Зукхил и офицеры его штаба радостно приветствовали Комету и ее соратников. Больше никто не сомневался в том, что девушка - истинное "светлое воплощение".
      - Леди Комета! Да здравствует Леди Комета! - казалось, что эти крики разносятся на несколько лиг вокруг.
      Хрумпин подскочил к девушке:
      - Смотри, там мой племянник Махир и воины из твоей родной деревни!
      Действительно, к армии Зукхила присоединились добровольцы из Горной страны: кентавры, горные копатели и древоточцы. Комета заметила в толпе встречавших несколько знакомых лиц, но матушки Гордолы не разглядела, как ни старалась.
      К своему стыду, в глубине души девушка даже обрадовалась тому, что ее приемная мать осталась далеко в горах. Леди Комета - "светлое воплощение" и героиня Холмогорья - не могла позволить себе личных душевных переживаний. Они отвлекали бы ее от возложенной на себя миссии освобождения Родины от захватчиков.
      Когда триумфальное шествие закончилось, и вся армия Холмогорья построилась на большом поле, Комета на лошади объехала ряды восторженно глядевших на нее солдат. За последнее время она произнесла столько речей, что нужные лозунги сами слетали с языка.
      - Злобный и коварный враг продолжает топтать нашу родную землю!
      Но теперь мы знаем, что его можно победить! Наше мужество и сплоченность ведут нас от одной победы к другой! Впереди нас ждут суровые испытания, но мы преодолеем их и победим, как уже побеждали не раз! Мы должны гнать людей прочь из Холмогорья до тех пор, пока не сбросим их в Междуземный пролив! Если же алчные человеческие короли и кровожадная Триединая церковь продолжат вынашивать коварные планы, если они еще раз хотя бы помыслят о том, чтобы захватить нашу Родину, то мы нанесем удар по Западному материку! Для этого у нас есть и сила, и решимость, и воля! Мы не успокоимся и не сложим оружие, пока существует угроза нового вторжения! Мы разгромим людей на их собственной территории!
      Последнее заявление было встречено дружным ликующим ревом. О подобной возможности нелюди до сих пор даже не задумывались. Но теперь в сердцах холмогорцев разгорелось пламя, зажженное словами Кометы. Они были настолько захвачены грандиозными планами, что их исполнение уже не казалось невозможным.
      - Леди Комета, наше священное "светлое воплощение", указала нам путь к победе! - вскричал Зукхил. - Поклянемся, что не отступим и не предадим идеалов свободы и независимости!
      - Клянемся! - поддержали кентавра солдаты.
      У Кометы промелькнула мысль, что не так давно она уже слышала подобные слова. Кажется, это было в Велпасии.
      Тем не менее, подобное не слишком лестное для Холмогорья сравнение не помешало ей поддержать Зукхила:
      - Наша свобода находится на клинках наших копий! Наша независимость сияет на лезвиях секир! Наша победа готова вырваться из ружейных стволов тысячей свинцовых пуль! Мы победим! Вперед, Холмогорье!
      - Холмогорье! - дружно закричали солдаты. - Леди Комета! Леди Комета!
      Девушка закрыла глаза и раскинула руки в стороны, всем телом впитывая эти волшебные звуки. Комете показалось, что ее тело распадается на мириады сияющих искр, которые пронзают пространство и время. Она на мгновение забыла, кто она такая и где находится. Девушке чудилось, что еще чуть-чуть, и ей откроется абсолютная истина, станет доступна совершенная сила, вернется некогда утерянное могущество.
      Правда, это ощущение пропало так же внезапно, как и появилось.
      Девушка вновь стала прежней Кометой, сидевшей в жестком седле. Ее тело было исполнено приятной усталости и блаженной истомы, но она не забыла того завораживающего восторга, который испытала, находясь на грани между человеческой (по крайней мере, наполовину) сущностью и чем-то неизмеримо большим. Сегодня Комете не удалось перейти эту грань, но в глубине души она знала, что будет пытаться сделать это снова и снова...
      * * *
      Несмотря на то, что нелюди горели желанием немедленно ринуться в бой, Комета пока придерживалась тактики медленного "выдавливания"
      захватчиков из Холмогорья. Армия герцога Абассиро Лапралдийского отступала организованно, выставляя сильные арьергардные заслоны.
      Кентавры завязывали с ними небольшие стычки, но вынуждены были сдерживать свой напор из-за плотного ружейного и артиллерийского огня.
      Комета наконец-то получила возможность немного отдохнуть. Теперь все организационные вопросы взяли на себя Зукхил, Хрумпин и штаб армии. Девушку такое положение вещей вполне устраивало. Она занималась только общим стратегическим планированием, а рутинные вопросы снабжения, устройства лагерей для ночлега, рассылки разведчиков и раздачи указаний командирам рейдовых отрядов передала в ведение своим помощникам.
      Через несколько недель Комета вновь встретила Алиния и Гарбискула, которые все это время скрывались среди местного населения.
      Отправившись за одеялами и лекарствами, они отстали от отряда и не участвовали в сражении с кавалерией маркиза Каррисанского. Лекарь и болотник сообщили самые подробные сведения о настроениях в человеческой армии, которая проследовала мимо них.
      Большинство вражеских солдат разочаровалось в своих командирах и уже не верило в возможность быстрого захвата Восточного материка. Тем не менее, никто из людей не сомневался в том, что армия холмогорцев не выдержит открытого "генерального" сражения. Лишь народное восстание вынудило их отступить, как они считали, на время.
      Комета настояла на том, чтобы свой рассказ Алиний и Гарбискул повторили перед всем штабом.
      - Люди возвращаются на Побережье, чтобы набраться сил и подготовить новую войну, - подытожила она. - Мы не можем допустить, чтобы они сохранили боеспособность. Поэтому я предлагаю изменить тактику. Объявите общую мобилизацию. Принимайте в армию всех желающих, даже самых неумелых крестьян. Пусть каждый воин, который уже участвовал в сражениях, возьмет на обучение пятерых новичков.
      - Ты хочешь разбить людей в открытом бою? - со смесью надежды и удивления спросил Зукхил.
      - Пока мы к этому не готовы. Но на Побережье люди не смогут держать всю свою армию в одном лагере - у них просто не получится организовать своевременный подвоз продовольствия. Поэтому герцог Лапралдийский вынужден будет рассредоточить свои силы по нескольким городам. - Комета достала карты, нарисованные со слов купцов, бывавших на берегу Междуземного пролива. - Мы будем захватывать города один за другим, а наши рейдовые отряды не позволят людям собрать все силы для решающего боя. Война будет долгой и трудной, но через год Побережье станет нашим.
      - Да, война будет долгой, - согласился Зукхил. - Кто все это время будет обрабатывать наши поля, пахать землю и собирать урожай?
      У Кометы уже был готов ответ на этот вопрос:
      - Великие события требуют от нас великого напряжения сил, великого терпения и великого мужества. Сейчас продовольствия достаточно. На Побережье мы воспользуемся запасами, которые люди приготовили для себя. А потом... Потом у нас появятся пленные, которые своим трудом постараются восполнить те убытки, что нанесли нашей Родине. Люди привыкли работать на своих хозяев-дворян, они приучены к подчинению и повиновению. Они не будут долго раздумывать, выбирая между смертью и трудовой повинностью.
      Холмогорцы одобрительно зашептались. Похоже, "светлое воплощение"
      не упустило ни одной мелочи.
      Адонсо, также присутствовавший на собрании, внезапно подал голос:
      - Леди Комета, я могу сделать захват Побережья более легким, быстрым и бескровным.
      Все взгляды обратились на молодого человека.
      - Говори! - заинтересовалась девушка.
      - Не все люди, даже не все дворяне разделяют взгляды крупных феодалов и Триединой церкви. На Побережье есть те, кто желает мира и дружбы между западным и восточным мирами. Они могут помочь прекратить эту жестокую войну.
      - Они "могут помочь" или "они помогут"? - уточнила Комета.
      - Чтобы ответить на этот вопрос, мне надо съездить на Побережье.
      Я возобновлю старые связи и знакомства. Я постараюсь найти союзников и помощников.
      Комета пожала плечами:
      - Хорошо, ты можешь ехать.
      Несомненно, Адонсо ожидал от девушки большей заинтересованности и внимания. Ее равнодушный тон несколько остудил его пыл. Но молодой человек не обиделся и не расстроился. Казалось, что между Кометой и Адонсо идет какая-то затаенная игра, которую каждый из них вел по собственным правилам без согласования с партнером.
      Комета даже не стала провожать Адонсо, когда на следующее утро тот покинул расположение армии Холмогорья. За нее это сделал Алиний.
      Лекарь сообщил девушке, что молодой человек взял с собой свою офицерскую форму, чтобы переодеться в нее, когда доберется до районов, занятых оккупантами.
      - Адонсо всегда отличался предусмотрительностью, - заметила Комета.
      - Одного только он предусмотреть не мог, - усмехнулся Алиний.
      - Чего же?
      - Твоего безразличия.
      Комета строго посмотрела на лекаря:
      - Я уделяю Адонсо Калтрадскому ровно столько же внимания, сколько и остальным офицерам моего штаба. С его стороны глупо и самонадеянно рассчитывать на особое отношение, даже если он и вытащил нас из подвала в Дубовых Взгорьях. Но я не считаю, что обязана ему жизнью.
      Если бы Адонсо не пришел на помощь, Балил освободил бы нас через подземный ход. Незаменимых людей, как, впрочем, и нелюдей не бывает!
      - Твоя прямолинейность граничит с цинизмом.
      - А я и не собираюсь этого скрывать. Мне надоели ложь и лицемерие. Я всегда говорю то, что думаю.
      - Правда? - Алиний посмотрел прямо в глаза девушке. Немногие на это осмеливались с тех пор, как она стала признанным "светлым воплощением".
      - Конечно, нет! - Комета рассмеялась.
      Лекарь развел руками:
      - Я просил тебя, чтобы ты стала моей пациенткой и позволила себя изучать. Но чем больше я за тобой наблюдаю, тем меньше тебя понимаю.
      Ты воевала и освобождала города, а я в каждом городе искал мудрых людей, которые помогли бы мне разобраться в чуде, называемом "светлое воплощение".
      - Ну, и каковы твои успехи? - из вежливости поинтересовалась девушка.
      - Ты говоришь это так, словно этот вопрос тебя теперь не так уж интересует.
      - Сейчас моя голова забита мыслями о захвате Побережья. На себя времени совсем не остается. - Комета вздохнула. - Так что ты узнал о "светлом воплощении"?
      Алиний задумчиво поскреб подбородок:
      - К сожалению, ничего нового. Нелюди считают это благим проявлением силы предков. Они просто принимают факт воплощения чужого сознания в новом теле и не пытаются его исследовать. Триединая церковь, наоборот, называет подобное явление "одержимостью злыми духами". В анналах священников содержится много записей о том, как изгонять демонов.
      - Однажды отец Балимолт попытался испробовать на мне один из таких методов, - хмыкнула девушка. - У него ничего не получилось.
      - Твоя ненависть к Триединой церкви не должна заслонять и положительные стороны веры. Да, люди запада алчны, жестоки и коварны.
      Но у них есть то, что практически отсутствует у холмогорцев - интерес к окружающему миру. Они стремятся объяснить для себя явления природы, найти их причину.
      - К сожалению, этот интерес заставляет людей придумывать себе богов, сказала Комета. - Ложью они пытаются скрыть свое незнание и оправдать свои преступления.
      - Триединая церковь, конечно, сеет ненависть и нетерпимость. Но она объединяет людей запада, делает их сильнее.
      - И свою силу они направляют на зло: на захват чужих земель, на уничтожение инакомыслящих.
      Алиний замолчал.
      Комета спохватилась:
      - Мы отвлеклись от темы разговора. Так что ты можешь рассказать мне обо мне?
      - Пока ничего. Когда мы доберемся до Побережья, я рассчитываю на книги из монастырей. Не все отцы Триединой церкви - тупоголовые фанатики. Среди них встречаются умные и честные люди.
      - Что-то я таких не видела, - скептически усмехнулась Комета.
      - Конечно, - легко согласился Алиний, - ведь на войну с нелюдями отправились не самые лучшие представители священничества. Когда мы доберемся до Побережья, я познакомлю тебя с достойными отцами.
      - Раньше ты не говорил, что водишь дружбу с триединистами.
      Помнится, когда мы с тобой встретились в подвале, они собирались казнить тебя за чернокнижие.
      - Просто я попал в руки мракобесов. Нельзя по нескольким выродкам судить о всем человеческом роде.
      - А я и не сужу. Я просто хочу, чтобы моя Родина была свободна.
      Любой, кто желает ей зла - будет наказан. Будь он солдатом, священником или самим богом.
      На этом их разговор закончился. Каждый остался при своем мнении.
      Комета испытывала некоторую досаду от оставшейся недоговоренности, но у нее просто не было времени на долгие философские беседы.
      * * *
      Адонсо Калтрадский отсутствовал несколько недель. За это время холмогорцы освободили большую часть захваченных людьми земель.
      Человеческая армия продолжала медленно отступать к Побережью. Войска нелюдей двигались следом, разбившись на несколько отрядов и растянувшись длинной дугой, которая охватывала фланги вражеской армии.
      От одного фланга до другого гонцы-кентавры скакали больше двух дней, так что от Кометы и ее штаба требовалось большое искусство, чтобы управлять своими силами, разбросанными на таком большом пространстве.
      Известие о том, что прибыл Адонсо, Комете принес сам Хрумпин.
      Пожилой кентавр теперь с гордостью носил звание начальника личной гвардии "светлого воплощения". Гвардию образовали опытные и закаленные в боях ветераны, которые пересекли Твердое озеро, сражались в Тазаране, в Дубовых Взгорьях и возле Медной Скалы.
      Хрумпин был радостно возбужден:
      - Леди Комета, Адонсо, похоже, вернулся с хорошими новостями. Он сейчас приводит себя в порядок, чтобы не оскорбить твоего взора пыльной и грязной дорожной одеждой.
      - "Не оскорбить моего взора"?! - весело передразнила Комета. - Кто это говорит? Разве мы не вместе мокли под дождями, пробирались по лесным тропам, месили грязь на дорогах Холмогорья?
      - Но разве это не в прошлом? - в тон девушке произнес кентавр, демонстративно осматриваясь вокруг.
      Действительно, штаб Кометы переезжал на новое место раз в четыре-пять дней и останавливался только в крупных населенных пунктах, где сходились несколько дорог и откуда проще было руководить войсками.
      Сама девушка сейчас остановилась в трактире, где ей одной было выделено несколько комнат: спальня, кабинет и приемная. Она сидела за большим столом, заваленным собственноручно нарисованными картами.
      Комета встала из-за стола, подошла к Хрумпину и положила руки ему на плечи:
      - Старый друг, пусть тебя не обманывает это благополучие. Может, уже завтра я вскочу на лошадь и поведу в смертельный бой свою армию.
      - Скорее, ты сядешь на лошадь уже сегодня! - послышался голос Адонсо, который как раз входил в комнату и слышал конец фразы, произнесенной девушкой.
      Если молодой человек рассчитывал на то, что Комета обнимет его хотя бы так же дружески, как и кентавра, то он ошибся. Девушка встретила его легким кивком головы, словно они расстались только вчера.
      - Сегодня? - переспросила Комета. - Что за срочность?
      - Через пять дней в Нардилаге я назначил встречу.
      - Встречу? С кем?
      - С людьми, которые готовы поддержать тебя на Побережье.
      - Нардилаг? - Комета повернулась к столу и начала быстро перебирать карты. - Где это?
      - Это небольшая деревушка к востоку от Зурзала.
      Хрумпин сориентировался быстрее, чем Комета нашла нужную карту:
      - Но ведь Зурзал сейчас занят людьми! Чтобы пробиться к Нардилагу, придется организовать крупномасштабное наступление на этом участке фронта.
      (Пожилой кентавр успел позаимствовать у Кометы несколько красивых "штабных" выражений, которыми щеголял при каждом удобном случае.)
      - Пробиваться никуда не надо, - сказал Адонсо. - Встреча должна быть тайной. Послы Побережья выразили пожелание, чтобы с тобой было как можно меньше сопровождающих. Сами они также приедут в одиночестве, без слуг и охраны, чтобы не привлекать внимания и не ставить в известность об этой встрече лишних людей.
      - Наверное, я чего-то не понял, - покачал головой Хрумпин. - Ты предлагаешь, чтобы Леди Комета, рискуя своей драгоценной жизнью, отправилась за линию фронта во вражеский тыл и встретилась с сомнительными людишками?
      В глубине глаз Адонсо сверкнули огоньки дворянской гордости, когда он услышал про "сомнительных людишек". Но молодой человек взял себя в руки и терпеливо объяснил:
      - На встрече будут присутствовать граф Хравлинский, маркиз Унгедский, маркиз Поздайский и представитель купечества - Одли Гаккад.
      Это честные и благородные люди. Они с самого начала были против войны и никогда не принимали участие в боевых действиях против Холмогорья.
      - Дворяне готовы предать своего короля и свою религию? - недоверчиво спросила Комета. - Какая им от этого будет выгода?
      - Они хотят спасти Побережье от полного разорения. Они хотят мира.
      - Что-то они не говорили о мире, когда армия герцога Лапралдийского победоносно наступала на Холмоград, - язвительно заметила девушка.
      Адонсо не смутили эти слова:
      - Раньше они просто не имели возможности связаться с тобой, Леди Комета. Но недовольство королем и Триединой церковью возникло еще до того, как началась война. На Побережье издавна переселялись те, кто не желал повиноваться жестоким и жадным правителям, захватившим власть на Западном материке. Можешь мне верить: такими были и мои родители, таков и я сам!
      - Ох уж эти заговорщики... - Комета задумчиво перебирала карты на столе. - Сегодня они предают своего короля, а завтра...
      Почувствовав колебания девушки, Хрумпин заявил молодому человеку:
      - Твое предложение неприемлемо для Леди Кометы! Или люди Побережья явятся сюда, или никакой встречи не состоится!
      - Не торопись отвечать за меня! - резко осадила Комета кентавра.
      - Я сама решу, ехать мне, или не ехать!
      И Адонсо, и Хрумпин молча воззрились на девушку. Они не решались вымолвить ни слова, но каждый из них взглядом пытался отстоять свою точку зрения.
      Комета размышляла несколько мгновений, а потом приняла окончательно решение:
      - Я поеду!
      Адонсо просиял. Хрумпин нахмурился. Однако кентавр не собирался сдавать свои позиции:
      - Ты можешь поступать, как хочешь, Леди Комета, но я обязан обеспечить твою безопасность. Я немедленно соберу гвардию, которая будет тебя сопровождать!
      - Никакой гвардии! Ты что, хочешь, чтобы враги узнали о моем отъезде? Наоборот, ты останешься здесь и постараешься сделать все, чтобы никто не знал о том, что я отправилась за линию фронта. Этим ты защитишь меня вернее, чем если поедешь со мной. Ясно?
      - Ясно, - нехотя согласился Хрумпин. - Ты что, даже не поставишь в известность Зукхила и штаб армии?
      - Разумеется! Ты передашь Зукхилу, что я отъехала на десять дней по срочному делу, но не скажешь куда и зачем. Чем меньше нелюдей и людей будут знать о моем местонахождении, тем проще мне будет добраться до Нардилага и вернуться назад. Так... до этой деревушки три дня пути. Еще день про запас... Значит, Адонсо, мы выезжаем завтра. Ты готов к путешествию?
      Хотя молодой человек был заметно утомлен дорогой от Побережья к Холмогорью, он выпрямился и произнес:
      - С тобой, Леди Комета, хоть на край света!
      Хрумпин несколько раз переступил с ноги на ногу. Впервые за время знакомства с девушкой кентавр не был согласен с ее решением.
      * * *
      Комета и Адонсо покинули расположение армии Холмогорья тайно, переодевшись в простую одежду, в которой могли сойти и за людей Холмогорья, и за жителей Побережья. Комета одела мужской костюм, в котором стала похожа на юного путешественника. Высокие сапоги и кожаные перчатки скрывали ее пальцы с присосками. До последних сторожевых постов Комету и Адонсо сопровождали лишь Хрумпин, Карих и Ваксар. Преданные кентавры порывались отправиться следом за своей предводительницей, и только прямой приказ "светлого воплощения"
      заставил их остаться на месте.
      Дорога в Нардилаг вела через город Зурзал. Помня о том, как в Дубовых Взгорьях ее опознал отец Балимолт, Комета решила больше не рисковать, и путешественники объехали город по большой дуге. Дальше начинались малонаселенные районы, сплошь покрытые густыми лесами.
      Именно поэтому дворяне с побережья выбрали для встречи деревушку Нардилаг: она находилась вдали от стратегически важных населенных пунктов, и ни одна из армий - ни человеческая, ни холмогорская - не стремилась овладеть ею или хотя бы разместить там свой гарнизон.
      Комета и Адонсо добрались до места встречи на день раньше назначенного срока и остановились, как и было условлено, в единственном деревенском трактире. Несмотря на военное время, местные жители отнеслись к их приезду без подозрений. В Нардилаге, в основном, жили древоточцы, занимавшиеся лесозаготовкой и деревообработкой, поэтому тут часто появлялись заезжие торговцы, оптом скупавшие бревна и доски. Война обошла стороной это отдаленное поселение, и его обитатели жили своей обычной размеренной жизнью. Они не испытывали ненависти к людям, но и не спешили засвидетельствовать им свою лояльность.
      Комета и Адонсо остановились в соседних комнатах. Трактир был небольшой, но чистый и добротный, построенный, как и все здания в Нардилаге, из толстых бревен. На первом этаже находились общий обеденный зал, кухня и комнаты хозяев. Второй этаж был отведен под комнаты постояльцев. В трактире хозяйничала семейная пара людей: Кроз и Урбетта. Кроме Кометы и Адонсо, других постояльцев в трактире не было. Но это не удивило и не насторожило девушку. В это время года лес не валили, так как деревья цвели и были полны соков.
      Комета осталась довольна уединенностью и безопасностью деревушки.
      Единственная дорога, которая вела в Нардилаг, хорошо просматривалась практически из любой точки поселения. Комета даже комнаты в трактире выбрала с видом на эту дорогу, чтобы контролировать въезд в Нардилаг днем и ночью.
      Приняв все меры безопасности, девушка с легкостью согласилась на прогулку по окрестностям, которую предложил ей совершить Адонсо.
      Впереди у них был целый день ожидания.
      Казалось бы, Комета могла позволить себе немного отдохнуть и расслабиться. Тем не менее какое-то неосознанное гнетущее ощущение не оставляло девушку с того момента, как она оказалась в Нардилаге. С одной стороны, причин для беспокойства вроде не было. Но, с другой стороны, что-то неестественное, наигранное чудилось ей в поведении Адонсо. У нее в памяти вновь всплыли те подозрения, которые появились еще в Дубовых Взгорьях. Комете казалось, что молодой человек нарочно несет какую-то ерунду, чтобы скрыть свои истинные мысли и намерения.
      Они шли вдоль берега узкой живописной речушки, и Адонсо, показывая на воду, говорил:
      - Посмотри, как тут красиво!
      Комета, думая о своем, механически отвечала:
      - Да, неплохо. На первый взгляд, эту водную преграду легко преодолеет стрелок с зажженным фитилем ружья. Но на самом деле топкие берега не позволят переправиться даже кавалеристу.
      - Леди Комета, разве ты не можешь хотя бы несколько часов не думать о войне, о сражениях, о походах? Посмотри, как красива природа!
      Посмотри, какие красивые лилии растут в заводи!
      - Природа... - эхом отозвалась девушка, оглядевшись вокруг. - Если ты хочешь поговорить о природе, то вот тебе мое мнение: появление плавучих растений свидетельствует о неотвратимо приближающемся заболачивании данной местности. Река скоро превратится в трясину. А трясина со временем станет торфяником.
      Комета посмотрела на совершенно растерявшегося Адонсо и, не удержавшись, рассмеялась:
      - Да я же пошутила! Конечно, я вижу и красоту природы, и прелесть этого милого пасторального пейзажа. Но я не вижу необходимости обсуждать то, что и так понятно без слов.
      - Но иногда слова нужны для того, чтобы объяснить то, что видят глаза, но не понимает разум.
      - О чем это ты, Адонсо?
      Молодой человек опустил глаза:
      - Давай вернемся в трактир. Солнце уже садится. Если ты не возражаешь, я хотел бы пригласить тебя на ужин. Я распорядился, чтобы в моей комнате накрыли праздничный стол.
      - А в честь чего праздник?
      - Пусть пока это будет сюрпризом.
      - Ну, пускай... - нехотя согласилась Комета.
      Она ясно видела, что Адонсо сильно нервничает, словно готовится к чему-то очень важному. Но пока непонятно было, чем же вызвано такое возбужденное состояние молодого человека. Ведь вполне могло оказаться, что он просто волнуется из-за того, что находится на вражеской территории, или беспокоится о том, явятся ли в Нардилаг послы с Побережья.
      Как бы то ни было, Комета приняла приглашение своего спутника и, вернувшись в трактир, позволила ему препроводить себя в его комнату.
      Кроз и Урбетта постарались угодить своим постояльцам. Посреди комнаты стоял стол, на котором были расставлены блюда с холодными закусками, вазы с фруктами и бутылки с напитками.
      Сами хозяева поджидали своих постояльцев возле двери в комнату и, когда Адонсо зашел внутрь, спросили у него:
      - Довольны ли вы выполнением своего заказа, господин?
      - Отлично! Я благодарю вас за старание и усердие. Будьте неподалеку. Я позову, когда придет пора подавать горячее.
      Трактирщики с поклонами удалились, а Адонсо с преувеличенной торжественностью взял Комету за руку, ввел ее в комнату и усадил за стол.
      Все кушанья выглядели настолько аппетитными, что у Кометы немедленно возникло желание поскорее отведать каждое из них. Но Адонсо не торопился. Вначале он зажег от яркой масляной лампы шесть свечей в массивном подсвечнике и поставил его на середину стола. Затем он погасил лампу, которая до этого освещала всю комнату. Несмотря на то, что комнаты в трактире были не такими уж и большими, стены, скрывшись в темноте, как будто раздвинулись в стороны. Казалось, что стол и два человека возле него оказались вне пределов пространства и времени.
      Комета нашла, что это оригинально и очаровательно, но довольно подозрительно. Ей чудилось, что всеми этими медленными и торжественными приготовлениями Адонсо пытается скрыть нечто важное, что должно было вскоре произойти.
      Действительно налив девушке бокал вина, молодой человек произнес довольно странный и многозначительный тост:
      - Леди Комета, судьба иногда распоряжается так, что мы не вольны над своими мыслями, словами и поступками. Иногда нам кажется, что чего-то делать нельзя, но потом выходит так, что именно это нужно было сделать в первую очередь. И наоборот, то, что мы считаем важным в этот момент, впоследствии окажется совершенно бессмысленным и нелепым. Я всего лишь обычный человек, который поступает так, как велит ему его разум и чувство обязанности. Я не прошу у судьбы больше того, чего достоин, но не могу не мечтать о большем. В то же время, мои мечты не мешают мне видеть реальный мир, жить земной жизнью. Я бы хотел, чтобы и ты, Леди Комета, думала не только о великих деяниях, но иногда обращала бы внимание на то, что тебя окружает. Поверь, есть не мене важные вещи, чем битвы и победы.
      Комета терпеливо выслушала пространную и малопонятную речь Адонсо и осторожно пригубила напиток. Вкус вина был терпким и ароматным, каким и полагалось быть выдержанному благородному напитку.
      Сделав несколько глотков, девушка внимательно посмотрела на Адонсо и спросила:
      - И о каких же не менее важных вещах я должна думать?
      Щеки молодого человека слегка порозовели. Опустив глаза, он произнес:
      - Ну... о вечном.
      - О смерти?!
      - Нет! - горячо возразил Адонсо. - При чем тут смерть? Я говорю о том вечном, что движет миром, что заставляет сердца биться быстрее, что делает нашу жизнь прекраснее и насыщеннее, что придает нашему существованию смысл!
      - Значит, ты говоришь о борьбе за справедливость?
      Адонсо едва не застонал:
      - Да нет же! Я говорю о том величайшем чувстве, которое одно способно сделать нас счастливыми.
      - О чувстве победы?
      - О, боже!... - молодой человек прижал ладони к вискам. - Неужели ты и в самом деле меня не понимаешь? Или ты просто надо мной насмехаешься?
      - Я и не думала над тобой насмехаться! - заверила Комета Адонсо.
      - Но ты говоришь такими загадками, которые я не могу разгадать.
      Вернее, разгадать я их могу, но мои ответы тебя почему-то не устраивают.
      - Хорошо, - Адонсо вздохнул. - Сейчас ты узнаешь всю правду...
      Внезапно Комета уловила какой-то далекий едва различимый шум. На дороге, ведущей в Нарданал, явно что-то происходило. Девушке показалось, что прозвучало несколько выстрелов. Адонсо делал вид, что ничего не слышит, либо так был увлечен беседой, что и в самом деле ничего не слышал.
      - Кажется, я уже догадываюсь, в чем заключается правда, - сказала Комета.
      Она немного отодвинула стул назад, чтобы можно было легко и быстро выскочить из-за стола. Девушка постаралась, чтобы ее движения не выглядели чересчур резкими и не вызвали подозрения у Адонсо.
      Молодой человек, похоже, не понял смысла перемещений Кометы. Он смотрел на нее широко открытыми глазами:
      - Правда? Неужели ты догадалась сама?
      - Это было нетрудно. Странно, что я раньше была слепа и не замечала очевидного.
      - Твои слова дают мне надежду на успех.
      Вдруг Комета почувствовала, что ее зрение слегка замутилось, словно пространство перед глазами затянуло дымом или туманом. Но это не было новым проявлением волшебного сверхчувственного состояния.
      Наоборот, веки налились тяжестью, а тело словно одеревенело.
      "Отрава! - мелькнула догадка в голове девушки. - В вино была подмешана отрава или сонное зелье!"
      - Успеха ты не добьешься! - произнесла Комета вслух. - Твое предательство не принесет тебе ни счастья, ни славы!
      Адонсо покраснел и откинулся на спинку стула, словно девушка отвесила ему размашистую пощечину: