ГЛАВА 40.

ТОРПЕДНАЯ АТАКА.

Первым делом не проснувшегося толком капитана втащили на борт и долго тискали Сомов и Осокин. Потом Сомов старший устроил ему форменный допрос, и Анатолию снова пришлось рассказывать о своих похождениях во всех подробностях. Когда капитан рассказывал о том, как был ранен Виктор, Сомов-старший только стиснул зубы, по его лицу заходили желваки, но он ни разу не прервал Анатолия и не упрекнул за то, что Давыдов не уберег сына от шальной пули. По окончании рассказа устроили военный совет. Обсуждать было особо нечего, решение приняли единогласно: изделие нужно доставить на российский берег. В основном обсуждали, каким образом избежать неприятностей во время предстоящего похода.

— Я так понимаю, угроз в нашем предстоящем мероприятии несколько, — расстелил на столе карту Сомов. — Во-первых, это наши заокеанские друзья, их хоть и пощипали…

— В пансионате есть кому восполнить потери, на это не рассчитывай. Извини, что прервал, — сказал Урванцев.

— А куда ж вы смотрели? — подколол его Осокин, его ассирийская борода воинственно топорщилась. — Вы что же, их проморгали, не знали ничего?

— Знали, но не трогали, хотели на этом сыграть. Понимаешь, в разведке редко уничтожают раскрытую агентуру противника, ее наоборот беречь нужно. Раскрытый шпион предсказуем, его можно пасти, отслеживать, раскрыть идущие от него связи, установить формы и методы работы, вычислить перечень интересующих противника вопросов. А пойманный шпион, это всего лишь пойманный шпион, в лучшем случае ты его перевербуешь, хотя… «Вариант Омега» смотрел?

— Смотрел, — пыхнул трубкой озадаченный археолог.

— Так и тут, ликвиднул агентуру, а новое осиное гнездо еще найти надо. В том, что оно появится, можно не сомневаться.

— Спасибо за лекцию, — рассердился бывший подводник-диверсант Сомов, — только у нас на это сейчас очень мало времени. Итак, вернемся к нашим баранам. Во-вторых, где-то здесь болтается пограничный катер…

— Катер я беру на себя, — неожиданно встрял Хмара. — Попрошу его искать пропавший плавающий бордель нашего градоуправителя, пусть подежурят где-нибудь к востоку от Татарской бухты, заодно польза будет для правосудия.

— Ну и в третьих, это форс-мажор, так называемые неизбежные на море случайности.

— Например, команда того же мэра или его конкурентов.

— Пожалуй, это все, — подытожил Медведев, — если что, нужно готовиться к драке.

— Неплохо было бы вооружиться чем-нибудь посерьезнее, чем ножи и ружья для подводной охоты, — пустил кольцо дыма к потолку Осокин. Глядя на него, бывший морпех тоже раскурил трубку. Теперь, склонившиеся над столом, они стали похожи на команду какого-то пиратского брига, планирующего дерзкий набег на испанскую эскадру.

— Есть три свободных ствола и несколько гранат. Четвертый задействовать никак нельзя, его нужно оставить тому, кто будет стеречь фургон с аппаратурой. У нас там спецоборудование, секреты всякие, — предложил Урванцев.

— Маловато будет, — прищурился Сомов. — Стоп! А что это у нас граф Суворов молчит? Толян, эй!

— Он спит, — отозвался вместо капитана Ленька.

В подтверждение из угла возле окна послышался молодецкий храп. Давыдов действительно спал, вытянув ноги, скрестив руки и упершись лбом в подоконник.

— Военный человек может спать в любом положении, — прокомментировал храп Сомов и стал трясти капитана за плечо.

— Что, что такое? — встрепенулся Давыдов.

— Мы тут соображаем, как нам лучше вооружиться, у тебя никаких предложений нет?

— Если только из подземелья, но туда еще добраться нужно…

— Рискованно уж очень, — перебил его Остап, — все дороги блокированы. Если нарвешься на патруль, не отбрешишься.

— Патруль можно и… — усмехнулся подполковник.

— Дурак ты, ваше благородие, — вмешался Сомов. — За что людей — за то, что они свою работу делают?

— Постойте, — сообразил Давыдов, — у нас же все неприятности могут быть только на воде?

— Ну и? — над трубкой Сомова вспыхнул яркий огонек.

— Вы же торпедный катер, ты сам хвастался, что у вас на борту все работает.

— Работает…

— А торпедные аппараты?

— Аппараты-то работают, а где ты собираешься брать торпеды?

— У вас на аллейке это разве не торпеда?

— Ты бы еще предложил луки со стрелами из музея взять. Ей сто лет в обед, и потом она ж без заряда. Даже если ее ходовая часть исправна, она же просто болванка, — рассмеялся обладатель ассирийской бороды.

— Во-первых, она не такая уж старая, она вообще не военной поры — всего 1955 год. А во-вторых, ходовая у нее в норме, — каким-то странным тоном произнес Сомов, уважительно глядя на Давыдова. — Я же ее на складе выменивал. У нее только аккумулятора нет и баллоны надо заправить, но это не проблема. А заряда действительно нет, но на худой конец сгодится и болванка.

— Только чур в погранцов не стреляем, — предостерег Осокин.

— Конечно, — успокоил его Медведев, — еще не хватало тут неограниченную морскую войну развязать, как фрицы в Атлантике.

— Кстати о заряде, — снова подал голос Давыдов. — Я тут что-то краем уха слышал о спецаппаратуре?

— Ну есть такая, так это ж электроника и все. В основном связь и радиоперехват, — ответил Урванцев.

— А спецсвязь?

— Не без этого…

— Тогда у вас должны быть заряды для ликвидации аппаратуры на случай захвата противником?

— Э-э-э, дружище, это ж прошлый век. Обыкновенные термопатроны, шашки вроде термита. Выдернул чеку — и получишь вместо блока с электроникой сплав кремния, меди и алюминия.

— А это для торпеды не подойдет? — поинтересовался Петр Осокин.

— Увы, — покачал головой Сомов, — если что, придется пулять болванкой.

— А мы небольшой газовый баллон нигде взять не сможем? — поинтересовался Давыдов.

— Сможем, а что?

— Мы же не с «Тирпицем» воевать собираемся. Если в трюме яхты взорвется газовый баллон, что будет?

— Не будет ни яхты, ни баллона. А ты молоток, — одобрительно хлопнул Анатолия по спине Игорь. — Ты на флоте часом не служил?

— Да нет, не довелось.

— Это у вас в ПВО, что ли, курсы подрывников открыли? — улыбнулся Медведев.

— Да нет. Просто у нас на одной точке в «цубике» газовый баллон рванул, так обломки от этого жестяного шедевра по всей сопке собирали, благо без жертв обошлось. Бойца, который в тамбуре переключателем щелкнул, вынесло вместе с дверью к чертям собачьим, в сугроб, он даже ожогов не получил.

— Тогда за работу, мужики, времени у нас мало.

— Остап, пойдем пригоним сюда нашу машину, — предложил Урванцев, — не тащить же стволы в хозяйственной сумке через весь поселок, да еще ночью.

— Пошли, только быстро. Я в отделение заскочу, озадачу погранцов и начальство проинформирую, что мне по делам разбирательства происшедших беспорядков нужно кое-кого поискать в окрестных бухтах.

— У вас, парни, два часа, — предупредил Сомов.

— А мы за два часа управимся? — поинтересовался вездесущий Ленька.

— Должны успеть, — устало произнес бывший морпех и, спохватившись, добавил: — А ну, марш домой! Петь, ты что своего пострела до сих пор на хауз не отправил?

— Пусть привыкает, — как-то странно глянув на сына, произнес Осокин. — Но на катере ты с нами не пойдешь, и не надейся.

— Ну пап!

— Я все сказал, пошли мужики, притащим сюда «оружие возмездия».

Торпеда оказалась достаточно тяжелой, под ее корпусом протянули брезентовые ремни, концы которых завели себе вокруг плеч. Леньке досталась почетная миссия заносить хвост. Впятером они с трудом, то и дело останавливаясь, потащили торпеду по аллее. Во время одной из таких передышек Давыдов подошел к Сомову и стал просить прощение за Виктора.

— Прости Петр, не сберег парня.

— Брось, спасибо за сына, если честно, я и не надеялся вас увидеть… А что касается ранения, так ты говоришь, уже все в норме.

— Это не я говорю, а мой дядька, он врач, а я по линии медицины не особенный специалист.

— К тому же сын — человек военный, пусть привыкает к тому, что морская служба — это не только кортик и красивая форма, но еще пот и кровь. Потащили, мужики, кончай перекур!

Как только торпеду втащили в мастерскую, Сомов и Осокин сразу занялись двигателем, а Давыдову и Медведеву достались работы на головной части. Леньку определили нести караульную службу. Головная часть у торпеды была полой, ее и давали как музейный экспонат, от системы самонаведения ничего не осталось. В пустом отсеке Давыдов установил взятый на музейной кухне газовый баллон.

— Баллон давно меняли? — поинтересовался он у возившихся с компрессором, аккумуляторами и смазкой Сомова и Осокина.

— Недели две, но им практически не пользовались. Только плитку от него включали, когда тебе крестины устраивали, чтобы кофе сварить.

— Тогда должно хватить, — кивнул капитан.

Баллон он установил вентилем вперед, так, чтобы кран оказался напротив отверстия для взрывателя. Самого взрывателя, понятное дело, не было. Вместо него капитан вставил в отверстие металлический штырь, заточенный с одного конца. Острием штырь упирался в кран баллона и при ударе о препятствие должен был пробить кран и открыть газу выход наружу. Потом Давыдов начал собирать схему электрического взрывателя: взял несколько плоских батареек от фонарика и собрал из них одну, дающую напряжение в девять вольт. После этого извлек из фонарика выключатель и держатель с лампочкой, подобрал со стеллажа провода, изоленту, инструменты и всякую мелочь, которая нужна для ремонта электрического оборудования автомобилей и моторных лодок, и собрал схему взрывателя. Идея основывалась на том, чтобы при ударе торпеды в борт неприятеля, штырь сначала разбил кран и открыл путь газу из баллона, а затем замкнул выключатель, в результате — напряжение от батарей подавалось на лампочку. Для проверки работоспособности схемы капитан пощелкал выключателем, он израсходовал две лампочки, для того чтобы убедиться, что напряжения батарей хватит для того, чтобы пережечь вольфрамовую спираль. После этого он взял третью лампу и осторожно сделал надфилем надпил в стекле. Взрыватель был готов. Давыдов и Медведев осторожно собрали устройство и приступили к его герметизации. Прошприцовывая щели густой смазкой, Медведев заметил:

— Слава Богу, Толька, что ты в террористы не пошел. Такой ценный кадр в палестинской «Хэсбалле» и в ИРА генералом бы стал.

Сзади раздался резкий вибрирующий звук, — Сомов и Сорокин для пробы запустили движок: винт на конце торпеды быстро вращался, разбрасывая по сторонам капельки смазки.

— Ну, у нас готово, работает, — Сомов заглушил винт. — А как у вас дела?

— У нас тоже все.

— Потащили рыбку, пора ей послужить на благо народа-созидателя.

— Только осторожно, мордой ее ни обо что не стукни.

— Можешь не сомневаться, я ее буду нести бережнее, чем ящик коньяка.

— Мужики, а она в аппарат-то влезет? — всполошился Давыдов.

— Вообще-то ты поздно спохватился, но для волнений нет причины. По-твоему я ее как с базы вывозил? В нем и транспортировал наш экспонат; засунули в трубу и — вперед от причала. Кто бы меня с ней через КПП пропустил?

— Жалко, не будет такого замечательного экспоната, без него наша аллея славы оскудеет, — шутливо хлопнул носом Осокин.

— Может, еще и не придется, — успокоил его Медведев.

— Ну уж нет, теперь я ею из принципа пальну хоть по какой-нибудь ржавой полузатопленной барже. Чтобы доказать гостям города, что наш «Аллигатор» — славный боевой корабль.

Раздался шум подъехавшего автомобиля, тихонько скрипнули тормоза.

— Наши приехали, — доложил со своего НП Ленька.

В помещение ввалились увешанные оружием Хмара и Урванцев, следом с каким-то чемоданом в руке брел Воробьев. Автоматы выдали Сомову, Давыдову и Медведеву. Борис принялся показывать Игорю, как готовиться к стрельбе.

— Интересная машинка, — бывший морпех повертел в руках «три девятки», — я таких не застал.

Урванцев начал было показывать то же самое и Давыдову, но капитан сноровисто извлек магазин, передернул затвор, нажал на спуск, вытащил магазин осмотрел патроны и вставил магазин на место.

— Не трать время, я с этой техникой уже знаком.

— Ты где успел? — не поверил подполковник. — Насколько я знаю, она в войска еще не поступала.

— Было дело под Полтавой, — уклончиво ответил капитан и закинул оружие за спину.

Хмара приволок из своего отделения целый арсенал, среди которого оказался АКМ, ПМ и ПС и несколько бронежилетов.

— Не могу же я злодиив безоружным ловить, — пояснил он Сомову, — и защита лишней не будет. Только, мужики, попрошу без нужды под пули не лезть, а то я потом замучаюсь сочинять объяснительные.

Воробьев распаковал свои причандалы: в чемодане оказалось три приемопередатчика, вроде буржуйских «уоки-токи», и еще один чемодан. Воробьев достал его, откинул крышку, и Анатолий сразу же понял, что это такое. Как-то на занятиях им демонстрировали перспективные средства связи, среди них была точно такая же станция спутниковой связи для разведывательных подразделений.

— На машине есть возимая, она помощнее и качество связи у нее получше, зато эту можно с собой взять, — пояснил Воробьев Анатолию.

— Ну все, можем отправляться, — сказал Сомов, — осталась еще одна малость.

— Какая?

— В чем дело?

— Нужно назначить главного. В любой авантюре, тем паче военной, без вожака ну никак нельзя.

— Вообще-то, я подполковник… и в нашей группе обязанности старшего исполняю я, — напряженным голосом произнес Урванцев.

— Вот у себя в группе и командуй, — усмехнулся в бороду Сомов, — мы к тебе в группу не набивались.

— Командиром должен быть Игорь, — решительно отчеканил Анатолий, — он единственный из всей нашей компании военный моряк.

— Спасибо за доверие, но я предпочитаю оставаться командиром катера, а не начальником нашего экспедиционного отряда. Тем более, что я не единственный моряк, вон Хмара тоже был…

— Стоп, стоп, я был только мичманом, так что от роли командира попрошу меня уволить.

— Может ты, Остап, проявишь инициативу, как представитель местных властей?

— Не тот случай. Вот если бы мы просто бандитов ловили, тогда пожалуйста, а так, нет. А чем вас Толик не устраивает?

— Всем устраивает, — поддержал его Сомов. — Давай, товарищ капитан, принимай управление.

— Я-то с чего должен вами командовать? Тут вон со звездами повыше имеются.

— Понимаешь, дружище, к командиру у подчиненных должно быть доверие, особливо в боевой обстановке, а ты у нас единственный, кого более-менее знают все. Так что принимай бразды правления в свои руки.

— Ну тогда грузим нашу красавицу и — вперед, Леонид — дежурный по базе, ваш второй парень — по узлу связи.

— Давайте хоть доложимся наверх, — предложил Урванцев, — а то как бы нас начальство не потеряло.

— Потеряет — невелика беда, тут же и найдет. Главное, мы сами больше теряться не собираемся, а до того момента, как изделие будет у нас в руках, никакой связи, никакой работы на излучение, — четко, как на семинаре на кафедре РЭБ, отрезал Давыдов.

Всемером тащить торпеду было значительно легче, со всеми мыслимыми и немыслимыми предосторожностями ее затолкали в рифленую трубу торпедного аппарата. На всякий случай, крышку аппарата Сомов зафиксировал в верхнем положении:

— Еще не хватало, чтобы она не у них, а у нас на борту шарахнула, — сказал он, приводя в готовность систему пуска торпеды.

— Я смотрю, тебе пострелять не терпится, — заметил Медведев.

— Очень хочется с ними за Пашку поквитаться. — Хотя, если честно, — он пристально посмотрел майору в глаза, — в его смерти доля и вашей вины есть. Я не имею в виду тебя лично, а вашего ведомства и ваших соседей.

Медведев молча отошел в сторону. Через минуту внутри катера мощно зарокотал дизель, Ленька Осокин перекинул на палубу конец каната, которым катер швартовался к причалу, и «Аллигатор» медленно двинулся навстречу утренней заре. На носу разместились одетые в бронежилеты Хмара, Воробьев и Урванцев. В руках они сжимали снятые с предохранителя автоматы. Ствол еще одного высунул из окна рубки Давыдов. Сомов встал к штурвалу, Осокин взял на себя обязанности моториста.

Вдоль побережья бухты Сомов вел катер на малом ходу, чтобы ревом двигателя не будить спящий город, и только на траверзе пансионата он дал полный ход. За кормой вскипели пенные буруны и торпедный катер, как почуявшая оленя гончая, рванул вперед. Не отходя от штурвала, Игорь достал из штурманского ящика флаг советского военно-морского флота и протянул его Анатолию.

— Подними, пожалуйста. Чтобы было видно, что мы не какие-нибудь безродные.

Давыдов молча выполнил его просьбу. Из машинного отделения высунулся подышать воздухом Осокин. Он окинул взглядом спины всех присутствующих.

— О господи, какие же мы все разные. Перемешались все ведомства двух теперь уже отдельных государств, я вообще гражданский, и все лезем делать то, о чем нас никто даже не просил. Наверное, это у нас что-то в крови: выполняй свой долг и — будь что будет. Ей-богу, последние преторианцы, — подумал археолог и нырнул в трюм.

На индикаторе кругового обзора бортовой РЛС «Урсулы» одна из отметок ощутимо сместилась к западу.

— Очень хорошо, наконец-то они зашевелились, — произнес Линкс. — Мистер Карпентер, мы следуем за ними. За границу визуального контакта не заходить.

— Что будем делать? — поинтересовался Барлоу. — Разве не пора одним махом покончить со всем этим?

— Не сейчас, у них пока еще нет того, что нам нужно. Пока мы будем только следить за ними.

— Сэр, посмотрите внимательно, что это? — позвала начальника Луиза, как обычно занятая дежурством за аппаратурой.

— Где? — придвинулся к индикатору радара Линкс.

— Вот здесь, — девушка постучала карандашом возле отметки идущего на северо-запад катера, — здесь засветка от скал, много мелких бухточек, но мне кажется, здесь что-то движется.

«Алису» они встретили на траверзе Заводского. Катер выскочил из бухты, образовавшейся когда-то в результате мощного землетрясения, и пошел на пересечку курса «Аллигатора».

— Пожаловали, сукины дети, — прокомментировал появление «Алисы» Хмара. — Игорь, дай свет, подивимся, кто там на борту.

— К бою! — скомандовал Давыдов.

— На флоте это называется «боевая тревога», — поправил его Сомов. — Что будем с ними делать?

— Сначала посмотрим, кто это такие и что им нужно. Малый ход, и держи его на прицеле!

— Держу, — кивнул Сомов. — Есть малый ход, что дальше?

На борту «Алисы» кто-то заорал в мегафон:

— Эй, на катере, стой! Разговор есть. Постой, дарагой, лучше будит.

— На флоте это называется «лечь в дрейф», — упрямым тоном произнес Сомов. — Не знаешь флотского порядка, чего в море полез?

— Ну, судя по акценту, это конкуренты нашего мэра, — сделал вывод старший лейтенант Хмара. Он навел прожектор на белую надстройку «Алисы», и луч мощного фонаря осветил какие-то смуглые бородатые личности, вооруженные охотничьими карабинами, у одного даже оказался АКСУ с металлическим откидным прикладом. В следующий момент грохнул выстрел, прожектор погас, только осколки полетели. Стоявшие на носу Медведев и Урванцев грохнулись на палубу и приготовились к стрельбе. «Аллигатор» продолжал медленно приближаться к замершей на месте «Алисе».

— Стой, да! А то стрелять будим, — донеслось из рубки.

— Бросай оружие, поднять руки, построиться вдоль борта! Милиция! — взревел басом Остап.

Эффект от прозвучавшей фразы превзошел все ожидания: по палубе и надстройке градом застучали пули. Палубная надстройка плавучей резиденции градоначальника Щелкино была значительно выше палубы приземистого катера. Бандитам было легко обстреливать всех, находившихся на борту торпедоносца. Хмара, Медведев и подполковник, прикрывая друг друга огнем, «оттянулись за рубку. Последним бежал подполковник, чья-то пуля ударила его в бронежилет и опрокинула на спину. Урванцев нырнул за ящик со спасательными поясами и притих.

— Цел? — спросил его Давыдов.

— Все в норме, в жилет попали.

— Писать мне объяснительные, — грустно сказал Хмара. На «Алисе» вспыхнул прожектор, луч галогенного фонаря принялся обшаривать палубу катера и наконец нащупал лежащего за ящиком подполковника. Вокруг него в палубу стали бить пули. Хмара вскинул АКМ и короткой очередью разнес прожектор, свет на борту «Алисы» погас, и кто-то коротко вскрикнул. Расстояние между катерами продолжало сокращаться.

— Мы можем стрелять торпедой? — вполголоса спросил Давыдов.

— Для верности выждем еще чуток, — отозвался бывший морпех.

Как только началась стрельба Малаев спрятался в салоне, там его и нашел спустившийся с надстройки Ахмедов. С рукава Ахмедова стекала кровь, он открыл аптечку, зубами сорвал с бинта бумажную обертку.

— Метко стреляет, сволочь. Помоги забинтовать.

Малаев закатал своему подручному рукав и трясущимися руками стал накладывать повязку. От вида раны ему стало плохо. Совсем недавно по его команде заживо сожгли несколько человек, на них ему было абсолютно наплевать. Подумаешь, всего лишь фишки в большой игре. Когда он отдавал приказ и Ахмедов докладывал о результатах поджога дома Саттаева, у Сейруллина даже лицо не дрогнуло. Тогда помощник отнес это на счет несгибаемой воли и железного характера предводителя. Но все было проще, тогда лично Малаеву ничего не угрожало. А сейчас он боялся, очень боялся. Заметив усмешку в темных глазах подручного, Малаев попытался взять себя в руки:

— Откуда здесь Хмара? Откуда у этих, из музея, оружие?

— Почем я знаю? — Ахмедов крепко затянул концы бинта здоровой рукой.

— Нужно уходить, — дрогнувшим голосом произнес Малаев.

— Теперь поздно уходить, теперь нужно драться, — сверкнул в полумраке белками глаз Ахмедов. — Сиди здесь и не забудь, где ты был во время боя, когда будешь брать слово на курултае.

Между катерами оставалось метров тридцать, когда Сомов уверенно сказал:

— Можно стрелять.

— Огонь! — рявкнул ему в ухо Давыдов.

— Левый товсь, пли, — скомандовал себе Игорь и нажал на красную кнопку.

Из ребристой трубы аппарата вырвался воздух, и в воду скользнула огромная черная рыбина. К «Алисе» протянулся след из лопающихся на поверхности пузырьков. Не прошло и десятка секунд, как тупая морда торпеды ударилась в борт катера. Послышался хруст ломающегося пластика. Корпус катера вздрогнул, с «Алисы» донеслись испуганные крики. Торпеда пронзила тонкий борт и стала медленно двигаться внутрь катера.

— Только бы на что-нибудь твердое, только бы не застряла, — одними губами произнес Анатолий.

Словно услышав его слова, торпеда продолжила свое движение. Несущая смерть рыбина угодила в двигательный отсек, и перед ней оказался дизель. Теперь ее движение замедлилось, торчащий из головной части штырь уперся тупым концом в генератор, а его острый конец продавил кран баллона. Из баллона со свистом рванулся сжатый газ, он заполнил пространство головной части, выдавил наложенный Давыдовым и Медведевым герметик и заполнил отсек двигателя. В следующий момент продолжавший двигаться штырь замкнул контакты выключателя, напряжение от батарей поступило на лампу, и лишенная защиты из инертного газа спираль вспыхнула, как миниатюрная электросварка. Газ, находившийся внутри головной части торпеды, вспыхнул и стал давить на стенки камеры. Тем временем остальной газ заполнил все помещение отсека, головная часть торпеды лопнула, раскаленное облако вырвалось наружу и, металлические осколки корпуса полетели во все стороны. В то же мгновение воспламенился весь выпущенный из баллона газ. Корпус «Алисы» сотряс сдвоенный взрыв. Пол салона, в котором прятался Сейруллин Малаев, вспучился и лопнул, под образовавшимся разломом на мгновение открылась белая огнедышащая бездна, затем остатки перекрытия палубы салона стали обваливаться в гудящее белое пламя. Истошный визг Малаева утонул в реве рвущихся вверх раскаленных газов. Звуки взрыва показались Анатолию какими-то тихими, в окнах надстройки мелькнуло бело-голубое пламя, и «Алиса» окуталась облаком сизого дыма.

— Не сработало, что ли? — крикнул из-за своего ящика Урванцев.

— Может, газа мало было? — предположил Сомов. В следующий момент взорвались топливные баки катера, верхнюю палубу и надстройку «Алисы» сорвало и выбросило в море, грохот был такой, будто кто-то прямо над ухом пальнул из пушки. Вверх унесся дымный клубок оранжевого пламени, во все стороны полетели куски горящего пластика и раскаленного алюминия. Из остова корпуса катера высоко поднялся столб гудящего пламени. Горючее из взорвавшихся баков хлынуло в море и растеклось пылающим сине-зеленым пятном. Потом наступила тишина, слышалось только гудение пламени и шипение погружающегося в море раскаленного корпуса плавающей резиденции Щелкинского градоначальника. Вылезший из трюма Осокин пинком сбросил за борт рухнувший на палубу «Аллигатора» кусок дюраля, тот жалобно зашипел, остывая, и скрылся в волнах.

— Сработало, — удовлетворенно произнес Сомов, переложил руль вправо и дал полный ход. Катер обогнул пылающий остов и ровно пошел в открытое море. Еще минут десять они видели за кормой пламя костра на воде, потом бензин выгорел, и «Алису» торжественно поглотило море. В девять часов тридцать пять минут нос «Аллигатора» ткнулся в песок Арабатской стрелки.

ГЛАВА 41.

«ГРУЗ УТРЯСЕТСЯ В ДОРОГЕ!»

Сомов высунулся из рубки и бодро проорал.

— Команде — подъем! Поисковой партии приступить к высадке! Остальным приступить к приборке!

— Ты чего орешь? — потянулся Давыдов. — Приехали, что ли?

— Приезжают автомобили, а корабли приходят. Мы на месте.

— Поднимите мне веки, — взвыл на манер гоголевского Вия Хмара. Весь экипаж, кроме археолога и Сомова-старшего, остаток перехода до Соляного мирно проспал на палубе.

— Пошли, — распорядился Давыдов, — пора заканчивать, с этим безобразием. Со мной Медведев и Сомов, остальные — обеспечить охрану катера.

Он перелез через натянутые вдоль борта леера и, держа оружие над головой, спрыгнул в неглубокую воду.

— Можешь не поднимать, — сказал вдогонку Урванцев, — эта машинка и мокрая хорошо работает.

Давыдов выбрался из воды и по крутому песчаному откосу стал подниматься к хутору дяди Васи. Сомов и Медведев цепочкой потянулись за ним. Преодолев откос, они выбрались на тропинку, петляющую среди кустов дрока. Тропинка вела к «заднему двору» хозяйства. Слева осталось старое кладбище, сохранившееся здесь с незапамятных времен: православные кресты перемежались с мусульманскими надгробиями. Тех, для кого этот клочок степи стал последним пристанищем, уже не беспокоило, какой веры придерживался при жизни сосед справа или слева. От кладбища шла еще одна тропинка к задней калитке подворья. На этом кладбище лежало несколько предков Давыдова, в том числе и его дед. Василий Евдокимович присматривал за могилами, он-то и протоптал эту стежку. Давыдов подошел к забору и тронул калитку. По всей видимости, все были дома, справа от тропы сновали в невысокой траве домашне-дикие кролики. Капитан подождал своих спутников и толкнул калитку от себя. В то же мгновение грохнул выстрел с протяжным булькающим воем, как в фильмах-вестернах пуля разнесла столбик забора метрах в двух от Анатолия. Капитан и его спутники горохом посыпались на землю. Может быть, порядок выполнения ими команды «к бою» и не понравился руководителю занятий по строевой подготовке, но все нормативы по выполнению они несомненно перекрыли раза в четыре.

— Кто-то из ружья лупит, — прошептал лежащий в паре метров от Анатолия Сомов, — что происходит?

— Понятия не имею, — пожал плечами Давыдов и, рупором приложив ладони ко рту, закричал: — Эй, в доме! Кто стрелял?

— Хозяин! — прозвучало в ответ.

— Дядь Вась, это ты?

— Кому дядя Вася, а кому Василий Евдокимович.

— Дядь Вась, это я, Давыдов.

— Давыдов ко мне, остальные — на месте, — донеслась команда.

— Фу ты черт, по УГКС старик шпарит, — рассмеялся Сомов.

— Что делать-то будем? — поинтересовался Медведев.

— Вы лежите, а я пойду, — сказал капитан и крикнул: — Хорошо, я иду!

— Валяй, — разрешил племяннику дядька. Давыдов шагнул в калитку и направился к дому. Двери и ставни были закрыты, из духового окошка на чердаке торчал ствол охотничьего ружья. Капитан подошел к двери и, задрав голову, поинтересовался:

— Ты чего палишь? Не узнал меня, что ли?

— Тебя-то я узнал, а спутников твоих вижу в первый раз. Почем мне знать, может, тебя под дулом пистолета сюда пригнали.

— Все в порядке, дядь Вась, это усиление. Можно сказать, десант с Большой земли.

— Ну тогда все в порядке, зови остальных — распорядился старик.

Давыдов обернулся и помахал рукой:

— Можете подниматься.

Сомов и Медведев встали и стали отряхивать песок и мелкие ракушки. Вверху заскрипела рассохшаяся лестница, послышались шаги и звук отодвигаемого засова. Старик показался в проеме двери, губы его расплылись в широкой улыбке: