Глава 21

Алек и Неста покинули Рейвнсуорт Эбби в пятницу утром. День обещал быть превосходным: ясным, не слишком жарким и, как заверил Алек жену, идеально подходящим для путешествия.

— Тебе легко говорить, — вздохнула Неста, с пристрастием осматривая внутренность кареты, — сам поедешь верхом и будешь наслаждаться свежим воздухом, а, мне придется сидеть в этой душной коробке.

— Да. — согласился Алек, осторожно касаясь набухшего живота жены, — зато с тобой будет мой сын.

— Прекрасная компания — этот так называемый сын, ничего не скажешь! Мне, по правде говоря, хотелось бы иметь маленькую девочку. Я буду говорить с ней о модах и о том, как справляться с высокомерными, самодовольными, тщеславными отцами.

Берк и Ариель стояли на крыльце и махали вслед, пока экипаж не исчез за поворотом аллеи.

— По-моему, Алек кажется вполне довольным, как ты думаешь? — спросила Ариель.

— Довольным? Чем?

— Нестой, тем, что та беременна. Жизнью… не знаю, всем, что подарила ему судьба.

Берк обнял ее за талию и прижал к себе:

— Скажу тебе правду или по крайней мере как я ее понимаю. С моей точки зрения, Алек не находит себе места. Он человек неугомонный и стремится постоянно узнавать что-то новое, открывать для себя страны и места, в которых еще не был. Он должен находиться в движении и все время что-то делать. Алек не из тех, кто будет просиживать часами в библиотеке, рассуждая о причудах философов.

— Как мой отец?

— Именно. Даже здесь Алек сумел найти себе занятие, стараясь изучить все тонкости ведения хозяйства. Должен признаться, он дал Джорджу немало хороших советов, пока я выздоравливал. Ничуть не сомневаюсь, что он со всей энергией примется за устройство Каррик Грейндж, в Нортамберленде, и в самое короткое время приведет в порядок все дела. Но, к сожалению, вскоре ему обязательно понадобится что-то новое, чтобы занять руки и мысли.

— И тут на свет появится ребенок.

— Ребенок, и кроме того, нужно будет заботиться о Несте, нанимать няню, кормилицу, а потом наставника или гувернантку.

— Как ты думаешь, он любит Несту? Она тоже считает, что Алеку необходимы перемены и человек он очень чувственный. Неста призналась, что удерживает его именно этим.

Берк, откинув голову, заразительно рассмеялся:

— Она просто подшутила над тобой, Ариель. Алек — порядочный человек и, кроме того, — джентльмен. Он никогда не оставит жену.

— Нет. — тихо согласилась Ариель, глядя вслед удаляющемуся экипажу, — но может ее разлюбить.

— И у тебя есть этому доказательство? Хоть одно? Ариель покачала головой:

— Ты. конечно, прав. Просто дело в том, что я беспокоюсь о ней, Берк.

— Я знаю одно: Алек сделает все, что в его силах, чтобы Несте было хорошо. Он пообещал прислать известие, как только ребенок родится.

И, заметив, что Ариель все равно выглядит немного расстроенной, спросил:

— Почему такая грусть, малышка? Ты скоро увидишься с Алеком и Нестой, но тогда уже будешь тетушкой.

— И в самом деле! — воскликнула Ариель, мгновенно просияв, и помолчав несколько мгновений, призналась:

— По правде говоря, я думала о Доркас, гадала, где она может быть. Как ты думаешь, она жива?

— Случись что-то, мы бы к этому времени нашли тело. Да, она, несомненно, жива. Будем продолжать поиски, пока не отыщем ее.

Больше этим утром тревожные мысли не посещали Ариель — для них просто не осталось времени. Она лежала на спине с широко расставленными ногами, Берк нагнулся над ней, лаская длинными пальцами самое чувствительное местечко, не сводя глаз с выразительного лица жены.

— Ариель!

Она подавила стон блаженства и открыла глаза.

— Любимая, я уверен, что тебе понравится это. Клянусь, не пройдет и минуты, как ты будешь настолько вне себя, что…

Берк почему-то замолчал, сжал ее бедра сильными руками и поднял к губам. Его язык, шершавый и теплый, свел все ощущения в одну точку, полную сладостно-острой боли. Она сознавала, что умрет, если он остановится. Но Берк не замедлил и не изменил ритма. И тогда Ариель закричала, не в силах сдержаться, впиваясь ногтями в его плечи. Берк упивался каждым звуком, каждым содроганием ее тела. И когда, наконец, Ариель затихла, врезался в нее, глубоко, до конца, и она снова вскрикнула, но на этот раз Берк принял ее крик своим ртом.

— О небо, — выдохнула она.

— Совершенно с тобой согласен. Берк прижал ее к себе чуточку крепче и поморщился от боли в плече:

— Черт, дай я немного подвину тебя. Ну вот, теперь лучше.

— Ты не должен тратить столько сил… на.. эти вещи.

— Но иначе ты была бы очень разочарована, не так ли? — хмыкнул Берк. — Признайся!

Но Ариель только поцеловала едва затянувшийся шрам и, положив голову ему на грудь, нерешительно пробормотала:

— Не знаю, Берк. Иногда кажется, что я живу во сне. Я сильная, уверенная в себе, самонадеянная личность, которой кажется, что она может все. А потом…

Берк почувствовал, как она качает головой, но, ничего не ответив, просто выжидал, нежно гладя золотисто-медные волосы.

— И тогда я боюсь, ужасно боюсь и сознаю, что страх — единственная реальность, а я — всего-навсего самозванка, трусиха, слабая и безвольная.

— Но дальше, надеюсь, ты думаешь обо мне.

— О вас, милорд? Хорошо, потом я думаю о тебе.

— И о чем же именно ты думаешь, когда думаешь обо мне?

— Ну…это гораздо труднее, — неспешно выговорила она. — Не знаю, становишься ли ты частью моего сна. Впрочем, вполне вероятно. Наяву любой мужчина ни за что не позволил бы мне, всего-навсего женщине, такую неограниченную свободу, не поощрил независимость мысли и действий. Нет, вы, милорд, — тоже часть моего сна. Ты подарил мне идеальные грезы. И я благодарна за это.

— А когда мое семя прорастет в твоем чреве? — хрипло прошептал он. — Тоже скажешь, что наше дитя — часть твоего сна?

Ариель чуть приподнялась, касаясь грудями его груди.

— Не знаю, — протянула она, нежно целуя его в губы. — Ребенок — это ты и я вместе. И звучит очень реально, не так ли?

— Особенно, когда малыш проснется и начнет орать, требуя еды. Немедленно прекрати тереться об меня подобным образом, Ариель, иначе я взорвусь и рассыплюсь на части и…

— Прекрасно.

— Что?!

— Рассыпайтесь, милорд. Не хочу лишать вас столь интересного переживания, да, впрочем, и себя.

Он вонзился в нее, и несколько минут они просто лежали лицом к лицу, а потом, чем глубже он входил с каждым рынком, тем ближе они становились, сливаясь в единое целое, пока ее дыхание, теплое и сладостное, не стало его дыханием, а его плоть, жаркая и упругая, не стала се плотью.

Когда она застонала, сжав его плечи с такой силой, что Берк был твердо уверен — едва зажившая рана будет потом чертовски ныть, — он излил в нее свое семя, стиснув зубы, откинув голову, блестя скользкой от пота кожей, и услыхал, как Ариель сказала тихо, так тихо, что на какой-то момент он не поверил ушам:

— Я люблю тебя, Берк.

— Это все из-за чертового подлого гуся, — думал Джорди, вытирая ладони о штаны и цветисто ругаясь. Мисс Ариель велела купить дюжину этих проклятых созданий, шесть гусынь и шесть гусаков, поскольку не желала быть несправедливой к женскому полу и не терпела гаремов ни в каком виде, и теперь, всего лишь после дня пребывания в Рейвнсуорт Эбби, гусак, явно возомнивший о себе, отбил двух гусынь, потихоньку погнал их перед собой, и вся троица мирно улизнула из загона.

Джорди услыхал громкий гогот, повернулся и выругал, уже куда более гнусно, другого гусака, уже собиравшегося перелететь ограду куда более картинно, чем его брат или кузен.

— Назад, проклятый ты паразит! — завопил Джорди. — Дьявол тебя возьми, немедленно заткни свой дурацкий клюв!

Ариель разразилась звонким смехом, Джорди взглянул в ее сторону с видом, от которого могло, кажется, скиснуть парное молоко, но Ариель только хохотала все громче.

— Это вовсе не смешно, — сообщил Джорди, скрестив руки на груди.

— Знаю, — кивнула Ариель, пытаясь отдышаться. — По крайней мере ты здесь в безопасности, Джорди. А вот его милость обшаривает вместе с поисковой партией каждый куст, пытаясь обнаружить Ганнибала и его дам.

— Ганнибала?

— Ну что ж, много лет назад великий полководец обратил в бегство врагов слонами. В наше время все так измельчало, и теперь речь может идти всего лишь о птицах. А что? Тебе не нравится имя?

— Кажется мне, мисс Ариель, что вы в жизни не решитесь приказать свернуть шею какому-нибудь проклятому гусаку, чтобы подать его на ужин. Раз уж вы имена им даете…

— То же самое утверждает граф. Боюсь, вы оба правы. А теперь моя очередь участвовать в розысках. Оседлай мне Миндл, Джорди. Клянусь, она так разжирела за последнее время, что вместо галопа потрусит по аллее, как древняя кляча.

— Вполне возможно. С тех пор как его милость слегли, она ничего не делает, кроме как объедает всех остальных.

Ариель улыбнулась в спину Джорди. Сегодня она великолепно себя чувствовала. День выдался теплым, и утренний дождик лишь сбрызнул траву, отчего она запахла еще сильнее и слаще. Ариель надеялась только, что Берк не слишком переутомится. Он, громко смеясь, отправился вместе со слугами на поиски проклятого, подлого Ганнибала. Но все-таки, хотя прошло всего две недели с тех пор, как Доркас ударила его ножом, он, казалось, совсем поправился, а его подвиги в постели превосходили все мыслимое и немыслимое.

Ариель озорно улыбнулась Джорди и позволила ему подсадить себя в седло.

— Я не задержусь. Скажи его милости, если вернется раньше меня, что я присоединилась к охоте. Правда, никаких свернутых шей. Думаю, что на рождественский ужин у нас, скорее всего, будет жареная лососина.

— Наверное, мне стоит поехать с вами, мисс Ариель. Вы ведь знаете, что велел его лордство. Ариель мгновение поколебалась, но твердо сказала:

— Знаю, но не могу же я оставаться узницей всю жизнь. Кроме того, зачем я теперь нужна Эвану или Этьену? Оставайся, Джорди, со мной все будет в порядке.

Она пустила Миндл в галоп и направилась к дальнему пастбищу. Джорди улыбнулся вслед хозяйке, но, услышав, что гогот возобновился с новой силой, повернулся, громко проклиная все на свете.

Ариель с наслаждением ощущала, как ветер бьет в лицо, треплет волосы, рвет с головы шляпу, Она попыталась заложить за уши непокорные пряди. Миссис Пепперолл категорично объявила ей. что сама будет исполнять обязанности ее личной горничной, пока они вместе не решат, какая из девушек достойна столь почетной должности. Но экономка не так искусно, как Доркас, умела укладывать волосы. Еще одна шпилька свалилась на землю.

Бедная Доркас. Как ни пытался ободрить жену Берк, Ариель была убеждена, что старуха мертва, иначе куда она успела скрыться? Безумная несчастная женщина не могла попросту исчезнуть с лица земли. Люди обычно запоминают тех, кто не в себе, и слухи распространяются быстро. До Эбби давно бы уже дошли известия о Доркас, появись она в окрестностях.

Ариель натянула поводья и позвала Ганнибала. Правда, вряд ли гусь или гусыня могут откликнуться, если даже дать каждому кличку.

Но все было тихо. Ни гогота, ни длинной тощей белой шеи в кустах.

Ариель снова пришпорила Миндл и направилась на восток, сама не зная, куда едет, не обращая особого внимания на окрестности, пока не увидела вдали высокую дымовую трубу Рендел-холла. Пальцы невольно вцепились в кожаные поводья. Она не была здесь с тех пор, как поселилась в Рейвнсуорт Эбби.

Сон или реальность?

Она вспомнила о том, что сказала накануне Берку. Если сейчас она войдет в дом, не станет ли это доказательством, что все вокруг превратилось во вполне осязаемую реальность? Что она и ее жизнь с Берком — неподдельны и реальны?

Ариель решительно распрямила плечи и галопом поскакала к бывшему дому. Он выглядел совсем заброшенным, словно стоял пустым много лет, а не всего два месяца. Газоны давно никто не выкашивал, ставни на окнах придавали зданию вид дома с привидениями, способного вселить страх в сердце каждого ребенка.

— Я не буду бояться, — повторяла она себе. — Не буду. Я не ребенок. Теперь все по-другому. Я Другая.

Но реальность это или сон? Ты становишься другой только в Рейвнсуорте.

И, как ни странно, Ариель почувствовала, что ладони в перчатках из тонкой йоркской кожи повлажнели. Но она, упрямо сжав зубы, подъехала прямо к крыльцу.

В доме, очевидно, никто не жил. Из трубы не струился дымок. Ни малейшего движения за окнами. Ни огонька. Ничего.

«Если никто НЕ купит Рендел-холл в ближайшее время, он превратится к развалину», — подумала Ари ель, спешиваясь. Привязав кобылку к вязу, Ариель погладила ее по носу.

— Я недолго. Попробую разрушить сны и сразу вернусь, — пообещала она, смеясь над собственной глупостью. Да, она действительно идиотка, но это неважно. Ариель хотелось вновь увидеть этот жалкий несчастный дом, обитель страданий, и воскресить все неприятные воспоминания. Берк наверняка одобрил бы, Ариель знала это. Он сказал бы, что жена хочет очистить ум и душу, избавиться от груза, тяготившего ее так долго.

Передние двери были крепко заперты. Но такие пустяки не могли остановить Ариель. Пошарив за подоконником окна библиотеки, она вытащила ключ, ржавый и пыльный, и вытерла его о юбку. После нескольких неудачных попыток ключ наконец повернулся в скважине, и Ариель вошла в холл. Первое, что она ощутила — холод. Холод и сырость. Ариель вздрогнула, отпрянула, но вынудила себя остановиться. Она здесь, она останется, пока не докажет себе, что…

Что именно? Ариель совсем не была уверена в том, что и как желает доказать, знала только, что, если вспомнит все происходившее в доме, окажется лицом к лицу с призраками давних страхов, сможет навсегда изгнать из сердца воспоминания о прошлых муках, залечить былые раны.

Ариель нервно обхватила себя руками, потерла внезапно покрывшуюся гусиными пупырышками кожу. Раньше здесь не было так чертовски холодно и сыро.

Она шагнула к гостиной. Раздвижные двери были закрыты, и она отвела в сторону створку. Вся мебель укутана в призрачно-белые чехлы голландского полотна. Ариель взглянула на камин и увидела Пейсли, стоявшего рядом, гнусно ухмылявшегося той самой издевательски-высокомерной улыбочкой, которая исчезала только тогда, когда жена отказывалась удовлетворить его каприз. Любой каприз.

Ариель вздрогнула, только сейчас поняв, что стоит неподвижно как статуя, статуя страха, пленница страха. Она покачала головой. Ей здесь ничто не угрожает. Совсем ничего. Пейсли мертв, давно мертв, и его зло похоронено вместе с ним.

Ариель замерла. Снова странный шаркающий звук, словно кто-то ходит наверху. «Мыши, — подумала она. — Вот именно, мыши». Наверх идти не хотелось. Ариель стояла у подножья лестницы, глядя вверх, напрягая слух, пытаясь разобрать, что происходит.

Мертвая тишина.

Ариель положила руку на перила.

О Боже, я боюсь.

— Прекрати немедленно, Ариель.

Звук собственного голоса привел ее в себя. Она в своем старом доме, совсем одна, и остается только проверить, действительно ли мыши заполонили верхний этаж. Ничего особенного.

Но Рендел-холл никогда не был твоим домом. Это его дом. Только его.

Откинув голову, Ариель во всю силу легких закричала:

— И ты, наконец, сдох, жалкий старый негодяй! И начала быстро, почти бегом, взбираться по лестнице. Добравшись до площадки, она повернулась и поглядела вниз. Холл, погруженный в полумрак, выглядел мрачным и молчаливым. Просто дурацкий старый дом. пахнущий плесенью и затхлостью, потому что никто здесь не живет, только и всего.

Ариель посмотрела о сторону длинного коридора: почти в конце, справа — ее бывшая спальня, смежная с комнатой Пейсли. Она вынудила себя медленно направиться по коридору, не глядя по сторонам, останавливаясь и прислушиваясь через каждые несколько шагов.

Ничего.

Она потихоньку открыла дверь в спальню и переступила порог. Здесь тоже чехлы на мебели. Комната выглядела призрачной и почему-то пугающей. Но будь с ней Берк, Ариель нисколько не боялась бы. И, осознав это, она рассердилась на себя. В конце концов, она не слабая беспомощная дурочка! Нет, она сильная.

Только во сне? Здесь реальность, причем опасная реальность.

— Прекрати!

Звук ее голоса, на этот раз чрезмерно высокий и пронзительный, заставил ее улыбнуться.

— Здесь совсем нет ничего страшного. Неужели не видишь, жалкая трусиха?

Ариель быстро подошла к смежной двери, распахнула ее, стараясь произвести как можно больше шума. и заглянула в спальню Пейсли. Удушливый холод, причудливые тени на полу и стенах, зловещий полумрак.

Ариель снова услыхала странный шум:

— Это всего-навсего мыши, идиотка! Она вошла в комнату, стараясь не обращать внимания на бешено колотившееся сердце. Боже, эта комната! Такой страх, такие безнадежность и боль, испытанные здесь. Но виновата не комната. Он, только он, воплощенное зло.

Ариель взглянула в сторону камина и увидела что-то… нет, кто-то был там, слегка колеблющийся силуэт в прозрачных, широких одеждах.

— Кто здесь? — тоненьким от ужаса голосом пролепетала она. — Кто вы? Кто это?

Фигура шевельнулась.

Ариель ничего не смогла с собой поделать. Руки взлетели сами собой, пытаясь отогнать призрак. Из горла вырвался истерический вопль.

Привидение ринулось к ней, и Ариель повернулась, пытаясь проскользнуть через смежную дверь и убежать. Но чьи-то пальцы сомкнулись на предплечье, и Ариель снова взвизгнула, пытаясь разглядеть нападающего.

Но прежде, чем она успела поднять глаза, что-то холодное и твердое ударило ее по голове. Перед глазами замелькали ослепительно-белые искры, и потом… небытие.

Ариель, теряя сознание, медленно повалилась на пол.

Они не нашли ни Ганнибала, ни его дам, но все были в превосходном настроении. Даже Джордж Керлью, обычно самый сдержанный и спокойный из людей, хохотал, слушая одну из знаменитых историй Джошуа о приключениях его и Берка в Португалии. Старый солдат безбожно мешал правду с вымыслом, хотя клялся при этом, что все рассказанное им — истина чистейшей воды.

— Говорю же вам, все так и было, — объявил он, оглядывая завороженную публику, перед тем как произнести заключительную фразу, — козел укусил его. Прямо в зад. В левую ягодицу.

Все еще ухмыляясь, Берк подъехал к конюшне.

— Не повезло, — пожаловался он конюхам. — Немного отдохнем и опять отправимся на поиски.

— По-моему, не стоит беспокоиться, — отозвался Джошуа. — К этому часу кто-нибудь наверняка изловил проклятых тварей и сунул в горшок с супом Джордж снова громко, непочтительно захохотал.

— Разотри хорошенько Эша, — велел Берк Харри, новому конюху, молодому парнишке с широкой щелью между передними зубами.

— Милорд!

— Что, Джорди? Мы не нашли Ганнибала, если ты именно это хотел узнать.

— Нет, это насчет мисс Ариель.

— Что с ней? — мгновенно насторожился Берк.

— Она еще не вернулась. Отправилась поискать Ганнибала, совсем одна, вот уже два часа прошло, а ее все нет, и я что-то беспокоюсь.

— Говоришь, совсем одна?

— Да, и когда я хотел поехать с ней, сказала, мол, никому она теперь ни за пенни не нужна и не хочет больше быть узницей.

«О Боже, — подумал Берк, — О пожалуйста, милосердный Боже, нет, только не это!»

Но вслух сказал как можно спокойнее:

— Два часа? Должно быть, она просто потеряла представление о времени. Мы не будем волноваться, пока…

Он неожиданно замолчал и громко выругался:

— Оседлай Хана, Джорди. Эш слишком устал и вспотел. Десять минут спустя Берк, Джорди, Джордж и Джошуа уже мчались на восток.

— Ты уверен, Джорди? — в сотый раз спросил Берк.

— Она направилась на восток, милорд, — стоял на своем Джорди.

В ноздри бил невыносимый запах. Что-то сгнившее, липко-протухшее, разлагающееся. Ариель задохнулась, с трудом подавляя рвотную судорогу, но вонь еще усилилась. Ариель открыла глаза, пытаясь понять, где находится. Она лежала на холодном жестком полу. Руки связаны за спиной, ноги чем-то замотаны. Ариель повернула голову, поморщившись от пульсирующей боли за левым ухом, и едва удержалась от вопля — на столе лежал Ганнибал с перерезанным горлом, длинная шея свисала с края стола. Кровь капала медленно, равномерно, и рядом с головой Ариель уже натекла маленькая лужица.

Ариель застонала и попыталась отодвинуться.

— Ш-ш-ш, дитя мое. Все хорошо. Доркас здесь. Тебе ничего не грозит.

Доркас.

Ариель не шевельнулась. Душу затопил страх, настолько глубокий, такой парализующий, что она не могла говорить. Доркас стояла на коленях рядом с ней, гладя Ариель по волосам.

— Доркас. — прошептала она. — Ты жива. Я так волновалась за тебя.

— Знаю, знаю, дитя мое. Со мной все в порядке. И с тобой тоже.

Старуха мерно раскачивалась над ней. Ариель заметила, что горничная выглядит, как ужасная старая ведьма из детских сказок — грязные, спутанные волосы, жирная, запачканная едой и кровью одежда, омерзительная вонь исходит от давно немытого тела. Пустые бессмысленные глаза. Глаза безумной.

«Я должна попробовать уговорить ее», — подумала Ариель, хо1Н полна безнадежности окатила ее. Пытаться образумить сумасшедшую? Доркас связала ее и приволокла на кухню. Повсюду разбросаны ножи. Ганнибал зарезан. Доркас убьет ее, совсем как гусака, и так же быстро.

— Доркас, не можешь ли ты развязать меня?

— Развяжу, только очень боюсь его. Он снова изобьет меня.

Старуха поднялась, осторожно, исподлобья озираясь.

— Посмотрю, здесь ли он, — прошептала она и осторожно ступая, шаркающими шагам вышла из кухни.

— Она больше не Доркас, — подумала Ариель. — но кто же он? — Пожалуйста, вернись и развяжи меня, — пробормотала она, но ответом было лишь молчание, молчание и запах крови.

Руки Ариели совсем онемели. Она попыталась освободиться. Несколько минут она тянула, рвала, крутила, но все напрасно. Думай, Ариель! Нужно перерезать веревки.

Она заметила кухонный нож на полке, футах в пяти над головой, сжалась в тугой комочек, и, резко развернувшись, ухитрилась встать на колени. Потом медленно, пытаясь сохранить равновесие, поднялась. Щиколотки связаны слишком туго; придется прыгать, чтобы добраться до полки.

Ариель сумела сделать два крошечных шажка и тяжело упала на бок, ударившись так сильно, что на несколько мгновений потеряла сознание. Она полежала немного, отчаянно пытаясь подавить острую боль в бедре. Отдышавшись, она снова умудрилась подняться, и на этот раз сделала три шага, прежде чем опять свалилась. Только на пятый раз они благополучно добралась до полки и протянула к ножу связанные руки.

Но не смогла дотянуться. Три дюйма. Всего три дюйма отделяло ее от проклятого ножа, от свободы. Ариель едва не вывернула руки из суставов, пытаясь достать до ножа. Бесполезно. Она попыталась найти другой. Всего их было три, и остальные — еще выше. Тяжело дыша, Ариель пыталась справиться с новым приступом безнадежного отчаяния. Она не сдастся. Берк ни за что не отступил бы.

Оглянувшись, она вновь заметила Ганнибала и поклялась отпустить на свободу всех гусей, если удастся выбраться отсюда живой и невредимой. Они такие же пленники, как и она, несчастные, бессильные, ожидающие смерти.

Конечно, это было глупо, но Ариель почувствовала, как на мгновение стало легче.

Острый край. Неужели во всей чертовой кухне ни одного острого края?

Только сейчас Ариель увидела грязь, остатки сгнившей и разлагающейся пищи на каждом столе, пыли, потеки жира.

Должно быть, Доркас направилась прямо сюда и живет в доме полторы недели, как животное, хищное и жалкое, не сознающее, что делает.

Ариель почувствовала, как по коже поползли мурашки, но в это мгновение заметила маленький кривой ножик, воткнутый между кастрюлей и рашпером на дальнем разделочном столе. Опираясь на край стола, она смогла сохранить равновесие и агонизирующе-медленно и неловко начала добираться к цели. Наконец нож оказался совсем близко, и Ариель, задыхаясь, схватила его. Сердце гулко билось, изнемогая от волнения, страха, возбуждения, надежды.

Самым трудным оказалось повернуть нож так, чтобы острый кончик рассек веревки. Она порезалась дважды, прежде чем сумела отыскать правильное положение. Взад и вперед. Взад и вперед. Еще и еще раз. Стреляющая боль пронизала запястья, но Ариель продолжала пилить, чувствуя, как ослабевают узлы.

И тут она услыхала шаги, не тихие и шаркающие, а быстрые и уверенные. Мужские шаги.

За стеной раздался громкий голос. Мужской голос. Ариель уставилась на дверь, не в силах отвести глаз.

Глава 22

— Ну и ну! Подумать только, я-то был уверен, что старуха все сочиняет. Здравствуй, моя дорогая девочка.

Ариель почему-то совсем не удивилась.

— Этьен, — выдохнула она, с трудом шевеля пересохшими губами, чувствуя, как поддаются веревки, но держа руки абсолютно неподвижно, застыв как статуя, боясь, что он заподозрит неладное, страшась, что по ее лицу угадает все.

— Могу я спросить, что ты делаешь?

— Ничего. Просто не могла лежать на полу и дышать запахом крови.

— Понимаю, — кивнул Этьен.

— Лучше объясни, что ты здесь делаешь. Он улыбнулся, явно сознавая, что Ариель напугана. Этот страх перед ним стал ее неотъемлемой сущностью. Этьен думал, и размышлял, и строил планы до тех пор, пока он и Эван не начали напиваться каждый вечер до потери сознания. Как заполучить ее? Как похитить из тщательно охраняемой, укрепленной крепости, какой представлялся ему Рейвнсуорт Эбби?