Юрий Коваль
      КАПИТАН КЛЮКВИН
      На Птичьем рынке за три рубля купил я себе клеста.
      Это был клест-сосновик, с перьями кирпичного и клюквенного цвета, с клювом, скрещенным, как два кривых костяных ножа.
      Лапы у него были белые - значит, сидел он в клетке давно. Таких птиц называют "сиделый".
      - Сиделый, сиделый,- уверял меня продавец.- С весны сидит.
      А сейчас была уже холодная осень. Над Птичьим рынком стелился морозный пар и пахло керосином. Это продавцы трошиеаких рыбок обогревали аквариумы и банки керосиновыми дампами.
      Дома я поставил клетку на окно, чтоб клест мог поглядеть на улицу, на мокрые крыши сокольнических домов и серые стены рюлвничного комбината имени Цюрупы.
      Клест сидел на своей жердочке торжественно и гордо, как командир на коне.
      Я бросил в клетку семечко подсолнуха.
      Командир соскочил с жердочки, взмахнул клювом - семечко разлетелось на две половинки. А командир снова взлетел на авоего деревянного коня, пришпорил и замер, глядя вдаль.
      Какой удивительный у него клюв - крестообразный. Верхняя часть клюва загнута вниз, а нижняя вверх. Получается чтото вроде буквы Х. Этой буквой Х клест лихо хватает подсолнух трах! - шелуха в стороны.
      Надо было придумать клесту имя. Мне хотелось, чтоб в киени был отмечен и его командирский нрав, и крепкий клюв, и красный цвет оперения.
      Нашлось только одно слово, в котором есть и клюв и красаый цвет,- к л ю к в а.
      Нодходящее слово. Жаль только, нет в клюкве ничего кемандирского. Я далго прикидывал так и эдак и назвал илеста Капитан Клюквин.
      Всю ночь за окном слышен был дождь и ветер.
      Капитан Клюквин спал неспокойно, встряхивался, будто ебрасывал с перьев капли дождя.
      Его настроение передалось мне, и я тоже спал неважно, но проснулся все же пораньше, чтобы послушать утреннюю песню Каиитана.
      Рассвело. Солнечное пятно еле наметилось в пасмурных облаках, низко бегущих над крышей мелькомбината.
      "Цык..." - услышал я.
      Потом еще:
      "Цык, цык..."
      "Убогая песня,- думал я.- "Цык" - и все. Маловато".
      Почистив перья, Капитан Клюквин снова начал цыкать. Вначале медленно и тихо, но после разогнался и кончил увесисто и сочно: "Цок!"
      Новое колено в песне меня порадовало, но Капитан замолчал. Видно, он пережидал, выдерживал паузу, прислушивался к песне, которая, так сказать, зрела у него в груди.