- Мяч на солнце! Мяч на солнце! - закричали сразу несколько детей.
      Должно быть, они следили за проделками Умшитраша.
      Все дети, игравшие на детской площадке, ринулись к перилам, не обращая внимания на предостерегающие крики воспитателей. Комета оказалась возле ограждения одной из первых. Она увидела, как мяч лопнул, пролетев всего несколько шагов под открытым небом. Обрывки пластиковой оболочки упали на гладкое, словно отполированное, дно каньона и почти сразу же превратились в кипящую лужу. Пластик шипел, пузырился и быстро испарялся.
      Дети (и даже стоявшие за их спинами воспитатели) молча взирали на это зрелище. Они были заворожены "гибелью" пластикового мяча. Несмотря на то, что прямые лучи солнца уже не попадали на дно каньона, остаточного жара было вполне достаточно, чтобы всего за несколько ударов сердца испепелить мяч или убить человека.
      Комета осмотрела ограждение, но не увидела никаких устройств, защищающих вход в тоннель от внешнего жара.
      "Почему мяч расплавился, пролетев всего несколько шагов, а мы стоим у перил, но даже не ощущаем тепла?" - подумала она.
      - Иные законы теплопроводности. Иные законы материального мира.
      "Кто это сказал?" Комета быстро осмотрелась. Воспитатели были озабочены тем, чтобы отвести детей на безопасное расстояние и не позволить им вслед за мячом перебраться через перила. Так что эти слова произнесли не они. И уж, тем более, не возбужденные дети, с извращенным сладострастием наблюдавшие за последней агонией испарявшейся пластиковой лужицы.
      "Тогда кто?!" Комета решила, что голос прозвучал у нее в голове и принадлежал одной из прошлых жизней, попытка вспомнить которые приводила к сильнейшей головной боли. Так что девушка на этот раз даже не стала пытаться разобраться в происхождении скрытых воспоминаний.
      Когда остатки мяча окончательно истаяли, воспитательницам наконец-то удалось отвести детей от ограждения и переключить их внимание на привычные игры.
      Умшитраш подошел к Комете и состроил угрожающую гримасу. Он, пожалуй, по массе вдвое превосходил девочку. За спиной задиры маячили четверо мальчишек помладше, ожидавшие продолжения представления.
      - Ты убила мой мяч! - заявил Умшитраш.
      - Я и тебя убью, - спокойно произнесла Комета и посмотрела прямо в глаза здоровяка. - Хочешь проверить?
      - Ты... ты... - залепетал Умшитраш, не зная, что ответить на такую угрозу.
      Комета убедилась, что воспитательницы находятся далеко и не смотрят в ее строну, сделала шаг вперед и прошипела:
      - Вали отсюда, мразь, пока я не размазала твою рожу по своему кулаку!
      Мальчишки за спиной Умшитраша захихикали. Задира понял, что в случае отступления он навсегда потеряет авторитет и уважение. Поэтому он занес кулак для удара:
      - Сейчас я тебя!...
      Тело четырехлетней девочки не очень-то хорошо подходило для боевых единоборств, но справиться с неуклюжим Умшитрашем для Кометы оказалось нетрудно. Она легко ушла с линии удара, отклонившись на полкорпуса в сторону, одновременно с этим перехватила руку мальчика за запястье, а затем резко дернула ее вперед, как бы продолжая движение Умшитраша. Мальчишка покатился по полу и заревел от боли, так как Комета вывихнула ему руку в предплечье.
      Тотчас же к вопящему во весь голос Умшитрашу подскочили сразу две воспитательницы. Комета стояла неподалеку с самым невинным видом.
      Получивший по заслугам хулиган захлебывался слезами и не мог выговорить ни одного слова. Одна из воспитательниц подхватила его на руки и быстро понесла к двери, которая автоматически открылась при ее приближении, а затем быстро закрылась, не позволив Комете рассмотреть, что находится за ней.
      Вторая воспитательница громко объявила:
      - Ничего страшного не произошло! Умшитраш упал и ударился.
      Продолжайте играть, но будьте осторожнее! Не балуйтесь!
      Комета гордо прошла мимо приятелей Умшитраша. Мальчишки расступились, стараясь соблюдать безопасную дистанцию. Комета усмехнулась и присела на детскую скамеечку. Она осмотрела детей, игравших на детской площадке, и поняла, что не сможет найти общий язык ни с одним из них. Ближайшие десять-двенадцать лет ей придется притворяться маленькой девочкой. Любая ее попытка рассказать о прошлых жизнях, скорее всего, будет воспринята, как сумасшествие.
      Близкое знакомство с психиатрами не входило в планы Кометы, поэтому она решила остаться Шаггашугой. На время. По крайней мере, до тех пор, пока не поймет, для чего она оказалась в этом мире.
      - Шаггашуга!
      Пока Комета строила планы на будущее, пришло время, когда на детской площадке начали появляться родители и разбирать детей по домам. Услышав свое имя, маленькая девочка Шаггашуга одержала верх над Кометой, вскочила и побежала навстречу самому дорогому для нее человеку.
      - Мама!
      - Шаггашуга, доченька, - лицо девочки покрыли поцелуями нежные ласковые губы.
      - Мама, мама... - повторяла... уже не Шаггашуга, но Комета.
      Девушка пыталась вспомнить имя целовавшей ее женщины, но для Шаггашуги она была просто "мамой", без имени и фамилии, без возраста и социального статуса. Комета вложила свою маленькую ладошку в руку женщины и покинула детскую игровую площадку.
      Они прошли сквозь полупрозрачную автоматическую дверь и оказались на небольшой автостоянке, напоминающей причал, где в отдельных боксах между мостками находились автомобили, а, точнее, электромобили. Эти маленькие машинки были похожи на остроносые лодочки. Комета и мать Шаггашуги сели на мягкое сидение.
      Женщина пристегнула девочку ремнем безопасности и четко произнесла:
      - Сектор А-четырнадцать, этаж восемь, отсек пятнадцать.
      Из носа и кормы электромобиля вытянулись тонкие телескопические антенны, которые коснулись потолка. Раздался короткий сухой треск и сверкнули голубые искорки. Электромобиль быстро покатился по широкому коридору, легко взбираясь на довольно крутые пандусы и притормаживая на спусках или перед перекрестками.
      Шаггашуге эта дорога была знакома, но Комета разглядывала транспортные магистрали с особенным интересом. Правда, ничего полезного узнать ей не удалось. За автостоянками-причалами виднелись двери, которые вели в разные сектора подземного города. Про их назначение Шаггашуге ничего не рассказывали.
      Комета решила, что детское любопытство одинаково во всех мирах, поэтому решилась на эксперимент. Она наугад ткнула пальчиком в проносившийся по правому борту причал и как можно естественнее и безыскуснее спросила:
      - Мама, а что там?
      Реакция женщины была неожиданной. Она испуганно вздрогнула, быстро огляделась и закрыла рот Кометы ладонью.
      - Шаггашуга, милая, я же предупреждала тебя, что такие вопросы задавать нехорошо. Разве ты забыла?
      Комета покопалась в памяти своего нового воплощения и поняла, что Шаггашуга, действительно, пропустила мимо ушей этот важный запрет.
      Возможно, она от природы была нелюбопытна и подобных вопросов раньше не задавала, поэтому и отповеди матери ей выслушивать не приходилось.
      Однако Комета решила продолжить игру:
      - Почему нехорошо?
      Женщина заметно побледнела, но справилась с волнением и ласково произнесла:
      - Это нехорошо, потому что неприлично! Ты же не хочешь, чтобы тебя считали невоспитанной девочкой?
      - Не хочу, - Комета пошла на попятную, начиная понимать, что этот подземный мир не ограничивается мелкими ссорами на детской площадке.
      Он был полон зловещих тайн, о которых боялись говорить даже его жители.
      - Вот и умница! - обрадовалась мать Шаггашуги. - Как я рада, что у меня растет такая понятливая и благовоспитанная доченька.
      Через некоторое время электромобиль остановился возле дома, где жила семья Шаггашуги. Комета, воспользовавшись памятью девочки, опознала полукруглую дверь голубоватого цвета.
      Когда мать и дочь вошли в дом, то сразу же попали в объятия высокого широкоплечего мужчины.
      - Аршамуш, перестань! - игриво взвизгнула женщина.
      - Папа, еще! - пискнула Шаггашуга, вновь прорвавшись сквозь сознание Кометы.
      - Быстро умываться и за стол! - весело распорядился мужчина.
      Комета легко ориентировалась во множестве помещений, соединенных узкими коридорами. Она без труда нашла свою комнату, возле которой находилась ее личная гигиеническая кабинка.
      Через некоторое время вся семья собралась за большим столом на кухне. Еда была простой, но вкусной и сытной. Съев целую тарелку молочной каши со сладкими кусочками фруктов и выпив стакан горячего ароматного напитка, Комета почувствовала, что ее веки тяжелеют.
      Сознание воительницы вынуждено было подчиняться требованиям детского организма. А этот организм, утомившись за день, сейчас очень хотел спать.
      Полусонную Комету отец поднял на руки и отнес в ее спаленку.
      Девушка со смесью грусти и сентиментальной нежности осмотрела шеренги кукол и штабеля больших детских книжек с яркими картинками.
      - Вот моя новая армия. Вот мои новые книги заклинаний. - Пробормотала Комета.
      "При чем тут книги заклинаний? - тут же спохватилась она. - Опять воспоминания из другой жизни?"
      - Ты что-то сказала, Шаггашуга? - спросил отец.
      - Нет, ничего. Покойной ночи, папа.
      - Покойной ночи, девочка моя маленькая.
      Несмотря на то, что понятия "день" и "ночь" в подземном городе были весьма условны, колонисты по-прежнему пользовались оставшимися от предков выражениями.
      Засыпая в маленькой уютной кроватке, Комета думала о том, что, возможно, не так уж и плохо некоторое время побыть маленькой девочкой, не знать ни забот, ни тревог, ни обязанностей. Вот только, по-видимому, тайны подземного города не позволят ей долго наслаждаться безоблачным детством...
      * * *
      ...Они появились сразу со всех сторон: из потолка, из стен, из пола. Детскую спаленку заволокло дымом и пылью. Сквозь пробитые в скальной породе и в стенах дома отверстия внутрь ворвались люди в угольно-черных комбинезонах, в шлемах с приборами ночного видения, с короткими толстоствольными автоматами. На детской кроватке скрестились тонкие лучи лазерных прицелов.
      Комета сразу поняла, что это эсэсовцы - сотрудники Службы Спасения, или сокращенно СС. В детских книжках Шаггашуги они были главными положительными героями и защищали колонистов на разных планетах от местных чудовищ, космических пиратов и прочих злодеев.
      Комета растерялась. Она не понимала, чем вызвано это вторжение.
      Несомненным было только то, что именно она являлась целью эсэсовцев.
      Неужели одного невинного детского вопроса оказалось достаточно, чтобы привести в действие боевой механизм Службы Спасения?
      Один из эсэсовцев направил на Комету небольшой ручной прибор с торчащими во все стороны усиками-антеннами:
      - Это она! - послышался голос из-под затемненного забрала шлема.
      Комета позволила сознанию Шаггашуги на время прорваться наружу.
      Девочка захныкала и жалобно позвала:
      - Мама! Мама!
      За спинами эсэсовцев в коридоре показались родители Шаггашуги. Но на свою дочь они смотрели с выражением ужаса и омерзения, словно на кровати находилась не маленькая девочка, а злобный мутант-людоед.
      - Не надо притворяться, тебе все равно не удастся нас обмануть! прикрикнул на Комету эсэсовец с прибором. - Мы знаем, кто ты.
      - Кто я? - эхом повторила Комета.
      - Да, да. Мы знаем, что ты больше не Шаггашуга Гахс-Афан. Ты - шпионка, чье сознание внедрено в тело реципиента!
      - Какая шпионка?... - растерянно переспросила Комета.
      - Тебе лучше знать, какая! Может, тебя послал Гафил-Чен, а, может, сам командор Чи-Ге. ТАМ разберутся.
      - ТАМ, это где?
      - Ты задаешь слишком много вопросов... - процедил эсэсовец, и, словно это было приказом, вокруг Кометы раздались щелчки снимаемых с предохранителей автоматов. Но командир поднял руку: - Отставить!
      Доставим ее в лабораторию. Живая она более ценна, чем мертвая.
      Приступайте к осмотру помещения!
      Два солдата подхватили Комету под руки и вытащили из кровати. Ее понесли по коридору, даже не предложив одеться. В спаленке начался обыск. Эсэсовцы ножами вспарывали подушки, матрасы, животы кукол, вываливали на пол одежду из шкафчиков и разламывали мебель, словно ожидали, что за несколько часов своего воплощения шпионка успеет собрать и спрятать в комнате оружие или средства связи.
      - Мама! - сделала последнюю попытку Комета, когда ее проносили мимо родителей Шаггашуги.
      Женщина всхлипнула и отвернулась, уткнувшись в плечо мужа.
      Мужчина одной рукой обнял жену за плечи, а другой загородился от Кометы, словно боялся, что она наброситься на него, как бешеное животное. В его глазах светилась горькая ненависть. Эти люди считали Комету убийцей своей единственной дочки. Для них Шаггашуга Гахс-Афан была мертва.
      Перед тем, как выйти из дома в общий тоннель, эсэсовцы натянули на голову Кометы непроницаемо-черный мешок. Она могла лишь догадываться о том, в каком направлении поехал электромобиль, в который ее усадили.
      Поездка была недолгой. Довольно скоро Комету вновь подняли и потащили на руках. Она слышала шаги сопровождавших ее эсэсовцев, звуки открывавшихся и закрывавшихся дверей, приглушенные голоса.
      Затем Комету поставили на пол, пригнули голову и слегка подтолкнули вперед:
      - Залезай!
      Комета сделала несколько осторожных шагов вперед.
      - Стой!
      Комета остановилась.
      - Можешь снять изолирующий колпак!
      Комета сняла с головы мешок и осмотрелась. Она находилась внутри куба такого размера, что в нем мог бы свободно разместиться взрослый человек. Все грани куба, образующие пол, стены и потолок, были изготовлены из прозрачного материла, армированного частой металлической сеткой. Сам куб стоял на невысокой металлической подставке посередине довольно большого помещения, истинный размер которого трудно было определить из-за множества огромных машин, приборов и устройств непонятного назначения, которые закрывали обзор.
      Вокруг куба стояли эсэсовцы в одинаковых черных комбинезонах и трое новых людей, одетых в длинные синие халаты. Двое были похожи на прочих жителей подземного города - бронзовокожие, темноволосые, кареглазые, а третий явно принадлежал к другой расе, резко выделяясь молочно-белой кожей, почти прозрачными глазами и совершенно лысым черепом. В дополнение к этому, на его лбу поблескивал ярко-синий кристалл в золотой оправе, вживленный туда, где принято изображать у людей третий глаз.
      Командир эсэсовцев отдал честь и доложил, обращаясь с одному из темноволосых людей:
      - Доктор Шавшан! Шпионка обезврежена и доставлена! При первичном осмотре никаких спецсредств не обнаружено. Но поиск продолжается.
      - Хорошо, капитан Уршим, я вами доволен. Можете идти. Я не уверен, что вам удастся найти что-нибудь в доме Гахс-Афанов, все-таки шпион пробыл в теле реципиента недостаточно долго. Тем не менее, проведите осмотр по полной программе.
      - Слушаюсь, доктор Шавшан! - эсэсовец снова отдал честь. - Солдаты, за мной!
      Вооруженные воины скрылись за механизмами. Трое людей в халатах продолжали рассматривать Комету.
      Молчание нарушил белокожий:
      - Ну, что? Попалась? Или я должен говорить "попался"?
      Комета заколебалась. Должна ли она продолжать притворяться Шаггашугой, или пришла пора чуть-чуть приоткрыть карты? Судя по всему, эти люди имели неопровержимые доказательства ее воплощения, но почему-то считали ее шпионкой. Комета решила начать игру, надеясь вытянуть из своих тюремщиков как можно больше информации.
      Она заговорила жалобно и заискивающе:
      - Почему вы так со мной обращаетесь? Я не сделала ничего плохого.
      - "Сделала"? Значит, ты все-таки женщина. - Белокожий достал из кармана небольшой плоский компьютер-блокнот и нажал на нем несколько кнопок. - Ты не удивилась, что мы так быстро тебя раскрыли? На предыдущих твоих коллег времени уходило намного больше.
      - Вы ошибаетесь, - сказала Комета. - Нет у меня никаких коллег. Я повторяю: все происходящее - какая-то нелепая ошибка.
      - Ну да, ну да, - скептически усмехнулся тот, кого называли доктором Шавшаном. - Может, ты будешь продолжать уверять нас, что тебя зовут Шаггашугой Гахс-Афан?
      - Не буду. Но сознание девочки теперь стало частью меня. В какой-то степени, я и в самом деле Шаггашуга Гахс-Афан.
      - Тогда кто ты В ОСНОВНОМ?
      - Меня зовут Комета. Леди Комета.
      Три человека многозначительно переглянулись.
      - Леди Комета? - переспросил белокожий. - Ты хочешь сказать, что ты Повелительница?
      - Я не понимаю вашего вопроса. Что значит Повелительница?
      - Если она на самом деле Повелительница, то вряд ли в этом сознается, обратился к белокожему молчавший до этого второй черноволосый.
      - Если нами заинтересовались Повелители, то сбудутся самые худшие опасения, - вслух подумал доктор Шавшан и бросил на Комету быстрый испытующий взгляд, словно ожидал подтверждения или опровержения своих слов.
      - Повелители не станут явно вмешиваться в дела Большого Аринрина.
      Они покидают Двенадцать Измерений только ради собственных интересов.
      Сражаться за Кси-Лодердолис им нет никакого резона. Для них что Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар, что Президент Ту-Го - все едино.
      - Сказав это, белокожий также посмотрел на Комету.
      Повисла пауза. Девушка догадалась, что в этом спектакле следующая реплика принадлежит ей.
      - Из всего вами сказанного я не поняла ни слова, - сообщила она.
      - Если вы хотите понаблюдать за моей реакцией, то ничего кроме недоумения не обнаружите. Может быть, мы продолжим разговор в более приятной обстановке? В этом кубе я чувствую себя немного неуютно.
      - Боюсь, что выполнить эту просьбу мы не сможем, - покачал головой белокожий.
      Доктор Шавшан подхватил:
      - Сначала нам хотелось бы узнать, кто вы и откуда появились? Как вам удалось переместить свое сознание в тело девочки? Зачем вы это сделали?
      - Как много вопросов, - усмехнулась Комета. - Прежде чем ответить на них, не сочтите за труд, удовлетворите мое любопытство: как вам удалось определить, что в теле Шаггашуги воплотилось мое сознание?
      Три человека вновь переглянулись, на этот раз удивленно.
      - Если это какая-то игра, то вам в нее не выиграть, - сказал белокожий. - Вам не удастся уверить нас, что вы не знаете о возможности контроля за психополем людей. Если вы осуществили перенос своего сознания в чужое тело, то и вам это технология, безусловно, знакома. Другое дело, что мы смогли вычислить вас ТАК БЫСТРО. Если вас интересует именно это, то рад сообщить, что вокруг этой планеты расположены сторожевые спутники, которые фиксируют любые чужеродные проникновения в разум людей. Мы разработали специальные приборы, изучив методы внедрения ваших шпионов-предшественников. Теперь все наши планеты надежно защищены.
      Комета отметила слова про "все наши планеты", а вслух сказала:
      - Сколько можно повторять, никакая я не шпионка! Ваш рассказ про спутники и про контроль психополя мне понятен лишь в общих чертах, тогда как никакие технологии переноса сознания мне неизвестны.
      - Доктор Дорбай, вы не находите, что этот допрос излишне затянулся? обратился к белокожему пока что безымянный черноволосый.
      - Полностью с вами согласен, доктор Увшимаш. Если доктор Шавшан не возражает, то я поддерживаю предложение перейти ко второй стадии.
      - Уважаемые коллеги, я разделяю ваше мнение. Доктор Увшимаш, можете приступать.
      Комету слегка напряглась. Она поняла, что переход ко "второй стадии" допроса не предвещает для нее ничего хорошего.
      Действительно, доктор Увшимаш на несколько минут удалился, а затем вернулся, толкая перед собой небольшую четырехколесную тележку с установленным на ней прибором. Треножная опора, квадратный корпус и цилиндрический телескопический выступ в передней части делали этот прибор похожим на старинный фотоаппарат.
      - Очень полезная вещь, - сказал Комете белокожий доктор Дорбай, указывая на свой прибор. - Заставляет заговорить любого.
      - Я не боюсь боли! - заявила Комета, подумав про себя, что если муки станут непереносимыми, то она всегда может покинуть этот мир, пробив пальцем сонную артерию.
      - Что вы, милая, какая боль?! - всплеснул руками доктор Дорбай. - Вам будет весело, приятно и легко. Все ответственные граждане проходят регулярную проверку в газовой камере. И ваши родители... то есть, родители девочки-реципиента, не раз это проделывали.
      Тем временем доктор Увшимаш приставил тележку вплотную к прозрачному кубу, где находилась Комета. Телескопический "объектив"
      прибора вытянулся и присосался к стенке. Девушка увидела, что прозрачная поверхность в этом месте слегка помутнела, словно материал каким-то образом менял свои свойства. Вскоре она почувствовала легкий сладковатый аромат, похожий на запах экзотического цветка.
      - Трифинзинол килипарната, так называемый "газ истины", - провозгласил доктор Увшимаш.
      Комета с трудом поборола желание броситься к тому месту, откуда в ее куб поступал газ, и попытаться закрыть его ладонями. Но она не собиралась демонстрировать своим тюремщикам страх или какую-либо иную слабость. Время игр и притворства прошло. Настал черед серьезной борьбы.
      Однако спустя несколько минут Комета изменила свое мнение. О какой борьбе могла идти речь, когда все вокруг было так прекрасно и очаровательно? Если бы не досадные прозрачные стены, девушка непременно расцеловала бы черноволосых людей в обе щеки, а доктора Дорбая чмокнула бы прямо в блестевший на лбу ярко-синий кристалл.
      Частью незамутненного сознания Комета понимала, что попала под влияние "газа истины", но сопротивляться заволакивающему голову веселью совершенно не было сил. То ли детское тело Шаггашуги не могло отвечать высоким запросам Кометы, то ли против трифинзинола килипарната не могло выстоять никакое смертное существо, будь оно хоть трижды "светлым воплощением".
      Помимо своей воли Комета захихикала и села на пол:
      - Эй, докторишки, давайте споем песенку про наклавин фирмы "Калаван". Знаете слова?
      "Калаван" нам энергию дарит, Ароматом нас утром разбудит, Целый день наши силы поддержит, И до вечера бодрость продлит.
      Эти строки некогда сочинила Латэла Томпа. Это был не самый лучший образец ее рекламного творчества, но почему-то именно он всплыл в памяти Кометы.
      - Кажется, подействовало, - сказал доктор Увшимаш, вплотную приблизившись к прозрачному кубу и вглядываясь в лицо Кометы.
      - Сейчас проверим. Эй, шпионка, как твое настоящее имя?
      - Сам ты шпион, - хихикнула Комета. - А меня зовут Леди Комета, "светлое воплощение", главнокомандующая армии Холмогорья. Кроме того я баронесса Найя Кайдавар, старший рекламист Латэла Томпа, воительница Араканда, владетельница замка на Синей Скале, сержант морской пехоты Анджа Верстайн, куноити Фудзибаяси Нагири, Инда Виала, Лайла ин-Десса, Шаггашуга Гахс-Афан, У-Фард-Хей, Акеша Баникава, Пиии-Яй, Гуалакавардара...
      Поток имен лился из уст Кометы, а девушка как бы отстраненно наблюдала за собой и удивлялась, как много жизней ею прожито. Она даже успела подумать, что вскоре доберется до самого истока, туда, куда до сих пор не могла попасть из-за страха и накатывавшей головной боли.
      Но стоило только об этом подумать, как в глазах резко потемнело, а затем сверкнула яркая вспышка, похожая на удар молнии. Комета захлебнулась словами и застонала:
      - О-о-о, как больно!
      - Мы дошли до первого уровня ментальной блокировки воспоминаний, - тихо сказал доктор Шавшан своему белокожему коллеге Дорбаю.
      Соглашаясь, тот кивнул головой:
      - Попробуем обойти. Э-э-э, Леди Комета, вы не будете возражать, если мы станем называть вас этим именем?
      Стоило только девушке переключиться на новый вопрос, как головная боль исчезла, словно ее и не было. "Газ истины" вновь овладел ее сознанием, превратив окружающий мир в прекрасный сад, докторов - в лучших друзей, а допрос - в веселый праздник.
      - Да, да, - согласилась девушка, - называйте меня Леди Кометой. Я к этому привыкла. Да, так будет лучше всего.
      - Означает ли это имя, что вы, Леди Комета, являетесь Повелительницей?
      - Нет. Да. Нет. Понятия не имею, о чем вы спрашиваете.
      - Первый раз вижу такую реакцию, - развел руками доктор Увшимаш.
      - Спросите у нее что-нибудь конкретное.
      - Сколько лет вы занимаетесь шпионажем?
      - Я не шпионка! Ну сколько же раз можно повторять? Глупые докторишки! Вы что, человеческого языка не понимаете?
      - Сколько вам лет?
      - Всего? В смысле, суммарный срок всех моих жизней? Какая вам разница? Какая мне разница?
      Доктор Шавшан коснулся плеча Дорбая:
      - Не спрашивайте о других жизнях. Мы опять нарвемся на блокировку. Спросите лучше о ее задании.
      - Леди Комета, зачем вы внедрились в тело Шаггашуги? Какова ваша цель?
      - Да нет у меня никакой цели. Разве ж я знала, что попаду в девочку? Если бы я могла выбирать...
      - Вы хотите сказать, что попали в тело Шаггашуги случайно? Но кто тогда должен был стать избранным вами реципиентом?
      - Каким еще реципиентом? Меня убили, вот я и оказалась... - Комета изобразила пальцем в воздухе замысловатую кривую... - оказалась ТУТ.
      Доктора были озадачены таким ответом.
      - Уважаемые коллеги, - сказал Дорбай. - Рискну предположить, что мы стали свидетелями инкарнации третьей степени.
      - Или же успешной ее имитации, - добавил Шавшан.
      - И в том, и в другом случае к нам в руки попал интереснейший экземпляр.
      - И опаснейший.
      - Да, и опаснейший. Леди Комета, насколько мы вас поняли, вы помните череду своих предыдущих перерождений?
      - Наконец-то сообразили! - всплеснула руками девушка. - А то заладили: шпионка, шпионка... Да я такая же шпионка, как вы - кентавры.
      - Если вас не затруднит, Леди Комета, то не могли бы вы рассказать о своих прошлых жизнях. Что вы помните?
      - У-у-у... Если подробно рассказывать, то и всей этой новой жизни не хватит. Ладно, попробую покороче...
      Комета старалась поделиться со своими новыми друзьями всем, что знала и помнила. Она рассказала о баронессе Найе Кайдавар и о ее перерождении, о старшей рекламистке Латэле Томпа, о Комете, ставшей "светлым воплощением" и возглавившей армию Холмогорья.
      - ...Я знаю, что у меня были и другие жизни, однако помню их не очень отчетливо, - закончила Комета свой рассказ. - А когда напрягаю мозги и пытаюсь что-нибудь вспомнить, то меня пробирает такая дикая боль, что сразу перестает хотеться.
      Трое докторов встали с кресел. (Увлекшаяся собственным повествованием Комета даже не заметила, когда появились эти предметы.
      Также не знала она, сколько времени прошло с начала допроса.)
      - Я и мои коллеги благодарны вам за столь подробный и интересный рассказ, - с изысканной вежливостью поблагодарил девушку доктор Дорбай. Нам необходимо время, чтобы немного подумать. Да и вам требуется отдых.
      Доктор Увшимаш что-то нажал на своем приборе. Комета почувствовала, как по ее кубу потянулся легкий ветерок. По мере того, как "газ истины" откачивался и заменялся чистым воздухом, девушка чувствовала себя все слабее и слабее. Она села, привалилась спиной к стенке, бессильно вытянула руки и ноги.
      Доктора не могли не заметить ее состояние.
      - Не волнуйтесь, Леди Комета, - сказал доктор Шавшан. - Это нормальная реакция человеческого организма на трифинзинол килипарната.
      Приподнятое счастливое настроение отнимает много сил. Мы слишком увлеклись вашим рассказом, и несколько увеличили время воздействия газа. Теперь вам необходима релаксация.
      Доктор Дорбай что-то набрал на своем компьютере. Почти сразу же откуда-то из-за окружавших куб огромных механизмов появились два человека в зеленых халатах. Они везли тележку с прибором, похожим на тот, который впустил в куб "газ истины". Но, в отличие от прибора доктора Увшимаша, этот аппарат был больше, а спереди него торчал не узкий телескопический "объектив", а толстый раструб, в который могла бы пролезть человеческая голова.
      - Сюда, пожалуйста, - обратился доктор Дорбай к своим помощникам и указал на куб с Кометой.
      Те подкатили тележку и прижали раструб к боковой стенке. Оттуда сквозь стенку внутрь куба выдвинулась длинная полка, на которой стояли большой прозрачный стакан и низкий сосуд, накрытый крышкой.
      Тем временем доктор Увшимаш откатил свою тележку в сторону. Там, где газ проникал внутрь, поверхность куба вновь стала гладкой и прозрачной. Комета предположила, что оба прибора каким-то образом открывают проходы в ее тюрьме, сначала изменяя свойства материала, а затем восстанавливая их. Возможно, и ее саму поместили внутрь, воспользовавшись еще более крупным устройством.
      - Что же вы сидите, Леди Комета? - с некоторым удивлением проговорил доктор Дорбай. - Выпейте этот напиток, воспользуйтесь гигиеническим сосудом, а затем можете поспать.
      Комета с трудом поднялась на ноги, подошла к полке, взяла стакан.
      В нем была налита мутная густая жидкость темно-вишневого цвета.
      Зажмурившись, девушка сделала первый маленький глоток. К ее удивлению, жидкость оказалась довольно приятной на вкус. Комета выпила все до капли и поставила стакан на место. Затем взяла то, что называлось "гигиеническим сосудом".
      Доктора и их помощники молча стояли и смотрели на Комету.
      - Может быть, вы хотя бы отвернетесь? - спросила она.
      - Вам не следует испытывать стыд или смущение, - улыбнулся доктор Шавшан. - Считайте себя нашей пациенткой. Разве у больного могут быть какие-нибудь секреты от лечащих врачей?
      - Ладно, раз вам нравится, то смотрите, извращенцы, - Комета поставила сосуд на пол и уселась на него спиной к докторам-тюремщикам.
      Она не собиралась унижаться, выпрашивая хотя бы несколько минут личной свободы. Кроме того, Комета, выросшая среди нелюдей Горной страны, и раньше не слишком-то стеснялась своей наготы. Теперь же, находясь в теле четырехлетней девочки, она вообще не заботилась о таких мелочах, как соблюдение приличий или норм этикета.
      Закончив и закрыв сосуд крышкой, Комета опять поставила его на полку.