Мы в обнимку пошли дальше, неуклюже спотыкаясь. Но очень скоро окружающий мир напомнил о себе.
      В промежутке между деревьями открылся вид на север, на долину блэкстоуновской фермы и дальше. Под нами чернели руины разрушенных построек; за ними до самых холмов на горизонте простирались зеленые всходы. На полях, недавно принадлежавших Кли-о-По, не было видно ни птиц, ни аркоров. Бронтомехи хорошо поработали. Скоро они вернутся собрать урожай.
      - Житница Сектора, - пробормотал я.
      - Ужасно скучный вид, - заметила Сюзанна. - Я почему-то воображала, что тут будут маленькие фермы, амбары, стога сена и животные.
      - Это они и старались внушить... Кстати, какую чертовщину там выращивают?
      Сверху казалось, что это ботва корнеплодов. Мы пробрались сквозь кустарник и вышли в долину около каменоломни на задах блэкстоуновской фермы. Я двигался осторожно, крепко держа Сюзанну за руку. Я вдруг представил себе бронтомеха-отшельника, который появляется из-за развалин, валит почерневшие стены и изрыгает огонь. А еще где-то караулит вооруженная охрана.
      Я осторожно огляделся. Ничто не шевельнулось.
      - Что ты задумал? - спросила Сюзанна.
      - По крайней мере можно взять с собой немного свежих овощей, раз уж зашли так далеко.
      С расстояния нескольких метров наше присутствие почуяла липучка; ее щупальца зашевелились, потянулись в нашу сторону.
      - Посмотри. - Сюзанна вырвала из земли растение, похожее на те, что заполнили долину. - Это маленькие морковки.
      Она понюхала корешок, отряхнула его и приготовилась схрупать.
      - Нет. Подожди.
      В растении было что-то смутно знакомое; это, конечно, вовсе не морковка. Пригнув голову, я пополз вперед - туда, где с лесом граничил основной массив посевов.
      Вдруг в зарослях что-то зашуршало. Выскочил маленький зверек, остановился, зажмурился, ослепленный солнечным светом, и двинулся в нашу сторону.
      Липучка насторожилась. Одно щупальце змеей бросилось вперед и обвило заднюю лапку мохнатика. Тот испуганно взвизгнул, вырвался и бросился прямо на Сюзанну.
      Примерно в двух метрах от нас он погиб.
      Точно так же могли погибнуть и мы, если бы вышли к посевам. Смерть его была ужасна - в ослепительной вспышке и шипящем треске. Безжизненный зверек упал на землю, задымился; потянуло горелым мясом.
      Он спас нам жизнь - не сознательно, ведь он не имел разума. Он был всего лишь слабым маленьким зверьком. А маленькие зверюшки часто погибают.
      - Эти мерзавцы окружили долину лазерными заграждениями, - прошептала Сюзанна.
      Она протянула палку к мохнатику и потыкала кончиком. На палке появились яркие язычки пламени. Я посмотрел направо и на фоне стены каменоломни увидел приземистую постройку высотой метра два. Далеко слева обнаружилась точно такая же - под деревом. Вероятно, они стояли по всему периметру долины, защищая подрастающие посевы невидимой оградой горячего света...
      - Зачем? - спросила Сюзанна, глядя на корешок в своей ладони.
      - Потому что это не еда, - ответил я.
      Она посмотрела на меня. Мы помолчали, осознавая значение открытия. Наконец Сюзанна произнесла:
      - Значит, все речи о том, что Аркадия накормит Сектор, просто болтовня, да? Кев, а мы поверили. Все думали, что Организация - солидная фирма... Зачем они так поступили? Ведь, в конце концов, правда откроется. Черт, они и десяти минут не смогут сохранить тайну, когда начнется сбор урожая.
      - Это уже неважно. Дела идут в гору, поток эмигрантов обратился вспять, Аркадия снова становится на ноги. Экономика на подъеме. Тебе не приходило в голову, как точно они все рассчитали по времени? Прибытие Ральфа Стренга совпадет с уборкой урожая, и можно поручиться, что телегазета заполонит все праздничными репортажами. По сравнению с ними известие о том, что именно выращивает Аркадия, не покажется сенсацией. А поскольку дела, очевидно, идут хорошо, люди смирятся с этим.
      Я посмотрел на обширные поля зреющих посевов и представил себе подобные плантации на всей Аркадии. Миллионы тонн маленького, безобидного на вид корня, который когда-то спас жизнь мне и многим аркадянам... Из него экстрагируют наркотик "Иммунол", который нейтрализует Передающий Эффект и в качестве побочного действия вызывает состояние счастья.
      Я твердил себе, что это не страшно. Многие колонисты употребляли этот наркотик регулярно, и не было ни вредных последствий, ни привыкания. Например, Том Минти остался смышленым парнем, хотя и немного хулиганом. Черт возьми, порой все его употребляли. Да и я в том числе.
      Что же меня пугало?
      Меня пугали методы Организации. До сего дня каждый сам решал, когда ему принимать "Иммунол". Человек сыпал порошок в стакан с водой. Это было сознательным действием. Человек хотел почувствовать себя счастливым.
      Совсем другое дело, когда безжалостная, ориентированная на прибыль галактическая корпорация получает огромное количество дешевого, не имеющего вкуса наркотика, и оказывается в состоянии сделать счастливыми целые планеты.
      Разница между тем, чтобы сделать планету счастливой, и тем, чтобы ее умиротворить, - только терминологическая.
      15
      Мы отменили дальнейшие планы и повернули обратно. За последние несколько часов мое отношение к Организации в корне переменилось. До нынешнего дня я готов был подчиняться ей ради мира и спокойствия, ради благополучия планеты и, что греха таить, ради будущего процветания моей мастерской.
      Но теперь все. Организация обманула нас, сыграла на нашем идеализме, на нашей жадности и собиралась превратить Аркадию в галактического поставщика наркотика. Не могу сказать точно, о чем я думал, подходя к поселку, но я, черт меня побери, собирался что-нибудь учинить. Мне нечего было терять.
      - Что там за грузовик? - вдруг спросила Сюзанна, когда мы начали спускаться с хребта к Дельте.
      Машина с открытыми задними дверцами стояла на главной улице.
      - Это продуктовый грузовик Организации.
      Я недоуменно глядел на безмолвную сцену по другую сторону реки. На улице не было ни души.
      - Может быть, все кончено. Может, Потомки пошли на переговоры? предположила Сюзанна. - Миссис Эрншоу сегодня утром говорила, что ситуация с продовольствием стала критической.
      - Наверно, мы должны обрадоваться, - заметил я, - но какая к черту радость? Эти подлецы подгадали как нарочно. Все придут в восторг от кормежки и не станут слушать про посевы. Господи, воображаю, что скажет мерзавец Каа. Он будет жевать цыплячью ногу и называть меня смутьяном!
      - А тебе не кажется, - задумчиво сказала Сюзанна, - что, пожалуй, он сначала примет продовольствие от Организации, а потом скажет им, чтобы убирались к чертовой матери из Риверсайда? В этом грузовике продуктов хватит на месяц.
      Мы перешли мост и поднялись по пустынной главной улице. Когда мы проходили мимо грузовика на воздушной подушке, я заглянул внутрь: он был пуст. Мы направились к "Клубу".
      Поначалу мы не слышали музыки - только неясное урчание, подобное отдаленным раскатам грома или хроническому расстройству желудка. Потомки пионеров занимались любимым делом. Когда мы подошли поближе, звук раздробился на удары множества ног об упругий деревянный пол. Слышались и ритмичные хлопки. Вернон Трейл открыл нам дверь, и шум усилился. В лицо ударил порыв теплого воздуха, благоухающего разогретой обувью и жаренными на вертеле цыплятами - традиционными ароматами народных танцев.
      - Господи, - пробормотала Сюзанна.
      Последнее время я избегал концертов Потомков пионеров из-за того, что они норовили всякий раз превратить их в политический митинг, и мои воспоминания утратили свежесть. Теперь я заново испытал шок. Под большой купол набился весь поселок, центр занимали Потомки. Куда ни глянь, всюду чавкали челюсти, вымазанные жиром руки тащили все новые куски в жадные рты.
      Картину сопровождала музыка - резкая, бесцеремонная, откровенно навязчивая. Само собой разумелось, что Потомки должны пропагандировать стиль, вызывающий оторопь у любого, кто еще сохранил умственные способности. Танцоры вырядились в нелепые белые халаты, стянутые на талии широкими синими поясами. Полы халатов развевались, открывая необъятные шаровары, заправленные в грубые кожаные ботинки. Как будто этого было мало; для пущей убедительности Потомки привязали к запястьям и икрам яркие платки, и те кружились в немыслимом хороводе, как причудливые змейки.
      На первый взгляд, не было никакой системы в этом кружении потных красных физиономий, в этом безумном размахивании руками и дружном, подобном работе поршня, дрыганье ногами, под которыми содрогался дощатый пол. Но постепенно сквозь хаос начинало проступать какое-то подобие порядка. Потомки группировались по восемь, как электроны в атоме кислорода. Они составляли то круги, то квадраты, и то и дело очередной эксгибиционист выкатывался вприсядку в центр своего кружка, чтобы без малейшего смущения исполнить соло.
      Я не перил споим глазам. Происходящее выглядело таким контрастом на фоне всех лишений! А возможно мое удивление объяснялось тем, что я оказался в роли опоздавшего гостя в пьяной компании. Короче - за несколько часов поселок как подменили. С облегчением я заметил неподалеку Джейн Суиндон и протиснулся к ней, таща за собой Сюзанну.
      - Разве война окончилась? - спросил я. Мне пришлось кричать.
      Она улыбнулась.
      - Где вы были? Или мне не следует спрашивать? Вот, выпейте.
      - Потом. Послушай, Джейн, каких условий добился поселок? Тут выплыло одно обстоятельство, которое может все изменить.
      Она вцепилась в свой стакан, как пьяница по время ссоры.
      - А черт их знает! Нормальных, наверно. - Ее рассмешило выражение моего лица. - Ладно тебе, Кев. Плюнь на проблемы, развлекайся.
      Рядом стоял Марк. Я схватил его за локоть. Он удивленно оглянулся, потом улыбнулся.
      - Веселишься?
      - Как вы договорились с Организацией?
      - Господи, да не знаю я. Неужели это сейчас так важно?
      - Ради Бога, Марк, ты же в Комитете поселка. Наверняка вы отдали что-то в обмен на угощение.
      Еда лежала повсюду; стол у моего локтя был завален закусками и салатами. Рядом в чаше для пунша розовела жидкость - судя по оказанному действию, намного крепче обычного пойла на подобных сборищах.
      - У Комитета нынче не так уж много власти, - заметил Марк.
      С потолка поплыла вниз туча воздушных шаров. Творилось что-то непонятное; я обнаружил, что стискиваю руку Сюзанны в поисках моральной поддержки. Марк махал рукой и улыбался какой-то девице на другом конце зала. Вокруг послышались хлопки - люди подпрыгивали и наперебой уничтожали воздушные шары, не давая обреченным красавцам даже опуститься.
      - Слушай, по-моему, нам надо поговорить, - сказал я, пытаясь нарушить беззаботное настроение, охватившее даже Марка.
      - Что, прямо сейчас? - спросил он.
      Кое-как нам удалось вытащить на улицу Суиндонов, а для ровного счета и миссис Эрншоу. Старушка запыхалась от танцев. Когда все безумство, взрывы смеха и пальба лопающихся воздушных шаров остались за дверью, стало легче. Вскоре мы сидели в гостиной у Марка, и Джейн разливала напитки. Ее румянец не прошел; она продолжала улыбаться, как будто мыслями еще оставалась в "Клубе".
      На столе громоздилась суиндоновская доля добычи: бутылки, консервы, пакеты, мука, соль, сахар.
      - Я не пью, - твердо заявил я в ответ на вопросительный взгляд Джейн.
      Одному Богу и Сюзанне известно, чего мне стоило это заявление.
      - Черт возьми, да что с тобой случилось? - осведомился Марк, беря скотч.
      - Я хочу знать, и немедленно, почему мы капитулировали?
      Марк нахмурился.
      - Кев, я не понимаю. Мы же все время были против этой бредовой независимости - ты, я, Сюзанна, Джейн, Морт Баркер, еще несколько человек. Мы понимаем, что Риверсайд не может существовать сам по себе, и признаем, что не в наших интересах ссориться с Организацией. Из-за чего же ты кипятишься?
      - Марк, ради Бога, ты можешь просто ответить на мой вопрос?
      - Или ты до сих пор обижаешься за свой катамаран?
      Я уже прикидывал, не приведет ли Марка в чувство удар по носу, когда вмешалась миссис Эрншоу.
      - Насколько мне известно, переговоров не было, - объявила она. - Просто привезли продукты, и мы их поделили. Вот и все. Никто нас не продавал, мистер Монкриф.
      Я заметил какое-то движение на улице и подошел к окну.
      - Тогда почему наши заложники садятся в грузовик? - спросил я в ярости. - Они уезжают!
      Марк встал рядом со мной.
      - Это к лучшему, - проговорил он, пока мы смотрели, как члены оперативной группы Алтеи Гант закрывают дверцы грузовика. Зашипел воздух, грузовик в облаке бурой пыли тяжело поднялся над дорогой и заскользил вниз по склону к набережной, потом по мосту и прямиком в Премьер-сити...
      - Выходит, мы больше не держим Организацию за горло? - спросил я.
      - Можно подумать, что раньше держали! - резонно возразил Марк. - От заложников были только хлопоты, вдобавок они поедали наши продукты. Черт, Организация никогда не выказывала ни малейшей склонности начать из-за них переговоры. Хватит об этом, Кев.
      - У меня замечательная мысль, - вдруг заявила Джейн. - Давайте вернемся на вечеринку.
      Грузовик исчез, пыль рассеялась.
      На улице показалась длинная фигура. Высокая угловатая женщина мерным шагом взбиралась на гору. Алтея Гант! Она не уехала с остальными. Я поглядел на нее с удивлением, потом повернулся лицом к комнате.
      Они выжидательно смотрели на меня. Они нисколько не сердились, разве что Джейн. В конце концов, это были мои друзья; они знали меня и знали, что на меня иногда находит. Они меня жалели. У Кева опять плохое настроение, но вообще-то он хороший парень. Посидим с ним, а потом вернемся на танцы.
      Мне ужасно хотелось взять их за шиворот и как следует встряхнуть.
      - Мы с Сюзанной сейчас были у блэкстоуновской фермы, - начал я спокойным голосом. - Там поставили лазерные заграждения. И знаете почему?
      - Наверно, туда Забирались мохнатики и дикие аркоровы, - предположил Марк.
      Его спокойный равнодушный тон взбесил меня.
      - Да не поэтому, идиот! - завопил я. - А потому, что там выращивают корень иммунола, и об этом никто не должен знать!
      Миссис Эрншоу улыбнулась.
      - Они не стали бы это скрывать. После всех ужасов Передающего Эффекта люди только обрадовались бы, узнав, что Организация создает запасы для следующего раза. Вполне разумная политика.
      Я беспомощно посмотрел на Сюзанну. Она встала и подошла ко мне. Остальные немедленно принялись обсуждать Вернона Трейла и его планы культурного возрождения.
      Сюзанна прижалась ко мне грудью, и я тут же посреди повального безумства пожелал ее. Она поднялась на цыпочки, и я почувствовал на своем лице теплое дыхание.
      - Милый, их всех накачали наркотиком, - прошептала она.
      И тут до меня дошло. Я удивился, почему не понял этого раньше. Празднество в "Клубе", массовая эйфория, безразличие людей, всегда очень живо реагировавших на происходящее, - классические симптомы большой дозы "Иммунола".
      - Ты что-нибудь пила? - вполголоса спросил я.
      Она покачала головой. Оживленный разговор за столом продолжался; Джейн смешивала новые коктейли.
      - Послушайте меня, - громко сказал я.
      - Пока ты не станешь говорить, как параноик, - ухмыльнулся Марк.
      Я продолжал:
      - Если Организация хочет подчинить поселок, освободить заложников без кровопролития и в то же время обеспечить бесперебойную трансляцию передач о Стренге, то самый простой способ - это накормить нас всех "Иммунолом". Нынешний урожай не созрел, но, наверно, на складах еще есть запас, которого хватит на один маленький поселок. На месте Организации я бы подмешал его в воду и в пищу.
      Я наблюдал за их лицами.
      - Звучит логично, - задумчиво заметила Джейн. - Ты хочешь сказать, что это и произошло? - Она указала на припасы на столе.
      - По-моему, да. Разве вы все не чувствуете себя... необычно? Подумайте.
      Они нехотя подумали.
      - Мне очень хорошо, - признал Марк. - Думаю, это оттого, что я наконец нормально поел.
      Остальные согласились, что чувствуют приятное возбуждение.
      Я решил, что близок к победе.
      - В таком случае все, что от нас требуется, это пить чистую воду - черт возьми, прямо под холмом течет идеально чистая речка - и питаться рыбой и всем прочим, на что Организация не наложила лапу.
      - Зачем? - спросила миссис Эрншоу.
      Я уставился на нее.
      - Господи, да чтобы не наесться этого проклятого наркотика!
      - Минуточку, - сказал Марк. - Минуточку, черт возьми! Иммунол безвреден и не вызывает привыкания. Если мне придется выбирать между хорошим самочувствием при хорошей еде и гнусным самочувствием при питании одной рыбой, я всегда выберу "Иммунол". Хватит об этом, Кев.
      - Да ведь именно "Иммунол" заставляет тебя говорить так! Неужели ты не понимаешь, идиот?
      - Возможно, ты прав, ну и что? Заложники тю-тю. Организация нас кормит. Все прекрасно. Никто ничего не может сделать... Никому ничего не нужно делать. Ради чего, собственно, нам отказываться от еды? Мы уже накачались наркотиком, так какая разница? А там, глядишь, в следующий раз привезут чистые продукты.
      - Откуда такая надежда? Ты представляешь, каких размеров урожай зреет сейчас? Вся Галактика не может теперь рассчитывать на чистые продукты!
      Он только улыбнулся... Мне стало дурно, я взял Сюзанну за руку и увел оттуда. Когда мы уходили, они обсуждали танцевальные па.
      Остановившись на улице, мы снова услышали рокот из "Клуба". Неожиданно появились Алтея Гант с Синклером Синглтоном.
      - Здравствуйте, мистер Монкриф... мисс Линкольн, - любезно приветствовала нас она. - Идете танцевать? Вечер обещает стать чудесным.
      Сюзанна сжала мое запястье почти до боли.
      - Мы как раз идем веселиться, - жизнерадостно ответила она. - Разве не здорово, что решены все проблемы? Мы с Кевом как раз говорили, что все так хорошо, что хочется петь... Мы, в самом деле, можем запеть. У себя дома, конечно.
      Алтея Гант рассмеялась, Синглтон пробормотал что-то вежливое, и они зашли в домик, из которого мы только что вышли.
      Сюзанна задумчиво посмотрела на меня.
      - Кев, для гениального изобретателя ты иногда бываешь просто чудовищно туп. Ты чуть не выложил Алтея Гант все, что думаешь о ней, об Организации и партии напитков, которые они поставили. А теперь подумай, где бы мы оказались после этого. По-моему, нас скормили бы бронтомеху, размололи в питательные добавки и распылили по полям. Так что помалкивай пока, ясно? И притворяйся счастливым, чтобы нас не разоблачили.
      На следующий день Сюзанна переехала ко мне.
      По этому случаю я вспомнил, как Стренг объяснял тягу к древним традициям в новом, лишенном корней обществе: люди укрываются за старыми ценностями от окружающей неизвестности. Мне подумалось, что строгие, чуть ли не пуританские нравы аркадийских колонистов вполне укладываются в это объяснение.
      Марк Суиндон и Джейн два года назад венчались в церкви. Его преподобие Энрико Бателли совершил обряд, практически не меняющийся уже много веков. В Риверсайде венчание - норма. Не то чтобы порицались внебрачные отношения, просто молчаливо предполагалось, что люди, которые вместе спят, должны вскоре дать обет перед нашим экстравагантным пастором.
      Сам Бателли сохранял серьезный вид во время положенных церемоний с некоторым трудом.
      - Как хорошо, что человек может держать при себе свои мысли, поделился он со мной однажды. - Когда я произношу слово "Бог", у риверсайдцев, на их счастье, в головах возникает только их представление о Боге - этакое вымышленное вселенское подслушивающее устройство. Им совсем не нужно знать, что думаю о Боге я.
      - Ну, мне ты можешь сказать.
      Бателли стал серьезным.
      - Бог есть событие будущего, - негромко сказал он. - Это инопланетянин, раса инопланетян, бесконечно более разумная, чем мы, и нам еще предстоит с ними встретиться. Наша задача в том, чтобы подготовиться к этой встрече, учась смирению, добру и состраданию, чему научиться сложнее, чем ядерной физике. Нам придется мобилизовать в себе все ресурсы добра, когда мы столкнемся лицом к лицу с Чем-то, что напугает нас до полусмерти.
      Таким образом, Бателли помаленьку готовил свою паству к Встрече, а паства тем временем распевала старинные гимны и произносила старомодные клятвы.
      По-моему, людей заставляет венчаться внешняя угроза. Люди объединяются, чтобы выжить на неосвоенной планете, где можно ожидать любых опасностей и где не существует проблемы перенаселения, а дети драгоценны и желанны для всего общества.
      - Так когда же мы услышим звон колоколов? - в приступе неожиданной религиозности спросила Джейн Суиндон, женщина абсолютно земная.
      - Когда мы накопим столько греха, что деваться станет некуда, отвечала Сюзанна.
      Конечно, мы с Сюзанной оба прибыли с Земли, где люди в подобных вопросах поступали как хотели. Со времени краха Всемирной эмиграционной комиссии проблема перенаселения сильно обострилась, и стабильная семья ушла в прошлое. Считалось естественным рассматривать любовь как нечто мимолетное; если она длилась - прекрасно, но незачем связывать себя на всю жизнь с одним партнером.
      Непосредственным результатом нашего сосуществования (как выражалась Сюзанна) стало то, что мы оба лучились счастьем и потому ничем не отличались от накачанных "Иммунолом" колонистов.
      - Лучшая маскировка на свете, - прошептала однажды Сюзанна, когда мы шли на студию нетвердой походкой, обняв друг друга и целуясь на глазах у улыбающихся прохожих. Чиль Каа увидел нас из окна своего домика и постучал по стеклу, поднимая бутылку с небывалым радушием; но мы только помахали ему и пошли дальше в гору.
      Дверь в "Клуб" была открыта; до нас доносился залихватский визг скрипки и гулкий топот Потомков, отрабатывающих новое па для концерта, который приурочили к возвращению Стренга. Нас остановил Том Минти, сказал Сюзанне вполне вежливый комплимент по поводу ее красоты и пригласил нас на спевку завтра вечером.
      Риверсайд под властью "Иммунола" и Организации сделался счастливым, как никогда...
      Я подавил дрожь, возникшую при этой тревожной мысли, еще раз поцеловал Сюзанну, и мы вошли в студию.
      Морт Баркер развалился в кресле со стаканом в руке, широко улыбаясь. Рядом, внимательно глядя на экраны, сидела Алтея Гант. Вероятно, она единственная в поселке не накачалась наркотиком - не считая пас с Сюзанной - и намеревалась обезопасить кругосветное плавание от наших безответственных выходок.
      Стренг пребывал в мрачном расположении духа. Он смотрел на нас из трехмерной ниши со сдержанной печалью на лице, и в тон его настроению на заднем плане нависали над самой водой свинцовые тучи.
      - ...не в силах возместить мне потерю моей дорогой преданной спутницы на протяжении стольких недель, стольких километров пути, - говорил он. Для меня главное - логика. Никогда я не изображал лицемерной любви к так называемому человечеству - и не скрывал этого на протяжении последних недель. Мне приятно думать, что у меня есть друзья, которых я ценю как интеллектуальные стимулы и, сказать по правде, средства самоутверждения. Но я могу обходиться без них. Как странно после этого обнаружить, что потеря маленького зверька, какой-то кошки, так глубоко заденет меня...
      Баркер одобрительно кашлянул.
      - Правильно, мой мальчик. Пусть в Секторе не останется ни одной пары сухих глаз...
      - Это что-то новенькое, - заметила Алтея Гант. - Эта ледышка плачет над киской. А этой киски даже не существует. Вместо этого, черт побери, у него в каюте заперта полномасштабная копия его самого.
      - А-а, - протянула Сюзанна. - А я думала, что он уже столкнул ее за борт. Или она его. Мы бы не отличили.
      - Да нет, это Стренг, - рассмеялся Баркер. - Я узнаю его стиль где угодно. - Морт неожиданно развернул свое кресло и тупо уставился на меня совиным взглядом: я понял, что он не только получил большую дозу "Иммунола", но еще и напился. - Наш мальчик взял себя в руки. Он вспомнил, что его аудитория недосчитается кошки. Для такого парня, как Стренг, это чудеса сообразительности...
      Итак, плавание продолжалось и на студии царила атмосфера оптимизма - та же атмосфера, что преобладала в те дни в поселке. Людям даже казалось, что короткий период независимости Риверсайда уже сам по себе победа.
      - Что там говорить, мы своего добились, - сказал как-то в "Клубе" Чиль Каа.
      Он выразил общее мнение. Люди ели пищу с подмешанным наркотиком, пили иммунольные напитки и, хотя наверняка догадывались о добавках, никогда об этом не говорили. Что еще примечательнее, они никогда не говорили о будущем - о том, что станет с ними после того, как Стренг вернется домой в блеске рекламы и шуме празднеств, и искусно поставленный спектакль с участием Риверсайда закончится...
      Между тем мы с Сюзанной аккуратно играли свои роли. Мы старались меньше появляться на публике, а когда появлялись, то избегали Алтеи Гант. Мы делали вид, что полностью поглощены друг другом, и это нам легко удавалось.
      Я думаю, Вернона Трейла удивляло, что мы зачастили на склад на восточном конце причала. Рыболовный флот бездействовал, и траулеры надолго бросили якорь посреди Дельты. Однако на складе оставались большие запасы замороженной рыбы и много льда, который мы расплавляли и пили. Здесь пригодилась наша репутация выпивох: я совершенно уверен, что Вернон воображал, будто мы проводим вечера за бесконечным количеством бокалов виски со льдом перед тем, как отдаться ночным страстям, о которых он с его сомнительной сексуальностью мог только догадываться.
      Диета из рыбы и корнеплодов, однако, имеет свойство со временем приедаться, и вскоре я решил внести в меню некоторое разнообразие. В один прекрасный день я одолжил у Марка лазерное ружье и пошел вдоль хребта к Мысу в надежде принести в сумке несколько мохнатиков. Это мощное ружье оставили безалаберные войска Организации. Я провел немало приятных минут, срезая высокие нависающие ветки и глядя, как они с шипением плюхаются в Дельту.
      Мохнатиков я не увидел. Напротив, ближе к Мысу деревья красноречиво свидетельствовали о лазерной пальбе; кусты были порушены пересекающимися ожогами. Похоже, бронтомех-отшельник прочесывал территорию, истребляя все живое. С помощью своих чувствительных к теплу детекторов он, вероятно, уже очистил район от животных и готов счесть приемлемой добычей человека. Я ступал осторожно, прислушиваясь, не послышится ли лязг.
      Добравшись до места, с которого виден новый глубоководный причал, и с удивлением обнаружил, что морской комбайн стоит в доке; я-то предполагал, что он должен большую часть путины проводить в море, встречаясь там с грузовыми кораблями, которые перевозили замороженную белковую массу в Старую Гавань. Я спустился по дороге, чтобы рассмотреть все поближе. На причале стоял флиппер-антиграв; люди грузили в него плоские прямоугольные предметы.
      - Эй, вы!
      Один помахал мне. Я поспешил к нему. Прямоугольные предметы оказались носилками, на которых лежали люди...
      - Ба, никак Монкриф? Я вас видел в телегазете. - Он был в простой темно-синей рабочей одежде, какую носили моряки Организации. Ткань была разорвана; я увидел темные пятна. - У вас в поселке есть врач?
      - Сожалею. У нас есть санитар, но он не справится с серьезными случаями. Вы, наверно, слышали, что Ральф Стренг совершает кругосветный вояж.
      - Черт... - Человек рассеянно огляделся. Флиппер поднимался с жалобным завыванием. Двое раненых остались на причале. - Внутри еще шесть, - сказал моряк.
      - Что случилось?
      Он вдруг сморщился и отвел взгляд.
      - Несчастный случай, - произнес он отсутствующим тоном. - Это бывает иногда.
      - Скоро думаете опять выйти в морс? - небрежно спросил я.
      - Заткнись, - беззлобно бросил он.
      - Морские существа на Аркадии умеют постоять за себя.
      - Неисправность в измельчающем механизме.
      - Конечно... Стренг-то уже, наверно, той четверти планеты обогнул.
      Он встретился со мной взглядом.
      - Ему везет. Ему дьявольски везет.
      Время тянулось бесконечно. Я не знал этого человека, а он помнил меня только по случайному кадру в какой-то передаче. Но каждый из нас знал, о чем думает другой, пока мы стояли вот так средь бела дня и у наших ног лежали раненые. Я помню, как заметил неуклюжий нырок юнкера, промелькнувшего с маленькой серебряной рыбкой в зубах, и подумал: своим Аркадия разрешает питаться.
      Я сказал:
      - Вряд ли Стренг представляет угрозу для морских существ.
      Больше говорить было нечего. Я отвернулся.
      - Увидимся, - машинально бросил моряк.
      Но мы никогда не увиделись.
      Два дня спустя телегазета сообщила о потере морского комбайна. Им пришлось что-то сказать, иначе люди начали бы задавать вопросы. Сообщили, что сломался механизм ориентации и судно врезалось в подводный риф. Оно затонуло вместе со всей командой. Ближайших родственников известили.
      На следующий день я прошелся по дороге к глубоководному причалу, но морской комбайн исчез.
      16
      Бывали моменты, когда нас тянуло к общему веселью. Допустим, сидим мы на хребте над поселком, и летний ветер становится прохладным, а тепло недавней любви улетучивается из наших тел. И Сюзанна, к примеру, встает и тянет меня за собой, говоря:
      - Пора снова повернуться лицом к действительности, Монкриф.
      Я целую ее, и мы в обнимку идем в поселок. Внизу между куполами, добродушно кивая друг другу, ходят счастливые люди; и вскоре мы присоединяемся к ним и тоже киваем и улыбаемся...
      Много лет назад я смотрел сериал по трехмерному телевидению; кажется, он назывался "Чужие среди нас". Эти чужие были инопланетянами со способностями к перевоплощению - примерно, как у аморфов - только они неизменно оказывались злодеями. В последнем эпизоде они представали без маскировки: корчась и извергая дым из лазерных ран, они возвращались к своей естественной - и малосимпатичной - форме, ужасая зрителей.
      Потом приняли Галактический правовой акт, который положил конец подобному неприязненному изображению наших братьев со щупальцами.