ГЛАВА 25.

ФЛАГ МОРСКОЙ ДЕРЖАВЫ.

В море выходили на закате. Сборы, как в песне про боевой восемнадцатый год, «были недолги». На катер быстренько загрузили все необходимое. Небольшая задержка вышла, когда Сомов возился с установкой антенны японского сонара и Давыдову пришлось ему помочь. Остальные готовили водолазное снаряжение.

— Вы что с этим аэропланом делать собираетесь? — поинтересовался Петр. — Мы же его на борт не поднимем.

— Может, взорвать его? — предложил Игорь. — Тротил найти не проблема, бабахнем разок и развитие военной техники будет отброшено на десять лет назад. А, мужики, что скажете?

— Жалко, — посетовал Захаровский, — может, хоть прибор этот снять? Заодно было бы что при случае предъявить кому следует?

— А ты хоть представление имеешь, где он там стоит? Знаешь нынешние технологии? Может, блоки этой аппаратуры по всему фюзеляжу смонтированы. Вперемешку с остальной начинкой. Нам что, весь самолет разобрать? Рвать его надо — и весь разговор, а ты уж выходи на свое начальство и разбирайся, как они такую лажу спороли.

— Может быть взрывать его и не нужно, — задумчиво произнес Давыдов, разматывая кабель антенны «японского чуда». — Я что думаю: образец этой штуки скорее всего экспериментальный, вряд ли они его монтировали внутри планера, скорее всего где-то на внешней подвеске. И боец с ПВНа какую-то «балду» у него под брюхом заметил.

— А может, это подвесной бак?

— Может, и бак, — согласился Анатолий, заканчивая работу, — а может, и нет. Если нет — проблем с подъемом быть не должно. Если бак — придется тротилом. Но так, чтобы от аэроплана и пыли не осталось.

— Это запросто, — кивнул Сомов, — соответствующая подготовочка и оснащение у команды имеется.

— Понятно. А как мы из бухты выйдем? Сейчас же запрет действует.

— Ну, на выходе из бухты нас вряд ли кто-то караулит, и насчет оружия это они так, для острастки. Международные морские нормы пока еще никто не отменял. А в открытом море как-нибудь управимся.

— Это как? — спросил Анатолий.

— Знаешь, есть такое понятие, как уважение к флагу.

— То есть?

— Элементарно. Вывешиваю военно-морской флаг СССР и иду куда хочу. Здесь же зона для Черноморского флота открытая. А на Андреевский флаг на Черноморском флоте еще не перешли.

— А погранкатер? — поинтересовался Петр.

— Ты видел, что у него на флагштоке болтается?

— Флаг ВМС Украины.

— Ты такую морскую державу знаешь?

— Нет, — усмехнулся в свою ассирийскую бороду Осокин.

— Я тоже, — кивнул Игорь, — так что прорвемся. В крайнем случае извинимся, скажем: простите, мол, не в курсе. А что собственно случилось?

— Ну вот, можно включать, — Давыдов воткнул разъем кабеля в антенное гнездо сонара.

— Ща будем посмотреть. — Игорь включил изделие страны восходящего солнца и повертел ручки настройки. На серо-голубом жидкокристаллическом экране проступило какое-то изображение.

— Ну что, — заглянул через плечо Сомова Анатолий, — что-нибудь видно?

— Что-нибудь видно.

Приборчик греб хорошо. На экране проступило изображение дна, можно было различить даже довольно мелкие предметы. Чудо техники вело обзор вперед под сорок пять градусов в обе стороны от курса судна-носителя.

— Масштаб у него, конечно, — покачал головой Сомов, — для рыболова любителя. Максимальная дальность — сто пятьдесят метров, минимальная — десять. Несси с ним не поймаешь. Но и это лучше, чем ничего, а то с нашим агрегатом можно только глубину мерить. Ладно, отходим. Леньку по малолетству оставляем на хозяйстве, а остальных прошу по местам стоять, с якоря сниматься.

Обиженный Ленька отвязал швартов и перебросил его стоявшему на палубе Виктору Сомову. Ленькин отец встал к штурвалу, ровно зарокотали дизеля. «Аллигатор», вспарывая форштевнем встречную волну, отошел от причала. Ленька помахал им рукой и отправился нести береговую вахту.

Волнение было слабым, северо-западный ветер просто не успевал разогнаться на пространстве бухты, а от крупных волн бухту защищали скалы мыса Казантип. До подхода к месту, от которого предстояло начать разведку морского дна было минут сорок хода. «Аллигатор» миновал траверз Мысового, с правого борта одна за другой потянулись мелкие скалистые бухты. В одной из таких бухт и подстерегал суда, выходящие из бухты Мысовая, украинский «пограничник». На рубке «костгарда» заполошно вспыхнула мигалка, катер взревел дизелями, взвыл сиреной и ринулся в погоню за «Аллигатором». Быстрее всех сориентировался Сомов.

— Ты когда-нибудь проверяющим был? — спросил он у Давыдова.

— Да знаешь, как-то не довелось. По большей части меня самого все время проверяли. Можешь считать, что работа «проверяста» — несбыточная мечта моей офицерской юности.

— Ничего, сейчас будешь. Во всяком случае ты их где-нибудь видел, повадки этих представителей животного мира тебе знакомы, так что изобразить одного из них для тебя — пара пустяков. А отсутствие личного опыта — не беда, надо же когда-нибудь начинать.

— Делать-то чего?

— Виктор! Тащи на палубу раскладной столик, сервировка походная, должно быть видно наличие изобилия местных деликатесов и широкий спектр спиртных напитков. Анатолий, садись в кресло и изображай зажравшуюся тыловую крысу.

Через мгновение на корме катера стоял стол, уставленный тарелками, мисками и тазиками, в которых уместился запас продуктов, предназначенный обеспечить пропитание всей команды «Аллигатора» на несколько дней. Спиртного отыскалась только полутора-литровая емкость с вином, ее водрузили в центре стола. Остальное винное изобилие изображала стеклотара, наполненная машинным маслом и охлаждающей жидкостью. В кресле у столика в непринужденной позе сидел Давыдов. Пограничный катер выбрался из своей засады и пристроился в корму к «Аллигатору». Из рубки высунулся офицер в шитой фуражке-аэродроме (любой «бананановый» диктатор сдох бы от зависти, появись кто-нибудь в аналогичном головном уборе в тридцатимильной зоне, прилегающей к границе его территориальных вод) и поднес к глазам бинокль кратностью и размерами не уступающий фуражке. Сомов окинул придирчивым взглядом погрязшего в барстве Давыдова.

— Не верю, — рявкнул он, подражая Станиславскому. — Ты где видел тыловика с такой постной аскетической рожей? А ну-ка, напусти хамства, губу нижнюю выпяти. Взор начальственный отработай, изобрази, что все вокруг твое.

Давыдов попытался выполнить команды в порядке поступления.

— Ну что за рожа? Что ты физию сделал, как у маньяка-насильника? Тупости и чванства напусти!

Давыдов изобразил нечто с рекламного плаката «Попробовав раз, ем и сейчас!».

— Уже лучше. Теперь налей себе жидкости в стаканчик, только ничего не перепутай, и начинай культурно дегустировать. Только не переборщи и не забывай о товарищах.

— Не боись, все не выпью.

— Я тебя знаю! Теперь закуси, осетринки возьми. Боже мой, ну кто же так ест осетрину? Ты что морду состроил, как военный строитель над банкой с армейской тушенкой? Красная рыба — это поэма, все должны видеть, что ты не ешь, а музыку классическую слушаешь. Еще бы барышню соответствующего вида под бочок. Во! Уже лучше, вот так и замри.

— По тебе Голливуд плачет! Такой режиссер! Сними узкопленочный, черно-белый, немой фильм «Итоговая проверка», он все «Оскары» соберет.

— Подопытный, не расслабляйтесь. Мы в прямом эфире. Показываем, как нам нравится этот закат! Ну-ка, развались так вальяжненько, как Михалков в «Романсе» на своей «Ласточке».

— Катер «Аллигатор»! Сообщите принадлежность и причину нарушения запрета на выход в море, — проревел матюгальник с посудины «береговой охраны».

— Виктор! Ну-ка, просемафорь этой речной полиции: я — корабль Черноморского флота, катаю проверяющего из тыла флота. Доложите вашу принадлежность и причину пребывания в территориальных водах.

Сомов-младший послушно защелкал ручкой светового семафора. Давыдов взял бинокль и с любопытством навел его на торчащую из рубки преследователя фигуру. Как только сигнальщик перевел командиру катера-преследователя смысл сообщения, лицо украинского пограничника приобрело цвет спелого помидора. Такой наглости он от нарушителя не ожидал. Но все же, все же, все же на корме «Аллигатора» гордо реял хорошо знакомый «костгарду» флаг. Еще совсем недавно он и сам ходил под таким же, отдавал ему честь, поднимаясь по сходням своего корабля. За этим флагом стояла не брошюра «Военно-морские традиции Запорожской Сечи», состряпанная львовским профессором, видевшим море только по телевизору и не совсем обоснованно считавшим, что казацкая лодка-чайка и линейный корабль «Три святителя» — корабли одного класса. За обладателем этого флага числилось несколько десятилетий морской славы, выигранная война и полтора-два десятка крупных боевых кораблей, оснащенных ракетами со «специальными» головными частями; а всякую «мелочь», вроде тральщиков, торпедных и сторожевых катеров, можно вообще не считать. Шестой средиземноморский флот США и тот хорошо задумался бы. Замешательство у погранцов продлилось с минуту, затем уже не в мегафон (не очень приятно признаваться, что ты никто и звать тебя никак), а семафором с погранкатера передали отдающее зубовным скрежетам: «Следуйте своим курсом».

— Я же говорил, нет такой морской державы, — презрительно кивнул Сомов в сторону преследователя. Давыдов подлил масла в огонь, швырнув за корму огрызок яблока.

— Не перебарщивай, а то вдруг у нашего эскорта национальная гордость взыграет.

Пограничник очертил широкую дугу и отвернул в сторону своего недавнего убежища. А суверенный и независимый «Аллигатор» пошел дальше. Еще несколько кабельтовых Сомов вел катер прежним курсом, затем заглушил ход и, сориентировавшись по приборам и карте, выбрал новое направление. Теперь «Аллигатор» по воде шел путем, пройденным по воздуху рухнувшим в море самолетом.

— Ну, пора проверить, как работает наше японское чудо. Минут через пять будем на подходе к первой расчетной точке.

Сомов включил прибор, и все свободные от «вахты» члены экипажа столпились у слабосветящегося миниатюрного экрана. Оставшийся у штурвала морпех старался как можно точнее придерживаться заданного курса. На экране не было ничего интересного. Было только видно, что сонар работал: по экрану проносились стайки мальков, следом чинно следовали две рыбины побольше.

— Или мы сместились в сторону, или на этой точке ничего нет, — прокомментировал происходящее Захаровский.

— Прокладка точная, — покачал головой бывший диверсант-подводник, — как Толик налетал на своем компьютере, так я вас и везу. Хорошо. Если ничего нет, погнали к следующей точке.

— Гнать не нужно, — возразил Анатолий, — результаты моделирования весьма приблизительные, так что спокойно и чинно идем прежним курсом. Нам нужно проверить досконально весь отрезок.

— Желание проверяющего — закон для сдающего проверку, — отозвался из-за штурвала Сомов.

Минут десять прошло в напряженном молчании, на экране по-прежнему ничего не было.

— Подходим ко второй точке, — сообщил рулевой. Все напряженно всматривались в экран, который знай себе высвечивал рыбные косяки. Катер упруго переваливался на малом ходу с волны на волну, сонар обшаривал пространство впереди по курсу.

— Прошли третью, — хриплым от волнения голосом оповестил остальных Игорь. Экран словно в насмешку выдавал одну и ту же картинку. Песок, камни, рыбы. И ничего!

— Что будем делать? — абсолютно ровным и бесцветным голосом осведомился Сомов. Все молчали. Катер прошел еще с полкабельтова.

— Ну что, возвращаемся? Не вышло ничего с вашей электроникой. Виртуальность, это вам, увы, далеко не наши суровые реалии. Через минуту ложусь на обратный курс…

— Смотрите, — Захаровский ткнул пальцем в верхний левый угол экрана. Из угла экрана вдоль его левой кромки скользило что-то вытянутое и большое.

— Плоскость, — выдохнул обомлевший Давыдов, — ей богу, она самая! Игорь, возьми чуть-чуть левее.

— Надо же, все-таки получилось, — бывший морпех обескураженно покачал головой и слегка переложил руль, — расскажи мне кто-нибудь, ни за что бы не поверил.

Изображение на экране было четким, темный силуэт самолета был виден как на ладони. Они нашли то что искали.

— Виктор, отдай якорь, — скомандовал сыну Сомов. Оранжевый солнечный диск коснулся горизонта, его край растворился в мутной полоске стоящей над морем дымки.

ГЛАВА 26.

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ОГНЕННОМУ БОГУ.

В соответствии с заранее разработанным планом Макс и временно выделенный ему в подчинение автор новой идеи — Вован (Макс отметил, что формируется нездоровая тенденция) ровно в двадцать три часа выдвинулись на вершину высоты 94 (именно под таким названием на военных картах значилась расположенная над Щелкино гора) и приступили к тому, что в оперативном искусстве носит название «демонстративные действия». Операция «Большой иереполох-2» началась. В качестве материально-технического обеспечения демонстративная группа имела грузовик, кузов которого был наполнен старыми автомобильными покрышками, набитыми старой ветошью и бочку горючего. Вован требовал для реализации своего замысла напалм и пирогель, но его в арсеналах команды мэра не оказалось. В качестве усиления им придали двух хлопчиков троглодитской наружности из «антикварной» бригады. «Главные силы» мэра, воспользовавшись запланированной суетой, должны были пробраться на катер и выйти в море. Ночь стояла лунная, с моря доносился легкий ветерок. На воде лежала лунная дорожка. От пляжных кафешек и павильонов долетали обрывки музыки, полыхала светомузыкальными огнями, дискотека. В траве оглушительно стрекотали цикады, степь благоухала полынью и чабрецом. Вован подогнал грузовик к склону горы. Внизу был татарский поселок — около десятка приличных домов, два-три коттеджа в стиле сицилийской мафии, Ласточкино гнездо и около двадцати времянок типа лачуга, в которых разместились еще не успевшие отстроиться новоприбывшие. Общий способ застройки породил данное местными название поселка — «Шанхай». Застройка велась без какого-либо плана, без разрешения на участок, улиц как таковых не было. Обитатели «Шанхая» считали, что все со временем наладится, а пока главное закрепиться и выжить. Главной ценностью было наличие воды, поэтому все строения, коттеджи и хибары теснились около водозаборного узла — артезианской скважины с насосом и водонапорной цистерной. Ниже по склону (для удобства орошения) размещались огороды. Планировка поселка и решила его участь.

— Пошевеливайтесь, время поджимает, — прикрикнул Макс на «троглодитов», занятых нанизыванием покрышек на шесты. Покрышки нанизывали по десять и подносили к склону, где Вован щедро поливал их соляркой.

— Готово, — доложили «антиквары», когда все покрышки оказались выгружены и нанизаны.

— Начали, — скомандовал Макс. Вован чиркнул зажигалкой и зажег факел.

— Пошел.

Подручные подтащили первую «обойму», Вован провел по ней факелом. Огонь мгновенно охватил промасленную ветошь, щедро политую дизельным топливом. Потом вспыхнула резина.

— Огонь, — скомандовал Макс.

Подручные подтащили вязанку к откосу и выдернули шест, пылающие колеса понеслись вниз. По склону протянулось десять огненных дорожек, вспыхнула сухая трава.

— Давай следующую, — рявкнул «троглодитам» Макс. Те споро подтащили новый «брандер», через мгновение он, разбрасывая огненные брызги, катился вниз по склону. Тем временем первая партия достигла цели, загорелись заготовленные возле чьей-то времянки стройматериалы, на прилегающих к склону дворах занялись заборы и сараи. В поселке истошно забрехали собаки. Раздуваемый ветром огонь принялся пожирать строения, послышались крики. В чьем-то пылающем сарае взорвалась канистра, в небо унесся пылающий шар. Вверх по склону пополз удушливый дым.

Через пять минут вниз ушла последняя партия покрышек. Шанхай пылал, как сухой стог сена. Сверху поселок напоминал натуру для картины «Последний день Помпеи». Среди охваченных пламенем домов метались растерянные жители.

— Бомбы сброшены, — заорал Вован текст из фильма про Пирл-Харбор, — сваливаем. Вы, оба, в кузов!

Немногословные «троглодиты» мгновенно оказались возле водительской кабины. Макс и Вован, как и положено начальству, разместились в кабине. Вован уселся за руль и отпустил ручной тормоз, машина с выключенным двигателем практически беззвучно покатилась под уклон. У выезда на шоссе грузовик остановился.

— Все наружу, — скомандовал Макс. Поджигатели живо посыпались через борт. Вован полил грузовик остатками горючки, не пожалел и на кабину. Отошел подальше, поджег комок ветоши и швырнул его на капот. По кабине поползли ленивые языки пламени. Этот грузовик он несколько часов назад позаимствовал на скотном дворе упадочного хозяйства Горностаевки. Вечно пьяный сторож даже не заметил «ЗИЛок», проезжающий мимо его сторожки. Вован был абсолютно уверен, что до утра машины никто не хватится. Для дальнейшего отступления заранее был приготовлен раздерганный «Москвич-412». Из его салона в качестве легенды торчали удочки, а в багажнике для правдоподобия имелось ведерко свежекупленных у мальчишек на пристани бычков. Поджигатели расселись по местам, и Вован осторожно повел машину по дороге к поселку. На въезде в Щелкино им попалась навстречу единственная в городе пожарная машина. «Москвич» предупредительно уступил дорогу сверкающему проблесковым маяком и завывающему сиреной красно — белому чудовищу. Минут через семь они были на подъезде к месту рандеву.

— Фары выключи, — распорядился Макс, — и дальше давай помедленнее.

Машина проехала еще метров двести.

— Стоп, — приказал командир демонстрационной группы, — выходим, дверями не хлопать. — Машина стояла у забора причала, некогда принадлежавшего местному рыбсовхозу, за крышами навесов над рыбозасолочными ваннами виднелись мачты двух промысловых суденышек. Рядом с ними, покачиваясь на ночной волне, терлась кранцами о стенку причала «Алиса». До вчерашнего дня все это являлось собственностью АО «Чайка», в коем С. О. Завгородний состоял одним из соучредителей. Реально соучредительство сводилось к тому, что он просто закрывал глаза на царящее в округе браконьерство и оптом по бросовой цене брал для перепродажи икру и рыбу. С прошлого вечера территория АО была взята под охрану милицией. Четверка бесшумно двинулась по тропе, ведущей к вершине холма над причалом. Из-под ног вниз летели мелкие камни. Матерясь сквозь сжатые зубы, Макс взбирался за Вованом и раздумывал: чем вся эта авантюра закончится? На вершине было посветлее, здесь отряд воссоединился с основными силами. Макс разглядел серую «бомбу» мэра и темную «ауди» «антиквара» Артура. От машин выдвинулись две едва различимые в темноте фигуры.

— Свои, — доложился Вован, — где шеф?

— В машине.

— Ну что менты?

— Стоят, — один из встречающих вытянул руку вниз и в сторону. В темноте у въездных ворот проглядывался милицейский «УАЗик», в машине тлел огонек сигареты, чуть слышно потрескивала рация. Из темноты подошел еще кто-то, по голосу Макс узнал Завгороднего:

— Как вы там? — поинтересовался главный коррупционер и мафиози районного масштаба.

— Горит, — доложился Макс.

— Мы их так шугнули… — восторженно, чуть не во весь голос, начал Вован.

— Тише ты, попалимся, — зашикали на него со всех сторон.

Наконец рация захрипела, кто-то вызывал патрульную машину. Через мгновение вспыхнули фары, над крышей ярким сполохом заметалась мигалка, «УАЗик» торпедой рванул с места и помчался по дороге в сторону «Шанхая».

— Ну, с Богом, — распорядился. Семен Олегович, — пошли, захватим кое-что.

Подошли к «ауди», Виктор открыл багажник, вспыхнула тусклая лампочка. Вместительный багажник был забит снаряжением: ласты, маски, акваланги, фонари, бухты шпагата, вместительные мешки.

— Нам до утра управиться нужно, на катере баллоны не заправлены. А с этими можно сразу начинать погружение, — пояснил местный Аль Капоне. — Давайте-ка, хлопцы, разбирай поклажу.

Парни Артура похватали баллоны и снаряжение и поволокли их вниз, «троглодитов» из группы огнеметчиков нагрузили канистрами с дизельным топливом и отправили следом.

— Больше нести ничего не нужно? — поинтересовался Вован.

— Не торопитесь, — Артур откинул мешковину, на дне багажника в ряд лежало шесть помповых «моссбергов», — разбирай игрушки.

— А это еще зачем? — с искренним любопытством спросил Макс. — Мы что, с кем-то воевать собираемся?

— На всякий пожарный, — похлопал его по плечу мэр.

Через несколько минут «Алиса» с погашенными огнями отошла от причала.

«Шанхай» догорал. Прибывшая пожарная машина пыталась бороться с пламенем посредством тощей струйки воды (пенообразующего состава у щелкинских пожарных со времен ликвидации советской власти не водилось), с таким же успехом можно было тушить пылающую цистерну с мазутом поливая ее из игрушечного водяного пистолета. Население пыталось бороться с огнем, организовав тушение пожара водой из поливочной цистерны, но вода из нее кончилась через полчаса. Впрочем, огонь действовал избирательно, лишний раз подтверждая избитую истину, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Притулившиеся друг к другу времянки и халупы превратились в груду головешек, а обнесенные каменными заборами просторные подворья практически не пострадали. Сейруллин Малаев во время пожара своего двора не покидал — руководил действиями родственников, занятых борьбой с пожаром и спасением домашнего имущества. Пламя лишь слегка коснулось его высокого каменного забора. Домочадцы Малаева, в отличие от многих погорельцев, просто пережили несколько не очень приятных мгновений. На окраине все еще пытались бороться с огнем, но уже было видно, что от «Шанхая» практически ничего не осталось.

Теперь, когда пожар стал угасать, во двор старейшины хлынули пострадавшие односельчане. Сейруллин для начала распорядился, чтобы сыновья и работники убрали обратно в дом приготовленное к эвакуации имущество, и лишь после этого приступил к исполнению обязанностей сельского головы. Погорельцы требовали организовать им временное размещение и наказать виновных. Люди все шли и шли. Распорядившись, чтобы прибывающих размещали в пустующем сарае, Малаев велел всем участникам недавнего «курултая» собраться на просторной террасе. Первым появился глава рода Ахмедовых, их жилище тоже не пострадало. Малаев взял Ахмедова под локоток и отвел в угол террасы, подальше от людей.

— Жертвы есть? — в полголоса поинтересовался он.

— Нет, слава Аллаху, люди не пострадали.

— Плохо, — в прищуренных глазах старейшины мелькнуло что-то сродни огоньку ярости в светящихся в сумраке зрачках ночного хищника.

В глазах его собеседника не отразилось ничего. Ахмедов понял, что Малаев собирается разыграть крупную карту и размышлял — какую выгоду из этого может извлечь лично он и его многочисленные родственники. Он решил присоединиться к старейшине в его игре. Осторожно огляделся и едва слышно спросил:

— Кто?

— Внизу на склоне еще горит?

— Еще как, а что?

— Дом Саттаева цел?

Саттаев был ветераном, кавалером ордена «Славы» трех степеней, закончил воевать в Берлине, но после войны его выселили из Крыма вместе с остальными односельчанами, которые, надо признаться, в отличие от заслуженного деда в борьбу с апологетами «нового тевтонского порядка не вступали», а некоторые даже усиленно насаждали его по месту жительства. Саттаев был единственным из стариков, который отказался признать главенство Малаева. Жил сам по себе со своею старухой и вел непрестанную войну с районной администрацией, вполне обоснованно добиваясь выполнения всех льгот, положенных ему как ветерану.

— Там не горело вообще, все целое стоит.

— Возьми своих и моих сыновей, бензин. Сделаешь все быстро, вернетесь до того, как все соберутся. Зажгли и мигом сюда! Сейчас везде суматоха, вас никто не заметит.

— Сделаем, — пообещал Ахмедов таким тоном, будто старейшина попросил его сходить в магазин за хлебом, — только скажи, зачем?

— Будет что власти показать! Как они своих граждан любят и берегут. Устроим у мэрии пикеты, демонстрации. Такие, чтобы телевидение приехало. Скажем: кому нужна такая власть, у которой такие заслуженные старики гибнут из-за того, что даже пожарной машины нормальной в городе нет? Кому нужна такая власть, что не может заставить свою милицию навести порядок и обеспечить спокойную старость ветеранам?

— Понятно. А что будем делать с теми, кто это все устроил? Тут же баран и тот догадается, чьих рук дело. Люди мэра, больше некому. Если мы смолчим — они нас отсюда выживут.

— Будем все делать правильно — не выживут. Завтра остальное скажу, а сейчас делайте, что сказал.

Через несколько минут Ахмедов и его подручные были у дома Саттаева. В окнах горел свет, старик помогал односельчанам бороться с огнем, потом совсем выбился из сил. И, вернулся домой, привел с собой две семьи погорельцев. Разместив людей, спать не ложился, собирался ехать на своем стареньком «Запорожце» в Ленино в прокуратуру. Ахмедову были слышны разговоры внутри дома, возмущенные голоса мужчин и причитания женщин.

— Начинайте, — скомандовал он своим помощникам. Те схватили канистры и стали тихонько пробираться вокруг дома, расплескивая на землю и стены их содержимое.

— Дверь подопри, — приказал Ахмедов старшему сыну Малаева, — и проверь, чтобы у окон хорошо полили, а то выскочат.

Тот кивнул и подпер дверь дома увесистым колом. Ахмедов чиркнул спичкой, к дому побежала огненная дорожка. Через мгновение дом Саттаевых пылал, охваченный пламенем. Еще через несколько минут Ахмедов сидел на собрании и активно одобрял все, что говорил старейшина.

ГЛАВА 27.

ИГРА НАЧИНАЕТСЯ.

Экипаж «Урсулы» собрался у экрана радара яхты и внимательно наблюдал за происходящим в окрестностях. Комментировал происходящее в основном Л инке, остальные внимательно слушали.

— Итак, вот эта отметка, — он коснулся кончиком карандаша светящейся на экране точки, — наши русские друзья. А вот эта — украинская береговая охрана. Посмотрим, чем закончится их рандеву, запрет на выход в море пока не отменен.

Отметка катера погранслужбы некоторое время следовала за отметкой другого катера, потом отвернула в сторону.

— Не иначе, нашему русскому другу каким-то образом удалось отделаться от береговой охраны, — заметил Барлоу. — Интересно, куда он собирается?

— Я же вам говорил, что это не просто катер, а идет он… Мисс Лу, будьте любезны нанести место обнаруженного вами подводного «НЛО» на экран.

Луиза взяла маркер и, сверившись с картой, поставила на индикаторе жирную метку. Отметка русского катера неумолимо ползла в сторону нарисованной точки. Пограничный катер вернулся обратно.

— Итак, поведение нашего русского друга полностью подтверждает сделанные ранее предположения. Скорее всего нашим конкурентам удалось каким-то образом достаточно точно установить место падения. Мы выходим.

— Выходим? Кажется, был объявлен запрет на выход судов за акваторию бухты, — недовольно возразил Шелли.

— Кажется, — с той же интонацией ответил ему Линкс, — вам платят за то, чтобы вы обходили всяческие запреты.

— Постойте, сэр, — Барлоу привычно перешел к обращению, соблюдающему существующую субординацию, — мы же не русский катер, а по скоростным характеристикам и вооружению мы просто не сможем тягаться с пограничным катером, и еще у него наверняка есть радар. Нас сразу же обнаружат.

— Радар у него вероятно есть, — кивнул начальник группы, — а вот станция помех вряд ли найдется, а на «Урсуле» таковая имеется и, прошу заметить, достаточно мощная. На таком расстоянии у них на экране получится сплошная засветка, что-либо разобрать будет просто невозможно.

— Понятно. Что делать мне и моим людям?

— Сначала мы проследуем за русскими к предполагаемому месту падения.

— Предполагаемому?

— До момента обнаружения самолета я бы называл эту точку на карте именно так. Вам предстоит заняться привычной работой. Волшебный прибор, позволяющий водить противника за нос, должен оказаться у нас на борту. Более подробный порядок действий разработаем на месте, а пока готовьте акваланги. Мистер Карпентер, думаю, настало время выдать нашим охотникам за жемчугом оружие. А то наши парни чувствуют себя слишком неуверенно без этих привычных им с детства игрушек.