Но Мишка не стал снимать со стены фотографию. Он подошел к стене и долго смотрел на космонавтов, сфотографировавшихся группой.

— А как вы попали сюда? — запоздало спросил Женя.

— Из космоса… — улыбнулся Мишка и показал пальцем на потолок.

Женя попросил меня вылить теплую воду и принести из кадки свежей. Я принес.

— И ни разу не встал? — спросил Мишка.

— Кого же я буду обманывать? — сказал Женя. — Себя, что ли?

— Ну, давай лежи, — сказал Мишка. — Сколько тебе осталось?

— Четыре часа шесть минут… — сказал Женя. Последние часы ужасно долго тянутся!

Назад мы вышли через двор. Нужно было видеть изумленную морду Ориона! Он растопырил уши и, растерянно моргая, смотрел на нас.

— Прошляпил? — сказал я и, потрепав его по шее, вслед за Мишкой прошел калитке, где нас с нетерпением ждала Наташка. У нее даже одна ленточка в волосах развязалась.

— Ну что, за доктором бежать? — спросила она.

— Доктор не поможет, — сказал Мишка. — У него болезнь неизлечимая. Гипо… Как она называется?

— Ги-по-ди-на-мия, — с удовольствием произнес я это незнакомое космическое слово.

— Я побегу в контору, — заволновалась Наташка. — Из района «скорую помощь» вызовут…

Она повернулась, чтобы побежать, но Мишка поймал ее за руку.

— Пойдем на Чупрыкину мельницу щук шугать.

— Какие щуки, — чуть не плача, сказала Наташка. — Человеку плохо, а вы… вы тут со своими щуками…

Мишка отпустил ее руку и, помолчав, сказал:

— Не надо «скорую помощь»… Он поправится ровно через три часа и пятьдесят пять минут…

Мишка сказал это спокойным, серьезным голосом, и Наташка поверила. Она уселась на низкую скамейку, что возле забора, и положила руки на острые коленки, выглядывавшие из-под ситцевого платья в горошек.

— Я буду ждать, — сказала она.