Владимир Козлов
      Курск
      15/08/2000, 17:04
      Офис. Я подхожу к окну. С кондиционера на пятом этаже капает вода.
      Боб говорит мне, просматривая свои имэйлы:
      - Надо лететь в Мурманск, писать статью про затонувшую подводную лодку.
      - Зачем нам это? Мы что - крупная газета? Сделаем материал по сообщениям агентств, по теленовостям - как всегда.
      - Нет, надо ехать. Все туда едут - все телеканалы, все радиостанции, все газеты, даже самые мелкие. Кто не напишет про это - останется в жопе. Мы должны ехать.
      - Что, вдвоем?
      - Да.
      - А как ты объяснишь Лондону, зачем ехать вдвоем? Они заноют, что дорого.
      - Я не говорю по-русски.
      - Тогда давай поеду я. Пришлю оттуда статью по мэйлу, а ты ее отредактируешь и отправишь в Лондон.
      - Нет, я тоже должен ехать, это - очень особое событие. Важно для карьеры журналиста. Ты что - не понимаешь?
      Боб говорит секретарше Насте, чтобы она заказала нам с ним билеты на ближайший рейс до Мурманска. Я, Боб и она - весь персонал московского бюро газеты. Зачем нужна Настя, я не понимаю. По-английски она говорит на уровне средней школы - закончила ее в этом году, - печатает одним пальцем, сообразительности никакой. Только миленькое детское личико и готовность в любой момент потрахаться с Бобом на диване во второй комнате.
      Билеты есть только на субботу, до этого все разобрано. Настя звонит в гостиницу, бронирует нам двухместный номер - одноместных нет. Боб кривится.
      - Я не хочу нюхать твои российский носки.
      - А я - твои английские.
      18/08/2000, 17:21
      Шереметьево-1, бар. Боб стоит у стойки с двумя здоровыми мужиками. На стойке - пластиковые стаканы от пива, разорванные пакеты чипсов. Я подхожу.
      - Привет, - говорит один мужик. - Мы с Варшавы. А матка у меня русская, я говорю по-русски.
      Поляки суют мне руки, я жму их, хлопаю по плечу Боба.
      - Тоже летите в Мурманск?
      - Да.
      - Пошли тогда, уже посадку объявили.
      После регистрации выпиваем с Бобом по пиву. Поляки куда-то пропадают.
      В самолете мое место посередине, у Боба - возле прохода. Около окна девушка в черном свитере.
      После взлета она спрашивает:
      - А вы что - иностранцы?
      - Боб - иностранец. Англичанин. А я - русский. Ты по-английски говоришь?
      - Не-а. А он по-русски?
      - Тоже нет.
      Девушек всегда больше интересует Боб. Англичанин все-таки, денег море, можно сходить в ресторан, потом в бар, а потом, само собой, - к нему домой, если он к тому времени не вырубится. Но сейчас он дремлет, откинувшись на спинку сиденья - в аэропорту выпил не меньше двух литров пива.
      - А как тебя зовут?
      - Анна. А тебя?
      - Вова.
      - Очень приятно.
      - Взаимно. Ты из Мурманска?
      - Нет, из Мончегорска. Это недалеко, всего 150 километров. Была в Москве в командировке. А вам зачем в Мурманск?
      - Мы - журналисты. Писать статью про "Курск".
      - А-а-а.
      Стюардесса везет по проходу тележку с бухлом, случайно толкает Боба. Он открывает глаза и говорит:
      - Давай купим бутылку мартини.
      - Зачем?
      - Угостить девушку.
      - Ты мартини будешь? - спрашиваю я у Анны.
      - Нет, я за рулем. У меня машина на стоянке в аэропорту.
      - Ясно.
      Я перевожу Бобу, он закрывает глаза и отрубается.
      18/08/2000, 19:33
      Самолет едет по полосе. Анна говорит:
      - Давайте, я вас подвезу. Вам в какую гостиницу?
      - "Мурманск".
      - Почти что по дороге.
      Выходим на летное поле. Холод собачий. Я не подумал, что Мурманск севернее Москвы, и полетел в одной рубашке.
      Идем мимо облезлого здания аэропорта к стоянке. Сквозь асфальт пробивается чахлая трава. Автостоянка - на отшибе, выглядит пустынно.
      - Сейчас будет прикол, если машину угнали, - говорит Анна и улыбается.
      Машина на месте - почти новая "десятка". Мы садимся. Боб немного протрезвел. Он спрашивает меня:
      - А где поляки?
      - Откуда я знаю, где поляки? И зачем они тебе?
      Анна говорит:
      - Только я должна вас предупредить - я еще неопытный водитель, поэтому езжу всегда по правилам. А там есть одно место, где все едут с превышением, и кто сзади, на меня злятся.
      За окнами - холмы и желтеющие деревья. Боб спит, Анна старательно ведет машину.
      Сзади кто-то долго сигналит. Нас обгоняет добитый "фольксваген", водитель показывает "fuck".
      - Ну вот, я же вам говорила...
      Въезжаем в город. Замусоренные улицы, пятиэтажки с облупившейся краской. Нелепо одетые люди. Здесь, наверное, жутко скучно.
      Останавливаемся у гостиницы. Снаружи - обычная кирпичная пятиэтажка. Анна пишет на бумажке свой телефон.
      - Только это - рабочий. Домашнего у меня нет. Нужно сказать, чтобы позвали Анну из отдела финансов.
      Я кладу бумажку в карман. Анна по очереди протягивает нам руки.
      - Ну, приятно было познакомиться. Звоните, если будет время.
      Боб дежурно улыбается своей "западной" улыбкой.
      18/08/2000, 21:02
      Поднимаемся в номер. Совковая тумбочка, две кровати с мятыми покрывалами. Зато в ванной - импортный унитаз и смеситель.
      - Я ожидал, что будет хуже, - говорит Боб.
      - Ты всегда ожидаешь хуже.
      - Давай сегодня никуда не пойдем. Начнем завтра с утра.
      - А сегодня и идти некуда, сейчас стемнеет.
      Я включаю телевизор. Новости. "Курск". Спасательные работы осложняются плохими погодными условиями.
      Боб не понимает русского и начинает болтать.
      - Наши английские журналисты - говно и хуесосы. Есть только один хороший - он на пресс-конференции спросил у Блэра: "Почему вы так радушно принимали Путина, который замарал себе руки чеченской кровью?"
      - А чем твой Блэр лучше Путина?
      - А я не говорю, что лучше. Одинаковые подонки.
      - Нет, говоришь. И вообще, какое вам - англичанам - дело до того, что происходит в Чечне, а? Вам что, Северной Ирландии мало? Хули вы всюду лезете?
      - Северная Ирландия - часть Соединенного Королевства.
      - А Чечня - часть России.
      - Ничего подобного. Россия просто пытается подчинить ее, а Чечня ведет освободительную борьбу.
      - Слушай, ты полтора года в России, а еще не научился говорить по-русски. Но зато ты уверен, что понимаешь то, чего мы не понимаем. А мы все, по-твоему, дураки, да?
      - Нет, но в России нет такой долгой демократической традиции, как на Западе...
      - Засунь ты в жопу свою демократическую традицию...
      - ...и вы еще не осознали ценности гражданского общества.
      - А ты уверен, что оно нам нужно, ваше гражданское общество?
      Я больше не хочу с ним разговаривать. Выключаю телевизор, сбрасываю шмотки и ложусь. На белом пододеяльнике несколько зашитых дырок.
      Боб говорит:
      - Я пойду в бар.
      - Хорошо. Ключ только один, пусть останется у меня. Постучишь, когда вернешься. Боб выходит, хлопнув дверью. Я засыпаю.
      Звонок телефона. Просыпаюсь, хватаю трубку.
      - Алло?
      - Добрый вечер. Извините за беспокойство. Не хотите ли познакомиться с симпатичными девушками?
      - Иди в жопу.
      Бросаю трубку, поднимаюсь и иду в туалет поссать. За входной дверью шум.
      - Джон, дай мне еще пятьдесят долларов, - говорит женский голос.
      Я ложусь.
      19/08/2000, 8:35.
      Боб еще спит. Он приперся в четыре утра, пьяный в жопу. Я трясу его за плечо.
      - Пошли завтракать.
      Спускаемся в кафе, берем себе по яичнице-глазунье с сосисками. Худая прыщавая девушка лет восемнадцати собирает со столиков грязную посуду.
      - Скажи ей, что если она поднимется сейчас со мной в номер и отсосет у меня, я дам ей пятьдесят баксов, - говорит Боб.
      - С чего ты взял, что она пойдет? Она не проститутка, она здесь официанткой работает. Насчет проституток никаких проблем - мне вчера три раза звонили.
      - Меня проститутки не интересуют. Хочу с этой.
      - Нет, ты объясни - с чего ты взял, что она у тебя возьмет?
      - Пятьдесят баксов - большие деньги. Она здесь столько зарабатывает за месяц.
      - Не буду я ей такое предлагать, хочешь - сам и предлагай.
      Доедаем, поднимаемся в номер. Я сажусь на телефон. Чтобы попасть в Видяево, откуда ушла лодка и где сейчас родственники подводников, нужно специальное разрешение из генерального штаба, из Москвы. Для этого нужно отправить туда запрос по факсу. Насти в офисе нет - воскресенье. Придется отложить на завтра.
      - Ну что, поехали на вокзал? - спрашивает Боб.
      - А что там делать? Давай лучше останемся, посмотрим по телевизору, как разрезают лодку. На РТР прямая трансляция.
      - Нет, это все ерунда, это будет на всех каналах. Нам нужны родственники, нам нужно сделать статью "человеческого интереса".
      - Ладно, поехали.
      Я беру диктофон, Боб - свою навороченную "мыльницу", и мы спускаемся вниз. В баре сидят поляки, пьют пиво. Кроме них - еще человек десять иностранных корреспондентов. Большинство их и все русские журналюги живут в другой гостинице.
      Ждем троллейбуса. Через дорогу, около универмага, стоят цепью поперек тротуара валютчики в кроссовках "рибок" и теплых куртках "колумбия".
      На вокзале - тоже толпа журналюг, в основном - иностранцы. Трое офицеров-подводников с распечатанными на принтере бумажками "Курск" встречают родственников. Еще один - с такой же бумажкой, но в гражданском, в джинсовой куртке. Я подхожу к нему, спрашиваю:
      - Извините, а кто у вас там, на "Курске"?
      - Боевые друзья.
      - Как по-вашему - спасут их?
      - Мы все на это надеемся.
      Боб фотографирует его, показывает, как развернуть бумажку, чтобы лучше получилось. Мужик смотрит на нас с презрением.
      Холодно. Мы покупаем в киоске у вокзала помойный кофе, согреваемся.
      Подходит поезд, офицеры спускаются на перрон, толпа журналистов - за ними. Некоторые остаются, в том числе мы. Все равно вести их будут через вокзал, другого прохода нет, а автобус с табличкой "Курск" припаркован на привокзальной площади.
      Офицеры ведут худого деда, один несет его чемодан.
      Сзади бегут журналюги, на ходу орут:
      - Что вы чувствуете, что ваш сын там? Как вы все это принимаете?
      Дед молчит. Один офицер на ходу снимает фуражку, вытирает платком лысину.
      Мы идем за ними в толпе корреспондентов. Деда доводят до автобуса, сажают и закрывают дверь. Бредем назад к вокзалу.
      Я смотрю на расписание: прибытия поездов нет до шести вечера. Возвращаемся в гостиницу.
      В баре поляк рассказывает:
      - Мы поймали машину, ехали на пункт. Сказали - документа нет, назад.
      Мы с Бобом выпиваем по пиву и поднимаемся в номер.
      На РТР разрезают какой-то отсек "Курска". Та же самая картинка - на СиЭнЭн и других каналах.
      Я закрываю глаза и вырубаюсь.
      19/08/2000, 18:16
      Вокзал, прибыл какой-то поезд. Подводники ведут заплаканную женщину. У нее на руках - ребенок.
      - Кто у вас там?
      - Муж, капитан третьего ранга...
      - Что вы чувствуете?
      Она начинает плакать. Журналюги похожи на шакалов, которые бросаются на падаль. Мне противно.
      - Пошли в гостиницу, больше поездов сегодня не будет, - вру я Бобу.
      19/08/2000, 22:14
      Боб тусуется в баре, а я смотрю телевизор, хотя это бесполезно - уже понятно, что никого не спасут. Я надеваю рубашку и спускаюсь вниз.
      Боб заказывает мне и себе по пиву. Бар постепенно наполняется иностранными журналюгами.
      - Я разговаривал с парнем из Ассошиэйтед Пресс, - говорит Боб. - Он сегодня съездил в Видяево и побеседовал с родственниками.
      - У него было разрешение?
      - Не было. Разрешение есть только у РТР. Он нашел таксиста, которому разрешен въезд в Видяево, дал ему сто долларов, и он провез его в багажнике. Он поговорил с родственниками, сделал отличную статью "человеческого интереса".
      - Неужели ты не понимаешь, что родственникам сейчас не до этого, что сейчас просто некрасиво их дергать, а?
      - А что здесь такого? Людям интересно прочитать про них.
      - Прочитать про то, как им херово? Чтобы какой-нибудь сраный обыватель прочитал и порадовался, что, по сравнению с ними, он счастлив?
      Боб не отвечает. Я молча допиваю пиво и беру нам еще по одному.
      - Смотри, - говорит Боб. - Это Кевин. Я и не знал, что он в России. - Он показывает на длинного чувака с бритой головой и сумкой фотоаппаратуры. Мы работали в одной газете шесть лет назад. Об его лысую голову разбито немало пивных бокалов.
      Боб встает и подходит к Кевину. Они обнимаются.
      20/08/2000, 02:02
      Я сижу в баре и болтаю с проституткой. Ее зовут Катя.
      - Как тебе нравятся журналюги?
      - Вообще не нравятся. У них нет денег или они жмутся.
      - А кто не жмется?
      - Бизнесмены.
      - Журналисты все бедные.
      - Не надо ля-ля. Они здесь по пятьдесят долларов за ночь пропивают.
      - Это от безысходности. Нас никуда не пускают, вот мы сидим и бухаем.
      Я думаю над тем, пригласить ее в номер, и в конце концов решаю, что нет смысла: слишком много выпил. Я встаю с круглого высокого стула и говорю:
      - Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи.
      Катя криво улыбается.
      Боб сидит за одним столиком с Кевином и поляком.
      - Поехали играть в бильярд! - орет он мне.
      - Куда?
      - Она знает. - Боб кивает на проститутку с черными крашенными волосами.
      - Ладно, поехали.
      20/08/2000, 02:44
      В бильярдной - никого, кроме нас пятерых. Проститутка сидит на стуле и курит. Мы играем в бильярд по парам: я с поляком против Боба с Кевином. Мы дуем.
      В перерыве между партиями Кевин берет в баре бутылку водки "Русский стандарт" и разливает.
      20/08/2000, 04:31
      Частник подвозит нас до гостиницы, Боб сует ему пятьсот рублей. Я вылезаю из машины и сразу падаю. Вставать не пытаюсь, ползу по ступенькам на карачках.
      20/08/2000, 12:46
      Сегодня Боб улетает. Статью он написал, но хочет выжать из поездки максимум. Он инструктирует меня:
      - Пойди на улицу с диктофоном, поспрашивай у людей, что они думают про все это. А в шесть часов, ты говорил, должен прибыть самолет с родственниками - поезжай в аэропорт, вдруг удастся с ними поговорить. И тогда завтра можешь вылетать утренним рейсом. Хорошо?
      - Хорошо.
      20/08/2000, 15:31
      Боб садится в такси и уезжает в аэропорт, а я иду в авиакассу подтвердить вылет на завтра. Опрашивать никого не собираюсь, если он не забудет - сочиню все сам.
      В авиакассе - ни одного человека. Вылет на завтра подтверждают: места есть, большинство журналюг улетели сегодня.
      20/08/2000, 22:12
      Сижу в баре, пью третий стакан пива. Завтра часов в одиннадцать буду в Москве. Надоел уже этот сраный Мурманск.
      21/08/2000, 04:11
      Просыпаюсь на полу в своем номере еще толком не протрезвевший. Рука - в трусах, ладонь вымазана засохшей спермой.
      Снова засыпать нельзя - просплю рейс.