядом, обнимает Олю за плечи. Пацан поет:
      Сколько это будет продолжаться
      Знают только я и дядя Вася
      Это я его зову Наташкой
      Потому что мы с ним пидарасы.
      Игорь хохочет, поварихи кривятся. Пацан говорит:
      - Ну что, кто вина хочет? У меня шесть литров.
      - Нi, ми не будемо, - говорит веснушчатая. - Нам рано вставати на роботу. Она поднимается, ее подруги тоже.
      На песке - пустые трехлитровые банки. Пацан стоит на коленях, держится за столб, тошнит. Игорь вырубился. Я пил меньше всех, совсем чуть-чуть, и поэтому почти трезвый.
      Подсаживаюсь к Оле, обнимаю ее за талию. Она открывает глаза.
      - Тебе чего?
      - Так просто.
      Она пожимает плечами, берет с песка банку - в ней чуть-чуть на дне, подносит к губам, допивает. Ее медный браслет съехал, на запястье - толстые выпуклые шрамы.
      Светит луна. Я рассматриваю Олино колено. Прыщик. Царапина. Несколько тонких волосков. Наклоняюсь и целую ее в колено. Она отдергивает ногу.
      - Отвали, кому сказала? Отвали.
      Я отодвигаюсь. Она поднимается и, шатаясь, идет к корпусу.
      Светло. Я качаюсь на качелях. Пацан из тридцать второй комнаты сцыт на перила. Он говорит мне:
      - Привет.
      - Привет.
      - Как погудел, нормально?
      - Ага.
      - Я тоже заебись. Домой в бабских трусах пришел, прикидываешь? Ты слышал, что за хуйня в Москве творится?
      - Не-а.
      - Горбачева на хер скинули, теперь Янаев.
      - А кто это такой?
      - Хер его знает.
      Из комнаты выходит папа.
      - Привет. Гуляешь?
      - Ага.
      Он достает из пачки сигарету.
      - А мне вот что-то не спится.
      - Слышал, что он говорил, что в Москве?
      - Да, я знаю. Слышал вчера по радио.
      - Ну и что?
      - Ничего.
      Над морем висит ярко-красный шар солнца.