Разрешите — документ?
      Чрезвычайно любопытно, как сами синтоновцы оценивают итоги своей учебы в Клубе. Клуб можно критиковать за многое, но одно его достоинство несомненно — синтоновцы врать не приучены и говорят обо всем смело. Итог: отзывы их о себе и Клубе откровенны и непосредственны.
      Конкретно это письмо отредактировано, потому что писано сильно безграмотно. Но написано сильно, поэтому я его и привожу.
      Итак,
 
...При помощи "Синтона" я изменила отношение ко мне других людей. Те, кто меня ненавидели, любить меня не стали, но я заставила их уважать меня. Вообще после полутора лет в "Синтоне" для меня не проблема заставить кого-то любить меня или уважать: я умею чувствовать отношение людей ко мне, и, если этот человек мне нужен, я всегда смогу измениться и под него подстроиться.
Здесь, в Клубе, я научилась разбираться в людях, я теперь точно знаю, какой человек нужен мне. Теперь я не бросаюсь на всех подряд, как это было раньше, а точно знаю, что я хочу, и смело иду к своей цели.
"Синтон" научил меня отказывать людям, обламывать их, когда им нужно от меня то, что не нужно мне. Раньше я не умела обманывать и говорить "нет", а теперь мной практически невозможно манипулировать.
"Синтон" и синтоновцы научили меня играть. Сейчас я практически в совершенстве владею различными играми с мужчинами, хотя именно поэтому они стали мне не интересны. Какой смысл в игре, если результат каждого твоего или его действия известен? Но если игра мне нужна, я сыграю ее хорошо и добьюсь от мужчины всего, что мне надо.
Надя.
 
      ...М-да... Ваши чувства? Свои — скажу: чем больше Надя перечисляет, что ей дал "Синтон", тем больше мне за "Синтон" неловко. Надя стала вооруженной, Надя стала защищенной, но доброй и человечной — нет.
      По письму, по крайней мере. В жизни, в Клубе, она кажется мягче и теплее. Или только кажется?
      Я могу оправдываться, что "Синтон" давал ей не это, по крайней мере — не только это, но есть факт — Надя взяла все это из "Синтона". Надя в Клубе была свободным человеком и развивала то, что она хотела. Щенок был свободным и учился давить других щенков.
      А я был — его учителем.
      Надя довольна мной, как психологом, но я недоволен собой, как человеком. Это я не дал Наде того, что свободного человека превращает в человека нравственного. Я не дал ей (достаточно) культуры, я не разбудил в ней сердечности и заботы о людях, я не изменил ее жизненные ориентиры: добро не стало ее ценностью.
      ...В Клубе много людей, живущих ценностями Приятно, Выгодно, Удобно (или Красиво, Изящно, Увлекательно). Хорошие ценности, но, если над ними не возвышается ценность "жить по-доброму", они сбивают человека с пути — с пути Добра.
      Как мне кажется, у действительно нравственного человека никакого выбора нет. У него есть, могут и должны быть только размышления, только прикидки — каким путем точнее реализовать тот выбор, который он сделал уже давно. Он отодвинет от себя не только Злое, он отодвинет и Трусливое. И не разрешит себе Слабое. И запретит себе просто Любопытное. Вздохнув, попрощается с самым-самым Интересно. И даже чудесно Красивое останется вне его пути, если вдруг это Красивое не совпадет с путем его — с путем Добра.
      Что бы я ни делал, количество добра в мире должно увеличиваться
      И это то, что я, как Учитель, хотел бы видеть в "Синтоне". Конечно, я страшный человек — я действительно хочу, чтобы у моих синтоновцев в жизни выбора не было. Чтобы выбор и путь у них был только один — путь Добра.
      А психологи пусть живут по-другому, свободно. И развлекаются.
 

      Признание психолога
 
– Я психолог, и поэтому я никогда никого не воспитываю.
– А дома? Борис, дома ты своих детей — воспитываешь? Свои ценности, свой взгляд на мир им несешь? Хочешь передать?
– Психолог я — на работе. А дома я — отец!
 
      Как сказал мне — так отрезал, завершая наш трудный разговор на эту тему, один известный психолог. Он пишет толковые книги, он замечательно работает как практик, но он делит: "моя работа с людьми" и "моя жизнь с близкими".
      Работая с клиентами, он свои взгляды на жизнь прячет в карман. Он заключает с клиентом контракт и работает строго в рамках того, что клиент от него ожидает. Он помогает клиенту разобраться в его ценностях, обстоятельствах и сделать свой собственный выбор — и только. Их жизнь — их выбор. Он — на работе.
      Дома он — другой. Живя со своими детьми, воспитывая своих детей, он хочет, чтобы его дети росли в соответствии с его ожиданиями. Конечно, он двумя руками за, чтобы его дети сделали свой свободный выбор — но только в тех рамках, которые он поставил выбором своим. Потому что — своих детей он любит. И поэтому, если необходимо, он берет груз ответственности и за их жизнь тоже.
      А когда он говорит: "Я, как психолог, не имею права нести людям свои ценности", простите, я перевожу: "Эти люди мне — душевно чужие".
      Борис, ты не прав.
      Если это, то есть отказ от воспитательной и проповеднической работы, — кодекс чести психолога, значит, я не хочу быть психологом. Естественно, я не буду навязывать свои взгляды и ценности людям, которые будут их и меня отталкивать. Но если люди ко мне пришли, тем более если они знают, что я свои взгляды не скрываю и, более того, активно проповедую, людям активно несу — то я буду с этими людьми беседовать, буду им свое рассказывать, буду проповедовать, буду спорить, буду драться и ссориться, если надо!
      Потому что они — близкие мне люди. Потому что этого хочу я и этого хотят они. Потому что это наши свободные выборы.
      Если психология исключает воспитание, то я исключаю психологию

      В чем проявляется моя любовь
 
– Вы же не уважаете тех, кого воспитываете!
– Совершенно верно. Воспитывают вообще только тех, кого не уважают.
Почему??
 
      Если рядом со мной умный и взрослый человек, я всегда могу с ним поговорить. Его душа — его государство, он воспитывает себя сам, а мои слова — только новые и важные данные, с которыми он сам сделает все, что надо.
      А мне воспитывать его так же странно, как лезть в работающий мотор автомобиля, чтобы руками подталкивать поршни его цилиндров. Куда ты лезешь, мотор работает и без тебя!
      Что его воспитывать, он воспитывает себя сам!
      Другое дело, рядом со мной ленивый, спящий недочеловек. Сам с собой он ничего не делает, оставить его как есть — нельзя, трудно ему и с ним трудно, и поэтому надо его обрабатывать и как-то приспосабливать, чтобы жить с ним можно было. Да, я этим, то есть воспитанием его, займусь — но о каком уважении тогда будет речь?
      Дрова я рублю, а не уважаю.
      Имею ли я на это право? Имею, как любой родитель, у которого есть дети. Синтоновцы — это мои дети, потому что это люди мне не посторонние, люди душевно близкие, и потому, что они пришли ко мне для того, чтобы я с ними работал.
      Значит, кого-то — и обтесывал.
      Они знают, что я буду помогать им расти: буду давать им трудную работу, на которой они будут делать себя сильнее и искать пути человеческой жизни. Я даю им пищу для размышлений — много пищи, они получают в Клубе также и тепло, и праздник. Но если что — синтоновцы знают, что от ведущего они и в лоб получить могут.
      И запросто. Более того — самые толковые этого ждут и этого просят: "Н.И., если можно, давайте на меня почаще обратную связь!" Что они имеют в виду — понятно?
      Это — подарок, и те, кого я люблю больше, получают его от меня чаще. А то, что мой подарок немного в нетрадиционной, не мягкой упаковке — чем же это плохо, если это работает?
      Уважаемые коллеги! Ваши верования, что "психолог — это обязательно гуманист!", ничуть не основательнее, чем любые другие детско-юношеские заморочки. Если же вы по-прежнему находитесь в протесте, я предлагаю вам расслабиться и послушать психотерапевтическую сказку, привлекательную хотя бы тем, что она другого автора.

      Лирическое наступление, или О разнообразии методов психотерапевтического воздействия
 
У всякого урода своя метода.
Черт в исполнении Дмитрия Соколова
 
      Не читали "Сказки и сказкотерапию" Дмитрия Соколова? Почитайте. Книжка небольшая, а достойная. Талантливая, как и ее автор. А чтобы побыстрее почитать захотелось, перескажу оттуда одну из сказочек. Слушайте:

Сказка об ангеле и черте
      В те далекие времена, когда ангелы и черти служили в общем братстве, произошла такая история. Увидел Господь бедного горюющего юношу, который целыми днями лишь плакал и молился. Посмотрел он на него раз — плачет, взглянул второй — плачет, в третий раз — рыдает, сердечный. Нахмурился Господь и приказал двум небесным служителям спуститься и помочь бедняге. Отправились двое, один был ангелом, другой — чертом.
      Спустились они на землю, да неудачно: до дома бедного юноши им оставалось не меньше мили. Пошли по дороге: ангел ступает важно, чтобы не запачкать белых одежд, а черт балуется. С чьего-то огорода стащил луковицу, где-то наломал тростника. Подошли они к дому, ангел и говорит: "Ты, черт, подожди меня здесь, не то еще напугаешь невинного".
      Ну и ладно, черт согласился, сел на качели, качается, а ангел помедитировал и вошел в горницу. Встретил его юноша горючими слезами. "Что ты плачешь?" — спросил добрый ангел. "Как же мне не плакать, — ответил юноша, — когда на обед у меня ни мяса, ни супа, одна черствая горбушка". — "Это легко исправить", — сказал ангел. Хлопнул в ладоши, и на столе появились самые изысканные блюда.
      Юноша стал плакать горше прежнего. "Ах, бедный я, бедный, — причитал он, — нет у меня ни брата, ни свата, чтобы со мной обед разделить!"
      "И эта беда — не беда", — сказал ангел. Хлопнул он два раза в ладоши, появились на пороге люди. Они стали подходить к юноше, обнимать, целовать и за стол садиться. "Вот добрая твоя семья", — сказал ангел. Смотрит — а юноша рыдает, аж заходится: "Ах, когда бы я сам был достоин сих яств и людей! Поломанная моя жизнь!"
      Ангел нахмурился. "Жизнь твоя — зреющий цветок, — сказал он. — И никто не ломал его, смотри!" — он трижды хлопнул, и юноша увидел, как его жизнь распускается цветком в саду Господнем.
      "Может, и так, — молвил плачущий юноша, — но не дано тебе познать глубину моей печали. Иди, добрый человек, спасибо, что пытался помочь мне. Прощай и забери свои подарки". Сказав это, юноша сел у стола и зарыдал пуще прежнего.
      Ангел, опечаленный, вышел на улицу, а черт там уже кур гоняет. "Пойдем, ничего не выйдет, — сказал ангел черту, — видно, есть границы и у добродетели". — "Э-э-э, нет, — крикнул ему черт, — чур теперь я попробую". Ангел попытался его остановить, да куда там! — черт уже забежал за дом и вскарабкался на подоконник.
      Юноша по-прежнему плакал, склонившись над столом. "Слабо плачешь, — сказал, понаблюдав, черт. — Это не плач, а колыбельная, меня от нее в сон клонит. Сейчас тебе, пацан, подкрепление придет!" Вытащил из кармана луковицу, разрезал и сунул половинку парню под нос. Потом пошарил по полкам (заодно, кстати, краюху хлеба стянул), нашел уксус и прыснул его юноше в лицо.
      "Добрый человек! — закричал юноша, отчаянно стирая брызнувшие слезы с лица. — Что вы делаете? Мне не нужны все эти ваши... подкрепления! Мне не нужна ваша помощь! Оставьте меня в покое!"
      "В полном покое?" — уточнил черт.
      "Да, в полном, в полном покое, чтобы мог я остаться один со своим горем!"
      "С радостью, — сказал черт, — а ты говорил, помощь не нужна". С этими словами он хлопнул два раза в ладоши и оказался вдруг с юношей в чистом небе. Ни ярко там было, ни темно; не слышно там было ничего и не видно. "Вот теперь полный покой, — удовлетворенно сказал черт. — Сиди теперь, отдыхай. Плакать-то здесь привольней!"
      Но юноша уже не плакал, он гневно смотрел на черта. "Кем бы ни был ты, таинственный пришелец, — воскликнул он, — знай, твоя помощь неуместна!"
      "Да ты расслабься, — сказал черт, — и поплачь. Ты так это сладко делаешь. Даже, — тут он зевнул, — спать хочется. Вперед, малыш, пробуй силы на чистом воздухе". И показал, как он приготовился слушать.
      "Злые люди, — сказал юноша, — что ж вы со мной делаете?" Его губы затряслись, а в глазах показались слезы: "Такие, как ты, и сломали цветок моей жизни!"
      "А-а, цветок, — протянул черт. — А что, это идея". Откуда-то вдруг он выхватил цветок и стал рассматривать его. "Нет, знаешь, — сказал черт, — пока он не сломан. Но это можно поправить..." И стал шмякать этим цветком налево и направо, да так, что у юноши искры из глаз посыпались.
      "Вот теперь это похоже, — приговаривал черт, — на истинные страдания. Значит, сломанный, говоришь, цветок? Скоро будет, погоди, парень..."
      "Эй, — завопил бедняк, — что ты делаешь?! Перестань немедленно! Отдай! Отдай мне мой цветок!"
      "У-тю-тю, вот уж нет! — засмеялся черт. — Лучше пойду, скормлю его корове!" И помчался по воздуху куда-то вдаль, а за ним бросился с горящими глазами юноша, и разорванная одежда развевалась на его тощей груди.
      Знаете, сколько они бежали? Бедный юноша не видел ничего, кроме цветка в чертовых руках, а черт выбирал путь похитрее, и бежали они то по пустыне, одетые как купец и паломник, то по невиданному базару, и были тогда точь-в-точь вор и полицейский. Ух! И до деревни наконец добежали. Там юноша изловчился, прыгнул на похитителя и вырвал у него цветок. "Не подходи, — закричал черту, — изыди, нечистая сила!" Вбежал он в свой дом, поставил цветок на подоконник — и ах, каким чудесным светом озарилась комната! Тогда подошел юноша к окну, распахнул его и откинул глупые пыльные занавески. Взял ведро, наполнил его водой — и окатил пол своей лачуги. А потом посрывал со стен тряпки, собрал свои платки — и в помойку!
      Тут и черт, немного хромая, подошел к ангелу, одиноко стоящему возле дома. Они помолчали, прислушиваясь к тому, что происходило в доме. Из окна мимо них то пролетала какая-то утварь, то клубами вырывалась пыль. "Пойдем, дружище, — сказал черт. — Мы ему больше не нужны".

 
***
 
      Ну вот, мы с помощью замечательного Димы Соколова благополучно доехали до тех, кого я люблю мало. И уж тем более — не уважаю.

Фиолетовые этюды