Ю. Ковалев
      "ЗОЛОТАЯ КАЛИФОРНИЯ" ФРЭНСИСА БРЕТА ГАРТА
      20 февраля 1854 года юный Фрэнк Гарт отправился из Нью-Йорка в Сан-Франциско. Было ему в ту пору семнадцать лет. Его младшей сестре Маргарет, которую ему пришлось взять с собой, едва исполнилось пятнадцать. Сегодня такое путешествие, хоть и далекое по расстоянию, не представляет больших трудностей. Можно поехать поездом или автобусом, можно полететь самолетом, можно, наконец, поплыть на пароходе (через Панамский канал, соединяющий Атлантику с Тихим океаном). В любом варианте путешествие займет не более нескольких дней и но будет сопряжено с трудностями или опасностями. В середине XIX века дело обстояло совершенно иначе. Не существовало автобусов и самолетов, не была еще проложена трансконтинентальная железная дорога, строительство Панамского капала еще и не начиналось. Путешественники могли выбирать между тремя вариантами: сухопутным, морским и смешанным. Избравшим первый вариант приходилось тратить много недель на преодоление прерий Среднего Запада, пустынь. Скалистых гор (пешком, верхом или в повозке). Тех, кто предпочел морской путь, ожидало длительное плавание вокруг мыса Горн, полное опасностей, ибо мыс Горн - одно из самых неспокойных мест мирового океана: у скалистых его берегов потерпели крушение сотни кораблей. Фрэнк и Маргарет избрали третий вариант. Они отплыли из Нью-Йорка на "Звезде Запада" и, пережив жестокий шторм в проливе Гаттераса, высадились в порту Грейтаун на восточном побережье Никарагуа. Здесь они пересели на "стернуилер" (пароход с гребным колесом на корме) и проплыли 120 миль по реке Сан-Хуан, текущей среди джунглей. Они не сходили с палубы, разглядывая берега, кишевшие обезьянами и попугаями, мутную воду, на поверхности которой время от времени появлялись крокодилы. Потом они пересели на винтовой пароход, на котором пересекли озеро Никарагуа. Последний отрезок пути по этой стране они проделали в повозках, запряженных мулами, и, наконец, достигли порта Сан-Хуан дель Сур на побережье Тихого океана. Отсюда они отплыли на корабле "Брат Джонатан" и почти тотчас попали в полосу тяжелых штормов, едва не погубивших корабль со всеми пассажирами. 26 марта 1854 года "Брат Джонатан" ошвартовался в Сан-Франциско. Путешествие заняло, как мы видим, более месяца.
      Естественно, возникает вопрос: что побудило брата и сестру совершить столь длительное и опасное путешествие, да еще в столь юном возрасте? Чтобы ответить на него, следует обратиться к жизненной истории Фрэнка.
      [5]
      Фрэнсис Брет Гарт родился в Олбани (штат Нью-Йорк) 25 августа 1836 года. Отец его - Генри Гарт - был школьным учителем. Человек широко образованный, любитель и знаток литературы, он не обладал качествами, необходимыми для быстрого делового успеха, и семья, в которой было четверо детей, жила до чрезвычайности скромно. В доме не было ничего лишнего, но зато была прекрасная библиотека. Маленький Фрэнк был "книжным мальчиком". Он редко выходил из дома и был постоянно погружен в чтение. Уже тогда он познакомился с сочинениями Дефо, Фильдинга, Смоллета, Шекспира, Ирвинга, Вальтера Скотта. Его любимыми авторами на всю жизнь остались Диккенс и Дюма. Уже будучи в преклонных летах, Брет Гарт называл в числе лучших книг мировой литературы "Графа Монте-Кристо".
      В 1845 году умер отец Фрэнка. Семья осталась без средств к существованию и начала потихоньку распадаться. Старший браг завербовался в солдаты и отправился на Мексиканскую войну. Старшая сестра вышла замуж. Фрэнку пришлось бросить школу и поступить рассыльным в контору стряпчего. Было ему тогда всего 13 лет. Спустя три года мать Фрэнка вышла замуж за полковника Вильямса и уехала со своим новым мужем в Окленд (Калифорния), уговорившись с Фрэнком и Маргарет, что они тоже переберутся в Окленд в начале следующего года. Таким образом, поездка Фрэнка и Маргарет в Калифорнию была до некоторой степени "воссоединением" семьи. Мог ли Фрэнк не ехать на Дальний Запад? Да, конечно, мог и не ехать. Ему уже исполнилось 17 лет, он был вполне способен прокормить себя самого: к этому времени он приобрел профессию счетовода. К матери он относился холодно - не мог простить ей нового замужества. Полковник Вильямс человек деловой, энергичный, громкоголосый, хлопавший по спине всех без разбора и обладавший бульдожьей хваткой,- был ему неприятен. Было бы вполне логично, если бы Фрэнк Гарт остался в Нью-Йорке. Однако тут имеется одно обстоятельство, не касающееся семейной истории Гартов, которое побудило Фрэнка отправиться в далекое путешествие. Это обстоятельство связано с исторической судьбой Калифорнии. Если бы полковник Вильямс увез жену, скажем, в Чикаго или в Чарльстон, Фрэнк едва ли последовал бы за ними. Но Калифорния... это совсем другое дело. Калифорния была овеяна ароматом легенды, обещанием счастья. Десятки и сотни тысяч американцев искали своей судьбы в Калифорнии.
      Калифорния - воистину благословенный уголок земли. Горная цепь Сьерра-Невады на востоке защищает ее от суровых континентальных ветров. С запада ее омывают воды Тихого океана. Здесь множество плодородных долин, мягкий и очень теплый климат. Не случайно американская кинопромышленность обосновалась в Голливуде близ Лос-Анджелеса. В те отдаленные времена кино не располагало еще мощными осветительными средствами, съемки велись на натуре, и хорошая погода была решающим фактором. Голливуд привлекал тем, что можно было рассчитывать на 300 солнечных дней в году. Тихоокеанское побережье Калифорнии было изрезано глубокими бухтами и заливами, удобными для стоянки судов. Казалось, что сама судьба определила Калифорнии быть краем сельскохозяйственным, рыболовецким и торговым.
      Некогда Калифорния была частью Мексики, и, коль скоро сама Мексика была колониальным владением Испании, первоначальное освоение Калифорнии осуществлялось испанцами, а точнее говоря, испанскими католическими миссионерами. Монахи и священники проникали в самые глухие уголки края, строили там миссии и церкви, вокруг которых возникали поселения, зародыши нынешних калифорнийских
      [6]
      городов. Не случайно подавляющее большинство калифорнийских городов носит имена католических святых: Сан-Франциско, Сан-Рафаэль, Санта-Роза, Санта-Барбара... а в каждом городе непременно имеется "Улица миссии".
      В 1824 году Мексика обрела независимость, и владычество испанцев в Калифорнии кончилось. Началось интенсивное заселение края иммигрантами. Сюда устремились не только мексиканцы, но также американцы, китайцы, гавайцы и даже русские; впрочем, русские появились здесь еще в 1811 году. Основное ядро в этом иммиграционном потоке составляли американцы. Они плыли морем, ехали на лошадях и быках, шли пешком, преодолевая пустыни и горные хребты. Постепенно американцы заняли ключевые позиции в разных областях жизни Калифорнии и в 1846 году, как только США объявили войну Мексике, учинили переворот, провозгласив независимую "Республику Звезды и Медведя". Республика эта просуществовала совсем недолго. Калифорния была оккупирована американскими войсками и по договору 1848 года официально и формально стала частью территории Соединенных Штатов. За неделю до заключения договора - 24 января 1848 года на земле крупного землевладельца Джона Саттера было найдено золото. Открытие золота произвело переворот в судьбе Калифорнии. Жизнь выбилась из нормальной колеи и понеслась по рытвинам и ухабам золотоискательства, подстегиваемая надеждами на головокружительное и скорое обогащение. Повсеместно распространялись слухи и легенды о миллионных состояниях, будто бы составлявшихся в несколько дней, об огромных самородках и богатейших золотых "жилах", найденных "вот тут, совсем рядом". Иными словами, началась знаменитая "золотая лихорадка", переломившая жизнь Калифорнии. "Ремесленники бросили свои инструменты, фермеры оставили урожаи гнить на полях, а скот подыхать с голоду, учителя забыли свои учебники, адвокаты покинули клиентов, служители церкви сбросили священнические облачения, матросы дезертировали с кораблей - и все устремились в едином потоке к месту золотых приисков. Деловая жизнь в городах замерла, покинутые дома и магазины ветшали и приходили в упадок. Золотоискатели шли как саранча... с кирками, лопатами и ковшами для промывки золота"(1).
      Все это, однако, было только началом. Постепенно сведения о калифорнийском золоте просочились в восточные районы страны и овладели умами сотен тысяч людей. На Дальний Запад ринулись фермеры, ремесленники, чиновники, крупные и мелкие торговцы, авантюристы всех мастей, уголовные преступники, жулики и проходимцы, шулера и проститутки. Впоследствии вся эта огромная толпа получила общее наименование "люди 49-го", а историки навели должный лоск и блеск, представив "людей 49-го" в виде героев, пионеров, первопроходцев, "аргонавтов"(2).
      "Люди 49-го" оседали вблизи золотых приисков, создавая старательские поселки, состоявшие из палаток, дощатых хижин и иных строений, сработанных из подручных материалов. Материальные условия в этих "лагерях", "станах", "поселках" были ужасны. Люди жили впроголодь, были начисто лишены всякой медицинской помощи. От зари до зари они трудились на своих участках, перелопачивая тонны
      -----------------
      (1) Бирд Ч. и М. "Развитие американской цивилизации". Цит. по ст.: Старцев А. Брет Гарт и калифорнийские золотоискатели.- В кн.: Гарт Б. Калифорнийские повести. М., 1939.
      (2) Пионер - здесь: человек, впервые проникший в неисследованную страну и поселившийся в ней; "аргонавты" - см. сноску на стр. 13.
      [7]
      земли в надежде раздобыть золото, которого оказалось гораздо меньше, чем предполагалось. Государство никак не охраняло гражданских, имущественных, человеческих прав золотоискателей. Нравы в старательских поселках были дикие и буйные. Человеческая жизнь стоила дешево. Убийства и грабежи были обычным делом. Поскольку не было закона и органов, обеспечивающих его исполнение, люди брали правосудие в свои руки и вершили его как умели. Самыми распространенными способами разрешения споров и конфликтов были драки, суд Линча и дуэли - не благородные дуэли с формальным вызовом и секундантами, не изящные мушкетерские поединки, а просто уговор "стрелять при встрече".
      Невозможность существования в условиях абсолютной и безграничной анархии сделалась скоро очевидной, и в старательских поселках стихийно возникли примитивные формы демократического самоуправления, опиравшиеся на неписаные законы и на "общее мнение" поселенцев. Значение этого процесса не следует преуменьшать. По мнению авторитетных историков, он сыграл важную роль при политическом самоопределении Калифорнии как "свободного штата", выступившего на стороне северян в годы Гражданской войны (1775-1783). Никакие ухищрения южных рабовладельцев, стремившихся привлечь Калифорнию на свою сторону, успеха не имели.
      Золотоискательский "бум" в Калифорнии продолжался сравнительно недолго. Поверхностные залежи золота были исчерпаны в два-три года, и лихая старательская вольница окончила свое существование. Началась эпоха промышленной добычи золота, требовавшая капиталовложений, технического оборудования, геологической разведки. Возникли многочисленные акционерные компании и предприятия, владевшие приисками, а вольнолюбивые старатели превратились, в массе своей, в наемных рабочих, положение которых мало отличалось от положения рабочих на любом промышленном предприятии горнорудном, машиностроительном, обувном и т. д. Старательские поселки - все эти "кемпы", "бары", "флеты", "покеты" - пришли в запустение, обезлюдели и обрели призрачное существование. Их дикая и буйная жизнь ушла в прошлое, стала воспоминанием, легендой, преданием.
      Фрэнк Гарт прибыл в Калифорнию весной 1854 года. К этому времени золотая пора старательства была уже в основном позади. Разумеется, он не мог об этом знать заранее. Голова его была полна рассказов о вольной жизни золотоискателей, о чудесных находках и сказочном богатстве, валившемся в руки счастливчиков. В доме отчима в Окленде он задержался ненадолго, всего на несколько месяцев, а затем снарядился в дорогу. Куда? Он и сам не знал. Шесть лет он странствовал по северной Калифорнии, не имея, очевидно, никакой цели. Он перепробовал множество профессий: учительствовал в школе, воспитывал детей в частных домах, служил охранником почтовых дилижансов в компании "Уэллс Фарго", пытался добывать золото, работал наборщиком и репортером в маленьких провинциальных газетах.
      Если попытаться оцепить значение этой полосы в его последующей творческой жизни, то следует сказать, что он собирал, накапливал впечатления, краски, звуки, запахи старательской жизни, уходившей в прошлое, поселков, превращавшихся в города-призраки, горных перекрестков, становившихся современными городами. Этого материала ему потом хватило на сорок лет писательства.
      Годы странствии Фрэнка Гарта были полны событий, приключений
      [8]
      и впечатлений. Среди них мы выделим один момент, существенный для понимания характера и убеждений будущего писателя. В конце 1858 года он получил работу помощника редактора в газете "Северный калифорниец", только-только начавшей выходить в городке Юнион (округ Гумбольдт). Издателем и редактором был некий полковник Уиппл, человек предприимчивый, но малосведущий в газетном деле. Он часто уезжал по разным делам, оставляя 20-летнего Фрэнка единовластным хозяином газеты. Как раз во время одной из таких отлучек Уиппла в округе Гумбольдт произошли трагические события. На рассвете 26 февраля 1860 года жители поселка Эврика, расположенного в восьми милях от Юниона, учинили, без всякого к тому повода, кровавую резню в ближайшей индейской резервации. Десятки индейцев, мирно спавших у погасших костров, были зверски убиты. Повода не было, но причина, однако, была - это общий взгляд белых пришельцев на коренное население Америки. Происшествие в Эврике с этой точки зрения - лишь частный случай, единичное проявление жестокой и бесчеловечной политики, которую "цивилизованная" Америка вела и продолжает вести по сей день по отношению к индейцам на Востоке, на Юге, на Среднем и Дальнем Западе.
      Индейцы пытались отстоять свою независимость, свободу, достоинство, но все эти попытки были заранее обречены на провал. Они пробовали договориться с американцами, однако всякий раз были обмануты; они вступали в стычки с войсками, нападали на караваны переселенцев (такой случай описан Бретом Гартом в повести "Степной найденыш"), устраивали засады, налеты на почтовые дилижансы, угоняли скот. Успех этих операций был незначителен, зато белые как бы получали "законные" основания для контрмер и в конечном счете для широкомасштабных военных действий, проходивших под лозунгом "Хороший индеец мертвый индеец". Фраза эта принадлежит американскому генералу Шеридану, получившему прозвище "Верховного палача индейских племен".
      29 января в "Северном калифорнийце" появилась статья, приведшая обывателей Юниона в ярость. Она называлась "Массовое избиение индейцев. Зарубленные топорами женщины и дети". Автором ее был Фрэнк Гарт. Он, видимо, понимал, на что идет, и знал, что не встретит сочувствия. Статья, можно сказать, публиковалась тайно. Он сам написал се, сам набрал текст в типографии и сам сверстал газету. Появление статьи было для окружающих полной неожиданностью. Автор выступил с гневным обличением убийц, явившихся в спящий индейский лагерь с ножами и топорами. Он не пожалел злых слов и едких выражений при описании женщин, стариков и детей, заколотых, забитых, зарубленных и зарезанных озверевшими обывателями, обвинив при этом не только непосредственных участников злодеяния, но все белое население округа Гумбольдт, уверовавшее в то, что индейцы - "недочеловеки".
      Статья произвела сокрушительное впечатление на читателей. Послышались голоса, требовавшие линчевать "молодого негодяя". Некоторое время Брет Гарт вынужден был скрываться, а затем навсегда покинуть Юнион.
      Мы рассказали об этом эпизоде биографии Фрэнка Гарта в подробности, поскольку здесь впервые ярко обнаружилась характерная черта его натуры, сохранявшаяся потом в течение всей его долгой жизни: полное отсутствие расовых предубеждений и предрассудков, нетерпимость к расовой дискриминации, сострадание и сочувствие к угнетенным и преследуемым "малым" народам, отчетливо проявившееся в таких
      [9]
      раccказах, как, скажем, "Язычник Вань Ли". Сотрудничество Брета Гарта в "Северном калифорнийце" имеет важное значение еще и потому, что здесь, по сути дела, началась его журналистская деятельность, продолжавшаяся затем целое десятилетие, а то и больше.
      В конце марта 1860 года Фрэнк Гарт перебрался в Сан-Франциско. Он был поражен переменами, произошедшими в жизни "западной столицы" Америки, как позднее назовут этот город. И дело было не только в том, что город разросся, захватив всю территорию полуострова, что население его выросло до 80 000 человек. Шесть лет тому назад, когда Фрэнк Гарт впервые ступил на землю Калифорнии, Сан-Франциско мало отличался от буйных городов фронтира(1). Просто он был побольше размером. Только и всего. Теперь же, по словам самого Гарта, он был наполовину "укрощен" и находился на полпути от "ревущего стана" к одному из крупнейших городов мира. Изменился архитектурный облик города, переменились одежда и манеры его жителей. Но главное, пожалуй, в том, что Сан-Франциско стал постепенно превращаться в крупный центр общественной, политической и культурной жизни. В городе появились новые газеты и журналы, всевозможные литературные салоны и сообщества, выросло новое поколение талантливых молодых журналистов, поэтов, прозаиков, в числе которых назовем хотя бы Марка Твена, Амброза Бирса, Хоакина Миллера, Чарлза Уэбба, Чарлза Стоддарда.
      Перебравшись в Сан-Франциско, Брет Гарт, считавший себя профессиональным журналистом, искал работы в местных журналах и газетах. Поначалу ему пришлось примириться со скромной должностью наборщика в еженедельнике "Золотая эра". Впрочем, должность эта, как ни странно, открывала довольно широкие возможности. "Золотая эра" была своеобразным изданием. Она предоставляла свои страницы всем желающим. Среди авторов, печатавшихся здесь, были профессиональные литераторы, адвокаты, старатели, фермеры, ранчеро, бродяги, игроки - кто угодно. Писал в "Золотую эру" и Фрэнк Гарт. Впрочем, "писал" - не совсем точное слово. Часто он набирал свои сочинения прямо "из головы", стоя у наборной кассы. Отсюда насмешливое замечание Марка Твена о том, что издатель и владелец "Золотой эры" Джо Лоренс "никогда не видел рукописей Гарта. Их попросту не существовало".
      Молодой Фрэнк Гарт еще не нашел себя в журналистике. Он писал все, что угодно: репортажи, хронику, стихи, пародии, скетчи, рассказы... Он не решался еще подписывать свои сочинения собственным именем и пользовался псевдонимами. Многочисленные литературные материалы, статьи, очерки в "Золотой эре", подписанные Дж. Кайзером, Джефферсоном Бриком, Алексисом Пуффером, были написаны одним человеком, и этим человеком был Фрэнк Гарт. Он, видимо, чувствовал, что не обрел еще собственного "голоса", что многие его рассказы слишком похожи на творения Вашингтона Ирвинга и Чарлза Диккенса, и поэтому предпочитал скрываться за псевдонимами. Впрочем, тут возможно еще одно объяснение: большая часть ранних сочинений Гарта имела сатирическую направленность, и Фрэнк скрывался за псевдонимами, чтобы не пажить себе лишних врагов. Это соображение кажется существенным, поскольку в начале 60-х годов Гарт проявлял изрядную политическую
      ----------
      (1) Фронтир - подвижная "граница цивилизации", перемещавшаяся на запад страны в ходе освоения континента белыми поселенцами.
      [10]
      активность, выступал в поддержку республиканской партии и президента Линкольна, произносил речи на митингах и собраниях, печатал острые заметки и сатирические стихи, направленные против конфедератов-южан.
      Три года работы в "Золотой эре" были хорошей школой для Фрэнка Гарта. Газетный опыт учил экономности в словах, точности, помогал избавиться от цветистых фраз и провинциальной пышности стиля. Когда в мае 1864 года Гарт перешел во вновь открывшийся журнал "Калифорниец", это уже был опытный литератор, пользовавшийся популярностью у читателей и авторитетом у собратьев по перу. Его соратники по журналу - Чарлз Стоддард и Сэм Клеменс(1) постоянно обращались к нему за советом и прислушивались к его критическим замечаниям. Марк Твен в свойственной ему иронической манере писал по этому поводу: "Брет Гарт обтесывал меня и терпеливо наставлял, покуда я не превратился из неловкого сочинителя грубых гротесков в писателя, создающего стройные абзацы и главы, находившие одобрение у весьма приличных граждан нашей страны". Гарт, Клеменс и Стоддард начали постепенно превращать "Калифорнийца" в заметное явление литературной жизни Америки, но, в конечном счете, усилия их успеха не принесли. Издатель журнала - Чарлз Уэбб, предоставивший им полную свободу действий, столкнулся с финансовыми затруднениями и вынужден был продать журнал. На этом все и кончилось. Тем временем Фрэнк Гарт получил необременительную должность в калифорнийском казначействе, и это помогло ему "удержаться на плаву". До сих пор журналистика была для него единственным источником дохода, и потеря работы в журнале могла бы иметь катастрофические последствия, тем более что он уже обзавелся семьей, которую надо было как-то содержать.
      В 1867 году Фрэнк Гарт напечатал первые две книги. Одна из них - "Романы в сжатом изложении" - представляла собой сборник пародий на сочинения знаменитых романистов - Диккенса, Бронте, Дюма, Коллинза, Гюго, Купера и др. Другую "Пропавший галеон" - составили стихи и поэмы разных лет. Пародии были блистательны, стихи не лишены оригинальности. Обе эти книги, вышедшие почти одновременно, укрепили известность Гарта в литературных и журналистских кругах Калифорнии, и нет ничего удивительного в том, что книгопродавец Антон Роман, затеявший издавать новый литературный журнал, пригласил на должность главного редактора восходящую литературную "звезду". Фрэнк Гарт стал Ф. Бретом Гартом.
      1869 год в истории Калифорнии ознаменовался двумя примечательными событиями. Первым было основание превосходного и весьма влиятельного литературного ежемесячника "Оверленд мансли", сделавшего духовную жизнь Дальнего Запада общенациональным достоянием; вторым - завершение строительства трансконтинентальной железной дороги, связавшей Калифорнию со Средним Западом и с Восточными районами страны. Теперь путь в "золотой штат" не был уже сопряжен с лишениями и смертельной опасностью, и новая волна иммиграции хлынула к берегам Тихого океана.
      "Оверленд мапсли" по своему уровню и качеству нисколько не уступал таким прославленным периодическим изданиям, как "Атлантик
      -----------
      (1) Сэмюэл Клеменс - настоящее имя Марка Твена.
      [11]
      мансли", выходивший в Бостоне, но в нем была одна важная особенность: имея общеамериканское распространение, он оставался журналом калифорнийским, и дух Дальнего Запада пронизывал его от первых до последних страниц.
      Общепризнано, что своим успехом "Оверленд мансли" был обязан прежде всего главному редактору Гарту, не оставлявшему без внимания никакой малости. Он привлек к участию в журнале крупнейшие литературные силы Сан-Франциско, тщательно редактировал художественные и критические материалы, предполагавшиеся к напечатанию, учил, не жалея сил и времени, писательскому мастерству молодых литераторов, следил за качеством иллюстрации и типографского набора.
      Много лет спустя Марк Твен, тоже принимавший участие в журнале, вспоминал историю возникновения обложки "Оверленд мансли". Художник изобразил на ней медведя-гризли (традиционный символ старой Калифорнии, по сей день красующийся на ее флаге). Однако сам по себе разъяренный медведь являл собой бессмысленный образ, и все это чувствовали. "Тогда,- говорит Твен,- Брет Гарт взял карандаш и провел прямые линии под ногами у медведя. И посмотрите, какой блистательный успех!" Теперь медведь, поставивший лапы на рельсы трансконтинентальной железной дороги, был уже не просто медведь и не только геральдическая фигура, но "старинный символ калифорнийской дикости, оскалившийся при виде локомотива - этого воплощения цивилизации и прогресса!". Очевидно, Брет Гарт хотел, чтобы рисунок на обложке символизировал не Калифорнию вообще и тем более не старую Калифорнию времен "Республики Медведя", но Калифорнию современную, ее нынешний день. Идея его оказалась блестящей: придуманный им символ сошел с обложки "Оверленд мансли" и долгие годы украшал страницы книг, журналов, газет, упаковку сувениров и почтовые открытки.
      Однако главная причина немедленного успеха и огромной популярности "Оверленд мансли" заключена не столько в редакторских талантах Брета Гарта или неуемной энергии, с какой он отдавался делу, сколько в том обстоятельстве, что именно в этом журнале, начиная со второго номера, он начал печатать свои калифорнийские рассказы, принесшие ему мировую известность. Первый же рассказ из этой серии ("Счастье Ревущего Стана") покорил Америку в считанные недели. Его перепечатали "пиратским" способом (т. е. без ведома автора и безвозмездно) десятки журналов. С выходом следующих рассказов энтузиазм читателей (и издателей) возрос еще более. Писатель стал получать заманчивые предложения, сулившие баснословные гонорары. Издатели готовы были платить вперед за еще не написанные шедевры.
      В калифорнийских рассказах Брет Гарт наконец-то нашел себя как художник, обрел свою манеру, стиль, угол зрения, способ видения и художественного пересоздания действительности. В некотором роде он "открыл" Калифорнию как особый, неповторимый мир со своими собственными законами и порядками, нравами и обычаями, преданиями и легендами - и в этом одна из важнейших причин его феноменального успеха у американского и мирового читателя. Заметим, что открытие это далось ему нелегко.
      Вторая половина 60-х годов прошлого века - время, когда обитатели Калифорнии начали осознавать себя как именно "калифорнийцы", граждане "золотого штата". Они оглядывались окрест себя, видели стремительное развитие экономической, политической, социальной, культурной жизни, фантастический прирост населения, и душа их переполнялась
      [12]
      гордостью. Процветание Калифорнии мыслилось ими как награда за героические деяния, титанический труд, благородство характеров и чистоту помыслов, мужество, бескорыстие и отвагу. Сравнительно недавнее прошлое - времена "золотой лихорадки" - начало обретать очертания легенды о героических временах, а так называемые "люди 49-го" неожиданно превратились в "соль земли", "поколение героев", великих пионеров, "аргонавтов"(1). Их прославляли в стихах и в прозе, им посвящались статьи и очерки, о них слагались песни. Даже уголовные преступники, под пером сочинителей дешевых романов, стали выглядеть легендарными героями по той единственной причине, что принадлежали к пионерам.
      Безудержная героизация пионеров и "аргонавтов" вызывала у Брета Гарта, как и у многих талантливых писателей, чувство протеста и негодования, которое отливалось преимущественно в сатирические формы. В прославлении калифорнийских старожилов он видел не более чем фальшивую и сентиментальную легенду и всячески подчеркивал, что "люди 49-го" были вовсе не героями и не святыми, что наиболее характерными их чертами были жестокость, грубость, жажда обогащения. В одной из своих корреспонденции в "Крисчен реджистер" он писал, что лучше бы помалкивать относительно причин, побудивших пионеров отправиться в Калифорнию. "Для очень многих важно было просто убраться из мест, где они находились. А куда - им было все равно". Он даже затеял писать серию пародий на романы, славящие западного "человека вне закона", этакого доброго злодея и убийцу. Правда, первая пародия из этой серии - "Сильвестр Джейхок" - оказалась и последней. Брет Гарт не пожелал тратить время и силы на цели, которые считал второстепенными. У него было свое видение "Золотой Калифорнии", и задача его теперь заключалась в том, чтобы воплотить его в художественные образы и противопоставить ложносентиментальным представлениям, распространенным в литературе. Он тоже прославил эпоху "аргонавтов", но совершенно не так, как это делали другие.
      Брет Гарт любил Калифорнию, любил бурление и энергию народной жизни с ее контрастами, противоречиями и налетом авантюризма. Его воодушевляло стремительное развитие края, где города вырастали как грибы, а дороги прокладывались как бы сами собой, где движение времени было почти физически ощутимо и жизнь во всех своих моментах и проявлениях менялась буквально на глазах. Он восхищался калифорнийцами, их трудолюбием, сосредоточенностью на определенной цели, широтой их натуры, способностью рисковать, их умением стойко переносить невзгоды и неудачи, их грубым юмором и склонностью к сочинению невероятных, фантастических историй. Но он вовсе не склонен был писать сусальные, сентиментально-слюнявые портреты "аргонавтов" и пионеров. Писатель знал жизнь старательских поселков и маленьких калифорнийских городков из первых рук, видел со воочию. Свой художественный мир, свою "Золотую Калифорнию" он выстроил из собственных наблюдений, личного опыта и многочисленных легенд, преданий, рассказов, анекдотов, бытовавших в старательской среде в изустной традиции. Жизнь в этом мире была трудной, грубой, жестокой и опасной. И населяли его вовсе не какие-то особые "герои", а рудокопы, картежники, воры, бандиты, кучера и конюхи, кабатчики и бродячие актеры, судейские чиновники, шерифы и авантюристы всех мастей. Этот
      ---------
      (1) Аргонавты - в греческой мифологии - участники плавания на корабле "Арго" за золотым руном. Здесь: открыватели новых земель.
      [13]
      мир был пестрым и сложным во всех отношениях. Его обитателями были американцы, ирландцы, мексиканцы, китайцы, индейцы, негры, миллионеры и нищие, землевладельцы и арендаторы, владельцы собственности и наемные рабочие, хозяева и прислуга.
      Брет Гарт не старался ничего пригладить или подлакировать. В качестве примера можно сослаться хотя бы на знаменитое описание обитателей Ревущего Стана: "Возле хижины собралось человек сто. Один или двое из них скрывались от правосудия; имелись здесь и профессиональные преступники, все они, вместе взятые, были отчаянным народом... Прозвище "головорезы" служило для них скорее почетным званием, чем характеристикой.
      Возможно, у Ревущего Стана был недочет в таких пустяках, как уши, зубы, пальцы на руках и ногах и тому подобное, но эти мелкие изъяны не отражались на его коллективной мощи. У местного силача на правой руке было всего три пальца; у самого меткого стрелка не хватало одного глаза".