Глава 7

Девушка перевернулась в воздухе и уставилась прямо в перепуганное лицо Берка Драммонда. Мозг пронзила ужасающая мысль: «Сейчас я врежусь в него!»

Так и произошло. Берк в последний момент бросил лестницу и протянул руки. Но это не помогло. Ариель упала ему на грудь и опрокинула на газон, приземлившись сверху. Накануне шел дождь, и густая трава немного пружинила. Берк молча возблагодарил за это небеса. Он никак не мог отдышаться, но не выпустил Ариель, хотя перепуганная девушка и не думала сопротивляться. Правда, на это раз она боялась не за себя, а за Берка.

Немного придя в себя, она попыталась освободиться, но не сумела.

— Берк! С вами все в порядке? Берк! Берк, приоткрыв один глаз, увидел ее лицо, совсем близко. Ариель выглядела насмерть перепуганной. Это хорошо; значит, она беспокоится, что убила его.

— Почему вы прыгнули? — с огромным интересом осведомился он, по-прежнему рассматривая ее одним глазом.

— Не говорите глупостей, ниоткуда я не прыгала. Пустите!

— Лежите смирно!

— Вы делаете мне больно!

— Вы это заслужили!

Теперь Берк приоткрыл и второй глаз:

— Ха! Не будь здесь меня, глупышка, вы сломали бы ногу, щиколотку, да что там говорить, свою чертову шею!

Берк даже застонал для пущего эффекта.

— Хорошо, вы спасли меня от возможного несчастья. Ну а теперь отпустите меня. Я должна ехать в Саутхемптон. Мой корабль отправляется завтра, и…

— Нет, — отчетливо объявил он, закрывая оба глаза, остро ощущая ее тело, прижимавшееся к нему: бедро между его ногами, груди распластаны о его грудь. Все было бы превосходно, не лежи он на земле, глядя в небо, больше не ясное и чистое, а покрытое зловещими чернеющими облаками. Без предупреждения, не говоря ни слова, Берк перекатился на бок, увлекая Ариель за собой.

Они оказались нос к носу.

Только сейчас Берк начинал осознавать последствия случившегося, и мысль о том, что девушка боялась или ненавидела его настолько, что решилась выскочить из окна, словно ножом ударила в сердце.

— Почему вы прыгнули?

Ариель с показным терпением оглядела похитителя:

— Вы совершенно не понимаете, о чем говорите. Я не прыгала. Просто собиралась загородить дверь шкафом, чтобы не пускать вас, но юбка зацепилась за карниз, и я вылетела в окно. О Боже, какая несправедливость! Что же вам все-таки нужно, Берк?

Берк почувствовал такое облегчение оттого, что она не думала выпрыгивать из окна, что едва не запел от радости, хотя и не был уверен, стоит ли начать танцевать. Поэтому Берк сказал:

— Теперь не мешало бы нам войти в дом. На мое левое ухо. только сейчас упала дождевая капля. Вскочив на ноги, он легко поднял Ариель.

— Пойдем, — шепнул он. взял ее за руки, и когда та уперлась каблуками в землю, просто потащил за собой.

— Я должна ехать в Саутхемптон, — умоляла она, лихорадочно отбиваясь. — Черт возьми, вы мне руку выдернете!

Берк, не отвечая, втолкнул девушку в дверь и повернул ключ.

— Что вы сделали с Доркас и Сэмом? Где Джорди? Если вы ранили его, я…

— Я бы легко отодвинул шкаф, — перебил Берк и, выпустив ее руку, с неприятным чувством заметил, что Ариель немедленно отпрянула. Спутанные волосы разметались по плечам, бледно-желтое платье порвано под мышкой, завязки одной туфли волочатся по полу. Она выглядела превосходно.

— Шкаф из цельного дуба и очень тяжелый.

— Тем не менее, я герой, как вы однажды сказали мне, а герои могут отодвигать шкафы одним рывком.

— Я хочу уехать, и сейчас же!

— Вам не нравится это местечко? — широко улыбнулся Берк. — Оно принадлежит одному из моих друзей и называется Хобхаус, хотя не имею представления, в чью честь именуется подобным образом.

Ариель мельком заметила потемневший потолок, красочные панели, фигурные окна в частых переплетах.

— Я питаю столько же симпатии к этому дому, сколько к вам. А теперь, милорд, мне пора.

Берк шагнул к ней, и Ариель отпрянула. Берк остановился как вкопанный. Теперь он заметил ужас в глазах девушки и мгновенно возненавидел себя. Конечно, ни одна нормальная порядочная женщина не может чувствовать себя в безопасности, оставшись наедине с посторонним мужчиной, в незнакомом чужом доме, где-то в самой чаще леса.

— Не бойтесь, — мягко сказал он. — Пойдем в гостиную и выпьем по бокалу шерри.

— Я хочу уйти, — упрямо повторила Ариель, не двигаясь с места.

— Только не сейчас.

Берк, протянув руку, объявил голосом, которым привык командовать солдатами:

— Если не послушаетесь, я отнесу вас. «Покорность, — подумала Ариель, — это то, чего можно добиться силой». Она не сомневалась, что Берк может вынудить ее сделать все, что захочет. Но по крайней мере бокал шерри — не верх позора и унижения.

Девушка пожала плечами, не глядя на него сделала два шага и запуталась в развязавшейся ленте.

— Постойте, — велел Берк и, опустившись на колено, обмотал ленты вокруг ее щиколотки и завязал. Ариель взглянула на густые темно-каштановые волосы. У Пейсли на макушке была лысина.

Ариель вздрогнула, но тут же заставила себя не шевелиться.

— Ну вот, все в порядке, — сказал наконец Берк и поднялся, очаровательно улыбаясь:

— Правда, лично я предпочел бы нести вас на руках.

Ариель протиснулась мимо него в гостиную. Берк направился следом, подошел к узкому буфету и налил шерри в два бокала.

Протянув бокал Ариель, он невольно коснулся ее пальцев и, ощутив ледяной холод, нахмурился:

— Вы замерзли?

— Нет. — покачала головой Ариель. Она не лгала.

Просто боялась.

— Вот и хорошо. Прошу, Ариель, садитесь. Она послушалась. Гостиная была обставлена так же просто и элегантно, как и спальня наверху. Софа и два стула были обиты светло-голубым шелком, повсюду были расставлены изящные столики. В центре комнаты лежал пушистый ковер красивого розового цвета.

— Я не буду вашей любовницей, — резко, без предисловий, бросила Ариель. — Никогда! Так что можете сейчас же отвезти меня в Саутхемптон.

— Моей любовницей, — медленно повторил он, потрясенный настолько, что разум отказывался воспринимать эти удивительные слова.

— Совершенно верно. Так вот, забудьте об этом раз и навсегда.

Берк подошел к камину и, прислонившись плечом к каминной доске, долго задумчиво рассматривал бокал с рубиновым шерри, а потом весело, почти небрежно, сказал:

— Возможно, я чего-то недопонял. Все последние дни я много размышлял и старался поменьше быть на людях, но отчетливо припоминаю, что никогда не просил вас стать моей любовницей.

— По-видимому, она у вас уже есть.

— Собственно говоря, да, но только до того как…

— Превосходно. Тогда оставьте меня в покое! Осушив одним глотком бокал, она вскочила.

— Садитесь, Ариель.

Она сразу узнала эти непререкаемые мужские интонации и, вздрогнув, села, не осмеливаясь взглянуть на него, опустив глаза на сложенные на коленях руки.

— Неужели вы считаете, что я так изголодался по женщинам, что способен похитить любую, лишь бы удовлетворить похоть? Вы не очень-то высокого мнения обо мне, Ариель, и боюсь, не особенно рассудительны.

— Но… нет… просто… не знаю!

— Почему вы столь самоуверенно считаете, что лучшей любовницы мне не найти?

Ариель уставилась на Берка широко раскрытыми недоумевающими глазами:

— Но тогда зачем вы затеяли этот изысканный маскарад?

— По-вашему, если вы бедны, значит, на другую роль не годитесь?

— Значит, вы уже все знаете? Вижу, мистер Лепуинг зря времени не теряя.

— Да, он очень хотел угодить графу Рейвнсуорту. Именно он был так добр, что упомянул о вашем предполагаемом путешествии в Америку. Видите ли, у него молодая, весьма привлекательная жена, и он желает завоевать ее любовь и уважение, поймав в свои адвокатские сети такого клиента, как сам граф.

Ариель ничего не ответила, поскольку давно знала все о стариках и их молодых женах. Мистер Лепуинг не был похож на человека, издевающегося над женой, но внешность бывает обманчива. В устах Берка эти замечания звучали так, словно именно миссис Лепуинг была главной в семье и управляла мужем, но подобные воззрения были абсолютно чужды Ариель.

— Я действительно бедна, — кивнула девушка. Пока Берк продолжал стоять у камина, в добрых десяти футах от нее, голос девушки оставался спокойным и твердым, и она даже пыталась образумить похитителя. — Бедна как церковная мышь. Собственно говоря, та сотня фунтов в моем ридикюле — все, что у меня осталось. Я собираюсь жить со своей сводной сестрой в Бостоне.

— По правде говоря, — продолжал Берк, не обращая внимания на ее слова, — мистер Лепуинг рассказал мне также и о вашем сводном брате, Эване Годдисе. Редкостный негодяй. И, кроме того, тут, насколько я понял, замешан еще побочный сын вашего мужа, Этьен Дюпон. Довольно запутанная история, не так ли? Вы хотите выйти замуж за этого француза? И он шмыгнул в кусты, когда узнал, что вы бедны?

Ариель резко вскинула голову:

— Не говорите глупостей! — выпалила она. — С ума сошли?

К ее удивлению, Берк рассмеялся, громко, язвительно, словно потешаясь над собой.

— Совершенно верно, дорогая, но с этим ничего не поделаешь. Тут вы правы, но когда сегодня я остановил на дороге вашу карету, невольно думал, что мне уже ничем не поможешь. Я с этим смирился, но виноваты во всем вы.

Почему мужчины всегда так рады обвинить женщину в своих ошибках? Впрочем, это неудивительно. И Ариель даже не собиралась противоречить ему.

— Я хочу уехать, — в который раз повторила она.

— Простите, Арнель, но я не могу отпустить вас.

— Но почему нет? Зачем все это вам? Вы ведь настоящий джентльмен. И сказали, что вовсе не желаете видеть меня своей любовницей…

— Я действительно не припомню, чтобы выражал подобное желание, но поскольку вы, видимо, твердо в этом уверены, возможно, я действительно не желаю видеть вас своей любовницей. Чем больше я думаю над этим, тем больше убеждаюсь, что вы совершенно правы. Я…

— Перестаньте издеваться надо мной!

— Хорошо, — согласился он, мгновенно став серьезным. — Нет, в качестве любовницы вы мне не нужны.

— Тогда… тогда что же?

Ариель посмотрела на Берка; взгляд этих больших ясных глаз проникал, казалось, в самую душу… Если бы только она действительно видела — девушка явно не сознавала, что происходит. Берк набрал в грудь побольше воздуха и словно ринулся в омут:

— Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Ариель резко подалась назад, прижавшись спиной к дивану.

— Женой? Вы действительно безумны, — прошептала она.

— По-моему, мы уже обсуждали этот вопрос и пришли к одному выводу. Я хотел вас с той минуты, когда три года назад встретил у озера, и боролся с этим чувством по той единственной причине, что вы были так чертовски молоды. Но вы всегда были со мной везде в Испании и позже во Франции. После сражения при Тулузе только мысли о вас помогли мне сохранить рассудок. — Берк насмешливо поднял брови:

— Возможно, слово «рассудок» не совсем точное.

Лучше, пожалуй, сказать, что благодаря вам я вышел живым из кровавой бойни, способной уничтожить душу любого человека. Я узнал, что вы замужем, только когда вернулся домой. Оказалось, что единственное, по-настоящему важное письмо Ленни так и не дошло до меня. Но ваш муж мертв, а я выжил, и вы к тому же свободны. Выходите за меня, Ариель. Будьте моей графиней, женой, любовницей, матерью будущего графа.

Ариель уставилась на Берна затуманенными глазами, глядя сквозь него, ясно представляя все, что он способен сотворить с ней. Она уже видела Берка в том кошмаре, и теперь картина вновь предстала перед мысленным взором, такая ясная, будто это было вчера: вот он склонился над ней, готовый причинить боль, избить, издеваться куда более изощренно, чем это делал Пейсли. превращая ее в жертву, рабыню, жалкое покорное создание.

Ариель нервно моргнула и снова увидела Берка, его тело, такое мускулистое и мощное. И сам он. сдержанный, уверенный в себе. Несгибаемый. Реальна только боль, которую он причинит ей, вовсе не слова, Произносимые им сейчас. Она никогда не сможет скрыться от Берка. О Боже, боль.

Ариель судорожно всхлипнула, медленно-медленно поднялась и, словно сомнамбула, направилась к двери.

— Ариель?

Рука девушки легла на серебряную ручку в виде головы льва.

— Не уходите. Вернитесь.

Ариель, не оборачиваясь, покачала головой.

— Подойдите сюда.

Знакомые строгие интонации мужского голоса. Ариель снова покачала головой и попыталась отодвинуть тяжелый засов. Он подался, но дверь не отворилась — рука Берка удерживала ее над головой девушки. Ариель даже не слыхала, как он подошел, и на секунду закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Берк сказал, что хочет жениться на ней. Это чистое безумие. Он сошел с ума.

— А если я отвечу, что не хочу выходить за вас замуж? — пролепетала она, ужаснувшись собственным словам. Что он сделает? Ударит ее?

Берк ничего, не ответил, только молча глядел на нее сверху вниз, страстно желая проникнуть в ее мысли.

— Неужели вы так любили покойного мужа? Желчь горечью обожгла рот, к горлу подкатил тошнотный комок.

— Почему вы так считаете?

— Вы, кажется, до сих пор скорбите о нем.

— Нет, — только и сказала она.

— Вы выйдете за меня, Ариель. Мое решение неизменно, и если вы считаете, что я пытаюсь вас принудить… ну что ж, вероятно, это чистая правда. Считайте, что вас заставили. Вы не покинете эту комнату, пока не станете моей женой.

— Нет!

Ариель мгновенно развернулась и, набросившись на Берка, начала бить его кулачками в грудь. Не успел он опомниться, как она резко подняла колено, но Берк, к счастью, оказался проворнее, и удар пришелся в бедро.

Ариель почувствовала, как его руки сомкнулись вокруг нее, сжали так крепко, что стало трудно дышать.

«Почему я сделала это?» — с тупым удивлением спросила себя Ариель. Глупо, как безнадежно глупо. Теперь он начнет издеваться над ней, мучить…

Ариель ощутила, как внутри начала разливаться боль, поняла, что сейчас произойдет. Она так давно не чувствовала этой боли, но ничего не забыла. И никогда не забудет.

Она ждала, не сознавая, что плачет, молча, беспомощно.

Берн медленно поднял руку, прижимая ее голову к своему плечу.

— Успокойся, не нужно, — уговаривал он, целуя ее волосы, — все хорошо, не бойся. Нет-нет, любимая, не надо плакать. Пожалуйста, не надо.

— Пустите меня!

— Пока нет. Во мне неожиданно проснулось непреодолимое желание защитить свое мужское достоинство. Хорошо еще, что вы не отличаетесь меткостью.

Ариель не поняла смысла шутки. Он притворяется, конечно же, притворяется, чтобы завлечь ее, успокоить, а потом наказать еще сильнее. Он вот-вот бросится на нее. Этого не избежать. Он так силен, а у нее ни малейшего шанса.

Ариель, не сопротивляясь, просто прислонилась к Берку, выжидая. Выжидая.

Но ничего не случилось.

Она продолжала настороженно. напряженно ждать, но Берк не торопился.

— Кстати, не хотите чаю?

— Хочу, — ответила она, молясь о передышке, о том, чтобы Берк отошел от нее. Тогда по крайней мере она хоть на время окажется в безопасности.

Ариель давно привыкла думать и жить несколькими мгновениями. Она считала, что давно забыла эту привычку за несколько месяцев, прошедших со дня смерти Пейсли, но она вновь вернулась к девушке, естественная как дыхание.

— Я вас не понимаю, — пожал плечами Берк, но отпустил Ариель и усадил обмякшую девушку на диван.

— А вам не все равно?

— Скажите лучше, почему вы так уверены, что мне все равно? Я уже сказал, что вы мне далеко не безразличны. Хочу, чтобы вы стали моей женой.

— Нет, дело не в этом.

Ариель рассеянно взмахнула рукой.

— Вы мужчина, — выпалила она, — и что бы я ни сказала и ни сделала, это не произведет на вас ни малейшего впечатления, поэтому…

— Что? Вы считаете, что ваши чувства ничего не значат для меня?

Берк казался совершенно сбитым с толку.

— Хорошо, тогда мои чувства, о которых вы так заботитесь, таковы: я хочу уехать. Не желаю выходить за вас и вообще ни за кого. Никогда, вы слышите меня?

— Слышу, и это немудрено, поскольку вы почти кричите. Я рад, что здесь нет слуг, иначе они могли бы подумать, что в этой гостиной совершается убийство.

Эти шуточки окончательно выводили ее из себя, лишали самообладания. Девушка не знала, что ответить.

— Ариель, — прошептал Берк, шагнув вперед.

Она невольно подпрыгнула, побледнев так, что Берк остановился как вкопанный:

— Ариель, что с вами? Я не наброшусь на вас и в мыслях не имею причинить вам зло.

Берк снова играл в игру мужчин, правила которой были неизвестны Ариель. Он забавлялся с ней, то, что так редко делал Пейсли, и никогда — перед смертью, потому что Ариель быстро поумнела и не поддавалась на уловки. Берк выглядел таким искренне-озабоченным.

Ариель покачала головой.

— Пожалуйста, — прошептала она, сознавая, как болезненно напряглось ее тело.

Берк уселся рядом и взял ее за руку, ощущая ее сопротивление, хотя ладонь была вялой и холодной.

— Вы станете моей женой, Ариель? И почувствовал, как задрожала девушка. Ариель смотрела на руку, лежавшую поверх се руки, большую, загорелую, поросшую темными волосами. Длинные, чуть уплощенные на кончиках пальцы, коротко подстриженные ухоженные ногти. Эти мощные руки могут сорвать с нее платье, бросить на пол, начать осыпать ударами. Эти руки могут размахивать хлыстом. Эти руки могут сомкнуться вокруг ее горла и выдавливать воздух, пока Ариель не лишится сознания.

— А если я не соглашусь? Что вы сделаете? Берк улыбнулся ей, но Ариель не собиралась попадаться на удочку и сидела неподвижно, застывшая и негодующая.

Берк пожал плечами.

— Буду держать тут, пока не согласитесь. Или увезу во Францию или Италию. К сожалению, не могу позволить вам навестить сестру, пока вы не станете моей законной женой. Сумасшедшие отличаются хитростью и недоверчивостью, знаете ли.

Ариель одарила его таким умоляющим, полным надежды взглядом, что сердце Берка тревожно сжалось.

— Вы действительно разрешите мне навестить Несту с мужем?

— Сразу же, как только мы поженимся. Мы поедем, куда вы захотите, хоть на край света. Ариель покачала головой:

— Нет-нет, я знаю, вы лжете, все это не правда.

— Не лгу. Но хочу при этом, чтобы вы перестали смотреть на меня, словно я собираюсь бросить вас в Ньюгейтскую тюрьму. Обещаю, Ариель, что вы обязательно увидитесь с сестрой.

— Правда? Честное слово?

Берк снова невольно улыбнулся при виде мириад различных выражений, сменявшихся на лице любимой. Ему пришло в голову, что она может даже выйти за него, чтобы потом скрыться, оставив его с носом. Ариель оставалась для него восхитительной загадкой. С его языка едва не сорвалось, что он обязательно отвезет ее в Бостон, как только она забеременеет, но Берк благоразумно промолчал. Пусть строит планы побега. Он околдует ее, совьет магическую паутину так же легко, как это сделала она три года назад.

Он может заставить ее полюбить себя. Должен. Придется верить в это, иначе все безумие, вся страсть… были зря.